Текст книги "Хозяин «Логова»"

Промолчал с явным осуждением.

– Пришествия второго оленя?

На его огромной морде медленно поднялась бровь.

– Моей смерти от страха и голода? Оваций за прекрасно проведенную охоту? Или благодарность за пережитый ужас…

Бровь опустилась, морда фыркнула и начала уменьшаться. Вначале до размеров рогато-носатой туши, затем до размеров зубастого и ныне обглоданного монстра, когда же он стал ростом со змея, с интересом наблюдавшего за нами, я не выдержала и вспылила.

– Ты что, обиделся?! Опять? Ну, знаешь, это уже самое настоящее свинство. И тут не ты, а я обижаться должна и биться в истерике должна я. Это меня без спроса вырвали в подземные чертоги, меня напугали до дрожи, меня оставили одну на берегу среди всех этих монстров, а после чуть не пришибли зловонной тушей…

– Нумгу! – не согласился со мной Черночешуйный, но внимания я на него не обратила, будучи сосредоточенной на приближающемся звере и мысли – не подпустить его к перстню. Если он эту охоту не засчитает, я вторую такую не вынесу.

– И все это в абсолютном молчании и с полной уверенностью в своей правоте! – рявкнула я, и эхо опять подхватило отчаянное: «Воте-воте-воте!». – Так что не смотри на меня и не дыши в мою сторону, жри давай эту зверюгу и возвращай нас в «Логово»!

Окончание ультиматума я произнесла севшим голосом, потому что Златогривый не просто приблизился, он ткнулся в меня носом и толкнул на песок с явным намерением попробовать на зуб. Не к месту вспомнилось предупреждение Горного о поправленной внешности, а также то, что все свое оружие я по совету Зои оставила дома.

– Златя… – позвала я и получила укоризненный фырк. Не нравится. Хорошо, назовем короче: – Злат? – произнесла вопросительно и, не дождавшись возмущения с его стороны, несмело попросила: – Пожалуйста, не кусай. Ты не маленький Бузя, – тут уже фыркнул змей, – и я такого прощать не бу…

Окончание я проглотила вместе с вскриком ужаса, потому что этот самый не Бузя поступил в точности как крот. Он меня лизнул, да так, что не только лицо мокрым стало, но еще грудь и живот. И, не дав мне отдышаться, шмякнул на колени внушительный шмат мяса и зажарил его дыханием. От куска пошел дымок и восхитительный запах, от меня – отборная брань. Я обрушила на Златогривого весь бесценный запас знаний, собранных за три года жизни на заставе, кое-что из родного города Гьяза и пару словечек от му-ж-жа и хранителя рода, коих мысленно пообещала убить. Если зверь способен изъясняться лишь знаками, то они-то могли объяснить суть охоты, но в очередной раз промолчали. Сволочи.

– Да чтоб вас всех! – буркнула я под конец пламенной речи и воззрилась на Злата. – Мне нужно это попробовать?

Кивнул.

– Много?

Он прищурил правый глаз и неопределенно покачал головой, мол, решай сама. Я и решила, что мне хватит вот этого небольшого хорошо прожаренного кусочка, что так легко отслаивается от шкуры, и вот этого, и вот этого, и этого, и… Мясо оказалось сочным, нежным, вкусным и чуточку пряным, как «мраморная» свинина Торопа, которую он готовит только по большим праздникам. Утро было тяжелым, я была голодна, но, взяв пятый, а может, и седьмой по счету кусочек, поняла, что предыдущих мне более чем достаточно и для насыщения, и для завершения охоты.

– Златогривый, с меня хватит. Забери его, пожалуйста, – попросила я, указав на выданный мне кусок.

Он аккуратно подцепил его зубами и проглотил с довольным урчанием и победным рыком, после чего меня, ошеломленную и в очередной раз оглохшую, вернули домой. В мою собственную спальню, на родную кровать и, как оказалось, под бок Инваго. Мое явление он не столько ощутил, сколько учуял.

– Мм-м! Судя по запаху, охота прошла удачно.

Уверенная рука скользнула по бедру вверх и притянула меня ближе к тарийцу.

– Угу, – выдала я, все еще не придя в себя и мысленно пребывая в подземных чертогах.

– Ты отведала мяса и поделилась им со зверем?

– Угу…

– И теперь ты под его абсолютной защитой. – В этот момент тариец с исследовательским азартом пустился ощупывать мой живот, ребра, грудь… До последней не добрался, напоровшись на рваные и прожженные дыры в одежде, отчего не на шутку встревожился. – Тора?

– Угу? – издала я полувопросительно и слезливо.

– Торика, что случилась?

Он уложил меня на спину, заглянул в глаза, и ответом ему стало писклявое «у-у-у!» перешедшее в безобразную истерику. Я вцепилась в отвороты его рубашки и заревела навзрыд. Между всхлипами срывающимся голосом умудрилась попросить, чтобы он меня вырубил своим коронным «спать!». На что Дори ответил отказом, ибо поплакать мне нужно. А лучшее лекарство от расстройств он «прописать» не в силах – устал, да и я сейчас вряд ли соглашусь на постельный курс.

А, ну раз плакать нужно, получай!

Я в деталях припомнила все от нашей первой встречи до последнего его произнесенного слова. И из сказанного получалось, что во всех моих бедах виноваты Инваго и пестуемая им скрытность. Тут бы ему признаться во всех грехах, но он не был бы тарийцем, если б не заявил:

– Я ничего не понял и не знаю, что сказать.

– Так т-ты не-не хо-о-чешь и… и… извиниться? – просипела я, ощущая как во мне поднимается буря злости.

– Так ты этого ждешь? Прости, я действительно не услышал, – заверил он и, посмотрев в мои глаза, вкрадчиво произнес: – Извини, – помедлил и лукаво поинтересовался: – Так что… этого достаточно?

– Нет!

Я вырвалась из его объятий с намерением подправить внешность этой бестолочи, на что он со смешком заявил: «Так и знал» – и усыпил меня приказом из пяти проклятых букв.

Глава 6

Проснулась от собственного стона, распаленная, тяжело дышащая, мокрая. И если два последних пункта можно было списать на наличие горячего тарийца за спиной и его тяжелой лапищи на моей груди, то первое только на сон. Странный и пугающий. Мне снилось бушующее огненное море и то, как я в нем тону в волнах под доброжелательный голос Инваго: «Тора, прекрати драться… Ничего плохого я не делаю!» И стоило о нем подумать, как рука воина сместилась на мой живот, погладила его чуть шершавыми подушечками пальцев и спустилась ниже.

Ну уж нет! Я перехватила горячую лапищу в области белья и с удивлением услышала:

– Все-таки проснулась. Жаль…

Хрип со сна изменил его голос, последнее слово я едва разобрала, но интересоваться сожалениями некоторых наглых даже не подумала.

– Проснулась, – процедила сквозь зубы и сжала конечность, коей он пытался меня приласкать. – И как это называется?

– Доброе утро, дорогая, – ответил воин с протяжным вздохом, повернулся на живот, обнял подушку свободной рукой и… Уснул?

– Инваго? Дори! – От него ни звука. – Талл… – вспомнила я первое имя му-ж-жа и мгновенно оказалась под его обладателем, рыжим, взлохмаченным и тяжелым.

– Что? – вопросил он, пристально глядя на мои губы. – Вспомнила наконец-то, как мужа нужно будить, приветствовать и поздравлять с добрым утром?

Уже готовая расспросить его об обещанном ранее и в довесок о Златогривом, я изумленно распахнула глаза.

– Ты и так проснулся. Не собиралась я тебя приветствовать и… Что значит поздравлять?!

– Ну как же… – протянул он глумливо. – Четвертая ночь в твоих объятиях, а я все еще жив! Не согласна? – заглянул в мои глаза и лучезарно улыбнулся. – А ведь точно, это не ты меня, а я тебя должен поздравить.

– В смысле? – еще не успела уловить ход его мыслей, а Инваго уже постановил:

– Молодец, сдержалась – не убила супруга, поздравляю!

Вопреки напору, звучащему в голосе, прикосновение его губ было томительно нежным, коротким и вопрошающим. Вопрос содержался также и в напряженном синем взгляде, коим воин впился в меня, явно чего-то опасаясь. Чего он ожидал, я не знаю, так как мои собственные ожидания безжалостного натиска растаяли под трепетностью поцелуя. Именно поэтому, ошеломленная и в какой-то мере растерянная, я не воспротивилась еще одному прикосновению и еще одному, и еще… затем и чуть более настойчивому, который против воли вызвал отклик. Я закрыла глаза. И более того, потянулась за отстраняющимся Инваго, как назло, решившим прекратить поздравление серией коротких целомудренных поцелуев.

Тяжело дышащие, мы замерли. Я, прикусив губу, опираюсь на локти, он, затаив дыхание, удерживает себя на вытянутых руках. Этот несдержанный захватчик мне не нравился, он мне совсем не нравился. Он – нет, а вот его поцелуи… К таким легко привыкнуть и потерять себя.

– Продолжим или остановимся на достигнутом?

Провокационный шепот раздражает слух хрипотцой, вот только я старательно не ведусь на уловку недодемона. Прикрыв глаза, медленно досчитала до двенадцати и напомнила себе и ему о том, что он обещал рассказать.

– Обязательно продолжим, – выдохнула я, дождалась проявления радостных искорок в глазах напротив и повторила его же слова: – Но не сегодня. И не завтра. Я на неделю отбываю в усадьбу главы рода Дори, чтобы замолвить словечко перед твоей мамой?

– Вот, значит, как… – воин с ходу понял мой намек, прищурился.

– Так, – ответила твердо, – и пока ты не расскажешь, что обещал, продолжения не будет.

Теперь мы смотрели друг на друга, как два противника. Причем один из них не представлял, что сейчас выдаст другой. Уж кто-кто, а чистокровный тариец мог вывернуть мои слова наизнанку и выдвинуть абсолютно нелогичные условия. Что он и сделал с предовольной улыбкой:

– То есть я рассказываю, а ты меня целуешь? Отличная схема! Целуй, – заявил этот умник и потянулся ко мне.

– Нет, погоди. Даже в твоей схеме первым рассказываешь ты, а уже потом… – С трудом отвернулась, по глупости подставив ухо, которое незамедлительно прикусили, посылая по телу щекотный холодок.

– Торика, дорогая, – он оторвался от смакования мочки и перешел к легким поцелуям скулы, – у нас минута до твоего отбытия, я рассказать ничего не успею, а вот ты поцеловать – вполне.

– Что? – вопросила я, поймав его сияющий довольством взгляд.

– То! – ухмыльнулся он, прежде чем накрыть мои губы.

Голодный поцелуй, с головой выдающий потребность во мне, был сродни снежной лавине. Я захлебнулась от ощущения нужности и нежности, с которой ее предъявляли. Дрожащими руками вцепилась в плечи Инваго, а затем без страха, без зазрения совести за шею притянула его к себе, чтобы не утонуть в огненном море, что вновь затопило всю мою сущность. Увлеченная страстью мирного воина, я позволила себя поднять, усадить на мужские колени и притиснуть к груди. С упоением отметила сдержанность его рук и ускоряющийся ритм рвущегося наружу сердца. В стремительном стуке потонули все мои мысли и звуки внешнего мира, начиная с нашего шумного дыхания, заканчивая учтивым покашливанием из угла.

– Кхм-кхм! Кхм? Гм… Простите, что прерываю, но нам уже пора.

Кому пора, тот пусть и идет, рассудила я, продолжая наслаждаться законным порывом не менее законного супруга.

– Тора?

«Тут нет такой», – мысленно ответила я, запустила пальчики в волосы Инваго и поцарапала его затылок в соответствии с давними желаниями.

– Инваго?

– Мм-м… – раздался стон от слегка оцарапанного. В отместку он решил окончательно лишить меня дыхания. Да так, что я пропустила мимо ушей слова, набатом раздавшиеся над нами.

– Мы опаздываем!.. Эванжелина и девочки уже стоят в усадьбе под дверьми вашей спальни… Вильгем Дори уже забронировал аудиенцию с главой рода… Да что ж такое! Нашли время, чтоб сорваться с цепи… – Демон умолк на несколько мгновений и задумчиво проговорил: – А впрочем, не вы одни, Тороп и Гаммира уже активно работают над продолжением рода.

Эта новость была столь ошеломительной, что моментально оборвала затяжной поцелуй и почти сразу же вернула ясность восприятия.

– Что?! – Мы оторвались друг от друга с удивлением обернувшись к улыбающемуся Храну.

– Наконец-то! А я уже и не знал, чем еще вас огорошить: водой из кувшина или разрядом молнии.

Оба предмета уже имелись в его руках, отчего последующая улыбка демона казалась особенно зловещей.

– С добрым утром, голубки. Вижу, обмен приветствиями вам уже не нужен, сразу перейду к делу. Инваго, тебя уже заждались, Тора, тебя тоже. Поэтому, будь добра, слезь с его колен. А ты оставь ее белье в покое…

Проследив за взглядом демоняки, я покраснела, попыталась запахнуться и сбросить с себя вдруг напрягшиеся мужские руки.

– Пошел вон! – рыкнул Дори, и Хран, как никогда довольный, ретировался за дверь.

Повисшее в спальне молчание было не то чтобы тягостным, но каким-то напряженно ломким, и оттого прозвучавшие слова были сродни галлюцинации.

– Извини… Пусть об охоте я и знал меньше Зои, но должен был хоть как-то предупредить о неожиданностях. Да и с этим уговором о поцелуе в счет ответов ничего не получилось… – Он усмехнулся с едва заметной горечью.

Оторопело подняла глаза на Инваго. Не получилось? Только что я чуть ему не отдалась, а он говорит – не получилось.

– Я искренне благодарен тебе за спокойствие…

Сомнительная благодарность, особенно если учитывать мою вчерашнюю истерику. Но я молчу в ожидании дальнейших слов.

– И еще больше я благодарен тебе за терпение и понимание, что на это все я имею полное право. – Окинув меня говорящим взглядом, он медленно вытащил руки из моего белья, погладил спину и вернул их на талию. – Несомненно, я буду ждать. – Упрямая твердость в голосе и вынужденная констатация факта: – Но временами мне очень сложно сдержаться.

Что ж, глаз за глаз, откровение за откровение.

– Мне тоже сложно удержаться от слез и обвинений, однако я рада, что мои всплески воспринимаются тобой со стойкостью и проклятым юмором, – ответила ему со смешком и в благодарность примирительно поцеловала.

Вернее, попыталась поцеловать, но моя попытка увенчалась лишь едва уловимым прикосновением к обветренным мужским губам, потому что Хран спешил и почти что вырвал меня из вновь сжавшихся рук Инваго. Перемещение в столицу Тарии посредством огненного моря на этот раз было сродни увеселительной прогулке. Я не испугалась, не задержала дыхания, да и вообще не заметила движения, все еще пребывая в прострации от незавершенного поцелуя и мысли: «Я сама к нему потянулась!»

К тарийцу. Сама. Безоружная. Это откровение меня поразило.

– Я, конечно, предполагал, что когда-нибудь вы двое перестанете брыкаться. Но кто ж знал, что просветление придет не вовремя, – выхватив меня из лодки и подняв на поверхность – в спальню, где я проснулась три дня назад, Хран с улыбкой пожурил: – Не стоит так смотреть и вздыхать, Тора. Я действовал исключительно в ваших интересах. И благодаря моему своевременному вмешательству тебе не придется сожалеть о своем порыве, а Инваго о нем останется только мечтать.

Спорить не буду, но возникает вопрос:

– Что ж ты не вмешался в дела Торопа и Гаммиры?

– А куда там вмешиваться? – Демон обернулся тростиночкой и всплеснул руками, уже девичьим голоском сообщив: – Она, связанная, спит на кровати, он на полу… бдит. Поражаюсь вашему вояке! На его месте я бы эту грымзу уже раза три прибил, а он терпит.

– Так ты соврал?

– Слукавил ко всеобщему благу. Но кто знает, кто знает…

Мои возмущения черноглазая красавица прервала щелчком пальцев и предложением занять нужную диспозицию, а именно залезть в ванную со взбитой пеной, дабы стереть запах подземных чертогов, смыть красный песок и скрыться от глаз любопытных.

– Не поняла, каких глаз…

– Лезь в воду, здесь уже не только свекровушка, – шикнула тростиночка, подтолкнула меня в сторону ванной комнаты и исчезла, чтобы уже кому-то в коридоре сообщить, что супруга главы рода Дори все еще не готова кого-либо принимать.

Причина более чем веская, однако я не успела даже шагнуть в направлении ванной, как вдруг в спальню через другую дверь вломились разодетые в пух и прах дамы возрастом от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, а с ними прислуга: пара горничных и с десяток вооруженных воинов из охраны. Воспоминание о том, что в семействе Дори из-за реликвии убивают, мелькнуло и ушло, как только я поняла, что воины стоят кольцом вокруг одной определенной особы и именно она восклицает: «Мне не нужна эта грязная вдовийка. Мне нужен Талл… Только он поможет, он и наша реликвия!»

– Вы хотели сказать – Инваго, – мрачно усмехнулась я и сложила руки на груди, не пытаясь ни спрятаться, ни прикрыться. Наличие перстня на моем пальце было замечено сразу, отсутствие одежды – также. Мужчины, как ни странно, отвели глаза, женщины частично возвели очи к небу, частично уставились на мои ноги и рванье, ранее именовавшееся рубашкой.

Заглянувшую в дверь за их спинами тростиночку, явно ругнувшуюся и решившую переместиться ко мне, я остановила взглядом. Не время заступаться и поддерживать. Благодаря охоте в подземных чертогах и частично Инваго я обнаружила в себе залежи непробиваемого спокойствия и намерена была их использовать.

Брезгливость, презрение и искреннее недоумение отчетливо отразились на вытянувшихся лицах визитеров, а пик крайнего недовольства обозначила всего одна приглушенно оброненная фраза:

– Грязь бесстыжая!

– Благодарю за оценку вашего сборища, – не оставила я брошенную реплику без внимания и улыбнулась уголками губ. – Итак, кого мне благодарить за вторжение в мои покои в мое первое утро в качестве полноправной супруги главы рода?

– Вот же… тварь… – раздалось невнятное из плотного строя охраны, а затем и более громкое: – Мне нужен Таллик Инваго Дори! Немедленно. Где он?

– Расступись! – рявкнула я так, что вымуштрованные воины тут же подчинились.

– Стоять на месте! – отреагировала взбалмошная дамочка. Вот только ни ее тон, ни агрессивность не возымели воздействия, ибо не шли ни в какое сравнение с моими.

Воины разбили строй, а затем беспрекословно подчинились и следующим командам: вывести всех из спальни, закрыть двери, развернуть кресло и подать мне халат. Я облачилась в шелк с особым удовольствием, потому что тариец не просто подал обозначенный предмет одежды, он его развернул и придержал, помогая надеть. Под ненавидящим взглядом визитерши я медленно завязала поясок, заняла кресло и попросила охрану удалиться за дверь.

– Это все ваши пожелания? – с поклоном уточнил главный из них, окончательно отдавая себя в мое распоряжение. Неожиданный поворот, я замешкалась с ответом. Но короткий взгляд тарийца на перстень моментально все объяснил. Камень реликвии уже не был красным, он был золотым и, судя по блеску, довольным.

– Не пропускайте никого, кроме хранителя, – воспользовалась я уступкой и не пожалела. Дамочка, оставшаяся без охраны и поддержки, вдруг взвизгнула и зашипела рассерженной кошкой:

– Как вы смеете?! Как смеете подчиняться ей!

Воин что-то тихо ответил, тарийка потрясенно застыла, а хранитель рода уже была тут как тут.

– Я тобой горжусь, – шепнула мне тростиночка и с воодушевлением поинтересовалась: – Как размажем эту истеричку? – с радостью услышала изумленный вздох гостьи, добавила: – То есть… чего изволите, дрожайшая Торика ЭлЛорвил Дори, хранительница реликвии, покорительница стражей?

– Предоставь мне все документы на имя мадам…

– Эонка Линг Дори, – мне протянули книгу рода, открытую на нужном листе.

И пока эта самая Эонка хватала ртом воздух и сжимала кулаки, я с удовольствием прочитала ее занятную биографию, отметив между делом, что с жалобами к главе рода она обращается уже двадцать четвертый раз, и это за неполные десять лет брака с дважды вдовцом Аргашем Дори.

Жизнь у тарийки была не сахар, но, судя по записям, подсаливала она ее сама.

Эонка Линг, четвертая дочь разорившегося баронета, в свои семнадцать лет была рада выскочить замуж за превосходящего ее по возрасту и состоянию мужчину. И так уверовала в свою удачу, что решила отсудить часть земель у собственного отца. Якобы он недодал ей приданого. Подняла бучу, рассорилась с собственной семьей, проиграла на слушании, но не отчаялась. В следующие два года она судилась с сестрами и братом, коему только исполнилось пятнадцать лет. Предметом притязаний оказалась конюшня и два скаковых жеребца, подаренных пареньку ее супругом Аргашем Дори.

Перерыв в потоке судебных разборок пришелся на беременность Эонки и длился ровно девять месяцев. Однако, как ни чаяли родные, материнство склочницу не успокоило, а приободрило. Теперь она сыпала обвинениями и на мужа, чья тяга к продолжению рода испортила ей не только фигуру, но и жизнь. Несчастный и пристыженный Аргаш держался целых два года, прежде чем принял непосильное решение все исправить или же прекратить. Именно с этого момента в привычном перечне жалоб на невнимание супруга, транжирство и поддержку состарившейся четы Линг появилось первое обвинение в попытке убийства. Все последующие сводились к тому же, так что я не ожидала услышать ничего нового от этой, без сомнений, красивой и столь же недалекой особы.

– Итак, с чем вы пожаловали в этот раз? – поинтересовалась я, чем несказанно удивила тарийку.

Еще бы! Она явилась требовать аудиенции с Инваго. А нарвалась на меня, ничего не сведущую в делах рода, ничего не смыслящую в проблемах семьи Эонки и вроде как ничего не значащую вдовийку, грязь, прелюбодейку лорда Уроса.

– Я слушаю, – подтолкнула ее и, не дав опомниться и отступить, мстительно сообщила: – В силу некоторых причин Инваго будет отсутствовать до конца недели, а может, и до конца месяца. И я, несомненно, предложила бы подождать, но ваша спешка говорит сама за себя… Так что для решения безотлагательных вопросов у вас есть я и только я.

Ее «дело» явно относилась к срочным. Так что, прожигая меня ненавидящим взглядом, она думала от силы секунды три, затем расправила плечи и громко заявила:

– Мой муж желает меня убить. А ведь мы женаты более пятнадцати лет!

– Мы знакомы лишь пять минут, а я уже солидарна с вашим супругом.

Тростиночка за моим плечом тихо хохотнула, извинилась и тут же замерла с почтенным видом.

– Я родила ему двух сыновей… – продолжила тарийка патетично.

– И вынесли мне дверь.

– Я служила ему верой и правдой. Создала в доме уют, воспитала детей, берегла его имя, сон и…

– Средства, – указав на родовую книгу в моих руках, я невинно заметила: – бились за каждый золотой. Поссорились со всеми в округе…

– Вот именно! – Эонка Линг Дори не поняла моей насмешки. – Представить невозможно, сколько денег я ему сохранила! А он после всего завел любовницу! Среди прислуги… – Она судорожно всхлипнула, но совсем не от обиды, скорее от злости. – На прачку позарился, обрюхатил, в своей спальне приютил! И никому не позволяет приближаться!

Я не сдержала удивленного восклицания. Не потому, что высокородный тариец соблазнился женщиной из простых, уж кого-кого, а бастардов в Тарии хватает с лихвой, не говоря уже о соседних государствах, где воины воевали или просто мимо проезжали. Дело в другом… Гордый тариец, приверженец чистой крови, привел прачку в главный дом, поселил у себя, стережет и пылинки сдувает?

Я оторопело посмотрела на тростиночку, и та кивнула, подтверждая. Так и есть, приютил, сдувает. В свете этого откровения требование Эонки выбило меня из колеи, заставило вцепиться в подлокотники кресла.

– Я прошу защиты у главы рода Дори!

– Что? – переспросила я, надеясь, что ослышалась.

– За-щи-ты, – процедила она по слогам, сжала руки в кулаки и более громко сообщила: – Я имею право на защиту!

И взгляд у нее не загнанный, отнюдь. Скорее торжествующий. Словно, что-то совершив, она искренне радуется и не чувствует за собой вины. Да и не будет чувствовать, ведь требуемая защита главы рода – это уход от наказания, простой и очень действенный.

– Несомненно, – кивнула я, выдыхая. – Но вначале вы признаетесь в совершенном. – Тарийка всего на миг смешалась, и я поняла, что иду в верном направлении. – Прачка жива?.. Ее плод… ребенок жив?.. Она покалечена? Она отравлена?

– Да, я не…

Сама не заметила, как оказалась рядом с этой истеричкой, схватила ее за плечи и основательно встряхнула.

– Говорите!

– Как ты смеешь?! Отпусти меня!

– Что. Вы. Натворили? – Легко отбив ее руки, я дотянулась до шеи, ощутимо сдавила. – Что вы сделали? Говорите немедленно…

– Тора, – тростиночка аккуратно отцепила меня от этой дуры, – зачем же ты ее трясешь и душишь, если есть я.

Я немедленно уступила место Храну. Действительно, зачем надрываться, если демон одним ударом может вытрясти правду. Меня поняли с полувзгляда, поспешили объяснить:

– В смысле, я могу сказать, что и с молодой матерью, и с ребенком все хорошо. Подумаешь, родился раньше срока, с кем не бывает.

– Отродье выжило? – прохрипела тарийка.

– Да, малышка жива, – подтвердила черноглазая красавица. – А счастливый отец семейства уже час как ждет аудиенции с главой рода. После Вильгема Дори он идет вторым, очень нервничает.

– Прекрасная новость. Приведи его, – скомандовала я.

– Сюда?! – вопросили Хран и Эонка в один голос.

– Почему нет? С вопросами, касающимися за-щиты, не стоит тянуть. Мы же говорим о безопасности мадам Эонки Линг Дори и честном имени ее супруга.

Честное имя… Я вернулась в кресло, открыла книгу рода на странице Аргаша Дори, дважды вдовца и трижды отца. Углубилась в чтение, итак… Старший ребенок из пяти, единственный выживший после эпидемии серой плесени. Ослеп на правый глаз в сражении на границе с Дагассой, хромоту получил в Ратии – еще одном соседствующем с Тарией государстве. Дважды женился на тарийках из простых. Первая не пережила брачного обряда, вторая медового месяца – неудачно упала с лошади. Далее в его жизни была череда успешных сражений и звание генерала, затем не менее успешная женитьба, рождение двух сыновей и отставка перед самым началом войны со Вдовией.

Что ж, нареканий нет. Не все так плохо.

Он явился сразу. Плотный невысокий мужчина, с тяжелым светлым взглядом, копной выбеленных солнцем волос, военной выправкой и хромотой на левую ногу. Абсолютно невозмутимый, вошел в спальню, не замечая ни бледную супругу, ни кровать, что так и не была заправлена, ни моего не совсем одетого вида. Воин пришел просить, а не требовать, поэтому опустился на больное колено, склонил голову и прижал правую руку к груди. Знак бескрайнего уважения.

– Торика ЭлЛорвил Дори, благодарю за столь скорый прием…

– Ваше прошение, Аргаш Дори. – Я оборвала его приветственную речь на полуслове, прекрасно понимая, что, чем раньше мы закончим, тем быстрее он поднимется с больной ноги. То ли стыдясь собственной просьбы, то ли желая не оглашать свои проблемы, он протянул запечатанный конверт.

Тисненая бумага, печать с гербом, всего пара строк и подпись.

«Прошу не запрещать удочерение Арели Тэн, новорожденной дочери Окки Тэн».

Удивленно покосилась на хранителя рода.

– А я могу запретить?

– Ты можешь все, – шепнула мне черноглазая красавица и недвусмысленно намекнула: – Ну а если вспомнить о твоих познаниях в законах Тарии, то ты можешь и сверх того.

Познания? А ведь точно! За три года волнений после побега от Уроса я изучила все, что касалось брака по законам Тарии. Лазейки для себя не нашла, зато теперь могла использовать свои знания для спасения других.

– В таком случае… – протянула я задумчиво и прикусила губу, чтобы не ухмыльнуться. Эонка превратилась в слух, ее супруг в скалу, а я впервые ощутила себя хозяйкой положения, в чьих руках не только управление «Логовом», но и людскими судьбами. – Аргаш Дори, ответьте на следующие вопросы. Вы все еще поддерживаете пожилую чету Линг – родителей вашей супруги?

– Да, – по-военному коротко ответил он. И тростиночка тихо добавила:

– Аргаш определил им достойное ежемесячное жалованье. Хватает на еду, одежду, поддержание дома в порядке, в том числе на поездки и прислугу.

– Ваши сыновья навещают дедушку с бабушкой? – вновь обратилась я к тарийцу.

– Редко.

– Они учатся, – добавила хранитель рода.

– Они пойдут по стопам отца?

– Нет, – жесткий ответ и столь же жесткий взгляд. А на меня уже льется быстрый девичий шепоток:

– Аргаш заплатил войне сполна. По окончании военной службы он испросил у короля вольную для сыновей и получил ее. Младший склонен к строительству, старший к науке, оба пойдут своей дорогой.

Я с приятным удивлением выслушала пояснения и пристально посмотрела на воина.

– Будь у вас возможность, вы бы женились на Окки Тэн?

– Нет! – Тростиночка уже наклонилась ко мне, готовая поделиться деталями, но Аргаш остановил ее движением руки. Бросил взгляд в сторону законной и коварной супруги, пояснил: – Она умрет на алтаре… Будь у меня хоть тысяча возможностей, я на это не пойду.

Вот это мощь! У меня от его интонаций волосы стали дыбом, а Эонка, что пыталась гордо стоять в стороне, как подкошенная рухнула в кресло и не поднялась из него, пока я не вынесла решение.

– Я удовлетворю вашу просьбу, Аргаш Дори. Однако хочу заметить, что это вряд ли убережет вашу дочь… от вашей жены. Предлагаю альтернативное решение. Пусть семья Линг возьмет опеку над вашей Окки Тэн, в этом случае удочерение ее малышки будет более чем обоснованно.

– Вы действительно… Вы?.. – не веря своей удаче, произнес тариец. И голос его потонул в истеричном визге.

– Да как ты смеешь, чернь?! – Эонка Линг Дори вскочила с кресла и заорала на меня: – Мы пятнадцать лет в браке! Я ему всю жизнь отдала! Терпела инвалида! А она… она… Ты благоволишь ей, тварь! – бросила обвинительно, совсем забыв, к кому и зачем пришла. – Она такая же вдовийка, как и ты… Это он написал на листке?! Да? Да! Вы спелись…

Я в очередной раз запамятовала, что у меня есть Хран, а у него обязанности хранителя рода, пощечина вышла не хлесткая, но обидная. Тарийка заткнулась, а ее муж неожиданно резво поднялся. Меня не тронул, но уставился пораженно, словно бы не ожидал или, наоборот, не смел надеяться, что ее хоть кто-то треснет.

– Простите, я не должна была…

– Это точно, – хмыкнула тростиночка и даже льда не предложила, глядя на то, как я потрясаю рукой. Бессердечный демоняка! Я отвернулась от нее, сосредоточив внимание на Аргаше Дори.

– Ваша Окки Тэн действительно из Вдовии? Жила здесь или была привезена?

– Второе, – коротко ответил он, но, уже ученый, пояснил: – Ее родной город – Изра. В Тарии она чуть более пяти лет.

Приграничный городок, первый из захваченных тарийцами. Еще одна жертва войны, вполне возможно, счастливая жертва, раз ее беременной не выкинули за порог.

– Что ж, в таком случае я и мой… супруг с радостью станем крестными вашей общей малышки. Это окончательно убережет ее от опасности, не так ли? – Я улыбнулась, глядя в засиявшие глаза Аргаша, и мстительно добавила для некоторых истеричек: – Если надумаете подать на развод и оборвать все связи с супругой, поддержка главы рода вам обеспечена.

Всхлип со стороны Эонки подтвердил, что угрозу она услышала, но вряд ли поняла, продолжая смотреть на меня ненавидящим взглядом.

– Вашу просьбу я также удовлетворю, – улыбнулась ей и сообщила нараспев, что этот день, как и следующие триста шестьдесят четыре, она проведет под защитой рода в гостевом домике.