Текст книги "Матрёшка"

– Даже не знаю, ну вроде как положено, да, – смеется он, – девушки же любят шампанское, ты нет?

– Честно? Нет.

– Ты вообще не пьёшь? – Опять он незаметно переводит разговор на нее.

– Неееет, я пью, я даже очень люблю выпить.

– А что ты любишь?

– Вино, только не игристое. Пиво тоже люблю, как ни странно.

– Даааа? Какое?

– Эль. Вообще подходящий вариант выпить для меня – это паб. Английский. Вот эти правильные стаканы, краны, антураж. А самый, самый идеальный вариант: это паб в Ирландии. Пинта Килкенни и тарелка устриц! Где-нибудь даже не в Дублине, хотя Дублин тоже обожаю, а ещё лучше в Корке каком-нибудь. Через пару-тройку пинт весь паб – твои лучшие друзья.

– Правда? Любишь Ирландию? – С изумлением спрашивает он, вытаращивая свои прозрачные глаза.

– А почему ты так удивляешься? – Не понимает она. – Аааа, у англичан считается, что это деревня, да? Это вообще моя любимая страна, единственная, где я мечтаю жить. Когда-нибудь я туда уеду. Буду иметь овец, собак, вот это все, а вечерами ходить в паб. У меня даже кота зовут Гиннесс.

– Ты назвала кота Гиннесс?

Она не понимает, что такого поразительного в ее рассказе. Может, у него какие-то проблемы с ирландцами? Они же недолюбливают друг друга, так же? Она уже жалеет, что завела этот разговор. Сейчас вылетит отсюда со своей любовью к католикам.

– Нет, я его выбрала, потому что его при рождении назвали Гиннесс.

– А ирландские парни у тебя были? – Почему-то интересуется он.

– Нееет, не было. Хотя они симпатичные, но так перепиваются, что удивительно, как страна еще не вымерла.

Он смеется.

– Мне пора домой. – Она смотрит на свои ролексы с бриллиантами.

– Красивые часы.

– Мои любимые. Папа подарил.

– Папа знает толк в подарках.

– Знал. – Вздыхает она.

– О, мне жаль. Давно?

– В прошлом году. Представь, на мой день рождения у него приступ случился, он маме запретил мне звонить, чтобы мне праздник не портить, а на следующий день умер. Я даже в больницу не успела приехать с ним попрощаться. Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. – Катя отворачивается, начинает собирать свои вещи, идет в ванную.

Через 15 минут застает его за компьютером с гостиной.

– Джеймс тебя отвезёт. – Он явно читает что-то важное, даже не оглядываясь на нее.

– Спасибо, я за рулём вообще-то. Когда улетаешь?

– Завтра. – Сообщает он, все так же глядя в экран.

– Ясно, ну пока. – Максимально индифферентным тоном прощается она.

– Пока, дорогая, спасибо за чудесный вечер. – Он, наконец, встает, подходит к ней, пытается поцеловать ее, но она уворачивается, хватает сумку и выходит, проносится мимо Джеймса и буквально бежит к лифту, Джеймс устремляется за ней. «Не надо за мной ходить!» – цедит она сквозь зубы, пытаясь сдержать слезы. «Можно я тебя провожу? – Просит Джеймс. – У меня ключи от твоей машины». Он без разрешения садится на пассажирское сидение.

– Как ты? – Он опять с волнением рассматривает ее.

– Да пиздец. – Только и может вымолвить Катя, выезжая из гаража. Она резко встраивается в полосу движения, даже не пропустив машины, ей бешено сигналят, она не обращает внимания, нажимая на газ. К сожалению, разогнаться на узкой улице со светофорами через каждый квартал, негде. Она так же резко тормозит. Джеймс размышляет – это такая манера вождения или стресс? Похоже, все вместе. Да, таким водителям только спортивные машины иметь, а именно такая у нее и есть.

– Что, что-то произошло? – Снова начинает допытываться он.

– Нет. – Кидает она, опять резким поворотом руля перестроившись в другую полосу, не включая поворотник и не выиграв этим ни метра.

– В чем тогда пиздец?

– Послушай, – Катя уже не сдерживает слез, – отвалите от меня, а? Зачем вы меня достали? Зачем я согласилась на это?! Теперь опять мне проходить все эти круги ада. Блин, я дешёвка, повелась на эти его разговоры типа «я думал, разбирался в себе», а в итоге, что он надумал?

– А что ты хочешь, чтобы он сделал?

– Хочу, чтобы больше он мне не звонил, никогда! – Кричит она. – Я серьезно сейчас. «Спасибо, пока!» Это все, чего я удостоилась. «Пока!!!» Я трубку больше не возьму и встречаться с ним не буду, ясно? Пусть дальше разбирается в себе, но не за счет меня, окей? Все переживает, что всем что-то от него нужно, так вот, мне ничего не нужно, только, чтобы он меня оставил в покое.

– Я поговорю с ним. Не плачь. – Утешает ее Джеймс, с волнением поглядывая на дорогу. Меньше всего ему хочется влететь в столб в этой Москве. Как тут экстренные службы работают и какая медицина, проверять он не планировал.

– Даже не вздумай! И ничего я не плачу! – Катя с яростью размазывает слезы меховым рукавом по лицу. Поняв, что это не помогает, она полностью отпускает руль и начинает копаться в подлокотнике в поисках салфеток. – Не хватало еще из-за всякой ерунды слезы лить!

Джеймс сам хватается за руль и размышляет, если дернуть ручник, занесет их или нет? Занесет, сто процентов, на дороге каша из снега.

– Давай ты на дорогу будешь смотреть! – Не выдерживает он. – Послушай меня, хорошо? – Увещевает он, отнимая у нее пачку салфеток, вытаскивая по одной и передавая ей. – Я с Коннором давно. Ни к кому он и близко так не относился, как к тебе, это что-то особенное.

– Оооооо, дааааа, – она размазывает тушь, – это особенная степень издевательства, изощрённая, как с бездомной собакой – приласкать, а потом прогнать. Только я не дворняга. И больше с собой так обращаться не позволю.

– Ты не права, дай ему время. Он боится своих чувств и не признается в этом даже самому себе.

– Он по делам приехал? – Прекращает плакать она и немного опускает окно, глубоко вдыхая морозный воздух.

– Не важно.

– По делам?! – Требует она ответа.

– Ну, по делам.

– Понятно. Можешь дальше не продолжать.

– Поверь, ему не все равно.

– Слышать больше ничего не хочу. – Мечта Джеймса осуществляется – она вцепляется в руль обеими руками и больше не отрывает взгляд от дороги. Доезжают до дома Кати они в полном в молчании. Это здание на несколько квартир в очень дорогом районе Москвы, Джеймс, когда изучал, что смог про Катю найти, поразился стоимости жилья, совершенно не обоснованной, в этой «Золотой миле». Вот реально русским денег некуда девать, как из рога изобилия на них валятся. Она высаживает его на въезде в подземный паркинг. Джеймс уже готов выйти из машины, Катя же рыщет в своей сумке, чтобы найти брелок, открывающий шлагбаум. Не найдя, она бешено сигналит, несмотря на поздний час, заставив Джеймса подпрыгнуть и орет: «Да что там охранник заснул, что ли?» Далее следует тирада по-русски, где, как он догадывается по экспрессии, ни одного цензурного слова нет. Он, вообще, наслышан, что русский мат – это отдельный пласт их языка, но сейчас поражен обилием непроизносимых звуков, обрушившихся на его уши.

– Фак! – Она вытряхивает все содержимое сумки себе на колени. Он бы никогда не подумал, что такое количество предметов может находиться в одной, с виду, небольшой сумке, понятно, что найти там брелок было невозможно. – Похоже, я телефон в отеле оставила. Сука, что ж я все теряю-то без конца? – Орет она теперь на себя. – Может водитель мне привезти? Я выйду минут через сорок. Обернетесь?

Через сорок минут Катя выходит на улицу. Машины нет. Спустя полчаса опять спускается. Две машины стоят около шлагбаума, идёт мерзкий дождь со снегом, задняя дверь открывается, Катя бежит, поскальзываясь и проклиная Джеймса. Что, нельзя было к подъезду подойти? Заглядывает, внутри сидит Коннор, она юркает внутрь салона, Джеймс и водитель выходят.

– Мы, вроде, попрощались. – Недружелюбно произносит она. Еще она раздражена, что уже умылась, вообще-то спать собиралась, да и после слез выглядит бледной и опухшей. На ней пижама с широкими штанами, сверху накинут пуховик, на ногах угги. Не очень-то хотелось в таком виде ему показываться, хорошо, что в машине темно. Капюшон, с которого капает, она решает не снимать.

– Ты знаешь, кто я по национальности? – Зачем-то спрашивает Коннор.

– Сейчас решил это обсудить? Ты? Ну, англичанин. – Буркает она.

– А где живу?

– В Лондоне? Да ты можешь жить где угодно, к чему вопросы эти? – Катя раздражается все сильнее.

– Мой отец англичанин, я учился в Англии. А мама моя ирландка. – Говорит он. – Там я проводил все каникулы, там была моя настоящая жизнь, Ирландия – это моя любовь, моя Родина, место, которому я принадлежу, где будут расти мои дети. – Катины глаза слегка увеличиваются. Да ладно! – И сейчас я живу в Ирландии, и весь мой бизнес максимально сосредоточен там. И знаешь, ЧТО я всегда заказываю, когда прихожу в паб?

– Ты ходишь в паб? – Катя оглядывает его с сомнением.

– Ну, давно не был, но очень захотелось сходить. Пойдёшь со мной?

– Ага, в следующий раз, как в Ирландию приеду, наберу тебе, сходим. – Катя откровенно бесится. – Телефон мой вернешь? – Она вырывает трубку, которую он крутит в руках. – Понятно теперь, что за акцент. Почему сразу нельзя было сказать? Что за секретность такая во всем? Я, кстати, не знала, что ты ирландец, если что. А то решишь, что это какая-то спланированная операция, чтобы тебя завлечь.

– Ну, откуда тебе было знать. Опять попала в яблочко. Джеймс был прав, что у нас много общего.

– Смотрю, у него вообще слова на языке не держатся.

– Милая, он работает на меня, не сердись на него. – Ласково произносит он. «Милая! – с сарказмом думает Катя. – Какая я тебе милая!»

– Да вы друг за друга горой! Молодцы! Слушай, за меня дома сейчас опять волноваться начнут, мы, вроде, попрощались, если хочешь что-то сказать, говори быстрее. – Просит она резким тоном.

– Ты готова расстаться со своим мужем? – Выпаливает он, словно боится недостаточно четко выполнить требование Кати говорить быстрее.

– С чего бы мне с ним расставаться? – Она практически грубит ему, нервы уже на пределе.

– Чтобы быть со мной.

– Да. – Мгновенно отвечает она, не глядя на него.

– Что «да»?

– Готова расстаться и быть с тобой. «Что да?» – передразнивает она. – Ты задал вопрос, я отвечаю!

– Вот так вот просто и все? – Коннор явно обескуражен.

– А ты считаешь все сложно? Нет, все элементарно, объясняю: если ты хочешь быть со мной, я сейчас пойду, скажу мужу, что полюбила другого и ухожу. Если ты хочешь дальше изучать меня, себя, играть как кошка с мышкой, то нет, конечно. У меня в целом все хорошо в жизни, кроме того, что мне сердце разбил один чувак, но я справлюсь, ты не должен чувствовать ответственности за это.

– То есть у меня буквально выбор либо предложить тебе все и сразу, либо все, конец?

– Примерно так, да, мы не можем себе позволить встречаться пять лет и узнавать друг друга постепенно. Тем более не вижу ни одной причины, чтобы ты мне не предложил сразу все, я подхожу тебе, ты мне, это очевидно, зачем тянуть кота за хвост? – У Кати звонит телефон, она сбрасывает. – Мне идти нужно.

– Подожди. Дай минуту мне. – Просит Коннор.

Они сидят минуту в полной тишине, Катя начинает нервно барабанить пальцами по телефону.

– Ну? Я пойду? – Раздраженно спрашивает она.

– Катя! Дорогая Катя! – Коннор неописуемо долго пытается достать что-то из кармана. «Сейчас даст какую-нибудь побрякушку, – с тоской думает она, – и попрощается навсегда, скажет, что все было супер, но на такое не подписывался». Коннор всё-таки справляется с карманом, чуть не вырвав его с корнем, и достаёт коробку. «Серьги, – думает она, – не заметил, что у меня уши не проколоты. Или у него с собой запас, дарит всем телкам, с кем переспит. Пусть на хер идёт со своими серьгами». В следующий момент коробка открывается, там кольцо. – Выйдешь за меня?

В сумрачном свете внутри машины Коннор выглядит, как будто сейчас умрет – в лице ни кровинки, но взгляд решительный!

– Ты хорошо подумал? – Она пытается заглянуть ему в глаза, не веря до конца в происходящее.

– Я задал вопрос. Просто ответь. – Яростно произносит он. Кате даже становиться немного смешно, такое впечатление, что тут не предложение руки и сердца происходит, а драма какая-то, настолько они оба напряжены и готовы сорваться друг на друга.

– Я просто хочу понять, возьмёшь ты свои слова обратно через пару дней или нет?

– Ты опять торгуешься, да что ж такое! – Возмущается он.

– Послушай меня! – Чуть не кричит на него Катя. – Больше всего на свете я хочу сейчас сказать да, да, дадада! И уже вижу, как мы будем жить долго и счастливо всю жизнь. Но если ты не подумал, если ты передумаешь, ты меня просто убьешь!

– Я не передумаю. Я, правда, хочу быть с тобой. Черт, так тупо звучит. – Он качает головой, видимо, тоже начиная осознавать комичность происходящего.

– Когда узнают твои родители, твои друзья, начнут давить на тебя и объяснять: русская, разведенная, с ребёнком, ты ее не знаешь, скажут, что меня только твои деньги интересуют? А сколько раз не скажут, но подумают?

– Знаешь что! – Произносит он так, что Катя пугается, что сейчас он пошлет ее отсюда на фиг. Скажет: «А, действительно, чего это я творю?» Закроет коробку, сунет в карман, и всё, и всё! – Я очень взрослый человек. – Размеренно, будто объясняя урок неразумному ребенку, терпеливо выговаривает он. – Ты реально думаешь, меня волнует чье-то мнение? Что у меня настолько плохо с самооценкой, что я считаю со мной можно быть только из-за денег? Да и ты тоже, вроде, не последний кусок доедаешь, чтобы только меркантильным интересом руководствоваться. А родители мои будут счастливы с тобой познакомиться. Ты похожа на мою маму, кстати. Такой же совершенно необузданный характер.

– Ну, может, тебя и не волнует ничье мнение, но Джеймса ты слушаешь, например. – Катя уже сама внутренне умоляет себя остановиться, она сама себя достала.

– Он одобрил. Вместе кольцо выбирали, он нашёл того, кто открыл магазин ночью.

– А ты уверен, что не он за тебя решает?

– Боже!!!!! Сколько условий! Я! Делаю! Тебе! Предложение! Принимаешь или нет? Я устал эту коробку держать! – Орет он, не выдержав.

– Коннор! Дорогой Коннор! – передразнивает она.

– Говори уже!

– Да, я говорю «да». Надевай! – Катя протягивает руку, предусмотрительно сняв своё обручальное кольцо с пальца, целует его полуживого. Они сидят молча каждый в своих мыслях. Радости на их лицах не видно. «Покурить бы», – думает Катя, нашаривая в кармане пачку сигарет. О, удачно она здесь оказалась. Интересно, он как относится к курящим женщинам? – О чем думаешь? – подает она голос.

– Покурить бы. Вообще, я бросил! – Заявляет он. – Но с тобой никаких нервов не хватит.

Она молча протягивает ему сигарету, он, даже не удивившись, прикуривает от ее зажигалки. Катя открывает дверь со своей стороны и тоже закуривает.

– Не поверишь, – говорит она, – как раз думала, что тебе так пойдет курить! Будет прям секс! Хотя куда еще больше секса. А на тебя только я так реагирую или все женщины? А то я ревнивая!

Коннор смеется.

– Ревнивая она! Ничего, что у тебя муж дома? Что ты делать собираешься? – Катя пожимает плечами. – Знаешь, я свободен. Поэтому ты прямо сейчас можешь просто поехать со мной и все. Но я знаю, у тебя есть вопросы, которые нужно решить.

– Ты знаешь, ребёнок у меня есть?

– Конечно, Агата, четыре года. Если она поедет с тобой, то у нас есть прекрасная школа, и вообще, я с радостью с ней познакомлюсь.

– Мне нужно поговорить с мужем. – Грустно вздыхает она.

– Ты уверена, что сможешь это сделать?

– Вариантов нет.

– Он, вроде, адекватный парень. – Катя зыркает на него. – Джеймс так сказал, извини! Но все равно я волнуюсь. Оставлю ребят здесь, если почувствуешь, что конфликт выходит за рамки, просто выходи из дома и уезжай.

– Не надо, не будет никакого конфликта. Я думаю, он уже и так все понял, когда я из Франции вернулась. Надо было быть слепым, чтобы не заметить.

– Уверена? Мне так будет спокойнее.

– Ну, если спокойнее, то дело твоё. Но волноваться не о чем. Все взрослые, воспитанные люди. Все, мне пора домой, я могу приехать к тебе завтра в 8-30, ты ещё будешь?

– Да.

– Пока! – Катя снова целует его и выходит из машины. В лифте смотрит на кольцо – это редкий розовый бриллиант каратов на пять, может, больше. «Интересно, что мы так и не признались друг другу в любви», – думает она.

Глава 5

Когда на следующее утро в 8-00 Катя выходит из дома отвозить дочку в детский сад, джип, который простоял под окнами всю ночь, едет за ней.

«Да на хер ты был нужен. – Шипит себе под нос Катя. – Я же сказала, все будет нормально».

В 8-30 она в отеле, поднимается на этаж, у лифта, конечно же, Джеймс. Интересно, он дома у него тоже торчит все время? Это что, такая шведская семья будет? Кате неудобно за вчерашнюю истерику, которую она устроила в машине, напугала мужика, похоже. С другой стороны, это, скорее всего, он, Коннора убедил действовать, сам бы тот не додумался.

– Все хорошо? – Улыбается он неуверенно.

– Да.

– По тебе не скажешь.

Вид у неё, точно всю ночь она рыдала, что недалеко от истины, и тональный крем не особо помог замазать синяки под глазами.

– Если честно, это было ужасно, – мрачно признается она. – Он открывает мне дверь, радуется, что я, наконец, дома, понимаешь, радуется! А я ему с порога: я ухожу. Он такого не заслужил, уж точно!

– Ничего себе ты решительная! – Поражается Джеймс.

– Я решительная. А ты еще не понял этого?

– Он оправится, примет это, я уверен.

– Он уже принял, пожелал мне счастья. Такой вот благородный человек. – Опять вздыхает она, вспоминая вчерашнюю сцену. – Но ничего, он не пропадет, такие мужчины в Москве нарасхват. Все равно, конечно, тяжело, и дочку он очень любит. А ещё я не знаю, что будет дальше, я в ужасе. Даже не понимаю, не приснилось ли мне все это. Вот бросит он меня через три недели, и останусь у разбитого корыта. А виноват будешь ты!

– Нормально! – Джеймс аж открывает рот от возмущения. – Это вместо благодарности?

– Что ты ему сказал? Не говори, что он сам догадался, что нужно что-то сделать.

– Сказал, что он сейчас рискует потерять лучшую девушку в мире.

– Дааааа? – недоверчиво тянет Катя. – А почему тогда он ко мне приехал?

– Чувство юмора у тебя точно лучшее.

– Понятно, меня в качестве клоуна взяли в этот цирк. – Катя строит ему мордочку.

– Лучше мне пообещай, что это ты его не бросишь. Он в первый раз в жизни, может быть, поверил кому-то и сам поверил в свои чувства. Я не переживу, если для тебя это игра.

– Клянусь! – Катя таращит глаза и прижимает ладонь к сердцу. Джеймс качает головой, расплываясь в улыбке.

Она заходит в номер, Коннор спит глубоким сном.

«Сука, – думает Катя. – Спит! Как ни в чем не бывало! У людей пиздец происходит, а он спит. Но он даже спит шикарно. Блять, до чего обалденный». Она некоторое время наблюдает за ним, раздевается и залезает под одеяло в это оглушающее тепло и его запах.

– Мммм, дорогая, наконец-то ты здесь.

Она не успевает заметить, как его член уже внутри неё. Что, даже без презерватива? Это какой-то новый уровень доверия? Кончает он быстро. Он вообще в курсе, что она не предохраняется? Они же с мужем планировали второго, опять вздыхает она. Хорошо, что не успела забеременеть, вот это вообще бы был полный финиш.

– Это было невероятно сладко, всегда так делай. – Он вскакивает с кровати так бодро, что она не сомневается, что он прекрасно выспался, и никакие угрызения совести и сомнения его не беспокоили.

Официант привозит завтрак. Коннор выходит из ванной, замотанный полотенцем, красивый невероятно, Катя не понимает, как так получилось, что этот мужчина – её? Ей нравится любая мелочь, которую он делает. Как можно так элегантно наливать кофе из кофейника? Так изысканно держать чашку?

– Что? – улыбается он, замечая ее взгляд.

– Пытаюсь на тебя насмотреться.

– Опять ты меня смущаешь!

– Ну, нравишься ты мне, извини.

– Нравлюсь? Вот это признание!

– Я от тебя и такого не слышала. – Напоминает она.

– Я тебе сделал предложение, помнишь? Можно это засчитать как признание? – Он смотрит на часы, вот эта его привычка без конца контролировать время, наоборот, бесит ужасно. Впечатление, что он вообще не расслабляется. – Поешь чего-нибудь.

– Не хочу, спасибо.

– Слушай, – останавливается он, дожевывая. – Я ни разу не видел, чтобы ты ела. Или пила. Что-то, кроме воды.

– Да я как-то с детства приучена не жрать вообще. Каждый грамм – преступление. Ты знаешь, сколько калорий на этом столе? Мне даже смотреть страшно. А потом, видел ты, как я ела, на горе, помнишь?

– Да, помню, какой-то салат ковыряла, и вообще, давно было дело, пора поесть ещё разок.

– Когда ты со мной рядом, мне как-то хочется совсем не еды.

– Иди ко мне, – протягивает он ей руку, и ноги у нее подкашиваются от этой фразы и этого движения, обращенных к ней.

– От тебя пахнет свежеиспечёнными булочками, – шепчет она.

– А я хочу узнать, как ты пахнешь.

Он доводит ее до оргазма языком, входит в неё, а она только думает, как продлить это время, ведь сейчас он просто кончит и уйдет. И действительно, спустя пять минут он уже застёгивает рубашку.

– Мне нужно ехать.

– Мы так и не поговорили ни о чем.

– Давай сейчас. – Предлагает он, но Кате кажется, что его мысли уже где-то далеко.

– Я ушла от мужа, на минуточку. Ты собираешься уезжать. Мне что делать? Когда мы увидимся опять? Да куча вопросов.

– Поехали со мной. – Так запросто говорит он, как будто речь идет о чем-то будничном.

– Милый, у меня ребёнок сейчас в детском саду, она ждёт, что мама за ней придет вечером!

До него доходит, о чем она говорит, он смотрит на Катю.

– Извини, я о своем думаю. Ты – герой, я горжусь тобой. Сложно было?

– Не спрашивай.

– Детка, я буду с тобой всегда, не сомневайся во мне, окей? Носи мое кольцо, окей? Останешься в этом номере? Жить. Пока не решишь все свои вопросы.

– Да бред, этот номер мне не нужен. У меня есть своя собственная квартира, или у мамы могу пожить.

– Будешь здесь, я решил, ты любишь, когда я решаю. – Тоном, не предполагающим возражений, отрезает он.

Он поднимает трубку, просит соединить его с управляющим отеля:

– Я хотел бы оставить номер за собой, здесь будет жить моя невеста. – Сообщает он.

Невеста! Катя не верит своим ушам.

Коннор просит управляющего все траты в бутиках и ресторанах записывать на его счёт.

– Пожалуйста, купи все, что тебе нужно и не нужно тоже. Я бы сам прошёлся с тобой по магазинам, но времени совсем нет, – он опять смотрит на часы.

– Не нужно решать материальные вопросы, ладно? Меня совсем другое волнует. А деньги у меня есть.

– Класс! Ну, так-то, конечно, видно, что есть. Причем, что они не вчера у тебя появились. Выглядишь роскошно. Папа вкус привил? – Надо же, запомнил про отца. Он зарывается носом ей в волосы, стоя на пороге. – Что за парфюм у тебя?

– Поверить не могу, что ты сейчас уедешь. Пожалуйста, позвони мне.

– Обещаю звонить каждую свободную минуту. И прилечу к тебе на выходные. Или ты ко мне? Что насчёт развода? Как у вас это делается?

– Делается это легко, месяц занимает, если по взаимному согласию, сегодня подам документы. Надеюсь, месяц ты меня подождёшь?

– Что, правда, месяц? – Поражается он, недоверчиво тряся головой. – Это что же за законы такие? Но мы же скоро увидимся, ну не плачь, ну что ты?

Катя вцепляется в него и боится отпускать. К ее ужасу, оказывается, что при наличии несовершеннолетних детей, брак расторгается только через суд и только через три месяца после заявления. Черт, почему она не догадалась погуглить это вчера? Пообещала ему месяц! Как можно было так проколоться! Он же не будет жить с замужней женщиной, это немыслимо! Да и она даже элементарно долговременную визу не получит, на каком основании ей находиться в Ирландии? В панике Катя набирает маме и просит ту приехать, сама же забирается обратно в его постель, зарывается носом в подушку – надо попросить горничную белье не менять. Ее морит в сон, и мама еле-еле дозванивается до нее, уже стоя под дверью. Мама, как всегда, уже с утра с идеально уложенной прической, одетая, словно собралась на обед в шикарный ресторан, в тщательно подобранных под наряд драгоценностях, спокойненько оглядывает номер:

– Что, с Сашечкой поругались? – Зятя своего она называет исключительно так. – Ты что, пила всю ночь? – Смотрит она на опухшее и заспанное лицо дочери.

– Мам, я ушла, – сразу заявляет Катя, демонстрируя той кольцо. Мама поднимает идеально прокрашенные брови, впечатленная размером камушка. – Он ирландец, миллиардер, вроде, я не уверена, сорок лет. – Выдает она справочную информацию.

– Ох, – вздыхает мама. – Дашь ты пожить когда-нибудь спокойно? Только наладилось все – опять твои выкрутасы!

– Мамочка, ну влюбилась! Понимаешь? Ты ж не видела его! – Катя протягивает ей телефон со сделанными час назад снимками – портрет, в полный рост, и их совместное селфи. – Скажи, на папочку немного похож?

Мама поднимает на нее глаза, осматривая так, словно первый раз в жизни видит. Кате кажется, что мамино лицо преисполняется уважением к ее выбору и пониманием.

– А что с ним не так? – Тут же спрашивает мама.

– Маааам! – Капризно гнусавит Катя, уже понимая, к чему та ведет.

– То есть, ты хочешь сказать, что вот этот шикарный мужчина, очень богатый, якобы, до сорока лет не женился и тебя ждал, – слово «тебя» она произносит с таким хмыканьем, что Катя себя чувствует ничтожеством.

– Может, он был женат, я же не знаю, – бормочет она, соображая, что она, действительно, ничего о нем не знает.

– Что ты вообще о нем знаешь? – Тут же транслирует вслух ее мысли мама. – Вы давно знакомы? – Катя молчит, не решаясь признаться, что видела его три раза в жизни. – Нет, что у тебя ветер в голове – это понятно, – мама машет на нее рукой, как на пропащую, – но он-то, по идее, серьезный человек должен быть! Или проходимец какой-нибудь, пыль умеет в глаза пускать, мозги тебе запудрил, а ты и рада! Уедешь сейчас куда-нибудь неизвестно куда, где я тебя потом искать буду?

– Не куда-нибудь, а в Дублин, – пытается возражать Катя, не уверенная, что он живет в Дублине.

– В Дублин куда? Ты адрес знаешь? Была у него? Поняяяяятно, – мама тяжело садится, словно, ноги ее не держат.

– Меня с ним Антон Кравченко познакомил. Знаешь такого? – Катя находит аргумент, который должен вызвать доверие. – В Межеве! У него охрана, майбахи. – Видя, что мамино лицо остается непроницаемым, Катя опять сдувается. – Я хотела попросить тебя помочь развод побыстрее оформить. – Мямлит она, зная, что у мамы масса знакомых на высоких должностях в органах государственной власти. – Невозможно три месяца ждать.

– Даже не подумаю! – Отрезает мама. – Пока сама лично с ним не познакомлюсь и всю подноготную не выясню. – Она оглядывается по сторонам, замечает остатки обильнейшего завтрака, который Катя никогда бы не заказала, и в полнейшем волнении прижимает руки в груди.

– Он что, сейчас здесь? – Испуганно спрашивает она, глядя на дверь в спальню.

– Был. – Катя уже понимает, что это за испуг на мамином лице, и это не испуг увидеть ее нового мужчину. Да, она сама все это знает, но выслушать придется.

– Ты себя в зеркало видела? – Восклицает мама. – Это же ужас просто! Опухшая, как не знаю кто!

– Плакала. – Уныло произносит Катя. – Я вообще-то с мужем рассталась, думаешь, легко это? Не хочешь вообще спросить, как твой Сашечка любимый это воспринял?

Очевидно, что душевные страдания зятя сейчас волнуют маму в последнюю очередь.

– Плакала она! – Упрекает ее мать. – Синяки размером с Тихий океан! Разве можно мужчине показываться в таком виде? Так, дай сюда кольцо. – Мама рассматривает камень на свет, пытаясь определить, не подделка ли. Насколько она может судить, если и подделка, то очень качественная. – Сейчас в «Меркьюри» с тобой пойдем, – деловито сообщает она, – пусть посмотрят. И пришли мне все, что знаешь – имя, фотографии, я попрошу справки навести.

Свидетельство о разводе Катя получает на руки спустя десять дней. Знакомство Коннора с мамой было уже формальностью, а не смотринами, та чуть из кожи вон не вылезла, пытаясь продемонстрировать ему, что они и сами не лыком шиты, и он не какую-то простолюдинку берет в жены, а девушку из обеспеченной, благородной семьи, с прекрасным образованием – лучший диплом на курсе, подчеркивает она несколько раз. «Тициан! – Гордо демонстрирует она набросок на стене в гостиной, куда они переходят из столовой после изысканного ужина пить кофе. – Катюше достанется после меня, у нее вообще наследство богатое, и не только в материальном смысле! – Коннор уважительно кивает. Он свою роль на сегодняшний вечер уяснил четко – выслушивать, как ему повезло с «Катюшей» и кивать. – Подарок покойного супруга на годовщину свадьбы – двадцать пять лет. Всю жизнь вместе прожили! Семейные ценности у Катюши в крови! Прекрасная генетика: и умница, и красавица. Сколько за ней модельных агентств ходило! – Снова принимается хвастаться мама. – Идеальные модельные параметры! Но Катя – девочка очень нравственная, ей эта сомнительная профессия ни к чему. Мы, может, люди старой закалки и воспитание строгое дали – без вот этой европейской вседозволенности! У нас в семье мужчина всегда был прав! А уж Катя отца боготворила! – Коннор только успевает вставить, что наслышан. – Я Вам покажу нашу библиотеку, – ведет его дальше по квартире будущая теща, – Катюша все-все перечитала! Оскар Уайльд весь в оригинале, Свифт, Беккет, Джеймс Джойс! Она Дублин, наверное, лучше некоторых дублинцев знает. – Улыбается мама, с радостью видя, как Коннор снова уважительно кивает, берет издание с полки, листает, убеждаясь, что книга явно читана не один раз, что доказывают многочисленные пометки на полях. – Согласитесь, что описание Дублина одну из главенствующих ролей играет в «Уиллисе». – Умничает мама, а Катя только поражается, слыша столько комплиментов в свой адрес. Она и не знала, что в глазах мамы она такая расчудесная. Слушать это смешно, но она не может отказать той в сообразительности, как так она всех ирландских авторов специально собрала на одной полке, будто они Катины любимые. Кате бы такое и в голову не пришло. Мама вечно ей пеняет, что Кате не хватает житейской мудрости – промолчать, где надо, согласиться, даже если считаешь по-другому, предусмотреть все заранее, угодить. Вот поэтому-то Катин папа всю жизнь с ней и прожил, никто увести не смог, хотя желающих было не счесть. «Не вздумай меня позорить, – шипит ей мама на ухо, провожая в прихожей. – На тебе не только честь семьи, но и всех русских женщин. Только попробуй какой-нибудь фортель выкинуть!» «Да я паинька! С меня еще иконы будут писать! Готовься вешать в красном углу», – шипит Катя ей в ответ. Коннор наблюдает, как они долго обнимаются, как ему кажется, не в силах распрощаться.