Книга: Судьба барабанщика - Аркадий Гайдар

В книге три повести, пожалуй что, расскажу про них отдельно:

Дальние страны Персонажи если чем и отличаются, то именами. Они просто никак не прописаны: как можно сопереживать какой-то картонной чушке, которая не раскрыта вообще? И опять, я уже забыл что там было. Что-то про колхоз и хорошие менты повязали плохих кулаков и буржуев.

Военная тайна Та же беда с персонажами, но уровень пропаганды ещё сильнее. Было несколько более-менее живописных моментов. Ну... насколько вообще это возможно для этого автора и этой книги. Уж хоть что-то, с голоду и не такое - еда. Артек, пиванеры, везде культ войны, оружия и идеология "кругом враги". Дети мечтают убивать и погибать сами за партию и коммунизм. Прямо почти красный талибан (запрещён в России) какой-то. Ужас. Сказка про мальчиша Кибальчиша - это прямо апофеоз шизофрении.

Судьба барабанщика А вот тут первую половину даже было интересно. Опять же, по сравнению со всем остальным. Так-то я лучше бы инструкцию от стиральной машины почитал, чем ещё раз это. Так вот... по началу даже было нормально - я уже подумал, неужели на 310 вытянет эта повесть? Даже с персонажами всё чуть получше. А потом всё вылилось в откровенную шпиономанию.

Итого: агитка. Дети мечтают о войне и быть "как Дзержинский". Кто знает, что это за чудовище и террорист - те поймут, почему это звучит дико. Кругом "шпионы". Персонажи анекдотов раскрыты лучше, чем персонажи в этих повестях. Сюжеты все сводятся к тому, что хорошие менты сажают плохих. Плохие же всегда или кулаки или буржуи или белые или иностранные шпионы, т.е. идейные враги. Красные - идеальные, НКВД - хорошие и добрые люди, все советские люди - абсолютно добрые и моральные. Все не советские - злые, подлые и ужасные.

Очень плохо было советским детям, похоже, что им приходилось читать это. Как хорошо, чть сегодня есть фентези и богатый выбор хорошей литературы. Теперь понятно какая идеологическая шизофрения формировала мозги тех, кто сейчас принимает решения. Пойду читать Мартина.

— Мачеха! — ответил дядя. — Кто ее знает, какая-то московская. Мы на эту квартиру случайно, через своего человека напали. Мачеха на Кавказе. Мальчишка один. Квартира пустая. Лучше всякой гостиницы. Он мне сейчас в одном деле помогать будет. «Как кто ее знает? — ахнул я. — Ведь ты же мой дядя!»

Меня обманули?! да разве ж такое бывает, что люди обманывают друг друга?! Нет, ни в коем случае! Не-е-е-ет, дядя, как ты мо-о-о-ог!!! Дядя использует мальчика, чтобы тот через другого мальчика влез в доверие к его отцу, какому-то инженеру, и что-то там украл... План держится буквально на соплях и, конечно же, не срабатывает. Мальчик свободно гуляет по городу. Один раз его остановил мент, чтобы тот нажал на кнопку на светофоре, так тот чуть не обделался, что его посадят. Наедине с собой он произносит монолог, достойный того, чтобы его сыграл какой-нибудь Козловский.

— Так будь же все проклято! — гневно вскричал я и ударил носком по серой каменной стене. — Будь ты проклята, — бормотал я, — такая жизнь, когда человек должен всего бояться, как кролик, как заяц, как серая трусливая мышь!

Ух, как драматично и пафосно! Вообще "дядя" странный, что позволяет мальчику гулять, где попало. А что если мальчик возьмет и менту все выложит? Вот просто так... Нет опасений? Забавно, что в повести уже после того, как мальчик узнал, что дядя - это не дядя, он все равно называет его дядей. Не только в лицо, а вообще, рассказывая о событиях, которые уже произошли. Наконец мальчик понимает, что что-то не так, что это бандиты или шпионы, и решает нашпиговать их свинцом из браунинга. Одного убил, второй его ранил, ну и как бы все. Выяснилось, что "дядя" - это шпион. Но в пользу кого он шпионил, что именно хотел добыть, в чем его мотивация, так и осталось тайной. Странность произведения в неестественных и неправдоподобных ситуациях. Да и мораль хромает. Вроде как мальчик преодолел свой страх и совершил подвиг, но ведь его жизни и так угрожала опасность? Самозащита - это инстинкт, здесь нет ничего великого. Слабовато.

Не отнекивайтесь.

Только растрата у сына немного затянулась и в отсутствие отца понесла ему гораздо больше приключений, чем думается. И ведь всю книгу ну вообще непонятно, как себя чувствует главный герой после всего ада, который он творит? А творит ли он ад? Ну с точки зрения вашей покорной слуги - творит он адовейший адовый ад, и как вообще его четырнадцатилетний мозг может сообразить что можно справоцировать ограбление квартиры, при этом завалив ванну всеми ценностями, чтобы их не украли?

Понимаю, герою было бы 5 лет. Ну 7, если только его в первый класс с 8 решили отдать. Но не 14, товарищи.

В целом веселая детская книжка для малолетних бандитов и их родителей - растратчиков и врагов народа. Которые хотят исправиться.

Первая половина "Судьбы барабанщика" до сих пор необычайно ценна в моих глазах, потому что это одно из немногих любимых произведений наравне с "Маленьким оборвышем", которое учило самостоятельности. Так Гайдар там еще написал о том, что было применимо к действительности 80-х. Предыстория не очень проста, конечно, сплошь исключительные обстоятельства, мальчик 14 лет, у которого посадили за растрату отца, остается с мачехой. Та вновь вышла замуж, оставила ему сто пятьдесят рублей и уехала на медовый месяц. Здесь и начинается самое интересное.

Дело было еще до военной-послевоенной инфляции и даже значение денег походило на брежневские времена. Тогда я порами кожи ощущал состояние этого молодого человека, его финансовые проблемы, а самое главное - одиночество. Когда любая мелочь воспринимается как нечто необычайное, последние деньги могут быть спущены на пирожные с знакомой девочкой, а каждый вечер проводится в сомнительной компании только потому, что тебе некуда больше деваться. Книга совсем в этом отношении недетская. Мелкое жулье, которое способно впарить старый фотоаппарат, деятели покрупнее, угощающие пивом, чтобы узнать нужную информацию. Мы все учились понемногу.

Вторую часть я люто ненавижу этими абсолютно левыми образами, стрельбой из пистолета и детским патриотизмом, который у Гайдаром выдается за вполне созревший. Впрочем, это у него не только здесь. Несмотря на вымирание совка, допускаю, что к Гайдару еще не раз вернутся, хотя и личность его была сомнительной, и произведения откровенно политическими. В детстве хорошо чувствуется фальшь, поэтому я особенно не любил Тимура с его искривленной правильностью и мифическим альтруизмом. Но я всегда буду любить первую половину этой прекрасной книги, "Р. В. С" и то, что писателю удалось успеть написать под названием "Талисман" ("Бумбараш").

Ай-ай! Ти-ше! Слы-шишь? Ти-ше!

Рецензию хочется написать конкретно о заглавной повести сборника, потому что это, конечно, великая вещь. И совершенно взрослая.

Слово "Гайдар" в первую отзывается в памяти теплыми летними ассоциациями. Дачи, чердаки, чашки, звезды, спичечные коробки, рулевое колесо и прочее, и прочее. Ни в коем случае не вспоминается идеология (которой там в общем-то не так уж много), даже для того, чтобы вспомнить сюжеты, приходится потрудиться. Тексты Гайдара оставляют в памяти прежде всего свою атмосферу, которая в каждой его повести своя. "Судьба барабанщика" в моей памяти никакой атмосферы не оставила, но только потому, что в детстве я ее не читал. Зато теперь, кажется, никогда не забуду то, что так ярко отпечаталось в мозгу.

Конечно, вся эта шпионская история и такой яркий героический пафос, льющийся с предфинальных строк, в повести не главное. Даже линия отношений главного героя с отцом, несмотря на свою глубину и красоту, как-то отходит на второй план. Самым важным мне представляется другое - то, что кажется невозможным в советской литературе тридцатых годов: пробирающее до мурашек ощущение практически одушевленной тревоги и нарастающей паники. Ощущение страха, только усиливающееся инфернальным образом дяди и горьким осознанием несправедливости происходящего.

Хочется сказать неожиданную вещь. Первый прозаик, воспоминания о текстах которого приходят на ум в связи с этой повестью, - Леонид Андреев . Каким образом автор, наверное, самых страшных рассказов и повестей в истории русской литературы, по сравнению с которыми самые жуткие сцены из хорроров кажутся детским лепетом, соотносится с солнечным Гайдаром? Дело все в том, что у Андреева состояние и атмосфера, какие-то абстрактные понятия часто становятся равноправными героями действия. Нет, не равноправными - напротив, главными, подавляющими слабых людей. Взять хотя бы одну из самых страшных повестей о войне (на которой, кстати, Андреев никогда не был) "Красный смех" . Но применительно к "Судьбе барабанщика" вспоминается ранний рассказ Андреева "Молчание" . Если точнее - несколько строк из финала текста. Вот они:

И с ужасом почувствовал о. Игнатий, что в ухо его вливается что-то могильно-холодное и студит мозг и что Вера говорит,- но говорит она все тем же долгим молчанием. Все тревожнее и страшнее становится оно, и когда о. Игнатий с усилием отдирает от земли голову, бледную, как у мертвеца, ему кажется, что весь воздух дрожит и трепещет от гулкого молчания, словно на этом страшном море поднялась дикая буря. Молчание душит его; оно ледяными волнами перекатывается через его голову и шевелит волосы; оно разбивается о его грудь, стонущую под ударами.

В "Молчании", кстати, действие тоже происходит летом, но атмосфера текста пробирает до мурашек. Так пробирает до мурашек и "Судьба барабанщика", особенно в своей первой, самой удачной половине, которая вся состоит из размеренного, довольно беззаботного быта, в который незаметно вползает тревога и постепенно заполняет это душное летнее пространство.

Интересно поразмышлять, намеренно ли Гайдар вложил в эту повесть такое настроение. Неясно, но ясно, что не случайно (даже если не отдавая себе в этом отчета). К 38 году он, постоянно желавший вернуться на фронт, чтобы окунуться в жестокую, но простую жизнь, просто-напросто устал от всех сложностей жизни штатской. В которой все чего-то боятся, хотя не всегда понятно, чего. В которой никто никому не доверяет. В которой та самая тревога разлита в душном воздухе, который вскоре закипит от ужасов войны.

Этот мир, в котором непонятно, как жить, в котором страшные вещи происходят с хорошими людьми, не предполагал честного высказывания. А вот Гайдар оказался честен во всем. И в идеологической части повести, потому что при всех ужасах того положения, в котором он находился, он продолжал верить. И с точки зрения человеческой, потому что в линию с сережиным отцом заложена мысль, что людей нужно прощать. И с точки зрения хроникера эпохи, потому что так тонко передать атмосферу террора мало кому удавалось.

И опять, как когда-то раньше, непонятная тревога впорхнула в комнату, легко зашуршала крыльями, осторожно присела у моего изголовья и, в тон маятнику от часов, стала меня баюкать:

Ай-ай! Ти-ше! Слы-шишь? Ти-ше!