Текст книги "Воровка чар. Нечисть, нежить, нелюдь"

Глава 4
Волотки

Строили Волотки рядами, дом за домом, участок за участком, как граблями по земле провели – более десятка прямых улиц соединялись между собой маленькими проулками. Село дворов на пятьдесят, не больше, имелась в нем и часовня. Лес подступал к оградам крайних домов почти вплотную, высокие деревья смыкались кронами над дорогой и лишь немного расступались, подходя к пашням. Это то, что принято называть глухим эоловым углом.

Вряд ли сюда часто забредали торговцы или сборщики налогов, здесь не выступали уличные артисты и не устраивали ярмарки. Наверное, тут ничего не изменилось за последнюю сотню лет. Но Волотки были еще живы, мы смогли убедиться в этом прямо за завтраком.

Лаяли собаки, слышался стук топора – сосед Пелагеи колол дрова. Какая-то женщина кому-то что-то высказывала, и этот кто-то вяло отнекивался в ответ. Где-то заплакал ребенок, потом успокоился. Послышались веселый смех и разухабистая пьяная песнь раннего гуляки.

Простые и привычные звуки. Словно и не уезжала никуда.

– Вы уж не побрезгуйте, – бормотала местная травница, молодая девушка, представившаяся Майаной, и торопливо выкладывала на стол кабачки, репу, банку с огурцами. – Я ж от чистого сердца. – Она опустила глаза и, торопливо скомкав полотняную суму, выскочила из светелки.

Тут же появилась Пелагея с полным чугунком картошки, проводив взглядом травницу, уверенно проговорила:

– Хорошая девушка, – и посмотрела на меня.

– Да мы не сомневаемся, – кивнула я, и женщина отчего-то смутилась, видимо, меня к этой категории причислить было трудно: таскалась с тремя парнями по лесам. Хотя спали мы в разных комнатах – я на террасе, они в спальне, что уступила им хозяйка, перебравшаяся на печку…. – Вы уж не побрезгуйте, – повторила она загадочно и снова ушла.

– Кто-нибудь понял, чего она хотела? – нахмурился Рион. – Кроме того, чтобы мы съели ее продукты?

В ответ Михей крякнул и запустил черпак в котелок. Снова хлопнула входная дверь, в комнату торжественно вошли три матроны внушительного вида с котомками и корзинками.

– Наши дары колдованцам, – поклонилась самая высокая и принялась перечислять: – Яйца, хлеб, соленья, копченья…

– С личной коптильни старосты, – вставила стоявшая справа пухленькая женщина в расшитом платке.

Из-за печки выглянула Пелагея, окинула взглядом стол, на котором почти не осталось места, и снова исчезла.

– Который здеся самый могучий чаровник? – поинтересовалась высокая, закончив выкладывать продукты.

– Он, – тут же указал на стрелка Вит.

Михей от такой чести выронил ложку, она стукнулась о тарелку, часть каши плюхнулась на скатерть.

Женщина, что стояла слева, нервно поправила седые, забранные в пучок волосы, придирчиво оглядела стрелка, как лошадь на ярмарке, и вынесла вердикт:

– Пригожий, – а потом повернулась к чернокнижнику, – но и ты ничего, не беда, что кровей ненашенских.

– А парнишка-то совсем молоденькой, – вставила та, что в платке, с жалостью глядя на Риона.

– Так, любезные, – не стал вдаваться в причины, вызвавшие жалость, чаровник. – Вы полюбопытствовать пришли или по делу? Продукты – дело хорошее, но…

– По делу, – прервала его самая высокая. – Вы, господа чаровники, про указ короля Ирина Первого слышали?

Рион вдруг закрыл лицо руками, худые плечи задрожали, то ли от плача, то ли от смеха.

– Нет, – ответил за всех Вит.

Я согласно кивнула, хотя что-то такое вертелось в голове, что-то скабрезное, вон и Михей старательно морщил лоб, не забывая, впрочем, накладывать картошку и присматриваться к банке с огурцами.

– Вы обязаны обеспечить постоянный прирост поголовья колдованцев в посещаемом селении, – выпалила пухленькая и посмотрела на стрелка.

Но парень продолжал невозмутимо есть.

– В каком смысле – обеспечить? – не понял Вит. Или понял, но никак не мог поверить услышанному.

– В прямом, – сдавленно ответил Рион, уши которого наливались краснотой.

– Для сей благой цели, – добавила седовласая, – мы готовы предоставить вам своих дочерей, племянниц или любых других женщин по вашему выбору, – закончила она и снова кокетливо поправила прическу.

Михей опять выронил ложку.

– Указ издал основатель династии Тиринов. – Рион замотал головой. – И он до сих пор не отменен.

– Вы уж не побрезгуйте, – проговорила уже знакомые слова женщина в платке.

Стрелок покраснел и уткнулся в тарелку, Пелагея снова выглянула и снова исчезла.

Чернокнижник сидел неестественно прямо, видимо, пытался понять смысл выражения «обеспечить постоянный прирост поголовья» применительно к себе. Судя по выражению вирийского лица, со смыслом было туго.

Я слышала об этой давней традиции. Причем слухи походили на бабкины сказки. Рассказывали, что в древние времена чаровники ездили по деревням и старались оставить как можно больше потомства. Насколько я помню, такое уже три столетия не практиковалось. Потому что способности к магии наследовались настолько редко, что больше это походило на совпадение. Да и, как поговаривали, многие маги злоупотребляли этим правом, недовольные крестьяне слали жалобы в Велиж и даже подбрасывали «наследничков» к стенам города магов.

И вот теперь в этих забытых всеми Волотках парням предлагали увеличить… хм… магическое поголовье. Мало того, всячески готовы были послужить высокой цели, даже продуктов принесли…

– А ты, малышка, тоже чаровница, что ль? – глядя на меня, просюсюкала женщина в платке. – Худая какая и хлипкая, – покачала она головой. – Но не боись, и тебе полезное применение найдем. А хош, замуж выдадим? У меня сынок как раз в возрасте. Высок, как дуб, силен, как бык, и ест за троих. Чем не муж?

Я криво улыбнулась. Впервые пожалела, что на мне маскировочный кулон, а так – посмотрела бы я на этих сватов! Сынуля еще и жрет от пуза, ясное дело, от такого подарка судьбы надо избавляться, то бишь – подарить другому.

– Стрига я, тетенька, – с легкой придурью ответила ей. – За предложение спасибо. Четверых мужей уж схоронила. От пятого не откажусь.

Женщины, как по команде, подняли руки и поводили перед собой в отвращающем жесте. Но поводили с уважением. Нечисть отгоняли. Темный народ, ну с какой стати той же злыдне бояться их размахиваний руками?

За окном кто-то вскрикнул, в ответ кто-то засмеялся, кто-то попросил пропустить его к крыльцу. Похоже, у домика Пелагеи собралась большая часть населения Волотков, и наверняка все с припасами.

– Так. – Рион резко поднялся, задел стол, банка с огурцами качнулась, но не упала. – Так, – повторил он и зашагал к выходу.

Я отодвинула тарелку и пошла следом. Тетки попятились. Чаровник распахнул скрипнувшую дверь, которую с той стороны явно чем-то подперли. Чем-то оказался мужик с усами и мешком картошки, терпеливо ожидавший своей очереди, чтобы вручить нам часть заготовленных на зиму припасов. Здесь что, дом приема помощи особо голодающим чаровникам?

– Любезные, – гаркнул маг, перекрывая гомон. Народу собралось немало, женщины и дюжие дядьки, пара старушек и босоногий пацан с прутиком. – Вы по какому поводу здесь топчетесь?

Все заговорили разом. Женщины толкали друг друга локтями, один из мужиков весомо потрясал кулаками, девочка лет пяти на всякий случай заплакала, бабка беззубо пошамкала губами и огрела половником какого-то парня (надеюсь, она сюда не для того, чтобы увеличить магическое поголовье, пришла). Улыбающийся Казум стоял справа от двери и, кажется, гордился делом рук своих.

– Дело ясное, что дело темное, – пробормотал Рион и поднял руку, призывая к тишине. – У каждого своя беда, верно?

Притихшая толпа снова загомонила. Дверь за нашими спинами скрипнула, и на улицу вышли давешние матроны.

– Так вот, у господ колдованцев сегодня неприемный день. Все жалобы и предложения прошу излагать письменно и оставлять на крыльце. Ясно?

Ответом ему была тишина. Видимо, столько незнакомых слов они слышали в первый раз.

– Значит, ясно, – констатировал чаровник. – Расходитесь.

Парень скрылся в доме и с такой силой закрыл дверь, что едва не прищемил мне руку.

– Чего ты злишься? – спросила я, и дверь тут же распахнулась. К счастью, крестьяне действительно стали расходиться, пусть и с неохотой. – Кто же знал, что, вместо того чтобы заставить извести мышей в погребе, тебя попросят… – Я не удержалась и хихикнула.

– Айка, – возмутился парень и снова дернул за ручку. Непослушная дверь снова открылась.

– Другой бы на твоем месте пользовался случаем. – Я бросила взгляд за порог и начисто забыла, что еще собиралась сказать.

Две женщины, спорившие у кустов бузины, пошли прочь. За ними стояла третья, чуть сгорбившаяся, в темном платке, из-под которого выбивались рыжие пряди, худенькая, молодая и знакомая…

– Айка? – насторожился Рион, но я уже распахнула дверь и выскочила на улицу.

– Лиска! – позвала рыжую.

И она услышала. Вздрогнула, подняла голову и… бросилась бежать. На этот раз пропавшая Лиска из Хотьков не спешила расточать улыбки.

Я кинулась следом, за спиной раздался удивленный и немного испуганный крик Риона. Кумушки в платках проводили меня заинтересованными взглядами, мужик с бородой отбросил топор, который зачем-то взял на встречу с колдованцами, и, приложив ладонь ко лбу, посмотрел вслед девушке. Я бежала. Не зная, зачем и что будет, когда догоню. Если догоню. Почему это стало важным? Мало ли что она здесь делает. Может, замуж вышла за одного из местных обжор, а может, дурман-травами приторговывает.

Девушка ринулась в проулок, выскочила на соседнюю улицу, пробежала до конца и юркнула в проход между домами. Узкое пространство, с трех сторон ограниченное заборами. Я оказалась там на мгновение позже, но этого времени Лиске хватило, чтобы исчезнуть.

Дальше пути не было. Вряд ли девушка успела бы перелезть через ограду. Скрипнула низкая калитка, наполовину скрытая диким вьюнком. Закрытая, но не запертая.

Я приоткрыла дверцу и вошла в чужой сад. Ухоженная тропка вела от забора к боковой двери дома. Кстати, чуть ли не единственного двухэтажного в Волотках – под новенькой черепичной крышей.

Стоило ступить на утоптанную тропинку, как из-за угла выскочил лохматый вислоухий пес. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять: дружбы со зверем не получится. Не знаю, что меня в этом убедило – белоснежные клыки, которые он продемонстрировал, или та стремительная бесшумность, с которой пес бросился к калитке.

Я отпрыгнула назад, калитка бесшумно захлопнулась, начавшие желтеть листья качнулись. Пес остановился и посмотрел на меня черными глазами.

– Эол, – зло проговорила я, вглядываясь в окна. Показалось или в одном действительно дрогнула занавеска?

Лиска пересекла двор и выскочила на другую улицу? Или прячется в доме? Я снова посмотрела на пса, застывшего по ту сторону забора. Но как же тогда этот молчаливый сторож?

Скрипнула дверь и на дорожку вышел детина, на вид – родной брат нашего кузнецкого сына – широкие плечи, пудовые кулаки, низкий, не отягощенный раздумьями лоб.

– Э-э-э? – красноречиво протянул мужик.

– Ташик, – раздался взволнованный женский голос, и из-за угла показалась запыхавшаяся женщина. Кажется, именно она сватала мне сыночка. Остановившись, матрона с тревогой посмотрела сначала на детину, потом на меня. – А вы, госпожа стрига, почто тут?

Пес вяло вильнул хвостом, но от забора не отошел.

– Наследство… тьфу, хозяйство осматриваю, – ответила я.

Нет, занавеска совершенно точно качнулась.

– Э-э-э, – повторно выдал детина.

– А у вашего сыночка, совершенно случайно, нет другой невесты? – Я посмотрела на окно. – Рыженькой такой?

Женщина вытаращила глаза, что можно было трактовать как угодно. Парень сморщил лоб, открыл рот и в третий раз выдал:

– Э-э-э.

Была бы на самом деле чаровницей, они бы у меня сейчас все выложили. Наверное. Ну не грозить же им карой Эола, на самом деле? Или грозить? На моем лице отразилась внутренняя борьба… Жених хрюкнул и прогудел:

– Матушка?

– Ташик, – с надрывом ответила та и не менее трагично добавила – Госпожа чаровница…

Занавеска больше не качалась, была здесь Лиска или нет, теперь она в любом случае уже далеко. И это отчего-то тревожило.

– Не губи-и-и-и! – вдруг завыла тетка и бухнулась на колени. – А-а-а!

Пес завертелся на месте и на всякий случай зарычал. Матрона тюкнулась головой о землю и продолжила голосить, на соседнее крыльцо выскочила светловолосая молодая девушка в фартуке. На Лиску она совсем не походила. Из сарая напротив вышел мужик с вилами. Женщина стенала, охала, увлекаясь все больше и больше, получалось громче и громче.

Эол, далась мне эта Лиска? Ну догнала бы, ну призвала бы к ответу, что очень сомнительно. И что? Почему она вообще убегала? Я что, такая страшная? Девушка не раз видела меня и без амулета, первый испуг не в счет. Или как раз в этом все дело? Она меня узнала. А я ее.

Пропавшая Лиска из Хотьков. Помнится, девушка, была напрямую связана с тем, что происходило в селе Михея.

Так это она, мой камышовый кот, которого я не вижу? Что на самом деле не давало мне покоя с тех самых пор, как мы переступили порог домика Пелагеи?

Я обернулась и обнаружила мужика с вилами в непосредственной близости. Доигралась! Давно ли на тебя в последний раз с вилами ходили? По всему выходило – давно, успела запамятовать.

Я оскалилась, коснулась капельки медальона.

– Чёй-то я не пойму. Это ты за Ташиком пришла, что ль? – наконец спросил доброволец с оружием.

Матрона взвыла так, что даже глухой услышал бы.

– Хм… уважаемая…

– Стрига она, Лимт, – заорала женщина. – Я-то по дурости решила, что чаровница, а она ведьма ползучая!

Звучало так, словно я нарочно переметнулась от магов к ведьмам, только чтобы досадить местным. И почему именно ползучая?

– Брата не отдам, – изрек дядька. – Лучше заколю, – и для наглядности потряс вилами – вдруг я их сразу не разглядела.

Вопрос – «кого?» я благополучно проглотила, против обыкновения посоветовав себе подумать, а уж потом говорить. Девушка на соседнем крыльце спрятала лицо в фартук.

– Что тут происходит? – спросил, сворачивая в проулок, Рион – брови сурово нахмурены, плечи расправлены, в голосе сталь…

Именно с таким лицом малолетний карапуз вперевалочку бежит за старшим братом и изображает взрослого. В любой другой ситуации я бы засмеялась, сейчас же внезапно обрадовалась тому, что не придется удирать от разгневанных крестьян. А если и придется, то не в одиночестве.

– Я спрашиваю, что здесь происходит? – переспросил чаровник и между пальцами как бы невзначай проскочила оранжевая искра. Она произвела гораздо большее впечатление, чем любое взывание к Эолу. Боги с их карами далеко, чаровники с их пламенем куда ближе.

Вилы опустились, стенавшая баба затихла, собака вяло вильнула хвостом, разом потеряв интерес к моей персоне.

– Э-э-э, – в очередной раз выдал таинственный звук детина.

– Да вот, пытаюсь узнать, как пройти к травнице, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал весело, а не истерично.

– Узнала? – в свою очередь сделал вид, что поверил, чаровник.

Я перевела взгляд на мужика с вилами, но тот продолжал хранить молчание, баба упорно разглядывала едва подсохшую после вчерашнего дождя грязь. Над забором показалась голова Казума, вернее, он сам оперся о частокол и уставился на меня немигающими глазами.

– Майана живет за северной околицей, возле озерца, – ответила девушка с белой косой, – там тропа широкая, не ошибетесь.

– Спасибо.

Я отвернулась от гостеприимного дома, обошла мужчину с вилами и почти поравнялась с Рионом, когда раздался голос давешней матроны, которой все еще не давало покоя сватовство:

– А еще на северной окраине у Селехи дом с красным петухом на крыше. И корова в хозяйстве имеется, наша-то Милка еще в прошлом годе копыта на холодец откинула. – Женщина тяжко вздохнула, видимо, воспоминания пробуждали в душе печаль. Рион взял меня за руку и потащил прочь. – У Селехи пятеро сыновей, – повысила голос матрона, боясь, что ее не услышат. – И все на выданье.

– И вилы в хозяйстве тоже наверняка есть, как и топор, – пробормотала я.

– Айка, – зашипел парень, – мы сюда не с крестьянами воевать приехали, а…

– А с кем? – перебила, вырывая руку и оглядываясь.

Обитатели дома остались за забором с псом и вилами. Казум уже шел вниз по улице и даже не смотрел в нашу сторону. Странный он сегодня, то улыбается от уха до уха, то, как сейчас, делает вид, что ему нет до нас никакого дела, вон, штаны успел где-то изгваздать.

– Ни с кем, – отрезал чаровник. – Воины из нас – так себе. Мы просто ищем достаточно глухой угол, чтобы переждать бурю. Это тебе в первую очередь надо, – не удержался он от упрека.

– Я помню, но Лиска…

– Далась она тебе. – Рион раздражался все больше и больше. – Вы с чернокнижником – два сапога пара. Везде враги мерещатся, даже в трактирной стряпухе.

– Она была в Хотьках, потом в Велиже на казни, теперь здесь. У этой трактирной девки непереносимый зуд в ногах. – Крестьянин с бородой, что шел нам навстречу, скомкал шляпу, поклонился чаровнику и перешел на другую сторону улицы. – Увидев меня, она очень испугалась! С чего бы это? Могла просто плюнуть вслед, как остальные.

– Она просто тебя узнала, – отмахнулся Рион и вдруг замер столбом посреди улицы. – Но как? В Хотьках и в Велиже ты была без амулета, а сейчас… – Он не договорил, остановился, всмотрелся в мое лицо, словно надеясь увидеть вторую личину, настоящую, бесцветную, что так пугала крестьян. – Как она узнала тебя?

– Об этом я у нее тоже хотела спросить.

– Дасу знает, что творится, – неопределенно буркнул парень и снова пошел вперед.

Улицы в Волотках тянулись с запада на восток. До северной околицы добирались переулками. Нас провожали поклонами, перешептываниями и любопытными взглядами.

И это тоже выводило из себя. Отчего-то нестерпимо захотелось уйти. Вот прямо сейчас выйти за околицу, миновать березовую рощу, обогнуть озерцо с мостками, в котором наверняка полощут белье, собирая пиявок и ряску. Не останавливаться у кособокой избушки, стоящей у самой воды, которую наверняка заливает по весне. Просто уйти. И никогда сюда не возвращаться. В лесу не так уж и плохо, там можно скрыться от чужих глаз…

Я передернула плечами. Опять этот странный зуд между лопатками и ощущение чужого выжидательного внимания, от которого хотелось по-звериному вздыбить шерсть на загривке и зашипеть.

– Айка, – позвал Рион, как-то неуверенно дернув меня за рукав.

– Что? – повернулась к парню.

– Ничего. – Он вдруг поднял обе руки. – Ты вроде к травнице собиралась. – Чаровник кивнул на избушку, оставшуюся по правую руку. Я ведь и в самом деле чуть не ушла в лес. – Не скажешь, зачем тебе травница?

– Травница? – переспросила я и, подойдя к двери, тихо добавила: – Самой бы вспомнить, – но все-таки подняла руку и постучала.

В доме что-то упало, звякнуло и наверняка разбилось, раздались негромкие, но душевные ругательства, и через минуту дверь распахнула растрепанная девушка в льняном платье, что давеча приносила нам кабачки.

– Ой, – сказала Майана вместо приветствия, перевела взгляд поверх моего плеча на Риона и густо покраснела. – Это… это вы?

Я оглянулась на парня и подтвердила:

– Мы. А ты ждала кого-то другого?

– Не… не знаю, – пробормотала она и посторонилась. – Проходите.

Избушка у травницы оказалась маленькой: сени да комната, служившая и кухней, и спальней, и рабочим помещением. Немного захламлено, но уютно. На полу у стола осколки глиняной чашки. Коричневая жидкость медленно впитывалась в темные доски. Пахло травами, горьковатым маслом и ягодами. Запахи словно вернули меня в детство. И желание спрятаться в лесу на миг отступило. Захотелось вернуться домой в Солодки, к неулыбчивым крестьянам, новобрачной Ксанке и ласковым рукам бабы Симы.

– Садитесь, господа чаровники, – зажигая одну за другой свечи, суетилась хозяйка. – Я тут… я сейчас… – Она обернулась на широкую кровать, небрежно прикрытую вязаным одеялом, и покраснела еще гуще.

– Мы не увеличивать магическое поголовье пришли, – поспешила успокоить я девушку, но добилась почему-то прямо противоположного эффекта, да еще и Рион закашлялся. – Лучше скажи, ты всех в Волотках знаешь?

– Конечно. – Она замерла с лучиной в руках, беловатый дым поднимался к потолку.

– Нет ли у кого в родственницах рыжей девушки. – Я описала Лиску. – Она могла на некоторое время уезжать или, наоборот, объявиться сейчас, нежданно-негаданно свалиться родным на голову?

Майана задумалась.

– Нет, не было такого. У нас вообще рыжеволосых нет.

Причин не верить травнице не имелось, но вот беда – я была уверена, что Лиска в деревне. Значит, она скрывается. Интересно, зачем? Почти так же интересно, как и у кого?

Я немного помялась, не зная, что еще спросить.

– Это все, что ты хотела узнать? – подняв брови, поинтересовался Рион и попенял, словно маленькой: – Айка, Айка…

Это должно было разозлить меня, но не разозлило. Зато снова потянуло в лес, такой темный и такой тихий. Там под еловыми лапами всегда прохладно, и, если затаиться, охотник может пройти в шаге от тебя и ничего не заметить.

Чувство опасности накатило внезапно, только что ничего не было, а через миг…

«Бежать! – стучала в голове мысль. – Немедленно!»

– Айка, – осторожно позвал Рион.

– Надо идти, – сглотнув, проговорила я, удивляясь, как непривычно низко звучит мой голос, будто после простуды. Майана испуганно перевела взгляд с меня на Риона. – Надо, – еще уверенней повторила я и бросилась вон из избы.

– Айка, что ты… – Чаровник выскочил следом.

Вместо ответа я дернула головой и пошла, почти побежала по лесной тропе… Нет, не по ней, я побежала к лесу.

– Эол, что же это! – запричитала за спиной травница.

– Айка, – в третий раз крикнул ученик мага, нагнал и схватил меня за руку, заставив отвернуться от спасительной тени леса.

Рион не понимал. Никто не понимал, даже я.

Не знаю, чем бы все закончилось, вряд ли чем-то хорошим. Парень перехватил мои руки и не давал вырваться. Он что-то говорил, даже кричал, травница бестолково скакала рядом. Я вырывалась и, кажется, шипела…

Они не понимали. Что-то назревало вокруг, что-то большое и недоброе раздувалось, как пузырь в мыльной воде. Оно заставляло меня скулить и торопиться. Оно заставляло меня бояться. И еще немного удивляться тому, что остальные этого не ощущают, ведь сам воздух пах предчувствием.

А потом оно лопнуло, разлетелось грязными брызгами, которых никто не видел. Разлетелось яростным, захлебывающимся криком. Так выл пес, попавший под тяжелую телегу кузнеца, выл, пока были силы, а из брюха вываливались дымящиеся внутренности. Кузнец свернул ему шею, чтобы не слышать этой смертной тоски и боли в крике животного.

А здесь, в Волотках, завыл человек.

Я остановилась. Рион вздрогнул, Майана стала озираться. Крик замолк. И больше не повторялся. Странная будоражащая тревога схлынула, как вода по весне, оставив после себя непонятное чувство узнавания. Словно все это уже было, жизнь сделала круг и вернулась к началу, повторяя события – деревня, тревога, крик… Сейчас я побегу и найду кого-нибудь мертвым.

Но первым бросился вперед Рион, за ним травница, а за ней я, все еще оглядывающаяся, все еще принюхивающаяся к воздуху, все еще ожидающая… чего?

Тело лежало возле ограды, за которой начинался яблоневый сад, деревья мягко шевелили листочками, отяжелевшие от плодов ветки опирались на забор, роняя к ногам мертвеца спелые плоды.

– Что это? – очумело спросил Рион, останавливаясь. – Кто это?

Вместо ответа Майана упала на колени возле неподвижной женщины. Несчастная совершенно точно была мертва, мне это стало ясно и без осмотра, но травница упорно пыталась услышать биение сердца или дыхание.

Тело лежало на боку, голова откинута, глаза закрыты, как у спящей, вывернутая рука прижата туловищем к земле. Крови не было. Совсем как тогда…

Девушка бормотала молитву Эолу, одновременно ища на поясе необходимую склянку или кулек со снадобьем. Жаль, лекарства от смерти еще не придумали.

– Она мертва, – сказала я.

Травница вздрогнула, замотала головой, снова зашептала что-то, вытирая слезы.

– Ты ее знала? – тихо спросил Рион.

– Игнара. – Голос Майаны опустился до едва различимого шепота. – Седмицу назад сломала руку, на чердак лазила, оступилась. Я ее лечила… Да примет ее Эол.

– Или Рэг, – добавил кто-то. Девушка вздрогнула, торопливо сотворила отвращающий знак.

Я обернулась. На дороге стояли Вит с Михеем, у стрелка в руках – заряженный арбалет. Но вот странность – направлено оружие было отнюдь не в сторону. Оно смотрело аккурат на чернокнижника. Стрелок дрожащими руками перехватил арбалет и выглядел при этом напуганным.

– Что здесь произошло? – Вириец спрашивал так, словно имел на это право.

– Мы не знаем, – развел руками Рион, – мы были у травницы, а потом… – Он посмотрел на меня, но все же продолжил: – Айка сошла с ума, стала рычать, шипеть, то ли убежать хотела, то ли покусать кого-то. Я как раз схватил ее, когда закричала женщина. – Чаровник опустил голову, разглядывая мертвое лицо. – И все.

– С господином вирийским чаровником было почти то же самое, – буркнул Михей, качнул оружием, встретился взглядом с Витом и, сглотнув, добавил: – Тока он не кусался и в лес не бежал, но очень уж на зверюгу, что за черень[16]16
  Медный черень – самая мелкая монета. 100 череней равны одному серебряному дину.


[Закрыть] показывали в лийском балагане, походил: рычал, аки волк, и слюна капала…

– Как же все не вовремя, – запустил пятерню в волосы Рион. – И что теперь делать? Может…

– Не может. Надо уходить, иначе нас в ее смерти обвинят. – Я огляделась, но на дороге пока никого не было. Тишина, ни одна собака не залаяла. Даже странно.

– С чего бы это? – не понял чаровник.

Я могла бы ему рассказать, «с чего», но вряд ли тот, кого ни разу не закидывали камнями, поймет того, кто неплохо научился от этих камней уворачиваться.

– Как проклял кто-то, – расстроенно сказал Михей, опуская наконец оружие. – Словно шалые – все беды да несчастья цепляем.

– Какая интересная мысль, – протянул чернокнижник.

– Предлагаю обсудить ее не здесь, – сказала я.

– Поддерживаю, – кивнул Вит.

– Никто никуда не пойдет, пока вы не объясните мне, что это было? – Рион скрестил руки на груди. – С Айкой и с тобой. Я не собираюсь поворачиваться спиной непонятно к кому.

Молчаливая Майана переводила взгляд с одного лица на другое и в конце концов снова стала смотреть на труп. Правильно, так оно безопаснее.

– А ты можешь остаться, – великодушно разрешил Риону чернокнижник, кивнул мне и зашагал по улице. Даже поднятый и нацеленный в спину арбалет не заставил его обернуться. Я помедлила не дольше секунды и бросилась за Витом.

– Что это было? – первым делом спросила, поравнявшись с мужчиной. – Мне-то хоть скажи.

– Да ничего серьезного, – отмахнулся он. – Кровь отреагировала на готовящийся выплеск силы.

– Какая кровь? – спросил Рион, догоняя вирийца, Михей пыхтел рядом.

Я обернулась – травница все еще стояла на коленях радом с телом. Меня кольнуло чувство легкого недовольства. Не дело, если ее застанут рядом с убитой. Ох не дело, она, конечно, травница, а не ведьма, но от одного до другого рукой подать.

А вообще, разве это мое дело? Не мое. Отчего же недовольство лишь усиливалось?

– Обычная темная кровь, – буднично поведал Вит. – Все мы – потомки дасу, но в ком-то она спит, а в ком-то просыпается.

– Дасу? – рявкнул Рион, и за соседним забором залаяла собака. – Ты спятил, кудесник? – Рион недовольно поморщился. – В том, что ты нелюдь, я никогда не сомневался, но Айку в это не впутывай.

– Решать не тебе и не ей. Предки за нас уже все решили, – усмехнулся Вит. – Зря ты так дергаешься. На себя в зеркало сначала посмотри и подумай, откуда у простолюдина из Пограничья такая светлая кожа? Оглянись, чаровник, и раскрой глаза пошире.

– Да как ты смеешь, отродье…

– Я хотела убежать в лес, – перебила чаровника. – И убежала бы, если бы не Рион. В воздухе словно разливался… разливалось… Я не знаю, что это было.

– Предчувствие опасности, – кивнул Вит. – Знаешь, как дикие звери бегут от лесного пожара, всегда инстинктивно выбирая правильное направление? Вот и здесь так. Что-то вроде инстинкта.

– Но раньше такого не было, – нахмурилась я. Впереди показался домик Пелагеи. – Неужели мой папочка и в самом деле маг? Вернее, демон? – Я задумалась, засомневавшись, что лучше.

– Уверена, что не было? – прищурился мужчина. – И по спине никогда не пробегали мурашки из-за предчувствия неудачи?

– Пробегали, – призналась я, стараясь отогнать воспоминания о твари в родной деревне Михея и о колодце с живым туманом. – Убежать мне хочется часто, особенно когда смотрю на тебя. Но не покусать тех, кто пытается помешать.

– А кто-то пытался? На самом деле? Наш геройский маг? Айка, кровь не обманешь, иногда ты знаешь, что бежать бесполезно, а иногда знаешь, что незачем. К примеру, если тебя настигает не огонь, а охотник. Надо просто развернуться и дать бой. Тарийские недоучки даже не поняли, что попало к ним в руки, – покачал головой вириец. – А насчет папочки – не знаю. Может, мамочка, а может, двоюродная бабка, – пожал он плечами. – Крови капля, но она есть. И она проснулась. Тебе придется с этим жить. – Вит открыл дверь в дом Пелагеи.

– Или умереть, – недовольно пробурчала я, заходя следом. Эта капля едва не превратила меня в зверя, я даже думать ни о чем не могла. Такого раньше не было!

– То, что произошло сегодня, – Вит обернулся, – просто…

– Сегодня вы оба чуть не спятили, – закончил Рион. – Исходя из твоих объяснений, нам едва не оторвали головы, а мы и не поняли этого?

– Точно, чаровник, – согласился чернокнижник. – Вот видишь, ты тоже умеешь думать, когда напряжешься.

Михей закрыл дверь и с беспокойством спросил:

– А теперь что? Седлаем лошадей?

– Ничего, – ответил Вит. – Мы ничего не знаем, ничего не делали и ничего не видели. В конце концов – это правда.

– Но как же… – не понял стрелок.

– Никак, – неожиданно согласился с вирийцем Рион. – Это не наше дело. Пока. А вот если нас попросят разобраться, то мы должны будем…

Что «мы должны будем», так и не услышали, потому что в дверь громко постучали. Где-то за окном тоскливо завыла собака, по спине побежал холодок нехорошего предчувствия.