Текст книги "На грани катастрофы"

Джанет кивнула.

– Вы имеете в виду таблетки, доктор?

– В наших силах сделать две вещи. Не зная истинной причины отравления, мы предположим, что оно вызвано чем-то принятым внутрь. Поэтому всем, кто ел рыбу, следует выпить несколько стаканов воды – разумеется, имею в виду тех, кому еще не совсем плохо. Вода уменьшит концентрацию токсинов и поможет ослабить их действие. Затем мы дадим средство, вызывающее рвоту. Если у меня в сумке окажется недостаточно таблеток – придется использовать соль. Много ее у вас?

– У меня небольшое количество порционных пакетиков, но их можно распотрошить.

– Хорошо. Сначала посмотрим, хватит ли таблеток. Я здесь, в хвосте, начну раздавать таблетки, а вы несите воду тем, кто уже пострадал. И не забудьте про второго пилота. Вам, видимо, понадобится чья-то помощь.

Выходя из кухни, Бэйрд чуть не сшиб щуплого мрачного ланкаширца.

– Могу чем-то помочь, доктор? – взволнованно предложил тот.

Бэйрд невольно улыбнулся:

– Благодарю, но сначала скажите, что ели на ужин.

– Мясо, слава тебе господи!

– Отлично. Тогда о вас нам пока можно не беспокоиться. Помогите стюардессе раздать воду тем, кому плохо. Пусть выпьют хотя бы по три стакана – если смогут, то больше.

Войдя на кухню, помощник тоже улыбнулся в ответ на вымученную улыбку Джанет. При других обстоятельствах ее улыбка вызвала бы учащенное сердцебиение у любого сотрудника авиакомпании, но сейчас ланкаширец почувствовал скрытый за этой улыбкой страх. Он подмигнул девушке:

– Не волнуйтесь, мисс, все будет нормально!

Джанет ответила ему благодарным взглядом:

– Конечно, будет, спасибо. Посмотрите – здесь кран с водой, а там – чашки, мистер…

– Ребята называют меня Жаркое.

– Жаркое? – удивленно переспросила Джанет.

– Да, ну знаете – ланкаширское жаркое.

Джанет расхохоталась.

– Ну вот – уже лучше. Где, говорите, чашки-то? Давайте приступим, девочка. Что за замечательная авиакомпания: сначала угощает ужином, а потом просит его вернуть!

Нужно очень хорошо постараться, чтобы как-то нарушить отлаженную работу современного аэропорта. В таких местах не знают, что такое паника: она безжалостно подавляется, ибо чревата смертельной угрозой.

Центр управления полетами ванкуверского аэропорта представлял собой помещение, где царило сдержанное оживление. Радиооператор в наушниках печатал срочное сообщение капитана рейса 714, сделав единственную паузу лишь для того, чтобы нажать кнопку звонка на своем столе. Он невозмутимо продолжал, когда за его спиной появился другой человек, который, глядя ему через плечо, стал читать появляющиеся на листе бумаги слова. Этим вторым, пришедшим на вызов, был руководитель полетов – высокий худощавый мужчина, бóльшую часть жизни проживший в воздухе и знакомый с полетами через Северное полушарие ничуть не хуже, чем с садом на заднем дворе своего дома. А может, и лучше: в его саду не всегда все вырастало так, как было задумано. Дойдя до середины сообщения, он, резко сделав шаг назад, крикнул сидевшему в противоположном конце помещения телефонисту:

– Быстро соедините меня со службой управления воздушным движением! И освободите канал телетайпной связи с Виннипегом. Срочное сообщение! – Выждав пару секунд, он заговорил в телефонную трубку: – Это руководитель полетов, Ванкувер. – Голос был обманчиво ровный, спокойный. – «Мейпл лиф эйр чартер», рейс 714, вылетевший из Виннипега в Ванкувер, сообщает об экстренной ситуации. Случаи тяжелого пищевого отравления среди пассажиров. Ситуация действительно серьезная. Пострадал второй пилот. Освободите под ними все эшелоны для экстренного подхода и посадки. Можете? Хорошо. Расчетное время прибытия 05.05. – Часы на стене показывали 02.15. – Отлично. Мы будем держать вас в курсе. – И снова вопрос оператору телетайпа: – Что с Виннипегом? Хорошо. Шли сообщение: «Руководителю полетов. Виннипег. Срочно. «Мейпл лиф эйр чартер», рейс 714, сообщает о случаях тяжелого пищевого отравления, вызванного, по мнению экипажа, рыбой, заказанной в качестве бортпитания. Необходима проверка источника и приостановка доставок. Насколько известно, источник не является постоянным поставщиком бортпитания для регулярных рейсов». Это все. – Он вновь развернулся к телефонному коммутатору: – Соедините меня с местным представителем «Мейпл лиф эйр чартер», его фамилия Бердик. А потом – со старшим дежурным офицером городской полиции. – Вновь заглядывая через плечо радиооператора, он прочел до конца теперь уже полностью напечатанное сообщение. – Подтвердите это, Грег. Скажите им, что мы освобождаем для них эшелоны, а позже они получат инструктаж по посадке. Пусть сообщают нам о состоянии пострадавших.

Этажом ниже оператор Государственного управления воздушным движением западной части Канады, развернувшись на своем кресле, громко вопросил у сидевших вместе с ним в помещении:

– А что это здесь – зеленое, между нами и Калгари?

– Это – «Норт стар», ВВС, летит на высоте восемнадцать тысяч, на запад. Только что сообщил, что пролетел Пентиктон. «Мейпл лиф» 714…

– У 714-го проблемы. Хотят, чтобы ему освободили все низкие эшелоны.

– «Норт стар» далеко впереди, и вблизи за ним никого нет. Тут еще один готов к взлету в восточном направлении.

– Дайте ему запуск, но потом приостановите всех, кто собирается на восток. А когда «Норт стар» будет на подходе, сразу заводите его на посадку.

Наверху руководитель полетов вновь оккупировал телефон – с телефонной трубкой в одной руке он свободной рукой пытался развязать себе галстук. Наконец он раздраженно швырнул полоску красной шелковистой ткани на стол.

– Алло, Бердик? Это руководитель полетов. Слушайте, у нас экстренная ситуация с вашим рейсом, 714-м, из Торонто с посадкой в Виннипеге. Что? Нет, с самолетом все в порядке. Второй пилот и несколько пассажиров пострадали от пищевого отравления. Я только что разговаривал с Виннипегом. Дал указание выяснить насчет поставщика бортпитания. Судя по всему, он не является постоянным. Нет, нет. Послушайте, вам бы лучше побыстрее подойти к нам сюда. – Он нажал на рычаг телефона и кивнул телефонисту: – Полиция на проводе? Хорошо. Соединяй. Алло, это руководитель полетов ванкуверского аэропорта. Скажите, с кем я говорю? Слушайте, инспектор, у нас экстренная ситуация с одним из идущих к нам рейсов. Несколько пассажиров и пилот пострадали от пищевого отравления; нам в аэропорту нужны врачи и машины «скорой помощи». Что? Трое в тяжелом состоянии; возможно, будет больше, и нужно к этому подготовиться. Посадка ожидается после пяти местного – через два с половиной часа. Можете оповестить больницы, договориться насчет машин и организовать проезд? Как только будет новая информация, мы вам сообщим.

Через пять минут в помещение, отдуваясь, вбежал Харри Бердик. Местный представитель «Мейпл лиф эйр чартер» был пухленьким коротышкой с обилием содержавшихся в его теле жидкостей: их запас казался неисчерпаемым, так как никому еще не доводилось видеть его без капелек пота на лице. С перекинутым через руку пиджаком, задыхаясь от бега, он остановился и стал вытирать лунообразную физиономию необъятным носовым платком в синий горошек.

– Где сообщение? – прохрипел он. Быстро пробежав глазами протянутый ему радиооператором листок бумаги, он спросил, обращаясь к руководителю полетов: – Что с погодой в Калгари? Им было бы проще сесть там, а?

– Боюсь, нет. К востоку от Скалистых гор до самой Манитобы сплошной туман. Так что им придется лететь сюда.

– Вот тут представитель авиакомпании интересуется, когда возобновится движение в восточном направлении, – окликнул их какой-то оператор, держа на отлете телефонную трубку. – Спрашивает, стоит ли его пассажирам ехать в аэропорт или пока лучше остаться в городе.

Бердик озабоченно покачал головой:

– Где последняя информация? – Ему передали доску с пришпиленными к ней листками бумаги.

– Скажите, пусть пока побудут в городе! – крикнул руководитель полетов оператору. – Толпа нам здесь не нужна. Мы заранее предупредим, когда все решится.

– Говорите, медики оповещены? – в беспокойстве спросил Бердик.

– Да. Я уже озадачил полицию. Они сообщат в больницы и со своей стороны все организуют, когда самолет будет на подходе.

Бердик щелкнул пухлыми пальцами.

– Слушайте, возвращаясь к этому сообщению – если они говорят, что второй пилот пострадал, значит, сообщение, скорее всего, передал капитан. А он-то здоров? Надо узнать. А я пока выясню, нет ли на борту врача – всякое бывает. Сообщите им, что, если надо, мы привлечем медиков для консультации.

Кивнув, руководитель полетов взял со стола микрофон. Но прежде чем он успел что-то сказать, его вновь позвал Бердик:

– А что, если и капитану плохо? Кто ж тогда…

Он не закончил фразу, наткнувшись на пристальный взгляд собеседника.

– Не хочу гадать – я просто молюсь, – сказал тот. – Надеюсь, эти бедолаги в небе тоже молятся.

Шумно выдохнув, Бердик полез в карманы в поисках сигарет.

– Джо, – окликнул он телефониста, – соедини меня, пожалуйста, с доктором Дэвидсоном. Его номер в списке телефонов для экстренных случаев.

Глава 4

02.20–02.45

Почти в четырех милях над землей самолет продолжал лететь своим курсом.

Повсюду, насколько хватало глаз, простиралось волнистое море облаков; оно проплывало под самолетом так медленно, что казалось почти неподвижным. Это был холодный, бездушный мир одиночества, в котором, словно сердцебиение, эхом отражаясь от его посеребренной поверхности, звучал лишь рокот авиадвигателей.

В хорошую погоду этот мощный пульсирующий гул с реверберацией отдавался бы в пустынных долинах Скалистых гор. Но этой ночью, приглушенный туманом, он был недостаточно силен, чтобы как-то потревожить мирно спавшие далекие и разрозненные фермерские хозяйства. И даже если бы кто-то случайно услышал этот шум, то вряд ли придал бы значение такому обыденному событию. Но возможно, представил бы себя летящим куда-нибудь далеко, окруженным вниманием заботливого экипажа, чья первостепенная обязанность – обеспечение безопасности и комфорта пассажиров. И вряд ли он мог бы предположить, что практически каждый, кто находился сейчас в самолете, с радостью поменялся бы с ним местами.

Подобно чудовищному сорняку, страх неумолимо расползался и пускал корни в душах большинства пассажиров. Еще оставались такие, кто не совсем отдавал себе отчет в том, что происходит. Но те, кто слышал стоны и рвотные муки больных, ощущали приближение катастрофы. Прозвучавшие по громкой связи слова доктора – как только в головах осел их смысл – предоставили богатую почву для размышлений. Гомон, состоявший из испуганных и встревоженных восклицаний, вскоре стих и сменился шепотком, прерывавшимся обрывками фраз.

Бэйрд дал Джанет две таблетки.

– Отнесите их капитану, – негромко произнес он. – Попросите его выпить как можно больше воды. Затем таблетки. Они вызовут рвоту – но я для того их и даю.

Когда Джанет вошла в кабину экипажа, Дан заканчивал радиосвязь. Отключившись от эфира, он подарил ей искусственную улыбку. Ни он, ни она не заблуждались относительно степени ее искренности.

– Привет, Джан. – Рука капитана слегка дрожала. – Ну и путешествие у нас получается! Ванкувер запрашивает более подробную информацию. Я уж думал, для полного впечатления им достаточно и того, что я рассказал. Как там дела?

– Пока нормально, – непринужденно ответила Джанет. И протянула ему таблетки. – Доктор предписал сначала выпить как можно больше воды, потом – лекарство. От него ваша кожа может приобрести зеленоватый оттенок.

– Приятная перспективка. – Дан залез в глубокий боковой карман кресла и достал оттуда бутылку с водой. – Ну что ж – твое здоровье! – Добросовестно отпив из бутылки, он с кислой физиономией проглотил таблетки. – Не переношу эти снадобья: такая гадость!

Джанет с тревогой смотрела на него, сидящего перед приборной панелью с многочисленными светящимися индикаторами и циферблатами; две колонки управления продолжали сами собой, словно спохватываясь, двигаться взад-вперед, оставаясь во власти таинственного невидимки-автопилота. Она дотронулась до его плеча:

– Как вы себя чувствуете? – От ее взгляда не ускользнули ни его бледность, ни выступившая на лбу испарина. О, пусть бы все это оказалось результатом выпавшего на его долю стресса!

– Я? – В голосе капитана послышалась непривычная теплота. – Замечательно. А вы? Уже съели пилюли?

– Мне не нужно. Я ела отбивную.

– Очень предусмотрительно. Думаю, с этого момента я стану вегетарианцем. Так безопаснее. – Развернувшись в кресле, он взглянул на коллегу – тот навзничь лежал на полу с подушкой под головой. – Бедняга Пит. Очень надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Это ведь и от вас зависит, капитан, – живо откликнулась Джанет. – Чем быстрее вы доставите нас в Ванкувер, тем быстрее мы отправим его… ну и всех остальных в больницу. – Она подошла к Питу и склонилась над ним, чтобы поправить одеяло, с трудом сдерживая неожиданно подступившие слезы. Дан с тревогой наблюдал за ней.

– А вы здорово о нем печетесь, а, Джан?

Она качнула златокудрой головкой:

– Пожалуй. Он нравится мне уже несколько месяцев – с тех пор как пришел к нам. А тут это… – Она резко поднялась, взяв себя в руки. – У меня масса дел. Нужно кое-кому зажать носы, пока доктор будет потчевать их водой. Как мне представляется – не самая приятная процедура; особенно когда дело дойдет до любителей выпивки.

Мимолетно улыбнувшись ему, она открыла дверь в пассажирский салон. Бэйрд стоял примерно в середине ряда и беседовал с супругами средних лет – те испуганно взирали на доктора.

– Я заметила, – подозрительно говорила дама, – что эта девочка – стюардесса – без конца заходит в кабину к пилотам. С ними все в порядке? Я к тому, что если вдруг им плохо, что будет с нами? – Она вцепилась в мужа. – Гектор, мне страшно. Не надо было нам…

– Ну-ну… Не волнуйся, дорогая, – проговорил ее муж с напускным спокойствием. – Никакой опасности нет – ничего же пока не произошло. – Взгляд его усталых глаз сквозь очки в роговой оправе был устремлен на доктора. – А пилоты ели рыбу?

– Совсем не обязательно, что вся рыба была поражена, – уклончиво ответил Бэйрд. – Мы даже не уверены, что причина в рыбе. Вам не о чем беспокоиться – мы позаботимся об экипаже. А теперь скажите, вы ели рыбу или мясо?

Глаза в очках, и без того навыкате, чуть не выскочили из орбит.

– Рыбу, – воскликнул мужчина, – мы оба ели рыбу! – И тут его охватило негодование: – Это безобразие! Как могло такое произойти?! Необходимо провести расследование.

– Так и будет, непременно. – Бэйрд протянул обоим по таблетке. Они взяли их с опаской, будто это была взрывчатка. – Когда вам принесут воду, выпейте по три стакана, если сможете – по четыре. Затем лекарство. Вас от него затошнит, но именно это и требуется. Не волнуйтесь. В карманах кресел вы найдете индивидуальные пакеты.

И он оставил супругов. Те продолжали завороженно смотреть на таблетки. Пробираясь вдоль рядов кресел, доктор прошел на свое место.

– Мясо, – тут же сказал Спенсер, едва Бэйрд открыл рот, чтобы задать вопрос.

– Повезло, – усмехнулся доктор. – На одного меньше из тех, о ком придется заботиться.

– Что, тяжело? Помощь нужна?

– Нужна – не то слово, – проворчал Бэйрд. – Да только какой от вас прок? Разве что стюардессе и еще одному парню – с водой.

– Конечно. – Спенсер понизил голос: – Судя по звукам сзади, кому-то совсем паршиво.

– Действительно. И самое паршивое, – с досадой продолжал Бэйрд, – у меня нет ничего такого, что могло бы им помочь. Когда едешь на футбол, в голову не придет набивать чемодан лекарствами на случай исцеления дюжины отравившихся. У меня с собой только шприц и морфин, без них я не езжу. Однако в данной ситуации пользы от них никакой – скорее вред. Сам не знаю, зачем я кинул в сумку пузырек рвотных таблеток, но оказалось – был абсолютно прав. Сейчас бы драмамин здорово пригодился.

– А что это?

– При подобном недомогании организм теряет много жидкости, что может привести к серьезным последствиям. Инъекция драмамина помогает это предотвратить.

– Вы хотите сказать, в таких случаях происходит постепенное обезвоживание организма?

– Совершенно верно.

Спенсер поскреб подбородок, переваривая информацию.

– Что ж, да здравствует отбивная! И обезвоживание мне пока не грозит.

Бэйрд хмуро посмотрел на него:

– Если вам видится в этом смешное, то мне совсем не до смеха. Людям все хуже и хуже, а я совершенно беспомощен.

– Да ладно вам, док, – примирительно отозвался Спенсер. – Я не имел в виду ничего такого. Я просто рад, что нам с вами повезло не поймать эту рыбку в отличие от других.

– Да. Пожалуй, вы правы. – Бэйрд устало потер рукой глаза. – Что-то я… видимо, старею, – почти про себя пробормотал он.

– О чем вы?

– Да… не важно.

Спенсер поднялся:

– Перестаньте, док! Вы делаете такое дело! Этим всем дико повезло, что вы оказались тут на борту.

– Ладно, молодой человек, – саркастическим тоном прервал его Бэйрд. – Хватит с меня хвалебных песен торгового агента. И не надо тренировать на мне красноречие.

Спенсер слегка зарделся:

– О’кей, принимается, я сам напросился. Скажите, что надо делать. А то я тут зад отсиживал, пока вам доставалось. У вас усталый вид.

– Ерунда. – Бэйрд положил руку ему на плечо. – Не обращайте внимания. Немного выпустил пар. Я уже в норме. Все дело в том, что знаешь, как помочь, но не можешь. Раздражает.

– Понятно, – улыбнулся Спенсер. – Как бы то ни было, с удовольствием окажу любую помощь.

– Я скажу мисс Бенсон, что она может к вам обратиться, если ей что-то понадобится. Как только разберемся с водой, думаю, вам лучше оставаться на своем месте, а не топтаться в проходе: там у нас и так весьма оживленно.

– Слушаюсь. Я здесь, если понадоблюсь. – Спенсер сел. – Скажите только: насколько все серьезно?

– Настолько, что вам вряд ли понравится, – коротко ответил Бэйрд.

И двинулся дальше, в направлении группы болельщиков. Тех, что минувшим вечером с энтузиазмом поглощали виски. Теперь квартет сократился до трио; один сидел полулежа в растерзанной рубашке с наброшенным на грудь одеялом, его била дрожь. Он был серого цвета.

– Следите, чтобы ему было тепло, – наказал Бэйрд. – Он что-нибудь пил?

– Ха-ха, – отозвался сзади мужчина с колодой карт. – Насколько могу судить – около литра виски.

– До ужина или после?

– Помнится – и так, и так.

– Точно, – подтвердил другой из той же компании. – И я всегда был уверен, что Харри с виски в ладах.

– В данном случае виски на пользу, – изрек Бэйрд. – Оно уменьшило концентрацию токсинов. У кого-нибудь остался бренди?

– Я свои запасы уже исчерпал, – ответил тот, что тасовал карты.

– Погодите-ка. – Другой, наклонившись вперед, полез в задний карман. – Может, во фляге что-то осталось. Правда, мы здорово размялись, пока ждали в Торонто.

– Дайте ему пару глотков, – посоветовал Бэйрд. – Только осторожно. Вашему другу очень плохо.

– Скажите, доктор, – окликнул его мужчина с картами. – А что там творится – мы летим по графику?

– Насколько мне известно, да.

– Но для Энди игра уже закончена, так?

– Разумеется. Сразу после посадки мы отправим его в больницу.

– Бедняга Энди, – отвинчивая пробку, посочувствовал приятелю его друг с фляжкой. – Вечно ему не везет. Послушайте, – спохватился он, – вы говорите, он очень плох? Но ведь он выздоровеет, да?

– Надеюсь. Лучше позаботьтесь о нем – последите, чтобы не скидывал пледы.

– Смотри-ка, что творится с беднягой Энди! А где Жаркое, этот хренов ланкаширец? Вы его там припахали?

– Да. Он нам помогает.

Едва Бэйрд чуть отошел, мужчина с картами, негодующе щелкнув колодой, воскликнул, обращаясь к приятелю:

– Ну и как тебе этот двухдневный отпуск?

Далее по проходу Бэйрд увидел Джанет, взволнованно склонившуюся над миссис Чилдер. Он приподнял женщине веко. Она была без сознания.

Ее муж судорожно пытался продлить присутствие доктора возле них.

– Как она? – умоляющим голосом спросил он.

– Ей сейчас лучше так, чем мучиться от боли, находясь в сознании, – ответил Бэйрд, надеясь, что прозвучало убедительно. Когда тело уже больше не может терпеть, природа словно опускает штору.

– Доктор, мне страшно. Я никогда не видел, чтобы ей было так плохо. Что это за пищевое отравление? Чем оно вызвано? Я знаю, рыбой, но почему?

Бэйрд помедлил с ответом.

– Ну что ж, – медленно произнес он, – наверное, вы имеете право знать. Это весьма серьезное заболевание, и лечение нужно начинать как можно раньше. Мы сейчас делаем все от нас зависящее.

– Знаю, доктор. И я вам благодарен. С ней же все будет в порядке, да? То есть…

– Конечно, – сочувственно ответил Бэйрд. – Постарайтесь не волноваться. Как только мы приземлимся, ее на «скорой помощи» сразу же отвезут в больницу. После лечения она опять будет совершенно здорова.

– Боже мой, – тяжело вздохнул Чилдер. – Я так рад, что вы это сказали! – «Да уж, – думал Бэйрд, – если бы я не был врачом, я бы сказал по-другому». – Послушайте, – воскликнул Чилдер, – а разве мы не можем сесть в каком-нибудь ближайшем аэропорту?

– Мы думали об этом. Однако везде туман, посадка была бы крайне опасна. В любом случае мы уже все пролетели и сейчас находимся над Скалистыми горами. Так что самый хороший путь доставить вашу супругу в больницу – это как можно быстрее долететь до Ванкувера, что мы и делаем.

– Понятно… Вы по-прежнему считаете, что все из-за рыбы, да, доктор?

– В данный момент утверждать не могу, но думаю, так. Пищевое отравление может быть вызвано либо просто некачественной едой, что на языке медицины называется стафилококковой инфекцией, либо попаданием в пищу в момент приготовления каких-нибудь токсинов.

– А сейчас вы не знаете, что это?

– Понятия не имею. Трудно сказать без результатов лабораторных анализов. В современных условиях – и тем более при той тщательности, с какой авиалинии подходят к бортпитанию, – шансов отравиться примерно один на миллион. Нам просто не повезло.

Кстати, должен вам сообщить, ужин в этот раз был доставлен другим поставщиком: что-то не состыковалось из-за нашего позднего прибытия в Виннипег, бортпитание пришлось заказать в другой фирме. Возможно, это и сыграло свою роковую роль.

Чилдер кивнул, прокручивая в голове услышанное. Смешно. Слова из уст медика производят такой магический эффект, со злой иронией мысленно отметил Бэйрд. Даже если врач вынужден сообщать плохое, его слова звучат для многих будто бы успокаивающе: он – врач, и он не допустит, чтобы что-то случилось. Неужели в нас видится нечто сродни колдовскому: вот и доктор со своей волшебной шкатулкой – сейчас возьмет да и достанет что-нибудь утешительное, с легким оттенком раздражения размышлял он. Бóльшую часть жизни он только и занимался тем, что был сиделкой, уговаривал – порой при помощи угроз, порой – обмана и лести, убеждал, успокаивал и подбадривал испуганных и доверившихся ему людей, которых он знал лучше, чем все остальные. Он каждый раз надеялся, что не утратил давнишних навыков, включавших в себя и необходимость порой блефовать. И вот, возможно, настал момент истины – момент, когда судьба бросала ему последний вызов. И он всегда знал: такой момент неизбежно настанет.

Внезапно он ощутил присутствие Джанет. Вопросительно подняв на нее глаза, он почувствовал: та на грани истерики.

– Еще двоим плохо, доктор! Там, в хвосте…

– А вы уверены, что это не таблетки?

– Да, абсолютно.

– Хорошо, сейчас подойду. А вы проведайте, пожалуйста, второго пилота, мисс Бенсон, – ему, наверное, надо дать немного воды.

Едва он успел дойти до двоих новеньких и начать их осматривать, Джанет снова стояла возле него.

– Доктор, мне очень тревожно. Думаю, вам стоит…

Раздавшийся на кухне звонок интеркома отсек неоконченную часть фразы будто ножом. Джанет застыла на месте. Аппарат продолжал звонить. Первым отреагировал Бэйрд:

– Плюньте на него! Скорее со мной!

С неслыханным для себя проворством преодолев проход, он влетел в кабину пилотов и на секунду остановился, оценивая произошедшее. В это мгновение внутренний голос с издевкой, но в то же время угрожающе произнес: «Да, да, ты не ошибся: это то самое».

Капитан сидел в кресле будто окаменевший; пот градом катился по его лицу, стекая на ворот форменной рубашки. Одной рукой он судорожно сдавливал живот, другой жал на стенке кнопку интеркома.

В два прыжка доктор оказался рядом и, перегнувшись через спинку кресла, подхватил капитана за плечи.

Стискивая зубы, Дан, не стесняясь в выражениях, тихо клял свое состояние.

– Спокойно, спокойно, – приговаривал Бэйрд, – давайте-ка мы лучше сейчас вас отсюда вытащим.

– Я сделал… как вы сказали… – Задыхаясь и закрыв глаза, Дан мучительно выталкивал из себя слова: – Слишком поздно… Сделайте что-нибудь, док… Дайте мне что-нибудь поскорее… Мне надо продержаться… посадить самолет… Он на автопилоте, но… посадить… Надо сообщить диспетчеру… надо… – Его губы двигались уже беззвучно. Он мучительно пытался еще что-то сказать, потом глаза его закатились, и он потерял сознание.

– Скорее, мисс Бенсон! – крикнул Бэйрд. – Помогите мне его вытащить!

С отчаянным напряжением они перенесли тяжелое тело Дана из кресла на пол рядом. Бэйрд тут же достал стетоскоп и осмотрел капитана. В течение нескольких секунд Джанет притащила какую-то верхнюю одежду и плед; как только доктор закончил осмотр, она сделала капитану импровизированную подушку и укрыла его. Поднявшись, она вся дрожала.

– Вы можете сделать то, о чем он вас просил, доктор? Вы можете сделать так, чтобы он посадил самолет?

Бэйрд распихивал по карманам медицинские инструменты. Услышав вопрос, он посмотрел на ряды шкал, регуляторов, на по-прежнему двигавшиеся сами по себе колонки управления… При тусклом свете многочисленных табло доктор казался сильно постаревшим и жутко осунувшимся.

– Поскольку вы член экипажа, мисс Бенсон… то не буду лукавить. – Это прозвучало так сухо и категорично, что она содрогнулась. – Вы в состоянии услышать не слишком приятные факты?

– Думаю, да. – Она против воли замялась.

– Так вот – если в скором времени – очень скором! – не отправить их всех в больницу, я не могу ручаться, что они выживут.

– Это ужасно…

– Им необходимы стимуляторы, внутривенные инъекции для вывода из шокового состояния. И капитану тоже. Он долго держался.

– У него очень тяжелое состояние?

– Скоро станет критическим. Как и у остальных.

– Доктор… И что же нам делать? – еле слышно пролепетала Джанет.

– Хочу вас кое о чем спросить – сколько на борту пассажиров?

– Пятьдесят шесть.

– Сколько порций рыбы вы раздали?

Пожав плечами, Джанет пыталась вспомнить.

– Думаю, около пятнадцати. В основном ели мясо, не рыбу. Кто-то вообще отказался от еды, поскольку было уже поздно.

– Понятно.

Бэйрд задумался. Когда он вновь заговорил, его голос звучал резко, чуть ли не угрожающе:

– Мисс Бенсон, вам когда-нибудь доводилось слышать о неравной вероятности?

Джанет силилась сосредоточиться.

– Неравной вероятности? Да, наверное. Что это значит?

– Сейчас поясню. – Бэйрд прокашлялся. – Это значит вот что. У нас пятьдесят пять пассажиров. Наш шанс на выживание зависит от вероятности того, что среди них окажется человек, который не только умеет сажать самолет, но еще и не ел на ужин рыбу.

Они стояли глаза в глаза – и сказанное будто повисло в воздухе.