Текст книги "Это не орлы – это чайки"

Глава 3

Аня мылась в душе. Вода разбивалась об ванну. Алексей курил на кухне. Окно было открыто настежь. Ливень бегал по чёрному тротуару, по ветвям деревьев. Ночной ветер бил по голой груди Алексея. Пахло сигаретами и мокрым деревом. В гостиной играла музыка, которую включила Аня. Алексей себя поймал на мысли, что он сейчас чем-то напоминает своего отца.

Алексей и Аня ночь провели в гостиной. Она была заставлена старой мебелью: на стене висел ковёр, комоды из рыжего дерева, застекленный шкаф с пыльным сервизом, тумба с квадратным телевизором, раскладной диван, на котором спали Лёша и Аня. Перед постелью – захламлённый балкон со звуком дождя.

Утром влюблённых разбудил взмах крыльев. Алексей подтянулся на локтях и обернулся. На подоконнике сидела чайка. Она повернула голову чуть на бок, чтобы посмотреть на Алексея одним глазом. Поймав на себе взгляд молодого человека, она встрепенулась и взлетела, гортанно загоготав. Голубеющее утро. Ещё без единого луча солнца.

– Ещё рано… что там… – спросила Аня.

Алексей лёг и уткнулся носом в её плечо.

– Чайка. Здесь пруд недалеко.

– Пруд?

– Да.

Стоило закрыть глаза, как сон снова брал власть над сознанием. Голова ещё не проснулась. Ему снились родители. Аня гладила его волосы.

– Наверное, поэтому отец здесь не хочет жить. – сказала она.

– Из-за чаек?

– Да, они ему напоминают войну. – глаза Алексея на этом слове открылись, тут он и прозрел.

Алексей отпрянул от её плеча, выбрался из её ласки и прильнул к спинке дивана.

– А я и забыл… твой папа ветеран, герой войны. А он тебе что-нибудь рассказывал?

– Нет, он её ненавидит. Он никогда нам не рассказывал ничего о ней с сестрой. Но глубоко в душе я чувствую, как он себя винит.

– Винит? За что? В полку твоего отца считают героем войны.

– Да, я знаю. Но она наложила отпечаток на нашу семью. Моя мама была беременна, когда он ушёл. А когда я была маленькой, мы получили известие, что всю роту перебили, а сам он был ранен в голову и лежал в госпитале. Мне сестра рассказывала, как мама отвезла нас к бабушке с дедушкой, а сама поехала в Ростов к нему. Она его выхаживала, поставила на ноги. А потом у неё оказался рак. Родители долго с ним боролись, но мама всё же умерла. Я была маленькой, а сестра подростком. Ей было тяжелее. А вот папе было очень тяжело. Он стал напиваться. Мы с сестрой всё чаще жили у бабки с дедом. Бабушка мне как-то сказала, что у мамы был рак, когда он лежал в госпитале, что она потеряла своё время, поднимая его на ноги. Мне кажется, отец это знает, потому и убивается.

– Любому бы было тяжело с этим жить.

– Но он себя винит из-за другого.

– Из-за чего?

– Вся его рота погибла, а она в основном состояла из срочников. Это уже говорили офицеры вокруг. Что все ребята погибли под его командованием. Он был командиром… рота…

– Командир развед роты. Твой отец был капитаном тогда. В то время они назывались ротой зачистки.

– Это как?

– Сначала работает артиллерия, – Алексей руками стал показывать, как летят ракеты, – а потом рота заходит в периметр и зачищает. Ещё говорят, они зачищали дома. Это была их главная задача.

– Ужас какой.

– Это была война. Ничего не поделаешь.

– Так вот, я к тому, что отец нам с сестрой рассказал, что в Чечне было очень много чаек тогда. Что они кружили над полями после битвы. Ну а всё остальное я узнала по слухам. Говорят, что из всей роты выжил только один солдат. Ты, наверное, больше меня знаешь, ведь вы в одном полку.

– Да, наверное.

– Знаешь, да?

Алексей пристально посмотрел на неё. Он видел, что Аня уже о чем-то догадывается. Пришло время сказать правду.

– Ань, да, это правда. Выжил всего один. Этот солдат жил здесь.

– Это правда? – спокойно спросила она.

– Да, я точно знаю. Скажу тебе сразу, я ни о чем не знал. Это правда. Я не знал, что эта квартира принадлежала твоему отцу до того, как ты меня сюда привела. Но выходит так, что нас с твоим отцом связывает нечто большее, чем служба в одном полку.

– Что? – настороженно смотрела на него Аня. Алексей пытался найти нужные слова. – Чего молчишь?

– Не знаю, что сказать.

– А надо бы. Ты жил в этом районе, да?

– Я жил в этой квартире. Я здесь вырос. – Аня внимательно посмотрела на него. – Последний раз я видел своего отца месяц назад. Он захотел меня увидеть, чтобы рассказать всю правду про себя и эту квартиру. Но он не называл никаких имён. Про Каразина я ничего не знал. Я не очень ладил с отцом. Мы поссорились после смерти матери. Я считал, что её довела жизнь с ним. У него была наркозависимость, она уже начинала съедать его. Когда мне было восемнадцать, он вернул квартиру твоему отцу, а сам купил нам новую. Но я ушел в армию.

– Вернул? – Алексей заметил, что у Ани глаза начинают блестеть от слез в темноте. Она от этого казалась ещё нежнее.

– Теперь, как я могу судить, наши с тобой отцы познакомились на войне. Получается, что мой отец был солдатом в роте Каразина. – Аня внимательно продолжала слушать. – Сложилась некоторая ситуация, из-за которой мой отец покинул дом и ушёл на войну. Рота стала постепенно редеть. Ребята погибали один за другим. В итоге их разбили. Из всех выжили только наши отцы. Я не знаю, что у них там произошло. Отец не успел мне рассказать все. Он мне поведал только о своей жизни до Чечни, а все остальное хотел рассказать после того, как я вернусь с Зюзино. Но я могу предположить, что у наших отцов заключилось некоторое соглашение. У моего не было дома, а твоему тогда дали ключи от этой квартиры. Отец согласился их взять, но пообещал вернуть.

Аня вытирала слёзы. Алексей протянул руку и тоже стал собирать их с пухлых щёк.

– Почему ты раньше мне это не рассказал?

– Я собирался, Ань. Просто не знал, как ты отреагируешь. Может, история твоей семьи была бы благополучнее, если бы вы переехали сюда.

Аня прильнула в объятия Леши. Она продолжала всхлипывать. Ей было тяжело.

– Нет, я не злюсь. Сейчас перестану. – сказала она, успокаиваясь.

– Ничего. Мне всё в тебе нравится.

– Прям всё?

– Да, всё. Твоя улыбка, твоя нежность, твои глаза, твои щеки…

– Ну ещё один… вы прикалываетесь, что ли?

– Что значит ещё один? Ну чего ты молчишь? Теперь обиделась на щёки?

– Мне не нравится про щёки.

– Ну хорошо… а про глаза нравится?

– Ну… глаза поинтереснее будут.

– Хорошо, я их обожаю.

– Что именно? – кокетливо спросила она.

– Они разговаривают. Они улыбаются. Они обижаются.

– Отдельно от меня?

– Да, бывает, когда они говорят куда больше.

Она подняла на него своё лицо и стрельнула в него глазами. Он приблизился к её лицу.

– Вот оно как. – сказала она, приподнимаясь к нему.

– Да. Вот так.

Ещё ближе.

– Тебе кажется.

– Нет.

– Да.

Они вцепились друг другу в губы. И долго целовались, нежились в постели.

– Расскажи мне?

– Что?

– Что рассказал тебе отец. Как его звали?

– Так же, как и меня. Алексей Стародубцев.

Глава 4

Песок был рыхлый после вчерашнего дождя. Тёмный. Комканный. Местами он окаймлял широкий Дон. Два мокрых пляжа располагались друг напротив друга. Чуть поодаль, над рекой стоял железнодорожный мост. Стук рельс приветствовал одинокое утро.

В воздухе стоял запах воды. Ветерок шершавил змеиную реку. Вокруг неё шелестели леса. Изгибались деревья. Изворачивались ветви и листья. Рано утром на пляже Оксана Стародубцева гуляла со своей собакой.

Это был выходной день в посёлке Каменка. Митя и Алексей Стародубцевы вернулись домой под утро. Они были в Ростове. Митя подавал документы в институты на зачисление. Ему хотелось поступить на архитектора в тот же вуз, который закончил старший брат – Алексей.

Когда они приехали домой, все ещё спали. Они жили с бабушкой и Оксаной Стародубцевой, которая была мамой для Алексея и тетей для Мити.

У них была двухкомнатная квартира. В ней две спальни и гостиная, смежная с кухней. Братья спали на диванах друг напротив друга. Между ними стоял журнальный столик, за которым ела вся семья.

Алексей поспал совсем немного времени. Встал и ушёл из дома. Митя спал, ворочаясь на диване, слыша все передвижения по квартире. Он закрыл свою голову подушкой, так как лучи солнца уже проникали через тонкие занавески.

Братья всю свою жизнь были очень дружны. У них разница в четыре года. Родители Мити погибли в автокатастрофе, когда он был ещё маленьким. Опеку за ним взяла его родная тетя Оксана. Дом, в котором они жили, принадлежал бабушке. Семью в основном обеспечивал отец Алексея – Николай. Мальчики с раннего возраста работали на него. Николаю и его друзьям принадлежали крупные объекты в Ростовской области. Из всех членов семьи именно Оксана и Алексей заменили для Мити его родную семью.

Когда Митя был подростком, он во всем подрожал брату. Алексей же, в свою очередь, подавал ему не самый лучший пример. Будучи юношей, у него день проходил зря, если он что-нибудь не выпьет или с кем-нибудь не переспит. Алексей спешил жить, а Митя по своему характеру очень застенчив, скромен и во всем очень медлителен. Алексей же был весельчаком. В доме он всегда воспроизводил много шума и всех старался смешить.

Пришло время, и Алексей стал брать Митю с собой на свои гулянки с друзьями. Он каждый раз пытался найти ему девочку для секса. И каждый раз находил. Но Митя всегда отыскивал повод слинять. Он был парнем очень тонкой натуры. Весь вечер он обнимал этих девушек и целовал. Первый раз видел их в своей жизни, а относился настолько нежно, будто знал их всю жизнь. Способность брата переспать с любой его восхищала, но сам, когда время уже подходило к постели, он тайком убегал.

Однажды они в очередной раз сидели в «Цезаре» – в отеле, который принадлежал Николаю. На первом этаже был ресторан в стиле античного Рима, а наверху гостиница. В тот вечер Мите первый раз в жизни налили коньяк. Он попробовал его. Организм сразу тяжело воспринял. Заболела голова. После немного закружилась. Во рту стоял какой-то странный привкус, будто рот помыли мылом. И очень быстро на парня напал сушняк. Он уже не смог слинять и с какой-то девкой поднялся в свой номер. Она не приставала к нему и лежала на его плече, но посреди ночи всё же залезла на него. Он раскрыл глаза и увидел всю красоту женского тела.

Именно та ночь снилась Мите. Но сладкий сон прервал Гектор, который пронёсся по всей комнате после прогулки. Это был взрослый стаффордширский терьер темно-бежевого оттенка с белой грудью. Когда Оксана возвращалась с Гектором, она заходила в гостиную и видела спящих братьев, разбросанные карандаши и листки на столе, а на стене новый рисунок. Как-то раз она проснулась и увидела, что на обоях чёрным углём нарисован город с небоскрёбами.

В последняя время братьев будто поменяли местами: теперь Алексей был тихим и спокойным, а Митя – шебутным, не знающим покоя. Алексей всю свою жизнь любил рисовать. Он был очень сильным художником, но быт начинал губить в нем его юность. Когда парень закончил институт, ему пришлось вернуться в родной посёлок. Была жуткая безработица. Дома он застал своих родителей на грани развода. У Николая создавалась семья на стороне, но он всё ещё был женат на Оксане и содержал её.

Алексей работал на отца из чувства долга и получал за это копейки. Николай очень много забирал у сына денег, ссылаясь на то, что он их обеспечивает. А не так давно его отец поставил понтонный мост между посёлком и станицей за сумасшедшую сумму и теперь заставлял работать сына ещё больше и без выходных, чтобы откупить его. С тех пор юноша оказался в плену у отца и уже не грезил о живописи, а мечтал стать независимым мужчиной. Его не так сильно волновали гулянки и девочки на одну ночь. Он больше зарывался в себе. Прошло время, и казалось, что стоимость давно отбита, но отец свесил ноги ему на шею, а уйти из-под его власти он уже не мог. Это означало оставить семью и младшего брата наедине с тираном.

Митя уже давно не спал. Бабушка проснулась и громыхала посудой на кухне. Оксана вернулась с Гектором с прогулки. Митя слышал, как она затаскивает его в ванну, а потом об дно ударилась струя воды. Собака вбежала в комнату. Растормашилась. Скинула с себя капли. А потом упала на свой коврик и стала вытираться об него, катаясь на спине по всей гостиной.

Бабушка приготовила завтрак. Тетя села на диван, где спал Митя, подвинув его ноги. Она его тормошила, но племянник отнекивался от неё, делая вид, что хочет спать. Но он тем временем всё слышал. Бабушка опять начала разговор, который очень стеснял его. Мите было неловко это слушать. Бабашку в последнее время беспокоил вопрос наследства. По закону вступала Оксана, как её дочь, и Митя, за своего отца. Бабушка понимала, что её долг позаботиться в первую очередь о своём младшем внуке. Она считала справедливым всё отдать мальчику, но прекрасно знала о шатком положении своей дочери.

Мите это очень не нравилось. Он любил Оксану. Она заменила для него мать. Иногда у Мити было желание убежать от этой ситуации и оставить им всё. Его преследовало непонятное для него чувство стыда.

Когда они позавтракали, Оксане всё же удалось поднять своего племянника с постели. Они оба собрали сумки и пошли на пляж к речке.

Солнце уже согрело песок, сделало его снова мягким. Пляж накрыт полотенцами, словно цветными гобеленами. Было много народу. Детки резвились в чёрном Доне, не заплывая далеко. Поезда периодически проезжали мимо своими разноцветными составами.

Оксана сняла с себя одежду, оставшись в купальнике. Она была очень худая, но подтянутая, с черным каре. Лёша скинул футболку. Они постелили полотенце на песок и улеглись. Митя закрыл глаза. Солнце слепило в закрытые веки. И негде было найти сна.

Он продолжал лежать с закрытыми глазами, пока его не толкнула ногой тетя.

Митя вопросительно посмотрел на неё.

– Что?

Оксана кивнула вперёд.

– Смотри, кто пришёл.

– Кто? – щурился от солнца Митя.

И тут он увидел её. Митя не знал имя девушки, но наизусть помнил все её черты. Это была немного пухленькая девчонка. У неё большие карие глаза. Толстые щёки, губы. Маленький аккуратный нос, покрытый частыми веснушками. Каштановые волнистые волосы. На нижнем веке родинка, которая очень нравилась Мите. Она всегда смотрела вопросительно, а потом смущенно улыбалась. Она пришла в бордовых шортах и блузке с маленькими ромбиками. У неё были собраны волосы, а на ушах свисали большие кольца.

Она стала раздеваться и сразу посмотрела на Митю, будто знала, что он следит за ней в этот момент. Они поглядывали друг на друга каждый раз, когда приходили на пляж.

– Что ж ты всё время смотришь на неё? Нравится?

– Просто красивая.

– Не знала, что тебе нравятся пухленькие.

– Да она не пухленькая, просто не тощая, как все сейчас.

Оксана внимательно посмотрела на него.

– Хочешь сказать, что я тощая?

– Я этого не говорил, но можно немного и поправиться.

– Ты не понимаешь, в моем возрасте лучше так. Надо держать себя в форме. Это ей идёт полнота, хоть и небольшая. В молодости всё красиво. Но молодость быстро проходит. – она укоризненно посмотрела на племянника. – Особенно, если её зря растрачиваешь.

– Что? – закатил глаза Митя.

– Как погуляли?

– Хорошо.

– Что делали?

– Да так.

– Опять резвились со своими малолетками?

– Они не малолетки. – цыкнул Митя.

– Это для тебя, а для Леши они малолетки.

– Лёша не спал с её подругой. Он вызвал ей такси, а я остался с другой в номере.

– Зачем тебе это? Гулял бы с нормальной девочкой. Вот хоть с ней. – показала она глазами на пухленькую девочку. – Что не подойдёшь? Почему не познакомишься?

– У меня уже и так много девчонок.

Оксана фыркнула.

– И что ты мне это с такой гордостью говоришь? Я тебе говорю про девушку, с которой у тебя будут здоровые отношения, а не все эти малолетние шлюшки. Их добиться легко, а её нет.

– С чего ты это взяла?

– Я же вижу, как ты на неё смотришь. Так смотрят на женщину, которую нужно завоёвывать. Она захочет с тобой общаться ради взаимных отношений, а не потому, что вы с братом весело можете гулять по ночам. Может, она и не сможет с тобой гулять. Может, родители не разрешат. Лёша для тебя плохой пример показал, но он уже вырос, и я надеюсь, он покажет тебе другой пример.

Они оба замолчали. Митя не захотел соглашаться с её словами, хотя понимал, что был бы рад лежать сейчас с ней.

– Что вы там опять этот разговор начали?

– Какой разговор?

– Про наследство.

– Я не понимаю, то ты спишь и ничего не слышишь, а тут, значит, подслушивал.

– Такое сложно не слышать. – с упреком. – Я словно какая-то кость в горле.

– Что? – приподнялась на локтях Оксана. – Что ещё за кость в горле?

– Такое ощущение, что я преграда для твоей семьи.

– Ты с ума сошёл? Что за глупости ты произносишь? Я что, давала тебе повод когда-нибудь так думать? Ты и есть моя семья.

– Но я тебе не сын…

– Ты… – она пыталась найти нужные слова. – Ты мне как сын. Ты всё, что у меня осталось от брата. Мы с ним были так же близки, как ты с Лешей, если не больше. Не дай бог, если бы с одним из вас… ладно.

– И всё же меня это раздражает. Если это мое, то мое, а если нет, то нет. Почему этот разговор всё время возникает. Я не собираюсь выяснять, чья она. Моя или твоя. Я лучше уйду.

– Вот потому ты ещё мал и глуп. Не надо стесняться того, что принадлежит тебе по праву. У Леши есть отец, он позаботится о сыне. А у тебя никого нет. Я забочусь о тебе. Ты вступаешь в это наследство только со мной. Я её дочь, а ты вместо своего отца. И квартиру получишь ты, потому что это правильно.

– Зачем тогда об этом каждый раз говорить?

– Ей так спокойнее.

– Понятно.

– Что у тебя с поступлением? – для Мити это прозвучало неожиданно, он не был готов к этому вопросу.

– Прошёл.

– Прошёл…

– Но не на бюджет. – Оксана долго молчала. – Ладно, я поговорю с Николаем. Ничего, не волнуйся. Значит, будешь учиться и работать, а с деньгами, конечно, поможем. Придётся тебе немного поработать на него.

– Как Лёша?

– Да, как Лёша.

– Хорошо. – согласился Митя.

– Пошли? – кивнула она в сторону речки.

– Иди, я догоню.

Опять проезжал поезд. Митя и девчонка посмотрели друг на друга. И снова отвернули взгляд. На мгновение быстро забилось сердце и так же резко успокоилось.

***

Всю ночь жужжала муха в сенях. Не давала жителям дома спать. Она оказалась запертой между закрытой дверью на улицу и ажурной сеткой на кухню, которая закрывала весь дверной проем от всякой мошкары. Она кружила над белой лайкой. Коврик для собаки расположили прямо у шкафа с пыльными банками. Она спала на спине, свесив смешно лапы перед собой.

Муха всё же просочилась через сетку и села на подоконник у белой занавески. Это было свежее, прохладное утро. Лучи солнца ещё не заглянули в окно, но стоило им появиться, как день накалялся. Вплотную к окну стоял квадратный стол. Он занимал много место в узкой кухне. За ним сидел хозяин дома со своим другом собутыльником. Они уже отчекрыжили новую бутылку.

Через кухню можно было попасть в две комнаты. В одной жили родители, а в другой их дочки. Старшую звали Алена. Она, уже надев серую юбку и белую сорочку, носилась вокруг стола. Её отец неразборчиво орал на неё. То хлеба подай, то стаканы дай поприличнее, то яичницу сваргань. Алена выполняла все его указы. Иначе себя повести она не могла: отец, пристрастившись к водке, ввёл себя крайне агрессивно. Не просыхал он уже который год, и в последнее время он начал распускать руки. Сначала стала получать мать, а не так давно и Алена. Синяк ещё еле заметен на её скуле. Не попадало только самой младшей в семье – Настене. Настена копошилась в их с сестрой комнате, одевалась в школьную форму. Алена бегала по кухне туда-сюда, заглядывая и подгоняя сестру. Она должна отвезти её в школу, а сама потом побежать на работу. В тот день эта задача лежала на ней, так как её мама сутки работала в больнице.

Алена ставила на стол закуски. Наконец она не выдержала, вошла в комнату, взяла её портфель и схватила за руку. Они обе перешагнули через спящую собаку в сенях. Та, будто всё это время притворявшись спящей, вскочила на ноги и выбежала из дома к девочкам. Выйдя наружу, они почувствовали нежную прохладу, которая обхватывала всё тело, а солнечные лучи слегка согревали. Дома стояли на холмистой местности. Земля бугорками спускалась к речке. К ветхим разбитым помостам из загнившего дерева. На этих буграх пробивался вереск.

Сёстры шли по проторенной дорожке мимо заборов разных цветов. За ними лаяли собаки, учуяв Ласку. Выйдя из станицы, они пошли по просеке, которая пронизывала перелески у реки. В одном из них они остановились, чтобы Алена получше заправила Настену и доделала ей прическу.

– Ты учебники все собрала?

– Да, все.

– Смотри, а то на каникулы не отпустят. Он у тебя такой тяжёлый. Ты в четвертом классе, а рюкзак поднять невозможно.

– Не придумывай, всё меня отпустят.

– Они тебя будут доставать, если все учебники в библиотеку не сдашь.

– Я всё взяла.

– Черт! – вдруг воскликнула Алена, посмотрев на верхушки деревьев.

– Что?

– Я свою тетрадь дома забыла.

– А ещё что-то мне говоришь. – довольно сказала Настена, высвободилась из рук сестры, подняла свой рюкзак и вытащила тетрадь. – Я всё взяла.

– О, спасибо! Я бы уже не стала возвращаться из-за неё.

Это была тетрадка, в которую Алена записывала свои стихи. Они пошли дальше вдоль берега. Корни деревьев вылезали из займища и тянулись к воде. Косы берёз еле колыхались на ветру, касаясь реки.

– Ты всё лето будешь работать в магазине?

– Что там лето. Быть может, не одно лето.

– Везёт тебе. – Алена посмотрела на неё. Настёна шла с опущенной головой.

– Что это я слышу? Школьница не рада летним каникулам. Для меня была трагедия, когда они заканчивались.

– Я не хочу быть дома. Мне плохо дома. – в её голосе Алена слышала просьбу о помощи. Сестра её этим самым что-то упрашивала.

– Я понимаю, – тяжело вздохнула Алёна, – но ничего не поделаешь. – Алена не знала, что ей на это сказать, так как мать запретила ей разговаривать с сестрой о домашних проблемах.

– Я ненавижу этот дом! – воскликнула сестра, дёрнув её руку. – Всё ненавижу!

– Ну не говори так.

– Это правда. Я ненавижу отца.

– Эй! – крикнула Алена. Она не боялась того, что Настя так думает, она опасалась, что сестра станет это отношение выпячивать наружу. – Нельзя так говорить про отца! Ты что?

– Но он ударил тебя! – протестовала мелкая, сгибая слегка коленки и подпрыгивая. – И маму он тоже бил.

– Знаю, но мы с тобой не можем лезть в их отношения. Родители есть родители. Я получила, потому что встала между ними. Так что будь умнее.

– Зачем он живет тогда с нами? Зачем приходит? Он же где-то остаётся?

– Ну а где ему жить? Это его дом.

– Он же где-то иногда остаётся? У своей женщины. – у Алёны вытаращились глаза, и она снова впала в ступор.

– А это ты откуда знаешь?

– Я случайно подслушала твой разговор с мамой. – виновато сказала Настёна.

– Обалдеть! Ну ты даёшь. Не говори ей об этом, пожалуйста. Поняла? – Настена в ответ угукнула.

Из перелесков они вышли на песчаную местность и уже приближались к станичному пляжу. Вдалеке была видна белокаменная набережная посёлка с её бесконечными балюстрадами. На реке стоял понтонный мост Николая. Машины опускались на него с грохотом. В небе парил сокол. Дрейфовал в пространстве, отбрасывая тень и выглядывая рыбу.

– Смотри, – тыча пальцем в небо, – снова он.

– Думаешь, это один и тот же? – спросила Алена.

– Конечно, это его место охоты.

– Тебе просто хочется в это верить.

– Да говорю тебе, это всё один и тот же. А прикинь, если бы он и рыбаков отпугивал.

– Так рыбаки здесь и не ловят рыбу. Они у железнодорожного моста сетку кидают.

– Да, а когда они будут её поднимать, он как накинется на неё! – засмеялась Настена.

– Господи, о чем ты только думаешь.

– Как думаешь, мы увидим, как он схватит рыбу?

– Может быть. Идти ним ещё долго. Ты бы лучше повторяла всё к контрольной.

– Зачем? – накуксилась она.

– Как это? Последний день.

– Вот именно, последний день.

– Насть, ты же обещала, что постараешься.

– Я и постараюсь.

– Как у тебя с оценками?

– По русскому и литературе будет всё нормально.

– А математика?

– Не знаю…

Сёстры уже шли по краю моста Николая, держась за парапет. Когда на него заезжала машина, он начинал елозить по воде, и приходилось останавливаться, чтобы поймать равновесие. Впереди белокаменная набережная. На её перилах свисало множество замков молодожён. Рядом, на шершавом Доне, покачивался пришвартованный катер братьев Стародубцевых. Довольно известное место во всем посёлке и станице. Город полнился слухами о том, что происходило на нём. Уже не первый раз Алена встречала приветственный и любопытный взгляд обоих братьев, когда она проходила мимо.

– Он ведь меня не тронет, если все-таки будет немного плохих оценок? – вдруг ни с того ни с сего спросила Настена.

Алена увидела, что сестренка долго вынашивала этот вопрос и боялась задать его. Алене по-настоящему захотелось взвыть.

– Господи, Настен. Конечно, нет. Ни я, ни мама ему этого не дадим сделать. Уж кого угодно, но только не тебя, – она тяжело вздохнула, – как же я виновата.

– Почему?

– Потому что ты меня спрашиваешь о таком. Понимаешь, я и мама думали, что тебя это касаться не должно.

– А тебя?

– Я уже взрослая. – сухо процедила Алена.

Алена привела Настю к школе. У ворот стояли ее одноклассницы. Настена помахала им рукой, и они остановились. Алена передала тяжёлый рюкзак сестры и обняла.

– Удачи тебе. И не волнуйся ты по поводу этих оценок. Хорошо?

– Хорошо. – улыбнулась сестрёнка.

Настя побежала к подругам, а Алена вернулась на набережную. Ей захотелось прогуляться перед тем, как пойти на работу. Время восемь часов, а магазин открывался только в десять. На улице было прохладно и не так много людей. И вдруг прозвучал выстрел. Все вокруг дернулись от резкого звука. Он эхом стал заполнять всё пространство. Гуляющие сначала оцепенели, а потом рванули к перилам. Кто-то внизу вопил от боли. Когда они подбежали, то увидели старшего Стародубцева с пистолетом в руке. А у его ног орал юноша.

Алена с опаской стала подходить. От балюстрады отошёл один парень и пошёл ей навстречу. Когда он увидел вопросительный взгляд Алёны, то просто произнёс:

– Опять Стародубцевы.