Текст книги "Безрассудство здравомыслия"

– Дело не в мыслях, Луис. Дело в будущем, дело в реакциях людей. Здесь всё работает так, как со структурой песка, после прохождения по ней звуковой волны. Жалко, что ты этого не замечаешь. Возможно, как и раньше не замечал роли людей, ежедневно находившихся рядом с тобой.

– Роли? О чём идёт речь?

Том выдохнул, усевшись поудобнее, и продолжил:

– Почти каждый человек в окружении был лишён частички себя. Нам с самого детства говорят о том, что все мы индивидуальны. Да, так и есть. Но за нашей неповторимостью скрывается сильная схожесть, которая часто не давала мне покоя. Я был одинок, потому что видел стаи людей, разбившихся по своим лагерям и периодически проводя войны между соседними цивилизациями приматов. Всё было настолько очевидно, понятно, глупо и наивно. Люди все разные, но настолько похожи. И, если говорить именно об окружении, в котором я находился, то. – Том выдержал паузу. – В людях не было самого главного, Луис. У них не было души. Идя по коридору, проходя мимо множества моих сверстников, я постоянно обращал внимание на глаза, на их заинтересованность в чём-либо. И знаешь, какой я сделал вывод?

Луис молча кивнул, приподняв брови, в ожидании ответа.

– Люди не были заинтересованы в самой жизни. Они ходили толпами, поодиночке – не важно. Главным было то, что почти никто не мог, день изо дня проходя мимо одних и тех же окон в коридорах, хотя бы на секунду остановиться и устремить свой взгляд в известную неизвестность, окунающую твоё сознание в воду, в которой заглушались посторонние звуки прохожих мимо людей. Понимаешь? С самого детства, с юношества, с университетских годов люди были по уши заняты каким-либо делом, теряя самих себя. Теряя течение жизни.

– Если люди заняты каким-либо делом, это далеко не всегда означает то, что человек теряет самого себя. Он может заниматься любимым делом и.

– Я не видел этого.

Наступила пауза. Затем Том продолжил.

– Я не видел в людях искренности. Я видел, что своим стремлением свернуть любые горы, даже если им это нравилось, они часто, сами того не замечая, закапывали себя под те самые горы. Люди, находясь в постоянной работе, в погоне за тем, что нельзя обогнать, заводят себе нового друга по имени Стресс. Человек хочет достичь, человек хочет прокормить семью, человек хочет, делает, хочет, делает, уничтожая осознанность, убивая восприятие ускорением темпа жизни.

Луис молча сидел, замурованный в заинтересованности монолога Тома, который, не изменяя своим качествам, это увидел и снова продолжил:

– Я познакомился с тобой, Луис, потому что я увидел в тебе то, что вижу сейчас. Ты другой. Если тебя и можно прочитать, то делать этого совсем не хочется. Ты об этом говорил несколько минут назад. Зачем я это делаю? Можно же всё отпустить. С тобой – я отпускаю, потому что вижу в твоих глазах человечность, искренность, заинтересованность, детское любопытство, смешанное с серьёзными намерениями и, главное. Я вижу в тебе протекание жизни. И я очень рад тому, что сделал выбор тогда, познакомившись с тобой.

– Спасибо, Том.

– Тебе тоже спасибо. Учитывая обстоятельства, в которых нас затянуло по самое «не хочу», классно вспоминать о прошлом и именно сейчас, когда всё перевернулось с ног на голову, и мир превратился в одну гигантскую непрекращающуюся катастрофу, вести разговор о жизни. О восприятии, о чувствах.

– Согласен. Приятно, когда мы оба понимаем, что всё это не конец. Странно, наверное, об этом говорить, но. Я ценю. И осмелюсь предположить, что ты тоже ценишь. Своё существование здесь и сейчас. А по поводу обстоятельств, которые на нас накинулись, могу сказать лишь одно – выберемся.

Луис повернул голову в сторону наших подготовленных костюмов, собранных рюкзаков, приготовленных к самой масштабной вылазке, и сказал, указав на экипировку:

– Мы сделали всё, что было в наших силах. Всю жизнь на месте тоже оставаться нельзя. В конце концов, у нас просто закончится еда. Поэтому, что могу сказать? Цель? Может найти новое убежище, склад. Я не знаю. – Наступила пауза. Луис переворачивал ход мыслей. Точнее они переворачивали его внутреннее состояние. Он, сам того не замечая, продолжил говорить, обрубив предыдущую тему повествования:

– Иногда ловлю себя на мысли бессмыслия нашего выживания. Для кого мы живём, Том? Если мы не можем спокойно отдохнуть от постоянного страха, который иногда берёт верх над всеми чувствами. Мы бегаем, ищем, бегаем, ищем. Боремся с природой, которая не оставила нам выбора. Либо бороться, либо закончить своё существование. Какой смысл?

Луис всегда мог спрятать свои чувства, остепенившись, найдя способ отвлечься, но сейчас, сидя рядом с другом, таких возможностей у него нет. А скрывать свои эмоции не было никакого смысла, потому что он мог сделать хуже самому себе, если бы не услышал ответ Тома на его вопрос.

– Смысл. – Том усмехнулся. – А какой смысл умирать? Ты знаешь, что будет «после»? Нет. Ты знаешь какого «там»? Нет. Ты хочешь умереть? Я не знаю и знать не хочу, поэтому верю в ответ «нет». Смысл жизни заключается в бессмыслии смерти. Зачем просто так заканчивать жизнь, если за её пределами нас ждёт конец? Луис. Я не какой-то там психолог. Я обычный парень, который даст тебе один небольшой совет. Попробуй поверить. Во что хочешь. В сказки, в будущую счастливую жизнь. В то, что всё это закончится. В семью, которую ты сможешь создать. В любовь, которую ты вновь сможешь обрести. Поверь в себя, Луис. Найди в голове собственную мотивацию, содействующую появлению огня в своём сердце, которое будет продолжать биться, пока у тебя не закончатся силы. Пока ты полностью не сдашься, чего я никогда не допущу, находясь рядом с тобой, потому что мы найдём. Мы выйдем, мы получим, мы сможем, мы завершим, покончим и начнём новый этап в жизни, обретя положительное, настоящее. Теперь подставь под мои недоговорённые слова свою веру. И всё. Вот в чём смыл, Луис.

Том выдержал паузу и протянул другу руку:

– Вместе.

– И до конца.

4
Фортепиано

Том и Луис, собрав все необходимые вещи, стоя в защитных костюмах перед воротами, молча прощались с их домом. Они оба понимали, что, скорее всего, назад пути нет.

– Карту взял? – Спросил Том, дабы разрядить обстановку.

– Да. Основная у меня. Копия у тебя. Естественно, в этот раз я не буду всё прорисовывать. Стану указывать только направления. Занести нас может куда угодно.

Том подошёл к кнопке у ворот, обернулся в сторону Луиса, который не переводил на него взгляд, а смотрел прямо перед собой. И молча выжал механизм, не перебивая душевную пустоту напарника. Устройства ворот пришли в работу, и через минуту перед ними открылась давно знакомая им картина заброшенного города в песочнице.

Луис снова расположился впереди, а Том сзади.

– Куда путь держим?

– Куда глаза глядят.

– Подход мне нравится.

Друзья включили лики и направились вперёд, пролетая мимо выученных старых забытых улиц и разрушенных домов. Но через полчаса пути Луис замедлил скорость, изменив наклон своего корпуса.

– Что такое?

– Дальше этого места у нас ничего не изведано. Всё, что будет впереди – загадка, поэтому будь очень внимателен.

– Не параной, Луис. Всё, что будет впереди – часть того, что было позади. И да, конечно я на чеку.

Пролетев ещё пару километров, друзья оказались в поле. Иными словами, в пустыне. В данных условиях задачи – любая низменность, не облепленная сооружениями, знакомила персонажей с пустынной местностью.

– Привал. Долетим до того огромного камня и расположимся за ним, чтобы нас не было видно с города.

– Хорошо.

Они устроились на песке, укрыв свою безопасность, предметом горной породы. Луис достал карту и начал рисовать знаки, обозначающие направления. Не было никаких стрелочек, не было обводки красным цветом их бункера. Не было ничего, что могло бы как-то помочь людям, в лапы которых по неведомым обстоятельствам вдруг попала бы их карта.

Том, в свою очередь, выпрямившись в полный рост начал вглядываться вдаль. Впереди были видны только холмы. Он надеялся, что за ними в дальнейшем проявиться ещё что-то. Тома не волновало количество топлива. Он переживал за то, что они могут провести много времени снаружи и столкнуть с совершенно разными ситуациями. Вспоминая ту исцарапанную стену в одном из ранее жилых домов, мурашки медленно прошлись по его затылку.

Том поймал себя на мысли, что они вернулись в самое начало своего пути. Снова странствия, снова нет определённого места, нахождение в котором придавало бы уверенность в ощущении безопасности.

– Эй, железный человек, – сказал Луис, покончив с картой, – кидай рюкзак, но только не в меня, и доставай еду. Перекусим.

Том присел рядом, положил портфель на песок, не прикасаясь к нему, и при помощи жестов рук открыл проекцию списка, повисшую в воздухе, в котором по алфавиту были прописаны все вещи, лежащие в рюкзаке. Ткнул пальцем в воздушное пространство, выбрав ложку, консервную банку и копию карты.

– Что впереди? – Спросил Луис.

– Пока что ничего.

Далее повисло молчание.

– Не переживай, я сам переживаю. Всё будет хорошо. – Ободрил Том.

Закончив с перекусом, сложив вещи обратно, они направились дальше по заданному Луисом курсу.

Главное, что от дискомфорта их спасал костюм. Друзья летали почти без передышек. Если бы на них были по-прежнему надеты рото-носовые маски, то вскоре лёгкие наполнились бы песком. Сейчас их передвижение стало быстрее, из-за чего им пришлось подняться немного выше над поверхностью, чтобы не оставлять за собой издалека видимый шлейф на золотистом сахарном поле. Но, благо, друзьям помогала структура, которую ранее заметил Том:

– Луис, – Том подозвал его к себе, рассматривая песок через очки и пропуская его через пальцы, окутанные защитной бронёй, – возможно, ты снова ничего не увидишь, но у меня для тебя хорошие новости. В поле порода грубее. Крупинки большего размера, чем в городе.

– Следов будет меньше.

– Именно.

Двигаясь дальше по пустыне, они вместе по пути перекинулись схожими фразами о том, что вид, расстилавшийся перед ними, им порядком надоел.

– Ничего, мы почти на вершине.

Через пару минут, после заявления Тома, друзья в действительности увидели перед собой новую картину. Сказать, что они были этому рады – значит соврать.

– Каков шанс на то, что мы столкнёмся?

– Маловероятно.

За могучими буграми расположились небольшие постройки, собранные из мусора.

– Сменим линию и полетим в обход.

– Незачем. Судя по их внешнему виду, там давно никого нет. И. Не забывай. Мы более чем в безопасности. – Том указывал на броню.

– Верно.

Два друга начали плавно спускаться вниз по склону прямо до сооружений, похожих на маленькие комнаты, соединённые короткими коридорами.

– И для чего вообще нужно было строить это в поле?

– Выглядит так, будто это одна большая приманка.

– Для кого?

– Видимо для нас.

– Ты же не всерьёз говоришь? – Спросил Луис, на что Том пожал плечами и сказал:

– Не понимаю. Стен, которые могут отчего-то защитить – нет. Миллион палок, тонких металлических листов, положенных горизонтально для придания вида защиты. Но ведь.

– Я полностью с тобой согласен. Но ведь это полная чушь.

– Тебе не кажется странным это место?

– Как только я это увидел – тут же подумал, что здесь что-то явно не так.

– И поэтому мы летим прямо туда?

– Да. Причём ты сам предложил.

Друзья почти добрались до постройки.

– Предложил то предложил, но на то, чтобы меня можно было отговорить, у меня есть ты.

– Теперь перестань паранойить и ты.

– Стоп.

Им остался шаг до того, чтобы дотронуться до сооружения, но вдруг Том неожиданно остановил Луиса, коснувшись его плеча.

– Что?

– Эта штука была сделана недавно.

– Мы же с тобой уже определились: строение выглядит заброшенным. Почему ты теперь говоришь обратное?

– Потому что здесь нет следов звуковой волны.

– Может это и есть наш ключ? Их может здесь и не быть.

– Ты сам-то в это веришь? – Том покосился на Луиса через броню, но тот, увидев только лишь его глаза, сразу всё понял.

– И что ты предлагаешь?

Том опустил защитные пластины с макушки головы до шеи, высвободив голову, чтобы рассмотреть всё без малейших затруднений, которые могли сковывать движение. Он скорчил лицо и спросил у Луиса:

– Чувствуешь? Что это?

Луис опустил пластины ниже, зафиксировав их точно так же, как Том и тут же блеванул. По прошествии первого рвотного порыва, он с яростью, но не повышая голос, сказал:

– Сразу предупредить нельзя было!?

Том ничего не ответил, поднял броню выше, чтобы та закрыла нос, дождался, пока Луис закончит свои дела, и сделал шаг вперёд, переступив порог.

Как только нога ступила на пол постройки, из соседней комнаты издался громкий секундный звук фортепиано, словно на клавиши которой что-то упало.

– Что за чёрт?! – Испугался Том, обернувшись и посмотрев на Луиса, который полностью закрыл голову бронёй от страха.

Они подались чуть вперёд, пройдя ещё немного, и увидели музыкальный инструмент вживую.

– Как?

Именно этот вопрос волновал их обоих. Фортепиано было в необыкновенном виде. Оно стояло перед ними целиком вылизанным. На ней не было ни крупицы песка, ни царапинки. Инструмент сиял ослепительным сверканием, переливавшегося лакированного покрытия в лучах жарящего солнца.

– Книга?

Том поднял предмет с пола и удивлённо уставился на Луиса.

– Здесь нет никаких полок. Ей неоткуда было упасть на фортепиано. А звук был.

– Такой, будто на него реально что-то упало.

– Том, я же здесь не один? Ну, в смысле.

– Да, я тоже это вижу и тоже немного шокирован. Чувство, будто с нами кто-то играет.

Том шёл дальше, рассматривать хлипкое сооружение изнутри, а Луис шёл позади и шипел ему вслед:

– Давай не будем раньше времени.

После этой фразы они оба остолбенели от ужаса.

В соседней крохотной пустой комнате лежало изглоданное, истерзанное тело девушки. Удивительным было то, что ребята вообще смогли определить пол. Повсюду были разбросаны куски стухшего человеческого мяса, перемешавшееся со всеми частями органов, превратив комнату в обеденную зону оголодавшего смертельно-больного маньяка, который в порыве ярости раскидал все части заранее расчленённого тела.

– Том, валим отсюда!

Том стоял неподвижно и испуганный собственными представлениями о том, что с ней могло случиться, упал в обморок.

– Том! ТОМ!

Луис освободил его голову и начал хлестать её ладонями.

– Самое время! ТОМ! ОЧНИСЬ! ТОМ!

Луис поднял его на руки, выбежал из помещения, запустил лики, выставив максимальную скорость, и ринулся прочь от этого злополучного места. Ботинки чуть касались песка и оставляли за собой след, но впрочем, всё это было неважно.

– ТОМ! Ты мне ещё нужен, скотина! Если решил откинуться, не предупредив меня, то я тебя сам убью, как ты очнёшься!

– Помогите! – Издали послышался визг плачущего ребёнка.

– Это ещё что? – Луис на секунду остановился. – Нет. Нет. Не может этого быть. – Он обернулся и посмотрел назад на постройку, в которой лежал труп изуродованной девушки.

– На помощь!

– Нет. НЕТ! – Луис понял, что они видели мать ребёнка, точнее её остатки. – Это опасно. Нельзя проводить контакт с людьми. – Он поднял голову вверх и начал выть. – Это всего лишь ребёнок! – Тихо крикнул, держа в руках Тома.

– Спасите!

– К чёрту.

Луис двинулся в направлении, откуда доносился крик. Преодолев несколько сотен метров, выглянув из очередного холма, он увидел маленького мальчика, который пытался бежать от преследования. Только вот отчего он старался удрать? Позади мальчика не было ничего, что могло бы его так напугать.

– Эй! – Луис махнул рукой в его сторону, чтобы привлечь внимание. – Что случилось?! – Луис по-прежнему боялся людей. Даже у младенцев, которые только научились ходить, в руках могли оказаться пистолеты. Поэтому он остерегался лишний раз приближаться к людям.

– ТАМ! – Мальчик орал, что есть мочи, указав за свою спину на ничего, теперь направляясь в сторону Луиса.

– Что там?

– ТАМ ОНИ!

– Кто они?

– ТЕ, КТО СДЕЛАЛИ ЭТО С МОЕЙ МАМОЙ!

Луис сразу же бросил обездвиженного Тома на песок и полетел в сторону мальчика. Почти добравшись до него, он заметил, что синий цвет брони на руках начал окрашиваться, приобретая зелёный оттенок в виде порезов.

До мальчика осталось меньше ста метров, а до Тома было около четырёхсот. Луис, смотря в обезумевшие глаза ребёнка, бегущего к нему навстречу, подумал о своём друге, который неподвижно лежал на песке и остановился.

«Я не могу», начал проговаривать он про себя.

– ПОЖАЛУЙСТА! БЫСТРЕЕ!

«Я не могу, я не могу».

Из ноги мальчика начала струиться кровь.

– ПОМОГИТЕ! – Он кричал, но теперь уже от боли.

Луис подумал о броне. О том, что она сможет выиграть ему время.

«С Томом всё будет хорошо, с ним всё будет хорошо».

Луис вновь бросился в сторону мальчика.

– А-А-А-А, – ребёнок начал стонать от полученной раны, упав на живот, ползя к своему спасителю.

– ЛУИС! – Издалека послышался голос Тома. – ЛУИС! – Том стоял на своих двоих и кричал ему. – ПЕСОК! ОН НАЧАЛ ИЗМЕНЯТЬ СКРУКТУРУ! ОБАТНО! ЛЕТИ ОБРАТНО! ЖИВО!

Послышался рёв приближающейся звуковой волны.

Луис повернул голову в сторону звука и увидел подступающий поток колебаний.

– БЫСТРЕЕ! – Том заметил границу области поражения, которая заканчивалась в метре от него. – ТЫ УСПЕЕШЬ, ЕСЛИ ПОЛЕТИШЬ ОБРАТНО!

Местность была открытая, поэтому спрятаться было негде и Луис, подняв мальчика на руки, рванул в сторону друга, вступив в гонку с мчащейся к нему смертью.

– НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! НЕ ТРАТЬ ВРЕМЯ! – Орал Том, наблюдая за движущимся силуэтом Луиса, который был уже неподалёку от него.

Том видел приближение волны, уходящей далеко вверх, формирующей свои чёткие границы на поверхности снизу.

– Осталось 20 секунд!

После этой фразы броня Луиса около ликов внезапно окрасилась в зелёный цвет и ботинки тут же отключились.

– ЛУИС!

Том увидел падение своего друга. Том увидел выражение лица Луиса, который в момент осознания происходящего, потерял эмоцию.

– ВСТАВАЙ, ДУРАК! – Кричал Том, смотря в глаза своему товарищу, который неподвижно лежал на песке, так как понимал, что времени у него не осталось.

– Том, позаботься о себе!

– Вставай!

Луис поднял кулак вверх, сомкнув пальцы как можно сильнее, и его глаза начали терять фокус, заливаясь говорящими слезами, проводившими диалог со своим носителем о том, что остались последние секунды их жизни.

Том ответил Луису тем же.

Маленький мальчик, позабыв о боли, оставил мысли о том, что недавно он потерял свою маму. Маленький мальчик, в миг повзрослев, поборов свой страх, лёжа рядом с Луисом тихо произнёс:

– Это не конец.

Луис не понял его интонацию. То ли это был вопрос, то ли утверждение. Впрочем, думать об этом было уже неважно.

Перед лицом Тома образовался монолитный слой звуковой волны, за которым ничего не было видно. Раздался жуткий свист и преграда, уходящая вверх по бесконечной вертикали, исчезла, оставив после себя след нахлынувших эмоций.

Том упал на колени при виде бесследно пропавшего Луиса, а затем в обеих ногах образовалась судорога и повалила мужчину на песок. Его тело начало трясти, сознание плыть, а эмоции вырываться. Теперь Том не боялся, что его кто-нибудь услышит. Он, в один момент исколотый сотнями ран, колотился на песке, теряя свой рассудок и приобретая всё больше и больше боли, подливающей керосин в его сердце.

Том кричал, выл, ревел, что-то шептал себе под нос, проклиная и себя, и природу. Он обругивал всё, о чём думал. Его связки разрывались от непереносимого давления, вены на лице раздулись, а перед глазами всплыли кадры, возникшие прямиком из прошлого.

– С днём рождения! – Воскликнул Луис.

Том медленно к нему подошёл и обнял, пообещав ему, во что бы то ни стало, сохранить их дружбу.

– Вперёд! Затем побежим налево во двор и скроемся за углом вон того дома! – Кричал запыхавшийся Луис, когда они вместе убегали от преследования полиции.

– Да мы ничего не сделали! – Смеялся Том, захватывая лёгкими всё меньше и меньше воздуха.

Том стоял в коридоре больницы напротив окна, за которым располагалась палата, провожающая свою гостью на тот свет и непоколебимо сопереживавшая посетителю, приклонившемуся перед живой куклой.

– Ничего. Слышишь? – Говорил Том, встречая Луиса, вышедшего из палаты только что погибшей его младшей сестры. – Пройдём это вместе. Эй? Друг.

Луис присел на кресло, находившись на грани эмоционального срыва. Стали выделяться капельки пота на лбу. Он сильно нервничал и часто тряс кистями рук, обретя после того дня эту привычку.

– За неделю, – Луис начал говорить, – до того, как она.

Он остановился, потому что не смог произнести последнее слово, и, сжав голову руками, начал бесшумно рыдать.

Они сидели на диване в квартире Тома и говорили. Час. Два. Три. Обсуждая всё, рассказывая что-то, иногда переходя на длинные монологи. Поочерёдно выслушивали друг друга, разделяя передававшую эмоцию говорящего и пытаясь дать при этом какой-либо значимый совет, способный помочь. Они говорили о проблемах, о восприятии, об изменениях. Друзья в эти моменты становились единомышленниками. Том и Луис рассказывали о разном, но абсолютно всегда старались прочувствовать на себе все волнующие вопросы друг друга, при обсуждении возникающих трудностей.

– Смотри. Эта микросхема предназначена для установления баланса между двумя взаимосвязанными механизмами. Контакты, идущие ко входу, включают в себя функцию носителя информации, подготовленной для передачи из одного тела в другое, понимаешь?

– Луис. У меня голова кипит. – Говорил Том, лёжа на спине в лаборатории, выслушивая неоправданные попытки объяснения Луиса о разработке его нового изобретения.

– Видишь? – Спросил Том, прячась за деревом, по телефону, на другом конце которого висел Луис, также скрытно наблюдавший за обстановкой. – Девушка в красном. И парень в голубой приталенной рубашке.

– Ну и?

– Спорим на 100 долларов, что он через 10 секунд заговорит с ней?

– Да ты брешешь.

– Десять.

Парень окинул взглядом красавицу. Том это заметил, чуть улыбнувшись, и продолжил отчёт, чтобы Луис принял пари.

– Девять. Восемь. Семь.

– Ладно, ладно. Давай.

– Четыре.

– Только попробуй.

– Два. Один.

Парень раскрыл рот и произнёс:

– Девушка, извините.

– Ну ты и жук. – Обозвал Луис Тома. – И как это произошло на этот раз?

– Само по себе. Здесь всё работает так же, как и с твоими микросхемами.

Они засмеялись.

Теперь Луиса нет.

Как и чувства, что Том вновь сможет взять себя в руки. Перекрутив плёнку воспоминаний в голове, он встал на ноги и, как полностью опустошённый сосуд с образовавшимися трещинами на его стенках, спросил сам у себя:

«Что дальше? Что мне делать дальше?».

Дальше винить себя в том, что даже не попытался помочь другу? Том знал, что погибнет вместе с ним, так же, как и предполагал Луис, когда видел стремительно надвигающуюся на него волну.

Том не знал, что было лучше. Умереть вместе или выбрать этот исход. Время шло против его размышлений, и он не успел принять решение, которое могло бы. Ничего оно не могло бы.

«Я сам говорил Луису о смысле бессмыслия. Смерть – не выход. Тем более та смерть, которую ты ожидаешь».

Он пошёл к примерному месту исчезновения Луиса и постоянно прокручивал у себя в голове «за» и «против».

Том находился в состоянии разорения, за минуту проиграв всё своё состояние. Сейчас наступал самый тяжелый этап во всей его жизни. Он это понимал. После умопомрачительного проигрыша, ему нужно собрать себя по частям и начать сначала, а не продолжать вести свой образ жизни, идя в ногу со своим прошлым. Как бы не было трудно, как бы не было больно, надо вернуться в начало.

Том, разбившись на осколки, словно ваза, знал, что заново склеивать её не стоит. Этот процесс займёт уйму времени и тем более в результате объединения последнего недостающего элемента – сосуд всё ровно останется не до конца собранным, так как невозможно было бы составить его части идеально, учитывая, что на самом деле речь идёт о моральной составляющей человека. В итоге, обязательно появилось бы место, в котором не хватало бы нужного, ключевого звена, намеренного возложить на себя весь упавший на его плечи груз.

В такие моменты не нужно пробовать создавать заново. Склеивать то, что нельзя ни в каких обстоятельствах собрать воедино. Если всё же попытаться это сделать, то будет велика вероятность того, что твоя ваза станет очень хрупкой. Ты – добился своего. Ты построил тот же образ, ту же форму, но нет. Это всё не нужно. Это, на языке занудства, не рационально.

Тому нужно было строить совершенно новую вазу или же начать выращивать свежий расточек в голове, который затмит его устаревшее представление о разбитом сосуде.

Подойдя к месту, в котором Том выдел Луиса в последний раз, он вновь поддался исступлению и за пару минут смог выпустить из себя на свет космическую порцию безобразно-мучительных эмоций. Сознание не сумело во время переварить болезненные ощущения и придало Тому положение живого плода, растущего из земли на участке, но не имеющего волю для произведения перемены в своих малейших действиях.

– Всё. – Начал говорить он вслух, выдавливая из себя крайнюю слезу. – Всё. Дальше, Том. Готов поспорить на 100 долларов, что Луис, глядя на меня сверху говорит мне о том, чтобы я взял себя в руки и шёл дальше.

Том раскрыл копию карты, подумал о том, что возвращаться обратно в бункер он точно не будет, так как, чтобы построить новую вазу или посадить росток, нужно развязать себя от каната, который всем своим усилием вяжет твоё сознание и тянет тебя обратно в прошлое.

– Так. – Он говорил с собой, чтобы затмить душевную пустоту, кормя сердце фальшивой едой, предоставляя сознанию иллюзию порядка, воцарившуюся в голове. Иными словами, Том пытался отвлечься от жжения в груди, от боли в голове, от мысли о том, что он только что потерял своего лучше друга, который за последние годы стал для него семьёй. – Так. – Повторил он и вновь не выдержал очередного наплыва.

Том свалился на песок, положил руки на грудь и начал вглядываться в небо.

– Нет смысла. Нет никакого смысла. – Он закрыл глаза и стал говорить со своим сердцем. – Прошлого не вернуть.

«Но никак не забыть».

– Если не забыть, то будет очень тяжело подниматься и идти дальше.

«Забыть – значит потерять воспоминания. Потерять жизнь в самом себе».

– Если этого не сделать, можно превратиться.

«В человека, который найдёт другой путь. Нельзя пытаться забыть о старой разбитой вазе и о том, что она хранила внутри себя».

– Нужно создать новую.

«Но подойти к построению нужно совсем по-другому».

– Что мне делать?

«Подниматься и идти. Вперёд. Продолжать бороться за свою жизнь, помнить о Луисе и о смысле бессмыслия смерти. Доведя себя до самоубийства – ты сдашься на начале своего, пока что не заданного маршрута. Кто знает, может в будущем он смог бы довести тебя до визуализации собственной веры, о которой ты говорил Луису».

– Нужно вновь поверить?

«Да. В себя и в свои силы. В новую жизнь, в предстоящий этап».

– Для чего?

«Для обретения нового смысла».

Том встал с песка, выкинул все мысли из головы, встряхнулся, взял рюкзак, достал карту, указал для себя направление, включил лики, наклонил корпус на ход движения и, наконец, тронулся с мёртвой точки.

После двухчасового бесследного передвижения по полю, изредка встречаясь с буграми, он остановился перекусить и, не заключив ни одну мысль, оставив голову в покое, двинулся дальше.

Если рассматривать его силуэт со стороны, периодически заглядывая вовнутрь, то можно сделать вывод о том, что Том попытался себя перепрограммировать. Его сознание начало перестраиваться. Чтобы справиться со сдавливающим стрессом, сейчас ему нужно найти способ отвлечься, иначе он сможет, будучи птицей, в мгновенье потерять свои крылья.

Единственным существующим отвлечением для него стало движение. Путь, направление, действие и запертые мысли, закрытые в тёмном помещении на замок.

Пролетая километры, наблюдая за одинаковыми раскрывающимися перед Томом видами, время, казалось, для него остановилось. Он, словно бродил по замкнутому кругу, представляющему из себя одно выбранное им направление, которое, будто не хотело менять свой облик. Та прямая, которую выбрал Том, тот маршрут, указанный на карте, превратился в бесконечное движение вперёд.

Кажется, что вся сложенная ситуация – это самое неподходящее средство для очищения своего внутреннего стресса, но. Дело в том, что нам всегда кажется, что только кажется. В действительности, появившийся перед Томом тупик – это пробуждение в нём действия, которое несёт за собой отвлечение от пережитой потери Луиса.

Нескончаемая даль, несущая за собой усталость, чувство скованности, ощущение переформирования твоего образа в живое тело домашнего хомяка, который бездумно бегает по пластиковому колесу, прикрепленному к клетке, приносит свои плоды. Том не потерялся в однообразии. Он стал обретать многогранность в чувстве замкнутости бескрайнего песочного поля.

Как только Том осознал то, что говорило ему своё сердце, он тут же воскликнул от раскрывшегося перед собой горизонта.

Долетев до вершины холма, он, выглянув из верхней точки, увидел перед собой панорамный вид на огромный заброшенный город.

– Есть.