Текст книги "Новая холодная война. Кто победит в этот раз?"

Советские школьники, практически обезумев от всего происходящего, по мере взросления начинали искать ответы в газетах и журналах – тем более что на уроках политинформации поощряли и даже рекомендовали такое знакомство с течением политической и общественной жизни страны и мира. И вот тут обнаруживались очень странные вещи. В первую очередь то, что в какой-то момент у советского общества не осталось вообще ни одного собственного кумира, ни одного положительного героя в истории, начиная с Великой Октябрьской революции. В этом легко убедиться – достаточно полистать «перестроечные» издания и посмотреть, что и как там писалось. При этом повторюсь еще раз: Запад никакого отношения к происходившему не имел, разговоры о подрывной деятельности наемников ЦРУ – не более чем треп. Все делалось по прямому указанию ЦК КПСС, и никакие иностранные разведки и спецслужбы в данном процессе не участвовали.

Дальше – больше. Когда советское общество утратило монолитность, многие граждане, в первую очередь, конечно же, молодые, стали задумываться – а так ли уж неправы, например, те, кто требует перемен в странах Восточной Европы? И СССР, к удивлению Запада, начал разрушать то, что раньше называлось социалистическим блоком или Организацией Варшавского договора.

Горбачев подписывает договор с президентом Соединенных Штатов Америки – еще недавно об этом нельзя было даже подумать, не то что вслух сказать.

В 1989 году в нашу образцовую московскую школу приехала американская делегация. Гости из-за океана – сейчас в это трудно поверить, но все так и было – привезли с собой коробки, забитые томиками Нового Завета на английском языке. Последнее обстоятельство не являлось серьезной проблемой, поскольку изучение английского в нашей школе было углубленным. Администрация школы ввела дополнительный урок – и раз в неделю мы знакомились с постулатами Евангелия в американском варианте. А ведь борьбу с религией – «опиумом для народа» – в СССР не прекращали и не отменяли! Конечно, велась она уже далеко не так активно, как во времена Брежнева и особенно Хрущева, но все равно считалось, что советские пионеры и комсомольцы – а мы и были таковыми! – не должны засорять свои светлые мозги знакомством со всякими поповскими выдумками. Теперь этот постулат опровергался на уровне школы. Я пытался найти ответ, как быть с этим противоречием, в газетах и журналах, но там подобное называли плюрализмом – еще одно модное перестроечное словечко – и убеждали, что на вещи надо смотреть шире, освобождаться от старых догм и зашоренности. Советских школьников всегда учили выполнять указания, полученные от старших. А теперь указания стали несовместимыми друг с другом.

Если бы это был разовый случай, можно было бы, наверное, построить теорию о том, что для победы над врагом необходимо его узнать, а значит, имеет смысл читать американские издания Нового Завета по-английски. Но в следующем, 1990 году в нашей школе ввели еще один дополнительный предмет, по которому предстояло сдавать экзамен. Теперь мы обязаны были читать и изучать книгу знаменитого философа русского зарубежья Николая Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма». Я не был уверен тогда и не уверен сейчас, что даже среднестатистический взрослый гражданин России, прочитав эту книгу, многое для себя из нее вынесет – это совсем не массовое чтение. Представьте, каково было тогдашним комсомольцам – когда нас принимали в ряды ВЛКСМ, мы изучали историю этой организации, историю революционной борьбы в царской России и так далее. И вдруг в наши головы начали вдалбливать диаметрально противоположное представление о священном для советских людей понятии «коммунизм».

Кому верить? Комсомольским активистам, которые продолжали нам внушать, что мы строим коммунизм и вот-вот к нему придем? Или школьным преподавателям, требующим читать Новый Завет и запрещенного еще вчера Бердяева? Все это лежало в абсолютно разных плоскостях.

Да и за пределами школы мы видели вещи, несовместимые со строительством коммунизма.

Я рассказываю свою историю, но, беседуя позже с самыми разными людьми, я убедился, что таким тогда было настроение всего общества – раздвоенным, разорванным, переломленным. Люди наблюдали явления, противоречащие друг другу, даже отрицающие друг друга, и их убеждали, что и то и другое – абсолютно правильно. Но ведь двух правд быть не может – так всегда считалось. Или теперь может быть и две правды, как учат проповедники плюрализма?

В результате всех этих идеологических и политических сдвигов школьники позднесоветского образца производили, мягко говоря, странное впечатление. Сейчас трудно представить, а тогда было в порядке вещей такое сочетание несочетаемого – пионерский галстук или комсомольский значок рядом со значком с портретом того же Оззи Осборна или другой западной рок-звезды. И это было не разнообразие взглядов на мир, а смешивание ценностей западной потребительской цивилизации и советского социалистического строя.

В последние годы существования Советского Союза – в 1990–1991-м – и вовсе стало модным носить комсомольский значок рядом со значком, на котором красовалось изображение… звездно-полосатого флага США! Американские флаги тогда вообще присутствовали везде – на плакатах, фирменных знаках, наклейках. Были, конечно, флаги и других западных государств – Британии, Германии, Франции, – но в гораздо меньшем количестве. Продавались они в разном виде на каждом углу и были очень популярны. Советская промышленность, как понятно теперь, очень много сделала для продвижения «нового мышления», буквально завалив прилавки флагами стран, которые еще недавно считались вероятными противниками в войне и непримиримыми врагами на идеологическом фронте.

Каково же было комсомольцам в условиях, когда они постоянно натыкались на вражеские флаги? Ведь о завершении холодной войны на рубеже 1980–1990-х еще никто не говорил, тезис о том, что Советы капитулировали перед капиталистами, появился гораздо позже.

Мало того. Америка вместе с союзниками начала войну против Ирака в Персидском заливе. США – наш стратегический противник, многие в СССР знали, что план военной кампании для иракского лидера Саддама Хусейна разрабатывал генерал Макашов. Но осуждение американских бомбардировок Багдада на официальном уровне не прозвучало. Скорее наоборот, признавалась правота западных военных, карающих агрессивного и неадекватного иракского лидера.

А уроки по начальной военной подготовке – НВП – в средних школах? Теперь их заменили «Основами безопасности жизнедеятельности», а в то время считалось обязательным для школьника уметь разобрать и собрать автомат Калашникова за считаные секунды, владеть строевой подготовкой, знать основные положения воинских уставов. Преподавали этот предмет офицеры запаса. Представьте, что мог чувствовать и испытывать майор или полковник Советской армии, когда он входил в класс и видел у каждого ученика значок с изображением американского флага. Это допризывники, будущие солдаты – как же они смогут воевать с американцами, если носят на груди их государственные символы?

Ответа не было. И говорить сейчас, что школьники последних лет СССР были готовы идти в бой за коммунистические идеалы, означает сильно приукрасить действительное положение вещей в те годы. Умами молодых уже завладели иные ценности, совсем другие представления о хорошей и правильной жизни. Прежние понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо, рухнули, вакуум должен был чем-то заполняться, срочно требовалась новая идея. Идея была, по сути, всего одна – она приходила к молодым через видеосалоны, кинотеатры, ну и через телевидение и средства массовой информации, которые не стеснялись открыто выражать свою точку зрения. И самое главное, если называть вещи своими именами, – эта идея звучала с трибуны съезда народных депутатов СССР. Теперь, даже несмотря на сегодняшнюю политизированность российского общества, сложно поверить, что за ходом этого съезда внимательно наблюдала по телеэкранам буквально вся страна. С утра до вечера, собравшись семьями или вместе с друзьями, люди смотрели прямые трансляции из Дворца съездов в Москве. Не просто смотрели, а обсуждали – кто что сказал, какую позицию по данному вопросу заняла Межрегиональная депутатская группа. Столь же невероятными выглядят и очереди у газетных киосков в тогдашнем СССР – а ведь многие действительно вставали в пять-шесть часов утра для того, чтобы успеть купить «Собеседник», «Московские новости», «Комсомольскую правду» и другие издания, которые стали проводниками идей переломного времени.

Общество было сверхполитизированным, и с каждым новым шагом по пути этой политизации советские ценности подвергались все большему забвению. Идеология страны победившего социализма при столкновении с реалиями новой жизни показала свою абсолютную недееспособность. Поэтому той единственной идеей, о которой я говорил, стало духовное сближение с Западом, принятие его ценностей – то есть культа богатства и наживы, стремления к легкой «сладкой» жизни.

Никакими силовыми или, наоборот, экономическими методами изменить складывающуюся ситуацию на тот момент было невозможно. Советское общество последовательно и целенаправленно выбивало все основополагающие подпорки, на которых держалось государство. Это происходило абсолютно во всех сферах – от идеологии до культуры. Перестроечные издания вдруг бросились наперегонки друг с другом публиковать произведения эмигрантской литературы. Поразительно, но роман Владимира Войновича о необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина печатался в журнале «Юность», и это преподносилось как эпохальное событие в литературной жизни. Ксерокопии номеров журнала расходились по всем кругам московской интеллигенции, роман обсуждали на литературных диспутах и в компаниях, в библиотеках проводились «круглые столы», творению Войновича посвящали передачи на радио и на телевидении. И никто не вспоминал, никому в голову не приходило, что все содержание романа находится в жесточайшем противоречии с базовыми принципами, на которых строилось советское общество. Теперь это общество стремительно радикализировалось, и вовсе не в сторону поддержки правящей партийной элиты. А элита, в свою очередь, потеряв поддержку в обществе, совершала одну ошибку за другой и вела себя все более и более странно, демонстрируя полнейшую неспособность быть «руководящей и направляющей силой», как было записано в тогдашней конституции.

Установились дружеские отношения с США – что это означает? Выходит, кончилась холодная война? Следовательно, надо жить по-новому, но никто не знает как. Тогда было популярным мнение, что необходимо вернуться во времена НЭПа. Но и здесь никто не мог внятно объяснить – а что же такое этот НЭП, новая экономическая политика большевиков после Гражданской войны и «военного коммунизма»? Как я уже говорил, все тогда читали Ленина, в том числе статьи о НЭПе, но это мало кому помогало. Разве что самые подкованные и искушенные знатоки истории помнили, что в 1920-е годы в Советской России появились коммерческие рестораны, где играли джаз-банды для услады развлекающихся нэпманов. Вот эту схему и стали реализовывать в позднем СССР на первом этапе перехода к так называемой рыночной экономике. Москва в рекордно короткие сроки покрылась густой сетью частных общепитовских заведений, где по вечерам играли, конечно же, не джаз-банды, а чаще всего запрещенные ранее рок-группы и прочие музыкальные коллективы сомнительной репутации. Те, кто в 1990-е будут собирать полные стадионы зрителей на свои концерты, начинали в крошечных кафе-закусочных, именуемых «стекляшками». Москва стала прибежищем непризнанных ансамблей из провинции. Обо всем этом с упоением рассказывали в прессе. Обыватель снова недоумевал – его всегда учили, что «нэпман» – это ругательство, а теперь оказалось, что в нэпманах сосредоточен весь цвет жизни.

Государство, со своей стороны, продолжало поощрять распространение частного бизнеса во все жизненные сферы Страны Советов. Каждый день после программы «Время» в телеэфир выходила забытая ныне и невероятно популярная и влиятельная тогда программа «Прожектор перестройки», выпуски которой занимали от семи до 20 минут в зависимости от количества сюжетов. Ее ведущие в пух и в прах разносили советскую экономику, объясняя все ее проблемы «застойными» тенденциями, и одновременно рассказывали о выдающихся успехах кооператоров всех мастей, которых преподносили как людей будущего, призванных сделать нашу страну такой же процветающей, как страны капиталистического Запада.

Если раньше героями считали «комиссаров в пыльных шлемах», солдат Великой Отечественной, передовиков великих строек и покорителей космоса, то на исходе 1980-х годов вдруг выяснилось, что настоящие герои – это деятели кооперативного движения, коммерсанты.

Соединенные Штаты Америки, конечно, с большой благодарностью встретили весь этот пакет подарков, которые преподнесли им правители Советского Союза. Кооператоров приглашали на всякого рода международные форумы, они там делились опытом, получали награды, им передавали средства на развитие бизнеса.

Наступил 1991 год. Горбачев к тому времени понял, что корабль СССР дал течь – и это еще мягко сказано. Заново сцементировать общество на какой-то ярко выраженной идее или комплексе идей стало невозможно. Никакой альтернативы построению коммунизма КПСС по прежнему предложить людям не могла – поскольку, как я уже говорил, в стране не существовало ни философии, ни политологии, ни социологии. А в обществе стремительно нарастали антикоммунистические и, в частности, антипартийные настроения. На митинги в Москве выходили сотни тысяч людей, и все требовали исключить из Конституции СССР шестую статью, где говорилось о главенствующей роли КПСС в советском обществе, – это, кстати, происходило еще в начале 1990 года. Кризис партийной идеологии налицо. В марте того же года депутаты приняли решение об исключении шестой статьи из Конституции. Эра КПСС в Советском Союзе закончилась. Что оставалось делать генеральному секретарю отстраненной от власти партии Михаилу Горбачеву? Либо терпеливо ждать, когда все, что построено за годы советской власти, рухнет – а к этому все шло: республики Прибалтики объявили о своем суверенитете и желании выйти из состава СССР, что и случилось благодаря попустительству Съезда народных депутатов. На полпути к выходу оказались и республики Закавказья, в частности Грузия. Либо – попытаться в последний раз закрутить гайки, разрешить ситуацию с помощью силы.

Закрутить гайки был призван Государственный комитет по чрезвычайному положению – ГКЧП. Сегодня о людях, которые в него вошли, в левопатриотических кругах принято говорить как о героях-подвижниках, которые нашли в себе мужество бросить вызов экспансии Соединенных Штатов, пытались сохранить страну, готовы были пожертвовать собой, лишь бы не допустить развала СССР… Увы, это абсолютный бред. Первое, чего в принципе не могли сделать эти люди, пресловутые ГКЧПисты, – оказать сколь-либо серьезное противодействие центробежным тенденциям, охватившим страну, поскольку эти процессы были закреплены и признаны не кем иным, как ЦК КПСС, теми самыми партийными лидерами, которые должны были, по логике вещей, с ними бороться. Пришлось бы спорить с самими собой – так что довод о попытке сохранить Советский Союз оставим сразу.

Второй важный момент. ГКЧП в принципе не мог остановить развал Советского Союза: когда вице-президент Янаев, претендовавший тогда на пост президента, вышел на пресс-конференцию, вся страна видела, как у него трясутся руки. Людям сложно было поверить, что такие деятели, как он, могут кого-то или что-то спасти, не будучи способными владеть собой даже на бытовом уровне.

Третий момент. К тому времени в СССР уже совсем перестали глушить так называемые «вражеские голоса» – западные радиопередачи. Поговорка, рожденная в 1970-е годы, – «есть привычка на Руси ночью слушать Би-би-си», – потеряла свою актуальность, поскольку теперь и Би-би-си, и радио «Свобода», и радио «Свободная Европа» никто не заглушал и их можно было слушать в любое время суток без каких-либо преград. Западные средства массовой информации в дни так называемого «августовского путча» подробно рассказывали нашим людям о том, что происходит, и внушали им, что их в очередной раз хотят обмануть и вернуть на тупиковый социалистический путь развития.

Совокупность всех этих факторов и привела к тому, что советское общество ровным счетом ничего не сделало, чтобы поддержать ГКЧП. Больше того, в течение нескольких месяцев после бесславного окончания «путча» это самое общество с абсолютным равнодушием наблюдало, как распадается некогда единая и великая страна под названием Советский Союз.

1.3. Радость самоуничтожения

Запад с нескрываемым изумлением наблюдал за тем, что происходит. Позже, в 1990-х и 2000-х годах, появится целый пласт воспоминаний американских политиков, включая и отставных деятелей ЦРУ, которые были единодушны в одном: мы, конечно же, хотели победить Советский Союз в холодной войне, но никому даже в самых фантастических и сладостных снах не приходило в голову, что Советский Союз в результате может распасться на части – причем добровольно, без какого-либо принуждения. Для этого не потребовалось ни вооруженной экспансии, ни силового давления, ни всего прочего, чем обычно сопровождались подобные процессы в мировой истории. Повторяю, для американцев все это стало просто потрясающим сюрпризом. Они смотрели на гибель СССР и не понимали, как такое может быть. У некоторых американских политологов даже проскальзывала неожиданная мысль – а вдруг все те годы, что длилась холодная война, нужно было совсем иначе работать с Советским Союзом? Вдруг они ошибались в прогнозах, которые выдвигали в течение десятилетий, поскольку история показала – развитие событий пошло по совершенно неожиданному пути.

Абсолютная эйфория американской и вообще западной политической элиты совпала с невероятно продолжительным периодом глубокого уныния, в которое погрузилось общество Страны Советов. Ведь в то время, когда все хотели избавиться от надоевшей модели идеологического управления со стороны ЦК КПСС, ни перед кем из советских интеллигентов-диссидентов в принципе не стояла задача демонтажа самого государства. Все были убеждены, что Россия – это Третий Рим со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потеря исконных русских земель, которые вдруг в одночасье объявили себя суверенными странами, воспринималась обществом весьма и весьма негативно. Это первое.

Второе. Несмотря на многочисленные громкие и зачастую декларативные заявления о том, что у нас теперь с Западом очень хорошие дружеские отношения, тесная спайка сердец и характеров, советские люди видели совершенно иную картину. Они видели, как Советская армия покидала Афганистан и как это воспринимали и оценивали во всем мире. Сейчас мало кому хочется вспоминать, что, например, упомянутое радио «Свобода» в то время примерно так характеризовало ситуацию: «Разгромленные, униженные и посрамленные советские войска оказались неспособны противопоставить что-либо маленькому, но гордому и свободолюбивому афганскому народу, который показал им, как надо сражаться за свободу и независимость своей родины».

Как известно, все познается в сравнении. На момент выхода этой книги американские войска находятся в том же Афганистане уже больше 15 лет – и не добились там, по большому счету, ничего. Поэтому радостные крики из Вашингтона о якобы низких боевых и моральных качествах советских солдат, звучавшие на рубеже 1980–1990-х годов, теперь можно оставить в стороне и попробовать «похвастаться» собственными успехами в той же стране, поведать миру о том, что же смогли сделать со свободолюбивыми афганцами прославленные американские морские пехотинцы.

А тогда советское общество наблюдало еще и выход советских войск и советских представителей из стран Восточной Европы и слышало, как наши видные деятели, члены Политбюро ЦК КПСС, пытались оправдать этот исход, заявляя, что нам не нужны все эти «дармоеды» – поляки, болгары, чехи, венгры, восточные немцы… Зачем мы их кормим, вооружаем и защищаем – без них будет гораздо лучше! Повторюсь – это не западная пропаганда утверждала, а наша, советская!

Мы публично отреклись от вчерашних братьев по социалистическому лагерю. Таким образом из общественного сознания выбивалась мессианская идея о том, что Советский Союз освободил восточноевропейские страны во время Второй мировой войны. Если они нам не нужны, зачем же мы за них воевали, губили своих солдат? И зачем нам теперь там сидеть – пусть живут как хотят. А мы будем больше заботиться о самих себе и скорее придем к капиталистическому процветанию, освободившись от лишнего балласта.

При этом ни одному человеку не приходило в голову, что будет, когда Советская армия – и вместе с ней советская власть – покинет страны Восточной Европы. Никто не вспоминал поговорку о том, что свято место пусто не бывает – на место русских солдат придут войска НАТО, что, собственно, довольно быстро и произошло. Лет через восемь-десять те же самые люди, которые одобряли уход из стран бывшего социалистического лагеря, буквально заголосили – ай-ай, что же такое творится! Американцы занимают те позиции в Старом Свете, которые по праву и по здравому смыслу должны принадлежать нашей стране! Уместно было бы задать им вопрос: позвольте, а кто инициировал оставление этих позиций? ЦРУ? Госдеп США? Белый дом? Да ни в коем случае! Это дело рук номенклатуры ЦК КПСС, старавшейся таким образом сохранить свою власть. Только и всего. При этом людям внушали, что, прекратив помогать Болгарии, Венгрии, Польше, ГДР, Чехословакии и Румынии, можно высвободить некие ресурсы, которые будут направлены на укрепление собственной страны. Теперь понятно, что это была абсолютная ерунда. А в то время советские граждане в очередной раз убедились, что привычные для них ориентиры в политике и идеологии рассыпаются в прах. Единению и монолитности общества это, разумеется, совсем не способствовало.

Американцы за последние годы опубликовали несколько очень интересных документов, в том числе материалы по проведенному их дипломатами исследованию настроений внутри советского общества. Надо сказать, тексты производят очень сильное впечатление. Чего стоит, например, такой вывод американских дипломатических работников:

«Советское общество усиленно прививает себе западные идеалы. Это проявляется, в частности, в том, что молодые люди стараются носить клетчатые штаны-«бананы», джинсы-«варенки», высокие кроссовки, свитеры-балахоны на три размера больше…»

Все это американцы описывали в своих донесениях с огромным умилением – советская молодежь перенимает западную моду в одежде и вообще во внешнем облике, причем, как это всегда бывает при подражании, моду не сегодняшнего, а вчерашнего дня. Казалось бы, мелочь в масштабах мировой политики – но ведь вся наша жизнь состоит из мелочей. А если мы откроем советские периодические издания того времени, то поймем, что американцы не только не преувеличивали влияние Запада на нашу молодежь, а, наоборот, вели себя весьма тактично. Отечественная печать представляла пионеров и комсомольцев последних лет СССР в таком виде, что становилось понятно – у этих молодых людей в принципе не может быть ничего общего ни с каким построением коммунизма.

В результате постперестроечное общество было полностью готово к капитуляции в холодной войне. Готово было сдаться за банку кока-колы, за модные джинсы, за диск популярной рок-группы, за возможность смотреть американские фильмы и тому подобное. Пришли к этому граждане СССР добровольно, без какого-либо силового воздействия со стороны идейных врагов.

Ну а была ли возможность что-то сделать, чтобы советское общество, попав в условия перестройки, не разваливалось с такой скоростью? Да, наверное. Например, можно было издавать другие книги – и это была бы весьма действенная мера. С высоты сегодняшнего дня трудно оценить, какое сильнейшее впечатление в 1990 году произвело издание трудов видного партийного теоретика Николая Бухарина – великого словоблуда, не имеющего ни малейшего понятия о тех вещах, о которых он брался рассуждать. Любопытствующим рекомендую ознакомиться хотя бы с некоторыми из его сочинений, например о сельском хозяйстве, – у его товарищей по партии волосы вставали дыбом при прочтении бухаринских опусов. И вот труды такого «деятеля» предлагались массовому читателю якобы для того, чтобы сохранить интерес к идеологии, созданной еще во времена большевиков. Разумеется, это ничего не дало. Публикация подобных книг ничего не приносила советскому обществу, кроме гигантского разочарования. Наверное, нужно было печатать больше трудов настоящих философов, работавших в первые десятилетия XX века и затем незаслуженно забытых в СССР, давать их произведениям новую жизнь, нести их к читателю. Среди забытых авторов были люди, гораздо лучше понимавшие традиционные духовные основы российского общества, чем Бухарин и ему подобные.

Опять парадокс – с одной стороны, открыли дорогу всевозможным западным «радиоголосам», транслировавшим очень своеобразное представление о Советском Союзе. С другой стороны – государство дало добро на публикацию не менее странных сочинений деятелей давно ушедших времен. Я упомянул издание трудов Бухарина – но это было только началом, каплей в море. После этого словно джинна выпустили из бутылки: месяца не проходило без появления на прилавках книжных магазинов творений таких же мыслителей, которые и для своих современников были посмешищем, а уж для потомков – и вовсе явлениями из какого-то потустороннего мира. Достаточно вспомнить, как активно издавали Троцкого, Рыкова, Зиновьева, Каменева – кого только можно и, главное, кого нельзя. Причем все это выходило в государственных издательствах и соответственно за государственный счет. А параллельно на «черном рынке» на «ура» разлеталась эмигрантская литература, демонстрировавшая примерно такой же уровень осмысления важнейших исторических процессов – то есть никакой.

Возвращаясь к возможности избежать развала советского общества, замечу, что, во-первых, общество необходимо было как-то оградить от разрушающего влияния таких работ, ценность которых с научной и мировоззренческой точки зрения весьма сомнительна. Во-вторых, нужно было доходчиво и квалифицированно объяснить людям, что вожди Советского Союза, мягко говоря, лукавили, когда провозглашали, что социализм полностью построен, и уж тем более когда клятвенно обещали, что в 1980 году начнется эра коммунизма. Советское общество было страшно далеко от выполнения поставленной задачи – однако это, в свою очередь, не должно было стать поводом впадать в уныние, следовало просто переосмыслить происходящее, сделать для себя правильные выводы и двигаться дальше, уделяя первостепенное внимание развитию социальных и общественных институтов.

Но ничего подобного сделано не было. Советские люди даже после 1980 года – обещанной даты пришествия коммунизма – продолжали жить под влиянием идей о грядущем земном рае, который непременно должен наступить в их стране. К такому разряду относилось, например, утверждение, что в обозримом будущем каждая советская семья в обязательном порядке получит собственную квартиру – об этом на полном серьезе рассказывали школьникам на уроках. Люди продолжали верить в эти «коммунистические» сказки, что тоже подготавливало слом их мировоззрения.

Если забежать немного вперед, можно спросить – чем все эти химеры отличались от обещаний Анатолия Чубайса в 1994 году о том, что за ваучер каждый житель Российской Федерации получит как минимум по два автомобиля «Волга»? Да ничем!

В-третьих, средства массовой информации, которые стали руководствоваться принципиально новыми подходами в своей деятельности, необходимо было контролировать. И тут беда заключалась в том, что осуществлять этот контроль можно было только с точки зрения тех идеологических позиций, которые были разработаны, утверждены и законсервированы Сусловым. А во времена товарища Суслова, например, на радио не было такого понятия, как «прямой эфир». Дикторы читали тексты, предварительно завизированные в целой куче проверяющих инстанций. При Горбачеве появилась практика выхода в эфир напрямую, и на смену проверенным и перепроверенным дикторам пришли ведущие. Они говорили без заранее написанных текстов и зачастую, пользуясь тем самым общественным плюрализмом, изрекали то, что прямо противоречило привычным партийным установкам, что вносило дополнительный ажиотаж в и без того беспокойное общественное настроение.

Параллельно продолжали существовать реликты идеологических моделей старой эпохи. К примеру, каждое воскресенье на телеэкраны выходила очень консервативная телевизионная программа «9-я студия», которую вел ныне покойный Валентин Сергеевич Зорин, мой друг и учитель. И одновременно с этим пять дней в неделю люди слушали прямой эфир всесоюзного радио «Маяк», где высказывались вещи диаметрально противоположные тому, что пропагандировала зоринская «9-я студия».

Кому должны были верить телезрители и радиослушатели, что могло закрепиться в их сознании как непреложная истина?

Убрав из общественной жизни такие фигуры, какими были в течение долгих лет партийные агитаторы, государство фактически сделало ставку на средства массовой информации. При этом людям забыли сказать, какие из них правильные – то есть какие выражают государственную позицию на текущий момент. В итоге получилось, что каждое средство массовой информации в позднем СССР жило собственной, ни от кого не зависящей жизнью, как бы в своем мире. К тому же среди них существовала жесткая конкуренция – еще одно явление, которого практически не знала прежняя советская пресса. Теперь это выражалось так: они «вмазали» какому-то Егору Лигачеву, а мы в ответ должны «вмазать» какому-нибудь Борису Ельцину. И мало кто вспоминал, что каждое СМИ является составной частью единой государственной машины, – сиюминутные интересы победы над конкурентами были важнее.

Американцы, публикуя материалы из истории радио «Свобода», сделали большой подарок всем, кто интересуется последними годами существования советской власти. До 1988 года видное место в эфире этого радио занимали религиозные программы, в студию приходили представители Русской православной церкви за рубежом и обращали к слушателям свое пастырское слово. Впоследствии этих программ не стало – по причине того, что в Советском Союзе появились собственные православные передачи. Тысячелетие Крещения Руси отмечалось на государственном уровне самым торжественным и даже пафосным образом. Был снят полнометражный документальный фильм – продолжительностью более часа – о том, как проходило празднование этой даты. А ведь еще были живы советские лозунги, провозглашавшие, что религия – опиум для народа. Как одно могло сочетаться с другим, никто объяснить не может до сих пор.