Текст книги "На руинах Мальрока"
Автор книги: Артем Каменистый
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 8
Лесной Азенкур[4]4
Азенкур – знаменитое сражение Столетней войны. Состоялось 25 октября 1415 года между французскими и английскими войсками возле селения Азенкур в Северной Франции. Армия Франции потерпела сокрушительное поражение, потери англичан при этом были минимальными. Одной из причин победы англичан было умелое использование отрядов стрелков, вооруженных длинными луками.
[Закрыть]
В этом мире я с первого дня непрерывно странствовал, лишь однажды сделав большой перерыв, да и то не по своей воле (честное слово – в подвал к инквизиторам я не напрашивался). Мне довелось пересекать море на бревне; босиком путешествовать по опоганенным землям; поневоле возглавлять исход целого народа, пусть и небольшого; трястись в телеге и седле; спускаться по реке на деревянном кораблике; бродить по зловонным катакомбам городской канализации.
Человек я или Колобок? Наступит конец непрерывным странствиям или так и умру в движении? Не знаю… Я и на Земле был человеком любознательным и побродить любил, так что и здесь особо не возражаю против странствий. Но именно сейчас хотелось бы сделать передышку, уж очень меня вымотали в том подвале. Мне бы недельку отлежаться, хорошо при этом питаясь и храпя по двадцать часов в сутки.
Не дают…
Ехали мы медленно – берегли лошадей. Их у нас четыре, а всадников три. Причем одну все же подранило при обстреле – в заднюю ногу угодили. Рана серьезная, и эксплуатировать пострадавшую нежелательно. Раздобыть новых животных здесь проблематично, вчера не встретили ни одной деревни, да и сегодня тоже. Пару раз попадались тропы, явно используемые людьми, но куда они ведут, мы не знали и тратить время на исследование не стали.
Люк уверял, что мы движемся по северному краю пограничья и, следовательно, местность не вполне безопасна от созданий Тьмы и ее прислужников. И вообще, порядочному человеку здесь делать нечего, так что, даже если наткнемся на деревню, не факт, что ее население окажется сплошь честным и дружелюбным. Поставленные аристократы давно отказались от своих здешних владений – неприятные особенности территории и недавний мор не благоприятствовали мирным землепашцам. Но и погань здесь если и появлялась, то нечасто. Удобное место для обустройства логова разбойников и прочего люда, с которым лучше не сталкиваться.
Так что двигались мы напрямик, через лес, не желая пользоваться здешними тропами, – избегали нежелательных встреч. Наш отряд слишком мал, чтобы рисковать нарываться на проблемы. Заночевали в глухих дебрях, на берегу маленького ручья с чистейшей водой. Никто нас не побеспокоил, если не считать сов: похоже, они со всего пограничья собрались, чтобы своим уханьем помешать нам спать. Или у них брачный период запоздал.
Решением Люка остаться с нами я не мог нарадоваться – пользы от него было много, а вреда пока никакого. Он легко находил пути через непролазные буреломы или густые заросли, читал следы будто книгу, по каким-то лишь ему понятным приметам безошибочно прогнозировал погоду, а в ельнике из лука подстрелил упитанного глухаря. Недостатка в припасах у нас не было, но у костра птица пошла очень хорошо – умяли жесткое, отдающее хвоей мясо с большим удовольствием. Люк, правда, очень жалел, что не нашел какую-то траву, идеально подходящую в качестве приправы для дичи, но нам и без нее вкусно было.
В общем, идеальный спутник. Лишь один раз с ним разногласие вышло, когда я начал резать трофейные стрелы. Узнав, что я делаю из них унылые болты для своего арбалета, он возмутился порчей ценного имущества и предложил мне на выбор любой из четырех наших трофейных луков. Пояснения, что с таким оружием я обращаюсь очень плохо, его не убедили, по его мнению, лучше уж плохо обращаться с луком, чем хорошо с этой железной каракатицей.
Может, он и прав – болты, если честно, получились не ахти. Мой арбалет был неприхотлив к боеприпасам, но широкое оперение и тонкое древко создавали неудобства при заряжании и могли отразиться на меткости. Переделывать задача слишком трудоемкая, тем более в таких условиях, да и некогда возиться. Сойдет и так – для близкого боя разницы нет, а для дальнего… все равно я не снайпер.
Засад не встречалось, погоня тоже не показывалась. Я считал, и со мной все соглашались, что выследить нас невозможно. Даже зная направление движения, придется держать в отряде хорошего следопыта, а он должен быть не хуже нашего Люка. Если на лесной земле отпечатки шестнадцати копыт и слепой не потеряет, то на каменистых проплешинах, что часто встречались на вершинах холмистых гряд или в руслах речушек, надо постараться. А после того как в полдень прошел серьезный ливень, и на песке в сосняках вообще стало трудно определить, копыто здесь поработало до дождя или просто давняя впадинка в хвойной подстилке.
Но с другой стороны, недооценивать Хорька глупо. На реке он уже показал, что стоят все наши увертки против его предусмотрительности. Оперативно найти четверку отличных стрелков, обеспечить их загадочным допингом для лошадей, послать на опережение. Не отлеживайся мы за бортом, легли бы все – засада получилась очень эффектной.
На месте противника я бы устроил очередную засаду на подходе к крепости, которой нам точно не избежать. Но Конфидус, знакомый с пограничными порядками, сказал, что нашим врагам там придется несладко. Это не столичный гарнизон с пьяными кутежами и полным отсутствием такого понятия, как дисциплина, здесь каждый понимает, что малейшая безалаберность может привести к прискорбным последствиям. Так что патрулировались окрестности цитаделей серьезно и появление посторонних солдаты не пропустят. Если люди карающих и сумеют избежать их внимания, то лишь ценой серьезных усилий по маскировке. Не сумеют – новость о появлении инквизиторов узнают все, в том числе и солдаты герцога. А среди них, надеюсь, найдутся такие, кто поймет, что к чему, и не допустит нападения на нас. При таких условиях всякие усилия по созданию засад будут неэффективными, ведь усилия надо тратить на поимку беглецов, а не на увиливание от встреч с войсками короля.
К тому же я не переставал надеяться, что замысел королевы и герцога во всей его полноте карающим неизвестен. Возможно, они просто сели нам на хвост, не зная, куда мы, собственно, направляемся. Но если сумели вычислить, что мы ушли по реке, то должны понимать, что направлялись к границе. Возможно, думают, что мы продолжаем двигаться в том же направлении, и ловят именно там. Не знают, что, свернув к границе, мы крюк сделали, ради, как казалось, безопасного водного маршрута. А теперь крюк этот срезаем по дебрям безлюдным.
Стремясь избежать новых встреч с карающими, мы менее всего волновались о том, что дебри эти могут оказаться не столь уж безлюдными, а те, кто обитает в столь укромных местах, как правило, неспроста скрываются от цивилизации.
* * *
Ночь прошла так же спокойно, если не считать проклятых сов, но утро принесло новую неприятность: раненая лошадь начала серьезно хромать. Идти наравне со всеми не могла, хотя мы и освободили ее от вьюков. Люк вместе с епископом изучил ее рану, и они пришли к однозначному выводу: животному нужен длительный отдых, иначе могут начаться совсем уж серьезные проблемы.
Лошадь серьезно замедляла наше продвижение, и, как ни жаль, пришлось ее оставить. Если повезет, достанется местным жителям, если нет – волки неплохо покушают. Некоторое время кобылка пыталась нас догнать, жалобно ржала, отставая все больше и больше, – не хотела одна оставаться. Но вскоре эта душераздирающая сцена закончилась, бедняга остановилась на большой поляне, видимо выбившись из сил вконец.
А у нас наступила полоса неудач. Для начала уткнулись в болото. Люк заявил, что обход займет слишком много времени и проще пройти напрямик, благо он нашел тропу, явно использующуюся людьми. Решили рискнуть пойти по ней. И, разумеется, нарвались – неприятности в одиночку ходить не любят.
Под копытами перестало хлюпать – по сторонам, куда ни глянь, все еще зеленели мшистые кочки, но воды между ними уже не было. Впереди стеной поднимался мрачный лиственный лес – сырой, густой. Ничего, Люк найдет через него дорогу. Вон как уверенно вышагивает, ведя свою лошадку в поводу.
Внезапно он остановился, уставился в сторону зарослей. Подозрительно напрягся. Впереди знакомо хлопнула тетива, и тут же еще раз. Лошадь Люка заржала, взвилась на дыбы, широкими неуклюжими скачками помчалась по кочковатому полю, почти сразу упала, провалившись копытом в торфяной капкан. Я, перестав на нее таращиться, быстро спешился. Вовремя! Опять хлопанье луков, и уже моя лошадь, получив стрелу в шею, повторила отчаянный маневр.
Епископ спешиваться не стал. Нахлестывая своего коня, помчался на противника. Люк, вскочив, торопливо натянул лук и наложил на тетиву первую стрелу. Опять хлопанье, но уже не по животным – попытались нашего лодочника пришить, пока он не начал огрызаться. Не удалось – он без сложного трюкачества плашмя шлепнулся на землю, тут же вскочил, выстрелил в ответ и почти сразу еще раз – прибеднялся парень насчет своей слабой скорострельности.
Вероятно, его прикрытие помогло епископу, который доскакал до зарослей, не потеряв лошадь. Вломился в кусты, взмахнул мечом. Кто-то знакомо нечеловечески заорал. Так кричать могут только те, кто получил очень тяжелую или смертельную рану. Сталкивался уже…
Послышался еще один крик, но уже не такой трагический, а затем – громкое ругательство, совсем не типичное для епископов:
– Сидеть, свиномразь! Зарежу, как ягненка!
Я поспешил на помощь товарищу, но на опушке все уже было кончено. Под кустом лежал мужик в неопрятной одежде. Лица не разглядеть – длинный меч епископа расколол его голову, будто арбуз. Он был не слишком похож на перебитых нами лучников. Те серьезно одеты были, а это будто бомж – в лаптях, куртка холщовая, латаная-перелатаная. Штаны, правда, хорошие, шерстяные, но грязные до полного неприличия. Они настолько не соответствовали куртке, что можно смело большими буквами написать: «Украдено». Рядом валялся лук – такой же деревянный, как и у людей карающего, но по исполнению и качеству отличался, как ржавая «копейка» от новенького «Кадиллака».
Второй стрелок был жив – стоял на коленях, прислонившись спиной к дереву, и крупно дрожал, косясь на окровавленный меч в руке Конфидуса. Острие клинка плясало перед его глазами. Рядом валялся такой же лук, да и одежка на пленнике из того же «секонд-хенда». Правда, штаны другие – холщовые, рваные, не всякое пугало такие напялить согласится. Зато сапоги – кожаные, высокие, фасонистые. Тоже можно аналогичный штамп ставить – явно не за кровно заработанные купил.
Епископ, не оборачиваясь в мою сторону, пояснил:
– Их всего двое – других не видел, а бесшумно в таких зарослях не уйти. Но все рано надо проверить.
– Люк уже вокруг землю носом роет.
– Это хорошо. Эй! – это уже к пленнику. – Кто вы такие?
– Люди мы, – хрипло ответил тот. – Отпусти, а? Я больше вам на глаза не попадусь. Простите, обознался сослепу!
Епископ совершил короткое возвратно-поступательное движение мечом. Мужик, взвизгнув, схватился за ухо, меж пальцев потекла кровь.
– Еще раз спрашиваю – кто вы такие? Услышал или второе ухо подправить?!
Догадавшись, что при такой системе допроса заминки и неточности в ответах будут поощряться столь же негативно, пленник ответил, похоже, откровенно:
– Я Анрол-ушастый, а это Дацик-рваный… был.
– Ты уже не такой ушастый, как прежде, к тому же мне меньше всего интересны ваши имена. Кто вы такие? Что делаете в этом лесу? Чем живете, где живете? Быстро все рассказывай – у нас нет времени.
– Здесь мы живем, в лесу! Там, дальше по тропе, развилка будет с большой тропой. Если направо пойти, то деревню скоро увидите, вот там мы и живем. Что делаем… Ну… – Глаза пленника воровато забегали, и он попытался отделаться мизером информации: – Охотимся здесь. Мед лесной, бывает, собираем, ягодки там, грибы… Вольные люди мы, подати не платим. Простые люди. Пощадите!
Взмах мечом, звонкий удар по руке, зажимающей ухо. Плашмя:
– Следующий удар сделает тебя одноруким! Говори всю правду!
– От мора мы здесь укрылись, еще в позапрошлом году, – плаксиво ответил мужик. – Ватага у нас была сволочевая – на волоке купеческом нанимались, струги сволакивая. Потом с другой ватагой слились – у тех атаман посмелее был. Подворовывали с ними на дороге и на волоке, а как мор пошел, так и укрылись здесь. Все равно на дороге опасно стало – заставы появились и солдаты сильно озлобились. Здесь голоднее, но спокойнее. Да и атаман наш не промах, и здесь подработок находить может. Вчера целый отряд юнцов каких-то сумел захватить. В сарай закрыл; теперь, наверное, выкуп большой получит. Несколько удрать смогли, вот нас и послали в разные стороны, чтобы сыскать. Наши говорили, что среди них даже рыцарские сынки имеются, которые на границу шли воинских умений набираться. За таких можно много золота у папаш выручить.
– Сколько ваших в этой деревне?!
– Душ двадцать будет, если всех собрать. И баб еще с дюжину прихватили из трактиров. Они нас кормят да обстирывают, ну и еще для надобностей приятных используются.
– Сейчас в деревне двадцать ваших? – уточнил епископ.
– Откуда?! Часть бегает, как мы с Дациком, по тропам, ищет беглых пацанов, еще трое или двое на север подались, к деревне за едой. Другие по поручениям атамана шастают туда-сюда часто, а сколько, когда и где – мне неведомо. Я ведь не шишка, раздутая от переспева, я простой человек, в замыслы высокие не посвященный. Наверное, с десяток наших сейчас в деревне наберется. А зачем вы интересуетесь?
Вместо ответа епископ резко взмахнул мечом, так же резко опустив его на макушку Анрола-ушастого. Равнодушно уставившись на агонизирующее тело, подытожил:
– Дан, это разбойники.
– Я уже догадался.
Из кустов выбрался Люк, мрачно доложил:
– Двое их было. Вокруг никого не нашел, да и птица ваша, все облетев, села вон на ветку и спокойно перышки причесывает. Ей сверху хорошо видно, если засада.
– Что с лошадьми? – уточнил епископ.
– Моя ногу сломала среди кочек, а у сэра стража слегла уже в сторонке – ей жилу на шее повредили.
Покосившись на меня, епископ тихо произнес:
– Дан, хоть перед тем боем у брода вы передали мне военную власть, я все же продолжаю считать вас командующим и подчинюсь любому приказу. Что делать будем?
– Конфидус, давайте без официоза! Главный, полуглавный – сейчас не до тонкостей иерархии! Вы, я вижу, всерьез решили отказаться от непротивления злу насилием, и это меня очень радует. Думаю, понимаете, на что я намекаю.
– Если этот висельник не соврал, в деревне могут оказаться десять его дружков, а то и больше.
– В деревне – лошади… – голосом искусителя произнес я.
– Ага, и лучники. Раз у этих луки были, то и у остальных тоже могут быть. Лучников я недолюбливаю, даже таких дрянных.
– Луки у них не очень – короткие и слабые. Стреляли они шагов с тридцати, и то попали лишь в лошадей. В сравнении с теми, которые у реки на нас напали, – смех, а не вояки. А с теми мы справиться сумели. Люк, как, по-твоему, – эти опасными стрелками были?
– Нет, – уверенно ответил парень. – Наручи не носят, рукава левые не потрепаны и ничем не подшиты, стрелы корявые – тростниковые самоделки неумелые. Луки, как вы сказали, – дрянь. Даже хуже. Не подойди мы близко, никогда бы не попали. Мне их учуять вонь болотная помешала, да и ветерок сбоку задувал, а не от них.
– Ты что, по запаху можешь людей учуять?!
– Таких, как эти, любой учует. Сэр страж, если вы прикажете напасть на их логово, то я уверен – победим, пусть даже их будет целая сотня. Это бандиты, а не солдаты, они драться не умеют да и не хотят. Для них самое оно – нож в спину да стрела из кустов. К тому же трусы они, стоит пугнуть, как сами сразу разбегутся.
– Ну? – обернулся я к епископу. – Что скажете?
– А что говорить? Нам лошади нужны, ярмарок по пути я не замечал.
* * *
То, что убитый разбойник называл деревней, больше походило на помойку, устроенную на старом пожарище. Деревня здесь и впрямь была когда-то раньше. Возможно, ее выкосила одна из эпидемий или нашествие погани… неизвестно. Осталось лишь несколько печей и груды обгорелых бревен. Между ними без малейшего намека на порядок темнели холмики нескольких землянок. Также имелось два сарая; судя по некоторым признакам, тот, который больше, использовался в качестве конюшни.
И мусор, повсюду горы всяческого хлама. Россыпи костей и черепов звериных, гнилое тряпье, седла с ободранной кожей и непонятные отбросы. От лошадиного трупа, гниющего на околице, ветерок то и дело приносил волны нестерпимого смрада.
Как вообще там жить можно?!
«Робин Гудов» видно не было, видимо, в такое время у них принято устраивать полуденную сиесту, невзирая на пасмурную погоду и климат, далекий от тропического. Низкие, налитые влагой тучи едва не задевали верхушки деревьев, но пока что дождь не принимался, и это очень радовало Люка, который опасался, что жильная тетива его лука может отсыреть.
Бывший лодочник был настроен агрессивно, даже обычную невозмутимость куда-то спрятал. Возможно, с разбойниками у него были старые счеты. Вряд ли, что именно к этим, а просто как к социальному явлению. Я в принципе не против драки, но, если есть возможность уладить дело без крови, не упущу. Вот и сейчас ждал вердикта епископа, вдруг он передумает атаковать.
Дождался.
– Дан, я заметил лишь одного, он за малым сараем сидит, к стене прислонившись. Вон, приглядитесь, ногу можно увидеть отсюда. И собачка там крутится: мелкая, черная, шелудивая. Опасная шавка, как нас учует, так сразу лай поднимет. Дурной у нее характер, сразу видно. Не подобраться без шума – даже если сможем тихо прирезать этого, то на гавканье и визг выскочат остальные. Не получится нам по-тихому лошадей увести.
– Убивать всех будем? – кровожадно уточнил Люк.
– Как получится, – неопределенно ответил я, доставая из обрезанного трофейного колчана первый болт. – Люк, не увлекайся. Нам надо их разозлить, а не перебить всех до единого. Помнишь, как договаривались?
– Помню. Я не подведу.
– И не забывай, если среди них окажутся грамотные ребята с серьезным оружием, сразу отходим в лес. Нам нельзя погибать из-за какой-то шайки разбойников, нас люди ждут и дела серьезные. Не ввязываемся в резню с профессионалами.
– Да откуда у варнаков такие найдутся!
– Люк, просто помни – не ввязываемся!
– Да, сэр страж, простите.
* * *
Мой характер портится на глазах – действительно в маньяка превращаюсь. Позавчера впервые убил человека – и не поморщился. Оборонялся, конечно, но все равно звоночек интересный. А сегодня сам в атаку иду, чтобы убивать. Людей.
И что характерно, ни рефлексий, ни совести угрызений. По барабану все, думаю лишь о том, чтобы самому не пострадать…
Атака наша выглядела не слишком эпически. Мы вышли из леса и, сжимая оружие наготове, неспешно направились в сторону деревни по заросшему сорняками полю. Говоря «мы», я подразумеваю себя и Люка. Епископ до поры затаился в кустах, в этой битве он являлся нашим засадным кавалерийским полком. Флаг нести было некому, поэтому над нашим войском ничего не развевалось. Просто вышла на опушку пара типов с луком и арбалетом и пошла куда-то. Бывает…
Таланты шелудивой шавки епископ перехвалил, мы уже преодолели полпути до ближайших развалин, когда она наконец нас заметила. Реакция была предсказуемой: высокочастотный пронзительный лай. Внимание на него не обратил никто, деревня как была сонной, такой и осталась.
Я начал подозревать, что зря мы медлили, надо было просто забрать себе лошадей и ехать дальше. Никто бы и не пошевелился.
Напились там все, что ли?!
Из ближайшей землянки выбралась женщина в очень грязном сарафане. Прическа тоже далека от идеала, а на лице столь толстый слой недорогих румян, что на манекен из витрины похожа. Вот только зачем манекену такие кривые ноги?
Отойдя от дверей шага на три, «красавица» задрала подол, присела, созерцательно уставилась в бесконечность. Так уж получилось, что бесконечность эта располагалась в нашем направлении. Сфокусировав взгляд на атакующей «шеренге», женщина пронзительно заорала на одной ноте:
– А-а-а-а-а-а-а!
Собака, в знак солидарности, начала завывать. Столь сложная парная композиция сумела пронять типа у сарая, и он наконец выглянул из-за угла и что-то громко и грубо произнес, обращаясь к женщине. Расстояние не позволяло расслышать слова, но интонации и жесты свидетельствовали о присутствии большого количества ругательных выражений.
Соизволив проследить, куда указывает орущая, бородатый коротышка умолк на полуслове и опрометью бросился все в ту же ближайшую землянку. Оттуда почти сразу выскочили уже пятеро таких же бородачей и уставились в нашу сторону. Даже с такой дистанции мне показалось, что я слышу поскрипывание в их черепах, в которых метались вопросы, кто мы такие и зачем пожаловали.
Люк, стимулируя их умственную деятельность, остановился, выстрелил. Стрела вонзилась в обгорелое бревно метрах в десяти от разбойников. Тут уж даже они поняли, зачем мы приперлись. Зашумели вразнобой, побежали по землянкам, поднимать остальных. К чести варнаков, долго они не раскачивались, и уже через минуту против нас выстроилось все население поселка: одиннадцать мужчин и двенадцать женщин. Причем женщины были настроены серьезно: сжимали в руках дубины, топоры и рогатины. Почти у всех мужчин были луки – столь же неказистые, как и у первой парочки. Обернувшись, я понял, что мы прошли уже две трети пути, и остановился:
– Люк, дальше идти смысла нет, иначе так и войдем в деревню, а среди этих развалин нам труднее придется.
– Можно начинать?
– Да.
Люк опять выстрелил, и стрела ушла в землю, никого не задев. Щелкнул арбалет – болт, пролетев сквозь вражеский строй, исчез в зарослях густой травы, вымахавшей возле развалин одной из изб.
Пока я двигал рычагом, Люк выстрелил еще шесть раз. Последняя стрела наконец нашла цель – пробила плечо одной из здешних «принцесс». Криков и раньше хватало, но теперь от них солнце на небе зашаталось.
Опять щелчок арбалета, и опять промах. Блин, перед Люком стыдно, что он теперь о стражах подумает?!
Тот, пристрелявшись, опять попал – стрела угодила разбойнику в голову, под глаз. Тот свалился без крика, а вот остальных наконец проняло, вражеские лучники заработали. Только без толку, до нас они не добивали, а если и добивали, то корявые самоделки втыкались в землю далеко в стороне.
Я, как обычно, промахнулся (позорник!), а Люк опять показал класс – попал в ногу крикливой толстухе. Кричать от этого она не перестала, даже наоборот, прибавила оборотов, но защитники деревни наконец осознали бесперспективность выжидательной тактики и ринулись в атаку.
На наш скромный отряд неслись два десятка противников, не оставляя ни малейшего шанса выстоять. Люк торопливо выстрелил еще раз, я, взведя арбалет, приказал:
– Все, уходим! Бегом!
Люк послушно развернулся, припустил по полю к лесу, то и дело озираясь, проверяя, не отстал ли я. А я старался совладать с рефлексами и бежать не слишком быстро. По привлекательности зрелище бегущего противника на порядок превосходит эффект от выступления профессиональной стриптизерши перед озабоченными подростками – очень трудно устоять и не поддаться рефлексам. Ноги сами пытаются ринуться следом, чтобы догнать и растоптать. Вот и разбойников проняло, как мы и рассчитывали.
До леса оставалось шагов пятьдесят, когда из зарослей вынесся Конфидус. Осадив коня, он заставил его подняться на задние ноги и с зычным криком «Ортар!» ринулся на разбойников.
С моей точки зрения, выглядел он не слишком внушительно: одинокий всадник, в нечищеной кольчуге, без шлема и щита, с мечом в руке. Знамена над ним тоже не развевались. Но разбойники будто с разбегу на кирпичную стену наткнулись. Остановились. И перестали кричать.
– Солдаты! – не выдержав, истошно заорал кто-то особенно нервный.
– Бежим! – тут же откликнулся другой.
Остальные, будто ждали сигнала, синхронно выполнив команду «кругом», припустили назад, в сторону деревни.
Честно сказать, я не слишком верил в план епископа. Столь примитивная тактика, к тому же рассчитанная на противодействие откровенным даунам, не слишком соответствовала моим представлениям о методах действий средневековых армий. Но должен признать, разбойники действовали именно так, как предполагал Конфидус, будто сговорились с ним. Они просто не стали разбираться – одинокий всадник выскочил или эскадрон, и, не раздумывая, начали разбегаться.
Люк мчался, как конь, спеша догнать отстающих, но слишком увлекся, споткнулся о давно заброшенный плуг, замаскированный травой, и растянулся на земле. Пока поднимался, я его опередил, а меня, в свою очередь, обогнал епископ, возглавив нашу контратаку.
Хотя, если уж быть до конца объективным, возглавляла нас авиация. Зеленый летел впереди всех, душераздирающе орал и вроде бы даже пытался на кого-то пикировать, в последний момент уходя ввысь. Нагадить на голову метит или что? Пулемета ему бортового не хватает для полного счастья. «Мессершмитт» хренов!
А потом разбойники изумили даже меня. Вместо того чтобы, пробежав через деревню, раствориться в лесу, они, толкаясь, как стая селедок в бутылке, дружно скатились в ближайшую землянку. И закрыли дверь прямо перед носом епископа. Если у них там нет подземного хода, то они попросту больны на голову.
Когда мы, успокаивая дыхание, подошли, Конфидус уже спешился и изучал большой сарай:
– Лошадей здесь нет. Наверное, их отправили на выпас или водопой. Хотя зачем? Травы вокруг хватает, вода в пруду тоже есть, хоть и ряской порос. Надо поискать.
– А они не сбегут?
– Да зачем им бежать? Это же разбойники. Забились в землянку и трясутся. Мечтают, чтобы мы куда-нибудь ушли. Они не воины – обычное мужичье, причем ленивое до безобразия. Решили, что воровской хлеб легок, а боевому делу учиться такие не станут. Им бы жрать да пить и ничего при этом не делать. Пуганут таких же мужиков, как сами, отберут последнее и назад в лес. На серьезные дела никогда не ходят, да и как пойти, если всю шайку один солдат разогнать может? Пускай пока посидят – им полезно. А с другими что делать будем?
– С кем? – не понял я.
– Во втором сарае которые сидят. Я заглянул – там ребятня какая-то, и вид у них больно потрепанный.
– Люк, присмотри за входом в землянку, если кто высунется – стреляй.
* * *
Во втором сарае оказались семеро молодых ребят лет по шестнадцать-девятнадцать на вид и один немолодой. Не знаю, сколько ему, но вряд ли меньше пятидесяти. Старший лежал на кучке прелой соломы, собранной будто под метелку, вся в одном углу. Вокруг на голой земле расселись мелкие. Оценив картину, я решил для начала поздороваться, а уж потом начать выяснять, кто это такие.
– Здравствуйте ребята. Вы кто?
В ответ лишь молчание и презрительные взгляды.
– Глухие, что ли? – угрожающе протянул подошедший Люк.
Возмутившись его появлению, я недобро поинтересовался:
– А ты что здесь делаешь?
– Смотрю.
– Я же приказал смотреть за входом в землянку!
– Так я и смотрю… отсюда. Как вылезут, стрелять начну.
Да уж, дисциплина у Люка на высоте плинтуса… И что самое изумительное – он считает, что все в порядке. Надо будет заняться его воспитанием. Тоже еще, анархист выискался…
Я повернулся к пленникам:
– Еще раз повторяю: кто такие?
– Отвечайте сэру стражу! – рявкнул Люк.
Старший – грузный мужчина с лицом, опухшим от побоев, приподнялся на локте и уточнил:
– Вы – страж?
Зеленый, вспомнив про свои прямые обязанности, спорхнул с крыши, уселся на мое плечо и нахохлился, раздулся чуть ли не втрое, видимо, считая, что это прибавляет ему солидности.
Если бы мне на голову приземлилась летающая тарелка и оттуда густой толпой повалили треножники марсиан, это вряд ли бы вызвало больший эффект среди пленников. У юнцов челюсти отвисли ниже уровня моря, старший, приподнявшись еще выше, потерял равновесие и едва не упал. Попугай, довольный произведенным эффектом, повернулся в профиль, демонстрируя, что с этой стороны он тоже красивый и, само собой, гений.
Пока пленники, забыв про все на свете, таращились на зеленого нарцисса, я, переглянувшись с епископом, тихо предложил:
– Может, лучше вам с ними поговорить?
– Попробую. Мне кажется, сейчас они начнут общаться охотнее. – И уже громче произнес: – Сэр страж у вас два раза спросил, а вы не ответили. Мне стыдно за Ортар! Неужели здесь все такие невежливые?
Юнцы, сконфуженно переглянувшись, потупились, покосились на мужчину. Тот, охнув, сел, потом, держась за стену, поднялся. Видно было, что эти простые движения ему давались с трудом – избит он был на совесть. У младших тоже синяков хватало, и все, как один, были босые и полураздетые. Понятно теперь, откуда на разбойниках модные вещицы оказались.
Опыта у меня в таких делах маловато, но почему-то в плане старшего я сразу решил, что передо мной бывалый воин. Пусть у него нет ни оружия, ни доспехов, и движения говорят лишь о серьезности побоев, но что-то неуловимое все же присутствует. Взгляд убийцы из-под распухших век, характерные закостеневшие мозоли на правой руке, устойчивая стойка. Грузный, но не толстяк – мышцы, чуть заплывшие возрастным жирком. И шея бычья – голова будто сразу от плеч растет. Бородка подстрижена очень коротко – такая в шлеме не мешает.
Кивком обозначив поклон, здоровяк представился:
– Я Ритол, первый сержант сэра Раттона. А вы кто такие?
Конфидус, указав на меня, пояснил:
– Как я понимаю, вы уже начали догадываться, что это страж. Так и есть: перед вами сэр Дан – страж Полуденного ордена. Я Конфидус, а это Люк, мы сопровождаем сэра стража в одну из пограничных крепостей. Ритол, не могли бы вы представиться так же полно, как я?
– Простите, Конфидус. Или… э-э-э… сэр Конфидус?
– Я имею право на звание «сэр», но можно обойтись и без него.
– Сэр Конфидус: вот этот юноша Макр – сын сэра Раттона. Остальные – просто дети арендаторов, его свита. Я сопровождал их на границу, а эти свиньи напали на нас.
– Вы, если я не ошибаюсь, воин бывалый. Как допустили, что вас скрутили какие-то косолапые простолюдины? Мы только что втроем всю шайку легко разогнали.
Потупившись, Ритол пояснил:
– Мы взяли проводника, чтобы провел к Ибре через лес, коротким путем. Проводник нас предал – дождался, когда мы крепко уснем, и зарезал мальчика-дозорного. А потом навалились его дружки. Я успел одному сломать шею, но меня опутали сетью, скрутили толпой и оглушили. Моя вина, надо было спать, не снимая шлем. Здесь никому нельзя доверять.
– Вы свободны, Ритол. Думаю, и остальным не стоит оставаться в этом сарае, выходите.
Поманив меня за собой, епископ отошел чуть в сторону и тихо пояснил:
– Дан, это честные люди. Обычная история: аристократы часто своих младших отправляют на границу. В сопровождение дают дядьку из бывалых воинов и благословляют. Если семья не несет службу, то королю такой барон не нужен. Кстати, Ритол это уменьшительное от Раттон. Обычно так зовут принятых в семью или незаконнорожденных. Скорее второе – этот Макр здорово похож на Ритола. Обычное дело: любвеобильный аристократ и доверчивые пастушки. Те, кто совесть имеет, обучает таких вот отпрысков воинскому делу или к мирному занятию приставляет, с выгодой. В итоге семья имеет преданных слуг с общей кровью.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?