Текст книги "Леденяще холоден"

Глава 3
Волк

За завтраком я сидел рядом с Керо. Все воспитанники приюта, облачённые в белую форму, завтракали, стараясь не издавать лишних звуков. Форму запрещалось пачкать, и порцию всегда нужно было доедать до конца. В каше было полно комочков, они застревали в горле, и мы с трудом их проглатывали. Сейта сидела за столом для девочек и бросала в мою сторону заговорщицкие взгляды.

После завтрака Сейта схватила меня за руку, и мы вместе выбежали на улицу. Она отвела меня в глубь леса, в пещеру, где обитал её волчонок.

Он был очень милым. Сначала он поджимал маленькие ушки, злобно рычал, оскаливал клыки и пятился в глубь пещеры. Когда Сейта открыла калитку, сооружённую из веток, волчонок радостно подбежал к девочке, виляя хвостом и прыгая у её ног. Он учуял сырое мясо, которое Сейта стащила для него из кухни.

– Его зовут Раккаус[2]2
  Rakkaus – любовь (фин.).


[Закрыть], как в той легенде, – радостно сказала Сейта и обняла волчонка.

На голове волчонка виднелись шрамы, напоминающие следы от когтей. Сейта дала волчонку кусок мяса и сказала, что он единственный, кто выжил в опасной схватке с медведем.

– Наверное, кличка кажется тебе слишком дурацкой, – рассмеялась Сейта, поглаживая маленького волчонка, который вгрызался в кусок мяса. Хрящи и маленькие косточки похрустывали у него на зубах. – Ты бы дал ему другую кличку? – спросила Сейта, разбивая яйцо о камень. Волчонок жадно слизал яйцо с камня. – Виха[3]3
  Viha – ненависть (фин.).


[Закрыть]?

Я задумался:

– Возможно.

– Хочешь его покормить? – спросила Сейта, протягивая мне кусок мяса.

Моё сердце учащённо забилось, когда я предложил этот кусок волчонку. Маленький дикий зверь схватил его так, что видны были клыки. Довольный волк быстро справился с этим куском и облизал мои пальцы. Какой же он забавный. Как здорово иметь собственного дикого волка. Я никогда раньше не видел волков.

Мы с Сейтой гладили Раккауса по мягкой шерсти. Наши руки случайно коснулись друг друга, и я взглянул на Сейту. Она с интересом посмотрела на меня. Затем она придвинулась ближе и лизнула мою щёку, совсем как волчонок. Её язык был шершавым и мягким. И тёплым. Это был словно сон.

Мои щёки стали огненно-красными, но, несмотря на это, Сейта поцеловала меня. Меня первый раз поцеловала девочка. Поцелуй был нежным, но в то же время очень странным. Я ощущал тепло и счастье. Сейта тоже казалась довольной. Я втайне надеялся, что это не последний наш поцелуй.

Какое-то время мы ещё поиграли с волчонком. Раккаус слегка покусывал нас острыми, как иглы, зубами. Затем пришло время возвращаться. Мы попрощались с волчонком и тщательно закрыли вход в пещеру. Волчонок остался скулить в одиночестве. Мне стало его жалко. Он не хотел быть один.

Когда мы вернулись в приют, я увидел тех же детей, которые встретились мне вчера во дворе. Сегодня я им уже неинтересен. Некоторые даже выглядели по-другому. Более пустыми. Вчера они бесились, радовались и плакали, сейчас же были холодны, как лёд. Я заметил, что некоторые работники приюта тоже изменились. Они больше не были нудными и серыми, а стали яркими и весёлыми. Как будто бы стали живее. Это радовало. Но досадно, что на место одного довольного воспитателя тут же приходил другой мрачный.

***

…Лето тянулось медленно. Я всё так же ненавидел приют. Да, тут кормили и давали крышу над головой, но в остальном это место больше напоминало больницу. Блестящие полы, толстые холодные стены и каменные коридоры, в которых раздавалось мощное эхо. Как летний лагерь, который не заканчивался с приходом зимы. Я ненавидел это место и всё, что с ним связано. К счастью, со мной была Сейта. Она была моим лучшим другом. С ней я чувствовал себя в безопасности. Она заботилась обо мне и защищала, как своего волчонка. Каждый мой день был полон времени, проведённого с Сейтой, заготовкой еды для волчонка, его кормлением и сбором вещей для побега, которые мы складывали на чердаке. Раккаус быстро рос и стал выходить из пещеры. Теперь он всегда ждал нас в ближайшем лесу.

Наступила глубокая осень, и однажды утром с неба посыпались крупные хлопья снега. Мы были готовы к побегу. Сейта сказала, что осталось дождаться первой крупной снежной бури, которая замела бы наши следы.

Глава 4
Ледяной шип

В один из прохладных дней я запускал во дворе Спитфайр – истребитель, который сделал сам. Выстрогал, склеил и собрал его в мастерской Ахки.

Сейты рядом не было. С истребителем под мышкой я обошёл весь приютский двор в её поисках. Решил, что Сейта, как обычно, куда-то спряталась.

В лесу было тихо и красиво. Вру-у-ум. Я запустил Спитфайр, пробегая по лесной тропинке. Я рисовал им картинки в воздухе, узлы, которые никогда бы не смог повторить настоящий самолёт. Рат-та-та-та – истребитель открыл огонь по деревьям. Два ворона кружили в небе, как вражеская эскадрилья, пикируя прямо со стороны ослепляющего солнца и затем продолжая движение в моей слепой зоне.

В пещере никого не было. Волчонка тоже. Сейта ведь не сбежала без меня? Сбежала и захватила волка с собой? Я посмотрел на руки. На кончиках пальцев засохла смола. Склеив пальцы между собой, подумал, что смола напоминает шелушащуюся кожу.

Я побежал обратно в приют. Сейта должна была быть где-то там.

– Летим домой, обратно! – скомандовал я своему истребителю.

Вру-у-ум. БАХ! Воображаемая бомба упала прямо передо мной и убила меня самого. Но это лишь моё воображение. Мне не попасть к маме и папе.

Сейты не было и в спальне девочек. Я забрался на чердак. Лестница казалась длиннее и уже, чем раньше. Рюкзак Сейты был там. И в нём все собранные нами вещи. Что же могло произойти? Я разозлился. Неужели Сейта и правда оставила меня, как мои родители?

Я спустился с чердака и вышел обратно во двор.

– Стой! – раздался за моей спиной голос воспитателя Наавы, когда я бегом направился в сторону леса. Её голос звучал по-особенному, более спокойно и добро. Мне даже показалось, что это голос Сейты.

– Мне нужно лететь домой, пока не кончился бензин и самолёт не упал, – бросил я на ходу.

По моим щекам текли слёзы, и я не хотел, чтобы их кто-нибудь видел. Эх, Сейта. Как ты могла так поступить? Как ты могла оставить меня здесь одного? Я остановился и затем помчался так быстро, как только мог. Огромная стая чёрных птиц взметнулась в небо.

Тропа напоминала вилку с двумя зубцами. Один из них вёл в горы, другой – к реке. Путь через болото к реке более опасен. Сейта никогда не разрешала туда ходить, но под мостками я обнаружил первый след, красную ленту с косы Сейты. Я сорвался с места. Брал разбег по мосткам, как самолёт по взлётной полосе к небу. К облакам.

Добежав до берега реки, я остановился. На краю моста кто-то сидел, болтая ногами в воде. Кожа женщины, одетой во всё белое, казалась бесцветной, как бумага. Она казалась каким-то сказочным героем, который смотрит на весь мир свысока, как ангел. Это была Луми, наводящая на всех ужас директор приюта.

Я насторожился и какое-то мгновение пристально на неё смотрел. Она не должна была меня заметить.

– Вы видели Сейту? – крикнул я издалека. Я хотел быть таким же смелым, как Сейта.

Луми посмотрела через плечо и холодно мне улыбнулась. Она выглядела загадочно. Я разозлился и сжал кулаки.

Луми заметила мой истребитель и поинтересовалась:

– Что это за самолёт? Какого он вида?

Я посмотрел на деревянный истребитель в моих руках:

– Спитфайр.

– Огнеплюй[4]4
  Spit fire – букв.: плеваться огнём (англ.).


[Закрыть], – с улыбкой сказала Луми. – Злобный воин небес. Такой же, как ты.

Я усмехнулся над этим необычным названием. Огнеплюй. Воцарилась долгая пауза. Слышен был лишь плеск воды. Я оценивающе посмотрел на Луми. Можно ли ей доверять? Луми подняла руку и закрыла ею глаза от слепящего солнца. Я застыл на месте, когда она вдруг начала петь приятным голосом, как будто бы состязаясь со стремительным потоком воды:

 
Где танцует северное сияние
где замерзают слёзы
под ледяными галактиками
Где трещат чёрные дыры
в океане зимы
как забытая звёздная пыль
на чужом небе
 

Я обернулся и посмотрел в сторону приюта, несколько сбитый с толку. Голос Луми наполнил воздух, и песнь эта доходила до самого озера. Это была печальная, но красивая песня. Очень грустная. Мне казалось, что в ней та же печаль, какую я носил в своём сердце.

 
Лишь ночь мне дорога
глаза её сияют как
бушующие облака
и её сердце
есть маяк
 

Я не знал, что делать. Осмотрелся. Рядом никого не было. Только я и эта странная поющая женщина у воды.

 
Мои чувства во льду
моя душа в стеклянном куполе
мне никогда не научиться любить
мне никогда не выучить уроков
мне никогда не научиться
по-новому жить
 

Луми закончила петь и посмотрела на меня ледяными сияющими глазами.

– Иди сюда, давай споём вместе, – увещевала она.

Я остался стоять на месте, уставившись на неё. Луми закрыла глаза, глубоко вздохнула и продолжила песню:

 
Ты есть звезда
я не знаю, кто я
посмотри на меня в темноте
как ты можешь меня не видеть
 

Её голос был сладок. Он словно мёд, который наполнил моё сердце тягучей сладостью. Я хотел было спеть с ней вместе, но не знал слов. Медленно подошёл к ней по скрипящим заиндевелым доскам на край шаткого моста. Её лицо ослепляло ледяной красотой. Она словно была сделана из фарфора. А губы отливали синим цветом.

Луми открыла глаза и посмотрела на меня. Досадно, что песня закончилась. Я не знал, нужно ли аплодировать, как в театре или на концерте.

– Очень грустная песня, – сказал я.

– Тебе тоже больно, – заметила Луми. – В твоей жизни слишком много боли и печали для такого маленького мальчика, как ты. Это медленно убивает тебя.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Твоя печаль ярка, как… радуга на небе. Ярче, чем падающая звезда. Она… источает аромат. Как одуванчиковый луг, – странно изъяснялась Луми.

– Она не может источать аромат, – фыркнул я и подумал уже было бежать, но что-то меня остановило.

– Твоя злость пахнет сладостью. Она как едкое предчувствие зимы. Большую часть времени мы хотим избавиться от чувств, когда нам кажется, что их слишком много. Ты согласен со мной, Армас? – спросила Снежная леди, поглаживая бледными пальцами длинную шпильку в волосах.

– Согласен.

И океан чувств заколыхался внутри меня.

– Чувствам сложно воспрепятствовать или научиться управлять ими, – добавила Луми и обратила взор на речные волны.

Внезапно я поймал себя на мысли, что думаю о своих чувствах. О той крошечной смелости, с которой я говорю с этой пугающей женщиной. О той тоске, которая затуманила мой разум. О том, как я люблю своих родителей и как тоскую по ним. Я крепко сомкнул глаза и попытался стереть из души образ родителей. Эта картина наверняка будет мучать меня до самой смерти.

– Сейту забрали, – спокойно сказала Луми, болтая ногами в воде.

– Что? Куда забрали? Навсегда? – вскричал я от ужаса.

– Да. Навсегда, – мрачно добавила женщина. – Девочка пыталась украсть ружьё. Разозлил ли тебя уход Сейты? – серьёзно спросила Луми и пронзила меня взглядом.

– Да, наверное, – тихо ответил я, пытаясь скрыть свои чувства, как советовала Сейта.

– Я могу забрать твою боль и печаль, если только ты этого хочешь, и подарить тебе мир и спокойствие, – предложила удивительно красивым голосом Луми, который напомнил мне о маме.

Я кивнул. Луми вытащила из волос длинную острую шпильку. Она напоминала сосульку или стеклянный шип. Длинные белые волосы Луми ниспадали до самого моста. В этой шпильке было что-то древнее. Она как ледяной кинжал, рукоятка которого украшена головой орла. То, как Луми держала эту шпильку двумя руками, почему-то успокаивало меня. Она не собиралась причинить мне вред.

– Что это? – с интересом спросил я, подходя поближе.

– Ледяной шип. Своеобразный волшебный посох. Или шпилька. Это может быть и оружием, но когда я слегка прикоснусь им к тебе, он заберёт твою боль и печаль, – сказала Луми и позволила мне рассмотреть эту диковину.

– Это больно? – поинтересовался я.

– Поначалу ты почувствуешь небольшую боль, а назавтра уже и не вспомнишь о ней, – заверила Луми.

– Что мне нужно сделать? – спросил я, глядя женщине в глаза.

– Подойди ко мне ближе, остальное я сделаю сама, – ответила она.

Я осторожно приблизился к Луми. Как только я встал достаточно близко к ней, Луми притянула меня к себе, а затем обняла. Она крепко сжимала меня и гладила по голове. Я разрыдался. Я дрожал, как заблудившийся ребёнок. Луми перевела взгляд за мою спину. Когда холодное остриё иглы коснулось моего живота, я инстинктивно съёжился и попытался отчаянно вырваться из ледяных объятий Луми.

– Подожди! Стой! Не надо! – с мольбой вскричал я. – Луми, не надо!

Луми сделала вид, что не слышит меня и ей всё равно. Она продолжила петь как ни в чём не бывало:

 
Наши звёздные глаза
скоро встретятся
кто же знает, кто знает
Нашли ли мы свет
 

Ледяное остриё иглы пронзило мою грудь. Я взвыл в агонии от жутких мучений. В моём раздавленном сердце не стало разом никаких чувств.

 
Любите меня
я больше не соткан изо льда
Люби меня сильно
пока можешь
 

Ледяной шип наполнился красками моих чувств. Казалось, что это северное сияние, закупоренное в бутылку. Луми уложила меня на мост. Я вздрогнул, хоть мои руки беспомощно свисали по бокам. Слышался утихающий плеск волн под мостом. Я ощутил, как становлюсь пустым, длинным и безжизненным.

Луми наклонилась надо мной, и её длинные гладкие волосы коснулись моего лица. Бескровное лицо Луми было бело, как простыня, а глаза казались стеклянными, когда она гладила мой лоб. Затем она схватилась за рукоятку Ледяного шипа и выдернула его из моей груди. Я поднял голову. На моей белой рубашке образовались тёмные пятна от дыр, как будто бы меня протыкали горящим факелом, и на коже виднелся красный, как кровь, ожог. Тонкая струйка крови стекала по лезвию Ледяного шипа.

Луми зловеще вскрикнула и внезапно вонзила Ледяной шип себе в грудь.

– Злость, злость, как много прекрасной злости! – прорычала она.

Её лицо исказилось, тело скорчилось, а глаза горели огненно-красным светом, когда цепкие когти хищной птицы обронили Ледяной шип недалеко от меня на мосту. С неба падали хлопья снега и таяли на моём лице, оставляя мокрые следы. Скоро первый снег скроет и мост, и меня.

Глава 5
Снежная буря

Наступила зима, и лёд сковал реку. Я всё реже вспоминал Сейту. В одну из ночей, когда ветер завывал в оконные щели, началась настоящая снежная буря, именно такая, в которую мы планировали сбежать из приюта. И я был бы «штурманом».

В ночных сумерках я лежал в постели, натянув одеяло до самого подбородка. Я ощущал пустоту внутри. Она мне не мешала, я просто знал, что она есть. Я не мог заснуть и лежал, уставившись в потолок. Не вертелся и не ёрзал, как обычно, а просто лежал.

Внезапно я вспомнил книгу путешествий Сейты и легенду о двух волках. Мне стало интересно, где сейчас рюкзак Сейты. Я осторожно сполз с кровати и забрался на чердак. Наверху было слышно, как скрипят и стонут стены приюта. Я достал рюкзак из потайного места и принёс его на мою кровать в спальне мальчиков. Вытащил из битком набитого рюкзака маленькую затхлую книгу, которую Сейта стащила из приютской библиотеки, и зажёг огарок свечи.

«Внутри меня идёт кровавая битва», – начала мудрая индейская старуха у пылающего костра. Я неспешно читал легенду о чероки. «Нита, её внучка, смотрела на порхающие тени на лице бабушки, широко раскрыв глаза от удивления». «Кто борется внутри тебя?» – спросила девочка.

На соседней кровати ёрзал мучимый кошмарами Керо и пускал в подушку слюни. В свете дрожащей свечи его лицо выглядело пугающе.

«Два волка, – ответила старуха», – тихо продолжил читать я, переворачивая прозрачные желтоватые страницы. Затем я пролистал легенду до конца, так как знал уже о волках любви и ненависти. Я прочёл последний вопрос легенды: «Кто из волков победит?»

«Тот, которого ты кормишь». Я задержался на этих словах и положил раскрытую книгу себе на грудь. Внутри меня больше нет ни одного волка. Я пуст. Мне даже нечем кормить волков, если бы они и были.

Сквозь шум бури за окном послышался скрип половиц. Кто-то крадучись шёл по коридору. Я убрал книгу обратно в рюкзак, шмыгнул под одеяло и потушил свечу. Лишь запах дыма остался витать в воздухе.

Я подглядел краем глаза. К дверям спальни приближалась тёмная фигура. Закрыв глаза, я притворился спящим. Услышал, как фигура прокралась мимо рядов кроватей и остановилась около моей. Я слышал прерывистое дыхание. Хоть мои глаза и были закрыты, я ощущал на себе сверлящий взгляд.

– Эй, мальчик, – прошептал вошедший.

Его голос показался мне знакомым. Я открыл глаза. Это была Наава, воспитательница, которая привезла меня осенью в этот приют. За её спиной было ружьё, и выглядела она как-то по-особенному. Как будто бы её бесцветное лицо стало пепельно-белого оттенка.

– Надень на себя всё, что у тебя есть, – спокойно сказала Наава и нежно коснулась моей щеки. – Ты в опасности. Нам нужно бежать.

Я моментально оделся и плотно повязал шарф на шее. Мне вспомнилось правило номер один, о котором рассказывала Сейта. Как только представится возможность, я должен бежать, не оглядываясь назад.

– Я готов, – шёпотом сказал я, накинув за спину свой рюкзак, а рюкзак Сейты отдал Нааве.

Мы крадучись вышли из спальни, спешно спустились по широкой лестнице в конце коридора и вышли через главную дверь. Было холодно. Слышался вой бури, метающей густые комья снега. Я обернулся. Земля и небо как будто слились в одно целое, и очертания приютского дома растворились в снежном потоке. В окне спальни мальчиков кто-то стоял. Мне показалось, что это Керо, но я не был уверен.

Я волочился за Наавой так быстро, как только мог. Снега было уже по колено или даже выше, и всё вокруг было окутано белой пеленой. Наава вела меня через покрытое снегом болото к реке. На открытом льду ветер дул с такой силой, что царапал лицо.

Какое-то время мы пробирались через сугробы, сбиваемые с ног встречным ветром. Затем Наава остановилась. Холодный ветер завывал в ушах, и ничего другого я не слышал. Я продрог и хотел найти какое-то укрытие от ветра и холода.

– Бежим! – внезапно прокричала Наава.

В этот момент я услышал какой-то шум позади нас. Бум. Бум. Бум. Звук доносился откуда-то издалека, но от него земля под нашими ногами содрогалась. Грохот напоминал стук боевых барабанов. Я сорвался с места и побежал.

– Это Керо! – прокричала Наава и ещё сильнее ускорилась, так, что я почти упускал её из виду, пробираясь сквозь эти снежные холмы. Я старался идти за ней след в след.

– Керо? Тот, который спит на соседней кровати? – промямлил я, потому что лицо моё окоченело от холода.

– Демон, – ответила Наава, пытаясь перекричать пургу. – Великан.

Кто? Демон? Я удивился. Наава пыталась утащить меня за собой, когда я обернулся, чтобы посмотреть назад. Бум. Бум. Бум. Звук приближался. Всё вокруг содрогалось, так, что с деревьев падали огромные наросты снега.

Моё сердце бешено билось. Не от страха, а от того, что я вымотался от бега по глубокому снегу, и у меня почти не осталось сил. Может, бежать от великана бесполезно? Ведь у него такие большие длинные ноги.

Я споткнулся и упал в сугроб. Снова оглянулся назад и увидел на некотором расстоянии от нас очертания демона ростом как минимум с дерево. Великан тоже заметил нас. Его глаза сияли красным светом сквозь снежную поволоку, и он издавал гулкий крик. Его крику вторило огромное красное птицеподобное существо, визг которого раздирал уши. Я посмотрел наверх. В плотном вихре снега разглядел, как эта птица била крыльями прямо над нашими головами.

– Это Ахки, – раздражённо сказала Наава, подойдя ко мне. Она косо взглянула на небо и заставила меня подняться. Наава вся с головы до ног была покрыта снегом, и на лице её застыло напряжённое выражение.

– Ахки? Смотритель приюта? – с удивлением спросил я.

Неужели Наава действительно считает, что эта порхающая над нами птица-демон может на самом деле быть смотрителем приюта, в сарае которого я выстругал свой истребитель? Огненное существо кружило над нашими головами. Его огромные сверкающие крылья напоминали отблески северного сияния. Я наблюдал, как оно росло и становилось всё более тёмным и затем снова исчезало, взмахивая крыльями в ослепительном порыве.

Я обернулся и побежал вслед за Наавой. Земля дрожала под ногами. Великан уже почти настиг нас. Вдруг Наава застыла и уставилась на что-то впереди себя. Теперь была моя очередь растормошить её и продолжить бег. Я толкнул Нааву, схватил её за подол пальто и прокричал:

– Бежим! Ну же, иначе мы умрём! – скомандовал я и попытался сдвинуть её с места, но Наава не шелохнулась.

– Нас окружили, – серьёзно произнесла она и вытянулась во весь рост, словно хотела бросить вызов демонам.

Я ощущал свирепое дыхание Наавы, когда она притянула меня к себе. Мы стояли совсем близко друг к другу, и я увидел, как в центре снежной пурги появилась третья фигура. Она стояла на снежном холме на некотором расстоянии от нас, как ледяное изваяние с пылающими глазами. Фигура казалась бесстрашной и безразличной ко всему, что происходило вокруг. В руках её появились сияющие мечи: один светил холодным ледяным светом, а второй – огненно-пламенным.

Я услышал грубый и пронзительный крик:

– Возвращайся домой, Армас!

Вслед за этим сквозь гул ветра донёсся пугающий колкий смех. Я не мог разглядеть фигуру отчётливо, но был уверен в том, что это Снежная леди.

Одним плавным движением Наава подняла ружьё и направила его на Луми. Палец легонько надавил на курок, ружьё затряслось и вспыхнуло, и над замёрзшей рекой раздался выстрел, от которого в моих ушах остался гул. Я слишком поздно зажал их руками. Но от оружия не было никакой пользы. Стрельба не помогла. Луми приближалась к нам.

В ушах у меня звенело, и я не слышал, что говорила Наава, но снова зарядить ружьё ей уж точно не удастся. Ружьё заморожено. Не убирая рук от ушей, я оглянулся на огромного демона, который всё приближался к нам.

Керо был как будто соткан из земли, склонов холмов, риги, медвежьей шкуры и карликовых берёз. Огромная дубинка покачивалась в его руках, как молния из грозовой тучи. Страшной силы удар раздался над долиной, сотрясая лёд. Он был таким мощным, что проходящие через лёд вибрации сбивали нас с ног.

Великан ударял снова и снова, а мы пытались отмахнуться от этих ударов на льду. Керо поднял дубинку, из которой капала вода, над своей головой и уставился на нас горящими глазами. В этот раз он намерен бить точно в цель. Прежде чем я успел понять, что происходит, Наава крепко обхватила меня руками и прыгнула в прорубь, образованную ударом дубинки. С рюкзаками за спинами мы затонули во льдах.

Подо льдом было тихо. Огромные руки великана-демона потянулись за нами, но тщетно он пытался нащупать хоть что-то своими толстыми пальцами. Нас подхватил поток и устремил всё глубже в подлёдный тёмный тоннель. Я слышал лишь приглушённый гул. Открыв глаза, я посмотрел наверх. Поверхность льда блестела над нами, как настоящее стекло.

Керо пытался разбить лёд мощными ударами дубинки. Лёд крошился над нашими головами, но поток был быстрее великана. Раздавался удар за ударом. Мы неслись в стремительном потоке под толщей льда. Я задержал дыхание. Передо мной открылось тёмное холодное пространство. У Наавы было много сил, и она плыла, отталкиваясь одной рукой.

Внезапно я заметил, что рядом со мной отнюдь не Наава, а огромное урчащее существо. Это был дух воды… или скорее не дух, а демон. Он крепко сжимал меня в объятиях. Я бредил? Жив ли я или уже мёртв? Или же это человекоподобное существо – Наава в обличье ледяного пустынного потока, льдов и камней на речных порогах?

Кислород стал заканчиваться, и я начал захлёбываться. В груди жгло. Я больше не мог сдерживать дыхание. Я дрожал и бился в конвульсиях. Ледяные тёмные воды плескались вокруг, и я чувствовал себя заброшенным в зловещую тёмную бездну вместе с демоном.