Текст книги "Лилит. Огненная душа куклы"

– Хорошо, – неожиданно для самого себя согласился он.

Они шли по городу через ультрамарин ночи – лунный свет заливал белый камень, синие тени квадратами лежали повсюду, тянулись вдоль улиц. «Как же я глуп! – вдруг подумал юноша. – Даже не спросил, куда меня ведут! А вдруг возьмут в заложники и потребуют от отца выкуп? Или зарежут?! Как я мог поверить первой встречной девчонке!»

– Скажи, куда мы идем, – наконец повелел он. – Где живет твоя госпожа? Иначе я не пойду дальше.

– Мы идем в Акрокоринф, мой господин, – мягко ответила рабыня. – К подножию горы Афродиты, там живет моя госпожа.

Юноша затрепетал. Да что же он врал сам себе! Трус! Знал же, что это не просто вызов! Неужели приключения могут начаться раньше, чем он предполагал?! Но, боги, почему таким странным образом? И волнующим, от чего его сердце поет и трепещет одновременно! Ведь этот вызов ведет его к невидимым вратам, которые уже открываются для него.

Дорога вывела их к Акрокоринфу – «старому городу на горе», вокруг которого когда-то и разросся сам Коринф. Храм Афродиты, как показалось юноше, серебристо-золотой в лунном свете, вознесся высоко над головой в синеве ночи и сизых облаках.

Они беспрепятственно вошли в крепость и двинулись к подножию горы. Тут и там разносилась в ночи музыка – пели авлосы и флейты, нежные свирели, шел перестук тимпанов и звон цимбал, звучали кифары и лиры. Ночь полнилась звуками под горой Афродиты. Тут и там горели светильники, у домов и гротов, за кустарниками и садовыми деревьями. А еще разносились голоса и смех – шла любовная игра, предвкушали ласки и бурное соитие. Тут и там уже были слышны неистовые нотки в голосах женщин. Гора Афродиты жила своей повседневной жизнью – вызывающей, чувственной, манящей.

Они прошли по дорожкам и остановились у арочных ворот виллы, обнесенной высоким белокаменным забором, у деревянных двустворчатых дверей. Рабыня постучала, как было условлено, и ей открыл высокий старый привратник в грубом хитоне. Юноша сразу увидел, что тот одноглаз, его правое око намертво запеклось под сомкнутыми веками, но левое испытующе кололо, подобно острому шилу.

– Это мы, Ликург, – сказала рабыня.

– Она ждет вас, – кивнул тот. – Не слишком он юн?

– Ей лучше знать, – строго сказала она.

Долговязый слуга вновь кивнул:

– Во имя всех богов, Митра, ты права. Ступайте.

Они прошли через ворота и направились по аллее к дому. С замирающим в который раз сердцем юноша увидел за кустарником фонтан, посеребренный луной, мелодично журчавший, и статую рогатого фавна, обнимавшего сзади юную нимфу. Он сразу вспомнил рассказ капитана триеры! Неужели его привели в тот самый дом?! В который мечтали попасть многие, о котором он мечтал сам наяву и ночами, когда метался от страсти на скомканной постели, но просыпался в одиночестве? Сердце его разрывалось от тоски, болело, а душа пела горькую песню!..

Они поднялись по ступеням, миновали колонны, вошли в дом, так похожий на храм, только небольшой! Рабыня открыла двери, и они вошли в темный зал. По углам горели светильники. В храме Афродиты это место должен был занимать алтарь – тут стояло гигантское ложе. И на нем, растянувшись кошкой, укрытая легкой газовой тканью, лежала хозяйка. Она была обнажена, ее формы влекли, но она казалась неприступной – истинной богиней. Может, так оно и было? Ведь ее кожа мягко сияла золотисто-перламутровым светом, от нее шла великая сила, как показалось обомлевшему юноше, и даже благоухание…

– Вот он, моя госпожа, – сказала рабыня.

– Благодарю, Митра, а теперь оставь нас, – приказала та.

Рабыня поклонилась и быстро скрылась в дверях, закрыв их за собой.

– Здравствуй, милый Адонис, – совсем иным тоном произнесла женщина, лежавшая на огромном ложе. – Как долго я ждала тебя – целую вечность…

Да, теперь он знал наверняка, что это она звала его! Едва он повзрослел, звала долгими ночами! Именно поэтому он сел на корабль и оказался здесь! Ради нее!..

– Здравствуй, Мелисса, – тихо проговорил он.

– Тебе сказали мое имя?

– Я услышал его далеко от этих берегов – и с тех пор думал только о тебе. Не мог не думать…

Она приподнялась с подушек и протянула руку:

– Иди же ко мне, милый Адонис.

Он быстрым шагом направился к ее ложу, но вдруг она остановила его жестом:

– Разденься, сейчас же…

Он быстро сбросил тунику и оказался перед ней нагим.

– Дай я полюбуюсь на тебя… Как же ты прекрасен, – сказала хозяйка. – Боги слепили тебя не хуже, чем в первый раз, когда ты встретил меня в пустыне.

Огненная стрела поразила сердце Адониса при этих словах. Он вспомнил то, чего не мог узнать ни при каких обстоятельствах, но все это ясно встало перед его глазами. Ушла ненавистная тьма, осталась голая пустыня, залитая солнцем. И к нему из печального сгустка тьмы вышла прекрасная молодая женщина, обнаженная, с длинными черными волосами до бедер. Она привлекла его к себе – этот поцелуй и жадную тоску он пронес через столетия…

– Но ты другая, – вдруг сказал он.

И впрямь, эта женщина отличалась от той, которую он видел прежде. Кожа дивы была бледно-эбеновой, ярко блестели в лучах светильника белки глаз, манили резко очерченные, чуть вывернутые по-африкански губы. Она была наполовину эфиопкой, ливанкой.

– Конечно, милый, я могу быть разной. Это в моей власти. Но всегда прекрасной, согласись?

– О да! – воскликнул он. – Как же зовут тебя? Как твое настоящее имя – то, единственное? Данное при рождении?

– Лилит, меня всегда звали Лилит.

– Лилит… – очарованно произнес он, как имя божества, которому неистово поклоняются. – Нет лучше имени!

– А теперь иди ко мне, – сказала она. – Я награжу тебя за долгое ожидание, милый Адонис. Ты заслужил это. И я заслужила эту встречу!..

Она отбросила ткань с бедер и открылась ему. Он метнулся к ней, со всей юношеской страстью полетел в эту горячую и упоительную бездну…

Когда он оторвался от своей Лилит и в глазах еще дрожала тень испытанного наслаждения, она взяла его пылающее мокрое лицо в горячие ладони и сказала:

– Кем ты хотел стать в этой жизни?

– Ты будешь смеяться.

– Нет, милый.

– Конечно, будешь.

– Да нет же! Клянусь всеми богами Греции и Египта.

– Мой отец говорил мне, что я стану политиком и буду решать судьбу своего государства и соседних стран. Я должен стремиться именно к этому. Смешно?

– Твой отец очень умен. Но тебе самому это по душе, милый Адонис?

– Мне нравится. – Он задорно улыбнулся. – Я уже сейчас готов повелевать и отдавать приказы, наказывать и прощать…

Она привлекла его к себе, поцеловала в губы:

– Тогда я помогу тебе – и буду сопровождать всюду. Важно, чтобы рядом оказался тот, кто сможет подсказать правильный шаг. Какие дороги могут открыться такому счастливчику! – И вновь она впилась в его губы, распаляя юношу, жадно целовавшего ее, ласкавшего плечи и грудь своей богини. – На этот раз мы не расстанемся, любимый! Никто и ничто не сможет помешать нам!..

Часть вторая
Бывалый охотник

Глава первая
Отшельник из «Соснового бора»

1

Он давно стал одиночкой и даже не помышлял о светской жизни. Не желал больших городов, их суеты. Боялся вновь стать ранимым – человеком с сердцем и открытой душой, каким был раньше. По крайней мере, так ему говорили, и не раз, коллеги, друзья, соседи.

Бывает так, что выходящее из ряда вон событие ломает твою прежнюю устоявшуюся жизнь и заставляет, отринув прошлое, зажить по-новому. Стрелком он был отличным еще с юности – отец учил его, армия только укрепила эту науку. Он стал отшельником в медвежьем углу России, в Предуралье, и теперь работал старшим егерем в лесничестве «Сосновый бор». Название романтическое, но работа жесткая. Сюда приезжали богачи поохотиться на медведя и кабана, оленя и лося, волка и лисицу. Зайцы и белки не в счет. Он водил за собой жадных до опасных развлечений охотников, приглядывал за богатеями, щедро платившими за удовольствия. Когда-то его определил в это лесничество один миллиардер, с которым его связали загадочные и трагические обстоятельства. С той лишь разницей, что он, тогда сыскарь, знал их подоплеку, подоплеку, не поддающуюся разумному объяснению, был частью того шторма, а миллиардер видел только канву. А еще была женщина, которую они любили. И оба ее потеряли – она погибла от руки старого мерзавца и психопата, одержимого, чертова кукольника и колдуна, который тоже, как это ни странно, любил эту женщину.

«Сосновый бор» и спрятал его, и частично излечил. Спрятал от правосудия, излечил от любви. Почти излечил. Походи три года днями напролет по чащам и диким тропам, повыслеживай опасных хищников в их берлогах, которые, только недогляди, порвут тебя на части! Дышать станешь иначе, по-другому посмотришь на этот мир, небо откроется заново, и окружающие покажутся совсем иными, чем ты их видел прежде.

Но события тех лет, выходившие за пределы обычного понимания мира, не забыть. И нельзя было убедить себя, что все это ему приснилось. Все существование бывшего капитана убойного отдела Андрея Петровича Крымова те события искалечили, перевернули, беспощадно изуродовали, оставили сердце и душу в глубоких шрамах. А еще они сделали его хладнокровным убийцей, которому отныне приходилось скрывать, кто он таков на самом деле. Так было лучше и для беспечных людей, и для него самого.

Андрей стоял на крыльце своего деревянного дома в два этажа, крепко срубленного по всем правилам старой крестьянской архитектуры. Уральские дома – настоящие крепости испокон веку, когда кочевники совершали набеги из-за Камня, жгли, убивали, грабили. Надо было от них защищаться всеми силами. От них отбивались русские стрелки, выкладывая в окна стальные дула пищалей и паля по безбожному отродью. У Крымова была неплохая коллекция охотничьих ружей – двадцать пять штук, и он один мог бы положить десятка три врагов. Да только вот врагов не было, впрочем, как и друзей. Но кое-кого из прежних знакомых он в памяти и сердце оставил.

Стоял ноябрь в самом разгаре, он курил любимые сигареты, которые долетали сюда непростыми путями, и смотрел на опушку соснового бора. Величественная, вечнозеленая изумрудная стена. Крепость! С другой стороны дороги стоял лес смешанный, окрашенный яркими осенними цветами – пурпуром и золотом. Два этих массива пленили его, как только он их увидел. Андрей сразу купил на этом месте старенькую развалюху у одного старичка и отстроил свои двухэтажные хоромы. Миллиардер не скупился на зарплату своему егерю – их сближало слишком многое, а главное, тайна, скрепленная кровью.

Крымов щурился от ароматного дыма, когда ожил в кармане куртки сотовый. Номер был хорошо знаком.

– Алло?

– Привет, это Яшин. Не забыли меня? – пошутил бывший коллега.

– Узнал и не забыл. Здравствуй, Костя.

– Как вы, товарищ капитан?

– Мы договорились на «ты». Помнишь?

– Помню. Так как ты, Андрей Петрович?

Крымов сделал глубокую затяжку, поэтому ответил не сразу:

– Нормально.

– Курите?… Куришь?… Угадал?

– Угадал: курю.

– «Мальборо»? Как раньше?

Крымов усмехнулся:

– «Мальборо». Как раньше.

– Отсюда чую.

Крымов хитро прищурил один глаз, даже голос его изменился:

– Помнишь, Костя, я предупреждал тебя: должна быть веская причина тревожить меня на краю земли. Не просто так я сбежал от вас. Так помнишь?

– Помню, товарищ капитан, – с легким укором отозвался его бывший зам. – Хорошо помню. И не позвонил бы, не стал бы тревожить ваше… твое высочество, если бы не причина. Очень веская.

– Хорошо, говори.

– В городе случилось ЧП. Двойное убийство, а потом еще одно. А главное, оно по вашему профилю.

– Как это понять?

– «Секретные материалы», – особым тоном подчеркнул Яшин. – Так «большая Галя» говорила об одном роде преступлений. Сами знаете.

– Таинственных.

– О них.

– Как она, «большая Галя»? Жива-здорова?

– Ага, борется с организованной преступностью. Грудью на дзот.

– Ну так от ее груди все пули отскакивают.

– Именно. И даже легкие снаряды. Слушать будете?

– Разумеется.

Яшин коротко рассказал Крымову о грабеже магазина «Афродита», об убитых ворах, ожидавших поживы под окнами, и о воришке Люсе, которая несла чушь несусветную о манекене, который якобы преследовал ее.

– А теперь вторая часть этой истории. Она покруче будет. Две девчонки, Инга Саранцева и Марина Зорькина, преследовали парня, юного красавчика, художника, – ну, одна была влюблена в него, хотели узнать, куда он ходит. Ревность. Это мне Марина Зорькина рассказала, которой он нравился. И вдруг они видят, что парень пялится влюбленными глазами в витрину магазина в центре города. А какой магазин, смекаете?

– «Афродита»?

– Именно, он. Я видел этот манекен. Да, произведение искусства. Красотка из пластмассы в короткой белой шубке, голоногая такая, с золотым каре, эффектно смотрится. Я прям залюбовался.

– Как тот паренек, художник? – усмехнулся Крымов.

– Тот паренек, оказывается, был в нее влюблен. Как видно, он ходил туда каждый день и стоял часами напролет.

– Художники, что с них взять? Эротоманы. Тем более – юнец.

– Все так – он ее вожделел. Но на самом деле дело гораздо хуже, товарищ капитан.

– Продолжай.

– Пошел дождь, этот Владислав сбежал – послал воздушный поцелуй пластмассовой красотке, мол, до встречи, и утек. А девчонки спрятались под козырьком соседнего магазина. Потом эта Инга, из салона тату, девчонка решительная, как я понимаю, надумала посмотреть в упор на эту чертову куклу. Теперь слушайте внимательно…

– Я слушаю тебя очень внимательно. Не тяни кота за хвост.

– Рассказывает Марина. Ее подруга. Влюбленная.

– Я понял.

– Инга пялилась на этот манекен и вдруг шарахнулась от него, оступилась и повалилась на тротуар, в лужу. Марина решила ее вытащить, но та была сама не своя. Они вернулись под козырек. Инга, заикаясь, рассказала, что манекен, на который она смотрела, вдруг сам взглянул на нее…

– Да ни хрена себе? – Он отвлекся: – Ай! Черт!

– Пальцы обожгли?

– Точно, – избавляясь от окурка в далеком Предуралье, кивнул Крымов.

– Выходит, заинтересовал.

– Дальше, Яшин.

– Короче, Инга стала будто помешанная, все твердила, что эта кукла посмотрела на нее и хищно так улыбнулась: мол, еще свидимся.

– Ого.

– Именно – ого. Марина, конечно, ей не поверила. Потом они вызвали такси и поехали по домам. Утром Марина названивала подруге из института, но та не брала трубку. В конторе ее не видели. После учебы Марина поехала к Инге, стучала и звонила, но никто не открывал. Зорькина вышла на домохозяйку, сказала: отпирайте двери. Вызвали участкового на всякий случай. Несчастная Инга лежала на полу в коридоре. Ее задушили мягким предметом, следа четкого не было, может, простыней, может шарфом. Еще предстоит узнать медэкспертам. Самое главное, воришка Люся видела, как манекен переоделся в черный плащ – это было во время грозы, – надел черный берет, красный шарф и вышел из магазина. Потом смерть двух воров – Коли Спичкина и его старшего брата Лёни. В это самое время Инга как раз вернулась домой.

– А что манекен? Сейчас, в данный момент?

– Вы серьезно?

– Очень серьезно.

– Стоит за стеклом. В той же белой шубке. Правда…

– Ну? Есть еще что-то?

– Есть. Что-то, товарищ капитан.

– Ну, говори?

– Продавщицы нашли черный плащ – он лежал в коридоре. А должен был висеть на вешалке. Именно в таком, или похожем, манекен якобы выходил из магазина. Продавщицы решили, что воришка выбросила его, как сумку с барахлом и кожаную куртку. Это логично. Но эксперты сказали, что на этом черном плаще есть следы эксплуатации. Он немного измазан уличной грязью, будто его надевали. Ну так, разок, не больше.

– А где сейчас эта… воришка… Люся?

– У меня в ИВС. В одиночке. Правда, я в санчасть ее отправил – у нее нервный срыв был. Я знаю, как воры умеют врать. Наслушался! Но эта воришка не врала. Она видела именно то, о чем говорила. Или ей показалось, что видела. Второе, конечно, правдоподобнее, – хмыкнул Яшин. – Алло, Андрей, ты меня слушаешь?

– Слушаю. Никуда не отпускай ее. Стереги как зеницу ока.

– Уверены?

– Более чем.

– Кстати, ты уже говорил с тем пареньком?

– С каким?

– Из-за которого весь сыр-бор. С эротоманом.

– Нет пока.

– И не надо. Я вылетаю. Два часа на моторе до аэропорта. Помощник отвезет. Два часа перелет. Час на такси. В полночь буду дома. Утром можешь на меня рассчитывать.

– Уверены? – с надеждой в голосе спросил тот. – В смысле, уверен?

– Я все равно в отпуск собирался. Так что уверен.

– Ладно, товарищ капитан, – заметно повеселел Яшин, – буду ждать. Класс, свидимся!

– Жди, дружище, жди. Коньяк за тобой.

– Есть, товарищ капитан.

…Гул самолета убаюкивал. Наступающая ночь и приглушенное освещение усыпляли. Многие в салоне уже спали. Но ему спать не хотелось. Крымов смотрел в иллюминатор на плотные облака, по которым стелился красный закатный свет: пылающее волнистое поле до самого горизонта. Бежать бы по нему и бежать! А еще лучше на снегоходе с воздушной подушкой. И куда же? До самой небесной канцелярии? Ее еще пойди найди. Нет, с этим он как-нибудь повременит. Оттуда, как правило, звонят сами…

Крымов мечтал о таком деле. О звонке из прошлой жизни! Яшин выступил в роли вестника бога всех детективов. Хорошо, что позвонил. Из себя следака не выдавишь. Куда уж! Непроходимые леса – это замечательно. Дикая природа – супер. Опасные звери – тоже неплохо: кабаньи клыки, лапы медведя с когтями-кинжалами, жадные волчьи пасти. Но он отвык бояться. Его не могло напугать ничто из этого мира. Три года назад он побывал за его границами – перешагнул благодаря знакомству с той женщиной, имени которой не хотел вспоминать. И потом, у нее было много имен. И много ипостасей. Она провела его тайными тропами и показала иную реальность, которую большинству людей даже близко не удается узнать, потому что они не верят в существование зазеркалья. А он побывал и вернулся – одиноким, измученным, потерявшим практически все, кроме жизни.

И теперь ему предлагают разгадать новую загадку, очень похожую на ту, первую. Другой бы сказал: пустое, отстаньте. Быть такого не может. Но не Андрей Крымов. Он – бывалый. Повидал всякого. Приедет и посмотрит, что может быть, а что нет.

В полночь он был в аэропорту своего города. Поспать так и не удалось. Сошел по трапу и сразу окунулся в пронзительную осеннюю свежесть, взял такси и через полчаса въезжал в пределы города.

По дороге сказал водителю:

– Проедем по Дворянской улице, шеф. Хочу посмотреть – давно не был на родине.

– Без вопросов, – кивнул водитель.

– Кстати, а салон модной одежды «Афродита» знаете?

– Разумеется, знатный бутик. Дорогой, правда. Для буржуев.

– Ясно. Вот к нему и подвезите.

– О’кей. Будет сделано.

Они выехали на центральную улицу, горевшую неоном. Красные, синие, белые и золотые каскады света выливались из-за огромных стекол на мостовую. Горели чугунные фонари а-ля XIX век.

– Красота, – заметил Андрей.

– Ага, красотища, – подтвердил водитель. – Вот и он, бутик «Афродита».

Они остановились напротив сияющей витрины, в центре которой на ярко освещенном подиуме стояла грациозная длинноногая дама в короткой белоснежной шубке, прихватив воротник руками, трогательно сжав его на высокой груди. Изящное золотое каре сияло в свете ламп. Маняще смотрели будто живые глаза.

– Чудная шубка, – задумчиво сказал Крымов.

– И сама хороша, – кивнул на нее шофер. – Я и не замечал ее раньше. Как живая! Вот бы такую подружку, а? – хохотнул он. – Не-е, на такую бы штанов не хватило.

– Я покурю? – спросил Крымов. – Хочу шубку поближе рассмотреть. Для своей подружки. Замечу: живой, – уточнил он.

– Любой каприз за ваши деньги, – ответил водитель. – У меня вся ночь впереди – катайся, не хочу.

Крымов вышел, закрыл дверцу, вытащил из куртки пачку, щелкнул по донышку пальцем, зацепил сигарету губами. Прикурил от зажигалки и с первой затяжкой уставился на голоногую пластмассовую куклу – такую красивую и трогательную, с действительно живыми глазами.

«Кто же ты? – внимательно разглядывая ее, думал он. – Как смогла свести с ума девчонку-воришку? Почему ей почудилось, что ты гонялась за ней по магазину? И кто свернул головы двум негодяям? А главное – зачем?»

Андрей жадно оглядывал ее, и хотя внимание привлекала ее грация, частичная обнаженность и отточенное лицо, глаза были самыми интересными в этой кукле. Они и впрямь смотрели, но поверх его головы. Крымову казалось, еще немного, и она и впрямь улыбнется его нездоровому вниманию.

«Откуда в тебе эта энергетика? – продолжал размышлять он. – Ведь есть, есть! В чем природа твоей силы? Не-ет, эти вопросы надо задавать не тебе, милая девочка, если ты и впрямь пластмассовая, а тому, кто тебя купил и поставил тут, на этом подиуме».

Он докурил сигарету, бросил окурок в урну. Оглянулся на соседний магазинчик с козырьком-навесом над парадным. Несомненно, там прятались две девчонки во время ливня, одна из которых в ту ночь была убита – задушена шарфом. Оглянувшись на манекен и прошептав: «До скорого свидания, красотка!» – Андрей двинулся к машине. Забравшись в салон, он сказал водителю:

– Отличная шубка – редкая белая норка.

– Откуда знаете? – спросил тот.

– Я – охотник, много чего знаю о хищных зверьках.

– Завидую, – искренне откликнулся водитель.

Когда машина завелась и стала отъезжать от тротуара, случилось то, чего бывший капитан полиции Крымов, настоящий следак, увидеть никак не мог. Глаза манекена вдруг ожили, и взгляд устремился в сторону уезжавшего автомобиля. На лице появилась улыбка – злая, угрожающая, никак не подходившая ко внешности такой элегантной и сексуальной дамы. Пусть даже пластмассовой, как думали многие.

В час ночи Крымов был дома. Какое все здесь родное и непривычное одновременно! За это время квартира приобрела нежилой вид. Гостиница, да и только! Заброшенная. В этой квартире он был счастлив с той женщиной – невероятной, непредсказуемой, со множеством сердец, душ и лиц. Как же он любил ее! Сколько пережил с нею за те недолгие дни, что они были вместе. И сколько горя чуть позже перенес из-за нее.

Он так и не пережил чудовищного обмана, ее стихийных измен, еще не понимая, что это и была ее суть. Стихия! Обо всем этом он вспоминал, уже выпив две рюмки коньяку и упав на убранную кровать. Но сон, как и в самолете, по-прежнему не приходил. Самое чудовищное – в те последние часы ее жизни, когда им вновь выпало быть вместе, она вдруг, преодолев невероятные препятствия, стала вновь возвращаться к нему. Всем своим естеством. С прежней чувственностью и любовью, притяжением. Он стал узнавать ее, осязать каждую клеточку, но все прервалось внезапно и страшно, отняв ее жизнь и поломав его…

2

Марина Зорькина извелась за эти два дня. Ей хотелось немедленно обо всем рассказать Владиславу. Не просто поделиться, а потребовать от него объяснений. Ее подруга погибла, но успела сказать, что манекен за стеклом «Афродиты» – живое существо. Или полуживое. А он пялился на нее – часами! Днями, может быть, неделями напролет. Как такое могло быть? Есть у него объяснения или нет, она не знала, но потребовать ответа решила немедленно. Отныне плевать она хотела на самого красавчика, он стал ей отвратителен, но девушке нужна была правда. За всеми этими событиями скрывалось нечто большее, о чем и подумать было страшно. Просто в голову не лезло – в обычную нормальную человеческую голову.

В конце учебного дня, в художке, после урока живописи Марина не выдержала и решительно подошла к Владиславу.

– Нам надо поговорить, Влад, это очень важно, – сказала она таким уверенным тоном, которого молодой человек от нее никак не ожидал.

Владислав сразу побледнел, стушевался:

– Хорошо, если надо. А что случилось?

– Много чего. Ты даже себе не представляешь. Поговорим, когда выйдем из школы. С глазу на глаз. Это касается не тебя и меня. – Она сделала ударение на двух последних словах. – А жизни моей подруги и других людей. Но все это связано с тобой.

– Со мной?

– Поверь мне.

– Ладно, – совсем оторопев, смущенно ответил тот. – С тобой все в порядке, Марина?

– Надо же, ты мое имя запомнил. Поздравляю. – Последние два дня сделали ее смелой, отчаянной и злой. – Нет, со мной не все в порядке. Я только что потеряла лучшую подругу. До встречи на улице. На углу магазина «Лютик».

Уже через десять минут они встретились на том самом углу, где студенты частенько покупали колу или пиво.

– Пошли, – голосом старшей сестры приказала она.

И молодой человек, как напроказивший младший брат, послушно двинулся за ней. Он вдруг понял, что это и впрямь никак не связано с их прошлыми симпатиями-антипатиями, все куда серьезнее, оттого чувствовал себя еще более неловко.

– Куда мы идем?

– В наш парк через дорогу.

«Нашим» они называли парк, где молодежь из художки частенько собиралась выпить пивка, устроить перекур и поболтать, чтобы не дымить внаглую на глазах педагогов на парадном крыльце школы и не позволять подслушать все колкости, которые частенько отпускались в адрес бородатых наставников.

– Ладно.

Они перешли на «зебре», вошли в крошечный уютный парк, но до первой скамейки так и не добрались. Марина не выдержала – обернулась к нему, выстрелила взглядом.

– Что тебя связывает с тем манекеном? – напрямую спросила она.

– С каким манекеном? – опешив, спросил Владислав.

Он предательски вспыхнул – лицо пошло красными пятнами.

– С тем самым, в белой шубке! – грозно ответила Марина. – Не придуривайся, красавчик.

«Красавчик» было произнесено с величайшей издевкой!

– Т-ты о чем? – теперь уже с ужасом, заикаясь, спросил Владислав, будто кто-то открыл дверь в его исповедальню и увидел страшное: вместо образов святых – бесовские лики, рогатые и гогочущие.

– О том! – почти закричала Марина. – Ты знаешь, о чем! Вон как тебя перекосило. Мы видели, как ты пялился на тот чертов манекен в магазине. Да, представь себе, в салоне «Афродита». Под покровом ночи. Слюни пускал на нее!

– Я п-просто смотрел…

– Просто смотрел! Мы видели, как ты просто смотрел, а потом воздушный поцелуй ей послал. На прощание!

Лицо Владислава стало совсем пунцовым. Он был пойман с поличным, угодил с головой в капкан.

– А кто это мы? – вдруг несмело, но начал сопротивляться он.

– Я и моя подруга Инга.

– А почему вы шли за мной?

– Хотели – и шли. Проследить я решила, по ком же сохнет наш зазнайка Влад.

Молодой человек глухо негодовал, но пока что про себя. Выпад Марины не на шутку ранил его.

– Ну и что, остались довольны? Ты и твоя подруга Инга?

– О, еще как!

– Я рад за вас.

– Особенно Инга осталась довольна. Ее убили в ту же ночь – задушили.

– Задушили? – недоверчиво нахмурился Владислав.

– Да, задушили!

Несколько прохожих, топавших мимо, обернулись на них.

– Тише, – требовательно пробормотал парень.

– Да пофиг мне! Пусть наслаждаются! Все равно Инги больше нет – в морге она лежит. – Марина погрозила молодому человеку пальцем. – Да, и еще, самое главное…

– Что? – насторожился он.

– Когда ты ушел, а я спряталась под козырек от дождя, Инга увидела – ей показалось это, так она сказала, – что кукла в шубке повернула голову и посмотрела тебе вслед. Круто?

– Что? – Владислав даже в лице переменился.

Много чувств смешалось в его вопросе: страх, недоверие, боль и радость, но сильнее всего прозвучало озарение.

– А то, красавчик, что слышал.

– Не-ет, – покачал головой тот.

– Да, красавчик, да.

Он неожиданно рассмеялся.

– Ты ведь меня обманываешь, правда?

– Не обманываю – честное слово.

– Такого быть не может. Просто не бывает.

– Сама я не видела, Инга рассказала. А когда ты ушел, она не удержалась: тоже подошла к витрине и долго смотрела на пластмассовую тварь. Стояла под дождем и смотрела. А потом шарахнулась назад, упала в лужу и поползла. Я все это видела собственными глазами. Я ее поднимала. А когда она пришла в себя, то сказала мне, что эта тварь посмотрела и на нее – глазами своими стеклянными. Повернула голову и посмотрела. И улыбнулась хищно так, угрожающе.

– Быть не может.

– И я думаю, что не может. Сходят ведь люди с ума, чего им только не мерещится. А если нет? Уж больно это на Ингу не похоже. А если все так и было на самом деле?

– По-твоему, манекен – механическая кукла? Робот-андроид? Синтетический механизм?

– Я не знаю. Только Ингу-то задушили в ту же ночь. Поэтому мне и стало интересно, что у тебя за отношения с этим манекеном. С мертвечиной в шубке? Что за трогательная любовь?

Он не отвечал, только смотрел ей глаза в глаза.

– Но это еще не все. Ты готов?

– Готов, – кивнул Владислав. – История все интереснее.

– Есть еще двое убитых в ту же ночь, когда погибла Инга. Два дурака, им сломали шеи рядом с той же «Афродитой». Когда манекен, твой робот-андроид, по свидетельству одной дурехи-воровки, выходил из магазина. Как тебе это, фантазер?

– Манекен выходил из магазина? – с упоением, страхом и вдруг вспыхнувшей страстью вопросил он. – Она выходила?!

Что только не происходило сейчас в его глазах, какие только бури не проносились в них!

– Ого, как все запущено, – покачала головой Марина. – И ты веришь в это? А вдруг я и впрямь издеваюсь над тобой? Сочинила и теперь вру? Нет никакой подруги Инги, никто не погибал и твой манекен башкой не вертел, а? Это ж все фантастика. Страшилка на ночь.

– Ты не такая хорошая актриса, чтобы умело врать, – подумав, честно ответил он. И улыбнулся: – Скорее, ты никудышная актриса. А сейчас вышло хорошо.

Его слова неприятно задели Марину.

– Не умничай, зазнайка.

– А знаешь, мне безразлично, играешь ты или нет. Но про Ингу ты не соврала – я слышал разговор наших девчонок, они говорили, что у Марины Зорькиной подруга погибла. Ты сама им сказала. Значит, и другие смерти – тоже правда. И то, что видела твоя Инга. Что скажешь на это?

Теперь замолчала Марина. А Владислав улыбнулся очень загадочно:

– Она ведь как живая, да?

– Кто «как живая»?

– Сама знаешь кто. – Он перехватил инициативу в их диалоге. – Ты же ее видела?

– Еще как видела, – мрачно ответила Марина. – Кто она для тебя? Просто кусок пластмассы? Оживший кусок пластмассы? Или все гораздо хуже?

– Что может быть хуже робота-андроида, убивающего людей? – подняв брови и нарочито выпучив глаза, усмехнулся Владислав.

Это был и вызов, и насмешка.

– Восставшая из мертвых, например? – спросила Марина.

– У-у!

– Ага, – кивнула она. – В точку попала.

– Разумеется. Зомби круче любого робота.

– Куда круче. Так кто она для тебя, дамочка в белой шубке, на которую ты пялишься днями напролет?

– Для меня? – Владислав хитро прищурил глаза.

Теперь он готов был бросить вызов не только своей собеседнице, но и всему миру.

– Для тебя, фантазер. Не тяни.

– Богиня, – неожиданно смело и предельно убежденно ответил Владислав. – Она для меня богиня. – Это прозвучало вдохновенно и очень искренне.

Марина усмехнулась. Ей многое стало ясно.

– У тебя же нет девушки, и ты влюбился в эту чертову куклу. Да?