Текст книги "Хозяйка «Логова»"

Глава 6

К сожалению, я не успела подсчитать все. В третьем часу ночи двери храма сотряслись от десятка мощных ударов. Я спрятала свиток, отстегнула от пояса кинжал, пару-тройку игл и крадучись вышла в зал под напевные мольбы, долетающие из комнатушки Ясмина. «Великий Адо, прошу, – истово молил благочестивый, – не губи понапрасну…» Удивительное дело, он же сам вдовиец, а поклоняется иноземному покровителю воинов, богу войны. Хотя чего я удивляюсь? Наше божество в отличие от тарийского – слизняк слизняком. Может только пить, есть и сотрясать воздух сказаниями о прошлых своих подвигах. Его так и зовут – Кудесник прошлого, слагатель легенд Кудес.

В двери храма постучали решительнее, служитель храма залепетал настойчивее, я крикнула:

– Кто там?

Вначале послышался мат, а затем знакомый рык со свойственной оборотню эхообразной вибрацией, и все успокоилось. В наступившей тишине я услышала вопросительное:

– Тор-р-ра, это ты?! – Рычащий Асд был крайне рад меня услышать.

– Я.

– То-р-р-рика, выходи, ты мне нужна. Нет, ты нам нужна… очень.

– Нам? Очень? – переспросила я, уже отодвигая засов и снимая щеколду. Двери открыть не успела, они распахнулись сами, и огромные мохнатые объятия прижали меня к твердой и не менее мохнатой груди.

– Какое счастье… – выдохнул двуликий и перевоплотился в человека.

– Что случилось?

– Ничего такого, – он чмокнул меня в лоб и по распущенным волосам погладил.

– Асд?

– Стыдно рассказывать. – Оборотень коротко отдал приказ своим собратьям забрать мои вещи из комнаты, успокоить служителя храма и привести Мартину из стойла. Затем посмотрел на меня и отвернулся.

– Настолько стыдно, что всей толпой явились сюда?

– Здесь только часть, половина осталась близ «Логова», – и взгляд такой виноватый, что я предположила самое страшное.

– Убили кого-то?

– Напугали, – подсказал один из оставшихся рядом двуликих.

– Северный, заткнись, – оскалился Асд, но затем сник, подтверждая: – Напугали.

– Тимку, Торопа, моих помощниц?

– Если бы… – поморщился оборотень и не торопясь объяснять. Я вопросительно посмотрела на ранее высказавшегося, и тот повторно сдал предводителя:

– Алиссию, певунью.

– Как? Когда успели?

– Нечаянно, – послышалось от Асда, но я на него внимания уже не обратила. Повторила вопрос Северному.

– После обеда вы на нее указали как на пассию Гилта, помните? Так вот, наш вожак решил ее впечатлить.

О, как выразился! Вожак! Значит, мой вопль о том, что медам Тюри – змея, стерва да еще замужняя, слышали все нелюди в «Логове», и только Асд кратковременно оглох. Бестолочь!

– И что, Алиссия от страха второй час подряд вопит?

– Пищит, и не второй, а четвертый, – ответил Северный, потирая ухо.

Я хмуро посмотрела на нарушителя запретов, взяла его под локоток и со словами «Можно тебя на секундочку?» отвела в сторонку. Недалеко, но достаточно, чтобы без стеснения высказать все. Уперла руки в боки, открыла рот, но даже слова произнести не смогла.

– Не смотри с укором, – оборвал меня Асд. – Да, глупо получилось, и пищит она не первый час, но слышим ее только мы. Нелюди, в смысле. Остальные спят.

– Очень рада, – процедила я сквозь зубы. – Одно смущает, певунья свой голос может потерять.

– Потеряет – я буду только рад, – фыркнул двуликий. – Она без малого три часа гоняла своих горничных, твоих помощниц и меня. – Последнее вырвалось зло и на выдохе, учитывая, что он тут же отвернулся, кое-кому хвостатому опять стало стыдно.

– А отсюда подробнее, пожалуйста.

– Ну я…

– Хотел произвести впечатление, это и так понятно. Непонятно, как ты ее до писка довел? На глаза, что ли, в своем втором обличье показался?

А в ответ невинное:

– Показался. Ей вид из окна не нравился, я решил его подправить. – Замолк, смотрит. И я смотрю, прикусив губу, чтобы не накинуться на увальня хвостатого с вопросами и проклятиями. – Так вот… – Он с досадой потер макушку, а затем, сметая все подробности, выдал: – Пока я за триптихом бегал в храм, снимал его с алтаря и до «Логова» тащил, к Алиссии пришел ее мужик.

Еще одна пауза, еще один тяжелый вздох, и оборотень нехотя продолжил:

– Я, сказать по правде, сразу ничего не понял. Сидел за окном и тихо ржал, пока он умолял ее не петь. – То есть тварь такая даже после муштры на сеновале решила устроить концерт! – И надо сказать, Эванас этот – святой. Она его и в хвост и в гриву, а он только: «Дорогая моя, ненаглядная, не напрягай связки, побереги горло».

И снова пауза. Тут уж я не выдержала тишины, спросила:

– Напрягла связки?

– Еще как! В ванную зашла, дверь закрыла и громко так с надрывом «А-а-а-а!». Я думал, умирает, думал, ее там за капризы убивают. Я был в этом уверен… – Асд кулаком стукнул себя в грудь и тряхнул головой, отгоняя хмурые мысли. – В общем, нет у тебя в комнате ни окна, ни двери в ванную. – И чтоб я не сильно расстраивалась, порадовал: – Зато над кроватью триптих стоит, красивый, из храма Иллирии.

К этому моменту мне плащ принесли, лошадь привели и свиток копий вручили.

– В путь, – скомандовал Асд, открывая ворота храма.

И пока сопровождавшие его воины, сменив обличье, разлетались и разбегались, я задала важный вопрос:

– А… э… что с медам Тюри? Ты когда в волчьем обличье в ванную вломился, что сделал… сказал?

– Снял с нее дверь, сказал, что за такой концерт не грех и убить, но раз она своим существованием радует мужа, то пусть живет. Пока говорил, она молчала, а когда вышел, начался писк.

– И что, зайти уже в человечьем обличье и успокоить несчастную не додумался никто?

– Додумался, – буркнул хвостатый, – но писк до костей пробирает так, что пришлось на сотню шагов отступить.

– Другими словами, сидит тихо пищащая Алиссия все там же в ванной, обдаваемая холодным дыханием зимы из выбитого окна.

Оборотень вначале нахмурился, а затем согласно кивнул:

– Да, все верно. И камин я тоже нечаянно потушил.

– Удружил, – буркнула я. Что ж, если у звезды театра мозгов хватило до шубы дотянуться – хорошо, а если нет – чета Тюри задержится у меня надолго. Я вывела из храма Мартину, но, едва попыталась сесть в седло, меня остановили.

– Тора, в низине все еще метель, поэтому ты едешь на мне. А кобылу твою Упы под уздцы доведет.

Посмотрела на пегую, она на меня, и так жалко скотину стало, что я предложила:

– Так, может, здесь оставим?

– Чтобы завтра утром по всей заставе пошел шепоток, что я тебя невесть каким образом домой доставил? – хмыкнул оборотень. – Нет уж, давай лишим людей сплетен и домыслов. – Ворота закрыл, Мартину отдал своему сородичу, а меня как куклу закинул на плечо и, коротко бросив: «Держись!», побежал.

– Эй! Я так долго не выдержу!

– А долго и не придется, – перекрикивая все еще бушующий ветер, отозвался оборотень и, сиганув со скалы, обернулся серым монстром.

В эти мгновения я поняла, почему Алиссия пищит. Потому что высказаться хочется не просто руганью, а матом, но страх зажал горло и выходит только писк.

– Что за бесовщина! – рыкнул двуликий, аккуратно скидывая меня на сугроб и отскакивая подальше. – Тор-р-ра, хватит. – Он потер уши и клацнул зубами, мотая головой. – Ты, смер-р-рти моей хочешь? Ну хватит же!

И я умолкла, и не потому что попросил, а потому что мне под руки попалась увесистая сучковатая дубина, которую я хоть и с кряхтеньем, но из снега выудила и в дурня мохнатого запустила.

– Ай!

– Б-б-больно? – вопросила, чуть заикаясь.

– Нет, – ответил Асд, потирая ушибленную коленку.

– Н-на еще!

К сожалению, особо я его не зашибла. Вначале палками кидалась с переменным успехом, затем снежками, не забывая при этом гадости выкрикивать, чтобы сладить с избытком страха. Била издалека, но так, чтоб неповадно было – по морде и по лапам.

– Тор-р-ра, – отплевываясь от очередного снежка, взревел двуликий, – да что ж ты взвилась! С Гилтом летала, и ничего, а со мной так сразу… – Я не ответила, метко запустила очередным снежком. – Да хватит кидаться, накажешь иначе! Пр-р-риготовишь р-р-рыбу вместо мяса…

– Конечно, приготовлю! – рявкнула я, очередным метким попаданием вернув себе способность выражаться связно. – И с радостью слабительной травки добавлю!

– Не на… тьфу! – Асд сплюнул едва не проглоченный снежок, выставил когтистые руки вперед, призывая меня к миру. – Лучше вообще ничего не готовь, я понял, так и быть, потер-р-рплю… Успокоилась?

– Сволочь, – выдала я и выдохнула, – двуликая.

– А еще везучая, – нисколько не обиделся монстр и подошел ко мне, опустился на четвереньки, подставляя спину. – Пр-р-ро ор-р-ружие ты в пылу истер-р-рики забыла.

– Я про него постаралась не вспоминать. – Медленно и очень аккуратно залезла на оборотня, руками вцепилась в холку. – Дори предупредил, что произойдет в случае твоего ранения. И меня совсем не прельщает судьба стать загрызенным барашком.

Асд понятливо кивнул и только дернулся с места, как я сжала бока двуликого и добавила веско:

– Но если ты еще раз забудешь, что у тебя за спиной я, хрупкая и ранимая… я вспомню об оружии вопреки здравому смыслу и желанию жить.

Кивнул повторно, вдел в уши невесть откуда взявшиеся беруши и побежал в сторону «Логова». Расстояние было неблизкое, скорость немалая, а комфортабельность передвижения нулевая. Уже через пятьдесят метров я пожалела о том, что села на оборотня и не взяла у Мартины седло или хотя бы плед. И в то же время, предложи я Асду нечто подобное, наверняка услышала бы много хорошего о себе, о пледе и о седле. Все же чувствуя себя виноватым за провинность, он средь ночи ринулся меня искать в пургу, нашел, сознался в содеянном, а теперь еще и везет на своем хребте, чтобы быстро доставить к перепуганной Алиссии. Потому я и молчала, выжидая, когда закончится пытка.

Правда, когда на ноги встала, то чуть не упала. И причин для дрожи в коленях было две: первая – усталость, а вторая – дыра в стене на уровне моих покоев. Асд не смог вышибить окно, сделанное под заказ, а потому снес его вместе с куском стены. Итого, лучшие покои в моем «Логове» закончились. И я бы высказала хвостатому все, что думаю, но он до сих пор был с берушами, к тому же кривился так, словно бы они не особо помогали.

– Свин мохнатый, – буркнула с досадой и поплелась в харчевню.

Дом спал, погруженный в темноту, в камине столовой завывал ветер, и в такт его гневному гласу дружно вздрагивали ставни, лестница и я. А все потому, что мне опять почудился скрип в выгоревшей комнате наверху. Я даже подумала пойти и проверить реальность своих галлюцинаций, но затем вспомнила о двадцати семи нелюдях, четвертый час мерзнущих на улице, об Алиссии, моей важной миссии и отставила эту идею. Первым делом заглянула к певунье, нашла ее все там же в ванной, бледную, дрожащую и чуток невменяемую. Забившись под каменную раковину, она сидела на полу, обхватив колени руками, и медленно раскачивалась, к счастью, не вперед-назад, что было бы хуже, а справа налево. О шубе медам не вспомнила и потому сейчас более всего походила на утопленницу и цветом кожи, и температурой тела.

Меня она признала не сразу, а узнав, мертвой хваткой вцепилась в руку, издала приглушенное «М-м-м!» и указала на спальню. Смекнув, что меня сейчас попытаются спасти от монстра, то бишь затянуть под раковину, я поспешила логично объяснить все произошедшее.

– Метель была страшная, стена упала.

– М-м-м!

– Ветер снес окно и двери в ванную… – продолжила нагло врать я, глядя в перепуганные глаза звезды и стараясь поднять ее на ноги. – Мне очень жаль, что это произошло в мое отсутствие и я не сразу пришла к вам на помощь…

– М-м-м! – не поддалась она.

– Но…

– М-м-м! – кажется, кто-то надолго потерял голос.

– Алиссия, хватит упираться. Вставай! – прошипела я, лихо перейдя на ты. – Молодая еще, детей рожать. А если застудишь себе все по самые уши, кто потом с тобой возиться будет?

– М-м-м-му-у! – вырвалось у медам хриплое. И утонченная девица, не способная к тяжелому труду, с невероятной силой начала тянуть меня на себя. Стало понятно, с объяснениями пора завязывать, иначе я до конца ночи просижу здесь же на полу.

– Мужа позвать? Эванаса? – спросила, отчаянно надеясь, что до ее затуманенного ужасом сознания вопрос дойдет без искажения. – Если он придет, ты с пола встанешь?

И она затихла, не зная, на что решиться. С одной стороны, я – первый человек, прервавший ее четырехчасовое одиночество, с другой, Тюри – муж, чье расположение и любовь неожиданно стали спасением от монстра. Прошла минута, и я, в красках представив избиение мохнатого дурня, чуть не пропустила момент, когда полуживая красавица отпустила меня.

– Тюри! – я не стала стучать, не стала ждать, когда он откликнется. Открыла дверь запасным ключом и растолкала сладко спящего директора театра. – Эванас, у нас несчастный случай. Алиссия замерзла, сидя на полу.

Поначалу я думала, что он, как и все знакомые мне мужики, еще три минуты будет спрашивать, что случилось и зачем я пришла, но волшебное имя его супруги мгновенно подняло Тюри на ноги.

– Где она? Что случилось?!

– Она в своих покоях, в ванной. Упала стена… – я не договорила, он умчался спасать звезду театра, а когда вернулся, вновь меня удивил. Эванас нес дрожащую певунью на руках – вырвал-таки! Более того, он безостановочно шептал: «дорогая моя, ненаглядная», а еще целовал в макушку, легко перенося то, что супруга в приступе паники вцепилась в него руками и ногами.

– Вино горячее, и воду… – попросил он, посмотрел на пустую ванну, что стояла в углу, затем на меня и ответил: – Не беспокойтесь о воде, я сам натаскаю. А вы с Алей посидите.

Алиссия, которую Тюри бережно поддерживал под попу, замотала головой и, захлебываясь слезами, попыталась что-то сказать. Из горла красавицы вырвался писк, и мужчина сдался.

– Да, малыш, хорошо. Родная… – Сел вместе с ней на кровать и серьезным, даже деловым тоном спросил несчастную: – Тогда я тебя просто разотру, договорились. Ты позволишь?

Дождался ее кивка и отдал мне новые указания:

– Вино, спирт или любую другую настойку, смородину в любом виде, – улыбнулся уголком губ, произнося: – хоть вашу высокогорную морщинистую. Еще мне понадобится жир, по возможности без резкого запаха… – Алиссия попыталась что-то пискнуть, но он ее доводы пресек коротким: – Ты согласилась, теперь помолчи.

– Простыни, две-три, пустую грелку и ночнушку, лучше всего потеплее.

Услышав эти слова, медам отстранилась от Тюри и посмотрела на него ошеломленно.

– Что? – Эванас вновь улыбнулся ей, как-то тепло и до щемящего нежно. – Не думала, что я и дальше буду придерживаться нашего уговора? А вот фигушки, тот скандал я тебе еще не скоро прощу…

Не успевшая выйти, я стала свидетельницей того, как капризная красавица с исступлением начала целовать замершего от ее напора супруга. Одной рукой вцепилась в волосы, второй скользнула вниз по его груди и… Не прошло и секунды, звезда театра оказалась под директором театра, который умело и уверенно зажигал ее, заставляя гореть без помощи вина и спирта. Закрыв глаза и следом дверь, я сглотнула вязкую слюну, в который раз отмечая про себя, что до сих пор ошибаюсь в людях. Эта пара была создана друг для друга, и застой в их отношениях оказался затишьем перед бурей.

Со вздохом облегчения я отправилась собирать все затребованное. Вино, настойку, смородину, жир гусиный, грелку, пару простыней и ночнушку… ее я также взяла, хоть и прекрасно понимала, что медам она вряд ли понадобится.

– О, пищать пер-р-рестала! – раздалось рычание из дыры, созданной под новое окно. – Мы можем уже вер-р-рнуться?

– Можете.

Оборотень свистнул и незамедлительно оказался рядом. Посмотрел на поднос с заказом Тюри, затем, наклонив голову, прислушался и хмыкнул:

– Да, с Алиссией ты хор-р-рошо меня подставила. А главное, умышленно.

– Сам повелся. Я сказала, что Гилт скалился одной из девушек, и ни словом больше.

– И тут же указала на эту долба… на звезду Тюри, – возмущенно напомнил Асд, возвращая себе человеческое обличье. – Характеристику, конечно, дала не лучшую, но…

– Но ты решил преуспеть, даже не подумав, что такую медам мне вряд ли пришлось бы защищать, – не осталась я в долгу. – А если и пришлось бы… защищать, то твой азарт вообще не обоснован.

И хотела уже выйти из продуваемой всеми ветрами спальни, когда хвостатый герой-любовник остановил меня покаянным:

– Я действительно азартен. Прости. Захотелось отвлечься от дел, и я не нашел способа лучше.

Молчу. Он же, затаив дыхание, ждет ответа. Минуту ждет, две… На третьей Асд тихо усмехнулся, переступил с ноги на ногу и потер шею.

– Ну… Так ты будешь меня прощать или нет?

– Буду, – ответила с заминкой, – но при одном условии.

– Дыру наскоро заделать? Триптих вернуть?

Усмехнулась:

– Это ты и так сделаешь, по доброте душевной. А условие следующее: если нам всем крайне повезет и Алиссия не заболеет, ты посадишь чету Тюри и их людей на последний корабль, уходящий из Заснеженного. Он отбывает завтра после обеда.

– Хорошо, – безропотно согласился двуликий и, несмотря на собственную провинность, заявил: – Но если хочешь, чтобы они уехали с самого утра, приготовь помимо пирожков шашлык.

Другими словами, битва за мою готовку продолжается.

– Асд, в твоих интересах сделать так, чтобы они отбыли на том корабле, иначе я воспользуюсь родственными связями Дори и потребую через перевал доставить их в столицу Тарии, то есть отправить с вами. – Удобнее перехватила поднос и улыбнулась: – А хочешь шашлык, объясни мне две вещи. Первая – почему из-за замужества с потеряшкой я считаюсь занятой, вторая – что хранит в себе черный ящик.

Несколько мгновений оборотень смотрел на меня широко открытыми глазами, затем моргнул и задумчиво произнес:

– Так что я там должен был сделать по доброте душевной?

Не расскажет.

Гордо вскинув голову, я вышла в коридор и чуть не столкнулась с Тюри. Улыбчивый и полураздетый, в одних пижамных штанах, Эванас забрал у меня поднос и умчался к себе. Ни «спасибо», ни «пожалуйста», ни «как это произошло, почему моя жена просидела без малого четыре часа на полу в ванной комнате?!». Просто взял и ушел, предположительно врачевать.

В смятении я проводила взглядом его спину, прошла к лестнице и столкнулась с полураздетыми оборотнями и вампирами, спешившими бесшумно вернуться в комнаты. Видимо, писк Алиссии выдворил их прямиком из кроватей или даже из ванны. Замерзшие и уставшие, прикрываясь кто чем, они промаршировали мимо меня, не забыв пожелать крепкого сна и хороших сновидений. И как ни странно, после них в харчевню вошел мой названый отец.

– Тороп, а ты почему здесь… то есть не спишь? – вырвалось у меня удивленное, а затем и недоверчивое: – Тоже писк слышал?

– Нет. Всего-то решил проверить, почему постояльцы в спешке чуть ли не голяком покинули «Логово». Думал, на заставе мятеж, бегут разгонять. А они всего лишь испугались звука. Низшие, что с них взять.

И, зевая, пошел к себе.

– Какие?

– Низшие, – повторил он и жестом оборвал поток моих вопросов: – Оставь эту тему до завтра, иди спать. – Хотела сказать, что не устала, но тут наш вояка опять зевнул. – И мне отдохнуть дай. Завтра будет непростой денек.

С этим я охотно согласилась, правда, уснуть так и не смогла.

Вначале долго и нудно прислушивалась к скрипу в выгоревшей комнате – казалось, там кто-то неспешно прохаживается. Затем обдумывала, как объяснить Тюри несчастье, произошедшее с его женой. А после получасовых разглагольствований на тему «Это вышло случайно» я вспомнила о долговых обязательствах потеряшки перед супругой и продолжила чтение свитка копий родовой книги Дори. Записи в нем новых изменений не претерпели, и из списка наследников не исчезло ни имя Таллика, ни его профиль. Надо заметить, с Инваго у них были одинаково высокие лбы и тяжелые подбородки, которые визуально уравновешивали друг друга. В остальном сравнить братьев было невозможно, потому что в командире тарийского отряда мне запомнились лишь циничный прищур холодных глаз, руки с мозолями и темные, чуть вьющиеся волосы до плеч… или ниже.

Попыталась восстановить картину, когда видела его со спины, и на ум пришел только голый тыл Дори, так сказать, «в процессе общения» с Гайной. Помощница страстно желала стать в «Логове» хозяйкой, а воин, судя по напору, с реализацией ее желания был более чем согласен. И старался ведь зазря, силы потратил впустую. Расстроился… А тут еще я своим отказом до ручки его довела. Вот он, гадость такая, и отомстил моим с потеряшкой узаконенным браком.

О том, что этим он меня от посягательств бывшего муженька защитил, думать не хотелось, как и о том, что воин оставил «Логово» за мной и в плату не затребовал ни золота, ни тела. Куда проще было обвинить его в расчетливой скрытности, заклеймить тарийским мерзавцем и кровожадным негодяем, подлецом, взвалившим на меня «тяжкий» труд пересылки. И в то же время разве я вправе требовать у него отчета? Не тронул, за дурман не отомстил, в невестки взял без споров… В который раз подумала, как же мне повезло. Я замужем за потеряшкой, который вряд ли желает вскорости вернуться домой. Даст бог, еще десять лет с ним не свижусь, а там уж на меня, тридцатипятилетнюю, никто не позарится, даже лорд Урос, проклятый Даруш Темный.

А утром мне принесли записку, что на мое имя прибыла еще одна посылка. «Заберите немедля!» – гласили последние строчки. А потому я, так и не коснувшись подушки головой, поехала. Морозное утро было по-весеннему солнечно и по-зимнему морозно, ветрено, а еще ослепительно. Щурясь и прикрывая глаза рукой, я чуть не наехала на Тикелла. В сбитой набок шапке, распахнутом тулупе и только одном сапоге, он бесстрашно ринулся под копыта Мартины с громким возгласом: «Наконец-то!» Кобыла шарахнулась в сторону, я слетела в сугроб, а начальник почтового отделения тут же склонился надо мной бледным перепуганным привидением.

– Что же вы лежите и время теряете?! Быстрее, быстрее! – дернул он меня за ворот мехового плаща, но ввиду разницы в росте поднять не сумел, зато из сугроба выволок.

– Вставайте. Быстрее! Иначе она мне весь двор разнесет!

– Кто она? – После такого сообщения желание спешить куда-либо сменилось стойким ощущением опасности и крайней необходимостью сбежать.

– Да ваша посылка… Посылка!

– Посылка? – Я поднялась, стараясь не делать резких движений и пытаясь визуально определить, а не заболел ли один из самых уважаемых людей дальней заставы. Глаза блестят, щеки судорожно подергиваются, на лбу испарина – сдается мне, у него нешуточный жар…

Но не успела я озвучить свои наблюдения, как вдалеке послышался грохот и Тикелл резво подпрыгнул, повторно напугав Мартину и меня.

– Быстро в седло и за мной! – скомандовал громко. – Я покажу короткую дорогу!

И с восклицательным «Быстрее!» он скрылся за ближайшим поворотом.