Текст книги "Из наивного. Ранние стихотворения"

Из наивного
Ранние стихотворения
Алексей Загуляев

© Алексей Загуляев, 2021

ISBN 978-5-0055-8000-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Когда жизнь начинает клониться к старости, то все события прошлого странным образом приобретают немного другие краски. Где-то (особенно в детстве) эти краски становятся ярче, а где-то просто меняют свои оттенки. К своим ранним поэтическим опытам я всегда относился с неизменной долей критики, не позволявшей мне делиться ими с широким кругом читателей. Но последние пару лет все эти не прошедшие моей внутренней цензуры стихи делались для меня как-то понятнее. Я начинал видеть в них словно бы предсказания меня теперешнего. Всё выстраивалось в логическую цепочку, словно в кадры одной ленты, и весь мой актуальный в эту минуту мир наделялся смыслом, наделялся вектором творческой эволюции и получал статус. Сохранилась бо́льшая часть этих стихов, начиная с 1985 года (т. е. когда мне было пятнадцать лет). И я предлагаю их на ваш суд.

Стихи (1985—2012)

* * *

 
Вы осенью на ночь окно отворите
И спите спокойно. Вас ветер не тронет.
Он лишь принесёт вам в прозрачных ладонях
Кленовый листок. Вы его поднимите.
 

1985 г

* * *

 
Любовь – роса, что стынет на лугах.
И пусть она к полудню испарится —
Минует ночь, и снова загорится
Огонь в траве, как слёзы на глазах.
 
 
Так каждый день, пока что зелены́,
Роса питает корни биосферы.
В нас каждый день любовь вдыхает веру,
Как сок в траву, пока мы влюблены.
 

24 июля 1986 г

* * *

 
Вот я и снова хожу одинокий
Уже по знакомым кварталам столицы.
И кажется снова мне дом мой далёким,
И видятся снова мне грустными лица.
 
 
Мне трудно смотреть на людские потоки,
Мне больно ловить безразличные взгляды.
Здесь вечно похожие дни и пороки,
И жизнь тяготят невезений армады.
 

1986 г

* * *

Как было всё это давно.

В бокалах прокисло вино.

Весь зал обвила паутина,

Все свечи, углы и картины.

Как было всё это давно.

А дождик стучится в окно.

Ищу я беспомощным взором

Забытое в пыльных узорах.

Забытая сказка,

Забытое чудо.

Оттуда бокалы

И свечи оттуда.

Оттуда тревога,

Что в сердце таится.

Оттуда слеза,

Что блестит на странице.

Июнь 1987 г

* * *

 
Планета, где живут мечты,
Где детство наше одиноко,
Где бродят силы пустоты,
Стирая пройденные строки.
 
 
Планета, где живёт весна,
Где, старясь, опадают ивы,
Где старость так неотвратима,
И смерть не так уже страшна.
 
 
Трещат песочные мосты,
И умирает в нас без срока
Планета, где живут мечты,
Где детство наше одиноко.
 

30 июня 1987 г

Время

 
А время может двигаться вперёд.
Что есть сегодня – завтра будет в прошлом.
Когда я здесь, оно чуть-чуть идёт,
Закрыв глаза, ступает осторожно.
 
 
А дома время – загнанный олень,
К добыче устремляющийся сокол.
И каждый день – всего лишь только тень
От времени, бегущего к востоку.
 
 
Шальное время – мой извечный враг,
Мой злой предмет, под чьей рукой страдаю,
Люблю и каюсь, плачу как дурак,
И с ним борюсь, и как-то побеждаю.
 

1 июля 1987 г

По дороге из дома в Москву

 
Как всегда, остаюсь я в тени
Для того, кто меня не знавал,
Кто не по́дал руки, добрых слов не сказал,
Кто со мной по ночам не мечтал.
 
 
Мне опять ненавистен мой путь,
Стук колёс, остановок толчки.
Настроенье, как нежная ртуть,
Упускать начинает очки.
 
 
Снова ждать, снова что-то искать,
Снова что-то хотеть и терпеть,
Снова в чуждом краю замерзать
И когда-нибудь снова кипеть.
 
 
В лютый день замерзает река —
Я подобен реке.
 

1 сентября 1987 г

* * *

 
Вот и опять я покидаю дом.
Вот и опять лежит на сердце камень,
Из расставаний сделанный и расстояний,
Из долгих дней, летящих ураганом.
 

1987 г

* * *

 
Выше туч никогда не бывает дождей.
Выше туч только тучи внизу.
Выше туч я не видел свободных людей,
Забывающих помнить грозу.
 
 
А под тучами город в дыму и огнях.
В доме – дверь. А на две́ри – замок.
Там деревьям даруется жизнь и земля,
Да и то на положенный срок.
 
 
А за дверью живёт и не знает меня
Та, что страшно боится ветров.
В тёплой спальне там слышится шелест белья
И дурманящий запах духо́в.
 
 
Извини, извини… Только я позабыл,
Как в замке́ поворачивать ключ.
Ты меня не ищи. Ты меня не зови.
Я привык замерзать среди туч.
 
 
Мне какой-то чудак в елисейских полях11
  Елисейские Поля (Эли́зиум, или Эли́зий) – в древнегреческой мифологии часть загробного мира, обитель душ блаженных.


[Закрыть]
Врезал крылья, но память отнял.
Да и крылья, что больно застряли в плечах,
Выше туч не возносят меня.
 

октябрь 1988 г

* * *

 
Засохший лист скользил по льду,
Гонимый ветром в ад.
Он сердцем чувствовал беду,
А нервами асфальт.
 
 
Он сорван был за то, что жил,
За то, что мир познал,
За то, что дождь его любил
И свет не забывал.
 
 
Он должен был в последний миг
В земле найти покой,
Но только леса не достиг
И проклят был судьбой.
 
 
Он точно знал, асфальт пробить
Ему не хватит сил.
Он рвал в себе за нитью нить,
Их ветер уносил.
 
 
Спешили люди кто куда,
Покой клеймя табу.
Никто не знал – судьба листа
Изменит их судьбу.
 

27 октября 1988 г

Снег в октябре

Выпал снег в октябре на простуженный осенью асфальт.

И вдруг я заметил, что на первом снегу всякая хорошенькая девушка становится прекрасной.

Потому ли, что снег подчёркивает её чистоту и тепло; потому ли, что я успел отвыкнуть от такого контраста.

Но сердце как-то иначе сжимается. Так оно бьётся, когда его настигает любовь.

Но в кого я влюбился?

В девушку, которую увидел из трамвая? Её стройные ножки напомнили мне о чём-то далёком и милом.

Или в ту, что промелькнула вечером за окном, нечаянно заглянув на свет в кухне? Она закуталась в пальто и шапку, но в её глазах светилось тоже что-то знакомое.

И актриса с журнальной обложки…22
  Кажется, это была фотография Ирины Алфёровой.


[Закрыть] Почему образ её сделался таким тёплым, когда на улице лежал холодный снег?

октябрь 1988 г

На рабочую тему

 
Две женщины несли в носилках землю.
Носилки были грязные, в цементе.
Мужик варил трубу, пуская в небо
Зловонный дым сгоравших электродов.
 
 
А я сидел. Мне было безразлично,
В какие сроки стройка сдаст работу.
Мне было жаль несущих землю женщин
И мужика, сжигающего время.
 

31 октября 1988 г

Перед армией

 
Мне предстоит в полнолунную ночь
С юностью конченной молча расстаться.
Знаю, ничто мне не сможет помочь
С вами, друзья, хоть до лета остаться.
 
 
Юность моя – это странный недуг.
Юность моя – это несколько строчек,
Без поцелуев, без ласки и прочего,
Но с ожиданием преданных рук.
 
 
Мне предстоит предстоящее знать,
Боль предстоит и, быть может, падение;
Новые мысли для писем искать
Или искать от мучений спасение.
 
 
Знаю ещё, что два года не срок.
Верю в любовь, хоть порой и не верю.
Словом, не буду вдаваться в истерию…
Слава ступающим в холод дорог!
 

13 ноября 1988 г

О судьбе

 
– Скажи, отец, мне о судьбе,
Я слышал, есть такая штука,
Не то беда, не то разлука…
Чего таит она в себе?
 
 
Вот говорят «не суждено»…
Скажи, отец, что это значит?
И разрешима ли задача?
Я это знать хочу давно.
 
 
– Она обманщица. Судьба…
Извечно юная кокетка,
Тоски и радости соседка,
Желаний Хаоса раба́.
 
 
Очарование и жуть
Связались в ней единой нитью.
И очень трудно уловить нам
Её предательскую суть.
 
 
Её зелёные глаза
Успокоения не знают,
Сулят любовь – и изменяют,
Царей с престолов низвергают,
Глупцов возносят в небеса.
 
 
О как она мешала жить!
О скольким крылья поломала!
И всё же этого ей мало,
Коль вечно предрекли ей быть.
 
 
И тот на крах был обречён,
Кто рьяно чествовал победу;
А кто победных лавр не ведал —
Победой был вознаграждён.
 
 
Так всё и шло из века в век.
Так всё и есть. Так всё и будет.
Обидный бред в движеньи судеб,
Пред ним бессилен человек.
 
 
Но не страшись судьбы, сынок!
Хоть и страшна её игривость,
Всех нас рассудит справедливость
В итоге пройденных дорог.
 

декабрь 1989 г

* * *

 
Если ночь коротка и безрадостен день,
Если хочется спать, если хочется в тень,
Если в плоскости срока таится порок, —
Значит, факелы смерти зажёг «мотылёк».
 
 
Если нету свечи, и немеет душа,
Тишину магистрали молитвой круша,
И луна словно бог, и звезда словно лёд,
И как будто бы нет никого-никого,
И как будто бы хочется лишь одного —
Не идти в этот ад и с дороги свернуть…
Значит, доля твоя – этот мерзостный путь.
 
 
Тщетно сердце щадить исторжением слёз,
Тщетно вены вскрывать, тщетно пить дихлофос.
Всё равно не спастись. Всё равно не уйти.
Потому что стоит у тебя на пути
Аваддон33
  Аваддон – в иудаизме ангел бездны и смерти..


[Закрыть].
 

декабрь 1989 г

Л.

 
Зачем жалеть о порванном письме?
Жалей тогда, когда порвали сердце,
Когда закрыли крохотную дверцу
В хмельные сны, к спасительной весне.
 
 
Зачем жалеть, когда твой дом сгорел?
Жалей тогда, когда сгорела вера,
Когда смела немилосердно Гера
Костёр любви, который жарко грел.
 
 
Зачем жалеть, когда холодный путь
Тебя согнул и свил в жестокий узел?
Жалей тогда, когда ты явно струсил
И не посмел на этот путь шагнуть.
 
 
Зачем от света звёзд себя беречь?
Зачем жалеть о горьких расставаньях?
Мы постигаем истину в скитаньях.
И без разлук не постигаем встреч.
 

1990 г

Л.

 
Позволь тебя благословить
На долгий путь в лучах рассвета,
На мудрость Нового Завета,
На жажду верить и любить.
 
 
Позволь сказать тебе «прощай».
Бывает так, хоть это странно —
Уйдёшь непрошенно-незванно
Под скрип сапог и взмах плаща.
 
 
Но ты звездою в небе сна
Ещё сверкнёшь хмельно и смело.
И утро разольёт по телу
Непамять сонного вина.
 
 
И будут дни, в которых страх.
Они в кольцо закрутят мысли.
И дождь холодный смоет смыслы
Со всех стихов во всех местах.
 
 
И потому хочу просить,
Пока живо́ ещё мгновенье,
Когда сильно́ благословенье,
Позволь тебя благословить.
 
 
Позволь сказать тебе «прощай»
Уже сейчас. На всякий случай.
Пока о гнев осенней тучи
Не обожглась моя свеча.
 

1990 г

Молитва

 
В эту ночь я опять не смогу уснуть,
И во сне мне не явятся свет и смех.
Нарисуй у меня на ладони Путь,
Да такой, чтоб его увенчал успех.
 
 
И опять небосвод превратится в прах,
И ни лиц и ни жизней не будет жаль.
Нарисуй у меня на ладони Страх
И вонзи ему в сердце стальной кинжал.
 
 
Подари мне хотя бы десяток слов,
Но подаренных ею и для меня.
Нарисуй на ладони моей Любовь,
Да алмазною кистью, да из огня.
 
 
И пускай не успею чего-то спеть,
И пускай все следы заметает снег…
Нарисуй у меня на ладони Смерть,
Чтобы всё-таки смог я войти в Рассвет.
 

1990 г

* * *

Мы всё привыкли делать в суете.

Нас время жмёт, под зад гоня коленом.

И то у нас теперь на высоте,

Что всуе, преходяще и забвенно.

Мы всё привыкли делать в суете.

Растить детей, любить и верить в Бога.

И вроде мы давно уже не те,

А наша жизнь по-прежнему убога.

В окно вагона видим мы мечту,

А поезд мчится бешено по кругу.

И мы вздыхаем молча на ходу,

И между прочим забегаем к другу.

В толпе метро уже не видно лиц.

Бетон и мрамор небо затянули.

Лишь шеф в вагоне, свой окончив блиц,

Толкнёт меня: «Приятель, Вы уснули».

30 июля 1990 г

* * *

Откуда я вышел?

Из времени ЗЕ́РО,

Где не было правды и не б

...

конец ознакомительного фрагмента