Текст книги "Лики Поднебесной"

Сами гунны были сплоченным народом. Каждое гуннское племя владело собственной территорией, по которой оно и кочевало, переселяясь с зимних стоянок на летние в течение года в поисках лучших пастбищ, но три раза в год вожди племен съезжались вместе на совет. В эти дни они совершали жертвоприношения за весь гуннский народ, вершили суд, решали геополитические проблемы, объявляли войну или мир, а в случае смерти прежнего верховного вождя избирали нового. Такого верховного вождя в китайских хрониках именуют на китайский манер «шаньюй». Именно под таким титулом известны гуннские вожди в китаеведческой литературе, однако историки предполагают, что в действительности этот титул – «дзену», а «шаньюй» – это позднейшее искажение титула верховного князя.

Объединителем державы Хунну был дзену по имени Модэ. Странно, что историки не сохранили имен прежних гуннских вождей, которые опустошали Китай за более чем 600 лет до Модэ. Впрочем, после того – первого – прихода гуннов Поднебесная пережила длительный период войн и разрухи, и более древние исторические хроники могли просто погибнуть в пламени междоусобных войн. Да и кому в условиях практически непрекращающейся войны всех против всех нужны сведения о династиях, правивших соседним, пусть даже и опасным народом несколько сот лет назад?

История Модэ рассказывается в 110 главе «Исторических записок» Сыма Цяня[27]27
  Последующие историки, такие как например Баньгу (I в.) лишь пересказывают слово в слово текст «Шицзин» в трактате «Цяньханьшу»)«История ранних Хань»). Последующие книги, в которых упоминаются гунны, датируются настолько более поздним временем (XV–XVII), что их трудно считать достоверными историческими источниками – ведь до того времени историческая память донесла лишь отдаленные легенды о гуннах. Поэтому, скорее всего, правы те современные историки, которые считают минские и более поздние сведения о гуннах позднейшим литературным вымыслом.


[Закрыть].

Отца Модэ по имени Тумань он также называет шаньюем, что, возможно, является ошибкой, ведь именно Модэ считается первым шаньюем гуннов. Но так или иначе, либо Модэ был первым известным верховным вождем (шаньюем) и объединителем гуннов, либо первым был его отец Тумань. О предшественниках Туманя (если таковые и были) история не сохранила никаких сведений. Впрочем, возможно, что в данном случае Сыма Цянь пытался скомпилировать несколько недошедших до нас источников. Согласно одному из таких источников, первым шаньюем гуннов был Модэ, согласно другому – Тумань. Также вполне вероятным представляется и то, что хронист произвольно скомпоновал двух исторических гуннов в образе правивших последовательно отца и сына. Можно даже предположить, что каждый из этих шаньюев правил в одной из частей гуннского государства (восточной или западной), и лишь позднейшая компиляция превратила их в династию. Но, какая из версий является правильной, нам, к сожалению, неизвестно. Тем не менее, согласно «Шицзин», Тумань безуспешно пытался убить сына, послав к нему убийц, но когда Модэ выжил, победив в поединке несколько сильных воинов, отец, восхищенный храбростью сына, отдал под его командование тьму (десять тысяч) воинов[28]28
  Эта легенда, скорее всего, является отголоском древних гуннских обычаев по избранию вождя. Претендент должен был сразиться с несколькими сильными воинами, возможно, такими же претендентами, как и он сам. Как и все тюркские племена, хунну были весьма озабочены проблемой престолонаследия, поскольку справедливо полагали, что наличие нескольких претендентов приводит к интригам и дестабилизирует обстановку в стране. Обычно из нескольких сыновей по тем или иным критериям выбирался один, а остальных просто уничтожали. Так, в Турции, еще в VII в., когда трон переходил к одному из сыновей султана, его братья получали веревку и настоятельный приказ удавить себя ею.
  Одной из причин падения татаро-монгольской Орды были как раз дрязги между потомками Чингисхана, правившими отдельными улусами. Но если править столь большой империей, как монгольская, было сложно, и существование локальных наместников-чингизидов было необходимо, то для компактного государства хунну обычай, согласно которому правил лишь один сын, был разумным и отвечал политической целесообразности.
  Много позже южные гунны изменили систему престолонаследия: престол занимали поочередно братья, а затем их дети. Таким образом южные гунны по-своему решили проблему династических интриг – последовательность прихода к власти того или иного члена царской фамилии была четко расписана.


[Закрыть].

Из вверенных ему воинов царевич создал новую армию, правда обучал он своих солдат весьма своеобразно. Главным правилом стало беспрекословное повторение действий своего командира. Чтобы проверить своих солдат, царевич выстрелил в собственного великолепного коня. Тем, кто заколебался и отказался сделать то же, немедленно отрубили головы. Через какое-то время Модэ выстрелил в свою молодую красавицу-жену. И опять отказавшиеся последовать его примеру были казнены. Таким образом лишь самые верные воины остались с царевичем, и когда во время большой охоты Модэ выстрелил в своего отца, войско Модэ сделало то же самое – и его отец Тумань погиб, сплошь утыканный стрелами. Хронист утверждает, что это произошло в 209 г. до н. э.

С такого варварского, по мнению Сымы Цяня, поступка началась история гуннской династии. Хроники сохранили и другие странные поступки Модэ. Когда правитель соседнего народа дунху под угрозой войны потребовал от Модэ, чтобы тот отдал ему своего лучшего коня и любимую жену, Модэ, не возражая, согласился, объяснив это так: «К чему жалеть для соседей одну лошадь и одну женщину?» Но когда тот же правитель позарился на небольшой клочок гуннской земли, совершенно бесплодной и, по сути, никому не нужной, шаньюй пошел на дунху войной и одержал победу. Повод к войне, каким он описан у Сымы Цяня, выглядит до смешного недостоверным, потому что проблема земли для степняков была не настолько существенна, как для оседлых земледельцев. Действительно, Китай с давних пор страдал от перенаселенности, однако гунны вполне могли обойтись и без того клочка земли, о котором говорил Сыма Цянь. Поэтому слова Модэ: «Земля есть основание государства, как можно отдавать ее?», которые правитель гуннов якобы сказал перед тем, как выступить в поход, скорее всего, просто легенда. Да и порядки, установленные Модэ, были таковы, что ему не нужно было отчитываться ни перед кем. Именно Модэ объявил себя «сенгиром» (высочайшим правителем) гуннской державы, и когда он правил, у него не было конкурентов, а в стране – несогласных.

Сенгир был окружен почти божественным почетом и носил несколько пышных титулов, таких как «танкиркут» («обладающий небесной благодатью») или же длинный и величественный титул «Рожденный небом и землей, поставленный солнцем и луной, хуннский великий сенгир». Сенгир был военным вождем, заключал мир и объявлял войну, подписывал договоры и единолично руководил внешней политикой государства, а также был первосвященником народа хунну.

Модэ, как первому сенгиру, приписывают создание изначального свода гуннских законов[29]29
  Китайские хронисты при всяком удобном случае подчеркивали, что законы хунну «легки и удобноисполнимы». И действительно, гуннский суд обязательно должен был закончиться за 10 дней, а число содержащихся одновременно под стражей не должно было превышать 10 человек. Смертная казнь полагалась лишь за наиболее тяжкие преступления. Наказанием за воровство была конфискация имущества преступника, что, впрочем, в условиях кочевого хозяйства ставило преступника перед угрозой голодной смерти, поскольку прежде всего конфисковывались его стада. А вот за легкие проступки всего лишь делали надрезы на лице, таким образом помечая мошенника или мелкого преступника.


[Закрыть]. В нем впервые появляется смертная казнь за такие ранее не считавшиеся серьезными проступки, как нарушение воинской дисциплины и уклонение от службы в армии – война становилась для гуннов все важнее и важнее.

Дальнейшие завоевания гуннов также касались соседних с Китаем, преимущественно кочевых, племен. Хунну подчинили себе юечжи и усуней на западе, племена лоуфань и байян на юге. Гуннские владения теперь охватывали империю Хань полукольцом. К тому же гунны завоевали земли, на которые претендовали китайские императоры. Война между хунну и Китаем стала неизбежной. Теперь могущественная империя не просто осталась без поддержки гуннской конницы, но гунны стали врагами Китая. Война закончилась в 188 г. до н. э. сокрушительным поражением ханьских войск: войско во главе с императором Гаоди попало в окружение у горы Байден. Лишь великодушие Модэ, вероятнее всего связанного с ханьской династией династическими узами, позволило императору спастись. По условиям заключенного вскоре мира Китай был обязан выплачивать гуннам ежегодную дань. Через некоторое время Модэ умер и гуннская держава вступила в полосу междуцарствия, в течение которого гунны не нападали на Китай, а ханьские императоры продолжали выплачивать гуннам дань. Мир нарушил в 123 г. до н. э. император Уди. Новая война протекала с переменным успехом: китайцы смогли вытеснить гуннов из Ордоса, но в 90 г. до н. э. у горы Яньшань потерпели сокрушительное поражение. Условия перемирия, продиктованные китайцам сенгиром по имени Хулагу, были еще более кабальными для Китая, но в Поднебесной больше не было боеспособной армии, и императоры были вынуждены согласиться на них.

Вскоре ситуация для китайцев изменилась к лучшему – в 59 г. до н. э. уже в гуннском государстве начался период междоусобиц, а в 51 г. до н. э. сенгир по имени Хуханье стал вассалом Китая.

Используя гуннов, китайцы в то же время ослабляли их. В 1 г. до н. э. китайский император принял в Виноградном дворце гуннского вождя (шаньюя) по имени Учжулю и пожаловал ему 370 одежд, 30 тыс. отрезов шелковых тканей с затканным узором, вышитых и простых, а также 30 тыс. мер шелковых охлопков. Эти подарки были платой за военные услуги войск гуннских князей и делались неоднократно. Но договорные отношения, которые установились у императоров китайских «борющихся царств», были вредны гуннам, богатые подношения за уничтожение непокорных китайских провинций развращали гуннов массовыми убийствами и роскошью платы за это. Вот как жаловался другому гуннскому шаньюю китайский перебежчик: «Численность гуннов не может сравниться с численностью ни одной из китайских провинций, но сила их в том, что их пища и одеяние отличны от китайских и они не зависят от Китая ни в пропитании, ни в одежде. Ныне же ты, шаньюй, изменяешь обычаям своего народа, ты стал носить китайские вещи. Если же Китай пошлет вам даже десятую долю своих вещей, то все до единого гунны будут на стороне императорского дома Хань. Получив из Китая шелковые и бумажные одежды, рвите их, бегайте в них по колючим растениям, покажите всем гуннам, что китайские одежды непрочны и уступают в прочности шерстяным и кожаным. Получив китайскую пищу – пренебрегайте ее, чтобы показать всем, что вы предпочитаете китайской еде сыр и молоко».

Но постепенно силы Китая иссякли, и поэтому в начале I в. нашей эры хунну вновь обрели независимость. Но уже в 48 г. восемь южно-гуннских родов вновь оказались под властью Китая. Так хунну разделились на южных и северных. Северные хунну тоже недолго оставались свободными. В 87–93 гг. они были завоеваны коалицией китайцев, уже известных нам сяньби и их соседей динлинов. Другие северные племена откочевали на запад, где смешалась с угорскими племенами Приуралья и Приволжья. Потомки именно этих хунну позже завоюют большую часть Европы.

Еще одна часть северных хунну осела в Семиречье и Тарбагатае (Восточный Казахстан) и основала свое государство – Юебань. Эта держава существовала до конца V в., пока ее не разрушили тюрки – телесские племена.

Большая часть оставшихся среднеазиатских хунну в VI в. покорилась тюркам Западного каганата.

А вот южные хунну, пополнившись в начале III века своими северными соплеменниками – беженцами, причинили Китаю много неприятностей.

Китай в это время переживал не лучшие времена. На рубеже II–III вв. Китай оказался на грани катастрофы, хотя еще совсем недавно было неуязвим для внешних врагов. Народом управляли достаточно умные чиновники и ученые. Был заметен прогресс в ремеслах и торговле. Границы страны защищала профессиональная, хорошо обученная и хорошо вооруженная армия, состоявшая как из молодых солдат-китайцев, так и варварской конницы, в которую входили кочевые племена хуннов, кянов, сяньбийцев. Кроме того, население Китая насчитывало 50 млн крестьян, которые могли в случае необходимости составить мощное ополчение. И вот это незыблемое величие рухнуло. Началось все с того, что евнухи-министры поссорились с учеными-конфуцианцами. Это закончилось массовыми казнями и изгнаниями конфуцианцев и членов их семей. Возрадовавшиеся разгрому своих давних противников-конфуцианцев даосы возглавили восстание «желтых повязок». Восстание продолжалось 5 лет (184–189) и было потоплено в крови армией и ополчением. Солдаты, почувствовав, что они являются весомой силой в стране, перебили министров-евнухов и своих же командиров, оставшихся верными императору. Развернуться им не дало ополчение, блокировавшее восставшую армию в Чанъани. Начавшийся солдатский мятеж был подавлен лишь в 196 г. После поражения восставших в решающей битве император приказал казнить всех оставшихся в живых мятежников. На фоне солдатского восстания в 191 г. началась нескончаемая вражда провинциальных аристократических семей.

К 210 г. наиболее сильные аристократические роды объединились вокруг трех царств. На северо-востоке правил Цаоцао, арестовавший последнего императора Хань и правивший от его имени. Своим девизом он избрал слова «Время и Небо», символизировавшие в китайской культуре судьбу, и привлек под свои знамена искателей удачи – отважных и бессовестных людей, которые могли в его царстве быстро сделать карьеру и разбогатеть. В 220 г. его сын Цаопэй захватил власть и назвал свою династию Цао-вэй.

На юго-востоке полководец Сунь Цюань создал царство У, девизом которого стали слова «Земля и Удобство». И действительно, географическое положение его страны, прикрытой рекой Янцзы, было очень выгодным и в экономическом, и в военном отношении. Сунь Цюань и его преемники сделали ставку на конфуцианцев, но те лишь усиливали хаос в стране своими бесконечными дворцовыми интригами.

Третье царство (Шухань) образовали в Сычуани даосские вожди разгромленного движения «желтых повязок». Понимая, что обречены попасть под власть двух других государств, они договорились с полководцем Лю Бэем и его отрядом о борьбе с Цаоцао. Первоначально царство Шухань располагалось в междуречье Хань и Янцзы, но после поражения в нескольких битвах правители Шухань перебазировались в Сычуань – естественную крепость, окруженную горами. В Сычуане Лю Бэй был провозглашен императором, однако фактическим правителем Шуханя был даосский мудрец Чжугэлян. Девизом этого царства стали слова «Человечность и Дружба». В китайской историографии годы существования даосского царства не считаются удачными, а сама система правления даосов осуждается. Вместе с тем даосское царство просуществовало до 264 г., когда оно было завоевано, уже после смерти Чжугэляна, войсками Цао-вэй, оккупировавшими Сычуань. Однако победа над Шухань не принесла счастья династии Цао-вэй. Внутренние склоки при дворе императоров Цао-вэй привели к серьезному конфликту, в котором безродные, но хорошо вооруженные солдаты победили благородных аристократов. А один из цаовэйских генералов по имени Сыма Янь в 265 г. низложил последнего императора Цао-вэй и провозгласил себя императором новой династии Цзинь.

В 280 г. Сыма Янь практически без боя завоевал остатки распавшегося государства У. Однако после таких длительных войн цветущая страна превратилась в пепелище.

Гунны, оставшиеся у Китайской стены, колебались вместе с китайским народом. Они приняли активное участие в восстании «желтых повязок», а затем, когда оно пошло на спад, – откололись от него, что и обусловило во многом крах восстания. Затем гунны примкнули к «солдатской» династии Цаоцао и снабдили ее в 203 г. отборными лошадьми для обновления кавалерии. В благодарность за помощь императоры Цао-вэй давали гуннам значительные привилегии. За ними были закреплены обширные пастбища, разделенные на пять уделов, во главе каждого из которых стоял потомок гуннских князей. И хотя при каждом таком князе состоял китайский чиновник-наблюдатель, отношения были весьма теплыми, а восстания вспыхивали лишь дважды: в 271 г. взбунтовался северный шаньюй Мэн. Однако он был убит наемным убийцей, и восстание таким образом было подавлено. А 20 лет спустя восстал гуннский шаньюй Хаосань, но и его восстание было подавлено в зародыше – его схватили и казнили свои же старейшины. Итак, хотя численность гуннов, обитавших в окрестностях Великой Китайской стены, составляла около 250 тыс. человек, ситуация была спокойной. До поры, до времени…

И вот гунны, объединившись с другими варварскими племенами, восстали. Гуннское восстание возглавил Лю Юань, внук предпоследнего шаньюя южных гуннов по имени Юйфуло. В 290 г. он был назначен главнокомандующим всех гуннов на территории Китая.

Лю Юань был провозглашен гуннами великим шаньюем, а затем, в 304 г. он принял на себя титул императора Китая (вана) и присвоил своей династии имя Хань, на том основании, что его прабабка по женской линии была ханьской принцессой. Враждовавшие между собой цзиньские принцы не смогли собрать армию для борьбы с самозванцем. А тем временем Лю Юань сделал своей столицей Пиньян и, укрепившись там, в 310 г. официально принял императорский титул под именем Гао-цзу и объявил войну династии Цзинь. В результате нескольких побед над цзиньцами гунны овладели практически всем Северным Китаем вплоть до реки Хуай. Однако в том же году Лю Юань умер, оставив престол своему бездарному старшему сыну Люхо. Главной заботой нового императора стало устранение своего более талантливого и популярного брата Люцуна. Однако вскоре сам Люхо был убит. Вполне возможно, что эти внутригуннские склоки были инспирированы императорами Китая, не желавшими допустить возвышения гуннов. В 311 г. цзиньская империя, воспользовавшись сменой гуннского императора, напала на гуннов, но военные действия приняли неприятный для китайцев оборот и цзиньские войска были бесславно разбиты, а гунны под командованием Шилэ разграбили цзиньскую столицу Лоян и взяли в плен цзиньского императора Хуайди. Столица цзиньской империи перебазировалась в Чанъань, где был избран новый император Миньди. Однако через 5 лет гунны овладели и этим городом, а захваченный в плен Миньди после многочисленных издевательств и пыток был казнен. Тогда цзиньцы перенесли свою столицу в другой город – Цзянкан (ныне Нанкин).

В 318 г. умершему Люцуну наследовал его бездарный сын Люцань, но он вскоре был убит своим тестем китайцем Цзиньчжунем, истребившим также всех членов гуннской царской семьи. Цзиньчжунь призвал на помощь цзиньские войска. Однако цзиньские войска то ли нарочно, то ли в силу непредвиденных обстоятельств медлили, и против Цзиньчжуня выступили гуннские армии под командованием Люяо и Шилэ. Видя, что цзиньская помощь опаздывает, приближенные Цзиньчжуня убили его и выдали гуннам его тело в надежде на снисхождение. В дальнейшем именно Люяо был провозглашен китайским императором, а основанная им династия получила название Ранней Чжао. В следующем году провозгласил себя императором другой гуннский военачальник Шилэ. Основанная им династия получила название Поздняя Чжао. В 319–321 гг. он вел тяжелую войну с цзиньским военачальником Цзути, которая закончилась со смертью Цзути. Всего через пару лет после окончания этой тяжелой войны военачальники Поздней Чжао Шишэн и Шиху напали на земли Ранней Чжао и завладели северной частью Хуайхэ и Шаньдуном, а к 329 г. войска Шилэ победили династию Ранняя Чжао, Люяо был пленен и убит, а его империя перестала существовать. Во время долгой и тяжелой болезни, поразившей Шилэ в 330 г. и закончившейся его смертью в 333 г., главным человеком при дворе стал начальник дворцовой стражи, названный брат Шилэ по имени Шиху. По смерти Шилэ он захватил власть и уничтожил семью покойного императора. Опасаясь оставаться в городе, где было много сторонников Шилэ, Шиху перенес столицу из Сянго в Е (Ечэн). Шиху был неплохим полководцем, так в 334–339 гг. он успешно отражал нападения Восточной Цзинь, однако войны с небольшим китайским царством Ранняя Лян и с сяньбинским государством Ранняя Янь были для него неудачными. При этом Шиху стал крайне мнительным и подозрителен, так он казнил своих сыновей Шисуя (337 г.) и Шиюаня (347 г.) по подозрению в заговоре против него. В 349 г. Шиху умирает от нервного истощения, а наследником становится его сын от дочери Люяо, мальчик по имени Шиши. Шицзунь, другой сын Шиху, собрал большое войско и привлек на свою сторону приемного сына Шиху, китайца Жаньминя, и пошел на Шиши. После победы Шицзуня юноша-император и его мать были казнены. Вскоре Жаньминь поссорился с Шицзунем и убил его, а затем возвел на престол нового императора – его брата Ши Цзяня. Однако в начале 350 г. китаец низложил и этого императора и провозгласил новым императором себя. Основанная им династия получила название Вэй, или Жаньвэй. Один из первых указов нового китайского императора предписывал убивать в пределах царства всех варваров, в результате чего только в столице было убито более 200 тыс. гуннов, в числе которых были и члены императорского рода Ши, а народ цзе был полностью истреблен.

Однако уже через два года эта династия была уничтожена сяньбинцами.

И хотя период раздробленности в Китае продолжался еще несколько десятилетий, однако в это время гунны не играли большой роли в жизни страны, т. к. даже этнические гунны китаизировались, принимали китайские имена и становились китайцами в первом поколении.

КАМЕННЫЙ ДРАКОН

С гуннами связана еще одна любопытная загадка. Дело в том, что многочисленным набегам гуннов на Китай должна была помешать Великая Китайская стена, однако гунны проходили «сквозь стену» практически беспрепятственно… Почему же «каменный дракон» не защищал своих хозяев?

Пожалуй, трудно найти человека, который никогда ничего не слышал о Великой Китайской стене. Как правило, каждая страна в массовом сознании ассоциируется с каким-то образом-символом. Великая стена является символом Китая как для самих китайцев, так и для иностранцев. У входа на отреставрированную часть Стены можно увидеть надпись: «Если ты не побывал на Великой Китайской стене, ты не настоящий китаец». И если подумать, это действительно так.

Великая стена не менее известна, чем Эйфелева башня. Однако, в отличие от Эйфелевой башни, образ которой не вызывает разночтений, мало кто представляет себе, что же такое на самом деле Великая Китайская стена (или вернее Стены, так как их несколько, но об этом позже).

Для начала немного истории. За всю историю Китая существовало три основных Стены, каждая протяженностью в 10 тыс. ли (5 тыс. км). Надо сказать, что это число (10 тыс.) имеет особое значение в китайской традиции. Связано это прежде всего с системой счета, принятой в Древнем Китае. Для 10000 существует особое название (Вань), которое близко по значению к русскому «тьма», т. е. «очень много».

В общей сложности строительство Стен заняло 2 тыс. лет (с VII в. до н. э. до XVII в. н. э.). Так появилась Великая Китайская стена длиною пять тысяч километров.

То, что Великая стена появилась именно в Китае, неслучайно. «Застенчивость» китайцев, их любовь к большим и маленьким стенам бросаются в глаза при первом же знакомстве с Поднебесной. Любое госучреждение, компания стремятся первым делом возвести вокруг своей территории внушительную ограду и выставить охрану. Традиционное китайское жилище – «сыхэюань», что можно перевести как «двор о четырех углах», непременно обнесено глухой кирпичной или глинобитной стеной, стороны которой одновременно служат и стенами внутренних помещений. Такой дом как бы обращен вовнутрь, к внутреннему дворику, где и проходит жизнь китайской семьи. Вход в сыхэюань для надежности охраняют каменные львы, отпугивающие нечисть, и опять-таки специальная стеночка – сразу за дверным проемом. Она же защищает обитателей от нескромных взглядов. Китайские государства начали обносить себя стенами еще со времен Конфуция, когда отдельные царства представляли собой скорее разросшиеся семейно-клановые поселения. Эти древние стены позволяли отгородить «все наше» от «соседского», «чужого». Но к строительству самого грандиозного фортификационного сооружения на Земле китайцы приступили, согласно официальной версии, для защиты от нападавших с севера кочевников, в частности, гуннов. Однако в последнее время возникло несколько гипотез о времени ее строительства.

Строительство первой Стены началось еще в VII в. до н. э. в период «Воюющих государств» (475–221 гг. до н. э.). Как уже говорилось, властители небольших царств Ци, Янь, Цинь, Чжао, Вэй, Хань и других начали строить укрепления вокруг своих территорий, в основном, в виде земляных валов с патрульной тропой наверху и сторожевых башен.

Первая Стена связана с именем знаменитого «объединителя земли китайской», императора Цинь Ши-Хуанди (династия Цинь). В 221 г. до н. э. он приказал соединить обращенные к гуннским степям участки оборонительных сооружений бывших царств Цинь, Янь и Чжао в единую линию. Стена должна была служить крайней северной линией возможной экспансии самих китайцев, она должна была предохранять подданных Срединной империи от перехода к полукочевому образу жизни, от слияния с варварами. Стена должна была четко зафиксировать границы китайской цивилизации, способствовать консолидации единой империи, только что составленной из ряда завоеванных царств. Сооружение Стены в условиях сверхцентрализованного государства быстро приобрело характер национальной программы. Для строительства новых участков и укрепления уже возведенных на необжитый север были согнаны сотни тысяч безжалостно оторванных от земли и семей крестьян, которых стерегли почти столь же многочисленные войска. Понятное дело, привлекали и заключенных – военнопленных, осужденных преступников, должников со всех концов империи.

В строительстве участвовала пятая часть тогдашнего населения страны, т. е. около миллиона человек. Немалую роль в постройке сыграли и ученые-конфуцианцы, которых Цинь Ши-Хуанди задумал извести на корню. Тысячи ученых, заклейменных и закованных в кандалы, обеспечили своевременное окончание работ. Этот китайский «Беломорканал» (Стена фактически построена на костях людей, которых согнали со всей страны) в свое время имел огромное военно-стратегическое значение. В народном же сознании эта «великая стройка» была «стеной плача». В одной старинной повести, которую знает каждый китайский школьник, рассказывается о любящей жене, которая – узнав о гибели мужа, потоком своих слез разрушила стену.

Возведение ударными темпами «первой очереди» величественного сооружения заняло около 7 лет, за это время на строительстве погибли около двух миллионов человек. Их тела были зарыты в основание земляного вала, облицованного серым обожженным кирпичом. С тех пор сохранились предания о душах несчастных строителей, которые продолжают бродить где-то поблизости.

Уже при Цинь Ши-Хуанди Стена протянулась на 5 с лишним тысяч километров и была названа «Вань ли чанчэн» – «Стена в 10 тысяч ли». Позже ее строительство продолжалось при разных китайских династиях.

Вторая Стена (династия Хань, 206 г. до н. э. – 220 г. н. э.) была построена в целях защиты от гуннов и прочих кочевников, которые совершали регулярные набеги на территорию Китая и порядком попортили Стену, сооруженную Цинь Ши-Хуанди. В период правления династии Хань Великая стена была серьезно укреплена и расширена на запад до Дуньхуана. Земляные валы на многих участках, особенно на наиболее угрожаемых в тот период – западных, обращенных к сегодняшним уйгурским территориям и Казахстану, были заменены каменными стенами (песчаник, гранит, известняк). Также была сооружена линия сторожевых башен, уходившая в глубь пустыни – для защиты торговых караванов.

На сооружение третьей Стены (династия Мин, 1368–1644) было направлено уже около 1 миллиона человек. На особенно важных участках трудолюбивые китайцы не ограничивались постройкой одной Стены, в отдельных местах их количество достигало десяти. В эту эпоху основными строительными материалами были кирпич и каменные блоки, делавшие конструкцию более надежной.

Последние крупные работы по обновлению Стены проводились при династии Мин, правители которой были одержимы идеей государственного величия и не жалели сил и средств на его внешние проявления. Династия Мин перестроила большую часть Стены. Гранитные фундаменты эпохи Хань были, однако, сохранены. В отличие от Хань, императоры Мин были больше озабочены северовосточным участком, прикрывавшим Пекин от монголов и маньчжур. При постройке основное внимание уделялось тому, чтобы каждая из башен Стены находилась в зоне видимости двух соседних. Сообщения передавались с помощью дымовых сигналов или барабанного боя. Кроме того, на всем протяжении от Стены до центрального города, на расстоянии одного конного перехода друг от друга, располагались небольшие опорные пункты, на которых гонец со срочными известиями мог поменять коня. В XVI в. на укреплениях Стены появились пушки.

Те участки Великой стены, которые сохранились до нашего времени, были построены в основном именно при династии Мин. За время правления этой династии Стена протянулась с востока на запад от заставы Шанхайгуань на берегу Бохайского залива Желтого моря до заставы Юймэньгуань на стыке современных провинций Ганьсу и Синьцзян-Уйгурского автономного района. По мнению экспертов, в эпоху Мин приблизительная протяженность Стены со всеми фрагментами и ответвлениями составила 6,5 тыс. километров. Средняя высота сохранившихся участков Стены достигает 7–8 м, ширина – до 5 м.

Характерно, что Стену строили только императоры «народных» династий, происходившие из этнических китайцев. Императоры из варваров, вроде Тан, Юань или Цзинь, не обращали на Стену никакого внимания. Мин, вложившая больше других труда в это сооружение, была как бы трижды «народной» династией: не просто китайской, а еще и происходила от вождя крестьянского восстания, к тому же свергнувшего монгольских завоевателей в 1368 году.

После завоевания Китая маньчжурами в 1644 г. и воцарения маньчжурской династии Цин (Цзинь) границы владений пекинских властителей отодвинулись на тысячу километров к северу и включили в себя именно те территории, откуда исходила угроза, против которой строили Стену. Цин, последняя императорская династия (1644–1911), завоевав Китай, отнеслась к Стене с пренебрежением. За три века правления Цин Великая стена почти разрушилась под воздействием времени. Лишь небольшой ее участок около Пекина поддерживался в порядке – он служил своего рода «воротами в столицу». Стена стала практически не нужна, ее забросили и не обращали внимания до начала XX века, когда любознательные европейцы заинтересовались этим сооружением как туристским аттракционом.

В 1984 г. стартовала программа по реставрации Великой Китайской стены, финансируемая из средств китайских и зарубежных компаний, а также частных лиц.

И сегодня Стена сохранилась в той или иной степени на всем своем протяжении. Крепости, форты и сигнальные башни по большей части срыты, а вот собственно стена и ее сторожевые башни стоят, лишь слегка тронутые временем, – в основном пострадали и обрушились зубцы. Сохранившиеся участки эпохи Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.), в основном в западных пустынях, разрушены сильнее и выглядят скорее, как руины, чем как стены. Однако большая часть Стены и, в частности, весь тысячекилометровый восточный участок были, как уже сообщалось, основательно перестроены и поддерживались в порядке в эпоху Мин (1368–1644), а потому находятся в хорошем состоянии.

Несколько участков, наиболее удобно расположенных для туристов из Пекина или Тяньцзина, были отреставрированы еще в 1960—1990-е годы XX века, после включения Великой Китайской стены в списки китайских национальных памятников (1962) и Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО (1987). Реставрация заключалась в основном в восстановлении обрушенных зубцов и внутрибашенных перекрытий.

Долгое время считалось, что Стена – единственное заметное невооруженным глазом из космоса искусственное сооружение на планете. Это в немалой степени способствовало поддержанию национальной гордости китайцев. Но, вопреки распространенному заблуждению, из космоса Стена не видна, хотя на спутниковых фотографиях ее, разумеется, видно. Глубокое разочарование наступило после полета китайских космонавтов. Первый из них, Ян Ливэй, а также двое его товарищей – Фэй Цзюньлун и Не Хайшэн – по возвращении на Землю заявили, что без специальных оптических приборов Стена с орбиты «не видна». Власти поспешили разъяснить, что данный вопрос очень сложен и выяснение истины требует полетов многих космонавтов.