Текст книги "Теща ищет себе зятя"

Когда вечером пришел Мямликов, Ника обрадовалась гораздо больше, чем утреннему визиту Ларисы. Тем более что Олег ее хотя бы не разбудил, да еще принес пирожные.

– Мама зачем-то сунула, – оправдался гость. – Она еще и цветы мне давала зачем-то. Но это было бы уже запредельным идиотизмом – припереться к тебе с цветами.

– И не говори, – усмехнулась хозяйка. – Ко мне лучше с пивом и воблой. Но пирожные тоже пригодятся.

По телевизору шла передача про желающих создать семью. Передачу эту Вероника не любила, поскольку считала неприличным лезть на телевидение и на всю страну заявлять: хочу, мол, замуж! Хотеть замуж, по ее мнению, следовало тихо, молча и делая вид, что не больно-то надо. По логике если тебе приспичило непременно сбегать в загс, а желающих нет, то вряд ли проблема в этих самых желающих. Скорее всего, с тобой что-то не так. А на передаче народ наперебой расписывался в собственной несостоятельности и пытался переложить ответственность на ведущих. Но в целом передача была очень даже познавательной. Участники делились на красивых и уверенных в себе, страшненьких и неуверенных в себе, сомневающихся в собственной привлекательности красивых и не сомневающихся в своей неотразимости страшненьких. Когда Ника попыталась донести эту мудрую мысль до мамы, иногда поглядывавшей на экран, Светлана Петровна решительно пресекла ее философствования, заявив, что у нее от этой зауми мозг створожится.

– И вообще, – злилась маменька, – лучше бы ты не перед телевизором извилинами качала, а пошла и нашла мне зятя.

Можно подумать, зятья, как поганки, росли под окном. Проще в январе подснежники достать, чем мужа!

Эта незамысловатая передача стала для Вероники своеобразным учебником по человеческой психологии. А заодно она поднимала свою самооценку, разглядывая претендентов и претенденток. Получалось, что даже умницам и красавицам чего-то не хватало для личного счастья. Да и свободные кавалеры, в принципе, на планете пока не перевелись. Учиться на чужих ошибках всегда предпочтительнее, чем совершать свои.

Иногда редакторы радовали совсем уж эксклюзивными персонажами, и Ника покатывалась от хохота, слушая и разглядывая очередное чудо природы. Сегодня был именно такой случай. Невеста потрясала воображение белокурыми наращенными кудрями, громадным силиконовым бюстом и до отказа заполненными ботоксом губами. Когда ее показали в профиль, Вероника содрогнулась в приступе сочувствия. Клюв Скруджа Макдака мерк на фоне двух гигантских перламутровых пельменин. Но, как выяснилось, она зря переживала за невесту, поскольку та гордилась собой и была снисходительна к присутствующим, которые, по мнению блондинки, завидовали ей и не имели мужества это скрыть.

– Ой, елки, – едва не уронил очки притопавший в кухню Мямликов. – Чего это ты смотришь? Про жертв пластической хирургии?

– Ты ничего не понимаешь в женской красоте, – хихикнула Ника. – Девушка говорит, что она страшно красивая и все ей завидуют.

– То, что «страшно», это точно. – Олег по-хозяйски плеснул себе чаю, косясь в телевизор. – А она с этим родилась или как?

– Мямликов, ты что? Это тюнинг.

– Да? Тут, похоже, тюнинг начали с радикальной лоботомии. – Олег с состраданием взглянул на чирикавшую с экрана блондинку. Девица вещала, что ее главная мечта – мир во всем мире.

– О как, – развеселилась Вероника. – Хотя чего это я тут злобствую? Не иначе – от зависти. Но, конечно, такая грудь мне бы не помешала. И ей тоже идет, если уж не придираться. А вот с губами красотка перестаралась. Вон как шепелявит и пришепетывает. И рот не закрывается.

– Не похоже, что тебе ее жаль. – Мямликов взял пирожное и впился в него зубами.

– Мечи пореже, – насторожилась Ника. – Пришел к девушке в гости и сразу норовишь ее объесть. Чтобы понравиться, надо жрать меньше. А то невесты будут пугаться, что им тебя не прокормить. Так и останешься бобылем!

– Здоровый мужчина должен много есть. Так раньше батраков нанимали, – с набитым ртом проворчал Олег, довольно щурясь.

– Это ты ко мне наниматься пришел? – подозрительно вгляделась в гостя Вероника, придвинув коробочку с пирожными к себе. – Нечего тут под свое обжорство основу подводить. Нужно быть скромнее.

– Я и так скромный, – потупил глазки Мямликов и взял еще одно пирожное. – Но ты не волнуйся, я отработаю.

– Ладно. Тогда вот скажи мне, Олег Батькович, что чувствует мужчина, глядя на такую фифу? Только честно! Мне любопытно знать мысли и чувства не какого-то там среднестатистического кобеля, а интеллектуала из приличной семьи.

– Если честно, меня тут интересует только грудь. И то – исключительно одноразово. Из научного, так сказать, интереса. Поглядеть, как оно, такое, вообще держится…

– Не советую, – предостерегла его Вероника, придвинув пирожные к себе. – Представляю, как это выглядит без одежды. Там небось шрамов как у жертвы маньяка.

– А вдруг нет? – размечтался Мямликов.

– Ладно. Пусть так, – согласилась Ника. – Но вот ты бы хотел на такой жениться?

Задумчиво скользнув взглядом по напомаженному клюву телевизионной претендентки, которая свои пельменины еще и умудрялась кокетливо сворачивать в некое подобие трубочки, Олег ожесточенно затряс головой:

– Не-не-не! У мамы сердце слабое. Представляешь, прихожу я к ним на ужин и говорю с порога, мол, папа, мама, это моя невеста! И сразу два бездыханных тела под столом. «Скорая». Нашатырь. Валерьянка. И девушка небось обидится.

– Да, – засмеялась Вероника.

Тут у нее требовательно пискнул мобильник.

– О, Мямликов, от Лариски эсэмэска пришла. Она сегодня прискакала с рассветом, бредила – на Гоа хочет. Меня с собой зовет.

– Решили вкусить дух свободы и разнузданного секса на пляже? – понимающе кивнул Олег.

– Не обобщай. Хотя вторая часть меня заинтересовала. Кстати, про секс. Ты в курсе, что наши мамы планируют для нас долгую и счастливую семейную жизнь? В крайнем случае одну случку, после которой у них должно появиться потомство.

– Одного из помета обычно отдают хозяевам кобеля, – со знанием дела произнес Мямликов.

Вероника поперхнулась чаем и долго, с надрывом кашляла.

– Ника, у тебя с годами начало пропадать чувство юмора. – Олег заботливо поколотил подругу по хребту, отчего она чуть вообще не перестала дышать.

– Еще неизвестно, у кого оно пропадает. Девушкам неприлично говорить про годы!

– Я учту, Донецкая! Не переживай. Кстати, а как ты относишься к родительской идее?

– С ужасом и содроганием, – честно призналась она. – Ты для меня как брат.

– Вот и отлично. А то я побоялся обидеть тебя отказом, – оживился Олег.

– Чего это ты обрадовался? Мог бы попечалиться для приличия.

– Я ж как брат! А какие между родственниками реверансы? Все свои. Давай-ка вернемся к менее скользкой теме. Так что там с Гоа? Чего Барабанова набарабанила?

– «Ника, дай мне свою почку!» – процитировала Вероника и беспомощно взглянула на названого братца.

– А что? – развеселился тот. – Вполне реальная заявка. За почку на Гоа можно до пенсии жить. Если, конечно, не шиковать особо.

– Хватит смеяться! Объясни мне, что это означает!

– Я всегда говорил, что твоя Барабанова с придурью. Но теперь она становится социально опасной. – Олег скроил дурашливую физиономию, протянул к Веронике скрюченные пальцы и провыл: – Отдай мне свою почку-у-у-у!

– Да ну тебя! У человека крыша съехала, а тебе лишь бы хи-хи да ха-ха! – Она торопливо набирала номер Лариски.

– Ну? – требовательно отозвалась подруга после первого же гудка. – Где?

– То есть тебе вот так сразу выдать? – опешила Вероника.

– А в чем проблема? У меня, кстати, и примерная подборка цен есть на тамошние продукты и жилье. Все реально.

Ника покосилась на Олега и нервно сглотнула. Разумеется, Барабанова и раньше была девушкой с сюрпризом, но чтобы вот так…

– Можешь не включать громкую связь. Твоя Лариска так орет, что мне все слышно, – подмигнул Олег. – Кстати, в ее словах прослеживается определенная логика. А ты теперь бойся. Если Барабанова что-нибудь затеяла, то она это непременно осуществит. И ты еще хотела женить меня на ней.

Несколько лет назад, когда Мямликов страдал после очередного расставания с девушкой, Ника решила подсунуть ему Барабанову. Вернее, это Барабанова решила, что физик – вполне интересно и экзотично. Так совпало, что у Лариски тоже был простой по части кавалеров. А для такой деятельной девицы это как веревка для козы – возмутительное ограничение в сфере чувств и эмоций. Мямликов не оправдал надежды и высокого доверия, позорно сбежав по совершенно непонятной причине. Откровенно говоря, причина была непонятна лишь Ларисе. А Вероника, задыхаясь от хохота, многократно прослушала исполняемый на бис рассказ Олега про романтическую прогулку с Барабановой. Было лето, и Лариска заманила его на нудистский пляж. Очки Олег оставил в машине и некоторое время не догадывался, почему народ вокруг странно однотонный, а спутница весьма фривольно дергает его за плавки. Но когда Барабанова обнажилась и до Мямликова дошло, что его окружают не только голые дамы, но и кавалеры, он чуть не упал в обморок. Спасло лишь то, что он был уверен – его слабостью немедленно воспользуется не только спутница, но и голые придурки, бродившие вдоль кромки воды. То, что Лариса не отягощена комплексами, не делало ее привлекательнее. Даже полуслепой физик, углядев ее доскообразную, ребристую фигуру, был шокирован.

– Если бы она была хотя бы интересным собеседником или просто хорошим человеком, – взахлеб оправдывался Олег, чувствуя себя виноватым перед Вероникой. – Так ведь нет! Просто сумасшедшая девка, да еще страшная. Ладно, не страшная. Просто не красавица.

К слову сказать, Барабанова тогда не обиделась, списав все на придурь кавалера. Так они и продолжали существовать, периодически пересекаясь и считая друг друга придурками.

– Так что, дашь? – требовательно напомнила о себе Лариса. – Не тяни, у меня на сегодня еще планы есть. Я не могу тут до ночи сидеть и ждать, пока ты там раскачиваешься.

Даже Мямликов перестал хихикать, нарисовав в воздухе пальцем заветные цифры «03».

– Я тебя боюсь, – вздохнула Вероника.

– Не боись, у меня вирусов нет, – усмехнулась подружка. – Все проверено. У меня друг-компьютерщик жил. Такой прикольный. Сисадмин, а ни бороды, ни свитера.

– Вот! – воскликнул Олег. – И вирусов нет. Отдаешь почку в хорошие руки!

Ника молча лягнула его под столом и простонала в трубку:

– Барабанова, чего ты ко мне пристала? Чего тебе надо-то?

– Так почту твою! Я же обещала файлы про Гоа прислать.

От смеха Мямликов начал икать и завалился между столом и холодильником, дрыгая ногой в веселеньком оранжевом носке.

– Так тебе почта нужна? Лариса! Ты меня доконаешь! – крикнула Вероника, пытаясь удержаться и не упасть вместе с Олегом. Воспитательные беседы должны проводиться строгим, скучным голосом, иначе в следующий раз Барабанова отчебучит что-нибудь похуже. – Ты хоть проверяй, что пишешь!

– А чего такого? – Лариса пошуршала немного, после чего раздался характерный писк мобильного. – Ой, подумаешь, опечаталась! Понятно же, что почта нужна, а не почка. Зачем мне твоя почка? Что я с ней делать буду? Я даже говяжьи почки не ем…

– Все, Ларис, я усвоила! Не надо подробностей. Сейчас вышлю.

– Хорошо, что она не придумала, что делать с твоей почкой, – произнес Мямликов, когда Ника закончила разговор. – Но сейчас ты подбросила своей чокнутой подруженции неплохую идею.

– Иди домой, поздно уже, – отмахнулась Вероника, решительно захлопнув коробку с жалкими остатками пирожных и убрав ее в холодильник.

– Негостеприимная ты, – уныло вздохнул Олег. – А мужчины этого не любят. Путь к их сердцу лежит через желудок.

– Мямликов, тебе рассказать, куда ведет путь через желудок, или сам анатомию вспомнишь? Тетки, которые покупаются на эту рациональную байку, именно в том самом месте и оказываются. Они вам готовят, стирают, рожают детей, а вы их потом туда и посылаете! Вот тебе тоже нужна фифа, а не повариха, так что не надо тут защищать нежизнеспособные теории. Все, иди, любимый!

– А проводить? – насупился Олег. – Я, между прочим, надежда российской науки. Вдруг ко мне гопники пристанут?

– Ага. А я, как главная гопница района, непременно тебя отобью. Иди, надежда. Доберешься до укрытия – отзвонись, чтобы я не переживала.

– Олежек, уходишь? – выскочила в прихожую Светлана Петровна. – Поздно уже. Остался бы!

– Вот! – Ника многозначительно проткнула воздух указательным пальчиком. – Началось. Сейчас нас будут спаривать.

– Помру я без внуков, – безнадежно махнула рукой маменька. – Олег, маме позвони, а то она тоже рассчитывала, что ты у нас останешься.

– Налицо сговор, – развеселилась Вероника. – Мама, а мне твой Олежек, между прочим, сказал, что только одного из помета готов взять, остальные нам останутся! Все они, мужики, такие!

– Досвиданиясветланапетровна! – протараторил покрасневший Мямликов и с топотом ринулся вниз по лестнице.

– До свидания, Олежек! – вежливо отозвалась несостоявшаяся теща и добавила, повернувшись к дочери: – Когда мужчины сбегают от тебя, роняя тапки, это не повод для смеха. Это диагноз.

Иногда Веронике казалось, что у нее какой-то судьбоносный диагноз присутствует. Мужчины неправильно реагировали на нее. Вернее, в начале отношений все было правильно, а потом шло наперекосяк. И ведь она не хваталась за первого попавшегося, а выбирала тех, при виде которых трепетало сердце и бурлила кровь. Но, видимо, в том и заключалась проблема – не у нее одной трепетало и бурлило, а принцы знали себе цену и наглели на глазах. Да еще соперницы демпинговали, презрев девичью честь и приличия. Они вешались на Вероникиных кавалеров и буквально шлепались им в руки доступными райскими яблочками. И как тут вести себя с достоинством и самоуважением, когда никто этого не ценит? Кому оно нужно, если лучшие из лучших вышвыривают ее из своей жизни, словно старый трамвайный билет?

Вероника не считала себя красавицей, но интересной точно была. Мама говорила, что в ней есть изюминка, обаяние и шарм, а это ценнее шаблонной кукольной красоты. Длинные русые волосы, огромные глаза, пухлые губы, высокие скулы плюс диплом физика-лазерщика. На взгляд Вероники, сочетание было убойным. Да только кто их, мужиков этих, разберет! Похоже, они клевали на что-то другое, а вот подстраиваться под спрос Ника не собиралась. Много чести!

* * *

Когда в квартире отсутствует женская рука, это сразу бросается в глаза. Раньше Саша никогда об этом не задумывался. Всякая дребедень вроде подушечек на диване, статуэток на полках, всяких губочек, прихваточек, подставочек в кухне оставалась незамеченной до тех пор, пока имелась. Но стоило исчезнуть из дома женской руке, прихватившей всю эту ерунду, как в квартире моментально стало пусто и неуютно. Иногда ему даже казалось, что любой звук мячиком отскакивает от стен, как в нежилом помещении, и пугливым эхом мечется в поисках источника щебета. А источник-то утек… И надоедливый щебет тоже.

Вместо милых и нефункциональных вещичек по комнатам ровным слоем расползалось содержимое шкафов. Почему-то удобнее было брать не оттуда, а с кресла. Или даже со стола. Носки вообще замечательно сортировались на обширной поверхности, а при нормальном освещении, отсутствовавшем в шкафу, можно было без труда отличить черный цвет от темно-синего и в результате даже ходить в одинаковых носках. Никто не отчитывал его за мокрое полотенце, брошенное в ванной, за невымытую чашку. Никто не требовал ежедневно бриться, надевать ненавистный галстук и выдавать непомерные суммы на расходы. Зато он продолжал питаться полуфабрикатами и заказной пиццей. Вроде все было замечательно, но что-то мешало Александру чувствовать себя абсолютно счастливым. Наверное, он так пресытился долгожданной свободой, что захотел обрести хоть какие-то оковы. Пусть даже и временные.

Саша с отвращением поддел лапшу из пластикового контейнера, которая, повисев пару секунд на вилке, с брызгами шлепнулась обратно. Если изо дня в день есть одно и то же, затошнит и от шоколада. Что уж говорить о безвкусном тесте, приправленном щепоткой неизвестно чего. Конечно, можно было бы вернуться к пельменям, но организм пока не отошел от затяжной пельменной диеты. Кроме того, у Саши начал расти животик. Вернее, ему стало так казаться. Он и так-то был мужчиной довольно упитанным, кряжистым и стройностью Аполлона никогда не отличался. А тут еще над ремнем брюк нарисовалась некая кривая, слабо похожая на кубики пресса или трудовую мозоль. Так-то он очень даже ничего – белозубый, бровастый и веселый. Но это при хорошем настроении. В последнее время его чувство юмора окопалось на дальних рубежах и признаков жизни не подавало.

– Баба нам с тобой нужна. – Саша погладил страдальчески урчавший живот и пригорюнился.

Глупо врать самому себе. Нужна не баба, а женщина, которая вернет жизни если не смысл, то хотя бы краски. И не в хозяйстве дело, и не в желудке.

Когда Камилла еще была с ним, жизнь переливалась всеми цветами радуги, не давая соскучиться. Эмоции били через край, причем положительных особо и не наблюдалось. Утро начиналось с крика и выяснения отношений, как в веселой армянской семье. Саша носил фамилию Карапетян, но от предков унаследовал лишь нос и южный темперамент, поэтому в спорах с Камиллой орал на равных.

Сначала у них была любовь. Яркая, как вспышка. Это потом уже выяснилось, что не любовь, а временное физиологическое влечение непреодолимой тяги. Так объяснила Камилла. Она здорово умела все объяснять, подводя под любую нелепицу железобетонную основу. Сказочная бабочка, впорхнувшая в жизнь трудоголика, словно с глянцевой обложки модного журнала. Камилла была идеальна от кончиков тщательно уложенных волос до расписных ноготков на ножках. Не девушка, а картинка. У них тогда все быстро и легко закрутилось. Так же молниеносно выяснилось, что фея беременна. Саша даже обрадовался: привязать такую роскошную девушку к себе насовсем – это ли не мечта? Свадьба, пара месяцев капризов, выкидыш… Когда беременность так внезапно прервалась, вдруг оказалось, что, кроме нее, ничего молодых супругов не связывало. Они начали отдаляться друг от друга, еще не понимая, что это не временные трудности, а финиш в их совместном семейном забеге. Однажды оба поняли, что стали совершенно чужими и тяготятся друг другом, но признаться в этом не смогли. Поэтому и начинали день с взаимных упреков и разборок. Зато тогда же обоим стало ясно, что для нормальной семейной жизни нужна репетиция. Недаром родители бубнили: поживите вместе, притритесь, а потом уже в загс. Беременность спутала все карты, заставив пройти по ускоренной программе. Теперь Камилла знала: галантные в пору ухаживания мужчины, перейдя в статус мужа, львиную долю своей галантности теряют в загсе и начинают предъявлять к избранницам непомерные требования вроде мытья полов, варки обедов и прочих хозяйственных повинностей, которые добровольно выполняют лишь старые целлюлитные тетки, обвешанные сопливыми детьми и боящиеся, что мужья их бросят.

Юных нимф следует кормить в ресторанах, носить на руках и не усложнять им жизнь всякой бытовухой. Хочешь есть – найми кухарку. Хочешь чистого и глаженого белья – иди в прачечную. Хочешь, чтобы по дому не мотались клубки пыли, – заплати домработнице. А вот если хочешь любви – женись, после чего любовь свою холь и лелей! Сашу позиция Камиллы веселила, потом изумляла, а после ему и вовсе стало безразлично. Красавица-жена, приходившая на свидания свежей розочкой, в послесвадебной действительности тоже, фигурально выражаясь, сшибла с молодого мужа розовые очки. Когда его нимфа стала складывать на туалетный столик пышные локоны и отклеивать ресницы, Сашу едва не хватил удар. Он представил, что сейчас невеста задерет пышную юбку и отстегнет деревянную ногу. До этого, конечно, не дошло, но в последующие месяцы Саша постепенно выяснил, что лицо с утра рисуют, накладывая на него полкило всевозможной косметики, волосы ламинируют, ногти наращивают, в лифчик закладывают какие-то омерзительные желеобразные штуки, брови выщипывают и татуируют, ноги бреют… Список был ужасен и бесконечен. Камилла вполне устраивала его и в том состоянии, в котором просыпалась, хотя оно разительно отличалось от ее дневного образа. Но Камиллу ее физиономия и прочие детали не устраивали, поэтому все дни она посвящала самосовершенствованию, а оно, к слову, стоило немыслимых денег. То есть, по Сашиным меркам, деньги были немыслимыми, а супруга считала, что надо просто не там работать и не столько зарабатывать.

Мужики ему завидовали, тетки на работе понимающе вздыхали, глядя на фото под стеклом на Сашином рабочем столе, а он мучился, ощущая себя если не котом, которому вручили банку с пластмассовыми мышами, то уж точно эфиопом, которому подарили шубу из чернобурки. Вроде и классно, но – не надо! Вот и Камилла, такая изумительная, прекрасная, чудесная, была ему не нужна. Оказалось, что невозможно жить с женщиной, которую не любишь. Вроде и неприязни нет, а спать в одной постели не получается. С начальством, например, у Александра тоже были такие же нормальные отношения, так ведь не спать же с ним из-за этого! А с Камиллой надо было спать. И что-то такое изображать – заботу, любовь или что там этим женщинам нужно? Но Саша не мог, потому что ничего не чувствовал. Лишь неловкость от того, что ему не нужна эта потрясающая женщина.

Они так и изводили бы друг друга придирками, мотая нервы и проверяя партнера на прочность, если однажды Камилла не решила выйти на работу.

– На работу? – изумился Саша. – Ты же ничего не умеешь.

И тут же спохватился, увидев, как стремительно темнеют от ярости глаза супруги.

– В смысле, у тебя нет профессии! Кем ты можешь работать?

– Секретарем. Администратором. Менеджером, – гневно отчеканила Камилла. – И представь, рабочее место я уже нашла. И меня даже взяли на приличный оклад. Тебе такие деньги и не снились.

– Рад за тебя, – пробормотал уязвленный Саша. То, что даже секретарше платили больше, чем химику с высшим образованием, удручало.

Камилла как-то странно взглянула на него после этих слов, но промолчала. Все стало ясно позднее.

* * *

– Худоба – это классно. Сейчас вообще в моде такие, как мы с тобой, – вещала Барабанова, важной цаплей расхаживая по Вероникиной комнате.

Олег сидел в углу и с хрустом поедал яблоки. Лариска объявила внеочередное заседание клуба, желая обучить своих неудачливых коллег по поиску личного счастья методам этого самого поиска.

– Мужчины модой не интересуются, – встрял в идиллическое повествование Мямликов. – Они не в курсе, что у вас это модно. Мне, например, нравятся девушки, которых есть за что ухватить.

– Можно подумать, ты часто кого-то хватаешь, – усмехнулась Лариса. – Твой опыт нам не пригодится, поскольку ты нетипичный представитель мужского пола.

– Почему? – обиделся Олег, прикидывая, не запустить ли в нее огрызком. – Я очень даже типичный.

– Типичные ездят на приличной машине и трясут толстым кошельком, – пояснила Лариса. – И квартира у них не в блочном доме. Кроме того, у них есть богатый опыт общения с женщинами, они снимают тех, кто им нравятся, а не тех, на которых уже никто не зарится!

– Да я вообще никого не снимаю! – возмутился Олег.

– А типичные – снимают! – припечатала Барабанова. – Вообще, ты хоть начни нормально одеваться! Ходишь как пионер-переросток. Брючки какие-то страшненькие, рубашечки в клеточку.

– Мне так удобнее!

– Не перебивай! И вставь нормальные глаза. Мужчины-очкарики давно вышли из моды. Это в бандитские девяностые очки были знаком отличия от бандюков и жених с окулярами рассматривался как выгодная партия, поскольку была хоть какая-то гарантия, что он не сядет.

– Только после того, как ты вставишь нормальную почку, – засмеялся Мямликов и принялся за следующее яблоко.

– С таким подходом ты так и будешь мотыляться в одиночестве, облизываясь на красивых баб. Красивые любят красивых. И богатых. Сейчас это норма. Это мы с Вероничкой любим просто красивых, нам богатство ни к чему, если только духовное. В общем, сними очки, вставь линзы. Тебе пойдут голубые или зеленые. Оденься попопсовее. Веди себя наглее. Женщины любят наглых.

– Женщины любят решительных, – заметила Вероника. – Наглым они дают по морде.

– Наглость и решительность – это одно и то же. Не надо меня путать, – топнула тощей ногой Барабанова. – И тебе, Донецкая, кстати, тоже этой решительности не хватает! Ты ходишь с таким видом, будто всех стесняешься. Мол, извините, что я такая на улицу выползла. А ты высокая, красивая. Распусти волосы, иди царицей. Мямликов, скажи, что Ника царица.

– Ну… да, – неуверенно признес Олег, с сомнением поглядев на Веронику. Она сидела в кресле, подобрав ноги, и плела себе африканские косички. Вернее, их подобие.

– Вы оба должны более активно заняться поисками пары, – твердо заявила Барабанова и строго обвела слушателей взглядом. – Предлагаю назначить срок – месяц. Через месяц встречаемся, и вы сообщаете мне результаты.

– А зачем? – резонно поинтересовался Мямликов.

– Чтобы был стимул, Олег! Чего непонятного? У вас с Никой будет типа соревнование. Кто быстрее найдет себе кого-нибудь.

– То есть ты считаешь, что я сейчас кубарем скачусь с лестницы и брошусь хватать за руки всех встречных теток, позиционируя себя как типичного и решительного, лишь бы перегнать Донецкую? – усмехнулся Олег. – Такие, которые нравятся мне, пачками по нашему району не ходят. И нормальную девушку надо завоевывать.

– Ой, да брось ты эти старорежимные шаблоны! – отмахнулась Лариса. – Давно уже ни за кем ухаживать не нужно. Объясни сразу, прямым текстом, чего ждешь от отношений, и девушка твоя.

– Если ко мне на улице подойдет мужик, пусть даже с голубыми или зелеными глазами и в приличном прикиде, и заявит, что планирует сначала со мной переспать, а потом, если я его устрою по всем параметрам и дам клятву поддерживать свою неземную красоту вечно всеми доступными и недоступными способами, жениться, я ему врежу. Или милицию вызову, – развеселилась Вероника. – Ты забыла, что нашему Олежке нужна модель или киноактриса, чтобы во всех местах все идеально, голос колокольчиком, IQ как у Эйнштейна, характер как у херувима, но при этом без особых материальных запросов. А такую девушку сложно удивить и покорить. Особенно если подойти пешком, а не подлететь на «Ягуаре». В общем, Лариса, как психолог ты несостоятельна.

– Ой, да понтов у вас обоих много. Сначала все пальцы гнут, а потом хватают первое попавшееся и волокут под венец, когда время прижмет. В жизни все как на распродаже: сначала перебираешь, перебираешь, а перед самым закрытием хапнешь то, что окажется под рукой, – снисходительно сообщила Барабанова. – Так что даю вам месяц. Через месяц проверю. Ладно. Побежала я. У меня еще свидание. – И, игриво вильнув костлявым задом, она ускакала в коридор.

– Это ж надо, – задумчиво покачал головой Олег. – Вот мы с тобой, два нормальных человека, сидим дома и не знаем, чем заняться. А у этого чуда в перьях опять свидание. Где логика?

– Они не знают, чем заняться, – с непередаваемой интонацией еврейской бабушки проворчала откуда-то из глубины квартиры Светлана Петровна. – Нормальные давно бы уже сообразили. Да, быть мне без внуков!

* * *

Каждая девочка мечтает стать принцессой. Каждая девушка хочет стать женой короля. Особенно красивая девушка. Такая, как Камилла. Но королей на всех не хватает, а любовь косит народ очередями без разбора, невзирая на детские мечты, как на конвейере, склеивая сердца парами. И не ее вина, что иногда сердца оказываются дырявыми, чувство по капле вытекает из них и пара распадается, снова бросаясь выстаивать в общей очереди за счастьем.

Камилла искренне думала, что любит. И когда выяснилось, что она ошиблась, очень удивилась. Как? Свадьба была. Белое платье. Чувства тоже вроде бы были. И тут – здрасьте вам! Ходит по квартире совершенно посторонний мужик. То есть не совсем посторонний, а очень даже классный, свойский, веселый, компанейский… И что? А ничего! Ходит и ходит! А в чувствах и эмоциях разброд. Вроде мужик-то этот – муж! А по ощущениям – хороший приятель, задержавшийся в гостях и слегка начавший тяготить своим присутствием хозяев. За небольшим исключением: квартира его. Поэтому получалось, что это Камилла подзадержалась.

Это все выглядело странно и нелогично. Она, такая красивая, яркая, броская, почему-то оказалась ему не нужна. Муж был терпелив, тоже переживал, что семья разваливается на глазах, как плохо вымешанное тесто, но сделать ничего не мог.

Идти на дно с семейной лодкой Камилла не хотела. Пора было спрыгивать. Тем более что Саша никакой решительности не проявлял. Так можно досидеть до первых морщин и остаться у разбитого корыта.

Камилле наскучило прохлаждаться дома, и она отправилась искать работу. Эффектной, статной брюнетке, с бровями вразлет, нежной кожей и роскошной фигурой, подходящее место нашлось довольно быстро. Можно даже сказать – молниеносно! На первом же собеседовании ее заприметил директор небольшой торговой фирмы и немедленно начал нарезать круги, как акула вокруг свежей бараньей тушки. Дурой Камилла не была и знала, что доступные девушки ценятся дешево. Если мужику будет лень ее завоевывать, то это его проблемы. Фирм в городе много. Поэтому его ухаживаний она решила демонстративно не замечать, на фривольные шутки не реагировала, а когда Казанова уселся рядом, подтащив кресло, и по-хозяйски закинул руку на спинку ее стула, Камилла обожгла его таким взглядом, что нахал немедленно отполз в тень, как старый краб, предоставив кадровичке самой закончить собеседование.

Когда Егор Веселовский, находившийся в очередном поиске секретарши, увидел, какое счастье ему привалило, он едва не захлебнулся слюной. Господин Веселовский был мужчиной солидным и любвеобильным. Красивая девушка ему полагалась по статусу, чтобы партнеры икали от зависти. Проблема заключалась в том, что красивые секретарши, недостатка в которых не ощущалось, скоро сбегали, не выдержав его характера. В том, что характер у него плохой, Веселовский не сомневался, но считал, что имеет на это полное право. Заработал.

Егору не было еще и сорока, но тяжелая жизнь и упорная конкуренция на рынке привели к тому, что его высокий лоб украсили обширные залысины, на месте пресса выросло небольшое, но уже заметное пузцо, а гладкая физиономия местами сморщилась и пожухла. Впрочем, когда мужчин портили морщины? Красавцем Егор себя не считал, да ему это было и не нужно. Девицы сами липли к нему, как муравьи к банке с кленовым сиропом. Каждая считала, что она лучше других и непременно перевоспитает этого хама и бабника.