Текст книги "Долина ужаса"

– Да, думается, так. Но не будем судить о его сообразительности, пока его не поймали. А как он выглядит?

Макдоналд заглянул в свою записную книжку.

– Мы записали все, что нам рассказали о его внешности. Показания швейцара, портье и горничной в общем согласуются. Это был человек ростом около пяти футов и девяти дюймов, лет пятидесяти или около того, волосы на голове с проседью, усы тоже. Крючковатый нос, лицо, как говорят все, жестокое и даже отталкивающее.

– Ну, если не считать выражения лица, описание подходит и к самому Дугласу, – сказал Холмс. – Ему как раз за пятьдесят, у него седеющие усы и волосы, он приблизительно такого же роста. Что вы еще узнали?

– Он был в сером пиджаке, клетчатом жилете, желтом пальто и мягкой кепке.

– А что насчет двустволки?

– Она могла свободно уместиться в его чемодане. Ее легко было пронести и под пальто.

– Вы считаете, что он имеет прямое отношение к нашему делу?

– Когда мы поймем этого человека, тогда нам будет легче судить обо всем. Но пока у нас уйма работы. Мы знаем, что американец, называющий себя Харгрейвом, приехал в Тенбридж два дня назад с велосипедом и чемоданом. В последнем находилась спиленная двустволка, следовательно, он приехал ради убийства. Вчера утром он отправился на место убийства на велосипеде с ружьем, спрятанным под пальто. Насколько нам известно, никто не видел его приезда, ему не надо было проезжать через Бирлстоун, чтобы достичь ворот парка, к тому же на шоссе встречается много велосипедистов. Вероятно, он сразу спрятал свой велосипед между лавровыми кустами, а возможно, и сам притаился там же, следя за домом и ожидая, когда выйдет Дуглас. Двустволка – странное оружие для стрельбы внутри дома, но ведь он намеревался использовать ее вне дома, и, кроме того, она имеет очевидные преимущества: стреляя из нее, трудно промахнуться, а звук выстрелов настолько обычен в Англии среди соседей-спортсменов, что не привлек бы ничьего внимания.

– Все звучит убедительно! – одобрил Холмс.

– Но мистер Дуглас не появлялся. Что ему было делать? Он оставил велосипед и в сумерках приблизился к дому. Мост оказался опущен, вокруг – никого. Убийца попытал счастья, приготовив какое-нибудь объяснение на случай, если встретится не с Дугласом. Но он никого не встретил. Проскользнув в комнату, он притаился за гардиной. Оттуда он мог видеть, как поднимали мост, и понял, что единственный путь, который ему остается, – перейти ров. Он ждал до четверти двенадцатого, когда мистер Дуглас вошел в комнату. Он застрелил его и убежал. Решив, что велосипед опознают служащие отеля и он послужит уликой, убийца бросил его и отправился пешком – в Лондон или в какое-нибудь иное безопасное место. Как вы находите это объяснение, мистер Холмс?

– Хорошо, мистер Мак, очень хорошо и весьма логично. Правда, моя гипотеза несколько иная. Я уверен, что преступление было совершено на полчаса раньше, чем рассказывали; что миссис Дуглас и мистер Бэркер находятся в сообществе и что-то скрывают; что они помогли бегству преступника и что они сфабриковали доказательства его бегства через окно, ибо сами дали ему уйти, опустив мост. Таково мое толкование начала драматических событий.

– Ну, мистер Холмс, если это так, то мы просто переходим от одной тайны к другой, – воскликнул инспектор.

– И некоторым образом к более темной, – прибавил Уайт Мейсон. – Миссис Дуглас никогда в жизни не была в Америке. Что же общего могла она иметь с американским убийцей?

– Я охотно признаю правомерность всех сомнений, – сказал Холмс. – И предполагаю произвести маленькое исследование нынешней ночью, которое, вероятно, поможет выяснить кое-какие обстоятельства.

– Мы должны вам помочь, мистер Холмс?

– Нет! Мои требования скромны. Темнота и зонтик доктора Уотсона. Да и Эмс, без сомнения, обо мне позаботится. Все мои размышления неизменно возвращают меня к основному вопросу: как мог человек атлетического сложения развивать свои мышцы с помощью одной гири?

Была поздняя ночь, когда Холмс возвратился из своей экспедиции. Мы спали в комнате с двумя кроватями, лучшей, какую только можно получить в маленькой гостинице. Я было уже задремал, когда сквозь одолевавший меня сон услышал шаги Холмса.

– Ну, – пробормотал я, – обнаружили что-нибудь?

– Уотсон, – прошептал он, – вы не побоялись бы спать в одной комнате с лунатиком, с человеком, которого оставил рассудок?

– Нет, – ответил я в изумлении.

– Тогда все хорошо, – сказал он и не произнес более ни слова в эту ночь.

7. РАЗГАДКА

На следующее утро после завтрака мы нашли инспектора Макдоналда и мистера Уайта Мейсона в маленькой приемной местного полицейского поста. На столе перед ними лежало множество писем и телеграмм, которые они уже отсортировали; три из них были отложены в сторону.

– Все еще выслеживаете скрывающегося велосипедиста? – весело спросил Холмс. – Какие последние новости о злодее?

Макдоналд с грустью указал на груду корреспонденции.

– Как вы знаете, мы разослали телеграммы с его приметами в самые различные полицейские адреса. И, как видите, собрали богатый урожай. О преступнике сообщают из Лейчестера, Ноттингэма, Соутгэмптона, Дерби, Ист-Гейма, Ричмонда и из четырнадцати других мест. В трех из них – Ист-Гейме, Лейчестере и Ливерпуле – он уже выслежен и арестован. Вся страна, кажется, наводнена беглецами в желтых пальто.

– Ну и дела! – сочувственно откликнулся Холмс. – Теперь послушайте меня, мистер Мак и мистер Мейсон, я хочу дать вам совет. Приехав с вами сюда, я условился – вы, конечно, помните, – что не буду представлять вам недостоверных теорий, а продолжу работу по своей системе до тех пор, пока окончательно не уверюсь в результатах. Поэтому я до настоящего момента и не делился с вами моими догадками и выводами. Однако я люблю честную игру и не считаю, что будет красиво позволять вам тратить время и энергию бесполезно. Короче, я пришел сюда, чтобы дать вам совет, который состоит из трех слов: бросьте это дело.

Макдональд и Уайт Мейсон в изумлении воззрились на своего знаменитого коллегу.

– Вы считаете его безнадежным? – воскликнул инспектор.

– Я считаю безнадежными лишь ваши поиски.

– Но этот велосипедист… Он-то не плод фантазии! У нас есть его описание, его чемодан, его велосипед. Ведь где-то он должен скрываться. А значит, его можно и схватить.

– Да, без сомнения, но не стоит этим заниматься в Ист-Гейме или в Ливерпуле. Я уверен, можно найти путь к разгадке на месте.

– Вы что-то скрываете от нас. Это нехорошо с вашей стороны, мистер Холмс. – Инспектор был явно раздосадован.

– Вы знакомы с моими методами, мистер Мак. Впрочем, я буду скрытен еще очень недолго. Надо только проверить одну деталь. Вместе с вами. А затем я распрощаюсь и вернусь в Лондон, оставив все полученные факты в вашем полном распоряжении. Я слишком вам обязан, чтобы поступить иначе: во всей моей практике я не могу припомнить более странного и интересного дела.

– Все сказанное вами выше моего понимания, мистер Холмс. Мы виделись вчера после нашего возвращения из Тенбриджа, и в общем, вы были согласны с нашими выводами. Что же произошло с тех пор?

– Ну, если вам невтерпеж… Этой ночью я провел несколько часов весьма полезно…

– А именно?

– К сожалению, тока я могу вам дать только общий ответ. Между прочим, я изучил краткое, но поучительное описание старинного здания усадьбы, купленное за один пенс в табачной лавочке. – Холмс вынул из жилетного кармана маленькую книжку, украшенную неуклюжим изображением здания. – Дорогой мистер Мак, когда в деталях знакомишься с окружающей исторической атмосферой, это придает особую прелесть следствию. Не проявляйте нетерпения. Поверьте, читая даже столь краткое описание, невольно приобщаешься к образам старины. Позвольте и вас заинтересовать ими. Вот, к примеру, несколько строк: «Построенная в пятый год правления короля Якова I и стоящая на частично уцелевшем фундаменте еще более старого замка, Бирлстоунская усадьба является одним из прекрасных образцов жилища времен Якова I, окруженного рвами…»

– Вы смеетесь над нами, мистер Холмс! – прервал чтение инспектор.

– Терпение, мистер Мак! Вы опять проявляете свой шотландский темперамент. Хорошо, я не буду читать, если это на вас так раздражающе действует. Только добавлю, что здесь можно найти историю взятия замка парламентскими войсками в 1644 году, описание того, как усадьба служила временным убежищем для Карла во время гражданской войны, и даже историю посещения ее Георгом II. Вы не можете не признать, что в книжечке все же имеется немало разнообразных и любопытных мелочей…

– Я в этом не сомневаюсь, мистер Холмс, но они нас не касаются.

– Вы в этом уверены? Широта кругозора, мой милый мистер Мак, необходима для нашей профессии. Своевременная реализация на практике накопленных знаний часто играет решающую роль. Вы уж не обессудьте: подобного рода поучения со стороны хоть и скромного любителя криминалистики, но все-таки старшего по возрасту и, быть может, немного более опытного, чем вы, наверное, простительны.

– Ну о чем вы говорите! – запальчиво произнес инспектор.

– И, конечно, вы идете к своей цели, но избрали для этого окольный путь…

– Ладно, оставим в покое историю и возвратимся к сегодняшнему дню. Вернее, к нынешней ночи, когда я нанес визит в усадьбу. Я не встретил ни мистера Бэркера, ни миссис Дуглас. Я не стал беспокоить их, но зато убедился, что вдова, по-видимому, не тосковала и принимала участие в превосходном ужине. Вместо этого я обменялся с Эмсом любезностями, которые позволили мне просидеть одному некоторое время в комнате покойного, не ставя о том в известность никого другого в доме. Должен признаться, я провел там весьма полезные четверть часа.

– Что же вы там делали?

– Чтобы не секретничать из-за такого пустяка, я скажу, что отыскивал пропавшую гирю. Я придавал ей с самого начала важное значение. Кончилось тем, что я все-таки ее нашел.

– Где?

– Ну вот, стоило протянуть вам палец, как вы уже хотите схватить всю руку. Позвольте мне самому подойти к финишу чуточку поближе, и я обещаю поделиться с вами всем, что знаю.

– Хорошо, мы вынуждены принять ваши условия, – сказал инспектор. – Но вы же советуете нам оставить это дело… Объясните, ради Бога, почему мы должны его оставить?

– По той причине, дорогой мистер Мак, что вы не знаете даже, что вы расследуете.

– Как это так! Мы расследуем убийство мистера Джона Дугласа в Бирлстоунской усадьбе.

– Да, да, вы правы. Но не надо разыскивать таинственного джентльмена на велосипеде. Уверяю вас, это ни к чему не приведет.

– Тогда посоветуйте: что нам делать?

– Хорошо, но последуете ли вы моему совету?

– Признаюсь, я всегда находил, что за вашими окольными речами что-нибудь да скрывается. Я сделаю все, что вы предложите.

– А вы, мистер Мейсон?

Провинциальный сыщик беспомощно посмотрел сначала на одного, потом на другого – приемы Холмса были для него новы.

– Ну, если это приемлемо для инспектора, то, значит, и для меня, – наконец ответил он.

– Тогда я предложу вам обоим совершить маленькую прогулку по окрестностям. Мне говорили, что вид с Бирлстоунской возвышенности великолепен. Позавтракать вы можете в гостинице… Вечером усталые, но довольные…

– Ваши шутки переходят все границы! – воскликнул Макдоналд.

– Ну ладно, проведите день как хотите, – успокоил его Холмс, ласково похлопав по плечу. – Делайте что хотите и идите куда хотите, но ждите меня здесь к вечеру непременно, мистер Мак.

– Это звучит более здраво.

– Я дам вам превосходный совет, но не буду на нем настаивать. Только явитесь сюда обязательно. Возможно, вы будете мне нужны. А теперь я попрошу вас написать записку мистеру Бэркеру,

– Какую?

– Я продиктую, если позволите. Готовы? «Дорогой сэр, я считаю целесообразным осушить ров вокруг усадьбы в надежде, что мы можем найти там…»

– Напрасный труд, – заметил инспектор, – я исследовал его,

– Я это знаю. И тем не менее продолжайте, пожалуйста, писать.

– Хорошо.

– «… в надежде, что мы можем найти там что-нибудь важное для нашего расследования. Я распорядился, чтобы рабочие явились на работу завтра рано утром…»

– Не может быть!

– «… о чем и счел своим долгом сообщить вам заранее». Теперь подпишите и пошлите своего человека вручить это послание ему лично около четырех часов. В четыре мы снова соберемся здесь, а до того времени каждый может делать все, что ему угодно.

Мы собрались, когда уже надвигался вечер. Холмс был серьезен, меня пожирало любопытство, сыщики, очевидно, чувствовали себя уязвленными и были склонны отнестись критически ко всем выводам моего друга.

– Теперь, джентльмены, – сказал он, – я попрошу вас одеться потеплее. На улице холодно, а я не знаю, сколько времени займет наша экспедиция. Нам надо оказаться на месте, прежде чем совсем стемнеет.

Закутавшись по совету Холмса во что могли, мы пошли вдоль наружной стороны ограды парка. Через первый же пролом в ней пробрались под сень вековых деревьев, окружавших старинный дом, и под защитой сгущавшихся сумерек стали бесшумно красться вслед за моим знаменитым другом. Так мы достигли густых кустов, которые росли напротив подъемного моста. Мост был опущен. Холмс засел за стеной из веток, мы, естественно, тоже.

– Что будет теперь? – спросил Макдоналд.

– Вооружимся терпением и не будем говорить громко, – ответил Холмс.

– Зачем вообще мы пришли сюда? Право, я нахожу, вы могли бы быть с нами откровеннее.

Шерлок Холмс усмехнулся.

– Уотсон уверяет, что я в своем роде художник. Во мне живут инстинкты, которые требуют добротной режиссерской постановки сцен. Уверяю вас, мистер Мак, наша профессия стала бы совсем скучной, если бы иногда мы не обогащали ее драматическими действиями, которые придавали бы блеск добытым с трудом результатам. В данную минуту положение вещей заставляет вас волноваться, испытывать напряжение спрятавшегося в засаде охотника. Ничего этого не было бы, заговори я с определенностью расписания поездов… Так что немного терпения, мистер Мак, и все станет для вас ясно.

Призыв к терпению был оправданным, ибо ожидание оказалось продолжительным. На фасаде старого дома медленно густели тени. Холодный сырой туман, поднимавшийся со стороны рва, пронизывал нас до костей. В роковой комнате старого дома горел свет. Весь остальной дом был погружен в темноту.

– Долго ли еще ждать? – спросил наконец инспектор. – И чего мы ждем?

– Я сам не знаю, сколько времени нам придется караулить, – строгим тоном ответил Холмс. – Конечно, было бы удобнее, если бы преступники всегда действовали по нашему желанию. Что же касается… Но смотрите! Вот тот, кого мы ждали!

Скрывавшие нас кусты находились напротив освещенного окна и отстояли от него всего футов на сто. Петли скрипнули, огромная рама открылась. Мы различили неясный контур головы и плеч человека, который, как видно, пристально всматривался в темноту. Наконец он нагнулся, и среди глубокой тишины мы услыхали легкий плеск. Казалось, что человек в окне что-то спустил в воду, наполняющую ров, и вдруг вытащил какой-то предмет из глубины, как рыбак рыбу. Этот предмет скрылся в пролете окна.

– Пора! – крикнул Холмс. – К действию, друзья!

Мы мгновенно вскочили и бросились за ним, хотя и с трудом из-за окоченевших ног. А Холмс, охваченный одним из тех внезапных приливов энергии, которые превращали его в самого деятельного человека в мире, быстро перебежал мост и резко позвонил у входа в старый дом. Заскрипели засовы, на пороге открывшейся двери появился изумленный Эмс. Не обращая на него внимания, Холмс бросился к той комнате, в окне которой мы видели человеческий силуэт. Мы вбежали следом за ним.

Перед нами стоял оторопевший Сесил Бэркер.

– Что все это значит, черт возьми? – гневно спросил он.

– Что вам нужно?

Холмс быстро оглянулся и тотчас же кинулся к скрученному веревкой и брошенному под стол мокрому свертку.

– Мы пришли за ним, мистер Бэркер. Нам нужен сверток, затопленный с помощью гимнастической гири и вытащенный вами из рва.

Бэркер с изумлением посмотрел на Шерлока. – Откуда вам о нем известно?

– Немудрено, я сам его там утопил.

– Вы?!

– Точнее следовало сказать «снова утопил», – поправился Холмс. – Я думаю, вы помните, Макдоналд, до чего меня удивляло отсутствие одной гири. Я обращал на это ваше внимание, но вам было некогда заниматься всякими пустяками, как вы считали. В противном случае вы, конечно, сделали бы некоторые ценные выводы. Когда вблизи есть вода и недостает одной из парных тяжелых гирь, то нетрудно догадаться, как ею воспользовались. Во всяком случае, стоило проверить эту догадку. Итак, благодаря Эмсу, который впустил меня в комнату, и рукоятке зонта доктора Уотсона я в прошедшую ночь выудил этот сверток и осмотрел его. Оставалось узнать, кто бросил его в воду. Этого мы достигли, сообщив вам, что ров будет осушен. Мы, четверо свидетелей, видели, кто воспользовался темнотой, а потому, мистер Бэркер, мне кажется, настала ваша очередь говорить.

Холмс положил мокрый сверток на стол, развязал опутывавшую его веревку, достал изнутри гимнастическую гирю, а следом – пару ботинок. Указав на них и пробормотав: «Как видите, американские», – он опустил их на пол. Затем выложил на стол нож в ножнах, набор белья, пару носков, серый твидовый костюм и короткое коричневое пальто.

– Обратите особое внимание на пальто, – заметил Холмс.

– Как видите, у него есть внутренний карман, который уходит под подкладку: в нем вполне может поместиться спиленное ружье. На воротнике ярлык портного: «Полл, пошив верхнего платья. Вермисса, США».

Я провел небесполезные часы в местной библиотеке и пополнил свое образование, узнав, что Вермисса – процветающий городок в Соединенных Штатах, в долине, известной угольными и железорудными копями. Помнится, мистер Бэркер, вы говорили, что первая жена Дугласа – уроженка одной из угольных областей? Нетрудно предположить также, что буквы «Д. В.» на карточке,

долина, посылающая убийц, может статься, и есть Долина ужаса, о которой нередко упоминалось. Все теперь нам ясно, и очередь мистера Бэркера дать необходимые объяснения.

Гнев, изумление, страх, нерешительность поочередно сменялись на лице Бэркера. Наконец он попытался укрыться за едкой иронией.

– Вы уже знаете столько, мистер Холмс, – с усмешкой бросил он, – что, может быть, вам лучше самому сделать это.

– Без сомнения, я мог бы еще кое-что прибавить, мистер Бэркер, но нам интереснее послушать вас.

– Вы так думаете? Но я вправе сказать лишь одно: если здесь и кроется тайна, то она не мне принадлежит и не в моих привычках выдавать чужие секреты.

В этот момент в комнату вошла миссис Дуглас, стоявшая, оказывается, около полуоткрытой двери.

– Довольно, Сесил, – сказала она, – вы сделали для нас достаточно.

– Более чем достаточно, – уважительно заметил Холмс. – Я глубоко сочувствую вам, миссис Дуглас, и прошу положиться на наш здравый смысл и нашу порядочность. Весьма возможно, что я поступил ошибочно, не исполнив вашего желания, которое передал мне доктор Уотсон. Однако в то время у меня еще были причины предполагать, что вы замешаны в преступлении. Теперь я убежден в обратном. Тем не менее еще осталось много невыясненного, и я посоветовал бы вам упросить непреклонного мистера Бэркера поведать всю историю.

Тут миссис Дуглас вскрикнула, а все мы были поражены, увидев человека, который как бы выступил из стены и теперь шел к нам из темного угла. Миссис Дуглас повернулась и обняла его; Бэркер сжал его протянутую руку.

– Так лучше, Джон, – сказала миссис Дуглас, – я уверена, так лучше.

– Да, мистер Дуглас, – подтвердил Холмс, – гораздо лучше.

Человек стоял, изучая нас. Он щурился, видимо, от света. Лицо у него было примечательное: смелые серые глаза, густые подстриженные седеющие усы, выступающий вперед волевой подбородок, резко очерченный рот. Дуглас обвел всех нас взглядом и, к моему вящему удивлению, подошел ко мне, протягивая связку бумаг.

– Я слыхал о вас, – сказал он. Произношение у него было не вполне английское, но и не чисто американское, в общем мягкое и приятное. – Вы писатель, – продолжал он. – Но ручаюсь, доктор Уотсон, что еще никогда через ваши руки не проходило таких историй. Изложите их, как хотите. Я только вручаю вам факты. Два дня я провел взаперти и, пользуясь слабым дневным светом, который проникал в убежище, набрасывал свои воспоминания. Это история Долины ужаса.

– Долина ужаса – это прошлое, мистер Дуглас, – спокойно сказал Шерлок, – а нам теперь хочется услышать о настоящем.

– Услышите, сэр, – ответил Дуглас. – Вы позволите мне закурить?

Холмс протянул сигару.

– Благодарю вас, мистер Холмс. Насколько мне известно, вы сами курильщик и поймете, что значило для меня не курить два дня, имея под рукой все необходимое, но опасаясь, как бы запах дыма не выдал тайник. – Он прислонился к камину и втянул в себя аромат сигары. – Я много слышал о вас, мистер Холмс, не подозревая, что мне придется встретиться с вами. Обещаю, раньше, чем вы ознакомитесь вот с этим, – он кивнул головой в сторону бумаг, – вы скажете, что я сообщил вам кое-что новое.

Макдоналд хмуро смотрел на пришельца.

– Я в недоумении, – произнес он наконец. – Если вы мистер Дуглас из Бирлстоунской усадьбы, то причины чьей же смерти разыскивали мы эти два дня? И откуда вы теперь выскочили, точно чертик из табакерки?

– Ах, мистер Мак, – заметил с укоризной Холмс. – Вы не захотели перечитать описание приюта короля Карла! В те дни люди нередко прятались в отличные тайники, а они, послужив однажды, могут пригодиться и в другой раз. Я был убежден, что мы разыщем мистера Дугласа под этой крышей.

– Сколько же времени вы морочили нам голову таким образом, мистер Холмс? – сердито спросил инспектор. – Долго ли вы предоставляли нам возможность тратить силы и время на совершенно нелепые, как вам было известно, розыски?

– Ни одного лишнего часа, дорогой мистер Мак. Только в прошлую ночь у меня возникли новые соображения, и, так как их можно было доказать лишь сегодня вечером, я предложил вам и вашему коллеге днем отдохнуть. Скажите, пожалуйста, что мог я сделать еще? Увидав платье, вынутое изо рва, я сразу понял, что убитый – не мистер Дуглас и мы, вероятнее всего, нашли тело велосипедиста из Тенбриджа. Другого заключения вывести было нельзя. Поэтому мне следовало выяснить, где мог скрываться мистер Дуглас, и я нашел, что, вероятнее всего, он при содействии жены и друга спрятался в доме, представлявшем такие удобства, а позднее собирался бежать.

– Вы оказались правы, – с одобрением сказал Дуглас. – Мне хотелось ускользнуть от вашего британского правосудия, поскольку я не знал, какое наказание оно наложит на меня. Вместе с тем мне казалось, что таким образом и заставлю преследующих меня злобных псов потерять след. Знайте, я не сделал ничего, что заставило бы меня стыдиться, ничего, что я не готов был бы повторить снова. Впрочем, вы сами убедитесь в этом, когда я закончу мой рассказ.

Я начну не с самого начала. Оно изложено здесь, – Дуглас указал на тетрадь, – и вы найдете его очень странным. В общих чертах дело сводится к следующему. На земле живут люди, имеющие основательные причины меня ненавидеть. Они отдали бы свой последний доллар за то, чтобы я оказался в их руках. Пока жив я и живы они, на этом свете для меня нет безопасного угла. Они вытеснили меня из Чикаго в Калифорнию. Потом фактически изгнали из Америки. Лишь когда я после свадьбы поселился в английском тихом графстве, мне стало казаться, что последние годы моей жизни протекут спокойно. Я не объяснял моей жене положения вещей. Зачем было вмешивать ее во все это? Ведь она не имела бы ни минуты покоя! Тем не менее она, кажется, кое-что подозревала. Вероятно, я время от времени проговаривался, но до вчерашнего дня ей не были известны обстоятельства дела. Она узнала их после того, как вы, джентльмены, говорили с нею. Она сказала вам все, что знала, и Бэркер тоже. Ведь в ночь памятных событий у нас оставалось мало времени для объяснений. Теперь жена знает мою историю, и, право же, я поступил бы умнее, раньше сказав ей об опасности. Мне, дорогая, – он взял ее за руку, – было тяжело коснуться прошлого, я хотел сделать как лучше.

Господа, накануне роковых событий я был в Тенбридже и случайно увидел на улице одного человека. Только мельком, но не мог не узнать моего смертельного врага, который преследовал меня, словно голодный волк дикую козу. Мне стало ясно, что беда близка.

Я вернулся домой и приготовился встретить ее, зная, что мне придется защищаться собственными силами. В былое время о моих удачах ходила слава по всем Соединенным Штатам, и я был уверен, что счастье по-прежнему улыбнется мне.

Целый день я был настороже, не выходил в парк и поступал правильно: он пустил бы в меня заряд картечи раньше, чем я успел бы заметить его. Когда мост подняли, я прогнал мысль о беде, не допуская, что он мог пробраться в дом и спрятаться, выжидая меня. Но когда я делал обычный вечерний обход дома, как всегда в халате, то, войдя в свою комнату, почувствовал опасность. Наверное, человек, многократно подвергавший угрозам свою жизнь, обретает нечто вроде шестого чувства, которое и подает ему сигналы. Почему я остро осознавал приближение несчастья, точно не могу сказать. Но в следующее мгновение я заметил под оконной драпировкой носки ботинок. Увидев источник своих инстинктивных опасений, я кинулся за молотком, припасенным мной ранее на камине. В ту же минуту враг прыгнул на меня. Блеснул нож, но я ударил по лезвию молотком. Оружие выпало из рук противника. Тогда нападающий вытащил из-под пальто, ружье. Щелкнул курок, но я успел схватить ствол руками и поднять его кверху. Мы отчаянно боролись. Мой противник ни на секунду не ослаблял усилий, однако в какое-то мгновение приклад оказался ближе ко мне. Не знаю, может быть, я дернул курок, может быть, мы оба потянули за собачку. Так или иначе два заряда попали ему в лицо, и, взглянув вниз, я увидел то, что осталось от Теда Болдуина. Я узнал этого человека в городе, узнал его также, когда он накинулся на меня, но, увидев столь обезображенный труп, даже его собственная мать не сказала бы, кто перед ней. Я привык к страшным зрелищам, но и мне стало не по себе.

Прибежал Бэркер. Я услышал шаги жены, но вовремя остановил ее. Тут было зрелище не для женщин. Обещав ей скоро прийти в ее комнату, я начал давать Бэркеру объяснения, но он сам все понял с первого взгляда. Нам оставалось только ждать прислугу. Никто не явился, и мы сообразили, что никто не услышал выстрела, что все случившееся известно только нам.

Тогда-то у меня зародилась идея, которая показалась нам обоим блестящей. Рукав Теда приподнялся, обнаружив знак ложи. Смотрите!

Дуглас завернул свой собственный рукав и показал коричневый треугольник в круге, то есть в точности такой же знак, какой мы видели на руке убитого.

– Именно клеймо навело меня на мысль выдать убитого за себя. Мы были приблизительно одного роста и сложения, его волосы походили на мои, а от лица ничего не осталось. Мы с Бэркером сняли с Теда вот этот костюм, накинули на него мой халат и положили труп в той позе, в которой вы его нашли. Связав вещи Болдуина в узел, я уложил туда же единственную тяжесть, которая оказалась под рукой. Все было выброшено из окна. Карточку, которую он намеревался положить на мой труп, я оставил возле него. Мы надели мои кольца на его пальцы, но когда дело дошло до обручального…

Он вытянул свою мускулистую руку.

– Вы сами видите, что я ничего не мог сделать. Со дня свадьбы это кольцо не покидало своего места, и снять его было невозможно. Мне и не хотелось расставаться с ним. Мы решили предоставить эту подробность судьбе. Зато я принес кусочек пластыря и наклеил его на уцелевшую часть лица убитого, в том самом месте, где, как вы видите, он наклеен у меня. Только в этом случае, мистер Холмс, вы допустили оплошность: сняв пластырь, вы не увидали бы пореза.

Вот каково было положение вещей. Если бы я притаился на некоторое время, а затем уехал в какое-нибудь место, где позднее ко мне присоединилась бы жена, остаток дней наших, вероятно, протек бы спокойно. Увидев в газетах, что Болдуин убил меня, эти дьяволы прекратили бы преследование. Я спрятался, Бэркер сделал все остальное.

Вы сами можете догадаться, о чем именно он позаботился в первую очередь. Мой друг открыл окно и сделал кровавый отпечаток на подоконнике с целью показать, каким путем убежал убийца. Это была смелая мысль. Потом Сесил позвонил. Дальнейшее вы знаете. Теперь, джентльмены, делайте, что вам угодно, однако верьте, что я сказал всю правду. Позвольте только задать вам один вопрос: как поступит со мной английское правосудие?

Наступило молчание. Его прервал Шерлок Холмс.

– В основе своей английские законы справедливы, и наказание будет не тяжелее вашего проступка. Но, скажите, откуда Болдуин узнал, что вы живете здесь, а также как пробраться в дом и где удобнее спрятаться?

– Мне самому это непонятно.

Лицо Холмса было серьезно и бледно.

– Боюсь, что дело еще далеко не окончено, – заявил он.

– На вашем пути могут встретиться опасности похуже английского закона или даже ваших американских врагов. Я предугадываю для вас несчастья, мистер Дуглас, и советую вам остерегаться.