Текст книги "Беседы о счастье"

Любая мечта состоит из начинки – эмоциональной сути – и красивой обертки – той формы, в какой мы хотим эту суть реализовать. Начинка мечты о Париже – это желание романтичной, яркой и независимой жизни. Сама поездка в Париж – это цветная бумажка, в которую оно завернуто. Читал подросток сначала романы Дюма, потом «Праздник, который всегда с тобой» Хемингуэя. Стал взрослым – желание романтики, яркости и независимости осталось, а фантик Парижа оказался ненужным. Отсюда и разочарование.

У нашего второго героя в детстве не было своего угла, и родственники непрерывно вторгались в его личное пространство. Ему хотелось не столько стены и крышу завести, сколько остаться в покое и одиночестве. И в то же время, чтобы кто-то, как некогда бабушка, тихий уют ему обеспечивал. Суть его мечты – завести убежище и жить в нем с милой и уравновешенной дамой. А получил он обертку: продуваемый всеми ветрами домик на дюне. Третий герой мечтал о близости с семьей, жаждал ежеминутной поддержки от родных. И упаковал мечту в образ дома. Сроднился с ярким фантиком. И вместо того чтобы прикупить для семьи квартирку побольше и наслаждаться в ней семейной идиллией, семь лет строил свой нелепый домище.

Особенность «мечты из прошлого» заключается в том, что мы к ней настолько привыкли, что не обращаем внимания на ее содержание и носимся только с ее формой: «Хочу в Париж! Хочу дом!» И не думаем, зачем нам этот Париж или дом нужны. А форма, между прочим, давно не соответствует сути, ведь она сложилась у нас в детстве, когда нам было трудно осознать свои истинные желания и разобраться в целях, да и мыслили мы прямолинейно и наивно. Поэтому чем старше ваша мечта, тем полезнее проводить ее ревизии, чтобы она соответствовала вашим нынешним интересам. Надо извлечь суть из красочной обертки и реализовать ее. И не гнаться за красивым пустым фантиком, чтобы не пережить разочарование: «А конфетки-то внутри и нет!»

Когда мы пересматриваем свои мечты, то перестаем жить прошлым и оно не пожирает наше настоящее. Мы не реализуем ту форму, которая соответствует далеким годам, а получаем суть, как Роланд, который отринул Париж и купил себе мотоцикл.

Зачем нам делать добро для других

Я вижу три очень веские причины. Первая – для повышения собственной самооценки. Все хотят быть хорошими, и никому не нравится быть плохим. Лучший способ почувствовать себя просто замечательным и даже близким к Богу – это бескорыстно сделать для кого-нибудь что-то хорошее.

Вторая – чтобы изменить мир вокруг себя к лучшему. Очень приятно находиться среди довольных жизнью соседей, выходить на чистую лестничную площадку и смотреть на аккуратную клумбу под окном. И если для этого надо организовать субботник, купить на свои деньги моющие средства и рассаду – результат того стоит.

И третья, когда мы делаем добро для других, нам становится интереснее жить. А чтобы подтвердить все вышесказанное, расскажу историю. Нет, не свою – это было бы нескромно, – а давно и хорошо знакомого мне человека.

Даце работает в отделе по маркетингу крупной торговой сети. Ее муж, Андрис, – в лесничестве. Рабочие дни она проводит в Риге, на выходные воссоединяется с мужем в старом семейном доме в лесу. Неподалеку от ее дома, на хуторе, живет семья с десятью детьми. Это вовсе не тот случай, когда никому из пьющих родителей нет дела до того, как растут дети. Отец – инвалид, страдающий серьезным заболеванием, но любящий свою семью. Мама, Инета, женщина за сорок, которая всех своих детей защищает, как тигрица, и заботится о них. А живут они тяжело просто потому, что очень уж большая у них семья. Младшему сыну семь лет, самой старшей дочке под тридцать, у нее уже двое своих малышей.

Даце и Андрис поддерживают соседских детей и действуют по принципу: «Дай удочку и научи ловить рыбу». Они приглашают своих юных друзей помогать по хозяйству: прополоть грядки, посадить розы, накормить кур, починить курятник, – и платят каждому за работу. Вечером, когда все дела переделаны, Андрис, Даце и дети пьют чай и говорят о жизни. Один из старших братьев заметил: «Летом мне надо заработать на компьютер. Буду его изучать: теперь без знания компьютера никуда на работу не устроишься!» Даце на работе рассказывает своим коллегам о беседе с молодым человеком. Через несколько дней ее шеф привозит для мальчика свой подержанный компьютер. И спрашивает, в чем еще нуждаются «дети соседей». Коллеги передают для ее друзей детские вещи – для младших, взрослые – для тех, кто постарше. У девушек появились даже джинсы от Армани, у юношей – элегантные костюмы. Летом к Даце в гости зашел старший сын соседки, в костюме и белой рубашке, так как вечером собирался отправиться на день рождения к другу. Они расположились на террасе. Чуть позже явился с визитом вежливости новый сосед, вальяжный мужчина средних лет, прикупивший изрядный кусок леса и дом неподалеку. Представился, пожал руку парню и заговорил с ним как с хозяином. Андрис вышел из сада в старых штанах и резиновых сапогах. Сосед на него никакого внимания не обратил, думал, что это какой-то работник бродит, пруд чистит. Юноша его поправил, спокойно, с чувством собственного достоинства сказав: «Нет, я не хозяин. Я прихожу сюда помогать и в гости».

Соседские дети по собственной инициативе передают коллегам Даце в знак благодарности баночки с домашними компотами, маринадами и вареньями. На каждой написано, кому какую вручить. И ее коллеги рады подаркам. Летом Даце и Андрис отвезли младших девочек девяти и десяти лет в Ригу к своему частному стоматологу. Девочки были у зубного врача первый раз в жизни, и у одной в зубах оказалось полно дырок. Врач спросила: «Как так – в первый раз?! Почему?» Андрис объяснил ситуацию, спросил: «Сколько это стоит?», намереваясь рассчитаться за лечение из своего кармана. А доктор сказала: «Да ладно, я ей все бесплатно сделаю». И сделала.

Не все измеряется деньгами. Делать добро – это свести тех, кому есть что дать, с теми, кто в этом нуждается. А еще просто поговорить субботним вечером, за чаем, с другим человеком обо всем, что его волнует, независимо от того, сколько ему лет – семь или семьдесят. Иногда кому-то нужно всего лишь узнать, что бывает другая точка зрения и другой мир, и понять, что всё в его руках. А кому-то достаточно сочувствия и понимания.

Для себя я ответил: «Да, надо!» Огромная масса народу, если посмотреть вокруг, молча несет свой крест и ничего не просит, из гордости, из скромности и страха потревожить, от недоверия или чувства безнадежности: «все равно не помогут». Совершать для них хорошие поступки можно и нужно. Нельзя в ответ заставлять кого-то поступать так, как мы считаем правильным.

Глупо нервничать и раздражаться, терзаться и переживать из-за того, что другой человек считает хорошими те вещи, занятия и отношения, которые мы считаем плохими. И наша помощь ему, даже огромная и самая бескорыстная, не дает нам никакого права распоряжаться его судьбой. Он имеет право использовать ее по своему усмотрению. Вы дали приятельнице деньги на курсы английского языка для ее сына. Она купила на них ему велосипед. Ее право – решать, что для ребенка важнее. А вы, раз вам настолько важно следование вашему проекту, могли бы сразу заплатить учительнице и тем самым избавить себя от разочарования. И не стоит обижаться на маму и упрекать ее.

«Зачем?» и «почему?»: два вопроса, которые многое проясняют

Я люблю вопросы. Они будят мысли и чувства, выводят из спячки, заставляют нас что-то предпринимать и делают жизнь интересной. Особенно нравится мне вопрос «зачем?», который позволяет нам сформулировать цель. От него зависит, каким путем мы к этой цели пойдем и стоит ли вообще идти. Ценю я и вопрос «почему?» – за то, что ответы на него объясняют причины происходящего и помогают понять себя.

Вопрос «зачем?» мы задаем себе один раз. Это как выстрел в мишень. Ответить на него легко, если себе не врать. Мужчина встречает симпатичную женщину. Позади несколько свиданий, приятный секс. Он спрашивает у себя: «Зачем я с ней познакомился?» И честно отвечает: «Она мне нужна только для секса». Он не представляет ее своим родителям и друзьям, не остается у нее на ночь, не обещает ей «верности». Он доволен, так как достиг намеченного, сорвал цветок страсти и не ввязался в ненужный ему роман. Через некоторое время он знакомится с другой женщиной, задает себе тот же вопрос, отвечает: «Я хочу на ней жениться!» и кардинально меняет тактику, от быстрого «приглашения-предложения» перейдя к длительному ухаживанию с цветами, совместными завтраками и походами в гости к родне и друзьям, с признанием «Ты – моя единственная!». И она принимает его предложение руки и сердца.

Вопрос «почему?» требует упорства, его задают себе сотни раз, ответ на него нужно искать долго. Спросив: «Почему?», вы ввязываетесь в археологические раскопки. Но в итоге он выводит на причину вашего поведения и вы получаете власть над обстоятельствами. Отличный профессионал никак не решается взяться за самостоятельную активную работу. Он знает ответ на вопрос: «Зачем ему своя фирма?» – «Чтобы стать сильным и главным!» Но когда у него спрашиваешь: «Почему же вы ее не открываете?» – находит много разных причин для оправдания: сложная ситуация на рынке труда, плохо с квалифицированными работниками, высокая конкуренция. И только потом касается главного: «Я до дрожи боюсь ответственности, конкуренции, самостоятельности». И сразу испытывает облегчение: блок снят. Дальше выбор за ним. Он может со своим страхом справиться и фирму открыть. Или пойти у страха на поводу и остаться наемным работником. Но оба решения будут приняты осознанно, без вранья и сделают его чуточку счастливее.

Кто виноват в том, что мне так плохо, – судьба, мама с папой, шеф или я сам?

Судьбой обычно называют то, что нам дано при рождении, как условия задачи: особенности характера, детали физиологии, родителей, время и место появления на свет. Это исходная точка, на ее показатели мы повлиять не в силах. Можно обладать склонностью к депрессии, шизофрении или к истерикам – от подобных особенностей не убежишь. Можно родиться в месте, где невозможно получить образование, ведь в семь лет самостоятельно из глухой деревни или с дальнего хутора не уедешь, приходится оканчивать местную школу и быть недоучкой. Родители тоже судьба: какие попались, такие попались. Встречаются родители, пьющие горькую, встречаются злобные или равнодушные, иногда нет у ребенка папы, а порой и мамы, – и это тоже изменить нельзя. Родители нас не только родили, но и воспитали. И воспитание бывает очень жестким: чуть что – сразу ремень, так как для мамы с папой важны послушание ребенка и хорошая учеба и за них никакую цену заплатить не жалко. Наказание иногда позволяет добиться отличных результатов, но след в душе оставляет на всю жизнь. Мартин Лютер – тот, что стоял у истоков Реформации, – великий человек, властный и сильный духом, в сорок лет все еще обижался на маму, которая в детстве избила его за съеденный орех так, что носом у него пошла кровь. Может, не лупила бы – не стал бы столь дисциплинированным и целеустремленным. Но все равно обидно до слез! Вам кажется, что наши родители наказывают ремнем детей очень редко, но, уверяю вас, это не так. Просто в нашем обществе о таком методе налево и направо не рассказывают. Смущаются. А еще у нас ребенку часто внушают, что он должен «знать свое место» и «никогда не спорить со старшими». И он боится проявить себя и все время держится в тени, в стороне, в подчинении.

Наступает время, и мы становимся взрослыми и ответственными за свою судьбу. И дальше делаем ее сами. Человек может менять свою психику, место проживания, страну и социальный статус в обществе. Если вы не получили образования в детстве – идите учиться в двадцать или тридцать лет. Если вы понимаете, что по любому поводу плачете и страдаете, – сходите к профессионалу, пусть он ваши нервы приведет в порядок. Вам кажется, что в мире нет радости и кругом враги, – почитайте книги, разберитесь, в чем ваша проблема. Шеф портит вам жизнь – смените работу, вы не узник на галерах и за ногу к скамье не прикованы. Просто поразительно, сколь многое можно изменить в своей судьбе, если взяться за нее всерьез.

И вопрос «Кто виноват?» тоже неправильный. Винить других – невыгодно. Раз кто-то другой виноват, значит, вы здесь ни при чем и никакой ответственности за свое положение не несете. А кто ни за что не отвечает, тот ни на что не влияет. Вам подобный расклад невыгоден: если принять его за данность, то в вашей несчастной жизни ничего не улучшить, остается только страдать. Ведь вас не произведут на свет повторно в нужном вам уголке мира, от лучших родителей! Винить себя ужасно жаль: мало вокруг неприятностей, так еще и сам в них виноват, хоть топись. Поэтому вообще не ищем виноватых – пустое это дело!

Много лет назад отец психоанализа Зигмунд Фрейд имел неосторожность заметить, что некоторые последствия детских психологических травм остаются с нами на годы и десятилетия. Народ охотно подхватил его идею насчет вредных родителей и сроднился с ней.

Я обратил внимание, что сейчас взрослеть не принято. Принято требовать от родителей, чтобы они обеспечили нам счастье длиною в жизнь. А раз счастья нет, то они во всем виноваты: недоглядели, упустили, недодали. Удобно-то как! Можно ничего не делать. Только на маму с папой обижаться по гроб жизни. Причем по гроб своей жизни, так как многие ухитряются держать обиды даже на покойных родителей! Кто-то таит обиду в сердце и стесняется ее. Кто-то носит на виду, как орден, выданный за «великие детские страдания». Он уверен в том, что окружающие должны искупить тот вред, который мама с папой ему нанесли, и требует от них любви, восхищения, уважения и шоколадный пломбир в придачу, некогда ему в зоопарке папой не купленный. По жизни такая позиция чертовски неудобна и плодит кучу проблем.

Начнем с того, что обижаются на маму с папой время от времени все. Только не все застревают в этом чувстве. И эта реакция зависит от того, каким человек родился. Иногда ребенок очень отличается от родителей по характеру. И просто не понимает, почему они поступают так, а не иначе. Замкнутая и деликатная дочка реагировала на постоянную ругань экспансивного и властного отца как на проявление его ненависти и выросла в убеждении, что не дорога ему. Ей уже за сорок, а она с грустью отмечает: «Папа ни разу не сказал, как меня любит! Я для него только ходячие неприятности». Она не понимает: отец на нее орет, так как страдает от ее беспомощности, воспитывает в ней мужество и в глубине души ждет того, что она наконец-то восстанет и прекратит ему угождать. И тогда он орать перестанет: «Дочка-то выросла!» Но все равно не скажет, что любит, – не умеет!

Иногда люди рождаются с большим запасом природной злости. Они не «плохие». Просто первая реакция у них на всякое противодействие – разозлиться. А вторая – спрятать злость и показать обидчику, какой он гад. Для этой категории людей типично с раннего детства обижаться не только на родителей, но и на всех окружающих.

Иногда дети бывают чрезвычайно ранимыми, уязвимыми, хрупкими и не втискиваются ни в какие стандарты. Всякие мелочи, незаметные для других, у сверхчувствительного ребенка вызывают бурное чувство обиды и жалости к себе. Мама сыну в пять лет не те варежки на прогулку надела, в пятнадцать на дискотеку в Юрмале не пустила, в двадцать посоветовала прыщи у косметолога свести, а в двадцать пять незнанием английского попрекнула. И всякий раз для сына мамино замечание – травма, боль, страдание: «Как она смеет такое мне говорить?! Она же должна меня беззаветно любить!» Мама его любит обычной любовью. Другому бы ребенку с лихвой хватило. А ему мало. Он обижен ее «пренебрежением». И не всегда самые болезненные обиды случаются в детстве. Молодой человек в тридцать один год смертельно обиделся на родителей – он отлично окончил школу, поступил в университет, нашел престижную работу, взял в рассрочку квартиру и автомобиль. Родители ему никогда не помогали ни с работой, ни с квартирой, ни с образованием. А младшему брату помогли во всем и даже жилье ему купили, и на машину денег дали. Значит, они младшего любят, а его – нет! Он так переживал, что заболел спастическим колитом.

А зря переживал. Может быть, мама и папа его в самом деле не любят. Ну и что? Они же о нем в детстве заботились, не били его, голодом не морили, и, судя по жизненному пути, с воспитанием справились неплохо. Обидеться сын имеет право, стукнуть кулаком по столу и выразить свою обиду – тоже. Может год не разговаривать с мамой и с папой, выражая свой гнев. Но таскать обиду за собой всю жизнь и болеть из-за нее глупо.

Как перестать обижаться

Я посоветовал бы исходя из личного опыта надежнейший способ для переоценки своих обид: расспросите друзей, как они жили в своей семье. Как они общаются с мамой и папой? С сестрами и братьями? Скорее всего, они вам такое расскажут о своих родных и отношениях с ними, что ваши требовательные и черствые «троглодиты» на фоне чужих монстров окажутся вполне терпимыми и даже добрыми.

А вдруг ваши родители просто очень странные? Мне попадались супруги-веганы, которые из искренней любви лишали сына мороженого и даже конфет – «в шоколаде молоко от бедной коровки», отказывали ему в антибиотиках – ничего, что у него ухо болит, «зато не травим детку химией, пусть компресс поможет», не пускали его на школьные вечера – чтобы плохого не набрался. Сын вырос с ощущением того, как сильно они его не любят. А они были просто чудаками, с тараканами в голове и любовью к сыну в сердце. И как он был счастлив, когда наконец эту истину осознал и помирился с ними!

Возможно, мама и папа у вас вполне нормальные люди, а вы себе всякое о них навоображали! Представьте себя на месте двадцатилетней мамы, спихнувшей вас, годовалого, на воспитание к бабушке, и осознайте, что это не «всемогущая матерь», а обычная девчонка с таким же юным бестолковым студентом мужем, перепуганная ответственностью за младенца и безо всяческого зла в душе.

На маму мы обижаемся чаще, чем на папу, потому что ждем от нее безусловной любви, всегда и несмотря ни на что. Папины требования нам понятны: он хочет, чтобы мы делали свое дело хорошо. Научился плавать – молодец, не научился – слабак. Поступила в университет – умница, не поступила – дура. Неприятно, но логично. Мамины требования «быть хорошим» для нас всегда обидны – она же должна любить нас просто так!

Простить – хороший путь. Внутри нас всегда сохраняется Ребенок – он никуда с годами не исчезает, просто вокруг него формируется Взрослый, который его защищает. И наш внутренний Взрослый должен с обиженным Ребенком договориться, чтобы тот родителей простил.

Некоторым простить легко: в них живет большой и сильный Взрослый, поэтому они популярную книжку о прощении прочитали, все поняли и сделали. Другим приходится труднее: они не в состоянии вступить в диалог со своим внутренним Ребенком. Общего языка не находят. Для них, как я думаю, хороши медитации с обращением сознания внутрь себя, полезны письма-исповеди. А тех, у кого Взрослого внутри вообще нет, а есть только Подросток, лишенный рассудительности и неспособный себя защитить, милости просим к профессионалам, они вам помогут вырасти.

С позиции взрослого человека открывается очевидный факт: родители вовсе не думали: «А давай-ка я сделаю гадость своему ребенку!» Они хотели ему добра каким-то своим, очень особым образом или не замечали ребенка, занятые своими проблемами. Актриса Жюльет Бинош говорит, что никогда не простит своим родителям «ужасный поступок»: они отдали ее вместе с сестрой в интернат, так как хотели заняться своей актерской карьерой. Чтобы простить, ей придется признать: для родителей собственная судьба тоже кое-что значила, и именно незацикленность пары на своем ребенке сделала дочку личностью самостоятельной и успешной. А пока она не простит и будет чувствовать себя обиженной – вряд ли станет счастливой. Обида здорово отравляет жизнь.

Понять, что прощение состоялось, можно по своему полному безразличию к болезненной ситуации. «Ну да, брата мама с папой любили больше – в семье всегда детей любят по-разному». Или: «Ну да, они сравнивали меня с какими-то идеальными детьми – хотели создать из меня совершенство, не видели, как мне это больно. Толстокожие они!» Никакого прилива любви к родителям после прощения вы не испытываете, но сил и энергии становится больше. Вы больше не расходуете свои силы на подавление злости и жалость к себе. И чаще чувствуете радость жизни и наслаждение ею.