Текст книги "Академия Ранмарн"

Люблю я Рана, он всех может успокоить, но на Олини действует просто волшебно. И вдруг сестра побледнела, еще раз взглянула на меня и, указав кивком на гостиную, прошептала:

– Иди, тебя уже ждут!

– Меня? – Я растерянно посмотрела на нее и на Рана, поняла, что никого приятного не встречу, но идти пришлось.

Наша гостевая была украшена цветами и светящимися фонариками – умела мама создавать волшебную атмосферу. Ближе к входу устроились родители Рана – инор Ашедо и маноре Ашедо, радостно улыбнулась им, поднесла руку ко лбу и к сердцу и чуть поклонилась в знак уважения, повернулась и замерла: на большом диване сидел высокий, мощный темноволосый мужчина с тяжелым, проницательным взглядом, который мог принадлежать лишь ведущему. И смотрел он исключительно на меня. Рядом с ним устроился отец, чувствующий себя явно не слишком уверенно. А по правую руку от мамы виднелась худощавая темноволосая женщина с чуть раскосыми глазами, ярко накрашенными губами, и губы она несколько презрительно поджимала.

– Это и есть Лирель Манире? – Голос у мужчины оказался под стать его размерам, грубоватым и властным. И напоминал он мне кого-то. – Нас устраивает! – неожиданно вынес вердикт этот странный человек. – Лирель, ознакомьтесь с контрактом, условия которого вы обязаны соблюдать!

И тут я поняла, что передо мной знаменитый на всю Талару командующий Отнар Шао! Отнар Шао в нашем кимарти! Отнар Шао, человек, чьи подвиги я изучала… говорит о контракте… Каком контракте?!

– Эля, – мама поднялась, подошла ко мне, обняла за плечи, – это инор Шао и маноре Шао. Отец сегодня… подписал… традиционное супружеское соглашение…

Этого не может быть! Этого просто не может быть! Я думала, что у меня не менее трех лет! Мы с Киеном Шао не прошли исследование на традиционный союз, а без разрешения связующих ни о каком контракте и речи быть не может! Я… я задала самый глупый вопрос, который только могла задать:

– А Шен?

В гостевой воцарилось молчание. Кто такой Шен, родители Рана знали очень хорошо, мы даже вместе к ним в гости ездили. В итоге папа с намеком произнес:

– Под моей подписью расписались два свидетеля: инор Ладоре, – он был папиным начальником, – и инор Кисана.

Значит, расписался и отец Шена, и тот уже все знает. Я стояла, безвольно опустив руки, и не понимала, что сказать. Мне было плохо, просто очень плохо… Все растворилось и исчезло – мое будущее, мои надежды, моя мечта… И только одна мысль не давала покоя – почему так быстро? На получение разрешения для традиционного соглашения уходят годы… Почему?!

– Лирель, – командующий Шао поднялся, – я настаиваю на вашем ознакомлении с пунктами соглашения.

Настаиваю… да, столь знаменитый талариец, как Отнар Шао, может и настаивать…

Кивнув, подошла к столику, села, взяла дрожащими руками тонкий пластиковый разовый сеор, попыталась вчитаться, но не получалось. Слезы замерли в глазах, готовясь сорваться, а все смотрели на меня… Абсолютно все смотрели на меня… Кто-то подошел сзади, положил руку мне на плечо, выражая поддержку, ласково заговорил:

– Здесь указаны условия до подписания соглашения Киеном. Ты должна уделять ему не менее двух акан ежедневно, он будет привозить тебя в Академию Ранмарн, домой ты тоже должна летать только с ним. Миган слишком ненадежен, а мы не хотим тебя потерять. – Маноре Шао нежно погладила меня по волосам. – Также Киен оставляет за собой право контролировать твой круг общения. Сейчас тебе нужно просто это подписать, давай, девочка. Ты поставишь подпись, и все закончится. Только подпись. И все закончится… все будет как прежде… Подпись…

Она уговаривала меня как маленького ребенка, поместила мою руку на сеор, и я, поймав курсор, расписалась полным именем с указанием статуса и места работы. И только тогда поняла суть – мать Киена Шао была не из познающих искусство, в ней ощущалась читающая души, и она нашла те единственные слова, которые могли заставить меня расписаться, – «Ты поставишь подпись, и все закончится». Мною только что очень искусно манипулировали, причем используя запрещенные техники, а я, подавленная крушением всех надежд на будущее, даже не поняла очевидного!

– Вот и все, вот хорошая девочка. – Она отобрала сеор, хотя я неосознанно вцепилась в него пальцами, словно не знала, что моя подпись уже находится в базе, и то, что я выкину сеор в окно, уже не имеет никакого значения… – Тебе нужно отдохнуть. – Маноре Шао продолжала управлять мной, потому что ощущала нарастающий протест. Она не могла не ощутить. – Маноре Манире, покажите, где комната Лирель, она устала после работы, ей нужно отдохнуть.

Меня, в ужасе взирающую на эту женщину, отвели в мою комнату, уложили на кровать, укрыли и дали странное успокоительное. А я хотела кричать, бежать, сказать всем, что не желала подписывать, что все это неправильно, что… Но мама Киена была рядом, пока я не уснула, и только слезы выражали мое отношение ко всему происшедшему… Уже засыпая, вспомнила слова: «Я заболел вами… Лирель…»

* * *

– Эль, Эля! – На краю моей кровати сидела Олини уже в простом домашнем платье, сняв праздничное алое. – Элька, ты нас так напугала!

– Да уж, неприятная ситуация. – Ран устроился в кресле у стола и смотрел на меня с жалостью.

– Они уже ушли. – Олини гладила меня по руке. – Жаль Шена.

Я горько усмехнулась:

– А меня?

То, как переглянулись Ран и Оли, мне не понравилось, но сестричка тут же начала утешать:

– Эль, все же выйти за ведущего – лучше вариантов просто нет. Тем более что его семья тебя одобрила, а это в их кругах очень много значит. Да и заботиться о тебе будут, станешь женой знаменитого командующего. Инор Шао нам почти акан о достижениях сына рассказывал, какой тот замечательный командир, и что у него в подчинении уже десять тысяч, и он не исполняющий обязанности, а именно…

– Оли, – с тоской прервала я ее, – Олини… Это же традиционное соглашение! Это навсегда, понимаешь?! Это запрет на трудовую деятельность! Это…

Ран поднялся и, взяв Оли за руку, вывел ее из моей комнаты – он всегда меня понимал, впрочем, и неудивительно, ведь Ранандан Ашедо был военным законником и читающим души – высшее достижение для читающих. Они с Оли имели отношения уже много лет, и Ран уважал ее желание завершить академию, поэтому подписали соглашение только сейчас, за два с половиной дегона до окончания образования. Почему так поспешно? Олини ждала ребенка. На малышей я и намекнула, так смутив ее. Не стоило, наверное… До окончания академии Оли и Ран решили жить у нас, потом он увезет ее к себе… Вот там состоится праздник, на который соберутся родственники, друзья, коллеги…

…А я? Теперь мое имя Лирель Манире Шао… это до того момента, как Киен Шао закончит академию, а после я стану только Лирель Шао. У нас мужчины имеют право подписывать соглашение лишь по завершении образования. Обычно все заканчивают обучение в двадцать пять лет, и только обучающиеся в Академии Ранмарн военные из-за строгого отбора часто перебрасываются из групп и делятся не по возрасту, поэтому кончают учиться в период от двадцати восьми и до тридцати пяти лет. Да и обучение в Академии Ранмарн длится на десять лет дольше, чем в остальных учебных заведениях. Сколько лет Киену Шао, я не знала…

Но традиционное соглашение… В нашем государстве существовало три вида браков – стандартный, традиционный и государственный.

Государственный брак заключался на определенный период, после его расторжения детей, если таковые рождались, помещали в Академии по специальностям, и родителей они больше не видели. Такой вид союза поощрялся правительством, за него выплачивалась премия.

Стандартный мог быть расторгнут в том случае, если не имелось детей. В него вступали все, кто хотел, и никаких исследований не требовалось. Стандартный брак расторгался указом правительства при объявлении военного положения, а также в том случае, если один из супругов требовался государству.

Традиционный брак государство не одобряло, более того, за его заключение приходилось платить весьма солидный штраф, на который далеко не у всех были асене – трудовые часы. Заплатить можно было и деньгами, но они имелись лишь у военных. При традиционном супружеском соглашении оба вступающих в брак проверялись комиссиями лечащих и исследующих на совместимость, ведь государство оставляло за собой право расторгнуть такой союз, если в семье имелось менее трех детей… это правило не касалось только ведущих. Но хуже всего, что и я и Киен Шао проходили подобные комиссии, и, видимо, влияния его отца хватило, чтобы достать результаты, проверить и предоставить для ознакомления связующим. И наверное, Отнару Шао не посмели отказать, в итоге то, на что у моего отца со всеми связями и друзьями ушло пять лет, он проделал за сутки! А я надеялась, что у меня есть время… Мы с Шеном прошли комиссию, потому что отец настаивал на том, чтобы наш союз был именно традиционным – в этом случае женщина имела право не работать, если есть дети, а в случае военного положения супруга не призывали в воинские подразделения. Наши родители хотели нас защитить, я была не против, хоть и предпочитала стандартный союз, при котором за Шеном оставалось право его расторгнуть. С усмешкой вспомнила, что мы ждали результатов проверки на совместимость больше трех лет… Интересно, как Отнар Шао добился выдачи конфиденциальных данных?

Единственное, чего я не могла понять, так это зачем все это понадобилось Киену Шао? Зачем? За ведущими бегают толпы девушек, стать женой ведущего мечтают практически все! Почему же не повезло только мне? Вспомнились фиолетовые глубоко посаженные чуть раскосые глаза и тихое: «Я заболел вами… Лирель…»

– Лирель, – вошел отец, – идем, поешь. Впереди два выходных дня, успеешь успокоиться.

Скорее, смириться… Папа, конечно, прав… по-своему. С другой стороны… что мне еще остается, кроме как примириться со случившимся? Отнар Шао вполне способен из мести навредить Сану… и все в моей семье это понимают.

Переоделась в короткое домашнее платье, его полагается носить с облегающими штанишками, но я же дома… Когда пришла в комнату для еды, мама уже заваривала мне успокоительный чай, отец переговаривался с кем-то по работе. Увидев меня, отключился, сел рядом и стал терпеливо ждать, пока поем. Только есть не было никакого желания.

– Говори уже. – Я отодвинула тарелку, взяла обеими руками чашку с отваром.

Отец вздохнул и задал вопрос:

– Как получилось, что ты привлекла внимание Киена Шао?

– Это Санька. – Сделала глоток чая и продолжила: – Он вчера притащил Шао и других ведущих к озеру.

Родители переглянулись.

– Эль, у озера много красивых девушек собирается… – Мама с тревогой посмотрела на меня.

– Знаю, мам, знаю. Мы даже не говорили ни разу, я и сама ничего понять не могу.

И снова они переглянулись, как всегда с таким видом, словно я маленькая и наивная Эль.

– Лирель, – мама вдруг словно немного смутилась, – а тот молодой человек из «Атакующих»… кажется, Агейра…

Чашка выпала у меня из рук и разлетелась с громким звоном… И мама все поняла! Это отец бегал по комнате, собирал осколки, положил на мою облитую горячим отваром ногу мокрое полотенце, а мама взглянула на меня глазами, полными слез, и только простонала:

– Эля…

Я встала, начала помогать папе, и вскоре от маленького бедлама не осталось и следа. Отец сделал мне другую чашку чая, и я снова села за стол, боясь даже взглянуть на маму – теперь она еще и за меня переживать будет, мало ей Сана!

Тихо заверещал переговорник, нарушая наше тягостное молчание, папа встал и ответил:

– Да, удачного вечера. Да, конечно.

Отец отключил связь и повернулся ко мне:

– Эля, к тебе пришли…

– Шен? – Я радостно подскочила и, не дожидаясь ответа, побежала в прихожую, потому что уже слышала шорох открывающейся двери, но, едва увидев вошедшего, замерла.

– Контракт вступает в силу с сегодняшнего дня, – низкий, сильный голос Киена Шао наполнил, казалось, все наше кимарти. – Одевайся, мы идем гулять.

Застыла, не в силах пошевелиться. Что-то внутри кричало и протестовало, но другая часть души понимала, что подчиниться придется.

– Доброго вечера, Киен, она сейчас будет готова. – Мама обняла меня и увела.

Одежду для меня выбрала тоже мама, позаимствовала часть у Олини, украшения тоже моей старшенькой. Подкрасила и причесала меня, сама я была не в силах, потом нежно обняла:

– Эля, из ведущих получаются хорошие мужья. Лучшие! Хотя, конечно, нам очень нравился Шен, он такой, как мы, и вам было бы проще привыкать к совместной жизни, но случилось иначе. Так случилось, Эль, и с этим нужно жить. Посмотри на меня! – Я подняла глаза на такое родное лицо. – Эль, когда забрали Сана, мне было очень тяжело, мне жить не хотелось, но я держалась… ради вас всех. Я вставала утром и, улыбаясь, готовила завтрак, я старалась научиться жить дальше и не думать, что каждую секунду моего сына могут убить. Эля, ты полюбишь его, по крайней мере, будешь уважать, а этого уже немало для счастливого брака. – Я невольно всхлипнула. – Знаю, знаю, что не такую жизнь ты планировала, но так случилось, Лирель, так случилось, мой цветочек… Ты у меня очень сильная, Эль, а Киен, он совсем не плохой, он даже очень хороший, не нужно думать, что на этом жизнь закончилась. Для тебя все только начинается, Эль… Где же моя маленькая и благоразумная девочка, которая так хотела, чтобы ее все слушали?

– Все будет хорошо… – Это мой голос такой безжизненный?

– Мы ждем тебя. – Мама поцеловала меня и вышла.

А я смотрела ей вслед и пыталась успокоиться. Просто успокоиться и перестать думать. Через несколько кан вышла к ним. Инор Шао и папа увлеченно обсуждали что-то из последних военных законов. Отец заметил меня и незаметно для Шао показал знак – великолепно. Мама тоже смотрела на ведущего с искренним расположением. Родители от него были в восторге и даже не скрывали этого. Я не удивилась – он же ведущий, он учился располагать к себе людей, ему достаточно и одного кан. В отличие от мамы и отца, я различала и те улыбки, которые он использовал, и вибрации голоса, и жесты, и слова. Ведущие – хищники, но не те, которые охотятся и настигают жертву, а те, которые привлекают жертв, завораживают и бросают в жерло войны. Инор Шао поймал мой взгляд и поднялся:

– Нам пора. Инор Манире, было очень приятно и познавательно. Маноре Манире, благодарю за угощение, ваши руки творят чудеса, еще ни разу мне не доводилось посещать кимарти, в котором столь виртуозно сочетаются атмосфера уюта и ощущение свободного пространства.

Мама обставляла кимарти сама, и действительно, пыталась совместить это на первый взгляд несовместимое. Ведущий нашел то единственное, чем она втайне очень гордилась, и счастливая улыбка мамы стала окончательной победой инора Шао.

Пожелав родителям удачного вечера и получив в ответ аналогичное пожелание, ведущий практически потащил меня за собой.

Едва за нами с тихим шипением закрылась дверь, Шао обнял меня, прижал к себе и замер, словно пытаясь запомнить этот миг.

– Цветы на окнах, – прошептал ведущий, – это же лирели, так?

– Да, инор Шао, – не могла обращаться к нему иначе, – меня назвали в их честь.

Чуть отодвинувшись, он приподнял мое лицо и совершенно иным голосом, лишенным каких либо специальных ноток, холодно произнес:

– А теперь скажи: «Ки-и-иен!» Живо!

Он не должен мне приказывать! Не должен. Он обучающийся, а я знающая. Это все неправильно, так не должно быть! Но так случилось… Послушно повторила:

– Ки-и-иен!

– Хорошая девочка, – ведущий наклонился ближе, – сладкий цветочек, сладкая Эль…

Это не было похоже на робкие и нежные прикосновения Шена. Киен Шао не целовал, он подчинял властно и безжалостно, он завоевывал новую территорию и уверенно обосновывался на ней. И у него не дрожали руки, как у Шена, руки Шао исследовали все мое тело решительно и умело. Очень жаль, что накрасила меня мама косметикой Олини, если бы моей, он хотя бы был сейчас весь измазан алой шессе.

– Лирель, – ведущий оторвался от меня, – …идем, не будем терять время.

Словно это я его тут задержала! От обиды слезы снова застилали обзор, и несколько раз я едва не споткнулась. Придержал… он же ведущий. Мы спускались на лифте, когда вспомнила, что Киен не сказал моим родителям, во сколько вернет меня домой. Едва сели в его роскошный кийт, решилась задать этот вопрос. Киен взлетел, поднявшись значительно выше разрешенной отметки, и спокойно спросил:

– Ты контракт читала?

Пришлось признать, что все же нет, но вслух ответила:

– Там три пункта, и…

Его громкий смех оборвал мои слова:

– Их тридцать девять, Эля. Кто тебе сказал, что всего три?

Понимание накрыло волной! Страшное осознание неотвратимой катастрофы, которая безжалостно рвала на части мой мир. И я едва слышно ответила:

– Твоя мать!

– А, – Шао усмехнулся, – она может. Пункт двадцать семь: «До заключения супружеского союза Киен Шао оставляет за собой право распоряжаться личным временем Лирель Манире Шао».

Я лишь закрыла глаза и постаралась сдержаться. Единственное, что я могла, – это решать, какими будут наши отношения до заключения союза… у меня отобрали и это. Кийт завис, остановившись, а мое кресло мягко отъехало назад, раскладываясь.

– Киен!.. – Я открыла глаза, и крик оборвался, потому что он смотрел на меня очень странно.

– Пункт пятый, – прошептал ведущий, – «Киен Шао имеет право настоять на добрачных супружеских отношениях!»

Как завороженная, следила за снимающим мундир ведущим, за тем, как он через голову стянул облегающую инше и остался лишь в брюках. Его кийт был улучшенной комплектации, поэтому я даже не удивилась, когда поняла, что оба кресла разложились в одно ложе. Шао протянул руку, и купол закрыл нас от свиста ветра, но не потемнел, оставляя возможность любоваться звездами. Видимо, любоваться предстояло мне… Я и подумать не могла, что все будет настолько… ужастно!

– Киен, прошу тебя. – Что еще можно сказать в такой ситуации? – Я не готова! – Он придвинулся ближе, вынуждая почти инстинктивно отстраниться. – Инор Шао, ну не надо! Не надо…

Ответом мне была безжалостная усмешка, ведущий придвинулся ближе, склонившись надо мной. Я попыталась отодвинуться дальше, понимая всю тщетность этого действия, но Киен мягко толкнул меня и, прижав мои руки к кровати, навис, удерживая свой вес на локтях.

– Не надо… – я отвернулась, спасаясь от его настойчивых губ, – прошу тебя…

Хриплый стон, и Шао завел мои руки за голову, удержал оба запястья, одной своей свободной рукой сильным движением схватил за подбородок, повернул, заставляя смотреть на себя, и его губы накрыли мои, требовательно и настойчиво вторгаясь сквозь стиснутые зубы. Я сопротивлялась отчаянно, забыв про все мамины слова. Хотелось кричать, сказать все, что думаю, но затем… Мне просто придется с этим жить… Я это поняла и отчетливо осознала. А Киен Шао просто имеет право. И вскоре его язык свободно блуждал по завоеванной территории, настигая и касаясь моего. Шен никогда так не целовал, только раз, тогда мы много выпили, а потом меня стошнило, потому что было неприятно. Но то, что делал Киен Шао, несмотря на всю мою ярость, трудно было назвать неприятным…

Я не знаю, сколько прошло времени, в какой-то момент мысли о несправедливости и неправильности создавшегося положения потеряли смысл. А может, я успокоилась, осознав, что Киен только целует, не стремясь взять большее. И его прикосновения, умелые и приятные, стали нравиться.

Внезапно Киен Шао остановился, все так же удерживая вес на локтях, чуть приподнялся, с каким-то восторгом посмотрел на меня и начал говорить:

– Я ощутил сильное желание, когда ты только вошла и быстрой, летящей походкой направилась к доске, но когда ты повернулась и заговорила… – Киен тяжело дышал, а после этих слов на миг задержал дыхание и, глядя мне в глаза, продолжил: – Это было как безумие, как наваждение, как… Я впервые не мог сосредоточиться на уроке… Мне казалось, что я должен слушать твой голос бесконечно… Я сидел и любовался тобой, переводя взгляд с сияющих глаз цвета морской воды на так пленительно очерченные губы… Когда ты говоришь, воодушевленная желанием передать нам знания, ты словно светишься, Лирель… Но когда ты мне улыбнулась, позволив задать вопрос… Ты забрала мое сердце! И то, как ты слушаешь… А потом похвалила, так искренне и с неподдельным восхищением, и улыбнулась снова… Эля, я ведь не помню, что тогда говорил, но очень хотелось, чтобы ты просто посмотрела на меня, задержала на мне взгляд…

Он смотрел на меня так, словно рассказывал о самом сокровенном, а я обнаженной грудью ощущала биение его сердца и не могла понять, в какой момент он успел раздеть меня. И почему-то этот вопрос волновал больше, чем все, сказанное ведущим.

– Когда Санорен Эстарге рассказал, что давно знает тебя и что ты не такая серая в реальной жизни, я не знаю, что на меня нашло. Это было почти болезненное желание увидеть… Увидеть такой, какая ты есть на самом деле… – Киен наклонился и нежно поцеловал, затем лег рядом на бок, все так же возвышаясь надо мной и поглаживая то, что я пыталась прикрыть руками, продолжил: – В тот момент, когда Санорен предлагал свой план спасения тебя, я особо не вслушивался, до слов «супружеское соглашение». Я и представить не мог, что ты еще свободна… И все же в одном Санорен оказался прав – истинную тебя я увидел на озере. Все вокруг отдыхали, а ты сосредоточенно строчила на сеоре… Истинная знающая… только очень красивая…

И тогда я задала свой главный вопрос:

– Киен, почему я? Ты ведущий, у таких, как ты, много женщин… Традиционное соглашение, это ведь навсегда…

В его глазах появилось что-то странное, и снова завладев моими губами, Киен прошептал:

– Ты мое наваждение, Эля… Мой наркотик, мой стимулятор, моя слабость, и в то же время моя сила… Рядом с тобой мне хочется быть собой, таким, какой я есть, потому что только ты видишь меня истинным…

Но почему-то мне вспомнились другие слова: «Я заболел вами… Лирель…» – и другие губы, которые так нежно касались моей руки, словно он целовал мою душу…

* * *

– Мы сейчас еще полетаем. – Киен резко встал, потянулся, начал одеваться. Я смотрела на него и думала о том, что спутницы ведущих редко видят своих мужей… это радовало. Он повернулся, взглянул на меня. – Эля, одевайся, времени мало.

Только сейчас я заметила, что передатчик над панелью управления мигает красным. Быстро привела себя в порядок, Киен трансформировал кровать в два кресла, хрипло приказал пристегнуться и направил кийт резко вверх. Подавив приступ тошноты, я взглянула на того, с кем мне предстояло жить. Сейчас Киен Шао был собранным и сосредоточенным, ничем не выказывал своего напряжения, но я слышала его дыхание и понимала, что он использует методики для обретения спокойствия – значит, нервничает.

– Киен, что…

– Молчи! – резко оборвал меня истинный ведущий, сосредоточившийся на цели.

Мы продолжали взмывать вверх, миновали атмосферу, включились дополнительные двигатели, купол кийта стремительно темнел, значит, мы выходили в космос. Я испуганно вжалась в кресло, мне было плохо и страшно. Еще ни разу я не покидала Талары, как, впрочем, и родного Исикаре. Киен сосредоточенно управлял, как выяснилось, малым эсше, так как кийт не способен летать вне атмосферы, и вскоре я разглядела на поверхности встроенного сеора огромный JE-нкор.

– Это мой, – без тени хвастовства произнес Киен, – а теперь уже и твой.

– Почему и мой? – Я неосознанно вжалась в кресло, глядя, как мы влетаем в открытый шлюз, потому что создавалось впечатление, что огромный крейсер пожирает наш эсше.

Киен посмотрел на меня и улыбнулся, заметив страх:

– Потому что ты будешь жить здесь, со мной!

Мы влетели в кассэ, и купол эсше вновь стал прозрачным, несколько кан двигались над ровными рядами блестящих кораблей: синих истребителей, желтых фланговых… маленьких черных кораблей атакующих… Киен посадил свой эсше на платформу у лифта. Отключил все системы, выпрыгнул и протянул мне руку:

– Живей, Эля!

Я встала, подошла ближе, протянула руку, но Киен, схватив меня за талию, аккуратно вынул из эсше, который теперь трансформировался и был без боковых дверей, и, прежде чем позволить моим ногам ощутить поверхность пола, прижался к губам.

– Командующий Шао, мы за вас рады, конечно, но как бы не время… – Насмешливый голос справа заставил меня вздрогнуть, но Киен невозмутимо продолжал сжимать в стальной хватке. – Арарсар были замечены возле спутника, – спокойно произнес тот же голос, и Киен мгновенно меня отпустил.

– Время?

– Двенадцать кан. – Немолодой мужчина в темно-сером мундире контролирующего пристально меня разглядывал.

– Эль, идем. – Киен схватил за руку, потянул к лифту.

Едва вошли, ведущий стремительно набрал код, и мы понеслись вверх, затем вправо. На космических кораблях такого класса оге двигался и вертикально, и горизонтально, и маневры его были головокружительнее, чем у мигана. Заметив мое состояние, Киен спокойно произнес:

– Привыкнешь. – Привыкать, похоже, придется ко многому. – У меня не будет сейчас времени, Эля, поэтому тебя проведут в мое кимарти, сможешь отдохнуть.

Я кивнула, понимая, что просить о том, чтобы он провел меня сам, или чтобы мне позволили вернуться домой – совершенно бессмысленно. Мы вышли в огромном слабо освещенном тоннеле. Впервые оказавшись на JE-нкоре, я не знала, ни что это, ни для чего столь значительные масштабы, казалось, бесполезного пространства. Мы двигались вперед по мягкому покрытию, и вскоре я поняла, что направляемся в освещенное помещение, где мигали огоньки сотен датчиков, шумели переговорники, царила нервная суета. Невольно взглянула на Шао – на его губах играла довольная усмешка, спина прямая, плечи расправлены, шагал он уверенно. Едва ведущий вошел в коанити, стало тихо, и все повернулись к Шао. Я впервые видела, как это бывает – ведущие в своей естественной среде. Это оказалось завораживающим зрелищем.

Командующий Шао мгновенно начал отдавать приказы, называя десятки имен, давая отрывистые точные распоряжения, и все пришло в движение – логисты проверяли его теорию точки выхода арарсар, чтобы блокировать их отступление, разведывающие стартовали, и сейчас на панель управления скидывались тысячи символов и показателей. Фланговые и центровые в состоянии боевой тревоги расположились вокруг JE-нкора. И теперь страх и ужас сменились расчетом и готовностью дать отпор любому агрессору.

– Логист Гене, какова вероятность того, что арарсар знают координаты базы? – совершенно спокойным голосом спросил ведущий Шао.

– Вероятность сто семь из ста двадцати! – не поворачиваясь, отрапортовал мужчина в зеленом.

– Значит, снова действуют по наводке. – Шао усмехнулся. – Атакующие прибыли?

Я эти несколько кин, пока Киен брал ситуацию под контроль, стояла позади него. На меня не смотрели – все были слишком заняты, но при упоминании об атакующих странное чувство спазмом сжало горло. Смутно я понимала, что происходит, – Шао был вызван по тревоге из-за обнаружения возле данного сектора Талары кораблей арарсар. За последний год подобное происходило в седьмой раз, и в это время по тревоге поднимали всех ранмарнов, начиная с пятой средней группы. Военные обучались на десять лет дольше именно по причине того, что, начиная с перехода в старшую группу, совмещали военную службу и обучение. Становилось понятным и почему JE-нкор, которым командовал Шао, находился над территорией Исикаре – о таинственной базе в преподавательской говорили давно, но очень тихо и прикрывая рот рукой.

– Атакующие прибыли, – сообщил все тот же контролирующий, видимо, приставленный к Шао.

Я обернулась, и сердце забилось быстрее, а предательская слабость вновь охватила все тело. Они двигались по тоннелю, весело переговариваясь, и смех звучал так странно, гулко отдаваясь в пространстве. Затянутые в черные облегающие костюмы для полета, атакующие шли, держа столь же черные шлемы в руках, и их яркие, окрашенные во все цвета радуги торчащие прически выглядели удивительно органично. Впереди группы из восьми человек легко и спокойно шагал Агейра, улыбаясь и смеша всех, потому что едва его губы начинали шевелиться, атакующие новым взрывом смеха сотрясали пространство. Сейчас его светлые волосы были зачесаны назад, а единственная алая серьга в отсветах огней коанити ярко сверкала. В нем чувствовалась спокойная уверенность, и это ощущение, похоже, передалось остальным атакующим, которые к опасной для жизни ситуации относились как к очередной игре…

Но вот Агейра движением головы откинул с плеча светлые локоны, улыбка стала шире, – он демонстративно стремился показать Шао, что совершенно не торопится исполнять его приказы. Я взглянула на Киена – сложив руки на груди, тот спокойно ожидал атакующих, и, видимо, подобное противостояние характеров происходило не в первый раз. Агейра нагло смотрел в глаза своего ведущего и нахально улыбался. И вдруг улыбка превратилась в оскал, Агейра сбился с шага, а все его движения стали резкими и отрывистыми. Я не удержалась и посмотрела в его глаза – атакующий глядел на меня, и в его взгляде была боль…

Они вошли на территорию коанити, собранные и улыбающиеся – они привыкли хохотать в лицо смерти. Вот только Агейра больше не улыбался, продолжал смотреть на меня.

– Агейра, – несколько более холодным тоном, чем следовало, произнес Шао, – мне эти твари нужны живыми! Если будет схватка, вы не вмешиваетесь… как в прошлый раз! Задача ясна?

Остальные атакующие с интересом уставились на Агейру, ожидая его ответа, а Алес продолжал смотреть на меня…

– Задача ясна, – наконец глухим голосом произнес он, – приступаем к исполнению!

Атакующие получали задачу и выполняли ее, они не подчинялись прямым приказам, поэтому и не прозвучало из уст бледного Агейры стандартного: «Разрешите исполнять». Развернувшись, атакующий подошел к логистам, видимо, чтобы скачать информацию о точках выхода. Информацию он получал напрямую, поэтому передатчик подключался к его руке, и, судя по всему, это было болезненно. И тут Киен вспомнил обо мне:

– Хаес, проводите маноре Манире Шао в мое кимарти.

Вот теперь на меня уставились все атакующие, особенно инор Тео, чьи волосы сейчас были фиолетовыми и смешно торчали во все стороны.

– Маноре Манире, – Тео был единственным, кто решил высказаться, – вы теперь в военных подразделениях? Или вас подняли по тревоге? А вы молоденькая совсем, я думал, значительно старше… И хорошенькая такая, чем вы раньше мазались?

– Тео, – спокойно оборвал его словоизлияния Киен, – перед тобой маноре Манире Шао!

– Понял, – Тео отвесил ироничный поклон, – все всё поняли! Добрачные супружеские отношения? Впрочем, у ведущих иначе не бывает! Агейра, ты все слышал?