Текст книги "Приключения изобретателя"

Изобретатель

фантастически-юмористический роман

Действия имеют место быть в самом конце прошлого (20-ого) столетия.

1

Первое изобретение Прохора Клюева было обречено на провал. Увы, никому не был нужен так называемый «приёмник правды»! Сначала, конечно, все обрадовались. Какой-то журналист даже написал громкую статью в местную газетёнку: «Этот аппарат улавливает все правдивые людские мысли и передаёт их в прямой эфир! Это – открытие века!» Не тут-то было. Уже после нескольких вещаний, мирные граждане поглядывали друг на друга косо – кто с сомненьем, кто с презреньем, а кто и с видом откровенно угрожающим. Истина, льющаяся бурным потоком из динамика честного приёмника, не влекла за собой ничего, кроме междоусобицы. Люди стали озлоблены, старались не выходить из своих домов. В конце концов, из приёмника стало вырываться только одно сообщение: «Поймать и накостылять этому несчастному изобретателю! Так, чтобы навсегда запомнил!..» (и далее вперемежку с далеко не литературной речью).

Второе творение незадачливого изобретателя оказалось не более удачным, чем первое. И, конечно, не находись он в отдалённых, но всё-таки родственных связях с известными лицами, никто не профинансировал бы его сомнительную затею. Дело касалось благоустройства центральной улицы города – возведению над ней прозрачного навеса из особо прочного трубчатого материала, не боящегося ни ветра, ни града, ни огня, ни каких-либо иных форс-мажорных обстоятельств. Это же так чудесно и так выгодно, когда осадки не проникают во внутреннее пространство улицы! Экономия налицо: асфальт, тротуарная плитка, фасады зданий практически перестанут страдать от воздействия явлений извне; дворники будут фактически не нужны, поэтому переквалифицируются в более престижных специалистов и принесут государству ещё больше пользы; работники по благоустройству улиц сократятся до минимума, а значит и управляющие ими организации тоже; в итоге, разумеется, казне – выгода. Да и Клюеву нужно было вернуть расположение города к своей персоне.

Около полугода трудилась над этой «реконструкцией» одна из ведущих в городе строительных компаний. Денег в проект и в строительство было вложено столько, что хватило бы на то, чтобы выстроить, как минимум, ещё одну такую же улицу. Но, опять же, не учли самый основной из всех факторов – человеческий. В результате в первую же ночь после сдачи объекта, как по заказу, воспользовавшись таким удобным чудо-навесом, какие-то злодеи ограбили несколько квартир на самых верхних этажах! Богатые хозяева этих квартир, в это время спокойно отдыхали на далёких островах близ экватора.

Некоторое время, находясь под следствием, Прохор Петрович, заподозренный бдительными сотрудниками милиции в причастности к данному преступлению, был отстранён от своей изобретательской деятельности. Но, к счастью для него (чего нельзя сказать об окружающих), уже скоро смог вернуться к прерванным увлечениям, будучи отпущенным из-под следствия за неимением улик (и за имением родственных связей с вышестоящими структурами).

– Тебе нельзя больше оставаться в нашем городе, – сказал Прохору его троюродный дядя – Глава Горисполкома. – Никакие правоохранители не смогут защитить тебя от твоих же изобретений, а значит, тебя, в конце концов, поколотят так, что ты отвыкнешь не только изобретать, но и разговаривать, а может даже хуже. Мне самому здорово досталось от правительства за этот твой чудо-навес! И уважаемые люди, ограбленные на круглые суммы, тоже не скоро успокоятся.

– Но, Иван Захарыч, у меня в мастерской…

– Никакой мастерской! Всё! Забирай свои чертежи, инвентарь, и дуй! Подальше – за город! Вот тебе деньги. Бери-бери, пока дают. И не спорь. Поговорку знаешь, наверное? Кто спорит, тот… Ну, ты понял!

Итак…

В 12.30 по Московскому времени, Прохор Петрович Клюев – изобретатель-неудачник, был вынужден сесть в поезд и отправиться в незапланированное путешествие, подальше от своего родного города.

2

Россия страна большая. В былые времена юному Ломоносову приходилось по нескольку дней топать по ней пешком, чтобы перебраться из одного города в другой. Ныне, что не секрет, современные средства передвижения – в частности электропоезда – способны перебросить человека в любую точку великого государства за считанные часы.

Шла ночь. Не успел Прохор Клюев как следует уснуть, как проводница, тихонечко, чтобы не потревожить спящих пассажиров, произнесла:

– Просыпайтесь! Ваша станция через тридцать минут.

Выйдя на прохладный перрон, и громко зевнув, изобретатель посмотрел направо, потом – налево, и, убедившись, что в этот час разглядеть красоты неизвестной местности невозможно, направился в сторону видневшихся невдалеке огоньков какого-то строения.

Унюхав и услышав приближающегося непрошеного гостя, собака, прицепленная перед домом в котором горел свет, звонко затявкала, прекрасно справившись со своей ролью звонка. Дверь открылась.

– Бим! А ну, тихо! – прикрикнул на собачонку вышедший из дома хозяин. – Тихо, говорю!

– Здравствуйте! – сказал Клюев. – Извините за поздний визит. Можно у вас где-нибудь переночевать? Я имею в виду – в вашей местности?

– А вы кто? – спросил хозяин.

– Я – студент Этнографического института имени Миклухо-Маклая, – сказал Клюев первое, что пришло на ум. – Сейчас на практике, приехал изучать местные достопримечательности. Только с поезда. Хотел сразу же снять жильё, но… ночью негде, и вдобавок ничего не видно.

Лопоухий Бим, видимо собачьим чутьём удостоверившись в безобидности запоздалого посетителя, наконец-то угомонился и позволил хозяину впустить гостя.

– Входите! – произнёс человек среднего роста в серой майке и трико, отворив невысокую калитку.

Изобретатель проследовал за шаркающими тапками хозяина в деревянную избу. Бим завилял хвостом и подпрыгнул, как бы извиняясь за свою недавнюю негостеприимность.

– Я, после развода с женой, живу один. Дом большой: две комнаты, кухня, чулан и пристрой. Летом, когда очень жарко, я вообще на веранде люблю спать. Комары ко мне привыкли – почти не кусают.

Хозяин открыл дверь, и они прошли сквозь пристрой и веранду в просторную комнату, выполняющую функцию кухни. В свете яркой, ста пятидесяти ватовой лампы освещения, Клюев, к своему удивлению, увидел, что хозяин дома совсем не пожилой, как показалось ему в темноте, а достаточно молодой человек, примерно одного с ним возраста.

– Как видите, тут у меня не барские хоромы – холостяцкое жилище… А Вы, случайно, не женаты?

– Пока нет.

– И правильно! Не женитесь никогда – вот Вам мой совет! От этих женщин одни несчастия.

Клюев рассудил, что по наболевшему для хозяина делу лучше не задавать лишних вопросов, а молча делать вид, что слушаешь, тогда, возможно, разговор не затянется надолго, и можно будет ещё немного подремать до наступления утра.

На кухонном столе тем временем остывал кипяток в заварном чайнике, и гостеприимный полуночник-хозяин предложил выпить по чашке чая.

– А может, хотите, чего покрепче? У меня немного осталось в запасах.

– Нет-нет, спасибо, совсем не хочу! – испугался Клюев. – А вот чай, с удовольствием!

Через несколько минут, представившись друг другу, изобретатель Прохор Петрович Клюев и хозяин холостяцкого жилища Михаил Иванович Ромашкин, перешли на «ты» и выпили за знакомство по глотку крепкого цейлонского чая.

– Знаешь, Прохор, – сказал Миша. – А сними-ка жильё у меня! Сам понимаешь, как сейчас с зарплатой в деревне – лишняя копейка не помешает! К тому же, мне кажется, лучшего местечка и лучшей компании, чем в моём доме, тебе не найти. Комната у меня отдельная, а не смежная, как у большинства, с видом на сад и речку. Вода в колодце в десяти метрах. Уборная за домом. Душ. Из скотины – только собака. Живи и радуйся!

Клюев пожал плечами.

– А почему бы и нет? Я согласен.

В семиметровой комнате, прямо напротив окошка, стоял старенький диванчик. На нём то и разместился внезапный постоялец простого деревенского парня Михаила Ромашкина, ещё совсем не догадывающегося, в какие приключения вовлечёт его знакомство с неудачником-изобретателем.

3

Ночь кончилась так быстро, как и должна была кончиться подобная, разорванная на несколько неравных частей ночь. Михаил, привыкший вставать довольно рано, по привычке отправился на работу, за которую, разумеется, тоже по привычке, но уже несколько другого характера, платить «по человечески» никто не собирался.

Работал Михаил главным помощником младшего механизатора, при колхозном ЖЕКе. То есть, в основном, занимался только тем, что слонялся из угла в угол по давно разорённому, но всё ещё не окончательно сломленному, ремонтно-строительному цеху и вёл отвлечённые беседы на разнообразные темы, с такими же, как он сам, неприкаянными работягами.

Изобретатель для того и рождается на свет, чтобы постоянно что-то изобретать. Всё утро, вплоть до полудня, Прохор Клюев кумекал над какими-то чертежами, бегал вокруг дома, устанавливал какие-то приспособления. К приходу Ромашкина, весь взмокший от пота и взъерошенный, но с победной улыбкой на лице, изобретатель сообщил:

– Вот, Миша, теперь всё в твоей жизни изменится! А может, и меня, наконец, зауважают. Держи этот пульт. Не правда ли, похож на обычный, от телевизора? Присядь на табуретку, так будет удобней. Ну, жми!

– На любую? – спросил в недоумении Миша.

– Нет, на эту – жёлтенькую.

Михаил осторожно нажал.

В настороженной тишине прошла минута, другая.

– Ну, и что? – прервал тишину Ромашкин. – По-моему, ничего не произошло.

Тут Клюев не выдержал и расхохотался.

– Посмотри в окно! – вставил он сквозь смех.

Михаил посмотрел.

– О-о-о! что это… что такое? Мы что… летим?!

Не переставая радоваться успеху своего нового изобретения, смеясь задорным ребячьим смехом, Клюев пытался объяснить:

– Разумеется, летим! Ха-ха-ха-ха… Правда, скорость пока никакая, но – факт, чёрт побери! – я поднял этот дом в небо! Ха-ха… Глупо было бы объяснять, мне и самому пока не всё под силу осмыслить. Гравитация – наука тонкая. Биополе Земли ещё изучать и изучать. Меня ещё ночью, как осенило: а что если, думаю, взять, и испытать мои последние разработки на практике, прямо здесь! Ты уж извини, но, сам понимаешь, это – открытие!

Михаил, прилепленный взглядом к заоконному пейзажу, сидел с раскрытым настежь ртом, но сказать ничего не мог. Язык у него во рту, где-то застряв, не шевелился и, как ему казалось, никогда уже не зашевелится.

– Ну, ты даёшь! – наконец, выдавил из себя ошалевший хозяин летающего дома.

Бедный Бим, с ужасом наблюдающий необъяснимое явление этого полёта, вёл себя, как и подобает до смерти напуганной собаке. Поначалу встревожено заметался, путаясь в собственной цепи, а потом забился в самый дальний и тёмный угол своей будки. Высунув наружу краешек сразу высохшего от страха носа, с тоской глядел он на медленно уплывающий от него и от земли старый срубовый домик. «Боже мой, – наверняка думал Бим (если, конечно, собаки могут так думать). – Куда же улетает мой добрый хозяин, вместе с моим завтраком, обедом и ужином, в обществе этого неизвестного странного человека с взлохмаченной, как у соседского Бобика шевелюрой?»

Не менее напуганные глаза его хозяина глядели сквозь кухонное окно на удаляющуюся родную деревню.

– Куда же мы полетим? – обратился Михаил к Прохору. – На выставку народных достижений?

– Ни в коем случае! Если люди (что профессора, что простой люд) и узнают обо всём – смысла никакого не будет, это гарантированно на все времена! Есть только один верный вариант: продать это изобретение подороже, какому-нибудь богатому любителю подобной «экзотики» – коллекционеру научных достижений.

А на вырученные деньги – построить путёвую мастерскую-лабораторию для новой, настоящей работы и хорошенько повеселиться!

– Холодновато становится, – заметил Ромашкин. – Высоко мы уже… Может, печку растопить?

– А почему бы и нет?!

Вдохновение Клюева росло. Он мечтал вслух, о новом оборудовании для новой мастерской; о каких-то, известных только ему, материалах и жидкостях с непонятными названиями; о признании его заслуг перед человечеством (этим же самым человечеством, в лице отдельных лиц научного содружества).

Брёвна в печке трещали, и скоро в «летающем доме» стало совсем тепло, от чего ощущения от фантастического полёта сделались ещё ярче и ощутимо приятнее.

– Пора бы и перекусить, – вспомнил Михаил.

– Обед, я думаю, ещё не совсем остудился. На плите – суп, приготовленный мною с помощью моих новейших, ещё не испробованных, рецептов. Прошу, как говорится, к столу, отведать сей эксперимент!

Клюев разлил по тарелкам, неописуемую ни какими красками густую жидкость.

– Угощайтесь! Блюдо называется: «Космическое наслажденье».

– Хм-м, выглядит не очень аппетитно, но на вкус – готов поклясться! – ничего вкуснее я в своей жизни ещё не пробовал! – провозгласил, облизывая ложку, Михаил. – Что это за блюдо?

– В состав этого супа входит, по меньшей мере, три сотни ингредиентов. Химические элементы которых подобраны так, чтобы, насыщая организм нужным количеством калорий, усиливать умственную деятельность и даже, возможно, вызывать в человеке телепатические способности.

– Даже телепатию?

– Вот именно! Ещё добавки?

– С удовольствием!

Михаил подставил свою тарелку под половник новоиспечённого повара, но тут довольная гримаса его лица потемнела и он, вздохнув, добавил:

– Эх, жаль Бима с собой не взяли. Он там голодный сидит…

– Бим! Да как же я мог про него вдруг забыть?! – схватился за голову Клюев. – Прости меня, дружище, я немного запарился… Нажимай скорее на вторую кнопку пульта!

– И мы полетим вниз? – спросил Миша с опаской.

– Нет, что ты! Механизма для нашего приземления, я ещё не изобрёл…

– Как так?!

– Нажимай, нажимай!

– На синюю?

– На синюю.

Ромашкин ткнул пальцем в пульт и зажмурился. Через пару минут из-за входной двери послышался хорошо знакомый визг и лай. Прохор открыл дверь. Бим, полный собачьей радости смешанной с диким испугом, ворвался вместе с цепью и будкой в комнату, и бросился с ласками к своему хозяину.

– Ну, ладно… ладно… – пытался Михаил унять собачонку, похлопывая по лохматой шерсти. – Напугался, бедолага? На-ка, покушай.

Казалось, «космическое наслаждение» действительно действовало! И хозяин с собакой быстро находили общий, телепатический язык.

4

Да будет всем известно, Земля имеет шарообразную форму теперь– то мы имеем право утверждать это вслух, не боясь поплатиться жизнью за свои убеждения, как когда-то Джордано Бруно! – она вращается вокруг своей оси достаточно быстро, соответственно, солнечное присутствие не может быть постоянным над какой-либо одной, определённой точкой её поверхности. Короче – дело близилось к закату. Шурик Ложкин, как обзывали Сашу Ложкарёва почти все жители посёлка, забыв про свою возлюбленную, местную продавщицу Ленку, к которой «записался» на очередное свиданье, широко раскрыв свои карие глаза (ротозейную часть, разумеется, тоже), смотрел неотрывно в небесную синь. Примерно полчаса прошло с той поры, как нависло над его головой недвижимое (или уже движимое?) имущество Михаила Ромашкина, вместе со своим хозяином, его лопоухой собачонкой и их сумасшедшим гостем.

– Прохор! – умолял Ромашкин. – Ну, придумай же, скорее, как нам опустится обратно на землю! Желательно, на мой же собственный участок: улица Лесная, дом 34. Сейчас ветра нет, мы уже не летим; висим над соседской деревней. Вон, люди глазеют! Любуйтесь-любуйтесь, олухи! Вам такое и не снилось! Если поднимется ветер, нас может унести неизвестно куда… а у нас даже компаса нет.

Ещё пару часов назад он и не представлял, что самочувствие его так сильно переменится в нехорошую сторону. Но, вот, осмыслив ситуацию, и поняв, что путей к отступлению в проекте, увы, не предвиделось, панические настроения стали овладевать организацией всего Мишиного перенервничавшего организма не на шутку!

– Зачем я его вчера в дом впустил? – спрашивал он то и дело у кого-то невидимого, глядя то в пол, то в стену. – Боже мой, как было всё замечательно, тихо и гладко, до этого сегодняшнего злополучного дня!

Клюеву было некогда вникать в мольбы удручённого жизненными обстоятельствами товарища, его неутомимая работоспособность, похоже, достигла своего наивысшего, триумфального апогея!

По всему облику изобретателя, не возможно было не догадаться, что он нашёл какую-то зацепку, какую-то, невидимую глазу простого смертного, нить, и теперь не отступится от неё – ни за что на свете!

Прохор бегал вокруг стола, что-то чертил, перечёркивал, снова чертил, перечёркивал… Постоянно разговаривая с самим собой на малоизученном языке провинциальных изобретателей, переливал разноцветные жидкости, из мензурки в мензурку, из колбы в колбу, а из колбы на стол и на пол.

Всё трещало, шипело, булькало.

Наконец, когда бедная кухня, где производились опыты, превратилась в полный бардак, Клюев остановился, облегчённо вздохнул и, с видом удовлетворения от сделанной работы, опустился в кресло.

– Всё! – сказал изобретатель. – Завтра запустим механизм ускорения.

– Какого ускорения? – с испугом во взгляде спросил Михаил.

– Обыкновенного. Мы же не можем постоянно висеть над этой деревушкой. Завтра, с помощью специального магнитного ускорителя, который мы приспособим к нашему микродвигателю, работающему на чистом воздухе и человеческом энтузиазме, наш «корабль» отправится в дальнейший полёт. И – главное! – я придумал, как сделать его почти невидимым, чтобы люди снизу не принимали за НЛО.

Михаил понял, возражать тут не имеет смысла: его гость – либо помешанный, либо сумасшедший.

Кончился день. Началась ночь, и скопище созвездий, усеявшее заоконный пейзаж, несколько успокаивало душевные треволнения. Бим посапывал, уткнувшись мордой в спинку дивана.

«Елы-палы! – опомнился Шурик Ложкин. – Как же я мог забыть про свиданье?! Ленка теперь ни за что мне этого не простит!» – мысли его лихорадочно пустились бегать под черепной коробкой, натыкаясь одна на другую и чертыхаясь. Подняв с травы выроненный из рук букетик полевых цветов, он всё-таки, наконец, решился двинуться в сторону её дома.

Лены дома не было… Странно, в такой поздний час она непременно должна была находиться, если уж ни в постели, то хотя бы в огороде. Обойдя все десять соток, Шурик понял – в огороде её тоже нет.

Место работы продавщицы Лены находилось тут же, неподалёку, а вот Ленина мама жила в соседской деревушке. Дойдя до давно закрытого на пару амбарных замков «шинка» (как ласково обзывали местные жители свой любимый, единственный сельский «супермаг», и, не увидев в нём ничего, что нельзя в этот час увидеть, Ложкин грамотно рассудил: «значит, обиделась и подалась ночевать к маме». Успокоив себя этой здравой мыслью, он направился, тихой своей дорогой восвояси.

5

Наутро следующего, очень даже солнечного дня, наспех перекусив, тем, «что Бог послал», почти никогда неунывающий изобретатель Клюев сказал:

– Итак, мои верные друзья, соратники и спутники – да-да, я к вам обращаюсь, уважаемый Михал Иваныч и, не менее уважаемый, Бим Бимыч – сегодня знаменательный для всех нас (и, вообще, для всего научно-технического прогресса) день! Чтобы вам было попонятнее, объясняю всё простым, рабоче-крестьянским языком. Значит, мы берём вот эти штуки, что стоят и лежат на этом столе, запускаем вот эту интересную штуковину в другую удивительную штуковину… Видите, загорелся розовый светодиод? Та-а-ак… Теперь зажимаем тут и тут… И замыкаем провода. Проще простого! Всё! – можно испытывать… Михаил, где пульт?

– Под подушкой… Чтобы не потерялся…

– Замечательно. Давай-ка его сюда. Я настрою третью кнопку для подачи нужного сигнала.

Довольная улыбка сияла на губах выдающегося изобретателя, когда он, наконец, «пришпандорил» необходимый «причиндал» к пульту управления гравитационным механизмом.

– Теперь можно нажать! – победно заключил великий гений.

– На белую кнопку нужно? – уточнил Ромашкин.

– На белую!

– Жму, – предупредил Миша и опустил палец на белую кнопку.

Прошла минута.

– А-а-а-а-а-а! – прорезал жуткий крик утреннюю безоблачную тишину. И в «летающий дом», сорвав с петель дверь, ворвалось нечто совершенно непредвиденное! Врезавшись в печку «галандку», это нечто резко остановилось и перестало издавать ужасные, режущие слух звуки. К всеобщему удивлению, перед изобретателем, Михаилом и Бимом предстала старая железная кровать, на кровати лежал матрас, а на матрасе девушка в нижнем белье. Её безумно напуганный взгляд метался из стороны в сторону и ни на чём не мог сосредоточиться. Волосы были всклочены, и по всему становилось сразу ясно – она только что невольно проснулась. Бурно взволнованная неожиданным полётом, полуобнажённая грудь девушки, казалось, разорвётся сумасшедшим сердцебиением!

– В… вы… к… к… кто? – задала она вполне логичный вопрос, как ни странно почти не заикаясь.

– А Вы? – ответил вопросом на вопрос Клюев.

– Я? Лена, пр… пр… продавщица, – сказала она, подумав.

– Какая продавщица? – осведомился Миша.

– Хлебобулочных… макаронных… колбасных… вино-водочных изделий… – запинаясь, отвечала бедная девушка. – Бытовую химию тоже, в ассортименте… А вы это… И-и-инопланетяне?

– Мы?! Ха-ха-ха-ха! – засмеялся Клюев. – Конечно, инопланетяне! Ещё какие! Вот, это – наша летающая тарелка, – он обвёл рукой комнату. – Вот, это – инопланетянин Миша. Прошу любить и жаловать! Это – инопланетный пёс Бим. А я – главный местный гуманоид, Прохор Петрович. Всегда к Вашим услугам!

Реагируя на добрый юмор «капитана летучего дома», Лена немного успокоилась.

– Теперь, расскажи нам, как ты попала на наш НЛО? – сурово спросил принципиальный холостяк Миша.

– Не знаю, – всхлипнула девушка. – Но… вчера, после работы, я решила навестить маму – она живёт в соседней деревне – мама всегда радуется, когда я приезжаю по выходным. В этот раз они выпали на четверг, пятницу и субботу – мы посменно работаем. Вечер был таким приятным, что усталость после рабочего дня совсем не ощущалась. Я шла по дороге, ведущей в сторону маминого дома, как, вдруг, услышала жуткий визг какой-то собаки. Повернув голову, я очень сильно испугалась: собака, вместе с будкой, поднималась прямо в небо! Конечно, сначала я подумала, может это кино какое снимают, но, подняв вверх глаза, я не увидела, ни верёвок, ни вертолёта, за который могла бы быть прицеплена несчастная псина.

При слове «псина», Бим обиженно (или демонстративно) спрыгнул с дивана и ушёл в дальний угол комнаты. Девушка проследила за ним взглядом, о чём-то подумала, и продолжила свой печальный рассказ:

– Так, вот. Постояла я немного возле калитки и решила войти – порасспросить хозяев, что за чудеса творятся на их участке средь бела дня, вернее – вечера… Глядь, а дома-то и нет! Неделю назад ещё стоял, а тут, как сквозь землю провалился – ни кирпичика, ни брёвнышка, ничего нет!

– Ну, и что было потом?

– Потом… Подошла я поближе к тому месту, откуда собака с будкой улетела, смотрю, на земле штука какая-то валяется, блестит. Ну, я, дура, её в карман и положила. А уже когда спать ложилась, на спинку кровати повесила… Если бы я знала…

– Ага… теперь всё ясно! – заключил Клюев. – Наверное, собака, пока металась в испуге, один из механизмов, которые я приделал к будке, случайно, сорвала… А вот и он, кстати… к стальной спинке примагнитился… это его и задействовало.

– Ты бы, девушка, думала, – поучительно произнёс Михаил. – Прежде, чем ложить в карман, чего ни попадя! Не хватало бы ещё, чтобы из-за тебя, нас рассекретили!

Лена, боясь, что её могут ненароком и прибить, сидела на своей кровати, молча, как мышка.

– Одеяло, видимо, при полёте, с Вас сорвало ветром? – догадался Клюев.

– Да, ветром, – кутаясь в сорочку, кивнула Лена.

– Миша, как тебе не стыдно, грубить такой красивой девушке?! Ты же самый-самый гостеприимный человек, – улыбался изобретатель. – А она – твой утренний гость. Лучше скажи, пожалуйста, не осталось ли у тебя от твоей бывшей, горячо нелюбимой, какой-нибудь одежды для Елены?

– Баба на корабле – к несчастью, – проворчал верный хозяин «холостятского жилища», уходя в чулан на поиски «бабьего шмотья».

– Вот! – провозгласил он, бросив девушке майку и трико, такие же, как у него самого. – Другого ничего нет. Шмотками своей «благоверной» я печь истопил. Правда, тепла не прибавилось…

Стоит ли говорить, что попав в столь дикое положение, девушка ещё долго никак не могла прийти в себя. Вытянутая неведомой силой из дома своей матушки, которая только что вышла подоить козу, и подброшенная той же силой в самую высь неба, она, конечно, чуть было не померла со страху… Но теперь стало ещё страшнее! «Кто они такие? – думала она. – Ненормальные люди? Или не люди, а инопланетные существа, переодетые в кожи людей? А вдруг они захотят меня больно обидеть или использовать в неприличных целях – в качестве обеда?!»

– Можете наряжаться! – прервал её мысли Клюев. – Мы с Мишей уйдём в другую комнату, чтобы Вас не стеснять.

Перехватив Ленин взгляд, он добавил:

– Да, и Бим тоже пойдёт с нами.

Шаркая «инопланетными» тапочками, мужское «племя гуманоидов» удалилось в комнату изобретателя.

Напяливать на себя чужое мужское трико не очень то и хотелось, но более приемлемой альтернативы никто не предложил, а оставаться полуголой в компании трёх незнакомых «инопланетян» было, как минимум, непорядочно! Одежда пришлась ей впору. Домашнее трико (в обиходе так же известное, как подштанники, или портки), вообще, до такой степени замечательная вещь, что практически не важно, какого они размера, лишь бы не меньше. Подтянул резинку, подвернул штанины и, как говорится – «гуляй, Вася – жуй опилки!» (что означает – всё в полном ажуре!).

В дополнение к трико, приспособив майку вместо сарафана, а сорочку вместо юбки, милая «королева красоты» пригладила рукой свои кудряшки и предстала перед командой «летающего дома», как некий сказочный персонаж.

– Полюбуйтесь, друзья мои, как преобразилась наша гостья! – похвалил Клюев. – Будь я, хотя бы немного, художником, не задумываясь, взял бы, и написал пейзаж или натюрморт! И назвал бы его: «И так сойдёт».

– А, по-моему, баба-Яга получилась, – поморщился Миша.

Лишний раз, доказывая силу женской зависимости от мнения окружающих, касательно своего наряда (какой бы ни была ситуация), Лена, пряча стыдливую улыбку, залилась краской и опустилась на табуретку.

– Не вздумайте выходить на улицу, – предупредил Клюев. – Мы находимся на высоте 700 метров над уровнем вашей деревни. Упадёте и… разобьётесь!

Нужно было решать, как поступить с этой «безбилетной пассажиркой».

Не обращая более на неё внимания, Прохор и Михаил зашли в кухню и стали, медленно, с расстановкой обдумывать этот непростой вопрос.

– Предположим, если мы высадим её прямо тут, она сразу разболтает о нас, значит, скорее всего, улететь мы далеко не успеем, – предположил изобретатель. – Репортёры разорвут нас, как лакомый кусок, а там найдутся и люди, вечно жаждущие поживиться чужими открытиями. Тогда уже трудновато будет продать это «чудо». Даже просто любопытные могут одолеть…

– А, может, выбросить её «за борт», в какую-нибудь речку – и все дела? – робко предложил Миша. – Баба с возу…

– Что ты?! – испугался Прохор. – Не красавица, конечно… но, всё-таки человек!

– Курица не птица… – не унимался Ромашкин.

– С другой стороны, пусть бы и рассказала… за дуру примут… а какой с дуры спрос?

– Ха… Дуру примут за дуру и в психушку отправят! – усмехнулся Миша.

Но Клюев юмора, видно, не понял:

– Верно… Нельзя так с человеком, тем более с женщиной, поступать. Придётся взять её с собой! Сами виноваты: я с механизмами плохо постарался, а ты… Собаку надо было воспитывать, чтобы не хулиганила!

Миша нахмурился, махнул рукой и принялся чистить картошку.

– Эврика! – воскликнул Клюев, подняв вверх указательный палец, и вышел из комнаты.

Через две секунды дверь снова открылась, и Михаил увидел, что Прохор привёл с собой «врага»!

– Итак, милая леди, – обратился он к девушке. – Мы с моим другом, посовещавшись, решили пригласить Вас, составить нам компанию в нашем путешествии!

Лена удивлённо подняла брови. По мере возвращения в её головку проблесков сознания, она пыталась оглядеться вокруг. «Обыкновенные люди. Обыкновенная обстановка, – утверждались в ней мысли. – Если бы не этот невероятный полёт, можно было бы представить, что я просто зашла в гости в соседский дом…»

– Я, и мои друзья, летим на один из удивительнейших островов на всём земном шаре, – продолжил изобретатель, не обращая внимания на Мишины косые взгляды. – К сожалению (а может и к счастью), уже и этот остров – частная собственность. Его выкупил один из богатейших людей на нашей планете. Этот «Банановый Магнат» (как его называет общественность) – большой ценитель редкостей, и коллекционирует всё, что является раритетом. Недавно, говорят, он приобрёл шапку-неведимку, которую никто никогда не видел и не увидит. Чуть раннее, за коллосально-круглую денежную цифру, его скупщиком была куплена для его музея, единственная в своём роде, коллекция деревянных ложек… Так вот, мы хотим продать ему этот «летающий дом», как минимум за три миллиона долларов. Согласитесь, для хижины, построенной лет восемьдесят тому назад – сумма вполне приемлемая.

Михаил негодовал: «Что же делает этот деятель? Раскрыл все карты первой попавшей юбке! Теперь придётся делить не на двоих, а на троих! Отдать полмиллиона баксов?! Ну, не-е-ет! Это уж слишком!»

– При успешном исходе сделки, деньги можно распределить следующим образом, – опередил Клюев, уловив ход мыслей Ромашкина. – Так как дом принадлежит Михаилу, ему большую часть – 50%. Мне, как человеку, выполняющему транспортировку «товара» до места назначения – 30%, а Вам, Елена, соответственно – 10. Остальные 300 000 $ – в Фонд Мира.

По Мишиному светящемуся лицу было понятно – теперь он доволен!

Время близилось к обеду.

– Елена, Вы не поможете нам почистить картошку? – предложил Клюев.

– С радостью! – искренне ответила успокоившаяся девушка.

6

Магнитный ускоритель микродвигателя работал на славу! Как только Миша, по пугливой привычке прищурив глаза, нажал на белую кнопку пульта управления «летучим домом», его жилище понеслось по залитому солнечным светом небу со скоростью перелётной кряквы!

Внизу, под домом, на расстоянии нескольких сот метров от основных венцов, расстилалась бархатная гладь родных лугов, лесов и озёр. Это только на географических картах и на глобусе всё в замершем состоянии. На самом деле, когда смотришь на землю с высоты полёта, не устаёшь удивляться, как шевелится, каждым своим лоскутком, вся эта интереснейшая живая картина!

– Какая прелесть! – восхищалась Лена. – И, как нехорошо, что мы – очень приземлённые люди – даже не представляем, на какой красивой Земле живём!