Текст книги "Отец моей подруги"

Глава 16

Дрожащими руками пишу сообщение Ольке:

«Твой папа здесь. Смотри аккуратно в дом заходи, чтобы не спалил».

А потом забираюсь с головой под одеяло и в который раз прокручиваю то, что увидела несколько минут назад.

Не знаю почему, но чувствую себя так, словно меня предали.

Почему так больно?

Почему плакать хочется?

Горло сдавливает спазмом. Я пытаюсь успокоиться. Максим взрослый мужчина, и я для него лишь проблема. Не более чем подружка его дочки, которая вечно влипает в неприятности.

Прислушиваюсь к звукам, но дом большой, скорее всего, Максим с той женщиной на втором этаже сейчас.

Стараюсь не думать, чем они сейчас занимаются.

Уснуть не получается.

Олька тихонько прокрадывается в комнату, шуршит одеждой.

– Все нормально? Он не заходил? – шепчет, когда понимает, что я не сплю.

– Нет, – о том, что Максим не один, умалчиваю.

– Блин, засада, нужно придумать правдоподобную версию, почему мы не у тебя оказались, – хнычет она и забирается ко мне под одеяло.

– Ты пила? – чувствую от нее запах алкоголя и сигарет.

– Немного, до утра выветрится, – отмахивается она. – Давай спать, может, папа уйдет рано на работу, и мы вообще не увидимся. Почему он приперся так рано? Должен же был в командировке быть. Блин, бесит, – стенает подруга, пытаясь умоститься в кровати.

Засыпаю я лишь под утро, и сразу же под ухом звенит будильник. Сегодня к первой паре, поэтому нужно проснуться рано. Но мне не то что из кровати вылезать не хочется, мне из этой комнаты выходить страшно. Вдруг столкнусь с НИМ?

Или наоборот: лучше сейчас быстро собраться и уйти, Максим может еще спать. Ночь ведь была неспокойной.

– Оль, подъем, – тормошу подругу.

– Еще минутку, – стонет она.

– Давай, опаздывать нельзя.

Я быстро принимаю душ, пока Оля пытается отоспаться за всю ночь, одеваюсь и жду подругу. Одна из комнаты не выйду.

– Бери сумку, и пошли, – хочу уйти как можно быстрее, чтобы не встретиться с ее отцом. Как в глаза ему смотреть после того, как подглядывала за ним и была пойманной?

– Сначала кофе, Маш, я пока не выпью чашку кофе, никуда не пойду.

– По дороге купим, пошли, – беру ее за руку и тяну к выходу, но не тут-то было.

Мы уже почти добрались до двери, не встретив никого, когда в гостиной появляется Максим.

– Куда так спешите? А как же завтрак? – летит в спину, и мы обе резко замираем на месте, словно пойманные на горячем.

Я так и стою спиной к мужчине, нет смелости обернуться и посмотреть на него. Молюсь, чтобы Оля что-то придумала, и мы сбежали.

– О, пап, ты разве не в командировке должен был быть?

– Вернулся раньше, – его голос звучит спокойно и расслабленно, он ничем не выдает тот факт, что мы с ним вчера пересекались. – Возвращайтесь, позавтракаем, заодно расскажете мне, как ехали к Маше учиться, а оказались у нас дома.

Подруга тяжело вздыхает, тянет меня за руку к столу. Мне ничего не остается, как последовать за ней.

Опускаю взгляд в пол, смотрю куда угодно, только не на Максима.

Интересно, а где та женщина? Ушла еще ночью? Не будет же он завтракать в компании дочери и своей любовницы? Или… или у них все серьезно, и он собирается представить их друг другу?

Господи, почему меня вообще это волнует?

– А для кого четвёртая чашка кофе? – с недоумением смотрит на отца Оля, а потом переводит взгляд на стол.

Но ответить Алмазов не успевает. На кухне появляется незнакомая девушка с хитрым лисьим взглядом. Оценивающе смотрит на нас.

– О, у тебя такая взрослая дочь, Максим, – обнажает свои белоснежные ровные зубы в улыбке и занимает место за столом рядом с Максимом.

Оля резко замолкает, я практически чувствую ее негодование и замечаю, с какой силой она вцепилась пальцами в чашку.

Увидеть в своем доме новую пассию отца она вовсе не ожидала.

Как, впрочем, и я.

Мне приходится все время прятать взгляд от Алмазова, потому что он точно знает, что вчера за ними подглядывала я.

И от этого мне так стыдно. В жар бросает, и дышать тяжело становится. Хочется сбежать поскорее, но вместо этого у меня словно задница к стулу приклеилась, сижу на месте и ни звука выдавить из себя не могу. Молча пялюсь на тосты и пью кофе, не чувствуя вкуса.

– Это Снежана, моя помощница. Мы вчера поздно вернулись, поэтому она осталась у нас на ночь, – поясняет своей дочери Макс, а я непроизвольно хмыкаю. Слишком громко, чтобы меня не услышали присутствующие. И все взгляды сразу же ко мне обращаются.

– А это – подруга моей дочери, – в голосе Алмазова чувствуется насмешка. Ему словно нравится дразнить меня.

Завтрак продолжается, и каждый из нас погружен в свои мысли, время от времени разрывая тишину короткими фразами. Я стараюсь сфокусироваться на еде, но мой аппетит куда-то пропал. Ощущение, что я не на своем месте, становится всё сильнее с каждой минутой.

Оля несколько раз бросает в сторону Снежаны колкие фразочки, но та без труда отбивается. Причем так искусно, что и не заподозришь ее в неприязни к дочери своего… начальника?

Наконец-то Оля ставит с громким стуком чашку на стол и заявляет:

– Я так наелась, что меня, кажется, сейчас стошнит. Пойдем, Маш, – тянет меня за руку, и я, кивнув на прощанье, выхожу с ней из дома.

Нормально дышать могу, лишь когда мы садимся в машину и едем в универ. Оля все негодует, без умолку возмущаясь.

– Он реально думает, что я маленький ребенок, который не понимает таких вещей? Наверняка трахал ее всю ночь. Зачем только домой притащил? Да еще и на завтрак оставил. Черт, эта Снежана точно прочно впилась в него своими зубами и голову вскружила. Он никогда, никогда раньше никого не приводил к нам домой!

Подруга злится всю дорогу, а я так ничего и не могу сказать. Вместо того, чтобы успокоить ее, отворачиваюсь к окну и смотрю на дома, что проносятся мимо нас.

Настроения никакого.

Весь день в универе почти не слушаю лекции, просто пялюсь в свой конспект. А когда доходит дело до практики, не могу ни разу ввести правильно иглу для катетера. Хорошо, что сегодня мы практикуемся на тренажерах, а не друг на друге.

После пар отказываюсь от предложения Оли поесть где-то вместе и еду домой.

Наполняю ванну и долго лежу в ней, слушая музыку.

Глава 17

Всю следующую неделю я стараюсь держаться подальше от дома Алмазовых и изо всех сил пытаюсь найти недорогую квартиру под сдачу.

В общагу вернуться не получилось. Жить в квартире, которая Максиму принадлежит, все время не могу. Я все больше думаю о тех деньгах, которые хранятся на моем счете.

Как бы ни пыталась выяснить, кто отправитель – не получается. Но и назад вернуть не требуют. Что если взять оттуда немного, а потом, когда подзаработаю – верну обратно?

Но правильно ли это?

Прикасаться к чужим деньгам страшно.

Вдруг это мошенники какие? Обвинят меня потом в воровстве.

Я бы к черту закрыла счет, чтобы больше не поступали переводы, но с деньгами-то что делать?

Очередная попытка найти жилье провалилась с треском.

Комната в коммунальной квартире соответствовала фотографиям в объявлении, и я была готова через весь город в универ добираться, но вот сам дом и соседи… Было ощущение, что я попала в криминальный район девяностых.

Меня клонит в сон, я изо всех сил пытаюсь оставаться бодрой. Но в какой-то момент глаза сами закрываются, а в следующую минуту автобус резко тормозит, и я просыпаюсь.

Смотрю в окно и понимаю, что пропустила свою остановку.

Спохватившись, встаю с сиденья и тут же понимаю, что моей сумочки, которую я все это время держала на коленях – нет.

Меня обокрали!

– Простите, – дрожащим голосом обращаюсь к женщине, которая сидит напротив меня, – у меня, кажется, сумочку украли, вы ничего не видели?

– Ох, девушка, что же вы так невнимательны? Вряд ли удастся найти, – произносит женщина с сожалением в голосе. – Нужно быть аккуратней в общественном транспорте, здесь полно воришек.

– Да, спасибо, – сглатываю, с трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

Оглядываюсь по сторонам, но никого подозрительного не замечаю. И свою сумочку тоже. Подхожу к водителю и, описав ситуацию, оставляю ему свой номер телефона, тут же вспомнив, что и телефон был в сумочке. Телефон, за который я еще не рассчиталась.

Приходится идти несколько кварталов в обратную сторону.

На улице уже ночь.

Слезы наворачиваются на глаза, я то и дело смахиваю их, но появляются все новые и новые. Остановить это уже невозможно.

Редкие прохожие оборачиваются, смотрят на меня взволнованно. Должно быть, я действительно выгляжу жалко.

Шаг за шагом в слезах направляюсь к дому. Но когда приближаюсь к двери, осознаю, что без ключей я не смогу войти. И деньги, и документы – все остались в моей сумке.

Почему мне в последнее время так не везет?!

Набираю на домофоне номер консьержа, и дверь парадной открывается.

– Простите, – обращаюсь к консьержу с надеждой в голосе, – я из триста первой квартиры. У вас есть номер телефона хозяина? Можете ли вы позвонить ему? Я потеряла ключи. И телефон тоже…

Стою и растерянно хлопаю ресницами. Сглатываю подступивший к горлу ком. Голос такой сиплый, словно я несколько часов кричала громко-громко. Звонить Максиму не хочется, но номер подруги я не помню, а помочь мне в этой ситуации больше никто не может.

Мужчина окинул меня недоверчивым взглядом. Потом взглянул на время.

Почти десять вечера.

Нехотя тянется к выдвижному ящику, найдя номер телефона, набирает его и протягивает мне трубку.

Я благодарно улыбаюсь ему, пока слышу в трубке гудки.

– Да, – звучит недовольный мужской голос. Это Алмазов.

– Алло? Максим, извините, что так поздно. Это Мария. Которая подруга Оли, – добавляю, словно в его жизни сотни Марий, которые могут ему позвонить посреди ночи и попросить ключи. – Я… Я потеряла ключи от вашей квартиры.

– Почему с чужого номера звонишь? – спрашивает строго.

– Т-телефон т-тоже потеряла… – признаюсь, заикаясь от стыда.

– Ты где?

– На первом этаже, рядом с консьержем.

– Сейчас буду. Жди там.

И отключается.

– Спасибо, – благодарю мужчину и возвращаю ему телефон. – Я здесь подожду, – указываю на просторный холл.

Опускаюсь в мягкое кресло и пытаюсь прийти в себя. Нужно выглядеть нормально, когда приедет Алмазов. Так неудобно перед ним за это все. А хуже всего то, что я жутко не хочу с ним видеться.

Но… он мужчина занятой, может и водителя с ключами прислать.

Точно, не будет же ехать ко мне лично из-за такой мелочи.

Я ему вообще никто.

Спустя минут тридцать дверь открывается, и у меня перехватывает дыхание, когда вижу Максима.

Несмотря на вечернюю прохладу, он лишь в белой рубашке. Верхние пуговицы расстегнуты. Вид у него немного уставший. Словно он до сих пор работал в офисе и еще не был дома. Его уверенные движения, походка заставляют сердце биться быстрее.

Я резко поднимаюсь с кресла. То прячу руки в карманах, то сцепляю пальцы в замок за спиной. Не по себе как-то от его взгляда. Особенно после того, как поймал меня на подглядывании. Но об этом он, к счастью, тактично молчит. А я делаю вид, что ничего не случилось.

– Извините, что доставила вам неудобства, – мой голос звучит максимально виновато и послушно. – Просто все как-то неожиданно случилось, – развожу руками. Чувствую себя максимально глупо.

– Разве я не говорил, чтобы по ночам нигде не шлялась? – грубо произносит он, вглядываясь в мои глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли.

Моргаю несколько раз, не могу ни слова вымолвить, ни взгляд от него отвести.

– Пойдем, – кивает в сторону лифтов, не дождавшись моего ответа.

Я растерянно смотрю ему в спину. Разве он не должен просто отдать мне ключи и уйти?

Глава 18

В лифте между нами повисает тишина и напряжение. Я прислоняюсь спиной к металлической стене. Дышу тяжело и рвано.

Створки открываются, я иду к квартире, Максим следует за мной. Мне ключи не отдает. Сам открывает дверь, пропускает меня внутрь.

Переступаю порог и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его и закрыть дверь, но мужчина входит в квартиру следом за мной.

Я теряюсь.

Не понимаю, зачем он здесь.

Чувствую себя, как всегда, неловко с этим взрослым, красивым мужчиной, который является отцом моей подруги.

– Так где ты была так поздно, и где твою сумочку украли? – спрашивает, так и не дождавшись от меня ни слова.

Идет к холодильнику, открывает дверцу, его недовольное лицо становится еще мрачнее.

– Ты вообще что-то ешь? – поворачивает ко мне голову, и мы встречаемся взглядами. Ощущение, словно ревизию в квартире проводит. И проверяет, не украла ли я чего.

– Я в универе обедаю, а после шести вечера не ем, чтобы не поправиться.

Он хмыкает, качает головой, вроде как говоря: ох уж эти женщины!

– А сумку в маршрутке украли. И там был телефон, который вы мне дали. Извините, – прокашливаюсь несколько раз, так как голос мой совсем сиплым становится.

– Что еще из ценного было?

– Деньги и документы. Я завтра пойду восстанавливать все.

– Денег сколько было? – интересуется, оглядывая пространство гостиной.

– Немного, – облизываю пересохшие губы и прикидываю в уме, сколько с собой взяла. Для него это точно немного, а мне несколько месяцев пришлось экономить и откладывать. Озвучиваю сумму, на что получаю лишь равнодушный кивок.

– Хорошо, больше чтоб нигде не шлялась в такое время. И еще, – делает несколько шагов ко мне, замирает напротив, и я снова могу почувствовать аромат его парфюма.

Сердце ускоряет свой ритм. Я ловлю себя на желании уткнуться носом в его шею, почувствовать его кожу своими губами.

И сразу же становится стыдно за собственные мысли.

Это слишком запретно и греховно. Даже думать об этом нельзя.

– Я очень надеюсь, что впредь ты перестанешь прикрывать мою дочь. Если она влезет в какую-то херню – виноватой будешь ты. Поэтому не стоит врать мне, как в прошлый раз, – каждым словом одновременно вызывает во мне негодование и прибивает к месту. – Поняла, подружка Маша?

В его взгляде слишком много насмешки и презрения ко мне.

Он идет к выходу, а я сжимаю руки в кулаки.

В висках пульсирует, сердце разгоняет кровь по венам.

Не выдерживаю.

Оборачиваюсь.

– Я не ваша шестерка, ясно вам? Именно потому, что Оля моя подруга, я не буду вам ее закладывать. Вы ее отец, вот и занимайтесь ее воспитанием. Я здесь ни при чем. И, кстати, из этой квартиры я скоро съеду, аренду за то время, что здесь жила, оплачу. Так что мы в расчёте. Спасибо за помощь, – заявляю решительно.

Он останавливается. Поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд сверлит меня таким взглядом, что становится не по себе.

Мои слова его явно разозлили.

– Будешь жить здесь, пока я не разрешу съехать. Поняла? Мне не нужна еще одна головная боль. Учись лучше.

Он открывает дверь, но я оказываюсь проворней. Не знаю, откуда во мне столько смелости. Обычно перед Алмазовым я лишь робею. Словно другим человеком становлюсь. Но сегодня у меня такой отвратительный день, а теперь еще и он…

Я хватаю его за руку, останавливая. Тяну, заставляя повернуться ко мне.

– Вы мне никто, ясно? Так что указывать не имеете права.

Тут же замолкаю, понимая, что только что сделала.

Резко отпускаю его руку. Пытаюсь выровнять дыхание, но внутри все пылает.

– Никто, говоришь?

Взгляд Максима темнеет, он нехорошо так усмехается. А потом с грохотом захлопывает дверь, толкает меня к стене, и я оказываюсь в ловушке.

Его ладони упираются в стену рядом с моей головой.

Я моргаю часто-часто. Не могу понять – он сейчас в гневе или это что-то другое? Ничего не распознать в его глазах.

– Ну, если никто, то, может, любовницей моей станешь? Содержанкой? Сейчас очень модно искать себе телку вдвое младше себя. Тебе же понравилось смотреть на то, как я Снежану трахал? Хочешь так же?

Мои глаза расширяются от того, что я слышу. Меня бросает то в жар, то в холод. Он все же видел меня. Знает, что я подглядывала.

– Что, не хочешь? Не из тех, кто на богатых мужиков охотится? Давай, скажи, что ты не такая.

Он наклоняется ко мне. Говорит прямо на ухо, щекоча своим дыханием. Я хочу оттолкнуть его, но он не дает. Такая близость и эти разговоры – непозволительны.

Хочется съязвить насчет того, как он дочке своей представит такую любовницу, если они случайно столкнутся, но прикусываю язык.

Его губы слишком близко к моим. Он разглядывает мое лицо так, словно сейчас же собирается наброситься на меня, раздеть догола и страстно целовать каждую часть моего тела.

Или это просто мое воображение разыгралось?

– Не хочешь? – переспрашивает он, усмехаясь. – Тогда будь послушной девочкой и иди делать домашнее задание.

Он резко отстраняется от меня, и мне сразу же становится легче дышать. Хватаюсь за грудь, и, пока перевариваю случившееся, Максим уходит, оставив после себя лишь аромат мужского парфюма, мое колотящееся сердце и полный хаос в мыслях.

Глава 19

Я медленно провожу расчёской по волосам и задумчиво рассматриваю свое отражение в зеркале.

Сегодня утром ко мне пришел человек от Алмазова. Принес сумочку, телефон, мои документы и деньги.

Мужчина был похож на бандита. Высокий, широкоплечий, бритоголовый. Не вежливый водитель семьи Алмазовых, скорее тот, кто занимается «проблемами» Максима.

От одного его вида аж холодок по коже пошел.

Понимаю, что совершенно не знаю, чем занимается отец Оли.

Возможно, это криминал.

Такую вероятность нельзя исключать.

А еще мне почему-то кажется, что тех, кто ограбил меня, не просто отвезли в участок, а хорошенько проучили перед этим.

Как нашли телефон, гадать не нужно, там ведь трекер установлен. А вот все остальное…

Меня вырывает из раздумий звук дверного звонка.

На часах уже одиннадцать ночи, кто мог прийти так поздно?

Включаю экран домофона, и брови взлетают вверх от удивления.

Алмазов?

Что ему нужно?

Из-за волнения руки дрожать начинают.

Открываю дверь, хочу поздороваться, но взгляд опускается вниз, и я издаю лишь испуганный вздох.

– Так и будешь держать меня на пороге? – раздраженно спрашивает Макс и, зажимая рукой бок, протискивается в квартиру.

Я все еще не могу оторвать взгляд от капель крови, что остались на мраморном кафеле коридора.

– Вы… вы ранены? – доходит до меня спустя долгую минуту. – Вам в больницу нужно! Зачем вы сюда приехали?

Внутри начинает нарастать паника. Зато Максим остается холоден и спокоен. Опускается в кресло, кривится от боли. Несколько раз матерится. Ведет себя так, словно ничего такого не происходит.

– Я вызову скорую! – в панике бегаю по комнате, пытаюсь вспомнить, куда делся чертов телефон.

– Никакой скорой. Пуля насквозь прошла, подлатать сможешь?

Резко застываю посреди гостиной после этих слов.

Пуля? Насквозь?

– Вы с ума сошли? – пищу я.

– Рана пустяковая, справишься.

– Не справлюсь, – истерично вскрикиваю. – Я всего лишь на третьем курсе! У нас вообще не было еще практики. Только вот через месяц должна начаться. Вам нужно в больницу, – мой голос срывается, только сейчас замечаю, что плачу. – Я никогда не накладывала швы на живом человеке! Только собаку раз спасала.

Руки Алмазова, одежда, пол – все в крови. А вдруг пуля задела жизненно важные органы? Да он умереть может!

– Блять, – Максим грязно ругается, потом кривится от боли. – Ну вот и представишь, что я собака.

Он безумно бледный и дышит тяжело. Вдруг ему переливание крови нужно?

– Я не хочу, чтобы вы умерли у меня на глазах. Я звоню в скорую, – говорю уперто, собираясь набрать номер скорой помощи.

Но не успеваю, потому что мужчина вырывает из моих рук телефон. Откуда только силы берутся?

– Нельзя скорую, что непонятного? Чему вас только учат в этом университете? Столько бабок за обучение берут, а даже швы наложить не можете! Сейчас напишу список, спустишься в аптеку и купишь. Мой врач за городом, уже едет, надеюсь, не сдохну, пока доберется.

Я стою напротив него и хлопаю глазами. Мысли путаются. Я в панике. Он точно умрет! Жуткие картинки мелькают перед глазами, дохожу до момента, где меня арестовывают за убийство, когда Макс рявкает:

– Ну, чего встала? Бегом в аптеку!

Срываюсь с места, хватаю куртку и прямо в домашних тапочках бегу к лифту, чтобы спуститься в круглосуточную аптеку, которая прямо в нашем доме расположена.

На ходу вспоминаю, что понятия не имею, что купить, но тут же от Алмазова приходит пересланное сообщение от некоего «DC» со списком.

Я вся дрожу, ничего перед собой не вижу. Ощущение, что я в состоянии аффекта сейчас.

Передаю телефон фармацевту, так как перед глазами все расплывается и не могу читать.

Девушка скашивает на меня подозрительный взгляд, но молча собирает в пакет все нужное.

Бегу обратно. Капли крови есть не только рядом с входной дверью в квартиру Алмазова, но и в лифте. Что-то подсказывает мне, что нужно все срочно убрать. Никто не должен знать о произошедшем, раз Максим даже в больницу ехать не хочет.

– Я все купила! – сообщаю с порога в надежде, что мой гость еще не откинулся.

Стираю с глаз слезы, пытаюсь дышать, а не давиться воздухом.

Максим лишь кивает. Зажимает рану моей футболкой, что валялась на диване.

– Нужно сделать тампонаду! – наконец-то прихожу в себя и вспоминаю, что я, вообще-то, будущий медик и в курсе, как оказывать первую помощь.

Снимаю с Максима пиджак, разрезаю ножницами рубашку.

– Господи, – задыхаюсь от количества крови.

– Это фигня, – Макс прикрывает веки, а я приступаю к делу.

Время тянется, каждая минута кажется вечностью. Максим почти отключается, когда его друг наконец-то приезжает.

Я благодарю всех богов за то, что ответственность за его жизнь перекладывается на другого человека.

Мужчина с чемоданчиком проходит в квартиру и без лишних слов помогает Максу переместиться в спальню и закрывает за собой дверь.

Я, чтобы чем-то себя занять, беру тряпку и выхожу из квартиры. Тру пол и стену в лифте. Вытираю капли крови перед входной дверью.

Все кажется дурным плохим сном.

Возвращаюсь в квартиру, прислоняюсь к стенке и не могу с места сдвинуться.

Страшно до безумия.

Вопросов слишком много, но никто не спешит давать ответ хоть на один.

Наконец-то после долгого ожидания дверь открывается, и из комнаты выходит мужчина.

Мы встречаемся взглядами.

– Он в порядке? – спрашиваю, боясь услышать ответ.

– Будет. Через несколько дней. Ему повезло, что внутренние органы не задеты. Кровотечение удалось остановить. Я оставлю кое-какие лекарства, проследи, чтобы он их принимал, и завтра перевязку сделаешь. Инъекции делать умеешь?

Киваю.

– Отлично.

Он ставит свой большой чемоданчик на стол, вырывает из блокнота лист бумаги и что-то пишет.

– Вы хирург? – спрашиваю.

Он поднимает на меня взгляд, усмехается.

– Ветеринар.

Я не понимаю, шутит он или серьезно, но решаю вопросов больше не задавать.

– Тебя как зовут?

– Маша.

– Вот, держи, Маша. И следуй всем моим рекомендациям. Не давай ему подниматься завтра. Потому что, бьюсь об заклад, захочет ринуться в бой сразу, как проснется.

– Спасибо, – благодарю, принимая исписанный лист бумаги.

– Меня уже поблагодарили. Щедро.

Потом снова рассматривает меня. Уже более пристально.

– Не знал, что Алмаза на таких молоденьких потянуло, – усмехается и качает головой. Идет к выходу, а я почему-то не осмеливаюсь возразить, что никакая я не девушка Максима.