Текст книги "Амулет Мертвых"

За всё то время, что она жила в этом доме, Оксана так и не смогла приноровиться быстро разводить огонь: то она не успевала вовремя подуть на занявшуюся солому, то тёрла огниво недостаточно быстро или сильно. Обычно она старалась поддерживать угольки, закапывая их в золу, потом раздувала их, но в последние дни совсем не разводила огонь.

Она уже собиралась бросить это занятие и просто обтереться холодной водой, но солома всё-таки соизволила заняться и загореться. Вслед за соломой она бросила пучок хвороста, а потом небольшие полешки. Оксана нашла котел, налила в него воды и поставила в углубление на вершине печи. В крыше над печью было сделано отверстие, которое приходилось открывать каждый раз, как разводился огонь, это делалось изнутри длинной жердью. А вот чтобы закрыть его, требовалось залазить на крышу. И как сделать иначе, она не могла даже представить, потому почти привыкла к подобным неудобствам. Вот если загнать на крышу одного из инвалидов, то он, скорее, провалится вместе с крышей, чем поставит колпак на место.

Пока она возилась с огнём, на пороге появились две корзины с ягодами из леса и яблоками. Она оставила корзину с ягодами на пороге, ей было не до нее, но поесть требовалось. Съела пару яблок, в воде, которую поставила на огонь, сварила яйца. Заварила в этой же воде душистые травы и поставила остывать.

В доме было жарко, сорочка давно прилипла к телу, и она решила её снять. «Надо же, стала пещерным жителем: и дом, и баня в одном помещении», – подумала она, не зная, то ли улыбнуться, то ли скривиться от отвращения. Дыра в крыше отлично спасала от дыма и пара, но жар, исходящий от печи, всё равно прогревал стены и потолок, создавая ощущение сауны.

Остатки горячей воды вылила в ведро и разбавила холодной, обтёрлась, потом надела сорочку и побежала на реку купаться.

И только после того как вышла из прекрасной прохладной воды на реке, она поняла, что теперь отмылась от всего, что ей вчера пришлось пережить. Ей стало намного приятнее. Она бы пошла не через бор, а через поле, но боялась наступить босой ногой на колючки.

Выйдя из бора к своему полю, она увидела, что соседний лагерь сворачивают и переносят. Подданные чародея, как муравьи, перемещались, чем-то занимаясь. На её же поле царило спокойствие. Пара подопечных хромала между грядок, остальные наверняка разбрелись по окрестностям.

«Интересно, что он там ещё затеял», – подумала она и пошла к дому.

Оставшийся день Оксана занималась хозяйством. Ей всё время приходилось исправлять мелкие и не очень мелкие огрехи её инвалидов. И только на закате к ней явился гонец из соседнего лагеря и сообщил, что его чудовищность не может почтить её своим вниманием, но отправляет свои извинения за его вчерашнее поведение. «Он, конечно, молодец», – брезгливо подумала она, видя перед собой его полный злобы взгляд. И спросила:

– Вы переезжаете?

– Да, госпожа, – без промедления ответил он. – Повелитель обеспокоен тем, что мы, возможно, доставляем вам неудобство, так близко располагая лагерь.

– Раньше его это не беспокоило, – сказала она.

– Раньше лагерь был меньше, – пояснил посланец.

Она улыбнулась. Ей нравилось, что эти мерзкие типы будут стоять лагерем дальше от неё. Даже посланец, несмотря на всю учтивость в разговорах, выглядел так, как будто только что отсидел на голодном пайке срок в пятнадцать лет. И при этом всё равно сохранил вид зверя. Встретить такого в подворотне она точно никогда бы не пожелала ни себе, ни кому-то ещё.

– Скажи своему правителю, – холодно произнесла она, – что мне нравится его забота и что я подумаю о его прощении.

На лице гонца не дрогнула ни одна мышца, но какое-то напряжение возникло, или ей так показалось.

– Как скажете, госпожа, – с доброжелательной интонацией ответил гонец, после вскочил на лошадь и ускакал.

«Надо же, они могут быть доброжелательными», – от этой мысли ей стало прохладнее, особенно когда она вспомнила, что попросила передать. «Ну, ладно, обидится – так пусть обижается, а у меня и своих дел по горло». Ей предстояло ещё проверить все стойла с живностью, все ли подопечные с животными вернулись.

Два дня никто не приходил из соседнего лагеря. Притом сам лагерь переехал за реку, оставив рядом с ней только большой шатёр, в котором ей обещали показать кино. Он одиноко возвышался посреди поля, и казалось, жизнь замерла рядом с ним. Она ни разу не видела следов хоть какой-то деятельности с тех пор, как остальные шатры перевезли.

Жизнь продолжила идти своим чередом. Оксана нашла в сундуке платье из толстой шерсти, чтоб не трястись от холода каждый раз, когда солнышко спрячется за облаками или подует легкий ветерок. Сегодня она решила собрать жилет из шкур. Когда закончит с жилетом, сделает целую коллекцию разных вещей из шкур.

Вчера среди её подопечных обнаружился один новый инвалид, он примкнул к ней в кольчуге и без правой руки. Всю ночь просидел, глядя на большой шатер. Она посмотрела в ту сторону и обнаружила, что он всё ещё там сидит. Удивительное дело, большинство её подопечных страдали исключительной непоседливостью и всё время где-то бродили, ползали, хромали. «Может, он умер?» – подумала она.

Она ни разу не видела, чтоб они умирали сами по себе. Но иногда некоторые из них не возвращались, уходя куда-то далеко. Может, вот так и они там застывали навсегда. Решив посмотреть, что с ним, она отложила в сторону шкуры и костяное шило и пошла к нему.

Он сидел в высокой траве, приклонив одно колено. На втором колене он держал крепко сжатый кулак. Когда она подошла к нему, он резко дернулся, развернув тело к ней. Она от неожиданности отпрыгнула на метр. А он так же резко поднялся, развернувшись к шатру. Руку с зажатым кулаком поднёс к глазам, несколько раз разжал и сжал её, глядя с каким-то удивлением. А потом резво зашагал к шатру, на который так долго смотрел.

«Вот чёрт. Что он делает?!» – подумала она и крикнула:

– Стой! – он встал.

– Иди ко мне! – позвала она.

Он повернулся к ней, потом обернулся, посмотрел на шатёр.

– Иди ко мне, – повторила она.

Он развернулся и пошел к ней. Подойдя на расстояние одного шага, опустился на колени и преклонил голову.

– Отлично, – с иронией в голосе произнесла она.

Она опустилась рядом с ним, ей отчего-то хотелось пожалеть его, но она нашла в себе силы лишь прикоснулась к его плечу. Она прикрыла глаза, почувствовала печаль. Затем поднялась и, улыбнувшись, произнесла:

– Пойдём, – и пошла к дому. Попутно стала рассказывать ему о своей земле и как они тут живут. Ей казалось, что ему это интересно. Рядом с домом она взяла шкуры и решила продолжить брошенное рукоделие. А он стал рядом с домом, посмотрел по сторонам и вновь уставился на шатёр.

– Что ж ты такого в нём нашел? – спросила она.

Он повернулся к ней и прохрипел:

– Фляся тюсю.

– Что? – удивлено спросила она, ошарашено на него глядя.

Но он не ответил, лишь подёргал обрубком руки.

– Ты можешь говорить? – Оксане очень хотелось прояснить это удивительное обстоятельство. – Ну скажи ещё что-нибудь?

Но он молчал и смотрел в сторону шатра.

Снедаемая любопытством, она села за выделывание шкуры и продолжила наблюдать за новым и необычным подопечным. Но не успела она проткнуть и трёх дырок, как он беспокойно заозирался, а после направился на поле с грядками. В это время по полю ходил Носатый, зачем-то таская с собой тяпку. Носатый осматривал куст смородины, когда у него бесцеремонно вырвали тяпку из рук и опрокинули его на спину. «Одной левой», – удивленно подумала она. А потом ей стало жалко Носатого, она встала и громко произнесла:

– Так нельзя делать, – но новый подопечный, похоже, не понял, что она сказала, а Носатый как ни в чём не бывало поднялся и продолжил осматривать смородину. Она была разозлена и не знала, что делать с таким новым помощником. Он шел к ней, а смотреть продолжал в столь нравившемся ему направлении. Она невольно посмотрела туда же. И обнаружила, что через поле к ней собственной персоной и без сопровождения идёт её ухажёр.

Оксана мгновение смотрела на колдуна, потом перевела взгляд на нового подопечного – и всё поняла.

– Стой, где стоишь, – скомандовала она и подскочив к инвалиду, ухватилась за мотыгу. – Отдай! – произнесла она, но он и не думал её отпускать, ей пришлось ещё трижды повторить приказ, прежде чем он разжал свою мёртвую хватку. В этот момент она пыталась вырвать мотыгу, и потому встретила гостя, сидя на заднице.

– Неприятности? – спросил колдун, с любопытством разглядывая её нового подопечного.

– Ничего особенного, – ответила она ему. Он протянул ей руку, и она приняла помощь, хоть и чувствовала отвращение к его холодным рукам.

Когда она оказалась на ногах, она указала новенькому, чтоб тот шел к дому.

Потом повернулась к гостю и спросила:

– Что привело Вас ко мне?

Он приподнял одну бровь, потом, улыбнувшись, ответил:

– Меня привело к вам обещание, – в голосе его слышалась торжественность.

– Сегодня ночью я представлю вам обещанное, – продолжал говорить он. – А пока прошу провести со мной этот вечер, пока мои слуги готовятся к показу.

Отказаться. Вот что она хотела больше всего. Но как отказаться? Надо тянуть время, чем дольше она его тянет, тем лучше, тем больше вероятность, что найдётся выход. И ей было страшно соглашаться. Что её ждёт?

– Сегодня я хочу представить тебе несколько великих людей, которых я имею честь знать, – произнёс он так, как будто прочел её мысли. – Многие из них приехали издалека, чтобы познакомиться с тобой и увидеть то чудо, на которое ты подвигла меня.

Откуда столько чести для неё? Что происходит? Вопросов становилось всё больше, но задавать их она боялась.

– А кто они? – спросила она.

– Они правители – как и я, – отвечал он. – Наделённые необычными дарованиями, некоторые просто прекрасные, замечательные люди, которые своей благодетельностью делают честь любому правителю.

Она попыталась представить подобного благодетеля в белой рубахе, колпаке и с большим тесаком, шарящего глазами в поисках одинокой девушки.

Она мотнула головой. И вдруг поняла, что так, в непонимании, находиться больше нельзя, это пройдёт с одним, но не с двумя или тремя собеседниками.

– Почему я? – спросила она.

– Потому что я люблю тебя, – уверенно и не моргнув глазом произнёс он.

«Да? Неужели?» – подумала она, вспоминая, как он смотрел на неё пару дней назад.

– Но властители не женятся на первой попавшейся крестьянке и не тратят ради нее столько усилий.

– А ты не первая попавшаяся крестьянка, – улыбаясь, произнёс он.

– А какая – вторая, третья? – её злил его невозмутимый и спокойный тон и эта самодовольная улыбочка, так и хотелось залепить ему пощечину.

Он медленно и демонстративно осмотрел округу и даже задумчиво поглядел на её новенького, который переминался с ноги на ногу у входа в дом. При этом его улыбка стала ещё самодовольнее.

– Единственная, – произнёс он, глядя ей прямо в глаза. И она была поражена, насколько это звучало искренне на фоне бесконечной фальши и наигранности. Но смириться она не могла. Единственная. Почему? Она, конечно, могла бы согласиться, но хотела услышать ответ от него.

– Да? Разве мало крестьянок вокруг? – продолжала спрашивать она.

– Крестьянок не мало, таких, как ты, нет ни одной в землях, что посетил я. И мне был знак, что сказал: ты та, которая мне и нужна.

Она смутилась и спросила:

– Какой знак?

Он посмотрел на неё с какой-то теплотой, которую она почувствовала в тот вечер, и произнёс:

– Реликвия, которую ты носишь, много лет назад была утеряна моей семьёй, но сама по себе реликвия не является знаком. Знаком является то, как ты ее хранишь.

«О, как может быть подобное», – думала она, ощущая тепло в его голосе и вспоминая тот убийственный взгляд. Как такие разные личности могут сочетаться в нём! И, конечно, она поняла, о какой реликвии идёт речь, но в чём её особенное отношение к ней, для неё так и осталось загадкой.

– Поначалу я думал поступить по-простому, – продолжал он откровенный монолог. – Но чем больше наблюдал за тобой, тем больше думал, как здорово бы было, если б мы были вместе. Какое я величие бы приобрел, будь ты рядом. Ещё я пытался разгадать твой секрет, но не смог, я даже обратился за помощью к моему наставнику и главному магистру ордена, где я проходил обучение, и ты не представляешь, как я удивился, получив благословение нашему союзу.

«Надо же, в таком разговоре больше фамильярности, чем он себе позволял раньше», – думала она.

В это время громко брякнула дверь одного из сараев. Она обернулась и увидела, как из дальнего сарая стали выползать на солнце калеки, что-то злобно рыча. Она решила прикрыть своё нежелание идти заботой о своих подопечных.

– Послушай, – доверительно начала говорить она, – уже несколько дней мои подопечные ведут себя как-то странно, наверное, поэтому они так бесцеремонно прервали наш ужин. Посмотри, они должны спать сейчас, а им не спится и поэтому они такие раздражённые.

Он посмотрел на подопечных, вылезавших из дальнего сарая, они, рыча, расползались в разные стороны. Носатый предпочёл уйти с поля сразу как открылась дверь.

– Хорошо, сегодня мы не будем задерживаться, и обещаю: мои люди предупредят раньше, чем повторится прошлая неприятность.

В его голосе слышалось беспокойство.

– Поверь, я сделаю все, чтобы больше не доставить подобного неудобства тебе. Но нам надо идти, ведь сегодня собралось столько дорогих гостей, и все они хотят узреть мою избранницу.

«Какие слова», – подумала она, и вне сомнения, она бы растаяла, если б подобное произнёс кто-то другой, а тут придётся выкладывать последний козырь.

– Что-то мне нездоровится, может, потому они нервничают, – произнесла она.

Услышав её жалобу, он засмеялся. Любой бы проявил заботу, посочувствовал, а он засмеялся. Надо же, засмеялся!

– О, как же ты могла подумать, что я пропущу твой недуг, но и помочь, пока ты не просила, не смел, но сейчас иной случай, – улыбаясь, произнёс он и протянул к ней руки.

Он не коснулся её лица и головы, но тепло глубоко проникло в неё. Он свел запястья вместе, широко расставив пальцы, а потом повернул ладони, и пальцы оказались внутри, а запястья снаружи, напротив её плеч. Она почувствовала, как сила охватила её со всех сторон, а в центре неё скрутилась в тугой жгут, заставляя сделать глубокий вдох и вытягивая её по стойке смирно. Его руки продолжали движение. Ладонь правой руки повернулась пальцами вверх, а ладонь левой руки чуть отодвинулась от её плеча. И Оксана с удивлением обнаружила, что тело ей больше не подчиняется. Руки колдуна своим движением заставили её развернуться к нему спиной. Глаза её смотрели в голубое небо. Потом её голова закружилась, и всё поплыло. Она увидела сараи, поле, дом, нового подопечного с занесённой над её головой рукой…

Она вышла из высокого здания и оказалась на широкой проезжей части, побежала по ней. А ей навстречу неслись машины, она ловко уклонялась от них. На перекрестке дорогу ей преградил большой двухэтажный автобус. Из автобуса вышли её старые друзья и позвали с собой. Это было круто, денс в автобусе. Драм и стробоскоп, что ещё нужно для оттяга. Дверь в автобус закрылась, видны были только яркие белые вспышки, выхватывавшие из тьмы людей и предметы. Вспышка – и перед ней в прыжке застыл какой-то парень. Вспышка – его загородила большая грудь знакомой с первого курса. Вспышка – за стойкой сидит старикан с безвольно шатающейся рукой. Вспышка – парень смотрит в потолок пустыми глазницами. Вспышка – выпученные глаза на лице без носа и щек в упор смотрели на неё. Она дернулась.

И чуть не упала с кресла, на котором спала. Музыка не пропала. Множество барабанов продолжало отбивать басы. Она огляделась. Голова кружилась, в глазах было мутно. Вокруг двигались какие-то люди, они были одеты в цветные обтягивающие одежды. В руках у них были факелы, у некоторых их было по два и даже по три. И людей этих было много, похоже, они танцевали. «Я в каком-то клубе?». Нет, не может быть, слишком многое она помнила, что не могло быть просто сном. «Тогда где я?» – подумала она.

Зрение начало приходить в порядок, а голова меньше кружиться. Теперь она чётко видела, что сидела на вершине пирамидальной сцены, а вокруг неё двигались разукрашенные узорами голые люди, жонглирующие огнём. Пирамида стояла под огромным овальным куполом. У подножья располагалась площадка, на которой стоял длинный полукруглый стол. По окружности сидело несколько человек, и, похоже, до неё им не было дела. Одно кресло в центре пустовало, оно стояло, вне всякого сомнения, рядом с хозяином вечеринки. «Наверно, для меня стоит, – догадалась она. – Тогда почему я сижу здесь?», – всплыл следом вопрос.

Она оглядела себя. На ней было всё то же платье, её всё так же холодил амулет, который просто обязаны были отнять, но не отняли. Она пошевелила руками, ногами. Всё было в порядке. С ней обращались бережно и аккуратно. Обычно незнание порождает страх, но когда уже и бояться не можешь, рождается злость. Она была зла до безрассудства, так многого она не понимала. Обычно незнание порождает страх, но когда уже и бояться не можешь, рождается злость. «Я ему всю рожу расцарапаю, надо же, колдун нашелся, играет со мной, сука, как с мышкой. Вот я ему», – она оперлась о подлокотники, попыталась встать, но её подвели ноги. Точнее, она была уверена, что встанет, но не была уверена в том, что сможет сделать хоть шаг, не упав с вершины пирамиды.

Зрители представления, судя по всему, заметили её неуклюжую попытку встать на ноги. Глава стола поднялся, поднял руку с кубком и выпил. Ей вспомнились несколько матерных слов, которые помогали кратко охарактеризовать ситуацию, она впилась ногтями в подлокотники. Колдун же поставил кубок и пошел к ней. На его пути танцоры выстроились, образовав огненный коридор, пламя в котором крутилось вихрями.

Он шел, гордо, довольно улыбаясь. Она смотрела на его шествие. И вся подобралась, чтоб врезать ему как следует, когда он окажется достаточно близко. Шаг за шагом он приближался. Вот он для чего-то склонился над ней. Она приподняла руку и опустила ему на щёку. Его голова повернулась, он приподнял одну бровь, выпрямился и чуть не упал с пирамиды прямо в огненный коридор. Так смешно вдруг ему стало. Чтоб устоять на ногах, он опёрся на левый подлокотник кресла, рядом с её рукой. Она смотрела на него и думала, что получилось не так, как она ожидала. Она попыталась вновь поднять руку, но сил на это так и не нашла. Единственное, на что остались силы, это дышать и зло смотреть на ржущего маньяка.

Смеялся он довольно долго, потом извлек из-за пазухи платок, утёр слёзы. Выпрямился и произнёс:

– Надо признать, я поступил несколько бесцеремонно, воспользовавшись вашим недомоганием. Но как я говорил, у меня гости, которые не могут ждать и которым нужно оказывать честь вне зависимости от здоровья. Готов загладить вину свою позже. А пока предлагаю спуститься к гостям.

Он протянул ей руку. Постоял так секунду, она пошевелиться даже не попыталась.

– Ой, прости, при подобном недуге часто бывает слабость, скоро пройдёт, – произнёс он, обходя её с левого бока. Потом мягко просунул руки под неё и поднял. Оксана безвольно висела у него на руках и не знала, что делать, вся её злоба ушла глубоко внутрь. Хотелось плакать, но сейчас она не могла себе этого позволить. Он нёс её вниз, через огненный коридор, созданный танцорами. Вокруг неё кружился с гудением огонь. Когда коридор окончился и чудище спустилось с пирамиды, она почувствовала, что может шевелиться, и произнесла.

– Хочу идти сама, – голос звучал слабо. Но колдун услышал её и, мягко придерживая, поставил на ноги. Ей ничего не осталось, кроме как опереться на него. Он подвёл её к столу, за которым сидело семь человек в разноцветных пышных нарядах.

– Позвольте представить вам, мои гости, мою избранницу, её имя Оксана, – произнёс он. – Я надеюсь, вы простите нам нашу неучтивость, но у нас лёгкое недомогание.

– Ничего страшного, – ответил за всех человек в глубоком капюшоне. – Нам нравится твой выбор. Рад был увидеть её, теперь мне пора, мой мальчик, – он поднялся из-за стола и ни слова больше не говоря, направился к выходу. Все так и застыли, ошарашенно глядя на его удаляющуюся фигуру. И никто не посмел его окрикнуть или помешать ему. И только когда он вышел, кудрявая рыжеволосая девица возмущенно произнесла:

– Они вечно позволяют себе оскорблять высокородных, сколько можно это терпеть, – в её глазах плясали злые огоньки. Она оторвала от копченой курицы на блюде ногу и впилась в неё зубами.

– Эта очаровательная злыдня – Оделия, Княжна Змеиной долины, – пояснил ей хозяин пира. – Она единственный противник моего ордена. Ума не приложу, как она тут оказалась.

– Я тоже рада знакомству с тобой, Чердан, и твоей возлюбленной, – произнесла она, не переставая жевать большой кусок мяса.

«Чердан?» – спросила Оксана у самой себя – «Мне он представлялся как-то по-другому». Но как, она так и не вспомнила.

В это время её опора повернулась и указала на человека в высоком колпаке.

– Это наш большой друг из Закатного моря, Старший Звездознатец Красного острова, Повелитель ветров Нарио Орх.

– Осень фрияно фоснахомия суами хос’хожа, – произнёс Нарио.

«Гы, гы, гы», – услышала Оксана со стороны злюки. Та держала кость в зубах и зверски улыбалась. «Вот мерзкая», – думала Оксана. – «Как они её не убили».

– О, он очень рад, – произнёс Чердан. – У них очень певучий язык и произносить наши слова для них сплошное мучение, и то, что он попытался, говорит о том, что он восхищён.

– Да, они очень интересно говорят, наслушаться не могу, – вставила реплику Оделия, закончив истязать остатки ноги.

Колдун посмотрел на неё, а она сделал вид, что не видит его взгляда и закрылась кубком. Оксана почувствовала, что может стоять сама и перестала опираться на этого урода.

– У меня тоже есть вопрос, – произнесла Оксана. Он убеждал ее, что она станет равноправной госпожой в его владениях, значит, можно уже распоряжаться и вести себя соответственно – либо он её защитит, либо терять всё равно нечего. И хоть на ком-то сорвать злость.

– Как вы терпите такую чмошку?

– Кого? – спросил Колдун, и все уставились на неё.

– О, Чердан, ты говорил, что она иностранка, вот и говорит что-то невнятное, как и наш друг Звезащё, – улыбаясь, проговорила рыжая.

Оксана больше не могла сдержаться. Она взорвалась на собравшихся длинной тирадой из матерных и сленговых слов. Ей стало легче, слабость прошла. Она вдруг почувствовала, что холод стал её бодрить, а когда увидела, с какими лицами они смотрят на неё, чуть не рассмеялась.

– Да уж, она, по-моему, не только иностранка, но ещё и сумасошедшая, – произнесла Оделия. – И мне показалось в её речах, что она меня не шибко хочет видеть, как ты думаешь, хозяин стола?

– Она сегодня правомочная хозяйка наравне со мной, – спокойно произнёс колдун.

– Да? То есть ты позволишь ей меня обзывать разными чужими словами? – Оделия, похоже, кипела от злости, она даже привстала и опёрлась о стол когтями. Все косились на неё и их взгляды не были дружелюбными. Но никто не смел посмотреть прямо.

– А разве я могу ей запретить? – наигранно беспомощно произнёс Чердан.

– Ну, конечно! – воскликнула злыдня, развернулась и широким шагом пошла от стола, громко шурша юбками. Все наблюдали за ней.

– Если ты собралась уйти, то выход не там, – крикнула ей вслед Оксана. Но Оделия не отреагировала, она прошла через весь зал и, разорвав ткань шатра одним движением, вышла в образовавшуюся прореху.

– Или там, – подвела с улыбкой итог Оксана. Потом осмотрела собравшихся и спросила: – Как вы вообще терпели её?

Вместо ответа сидящие за столом заухмылялись и закивали. После этой сцены весь её страх пропал напрочь.

– Давайте знакомиться дальше, – произнесла она.

Теперь все смотрели на неё молча и мрачно.

– Простите, гости, за поведение моей госпожи, – произнёс хозяин шатра, – она, как вы уже могли убедиться, из далёкой земли и у них там иные обычаи.

Он повернулся к низкорослому и носатому старику.

– Имею честь представить… – начал говорить колдун и оборвался на половине фразы, когда на их подиум длинной шеренгой вошли солдаты. – Да что ещё стряслось?

– Горяне! – коротко доложил идущий впереди воин.

– Горяне? – подскочили со своих мест гости пирушки.

«Горяне», – произнесла она про себя и сама себя спросила: «так далеко в степях?». Почему-то окружающие были не столько удивлены, сколько напуганы.

– Как далеко? – спросил повелитель, облачаясь в доспехи, принесённые солдатами.

– Уже в лагере.

– Как в лагере? – произнёс один из гостей, бородатый двухметровый мужик. – Вы же мне обещали, что я тут буду в безопасности! – в его голосе слышалась невообразимая ярость. – Что будет с моими книгами? Где мой топор?!

– Успокойся, Витро, – говорил ему молодой и щуплый парень, – сейчас с Горянами споём пару песен и найдём твои книги, а может, ещё и пользу для твоих знаний из них извлечём.

Оксана смотрела на спешку собирающихся почетных гостей и солдат и что-то ей не давало покоя, ведь если им угрожают, то почему музыка не стихла и танцоры, не обращая на них внимания, продолжают свой танец?

– Это розыгрыш? – спросила она.

– Что? – переспросил её полностью облачившийся повелитель.

Но не успела она пояснить, как в зал вбежал человек в кольчуге.

– Проклятье, – произнёс колдун и направил клинок на вбежавшего, тот схватился за сердце и упал по ступеням вниз, под ноги бегущим следом.

– Они уже тут, – не останавливаясь, произнес колдун. – За мной.

И все побежали за ним, и Оксана побежала за ним к другому выходу. Из него им навстречу выскочил воин, и колдун одним взмахом отрубил тому обе руки, словно кольчуга ничего не значила. А на следующем шаге колдун ударил воина рукоятью меча, после чего ноги и нижняя часть тела вылетела из зала, а плечи с головой остались. Оксана так и застыла, глядя, как кровь течёт из разрубленного тела. Она смотрела на убегающих маньяков и понимала, что с ними ей не по пути. Она попятилась назад, надеясь, что они её не заметят. Те были полностью поглощены бегством.

Сзади она услышала топот множества ног и обернулась. К ней подбежали двое, у одного был каплевидный щит и короткий меч. У второго был только меч. В этот момент мимо пробежал целый отряд воинов, на всех были длинные кольчуги, острые шлемы. Воин со щитом был рослым и широкоплечим. Воин с одним клинком – чуть выше неё, и судя по седой бороде, немолод. Старик обошел ее, и мужчины встали с двух сторон.

Она стояла и смотрела на них, боясь пошевелиться, она даже представить боялась, что могут эти горяне, если от них бежал колдун.

– Кто ты? – спросил бородатый.

– Я Оксана, – ответила она.

Он посмотрел на неё, оглядел сверху вниз.

– А рода, племени, чьих будешь? – продолжил спрашивать бородатый.

– Ничьих, – ответила она. – Своя собственная, – при этих словах она вспомнила старый детский мультик, который смотрела когда-то.

– Так не бывает, – продолжил допрос бородатый, с любопытством рассматривая не только её, но и пирамиду за её спиной. – У каждого есть папа и мама, а у тех – род и племя. Как папу зовут, из какого он рода, в чьей земле живёт? Ты, гляжу, не местная, коль не разумеешь, о чем я толкую, или скрываешь чего. Смотри, с псами колдуна у нас разговор короткий, – и он, сделав к ней короткий шаг, взмахнул мечом.

– Я не с ним, – быстро проговорила она. – Я его пленница.

Бородатый отступил, опустил меч и спросил:

– Так чьих ты будешь? Откуда ты?

«Вот заладил», – подумала Оксана и решила сказать правду.

– Я из России, – произнесла она.

Старый с молодым переглянулись.

– Нет такой страны, – сказал старик.

«Опять всё одно и то же», – подумала она. Потом сделала шаг назад, села на ступеньку пирамиды, и слёзы потекли по её щекам, она закричала на них:

– Ну, нет! Нет такой страны! Что вам ещё надо? Ну не знаю я, откуда я и как сюда попала!

Она опустила голову на ладони и зарыдала, и какой-то частью себя она понимала, что не время и не место, но сдерживаться уже не могла. Вокруг одни инвалиды, маньяки, психи и все ей чем-то угрожают. Задают одинаковые вопросы, на которые она не знает ответов.

Неожиданно бородатый подошел к ней и по-отечески её обнял.

– Ну-ну-ну, не реви так. Всяко в жизни случается, – произнёс он. – Вот ответь на последний вопрос: вот то креслице наверху не для тебя ли предназначено?

– Там я очнулась, в этом шатре, – сквозь слезы проговорила она.

Он опустился передней на колени и поцеловал в лоб.

– Успели, – произнёс он и обнял её, – теперь всё хорошо будет.

Какое-то время он обнимал её, потом поднялся и сказал стоявшему рядом воину:

– Надо подождать царевича, побудь с ней, да подобрее. Ей и так сегодня многое пришлось пережить.

– Слушаюсь, – ответил воин, ставя свой щит, и сел рядом. Она думала, он что-нибудь говорить будет, а он молчал. А она смотрела за стариком, который бродил вдоль пирамиды в разные стороны, что-то высматривая и теребя бороду.

В зал вошли трое, все, как один, статные, в стальной чешуе. Они направились к ступеням пирамиды. Один шел впереди, двое других чуть позади. Впередиидущий был безоружен, двое сопровождающих наоборот – обвешаны всевозможным оружием. Сидящий рядом с ней воин поднялся на ноги, старик обернулся, и оба коротко поклонились. Впередиидущий посмотрел на неё, улыбнулся и снял шлем. На плечи упали золотистые кудри.

– Опять ускользнул, – сказал он старику.

– Жаль, – вздохнул старик, – но ничего, настигнем в другой раз, главное, мы и в это солнце помешали ему с пляской теней.

– Если бы мы его настигли, нам бы больше не пришлось гоняться за ним, – сказал воин с золотистыми кудрями. – Ладно, хоть прихвостней его мы всех перебили. Особенно с мелким повозиться пришлось, ух и вёрток, наверно, из речников. Придётся теперь с ними держать ухо востро.

– С ними и так приходится так поступать.

Златокудрый кивнул и вновь посмотрел на неё. У него были красивые голубые глаза, благородные черты лица. Тонкие губы.

– Мне думается, тебе нужно представить мне эту прекрасную деву, что мы спасли нынче, – произнёс он.

– О, простите, – сказал старик, направляясь к ней. – Совсем в суматохе запамятовал об учтивости. Я и сам-то не представился, настолько необычно всё нынче.

Старик протянул Оксане руку, та подала ему свою, и он помог ей подняться.

– Позвольте представить вам, царевич, – церемонно произнёс старик, – Оксана.

После того как он произнёс её имя, повисла пауза, царевич смотрел на неё своими красивыми глазами, потом переводил взгляд на старика, потом обратно. Оксана глянула на старика, тот тоже смотрел то на неё, то на царевича, с нескрываемым любопытством. Царевич трижды перевёл взгляд с неё на старика, потом поджал свои губы, взгляд его напрягся, но лицо не стало суровым, оно стало несколько комичным. Оксана почувствовала, как на её лице расплывается улыбка.