Текст книги "Эпистемология добродетелей"

Загзебски рассматривает возможные кейсы Геттиера, направленные против эпистемологии добродетелей, в развиваемом ею ключе268268
  Там же. Р. 293.


[Закрыть].

Кейс «Доктор». Предположим, что доктор Джонс имеет интеллектуальные добродетели осторожности и разумной внимательности. По меньшей мере, она не кажется особенно безответственной в своих выводах и невнимательной к имеющимся фактам. Она лишена и других интеллектуальных пороков: прекрасно справляется с диагностикой заболеваний и обладает всеми интеллектуальными добродетелями, которыми должен обладать хороший врач. Она имеет истинные убеждения. И эти убеждения возникают из интеллектуальных добродетелей. Тем не менее ей не хватает знания. Она – жертва эпистемической удачи. Она диагностировала Смиту наличие вируса Х. У нее есть хорошие индуктивные доказательства, что у Смита вирус Х. У Смита проявляются все симптомы вируса Х, и тест крови показал наличие антител к вирусу Х. Тем не менее предположим, что на самом деле симптомы вызваны еще неизвестным науке вирусом Y. Тот факт, что у Смита в крови антитела к вирусу Х, вызван тем, что он значительно ранее переболел этим вирусом, и поэтому в его крови остались антитела к вирусу Х. Но предположим также, что как раз накануне он заново заразился вирусом Х (возможно, другой разновидностью). Поскольку инкубационный период вируса Х достаточно долгий, постольку симптомы пока не проявились. Таким образом, у Джонс есть истинное убеждение, что Смит заражен вирусом Х. Это убеждение возникло благодаря ее интеллектуальным добродетелям.

Доктор Джонс соответствует определению знания с точки зрения ЭД. Тем не менее, представляется, что она не знает, что у Смита вирус Х, так как ее убеждение, что у Смита вирус Х, вызвано вирусом Y. Ей просто повезло, что она, в конце концов, оказалась права. Но знание не может быть совместимо с удачей.

Для решения данной проблемы Загзебски обращается к разграничению простой демонстрации добродетелей и совершения акта добродетели. Здесь можно провести аналогию с моральными добродетелями. Цель моральной добродетели не просто в том, чтобы быть добродетельными, а в том, чтобы принести определенное благо окружающим, т.е. моральная добродетель должна заканчиваться позитивным результатом. Например, нельзя назвать решение судьи справедливым, если он осудил невиновного, даже если судья искренне хотел быть справедливым. Его приговор не будет актом справедливости.

По аналогии, в эпистемологии эту проблему можно решить таким же образом. Знание не определяется здесь как просто истинное убеждение, которое демонстрирует ИД. Речь идет о том, что истинное убеждение должно возникнуть благодаря ИД. В случае с доктором Джонс ее истинное убеждение возникло не благодаря интеллектуальной добродетели, а благодаря случаю. Поэтому Джонс не удовлетворяет требованию к знанию с точки зрения ЭД.

Так же относительно респонсибилистских ИД решается проблема ценности знания. Ценность имеет не только истинное убеждение, но и сама по себе добродетель, поскольку, как уже было сказано, ИД не всегда ведут к истине. То, что является ценным помимо того, что ИД приводят к истине, это момент личного достижения, которым не может быть просто истинное убеждение.

Не все теоретики респонсибилизма согласны, что ЭД помогает решить проблему Геттиера. В частности, Дж. Байер предлагает следующий кейс269269
  Baehr J. The Inquiring Mind: On Intellectual Virtues and Virtue Epistemology. Kindle Edition. 2011. Kindle Location 495–496.


[Закрыть].

Кейс «Лесной пожар». Предположим, что индивид А убежден, что его беспечно брошенный сигаретный окурок вызвал лесной пожар, который стал распространяться по местности прямо рядом с его домом. Он решает подложить улики рядом с домом соседа, чтобы все указывало на его вину. Данный инцидент поручили расследовать полицейскому. Полицейский проводит интеллектуально добродетельное расследование данного случая. Его работа мотивирована желанием узнать истину и другими добродетельными целями. Его действия также являются примерами ИД: он проводит расследование со всевозможной тщательностью, размышляет о всех возможностях, избегает поспешных выводов, советуется с надежными экспертами и т.д. Тем не менее улики, подложенные А, приводят детектива к выводу, что вина за пожар лежит на B. Но предположим также, что, хотя об этом и не знает А, В действительно поджег лес, и таким образом, детектив оказывается прав. Кажется, что детектив удовлетворяет всем условиям Загзебски, поскольку его убеждение истинно, и оно причинно обусловлено интеллектуально добродетельным расследованием. Тем не менее, представляется, что детектив не знает, что B вызвал пожар.

Но на это Загзебски могла бы ответить, что этот случай не подпадает под ее определение, так как между истиной в данном случае и добродетельной активностью детектива нет каузальной связи, т.е. 1-е и 3-е условия соблюдаются, но 2-е – нет. Убеждение детектива истинно, и оно вытекает из добродетельных интеллектуальных действий, но истинное убеждение не обусловлено этими интеллектуально добродетельными действиями. Истина его убеждения основана на случайности.

Но в каком смысле истина не обусловлена его добродетельной активностью? Ведь если бы он не проявил добродетельные мотивы и действия в своем расследовании, он мог бы прийти к выводу, что кто-то другой совершил это преступление. В данном случае истина косвенно является результатом его убеждения.

На наш взгляд, это возражение Байера бьет мимо цели: потому что можно сказать, что косвенно причинно обусловленным является все что угодно. Например, косвенно истина обусловлена тем, что детектив вообще умеет ходить, не является слепым, глухим и т.д. Поэтому, на наш взгляд, Загзебски удалось эффективно противостоять кейсам Геттиера.

§ 2.7. Эпистемология добродетелей в споре между экстернализмом и интернализмом

Эпистемология добродетелей устанавливает, что обоснованность знания зависит от реализации интеллектуальных добродетелей субъекта и отношений между добродетелями, окружающей средой и познавательным успехом. Все это экстерналистские факторы. В этом смысле ЭД можно противопоставить интерналистской концепции обоснования, которая защищает тезис о том, что позитивный эпистемический статус познания есть целиком функция от факторов, внутренних для познающего. Такой интернализм по поводу обоснования, как мы уже говорили выше, влечет за собой радикальный скептицизм (потому что «внутри» безусловного основания найти нельзя). Но, как мы покажем, вопрос о том, является ли ЭД экстерналистской концепцией, не так однозначен. Здесь возможны различные подходы.

Дж. Греко предлагает прямое возражение против интернализма, которое заключается в том, что возможны случаи, которые схожи в том, что касается факторов, к которым имеется привилегированный доступ, но тем не менее позитивный эпистемический статус субъекта в этих случаях разный270270
  Greco J. Achieving Knowledge: A Virtue-Theoretic Account of Epistemic Normativity. 2014. Kindle Edition. Kindle Location 622.


[Закрыть]. Иными словами, мы можем зафиксировать все факты относительно привилегированного доступа, но факты по поводу эпистемического статуса будут различными. Например, мы можем себе представить двух людей, которые имеют одинаковые причины для убеждения, что р, но которые не используют эти одинаковые причины.

Представим себе два кейса. В первом случае – S₁ знает некоторые релевантные аксиомы и понимает правила вывода и на этом основании корректно выводит теорему на экзамене по математике. Во втором случае – S₂ знает релевантные аксиомы и понимает правила вывода, но не использует их для того, чтобы вывести теорему. Вместо этого он использует некорректное правило, чтобы вывести ту же самую теорему. Разница в этих случаях – этиология убеждения.

Также можно представить себе двух людей, имеющих одинаковое психологическое состояние, но разные психологические истории того, как они пришли к этому состоянию. Например, один мог прийти к своему убеждению путем безукоризненного рассуждения, а другой – путем безответственного принятия желаемого за действительное. Предположим, что Тед любит Мэри, и Мэри единственная брюнетка в классе. В первом случае – S видит, что в класс зашла брюнетка, и, хотя он не успевает разглядеть, что это именно Мэри, он делает вывод, что это Мэри. Во втором случае – он просто приходит к выводу, что в класс зашла Мэри, на основании принятия желаемого за действительное. Греко опять утверждает, что в первом случае убеждение Теда эпистемически лучше, чем во втором.

Факты об этиологии убеждения являются экстерналистскими, к которым у субъекта обычно нет привилегированного доступа. Как утверждает Греко, из этой разницы в этиологии следуют эпистемологические различия. Следовательно, заключает Греко, факты об эпистемическом статусе знания не являются супервентными на фактах о привилегированном доступе. Мы можем представить себе, что все факты, к которым S имеет привилегированный доступ, остаются теми же самыми, но надежность, безопасность убеждения будет разной.

Греко отмечает психологическую неприемлемость интернализма. Интернализм полагает, что факты об обоснованности знания супервентны на фактах по поводу имеющихся доказательств. Какие у меня доказательства, что я ел яичницу на завтрак? Или что моя машина припаркована на стоянке? Да, я могу сослаться на то, что я помню, что утром я ел яичницу, а машину припарковал на стоянке. Но будет натяжкой считать «доказательством» ссылку на мою память.

Для целей познания не нужны доводы, это нужно для целей аргументации. Иными словами, мне не нужны доводы для того, чтобы знать что-то, но мне нужны доводы для того, чтобы убедить в своем знании другого. Субъект приходит к знанию с помощью какого-то познавательного процесса – перцептивного или рефлексивного, уже затем он может реконструировать его обратно в систему доводов и аргументов, если это требуется.

Однако если релайабилизм отчётливо выступает с экстерналистских позиций, как мы видели на примере Э. Голдмана и Дж. Греко, то с респонсибилизмом не все так просто. В респонсибилизме можно выделить три подхода: экстернализм (Дж. Драйвер), интернализм (Дж. Байер) и смешанный подход (Л. Загзебски).

Экстерналистский подход защищает Джулия Драйвер (Университет Вашингтона в Ст. Луисе, США). Она дает следующее определение: «Черта характера является интеллектуальной добродетелью тогда и только тогда, когда она систематически (надежно) производит истинное убеждение»271271
  Driver J. Uneasy Virtue. Cambridge University Press, 2001. P. 82.


[Закрыть]. Под «систематическим» Драйвер понимает то, что эта черта производит больше истинных убеждений, чем ложных, в данном мире или контексте, в котором ею обладают. Для Драйвер любые «внутренние» характеристики добродетелей имеют значение прежде всего в той степени, в какой они способствуют надежному познанию истины. То, что делает желание познавать интеллектуальной добродетелью, это не какие-то внутренние его особенности, а каузальное отношение между этим желанием и целью – истинным убеждением. Например, в мире декартовского Злого Демона, где интеллектуальная осторожность, честность и настойчивость приводят к ложному знанию, они не будут добродетелями. Драйвер полагает, что интерналистский подход к ИД «избавляется от любой связи субъекта и мира. Поведение субъекта не обязано иметь каких-либо следствий для того, что происходит в мире»272272
  Там же. P. 80.


[Закрыть]. Чтобы проиллюстрировать это, она приводит следующий пример:

«Предположим, что хотя мы и не знаем того, но на самом деле богатое воображение способствует большему числу ложных убеждений, чем истинных. Человек, наделенный богатым воображением, может стремиться к истине, но не достигать ее (может быть, его отвлекают слишком много возможностей). Если бы было открыто, что это действительно так, то тогда я сомневаюсь, что мы продолжали бы называть эту черту интеллектуальной добродетелью, даже если она включает в себя желание достичь истины. Должна быть какая-то реальная связь с миром или тем, что истинно»273273
  Driver J. Moral and Epistemic Virtue // Knowledge, belief and character: Readings in virtue epistemology. Axtell (ed.), 2000. P. 129.


[Закрыть].

К интерналистам в ЭД можно причислить Монтмаркета, который, обсуждая проблему нового Злого Демона, утверждал, что ИД остаются ИД, даже если в мире Злого Демона они не приводят к познанию истины.

Представителем интернализма в ЭД является также Дж. Байер. Сам Байер называет свой подход – «концепция личного достоинства» (personal worth conception)274274
  Baehr J. The Inquiring Mind: On Intellectual Virtues and Virtue Epistemology. Kindle Edition. 2011. Kindle Locations 1111–1112.


[Закрыть]. Байер полагает, что человек обладает достоинством не только в моральном, но и в интеллектуальном смысле. Причем только в этих двух смыслах мы можем говорить о достоинстве человека как человека. Человек может быть хорошим музыкантом, хорошим спортсменом, хорошим адвокатом, но это не говорит о нем как о хорошем или плохом человеке. Напротив, черты морального и интеллектуального характера говорят о человеке как о человеке, как о личности.

Обычно считается, что о личности говорят лишь черты морального характера, поэтому понятия «хороший» и «плохой» человек могут относиться только к его моральным качествам. Байер возражает, что точно так же, как мы можем быть морально лучше или хуже, мы можем быть интеллектуально лучше или хуже. «Интеллектуально» здесь не относится к врожденным способностям восприятия или интеллекта – хорошему зрению, IQ или хорошей памяти. Речь идет о таких чертах, как любовь к знанию, интеллектуальная честность, открытость ума, непредубежденность и т.д. Байер называет их «интеллектуальными превосходствами личности». Поэтому, так же как моральное достоинство личности указывает на то, в какой мере личность обладает морально превосходными качествами, интеллектуальное достоинство личности указывает на то, в какой мере она обладает интеллектуально превосходными качествами. В этом смысле мы можем говорить об интеллектуально «хорошей», или «превосходной» личности. Конечно, отдельную личность трудно называть в целом, интеллектуально «хорошей» или «плохой». По Байеру, все мы в чем-то хороши, в чем-то плохи в интеллектуальном отношении.

Байер дает следующее определение интеллектуального достоинства: «Субъект S является интеллектуально хорошим или лучшим как личность в той мере, в которой он позитивно ориентирован [по отношению к], или “любит” то, что является интеллектуальным благом, и негативно ориентирован [по отношению к], или “ненавидит”, то, что является интеллектуальным злом»275275
  Baehr J. The Inquiring Mind: On Intellectual Virtues and Virtue Epistemology Kindle Edition. 2011. Kindle Location 1274.


[Закрыть].

По Байеру, интеллектуально хороший человек – это «тот, кто обладает глубоким и неизменным желанием знания и понимания, тот, кто ценит их как наивысшие из жизненных благ, и кто в результате этого желания систематически желает дать возможность честно и справедливо высказаться “другой стороне”, настойчив в поиске истины, открыто и терпеливо рассматривает доводы против своей точки зрения, воздерживается от окарикатуривания и искажения позиции, которую он отвергает и т.д.»276276
  Там же. Kindle Location 1280.


[Закрыть].

Байер называет свой подход «чисто интерналистским»277277
  Там же. Kindle Location 1586.


[Закрыть]. Что делает эту концепцию интерналистской, так это, прежде всего, то, что здесь напрямую ИД связываются не с познанием истины, а с мотивацией, которая руководит субъектом, с его личными диспозициями. Как представляется, недостатком такого подхода является то, что он не способен дать целостное описание «интеллектуально хорошего человека», без того чтобы не впасть в порочный круг. По сути, эта позиция сводится к тому, что Байер определяет интеллектуально хорошего человека как такого, кто стремится к интеллектуальным благам. А интеллектуальные блага – как качества, которые способствуют интеллектуальному достоинству личности. Но что делает интеллектуальную добродетель, например, открытость ума, интеллектуальным благом? Можно сказать, что открытость ума или интеллектуальное усердие обладают некоторой ценностью, независимо от того, приводит ли она всегда к истине или нет. Но в силу чего они обладают этой самоценностью?

Кажется, что Байер здесь слишком поддался параллелизму между этикой добродетелей и эпистемологией добродетелей. Действительно, в этике вполне допустимо было бы сказать, что хороший человек – это тот, кто обладает добродетелями. А добродетели – это качества, которыми обладает хороший человек. Дело в том, что «благо» в моральном смысле теоретически может быть базовой категорией, далее не определяемой через другие понятия, к примеру, польза (в утилитаризме). Так, например, полагал Дж. Э. Мур. Но когнитивное благо не может быть базовой, далее неопределяемой категорией наподобие морального блага, потому что высшее когнитивное благо – это прежде всего истина, истина как благо.

Конечно, истина не есть единственное когнитивное благо. Например, логическая стройность теории может быть когнитивным благом независимо от того, является ли эта теория истинной278278
  Например, в области формальной логики мы можем строить бесчисленное множество воображаемых логик, где нарушаются законы тождества, непротиворечия и исключенного третьего, независимо от того, насколько эти логики применимы к реальности.


[Закрыть]. Поскольку Байер, видимо, это как-то осознает, он пишет:

«Что по поводу интеллектуальных ценностей и анти-ценностей самих по себе? Что они включают? Многое может быть сказано в ответ на этот вопрос… Здесь будет достаточно думать о соответствующих благах или ценностях в терминах того, что Линда Загзебски назвала “когнитивный контакт с реальностью”, понятие, которое включает в себя спектр таких когнитивных состояний, как истинное убеждение, знание и понимание, и думать о соответствующем “зле” и антиценностях как включающих такие состояния как ложное убеждение, невежество, недостаток понимания и иррациональность»279279
  Baehr J. The Inquiring Mind: On Intellectual Virtues and Virtue Epistemology Kindle Edition. 2011. Kindle Location 1280


[Закрыть].

Тем не менее Байер, анализируя кейс со Злым Демоном, настаивает, что даже в таком мире интеллектуальные добродетели субъекта будут оставаться добродетелями, если они субъективно кажутся таковыми. «Его [субъекта] эпистемически затруднительное положение не влияет на его личное интеллектуальное достоинство. Разумеется, он не является интеллектуально плохим как личность по той причине, что он потерпел неудачу в достижении истины – неудачу, которая полностью вне его контроля. Поскольку он действительно не имеет возможности знать о систематической пропасти между видимостью и реальностью, кажется ясным, что он интеллектуально хороший человек, несмотря на недостаток эпистемического успеха»280280
  Там же. Kindle Location 1577.


[Закрыть].

Интересный подход, который комбинирует интерналистские и экстерналисткие мотивы в ЭД, предлагает Ш. Райан281281
  Ryan S. Nature and value of knowledge: epistemic environmentalism. Dissertation. University of Edinburgh. 2013.


[Закрыть], для чего вводит понятие «эпистемическая благодать» (grace). Для ЭД в целом характерен трансфер понятий из других областей, прежде всего из этики. В данном случае используется по аналогии понятие из области теологии. В христианской теологии понятие благодати означает, что спасение, с одной стороны, зависит от человека, от его стремления вести морально добродетельный образ жизни, но этого все равно недостаточно. Нельзя гарантировать себе спасение. В конце концов, все зависит от другой стороны – Бога.

Используя эту аналогию в эпистемологии, можно сказать, что в познании можно искать знания, основываясь на хорошей эпистемиче-ской практике, т.е. такой практике, которая сопровождается интеллектуальными добродетелями. Однако это является предварительным, но недостаточным условием для знания. Помимо «вклада» субъекта, необходимо, чтобы и реальность была устроена определенным образом. Как пишет Райан: «Знание требует кооперации от мира»282282
  Там же. Р. 89.


[Закрыть].

Для иллюстрации можно привести следующий пример. При каких условиях я знаю, что в кустах сидит тигр?

• Я вижу тигра, слышу тигра, могу потрогать тигра, обонять тигра и т.д.

Это условие можно назвать «интерналистским». Но этого условия недостаточно, так как это может быть искусно сделанный японский робот, галлюцинация, сон и т.д. Поэтому необходимо еще одно условие, чтобы знать, что в кустах сидит тигр.

• Положение дел таково, что в кустах сидит (истинностное условие).

А вот это и есть «эпистемическая благодать», о которой говорит Ш. Райан. Соединяя «внутреннее» и «внешнее» условие, Райан формулирует следующее определение знания:

«S знает, что р, тогда и только тогда, когда он имеет эпистемически добродетельное убеждение, что р, и этому добродетельному убеждению сопутствует эпистемическая благодать»283283
  Там же. Р. 91.


[Закрыть].

Но благодать дается только тому, кто проявил добродетель. И это, по Райану, также верно для эпистемологии, так и для теологии.

Достоинством этого подхода является то, что в нем подчеркивается роль познавательных усилий субъекта для достижения знания. Но на наш взгляд, данная аналогия является не совсем уместной, так как эпистемическая благодать никак не зависит от этих познавательных усилий. Она есть, по сути, эпистемическая удача. Однако в ЭД подчеркивается идея важности обусловленности знания когнитивными усилиями субъекта (например, ААА-структура знания Э. Соузы).

На наш взгляд, позиция Загзебски позволяет примирить экстернализм и интернализм, по крайней мере, в отношении добродетелей интеллектуального характера. Дело в том, что последние включают в себя как внутренний, так и внешний компонент. Согласно ее определению, «добродетель можно определить как глубокое и стойкое приобретенное превосходство личности, включающее характерную мотивацию достичь желаемой цели и надежный успех в достижении этой цели»284284
  Zagzebski L. Virtues of the Mind: An Inquiry into the Nature of Virtue and the Ethical Foundations of Knowledge (Cambridge Studies in Philosophy) Cambridge University Press. 1996. Р. 137.


[Закрыть]. Мотивация здесь означает диспозицию иметь определенный характерный мотив. Это интерналистский аспект ИД. Эта мотивация должна иметь результат, который она обозначает как «когнитивный контакт с реальностью». Это экстерналистский аспект ИД. Говоря об интерналистском аспекте, Загзебски пишет:

«Мы увидели, что все интеллектуальные добродетели происходят из мотивации к знанию и включают внутреннюю цель действовать когнитивно таким образом, который считается способствующим получению знания, уникальным для каждой добродетели путем. Так, цель открытости ума в том, чтобы быть восприимчивым к новым идеям и аргументам, даже если они находятся в конфликте с собственными идеями, с целью в конечном счете обрести знание. Цель интеллектуального усердия в том, чтобы исчерпывающим образом исследовать доказательства, относящиеся к определенному убеждению, или набор вопросов с целью в конечном итоге обрести знание. Цель интеллектуального мужества в том, чтобы защищать свое убеждение или линию рассуждения тогда, когда есть хорошие основания быть уверенным, что находишься на правильном пути, от возражений других для того, чтобы в конечном итоге обрести знание»285285
  Там же. P. 269.


[Закрыть].

Загзебски отмечает, что спор экстернализма и интернализма в теории познания зашел в тупик, а оппоненты исчерпали свои аргументы. В этом смысле эпистемология добродетелей может предложить примиряющий подход и является способом уйти от крайностей интернализма и экстернализма. Должны быть внутренне доступные основания для познания, особенно в сложных областях, таких, как наука и философия. Кроме того, человек, как отмечают Робертс и Вуд, должен уметь применять к самому себе те понятия, о которых он рассуждает286286
  Roberts R. Thinking Subjectively // International Journal for Philosophy of Religion 1980. Vol. 11, № 2. P. 71–92.


[Закрыть]. Невозможно совершенно отстраненно и объективно исследовать такие моральные добродетели как честность, справедливость, любовь и не применять их к себе. Такое исследование будет повинно в концептуальной ошибке. То же самое применимо к интеллектуальным добродетелям.

В то же время, как отмечает Загзебски, термин «добродетель» включает в себя экстерналистский аспект – познавательный успех. ИД (частично) есть надежные механизмы производства истинных убеждений или понимания убеждений. Если бы они не были надежными, заключает Загзебски, они не были бы добродетелями. Таким образом, понятию знания и обоснования, с точки зрения ЭД, присущ и внутренний, и внешний аспект.

Представляется, что для оценки интеллектуального характера необходима оценка мотивации (внутренний компонент). Действительное обладание любовью к знанию предполагает соответствующую мотивацию, а не стремление, например, получить Нобелевскую премию. Но познавательный успех (внешний компонент) в случае научного открытия, которое заслуживает Нобелевскую премию, все равно можно поставить в заслугу данному субъекту, если этот успех обязан каким-то другим его интеллектуальным добродетелям (если он не украл результаты исследований, а получил их самостоятельно). Но это относится только к респонсибилистским добродетелям. Релайабилистские добродетели, как представляется, имеют только «внешний» компонент.