Текст книги "Сила нарративного интеллекта. Расширение возможностей разума. Искусство понимать, влиять и действовать."

Во что мы верим? Во что угодно
Мозг показывает – мы верим, или если вы не видите – вы никогда не достигните.

Бог сотворил звезды. Я их изготавливаю.

Сэмюэл Голдвин

Итак, мы имеем наиболее общее представление о том, как работает мозг. Как он воспринимает мир, как он хранит информацию, как привлечь его внимание и как легко его убедить в чём угодно. Мы знаем, что основные каналы восприятия информации об окружающем мире – это визуальный и вербальный, что память – это хранилище образов и обозначений, что подражание – основной метод обучения, что внимание связано с эмоциями и что сопереживание вызывает доверие.

И, главное, – человек с одной стороны создание сложное, но с другой – вполне управляемое.

Поэтому нельзя воспринимать человека как то, что он говорит, что думает и даже что он делает. Человек может менять свое мышление, а его поведение может быть вызвано совершенно разными и далеко не явными причинами: от инстинктов и желаний до потребностей и иллюзий. Но человек есть всё это вместе.

Интересно и то, что и сам человек использует такие понятия, которые потом становятся его системной ошибкой. Например, очень много вокруг воодушевляющих призывов типа «надо поверить в себя» или утверждающих – «я верю в себя». Но в самом слове «вера» уже есть нечто мистическое. Можно знать себя, можно определить свои знания в той или иной области, свои возможности и навыки, ресурсы, опыт и трудоспособность. Но «верить в себя» – это допускать, что в вас есть что-то неизвестное и неосознанное, во что остаётся действительно только верить.

Самое парадоксальное, что после слов что «вы верите в себя», уровень доверия к вам со стороны собеседника увеличивается, поскольку и он пользуется этим практически малозначащим определением.

Наш мозг даёт, наверное, не самое точное, а скорее приближённое представление о реальности. Кажется, это максимально, на что он способен. С другой стороны, термин «приближённое» показывает тщетность увидеть какой-то «реальный мир». Реальность для человека – это индивидуальное переплетение новых знаний об окружающем мире с прошлой информацией и стремлением удержать этот хаотичный массив из букв, цветов, звуков, запахов в одном месте и как единое целое.

Для людей мир – это образ, модель, карта-навигатор, персональный ракурс, основанный на тысяче разных факторов их прошлого опыта и особенностях анатомо-физиологического настоящего. Миллионы синапсов и связанных с ними ассоциаций формируют этот ракурс реальности.

И как бы ни старались зафиксировать картину, но чётко и однозначно запомнить в своей «библиотеке» памяти какой-нибудь сфокусированный кадр реальности невозможно. С одной стороны, по причине изменчивости самой реальности, с другой – из-за различных интерпретаций этой картины, которые возникают при её воссоздании. Модель мира перетекает из одного состояния в другое каждую миллисекунду. Она – как «жидкий пластилин».

Самое стабильное в сегодняшнем мире – это его нестабильность, изменчивость. Для того, чтобы адекватно ориентироваться, надо не только предвосхищать изменения, но и самому стать источником новых моделей, катализатором формирования фигур из «жидкого пластилина» вашего мировозрения. Или за вас это сделают другие.

Человек видит то, что ему «показывает» мозг. Так что можно не переживать, возможно мир куда хуже. И может он и был хуже, чем мы это представляли, потому что, как оказалось, можно воздействовать и на человеческую память.

Двум группам студентов американский психолог Элизабет Лофтус показала видеокадры сближения автомобилей на кольцевых гонках. Через некоторое время она им задала по-разному смоделированные вопросы о характере инцидента. Вопрос первой группе: «Был ли при сближении автомобилей физической контакт частями корпуса?». Второй – «Пострадали ли водители при столкновении?».

И если в первой группе сомнение вызвал сам факт касания автомобилей, то во второй уже рассуждали о возможных повреждениях автомобилей и серьёзно беспокоились о здоровье водителей, притом что все они смотрели одни и те же кадры. Обе группы были убеждены в увиденном и в своих вариантах искажённой вопросом экспозиции реальности. В каждом вопросе человек уже подсознательно ищет ответ, который определён самим вопросом.

Этот эксперимент Элизабет Лофтус показал, с какой легкостью можно вызвать ложные воспоминания. Активно воздействуя на память, можно элементарно переписать всю историю цивилизации.

Во что тогда можно верить? Люди верят порой в странные этикетки на продуктах «nutrition facts», в невероятно целебные шампуни, в биовино и, возможно, готовы поверить и в биосигареты. Люди верят в готовые советы разнообразных консультантов и экспертов.

Причина, нам уже известна, – люди не хотят напрягаться, они не хотят менять свое сознание без крайне важной причины и пользуются готовыми решениями, они просто не хотят тратить энергию. Люди рассчитывают, что за них эту энергию потратит кто-то другой. И кто-то другой эту энергию тратит и используют это нежелание в своих интересах.

В первые шесть лет человек узнает столько, сколько не узнает за всю свою последующую жизнь. Поэтому и всю жизнь он не перестает удивляться. Например, тому, что из 25 самых богатых людей мира только у одного есть степень MBA. И соответственно делает алогичный, но приятный для себя вывод – что образование и успех не всегда коррелируют друг с другом.

Люди удобно подтасовывают статистику в угоду своему искреннему желанию не напрягаться. Ведь логичней сравнить процентное количество имеющих диплом среди всего населения с их процентом в тысяче успешных людей. И тогда диплом уже больше похож на лотерейный билет.

Люди прощают себе свои ошибки, рассматривая их как продуманные и мудрые схемы, которые по разным причинам не сработали. Может, действительно, люди берутся не с того конца? Может не надо каждый год составлять список из того, что они хотят делать, а составить список из тех качеств и навыков, какими хотят обладать. Уникальность заключается исключительно в том, что знают и умеют только они сами.

Люди не могут представить себе до конца глубину и последствия кардинальных изменений мира. Это не только информационные революции, изменения образа жизни, форм занятости и времяпрепровождения. Всё это то, что на поверхности.

А изменения состава потребляемых продуктов? Человек состоит из того, что он ест. Изменение состава пищи за последние 200 лет определенно изменило и обменные процессы в организме. А кто знает, как это повлияло на работу гормональных систем и органов, в том числе и головного мозга? И, возможно, на адаптивные функции человека, на его мышление. Но люди больше говорят и обсуждают изменения моды и вкуса.

Сегодня для того чтобы выжить, не обязательно охотиться, выкапывать корнеплоды, сбивать палкой фрукты или убегать от хищников. Более того, можно не знать, какая неделя года лучшее время для посева зерновых, как доить корову или излечиться от укуса местного вида слепня. Для выживания, по большому счёту, нам всё это сегодня не обязательно ни знать, ни уметь.

Для выживания в теплом доме с полным холодильником необходимо совершенно другое. Совершенно другие знания и навыки и другие стратегии. И очевидно, сегодня мозгу приходится не так просто, как раньше. Ему приходится ориентироваться в густонаселенном пространстве себе подобных хищников и при этом не знать, кто есть хищник на самом деле.

Мучительно долго получать образование или профессию, ещё дольше ждать от них отдачи. Для всего этого требуются новые стратегии выживаемости, новые решения в условиях нарастающей неопределённости будущего. Стало очень сложно вовлечь человека в то, что ему на самом деле необходимо. Серьёзно вовлечь. Вовлечь в процесс его мышления, в его жизнь.

Человек запоминает 10 процентов из того, что слышит, 20 от того, что видит и 80 от того, в чём участвует. В мышлении необходимо участвовать. Опасность этого мира в поверхностном к нему отношении. Везде царит фастфуд. И мышление не является исключением. Что больше запоминается – бургер в придорожной закусочной или ужин в гастрономической храме?

Человек лучше всего запомнит то, что приготовил сам. Глубокое вовлечение – вот с помощью чего можно убедить человека, завладеть его умом, его волей, его действиями и его смыслами.

Выражение «быть, а не казаться» имеет смысл и при перестановке порядка слов. Люди принимают себя какими они есть и внешне становятся какими они есть. Но и наоборот – они себе кажутся какими они есть, а потом становятся такими, какими они себе казались.

Поэтому исполняется то, к чему стремишься, а не то, чего избегаешь. Движения «к чему-то» отличается от движения «от чего-то». Это как замена прогнозов на планирование. Что эффективней – ответ очевиден. Все остальное – придуманные формы речи.

Резюме: сегодняшние знания и опыт более чем достаточны для того, чтобы целенаправленно формировать поведение человека и его окружения, развивать его способности, уровень интеллекта, чтобы получать новые формы поведения и его новые результаты.

Ведь если не знать, как программировать кухонный комбайн, вы всегда будете получать одни и те же блюда.

Новые результаты возможны только при развитии всех видов интеллекта и, в частности, нарративного интеллекта. Именно об этом и пойдёт речь в следующей части.

Форма определяет функцию
Чем занимаются нарратологи и как связаны форма и содержание

Клиентов не интересуют свёрла диаметром 25 мм, им нужны дырки диаметром 25 мм.

Теодор Левитт

Если наша жизнь состоит из нарративов, то из чего состоят сами нарративы? Что важнее в нарративе: смысл или сам сюжет и события? Как построить нарратив и как его потом пересказать?

На эти и другие вопросы в этой части мы постараемся ответить лаконично, но так, чтобы это стало простым и увлекательным занятием на каждый день.

В структуре и содержании нарративов есть то общее, что позволяет их систематизировать, создавать новые и реконструировать существующие. В самых общих чертах, это и есть та область, которой занимается нарратология.

Непосредственно сама история в нарратологии рассматривается с двух точек зрения. С одной стороны, это факты и события – план содержания. С другой стороны – это форма его передачи – план выражения. С одной стороны – содержание, с другой – форма.

Но в самом повествовании нарратива существует ещё и третий план. Он основывается на первых двух и ими же воспроизводится. Это направленность нарратива. Этот план определяет, какие необходимо использовать приёмы, образы и слова, чтобы реализовать смысл и конечную цель нарратива.

Способов для этого много – можно, к примеру, акцентировать внимание на элементах вымышленности или, наоборот, на достоверности. Можно описывать одни и те же события с разных ракурсов или все одним общим планом.

Нарратив может быть выстроен в виде непрерывного повествования, а может быть как матрёшка, когда одно повествования встраивается в другое, притом что первое повествование не прерывается. Можно, как в авторском кино, когда один рассказ неожиданно прерывается и замещается другим.

Если строить повествование относительно текущего момента, то о событиях из прошлого рассказывают флешбеки, а о событиях из будущего – флешфорварды. Эти формы и термины хорошо известны по сагам «Звёздные войны» и «Игры престолов». Флешфорварды открывают большое поле для творчества автора: можно представлять пророчества, видения, вплоть до избирательных программ и сопровождающих их обещаний. Флешбеки более обстоятельно показывают причинность, логичность, преемственность и достоверность настоящего.

Если создатель нарратива есть сам рассказчик, то он же может выступать и как очевидец событий, и как герой повествования, а может и полностью отстраниться от событий. Всё зависит от адресности нарратива, аудитории и преследуемых его создателем целей.

Свою точку зрения на события создатель нарратива не всегда показывают напрямую. Её можно очертить через эмоциональную оценку событий, специально подобранные прилагательные, метафоры.

Чтобы не демонстрировать собственную систему ценностей и взглядов, автор намеренно может быть маргинальным, отстраняться от своего авторства, и строить отношения с аудиторией через иронию, юмор и вплоть до уровня дискредитации самой истории. Но какими бы приёмами он не пользовался, социальный статус создателя нарратива всегда ощущается через уровень владения им речью, используемых образов, культурологических кодов.

Выбирая дизайн нарратива, можно и нужно всегда напоминать себе простую и гениальную идею Стива Джобса, определившего глобальные тренды последнего десятилетия и актуальных до сегодняшнего дня: «Форма определяет функцию».

Простое повествование событий и фактов не создаёт привлекательный нарратив. Нарратив должен состоять из того, что и делает его нарративом.

Для этого лучше представить его себе как пространство, а лучше как полотно, на котором создаётся картина мира, перенесённая на линию времени. У любого нарратива есть начало и конец, в каждом есть и хорошее, и плохое. В этом пространстве между началом и концом, между хорошими и плохими решениями, хорошими и плохими обстоятельствами, хорошими и плохими событиями и случайностями и работает главное – смысл нарратива.

Чтобы сконструировать нарратив, должны быть соблюдены определённые условия и правила: условия его структуры и правила его составляющих. В любом повествовании существуют объекты, есть действующие субъекты, определены цели или решаются проблемы. Всё вместе это должно составлять некий «конфликт».

Конфликт – это источник развития самого нарратива, его эмоциональной наполненности, его динамики и его финала. Конфликт – это проблема, которую надо обязательно решить. Конфликт – это окружение, которое противодействует, и обстоятельства, которые некстати. Это отсутствие чего-то или, наоборот, изобилие этого.

В жизни всегда в избытке неоправданные надежды, необдуманные риски, лицемерие, разочарование и прочее. А что-то в жизни в постоянном дефиците: ясный анализ, контроль и определенность, грамотные решения, а иногда и просто хорошее настроение.

Конфликт может быть в перетекании одного события в другое, потому что это всегда сопровождается изменением покоя и баланса. Конфликт – это необходимость объяснить что-то, перейти через что-то и достигнуть чего-то.

При изложении конфликта надо соблюдать целесообразную деликатность, потому что зрелищностью можно заслонить главное – смысл. Как бы ни закончился этот конфликт, у любого его окончания должен быть смысл. Смысл – это и есть главная награда любого повествования.

Люди сопереживают, когда повествование событий или их финал связан с тем, что присутствует в каждом человеке. Или, по крайней мере, может или должно быть. Буквально всё то, что вечно всех беспокоит: что делать, как делать и зачем делать.

Может быть так, что всё это сплетено в одном изложении. Условно такой многослойный нарратив можно будет назвать «Как обрести надежду, почувствовав себя совершенно свободным и испытать самую большую радость от того, что в меня кто-то сильно верит».

Цель нарратива – это побуждение от размышлений к действиям и далее – к новым смыслам и новым действиям. В противном случае после изложения останётся ничем не заполненная пустота с разбросанными красивыми словами и жестами.

Как и что привлекает внимание к нарративу? Человек всегда готов узнать и принять то, что для него полезно и приятно. На стратегии побед и решений спрос всегда больше, чем на ожидания и поражения. Но толку от этих стратегий побед бывает порой меньше, чем от уроков поражений. Победные стратегии сводятся в конечном итоге к тому, что человек очень старается их повторить. И это его воодушевляет… до первого поражения.

А выводы от поражений – это хороший плацдарм для перестройки оценки рисков и в целом своего развития. Истории поражений привлекают внимание благодаря выводам о том, как можно чего-то избежать или что-то потерять. И, несмотря на горький осадок и долгое послевкусие, всегда полезны. Не все лекарства приятные, но они помогают.

Человек не есть то, что он о себе думает, как себя называет или каким представляется. Он – множество нарративов, которые сам себе постоянно рассказывает.

Для окружения – человек тоже нарратив, который он им старается пересказать. Одновременно и окружение само себе пересказывает нарратив этого человека. И эти нарративы могут быть совершенно разными и по интерпретациям, и по смыслам.

Одна из причин такой разницы в том, что человек не задумывается, что всё, что он делает, говорит и как поступает, складывается в одну большую историю его поведения, которая будет по-разному интерпретироваться, если в ней не будет ясно выраженного смысла.

Сколько притч в новом завете
10 заповедей и 32 притчи

Границы моего языка – это границы моего мира.

Людвиг Витгенштейн

О том, что в Библии десять заповедей, знают все. Однако при попытке перечислить их у многих возникает проблема: какая-то заповедь обязательно забывается, вероятно, потому что пренебрегается или считается и вовсе неприемлемой.

Притч же в Евангелиях в три раза больше, чем заповедей – тридцать две. Хотя в целом их количество подсчитать трудно, поскольку к ним можно причислить и краткие изречения Спасителя в форме метафор.

Сегодня на основании того, что мы знаем о мышлении, восприятии им информации, стало очевидно, по какой причине для своих проповедей Иисус выбрал иносказательную форму посланий, имеющих форму законченных новелл. Эта причина указана и самим Христом: «…потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют».

Архитектура нарратива
История – это всего лишь факты плюс эмоции.

Большинство из нас прекрасно знает, что необходимо делать – наша проблема в том, что мы не хотим делать то, что необходимо.

Питер Маршалл

Конструирование нарратива – невероятный захватывающий процесс создания ещё одной вероятной модели мира. И, возможно, на это уйдёт меньше шести дней, но и степень совершенства этого мира будет соответствующее. Нарратив – это не столько описание реальности, сколько инструкция, которая объясняет эту реальность и показывает, как в ней действовать.

Это как если бы нам приходилось объяснить правила какой-то игры. Объясняя их, мы через описание так или иначе создаём у слушателя некую иллюзию самого процесса игры. И в этой иллюзии игры будет существовать образ самого человека как игрока, действующего в условиях, приближенных к реальности. То же самое и с нарративами: повествуя, мы создаем ещё большую иллюзию, не отличимую от реальности.

Первые упоминания о законах повествования появились ещё в античную эпоху и, по сути, с того времени кардинально не менялись. Например, предпочтительно, чтобы соотношение частей нарратива – начала, середины и конца – было 1: 2: 1.

Важно, чтобы главная тема нарратива, объекты, субъекты, решаемые проблемы и смыслы изначально были интересны аудитории, а в повествовании присутствовали моменты, которые помогали бы удерживать внимание.

Чтобы удержать этот интерес, в нарративе превращают набор событий в увлекательное и поучительное повествование. Порой интерес к сюжету сохраняют не только наполненностью событиями, сколько переживаниями и эмоциями. Некоторые авторы доводят это до такого уровня, что эмоции представляются уже меняющимися картинками без каких-либо словесных объяснений. Это как во сне, когда вроде всё понятно, а остальное угадывается настолько, что выглядит очевидным.

Немецкий психолог Герман Эббингауз много лет изучал особенности памяти. Ему посчастливилось открыть ряд феноменов, в частности, так называемый эффект края. В процессе восприятия информации человек гораздо лучше запоминает её начало и конец, нежели середину. Феномен распространяется и на деятельность: человек обычно лучше помнит события, произошедшие в начале и в конце, и гораздо быстрее забывает то, что происходило между ними. И даже из Библии подавляющее большинство обывателей знает, как всё начиналось, и то, где мы сейчас находимся. Что происходило между, кроме вспышек эпидемий и мировых войн, у многих остаётся вне кадра. Мы запоминаем то, чему сопереживаем.

Задача начала истории – захватить внимание аудитории. Как правило, в начале даётся экспозиция – описания того, что было в исходной точке. Это пейзаж, в котором уже присутствуют необходимость изменений и смыслы этой необходимости. Началом может быть как риторический вопрос, так и конкретный вопрос, ожидающий ответа и который найдёт одно из своих решений в повествовании. И даже может быть предыстория самой экспозиции – флешбек.

Творчество этапа экспозиции заключается в том, что, задавая разные её тональности у аудитории, подготавливается почва для ожидаемых ответов и смыслов. Воздействие начинается задолго до финала истории.

После экспозиции в повествовании начинают разворачиваться события, решения, преодоления, изменения. Всё, что происходит между началом и концом – основная часть (или, как говорится в англо-американской литературе, «тело» нарратива). В нём много деталей и взаимодействий, причин и следствий, обусловленности и непредсказуемости одновременно. Когда в нарративе есть детали, имена, цифры, – любая уместная конкретика, – то он легче запоминается. Наличие деталей активизирует воображение слушателя и делает историю более правдоподобной.

В 1856 году британские географы измерили высоту горы Эверест и получили результат ровно 29000 футов. Для того чтобы число выглядело правдоподобной, они добавили к ней ещё 2 фута. Это о том, насколько реальны приводимые измерения и как сделать так, чтобы они выглядели более убедительными для восприятия.

Но надо учитывать и то, что человек может воспринимать только ограниченное количество деталей и, как правило, не видит всей картины в целом. Эта особенность лучше всего была сформулирована Мисом ван дер Роэ и Вальтером Гропиусом в двух тезисах. Первый тезис – «Бог в деталях», где отмечаются смысловые, невидимые при поверхностном подходе эпицентры формы. И второй – «Меньше значит больше», что декларирует избавления от всего лишнего.

Частный случай проявления всей силы уточняющих деталей – это псевдонаучные или эзотерические рассказы, которые объясняют, почему происходят те или иные вещи. Человеку нравится верить, что всё в жизни имеет смысл, а все события – причину. Это придает определённость будущему и уменьшает тревожность человека. Такое когнитивное искажение делает людей более доверчивыми к историям, которые содержат в себе какие-либо объяснения происходящих событий. Независимо от того, является ли это объяснение правдивым или нет, люди больше верят в то, что всё вокруг небеспричинно, чем в то, что Вселенная хаотична и всё решает случай. Ведь если есть причина, то есть шанс решить проблему.

Нарратив, как мы уже упоминали, это не только события, процессы и сопереживания – это, в первую очередь, смыслы. Сегодня люди больше ищут смыслы, чем сюжеты. Смыслы учат, развивают, и поддерживают миропредставление человека. Людям интересны решения, опыт. Любой кинофильм, показывающий как поступить в той или иной ситуации, при прочих равных условиях, собирает больше зрителей. Люди хотят знать, как что-то преодолеть, какова цена и какой был в этом смысл. Людям интересно, что можно получить что-то важное, даже если это что-то выглядит так: «Кое-что попробовали, и это не сработало, но теперь у меня есть знания и опыт».

Смыслы, которые экспонируются в начале истории, не обязательно должны быть тождественны смыслам, которые в конце. В трансформации смыслов нарратив убедителен как сама жизнь. А главный смысл нарратива – это финал.

Финал придаёт цельность. Уникальность создателя нарратива в том, что он единственный знает, чем всё закончится. Это территория контроля и интриги, приковывающие внимание. Благодаря этому сакральному знанию источник и создатель принципиально отличается от аудитории. Это его исключительность. Благодаря этому знанию он создаёт ту точку, в которой сходятся сюжеты, события и смыслы.

Финал нарратива – не только осознаваемый смысл, но и то неуловимое иррациональное послевкусие, эмоции, с которыми остаётся аудитория. Это ощущение закрепляет нарратив в памяти.

У финала нарратива всегда есть уникальная возможность – у него могут быть альтернативные завершения.

В прожитой жизни, в её событиях не существует альтернативных продолжений. Мы имеем то, что имеем. Но представленные в виде нарратива продолжения и окончания зависят только от нас. Моделирование – это и предположения, условные обстоятельства, это то, что позволяет слушателя вывести на новый уровень смыслов и мышления. Возможности альтернатив притягивают слушателей.

Человек, на самом деле уже обладает способностью создавать нарративы. Это качество он применяет интуитивно, нерегулярно и несистемно, но иногда талантливо. Но то, что он делает постоянно, так это ищет и, соответственно, находит важное и определяющие для себя – смыслы. В этом любой человек является непревзойдённым экспертом, потому что в состоянии найти их и там, где смыслов нет по определению. Смыслы и есть то, что придает сакральность простому пересказу кажущихся случайными событий.

Вот, наверно, и всё, что вкратце нужно знать о конструкции нарратива, его составляющих, его дизайне. Осталось его создать.