Текст книги "Лунная пыль"

Артур Кларк
Лунная пыль

Arthur C. Clarke

A Fall of Moondust

© Rocket Publishing Company Ltd, 1961

© Перевод. Л. Жданов, наследники, 2016

© Издание на русском языке АSТ Publishers, 2023

Глава 1

Пату Харрису нравилась его должность: еще бы – капитан единственного судна на Луне! Глядя на пассажиров, которые, поднявшись на борт «Селены», спешили занять места у окон, он спрашивал себя, как пройдет сегодняшний рейс.

В зеркальце заднего обзора виднелась мисс Уилкинз. Очень эффектная в голубой форме сотрудницы «Лунтуриста», она добросовестно исполняла этюд «Добро пожаловать». На работе Пат Харрис всегда старался думать о ней как о мисс Уилкинз, а не как о Сью: это помогало не отвлекаться от дела. Что она думает о нем, он еще не выяснил.

Ни одного знакомого лица, все новички, и все предвкушают свое первое плавание. Большинство, так сказать, типичные туристы – пожилые люди, привлеченные миром, который в дни их молодости был символом недосягаемого. Лишь четверо или пятеро моложе тридцати лет; скорее всего, работники одной из лунных баз решили использовать свободный день. Пат уже приметил: почти как правило, пожилые туристы – значит, с Земли, молодые – жители Луны. Так или иначе, Море Жажды любого из них поразит… Вот оно, за иллюминатором, до самых звезд простерлась его мрачная, серая гладь. А в небе над Морем неподвижно висит, не первый миллиард лет, Земля. Ее голубовато-зеленый убывающий серп заливал лунные пейзажи холодным светом. Да, здесь холодно. На поверхности Моря, наверное, около ста шестидесяти градусов ниже нуля.

Поглядеть на него – ни за что не скажешь, жидкое оно или твердое. Ровная, непрерывная гладь, а ведь трещины и расселины избороздили весь лик этого мертвого мира. Ни бугра, ни валуна, ни камешка; ничто не нарушает однообразия. На всей Земле не найти ни одного моря – да что там, пруда! – с такой спокойной поверхностью.

Море Жажды заполнено не водой, а пылью. Вот почему оно кажется людям таким необычным, так привлекает и завораживает. Мелкая, как тальк, суше, чем прокаленные пески Сахары, лунная пыль ведет себя в здешнем вакууме, словно самая текучая жидкость. Урони тяжелый предмет, он тотчас исчезнет – ни следа, ни всплеска. Передвигаться по этой коварной поверхности можно разве что на двухместных пылекатах, специально созданных для этого. И, конечно, на «Селене», удивительной помеси саней и автобуса, во многом похожей на вездеходы, которые десятки лет назад позволили освоить Антарктиду.

Техническое наименование «Селены» – П-1, то есть пылеход, первый образец (насколько было известно Пату, второго образца не существовало даже в проекте). Ее называли «кораблем», «судном», «лунобусом», кому как нравилось. Пат предпочитал говорить «судно», это исключало путаницу. Так никто не примет его за капитана космического корабля – звание, которым давно уже никого не удивишь.

– Добро пожаловать на борт «Селены», – сказала мисс Уилкинз, когда все наконец расселись. – Капитан Харрис и я очень рады вам. Наше путешествие продлится четыре часа. Первая достопримечательность – Кратерное Озеро, в ста километрах на восток отсюда, в Горах Недоступности.

Пат не слушал знакомых фраз, он готовил машину к пуску. «Селена» была, в сущности, наземной разновидностью космического корабля; это и естественно, ведь она ходила в пустоте и ее уязвимый груз нуждался в надежной защите от враждебной всему живому среды. Хотя «Селена» никогда не взлетала с поверхности Луны и приводилась в движение не ракетными двигателями, а электромоторами, все ее основное оборудование повторяло оснастку настоящей ракеты – и все полагалось проверять перед стартом.

Кислород – порядок. Двигатель – порядок. Радио – порядок. («Алло, «Радуга», я «Селена», проверка. Принимаете мой маяк?») Стрелка инерциальной системы – на нуле. Камера перепада закрыта. Детектор утечек – порядок. Внутреннее освещение – порядок. Посадочный переход – отсоединен. И так далее, в общем, больше полусотни узлов, каждый из которых при неисправности автоматически сам подал бы сигнал. Но Пат Харрис, как и все работники космических служб, мечтавшие дожить до глубокой старости, никогда не полагался на автоматическую сигнализацию, если можно проверить лично.

Наконец все готово. Заработали почти бесшумные моторы, но гребные винты были еще в холостом положении, и сдерживаемая швартовыми «Селена» только чуть подрагивала. Пат слегка повернул лопасти левого винта – судно стало медленно разворачиваться вправо. Отойдя от здания вокзала, он лег на заданный курс и дал полный ход.

Судно отлично слушалось, несмотря на совсем новую конструкцию. Здесь нельзя было опереться на тысячелетний опыт, который человек начал копить еще в каменном веке, когда впервые спустил на воду бревно. «Селена» не знала никаких предшественников, она родилась в мозгу нескольких инженеров, которые, сев за чертежный стол, задались вопросом: «Какой должна быть машина, чтобы на ней можно было скользить по поверхности пылевого моря?»

Кто-то, вспомнив старину, предложил установить колеса на корме; потом отдали предпочтение более эффективным винтам. Они ввинчивались в пыль, толкая «Селену» вперед, и кильватерная струя напоминала след небывало проворного крота, но тотчас исчезала – и снова ровная гладь, никаких признаков того, что здесь прошло судно.

Приземистые герметические купола Порт-Рориса быстро уходили за горизонт. Меньше чем через десять минут они скрылись из виду, и «Селена» оказалась одна. Одна посреди чего-то такого, для чего ни в одном языке Земли еще не было настоящего имени.

Пат выключил моторы, дал судну остановиться и подождал, пока не воцарилась тишина. Он уже привык: пассажирам нужно какое-то время, чтобы осмыслить всю необычность того, что простерлось за иллюминаторами. Они пролетели сквозь космос, видя со всех сторон звезды, глядели вверх (или вниз?) на сияющий диск Земли, но это… это нечто совсем иное. Не суша и не море, не воздух и не космос – всего понемногу.

Прежде чем тишина стала гнетущей (пересаливать тоже нельзя, кто-нибудь может испугаться), Пат поднялся на ноги и обратился к пассажирам.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – заговорил он. – Надеюсь, мисс Уилкинз позаботилась, чтобы всем было удобно. Мы остановились потому, что это место очень подходит для первого знакомства с Морем. Тут можно, так сказать, почувствовать его.

Пат Харрис указал на иллюминаторы и призрачное серое поле за ними.

– Как вы думаете, – тихо спросил он, – сколько здесь до горизонта? Или каким показался бы вам человек, если бы он стоял вон там, где звезды как будто встречаются с лунной поверхностью?

Полагаясь только на зрение, невозможно было точно ответить на его вопрос. Логика подсказывала: Луна очень мала, горизонт должен быть совсем близко. Но чувства спорили. «Этот мир, – говорили они, – совершенно плоский и простирается в бесконечность. Он рассек всю Вселенную надвое, и нет ему ни конца ни края…»

Иллюзия не пропадала, даже когда человек узнавал ее причину. Глаз не может судить о расстоянии, если не на чем остановить взгляд, если он беспомощно скользит по унылой поверхности пылевого океана. Здесь не было даже того, что всегда есть на Земле, – атмосферы, легкой дымки, которая помогла бы определить, что ближе, а что дальше. И звезды – немигающие точечки света – были одинаково ярки над головой и у горизонта.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – продолжал Пат, – вы видите всего на три километра, или около двух миль, если кто-нибудь из вас еще не привык к метрическим мерам. Я знаю, кажется, что до горизонта несколько световых лет, но вы могли бы дойти туда за двадцать минут, если бы только по этой пыли можно было ходить.

Он снова сел и пустил моторы.

– Теперь следующие шестьдесят километров ничего особенного не увидишь, – сказал он, не оборачиваясь, – так что поедем быстро.

«Селена» рванулась вперед. Впервые пассажиры по-настоящему ощутили скорость. Лопасти яростно взбивали пыль, кильватерная струя становилась длиннее, длиннее, и вот уже за кормой с обеих сторон выросли огромные призрачные шлейфы. Издали «Селена» могла бы показаться снежным плугом, который вспарывал залитый лунным светом зимний ландшафт. Но серые, плавно оседающие параболы были не снегом, а озаряющим их светилом была планета Земля.

Пассажиры отдыхали, наслаждаясь ровным, почти неслышным движением. Каждому из них доводилось мчаться в сотни раз быстрее, когда они летели на Луну. Но в космосе скорость не чувствуется, вот почему стремительное скольжение по пыли захватывало куда больше.

Пат заложил крутой вираж, «Селена» описала круг и едва не догнала невесомый шлейф, вскинутый к небу вращающимися лопастями. Казалось неестественным, что эта пудра взлетает и падает, не рассеиваясь, что сопротивление воздуха не сокрушает эти безупречные дуги. На Земле она висела бы в воздухе часами, а то и днями.

Как только судно легло на прямой курс и опять стало не на что глядеть, кроме пустынной равнины, пассажиры занялись предусмотрительно припасенной для них литературой. Всем были розданы фотопроспекты, карты, сувениры («Настоящим удостоверяется, что мистер [миссис, мисс]… ходили по Морям Луны на борту пылехода «Селена») и информационные брошюры. Здесь пассажиры могли найти все, что им хотелось знать о Море Жажды, пожалуй, даже немножко больше.

Они прочли, что почти вся Луна покрыта тонким, в несколько миллиметров, слоем пыли. Тут и «звездный прах» – обломки метеоритов, выпавших на незащищенный лик Луны по меньшей мере за пять миллиардов лет, и чешуйки лунных гор, которые ночью сжимаются, днем расширяются от резкой смены температур. Что бы ее ни рождало, пыль эта настолько мелка, что даже при здешнем незначительном тяготении струится, точно влага.

Тысячелетиями она стекала с гор на равнины, собираясь в лужи и озера. Первые исследователи Луны предвидели это явление и были к нему подготовлены. Но Море Жажды всех поразило: никто не ожидал найти чашу пыли более ста километров в поперечнике.

В сравнении с лунными морями она была очень мала, и астрономы никогда официально не признавали ее названия, подчеркивая, что она лишь часть Синус Рорис – залива Росы. Разве можно, говорили они, называть морем часть залива?! И все-таки, несмотря на все их возражения, имя, придуманное кем-то из рекламного отдела «Лунтуриста», привилось. Кстати, оно было ничуть не хуже названий других морей – Моря Облаков, Моря Дождей, Моря Спокойствия. Не говоря уже о Море Нектара.

Брошюра содержала также сведения успокоительные, чтобы развеять страхи наиболее нервных путешественников и доказать, что «Лунтурист» все предусмотрел. «Сделано все, чтобы обеспечить вашу безопасность, – говорилось в ней. – Запаса кислорода на «Селене» хватит больше чем на неделю, все важные системы дублированы. Автоматический радиомаяк регулярно сообщает на базу, где вы находитесь, и, если даже совсем выйдет из строя силовая установка, вас быстро доставит обратно пылекат из Порт-Рориса. А главное, вам не надо бояться бурной погоды. Каким бы скверным моряком вы ни были, на Луне вам морская болезнь не грозит. Море Жажды не знает штормов, оно всегда спокойно».

Тот, кто написал эти слова, ничуть не покривил душой: можно ли было подозревать, что они вскоре будут опровергнуты?..

Пока «Селена» бесшумно скользила в ночи, жизнь Луны шла своим чередом. Кипучая деятельность сменила миллионы лет спячки, и за последние полвека на Луне произошло больше событий, чем за предшествующие пять миллиардов. А что будет завтра?..

В первом парке первого города, который человек построил за пределами своей родной планеты, ходил по дорожкам главный администратор Ульсен. Как и все двадцать пять тысяч обитателей города Клавия, он очень гордился своим парком. Конечно, парк маленький, но уж не такой, каким его изобразил один болтун из телевидения – мол, это «оконный ящик, страдающий манией величия». И во всяком случае, на Земле ни в одном парке, саду и огороде нет подсолнухов высотой десять метров! Высоко над головой плыли легкие облачка-барашки – вернее, так казалось. На самом деле это было всего лишь изображение, проектируемое изнутри на свод купола, но до того похожее на правду, что иногда главного администратора одолевала тоска по дому. По дому? Он поправил себя: его дом – здесь.

И все же в глубине души Ульсен знал, что это не так. Может быть, для его детей будет иначе; они настоящие лунные жители, появились на свет в Клавии. Он же родился в Стокгольме, на Земле, и связан с ней узами, которые с годами могут ослабнуть, но никогда не порвутся совсем.

Менее чем в километре от него, по соседству с главным куполом, начальник Управления лунного туризма Девис подвел итог последним поступлениям. Что ж, неплохо. Новый сезон принес рост доходов. Разумеется, на Луне нет времен года, но отмечено, что туристов становится больше, когда в Северном полушарии Земли наступает зима.

Как закрепить успех? Вечная проблема… Нельзя все время показывать одно и то же, туристам подавай разнообразие. Необычный ландшафт, слабое тяготение, вид на Землю, загадки Фарсайда, великолепное звездное небо, первые поселения (где, впрочем, далеко не всегда рады туристам) – что еще может предложить Луна? Как жаль, что нет на ней «туземцев» – селенитов со странными обычаями и еще более странной внешностью, которых гости могли бы фотографировать. Увы, самый крупный представитель органического мира, обнаруженный на Луне, виден только в микроскоп, да и то его предки попали сюда с «Лунником-2», всего на десять лет раньше человека.

Начальник «Лунтуриста» мысленно перелистал последние письма, полученные по телефаксу: может быть, из них можно что-нибудь почерпнуть? Итак: очередной запрос какой-то телевизионной компании – горят желанием снять новый документальный фильм о Луне при условии, что «Лунтурист» возьмет на себя все расходы. Ответ будет отрицательным: если принимать все любезные предложения такого рода, можно быстро прогореть.

Дальше – многословное послание коллеги из туристской компании Большого Нью-Орлеана. Предлагает обмен сотрудниками. Неизвестно, будет ли от этого толк Луне или Нью-Орлеану, но хоть расходов никаких и полезно для репутации «Лунтуриста».

А вот следующее письмо действительно интересно: чемпион Австралии по водным лыжам спрашивает, пробовал ли кто-нибудь кататься по Морю Жажды.

А что, это идея! Как только никто до сих пор не додумался! Может быть, уже пробовали, цеплялись к «Селене» или пылекатам?.. Над этим стоит поразмыслить. Девис всегда старался придумать новые развлечения на Луне, и прогулка по Морю Жажды была его любимым детищем.

Он не знал, сколько мук принесет ему через несколько часов это детище.

Глава 2

Линия горизонта, к которому мчалась «Селена», изменилась: где была безупречно ровная дуга, выросла зубчатая цепь гор. Казалось, они медленно поднимаются к небу, точно на могучем лифте.

– Горы Недоступности, – объявила мисс Уилкинз. – Названы так потому, что окружены со всех сторон Морем. И к тому же они намного круче большинства лунных гор.

Она не стала развивать эту тему; ведь лунные пики в основном разочаровывают, когда видишь их вблизи. Огромные кратеры, такие внушительные на фотографиях, снятых с Земли, оказываются пологими холмами. Вечерние и утренние тени сильно искажают рельеф. На всей Луне нет ни одного кратера, склоны которого могли бы крутизной сравниться с улицами Сан-Франциско, их можно одолеть даже на велосипеде. Но из брошюр «Лунтуриста» об этом не узнаешь, в них показаны только наиболее эффектные скалы и каньоны, умело снятые.

– Горы эти еще по-настоящему не исследованы, – продолжала мисс Уилкинз. – В прошлом году мы забросили туда отряд геологов. Высадили их как раз на том мысу, но им удалось пройти всего несколько километров. Там может быть все что угодно, мы пока просто ничего не знаем.

«Молодец, – подумал Пат. – Хороший гид, понимает, что объяснять подробно, а где оставить простор для воображения…»

Сью говорила спокойно, непринужденно, ничего похожего на унылый речитатив – профессиональный порок большинства гидов. И она хорошо знала свой предмет, могла ответить почти на любой вопрос. Словом, незаурядная молодая особа. И, хотя мисс Уилкинз очень нравилась Пату, в глубине души он чуточку побаивался ее.

Приближающиеся горы приковали к себе взгляды восхищенных пассажиров. Таинственный уголок все еще таинственной Луны… Посреди необычного моря вздымался остров – заманчивый орешек для следующего поколения исследователей. Вопреки названию добраться до Гор Недоступности теперь было не так уж трудно, но, пока не изучены миллионы квадратных километров местности, которую нужно освоить в первую очередь, им придется подождать.

Еще немного, и «Селена» войдет в тень… Прежде чем пассажиры успели понять, что происходит, Земля скрылась за горами. Ее свет серебрил высокие вершины, но внизу царила кромешная тьма.

– Сейчас я выключу внутреннее освещение, – сказала стюардесса. – Тогда вам будет лучше видно.

И едва погас тусклый красноватый свет, каждый почувствовал себя так, словно он один в лунной ночи. Даже отблеск на вершинах пропал, когда пылеход еще больше углубился в тень. Остались только звезды – холодные немеркнущие огоньки, окруженные тьмой такой непроглядной, что делалось не по себе.

Среди россыпи звезд трудно было отличить знакомые созвездия. Глаз путался в узорах, которые нельзя увидеть с Земли, терялся в сверкающем хаосе скоплений и туманностей. В этой блистательной панораме был только один безошибочный ориентир – яркий маяк Венеры, которая затмевала все остальные небесные тела, возвещая близость рассвета.

Прошло несколько минут, прежде чем путешественники заметили, что не только в небесах есть на что подивиться. За мчащимся пылеходом тянулась длинная фосфоресцирующая кильватерная струя, словно какой-нибудь волшебник пальцем провел светящуюся черту на мрачной и пыльной поверхности Луны. «Селена» отрастила себе кометный хвост, совсем как ночной корабль в тропическом океане на Земле.

Но здесь не было никаких микроорганизмов, и не они озаряли безжизненное Море своими крохотными светильниками, а разряжающиеся пылинки, в которых стремительная «Селена» вызывала статический заряд. Очень просто и удивительно красиво; в ночном мраке за кормой корабля непрерывно разматывалась сверкающая лента, будто Млечный Путь отразился в глади Моря.

Вдруг огненная струя растворилась в потоке света: Пат включил прожектор. За иллюминаторами, в опасной близости скользила назад каменная стена. Здесь склон горы вздымался почти отвесно из пылевого моря, и не угадаешь, высоко ли, видя только овал, выхваченный прожектором из кромешной тьмы.

Кавказ, Скалистые горы и Альпы – карлики перед этими горами. На Земле эрозия точит хребты с первого дня их возникновения; несколько миллионов лет – и от былой громады одна тень остается. А на Луне – ни дождей, ни ветров; ничто не разрушает скалы, если не считать ночного холода, от которого даже камень трескается, невыразимо медленно отслаивая мельчайшие пылинки. Лунные горы такие же древние, как породивший их мир…

Пат гордился своим умением «показать» Луну. Следующий номер он готовил особенно тщательно. Очень рискованно на первый взгляд, на деле же никакой опасности, ведь «Селена» проходила тут десятки раз, и электронная память системы управления знала путь лучше любого штурмана. Он внезапно выключил прожектор, и тут пассажиры увидели, что под покровом мрака с другой стороны тоже вплотную подступили горы.

В почти полной тьме «Селена» мчалась по узкому каньону, мчалась не прямо, а непрерывно лавируя между незримыми преградами. Честно говоря, некоторых преград вообще не существовало; днем, на минимальной скорости, Пат запрограммировал маршрут так, чтобы ночью дух захватывало. Крики испуга и восторга за его спиной подтверждали, что аттракцион удался.

Теперь была видна лишь узенькая полоса звезд далеко вверху; она извивалась сумасшедшими петлями, повторяя замысловатый бег пылехода. Пробег по «Ночной аллее», как про себя называл Пат эту часть маршрута, длился всего около пяти минут, но эти минуты казались часами. И, когда капитан снова включил прожекторы, так что «Селена» очутилась в середине светового круга, у пассажиров вырвался вздох облегчения, смешанного с разочарованием. Да, не скоро они забудут «Ночную аллею»!..

В свете прожекторов стало видно, что стены постепенно раздвигаются, и вот уже каньон сменился почти овальным амфитеатром шириной около трех километров – сердце вулкана, которое разорвалось в незапамятные времена, когда даже древняя Луна была молодой.

Кратер был очень мал по лунным меркам, но весьма примечателен. Вездесущая пыль тысячелетиями текла в него по каньону, и туристы с Земли могли удобно путешествовать в котле, где некогда бушевало адское пламя. Это пламя угасло задолго до зарождения земной жизни и никогда не вспыхнет вновь, но были на Луне другие силы – они не умерли и только выжидали своего часа…

Когда «Селена» медленно пошла по кругу вдоль скал, не один пассажир невольно вспомнил катание на горных озерах на Земле. Та же чуткая тишина, то же ощущение бездонной глубины внизу. На Земле много кратерных озер; на Луне только одно, хотя здесь несравненно больше кратеров.

Пат не торопился, сделал два полных круга. Сейчас только и полюбоваться озером. Днем, в яростных лучах ослепительного солнца, оно сильно проигрывало; теперь же казалось порождением лихорадочной фантазии Эдгара По. Там, где кончалась световая полоса, глазу чудились странные движущиеся фигуры. Разумеется, воображение: в этом краю ничто не движется, кроме теней, рожденных Солнцем и Землей. Не может быть привидений в мире, который никогда не знал жизни.

Но пора поворачивать обратно, выходить через каньон в открытое Море.

Пат нацелил тупой нос «Селены» на узкие ворота в горах, и снова их обступили высокие кручи. Теперь капитан не выключал прожекторов – пусть пассажиры видят путь; к тому же второй раз аттракцион не произведет столь сильного впечатления.

Далеко впереди родился свет, который мягко озарял скалы и утесы. Даже в последней четверти Земля ярче десяти полных лун, и, как только пылеход вынырнул из тени гор, она снова стала главным светилом. Двадцать два пассажира «Селены» восхищенно смотрели на красивый и яркий голубовато-зеленый полукруг. Удивительно, когда глядишь издалека, – родные поля, озера, леса излучают такое волшебное сияние! Пожалуй, в этом заключен мудрый урок: чтобы оценить свой собственный мир, нужно увидеть его из космоса…

А сколько глаз устремлено сейчас с Земли на прибывающую Луну, вечную спутницу, которая теперь важна людям как никогда? И не исключено, что кто-то в этот самый миг всматривается через мощный телескоп в крохотную искорку скользящей в лунной ночи «Селены». Но когда искорка погаснет, ее исчезновение ничего не скажет земному наблюдателю.

Миллионы лет в глубинах у подножия гор, словно исполинский нарыв, рос этот пузырь. Сколько длится история человечества, из живых еще лунных недр сочился по трещинам газ и накапливался в пустотах, в сотнях метров от поверхности. На Земле один за другим сменялись ледниковые периоды, а здесь пустоты разрастались вширь, ввысь, сливались между собой. И настала пора нарыву прорваться.

Капитан Харрис, передав управление автопилоту, разговаривал с пассажирами, когда судно тряхнул первый толчок. «Должно быть, винт что-то задел», – успел он подумать. В следующий миг у него буквально почва ушла из-под ног.

Это происходило медленно – на Луне все падает медленно. Впереди «Селены» на площади в много акров над гладкой равниной вздулся бугор, и Море ожило, заколыхалось под действием сил, которые пробудили его от тысячелетнего сна. Посреди бугра открылась воронка – словно в пылевой толще возник гигантский водоворот. И каждая подробность этого кошмара была отчетливо видна в свете Земли, пока кратер не углубился настолько, что его противоположная стенка окуталась густой тенью. Казалось, «Селена» сейчас врежется в черный полумесяц и разобьется вдребезги.

Действительность была немногим лучше. Когда Пат схватился за рычаги, судно уже катилось и скользило вниз по коварному откосу. Собственная инерция и ускоряющийся поток пыли увлекали его в пучину. Оставалось только всеми силами удерживать «Селену» на ровном киле и надеяться, что она с ходу выскочит вверх по противоположному склону раньше, чем провалится дно кратера.

Возможно, пассажиры кричали – Пат ничего не слышал. Все его внимание сосредоточилось на этом зловещем склоне и на том, как не дать судну опрокинуться. И еще: пока он лихорадочно маневрировал, форсируя то один, то другой двигатель, его преследовало смутное воспоминание. Где-то, когда-то он уже видел такую же катастрофу.

Конечно, вздор, но почему он никак не может отделаться от этой мысли?.. И лишь когда Пат очутился на дне и увидел бесконечную пылевую лавину, которая начиналась от обрамленного звездами края воронки, на миг разорвалась завеса.

… Летний день, он – маленький мальчик – играет в горячем песке. Увидел ровную ямку с гладкими стенками, в глубине ее что-то шевелилось, зарывшись в песок так, что только челюсти торчали. Что это такое? Мальчик смотрел и ждал, словно угадывая, что скоро на этой крохотной сцене разыграется драма. Откуда ни возьмись, муравей, поглощенный своими муравьиными делами. Подбежал к краю ямки… поскользнулся – и поехал по стенке вниз!..

Конечно, муравей легко одолел бы подъем, но, едва первые песчинки скатились на дно ямки, злобное чудовище вышло из засады. Оно обрушило фонтан песка на жертву, и муравей вместе с песчаной лавиной съехал в кратер.

В точности, как сейчас «Селена»… Конечно, не муравьиный лев вырыл яму на поверхности Луны, но Пат чувствовал себя таким же беспомощным, как тот муравей. Он тоже карабкался вверх, вверх к спасительному краю, борясь с потоком пыли, который нес его навстречу смерти. Муравья ждала смерть скорая, Пата и его спутников – долгая.

Напрягая всю мощь, моторы толкали судно вперед, но слишком медленно. Пылевая лавина набирала скорость, и что хуже всего – пыль поднималась вверх вдоль бортов «Селены». Достигла иллюминаторов… выше… выше… совсем закрыла! В тот самый миг, когда Пат выключил моторы, чтобы те не сгорели от непосильного напряжения, пыль скрыла последний отсвет убывающей Земли. Окруженные мраком и безмолвием, они погружались в недра Луны.