Текст книги "Легкая рука / The Money Spinner"

Артур Уинг Пинеро
Легкая рука

Arthur Wing Pinero

The Money Spinner/ 1880

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

Действующие лица:

ГАРОЛЬД БОЙКОТТ.

МИЛЛИ, его жена.

МАРГО, их горничная.

ЖЮЛЬ ФОБЕР.

БАРОН КРУДЛ, отец МИЛЛИ.

ДОРИНДА, сестра МИЛЛИ.

РОНАЛЬД КЕНГУССИ, лорд.

Действие первое

(Квартира ГАРОЛЬДА БОЙКОТТА, в Руане, на улице Бонвуазен, дом 17. На часах десять утра, и просторная комната залита ярким утренним светом. Комната обставлена на французский манер, но слишком ярко и безвкусно. Стены и элементы дизайна выдержаны в белых и золотистых тонах. В дальней стене комнаты – два окна, выходящих на внутренний двор. В правой стене – большая двустворчатая дверь, сейчас закрытая. Дверной проем в противоположной сцене задернут занавеской. Недалеко от двери правой стены небольшой письменный стол с приставленным к нему стулом. В центре сцены – кушетка, где могут разместиться три человека, и журнальный столик. Между окнами, выходящими во двор – элегантное пианино, на котором лежит сложенная газета и три нераспечатанных письма. За левым окном во двор виднеется балкон, на котором стоит легкий столик и два раскладных стула. Стол накрыт к завтраку, сервированному в элегантном французском стиле. В комнату льется солнечный свет. Звучит жизнелюбивая французская музыка. Занавес поднимается.

В тот же самый момент МАРГО появляется из двери в правой стене. Она несет, прижимая к себе, гроздь винограда, дыню и букет цветов. МАРГО – горничная БОЙКОТТА, не больно умная, но жизнерадостная женщина лет пятидесяти. На ней простое синее платье из хлопка, безупречно белый чепчик и фартук. Впустив ее, дверь снова закрывается).

МАРГО (она говорит с французским акцентом). Вуаля! Все готово! (По мере того, как музыка стихает, она подходит к балконному столику и ставит букет в маленькую вазу. Затем подходит к двери в левой стене сцены, отдергивает занавеску, звонко хлопает в ладоши и кричит): Мадам Милли, мсье Бойкотт! Время завтракать.

(Скрывается за занавеской, задернув ее за собой. Стоит ей уйти, как раздается стук в дверь с правой стороны. Стук повторяется. Затем дверь медленно открываются, и в щель просовывается голова мсье ЖЮЛЯ ФОБЕРА.

ФОБЕР (также говорит с сильным французским акцентом). Бойкотт, дорогой, ты дома? Есть тут кто-нибудь вообще?

(Не получив ответа, он осторожно входит и опасливо оглядывается. Он одет во все черное, на нем длинный, наглухо застегнутый сюртук и высокая шляпа. У него рыжие, коротко стриженные волосы, мягкий голос и вкрадчивые манеры).

ФОБЕР. Бойкотт, друг, да где же ты? Ах, вот оно что, он даже еще не завтракал. (Подходит к левой двери, закрытой занавеской, и вглядывается в нее). Ничего не видать. Надо же, сам попросил зайти за ним в десять утра, а сейчас уже четверть одиннадцатого, а его нет. (Прохаживается по комнате, с интересом рассматривая детали интерьера). Уйти он никуда не мог, потому что я караулю у дверей уже с восьми часов. (Он берет письма, лежащие на крышке пианино). А вот и его утренняя почта, письма не распечатаны. (Внимательно изучает конверты, взвешивает их на ладони). Одно из Лондона, другое из Руана. Оба месье Бойкотту. А вот и третье, из Парижа, оно для мадам Бойкотт. Вот ведь, а я даже еще не представлен мадам Бойкотт. Бедняжка, знала бы она, что ее ждет. (Возвращается к двери в правой стене). Ну что ж, попробую попозже. Но если уже и Бойкотт плюет на пунктуальность, значит дело не просто плохо, а очень плохо.

(Тихо выходит, закрывая за собой дверь на правой стороне сцены. В тот же момент ГАРОЛЬД появляется с левой стороны в сопровождении МИЛЛИ и МАРГО. МИЛЛИ сразу направляется на балкон, а ГАРОЛЬД садится на кушетку с несколько унылым видом. МИЛЛИ – миловидная девушка, со вкусом одетая. ГАРОЛЬД – симпатичный молодой мужчина, на нем халат).

МИЛЛИ. (устраиваясь за столиком на балконе). Батюшки, какой красивый виноград! Марго, вы гений.

МАРГО. А я знала, что мадам это понравится.

(МИЛЛИ уже ждет за столом, когда МАРГО протягивает ГАРОЛЬДУ газету и письма, лежавшие на пианино. Взяв их, он вдруг резко поворачивается направо, к двери в правой стене).

ГАРОЛЬД (подозрительно). Мне кажется, или я слышал шаги на лестнице? Кто бы это мог быть?

МАРГО. Я гляну.

МИЛЛИ (на балконе). Солнце так жарит, что вино уже почти закипело.

(МАРГО подходит к двустворчатой двери и выглядывает за нее).

ГАРОЛЬД (обращаясь к МАРГО). Что там?

МАРГО. Вроде бы никого, мсье.

ГАРОЛЬД (протягивает МАРГО письмо). Передайте это хозяйке, а затем спуститесь вниз и спросите консьержа, не приходил ли к нам кто-нибудь этим утром.

МАРГО. Да, мсье. (МАРГО передает письмо МИЛЛИ, а затем выходит в дверь с правой стороны сцены).

ГАРОЛЬД. (вскрывая первое письмо, он произносит в сторону). Эти общие лестницы – просто какой-то кошмар. Кто угодно может вломиться к тебе в любой момент. Это все равно, что жить на большой дороге. (Читает письмо). Из Лондона, само собой, только плохие новости. Сплошь тоска и разочарования. Боже, помоги нам! (Комкает письмо и убирает его в карман, затем открывает следующее). Ах ну как же, это Гурвиль, портной. Надо думать, судом станет меня пугать за тот несчастный счет.

МИЛЛИ (с балкона). Сколько там писем, Гарольд?

ГАРОЛЬД. Одно, радость моя.

МИЛЛИ. От кого?

ГАРОЛЬД (раскрывает газету). Да от Гурвиля, портного, все по поводу того счета.

МИЛЛИ. Ах, Гарольд, да заплати ты ему уже.

ГАРОЛЬД. Да, надо будет. А тебе кто написал?

МИЛЛИ. Судя по почерку, отец. Но я не собираюсь портить себе завтрак, поэтому пока не буду его распечатывать.

ГАРОЛЬД (раздраженно). А ему-то чего надо?

МИЛЛИ (режет хлеб). Пару моих шелковых платьев для Доринды, вероятно. Или еще одно твое пальто, или деньги, чтобы заплатить за квартиру. Бедный папа! Опять, видимо, во что-то вляпался.

ГАРОЛЬД. Это уж наверняка. И все-таки пора уже умерить ему свою спесь. Почему бы твоей сестре не носить платья попроще, да или просто самой зарабатывать себе на жизнь, как это делают все нормальные люди?

МИЛЛИ. Бедная Долли, она такая беспомощная.

ГАРОЛЬД. Беспомощная! Да они хитрее змеи.

МИЛЛИ. Ах, Гарольд!

ГАРОЛЬД. Да а что ж, я не помню что ли ничего? В первый же раз, когда я навестил ваш дом, она выманила у меня полторы зарплаты! Я ведь ничего не имею против того, чтобы она хорошо одевалась. Но пусть ее папаша хотя бы перестанет проигрываться в карты и отправится в Австралию, например – там работы на всех хватит.

МИЛЛИ. Гарольд, но он же барон, не умеет кайлом орудовать.

ГАРОЛЬД. Барон, подумать только! Ну, не хочет в Австралию, пускай тогда катится …

МИЛЛИ. Так, так, и куда же? Продолжай, продолжай!

ГАРОЛЬД. Милая, как будто и так не ясно? Это, понимаешь ли, такое место, где можно немного согреться.

МИЛЛИ. Милый, ты сердишься, значит, ты неправ. Иди уже завтракать! (Не обращая внимания на приглашение, он продолжает рассеянно читать газету).

ГАРОЛЬД (в сторону). Самоубийство – какой-то бедолага сиганул в воду с набережной прошлой ночью. И что ему было не так? Ведь ночью на набережной так красиво и светло. Вода кажется такой теплой, прозрачной, зовущей… Нет, не стоит об этом дальше. (Он поспешно встает и кладет газету на столик, за которым сидит. Затем он вновь разворачивает ее и продолжает читать). Вчера суд присяжных рассмотрел дело о растрате. Это кого же судили? Октав Бернье, клерк, преступно распорядился средствами своего работодателя. Преступно распорядился! Интересно, а как бы они назвали… (с нетерпением читает дальше). «Виновен – без смягчающих обстоятельств – приговорен к десяти годам». Десять долгих лет. Бедняга, что теперь думают его друзья? Которые некогда уважали его? И его молодая жена, которую теперь тоже все презирают. Ах бедная девушка, бедная!

(Газета выпадает у него из рук, и он сидит в глубокой задумчивости. МИЛЛИ встает из-за столика на балконе и подходит к окну с внешней стороны. В ее руке цветок, который она достала из букета).

МИЛЛИ (тихонько открывает окно). Гарольд! (Он не слышит ее). Иди уже завтракать, будь хорошим мальчиком. (Она бросает в него цветком, но тот не долетает. Тогда она заходит внутрь и опускает ему руку на плечо). Что с тобой, милый?

ГАРОЛЬД (встрепенувшись). Кто здесь?

МИЛЛИ. Это я – Милли. Ты точно в порядке?

ГАРОЛЬД. Что ты здесь делаешь? Где Марго? И что это был за шум на лестнице?

МИЛЛИ. Я не знаю, Гарольд. Я что-то не так сделала?

ГАРОЛЬД. Нет, нет, все в порядке. Прости меня, Мил, я немного замечтался.

МИЛЛИ (склоняясь над его плечом). Не держи все в себе. Поделись со мной. (Целует его). Я тебе за это заплачу!

ГАРОЛЬД. Ты настоящая женщина – всегда готова потратить деньги не по назначению.

МИЛЛИ. Ну вот, а ведь я так и знала, что с тобой что-то происходит. Всю последнюю неделю ты была такой встревоженной и измученный – морщины на лбу стали длинными и глубокими, что твои трамвайные пути. (Проводит пальцем по его лбу). А глаза-то какие: жуткие, красные, все равно что сигналы семафора. Сам бледный, как потолок, и все время или молчишь, или бормочешь что-то про себя. Две дюжины сигар в день и наперсточек еды. Что с тобой, может, поделишься уже?

ГАРОЛЬД. Да, сущие пустяки, ничего особенного. Ты же знаешь, руководство моей компании в полном составе сейчас в Марселе, где строится новая фабрика. За весь Руан отдуваюсь я один. А это все-таки сотни сотрудников в подчинении, большая нагрузка, огромная ответственность. А я еще совсем молод, и пока что не уверен, что все это потяну. Ну и вот, поэтому я слегка озабочен. (Подпирает голову рукой). Вот и все, собственно.

МИЛЛИ. Прямо все-все?

ГАРОЛЬД. Д-да.

МИЛЛИ. Точно уверен?

ГАРОЛЬД (с болью). Уверен, абсолютно уверен! Ты что, сомневаешься? (МИЛЛИ опускается рядом с ним на колени).

МИЛЛИ. Я прошепчу тебе это на ушко. (Притягивая его голову). Все только потому, что и сейчас, когда после свадьбы прошло почти два года, я все еще по уши влюблена мистера Гарольда Бойкотта. И мысль, что у моего любимого могут быть от меня секреты, ранит меня в самое сердечко. (Они встают).

ГАРОЛЬД. Милли.

МИЛЛИ. Да?

ГАРОЛЬД. Скажи, а ты помнишь своего прежнего возлюбленного – того самого мужчину, у которого я тебя отобрал, когда мы обручились. Мужчину, за которого ты бы вышла, если бы не влюбилась в меня? Помнишь же?

МИЛЛИ. Ну да, лорд Рональд Кенгусси. А что с ним?

ГАРОЛЬД. Видишь ли, теперь мне до глубины души хочется переиграть эту ситуацию. Чтобы ты осталась с ним. Я просто хочу этого всем своим сердцем.

МИЛЛИ. Гарольд, если в твоем сердце осталась хоть капля любви ко мне, я умоляю тебя прекратить этот разговор. Одумайся, что ты несешь?

ГАРОЛЬД. А все потому, что Кенгусси богат, а я бедняк. Потому что он джентльмен, а я клерк на хлопковой фабрике. Потому что он уберег бы тебя от испытаний и несчастий, а я уже на грани того, чтобы затянуть тебя в этот омут.

МИЛЛИ. Испытаний и несчастий! (Обращаясь к ГАРОЛЬДУ). Ну вот, я так и знала. Так что ж, позволь мне разделить эти несчастья с тобой – в конце концов, это мое законное право.

ГАРОЛЬД (целуя ее). Разделишь, когда они придут. Пока что я молю бога, чтобы тебе не пришлось воспользоваться этим своим правом.

(МАРГО входит в дверь с правой стороны. МИЛЛИ отскакивает от ГАРОЛЬДА).

МАРГО (хлопает в ладоши). Ах, мадам, кажется я ворвалась некстати! Но мне так нравится, что ваша страсть к мужу столь сильна.

МИЛЛИ. Марго, хватит уже!

МАРГО. Ах, простите меня, мадам, но я вдова. Если бы я почаще целовала моего бедного Альфонса, пока была такая возможность!

ГАРОЛЬД. Так, Марго, заканчивай сплетничать. Ты выяснила, ко мне сегодня кто-то приходил?

МАРГО. О, да, мсье. Джентльмен – рыжеволосый джентльмен – он поднялся к вам, а потом ушел. Он сказал консьержу, что вернется.

ГАРОЛЬД. Ах рыжеволосый. (С облегчением) Ну, все ясно, это, конечно, Жюль Фобер. (Обращаясь к МИЛЛИ). Это мой новый коллега из офиса, Милли, ты его пока не знаешь. Славный, порядочный парень. (Обращаясь к МАРГО). Спасибо тебе, Марго. (МАРГО удаляется через правую дверь, ГАРОЛЬД и МИЛЛИ наконец рассаживаются на балконе, где накрыт завтрак).

МИЛЛИ. А что за дело, по которому приходил мсье Фобер?

ГАРОЛЬД. Думаю, он просто заглянул ко мне по пути на работу. Он говорил, что как-нибудь зайдет за мной, чтобы дорога была веселее.

МИЛЛИ. Он действительно такой миляга?

ГАРОЛЬД. Эм-м-м, ну, точно я пока не знаю. Он пришел в офис всего неделю назад, еще рано о чем-то говорить. Во всяком случае, он явно мне симпатизирует. В любом случае, он присосался ко мне как пиявка.

(В этот самый момент МАРГО распахивает дверь с правой стороны).

МАРГО. Мсье Фобер!

(ФОБЕР заходит. ГАРОЛЬД встает и идет ему навстречу).

ГАРОЛЬД. Фобер, как поживаете? Как это мило, что вы зашли за мной. Уже завтракали?

ФОБЕР (пожимая ему руку). Спасибо – да, уже позавтракал. Но мы и так уже немного опаздываем, так ведь?

ГАРОЛЬД. Вы прямо образцовый сотрудник, как я погляжу!

(Они стоят, увлеченные разговором).

МАРГО. (Стоя у правой двери). Ох и не нравится же мне этот коллега мсье Бойкотта. Мягко стелет, а сам хитёр как лис. Шумные люди всего лишь раздражают, а вот такие вкрадчивые – они попросту опасны. (Она уходит через правую дверь).

ГАРОЛЬД. Мне буквально одеться осталось. Вот, полистайте газету пока. (Указывает на газету и скрывается в левую дверь). Ой, да что ж это я. Милли, дорогая, прошу прощения. Это мсье Фобер. Фобер – моя жена.

(МИЛЛИ привстает, кланяется и садится обратно. Фобер отвешивает глубокий поклон, стоя с правой стороны сцены).

МИЛЛИ. Рада знакомству, мсье Фобер! (Обращаясь к ГАРОЛЬДУ). Гарольд! (Он подходит к ней). Но ты ведь так и не позавтракал.

ФОБЕР (в сторону). Но почему лицо мадам Бойкотт кажется мне таким знакомым? (Задумчиво, постукивая себя по носу). Кого же это она так напоминает? (Он садится за столик и разворачивает газету).

МИЛЛИ (она по-прежнему сидит на балконе). И о своих делах ты ничего не рассказал мне, милый. Будут теперь весь день голову ломать.

ГАРОЛЬД. Пожалуй, я сглупил, ничего важного не происходит. Наверное, просто настроение тревожное, да и все дела.

ФОБЕР (читает) «Октав Бернье, клерк, обвинен в растрате. Десять лет, без смягчающих обстоятельств». Ах, Октав, дружище, ты ведь и не знаешь, в какой степени ты мне этим обязан! Пока-пока, мсье Бернье!

МИЛЛИ (обращаясь к ГАРОЛЬДУ). Ты и на чуть-чуть не можешь задержаться, милый?

ГАРОЛЬД. Дорогая, не волнуйся, все в порядке. Все будет хорошо. (Обращаясь к ФОБЕРУ). Фобер, мне буквально только побриться и все. Подождите пять минут, пожалуйста. (Он скрывается за занавеской в левом дверном проеме).

ФОБЕР (в сторону). Побриться! Ох уж эти бритвы. Ненавижу их! Не меньше трех раз было такое искушение…

(МИЛЛИ выглядывает с балкона и присматривается к ФОБЕРУ).

МИЛЛИ (в сторону) Что за человек этот новый приятель Гарольда?

ФОБЕР (в сторону, не выпуская газеты из рук). Чувствую, кто-то меня разглядывает. Как же эти бабы любопытны!

МИЛЛИ. Мсье Фобер!

ФОБЕР (в сторону) Так и есть, я был прав. (Он откладывает газету и встает). Мадам?

МИЛЛИ. Я так беспокоюсь за мужа. Он такой грустный и измученный. Только и переживает о своей работе. Вы не знаете, у него там ничего серьезного не стряслось?

(ФОБЕР подходит к балкону, МИЛЛИ по-прежнему сидит).

ФОБЕР (в сторону) Ну вот, этот болван все выболтал. (Обращаясь к МИЛЛИ). Мадам, к сожалению, я не вправе ответить на ваш вопрос.

МИЛЛИ. Вы же работаете в одном офисе, верно?

ФОБЕР. Да, но я в другом отделе. Еще раз прошу прощения, мадам, но у меня, в свою очередь, есть к вам небольшой встречный вопрос.

МИЛЛИ. Какой же?

ФОБЕР. Ваше лицо кажется мне до странного знакомым. Скажите, могли мы видеться прежде?

МИЛЛИ (смотрит на него). Не припомню, чтобы имела такое удовольствие.

ФОБЕР. Вероятно, мне просто показалось. Должно быть, я видел вас во сне – в прекрасном сне, конечно же.

МИЛЛИ. Ах, спасибо, мсье Фобер, вы так любезны. (В сторону) Мне определенно не нравится этот человек.

ФОБЕР (в сторону). И все-таки готов поклясться, что уже видел ее.

(Дверь открывается, входит МАРГО).

МАРГО. Мадам – к вам носильщик с багажом!

(Входит носильщик, одетый в синюю блузу, он ставил короба и чемоданы на пол, затем МАРГО провожает его на выход).

МИЛЛИ (подходит к багажу). Багаж! Это с какой радости? (Читает этикетки) Боже мой, это же папины вещи! Еще и с Дориндой приперся! Извините, мсье Фобер. (Она выбегает через левую дверь с криками). Гарольд! Гарольд! Мои родственнички пожаловали!

(ФОБЕР подходит к сваленным на полу вещам).

ФОБЕР. Так-так, и как же зовут нашего папу? Ах ты, боже мой, я был прав! «Барон Крудл, путешествует из Парижа в Руан». Ну как же, Крудл, хозяин игорного заведеньица на улице Святого Николая! Старый жулик! Так и есть, видал я уже мадам Бойкотт, и именно там. Но как бы теперь сделать, чтобы старик заткнулся? Если он меня узнает, все пойдет наперекосяк. (Он выходит на балкон через высокое окно).

(Дверь вновь открывается, впуская МАРГО).

МАРГО. Проходите, мсье барон. Сюда, мадемуазель, да, да, сюда, пожалуйста.

(Входят БАРОН КРУДЛ и ДОРИНДА. КРУДЛ – неопрятный, распущенный старик, одетый в наглухо застегнутый китель тусклого темного оттенка. На его груди красуется несколько медалей. ДОРИНДА – хорошенькая, юная девушка в эффектном дорожном платье).

КРУДЛ (с надутым видом). Спасибо вам, добрая женщина, спасибо вам.

ДОРИНДА (восторженно). Боже, папочка, какая шикарная квартира!

КРУДЛ. Доринда! (обращаясь к МАРГО). Будьте так любезны, известите миссис Бойкотт о прибытии ее отца. (МАРГО направляется к левой стороне сцены). По возможности преподнесите эту новость помягче. Мое дитя, конечно, ждет меня и очень скучает, ведь мы не виделись так долго. Поэтому важно, чтобы ее радость не оказалась чрезмерной.

МАРГО. Да, мсье барон.

КРУДЛ (снимает свою засаленную шляпу, придающую ему особенно неряшливый вид). Буквально минуточку – возьмите сначала мою шляпу. (МАРГО с видимым отвращением берет ее двумя пальцами). Только пусть моя дочь не увидит ее раньше времени, ее вид, чего доброго, может шокировать моего ребенка.

МАРГО. Да, мсье барон.

(Удаляется через левую дверь. КРУДЛ и ДОРИНДА садятся на кушетку по центру сцены).

ДОРИНДА (откидывается назад). Ах, папа, ну разве тут не клево?

КРУДЛ. Доринда, постарайся обходиться без этого вульгарного жаргона.

ДОРИНДА. Ой, да расслабься, папуля, ну чего ты гонишь. (Она толкает КРУДЛА локтем в бок). Разве не ясно, что тут ты можешь расслабиться наконец?

КРУДЛ. С какой же стати?

ДОРИНДА. А с такой, что тебе больше не придется зависеть от твоего захудалого казино.

КРУДЛ. Тише, Долли, тише!

ДОРИНДА. Больше никакого похмелья от ужасных вин, никаких мутных историй, всей этой грязищи!

КРУДЛ. Само собой, нет. Разве что по нашему собственному желанию.

ДОРИНДА. Больше никаких жутких мужиков, которые курят и матерятся, никаких проблем с полицией.

КРУДЛ. Да-да, с этим всем покончено.

ДОРИНДА. Боже, боже, как же я рада, как рада! (Она вытирает глаза). Папочка, ты как хочешь, а я в воскресенье пойду в англиканскую церковь, что в Соневиле. Можешь ловить меня на слове.

КРУДЛ. Я тоже пойду, дочка, если здоровье позволит.

(КРУДЛ достает из кармана маленькую фляжку со спиртным и подносит ее к губам).

ДОРИНДА. Ну вот, и сразу же за старое! Папа, если я еще раз увижу эту фляжку, я ее у тебя отберу.

КРУДЛ. Долли, это же просто хинин, тонизирующее средство для старика вроде меня.

(ФОБЕР выглядывает в окно).

ФОБЕР (в сторону). Не похоже, что в планах Бойкотта значился визит старого урода и его дочери. Господи, ну надо же, нашел, с кем породниться!

(МИЛЛИ выбегает с левой стороны сцены).

МИЛЛИ. Как ты, папочка? Как дела, куколка? (Целует их).

КРУДЛ. Кровиночка! Крошка моя!

ДОРИНДА. Куда подевался твой румянец, Мил? А зато какое на тебе крутое платье! (Поворачивается). Я тоже неплохо приоделась, что скажешь?

МИЛЛИ. Ваш приезд так внезапен.

ДОРИНДА. Тебе разве не приходило письмо?

МИЛЛИ. Ах господи, да, но я так забегалась, что даже не успела его открыть. (КРУДЛ вновь отпивает из фляжки, ДОРИНДА издает негодующий возглас).

МИЛЛИ. Боже милостивый, что такое?

ДОРИНДА. Отбери у него фляжку, Милли! Просто тресни его по спине, чтобы она сама из рук вылетела!

МИЛЛИ. (обращаясь к КРУДЛУ). Не пей эту отраву, папа, давай я лучше кофе тебе сделаю.

КРУДЛ. Доченька, это просто немного хинина – в моем возрасте это совершенно необходимо. (Входит ГАРОЛЬД в деловом костюме. КРУДЛ бросается к нему обниматься). Мой драгоценный зять!

ГАРОЛЬД (холодно). Как поживаете, мистер Крудл?

КРУДЛ. Лучше не бывает, милый мальчик, лучше просто не бывает. Милли говорит, что не успела вскрыть мое письмо. Получается, у вас приятный сюрприз!

ГАРОЛЬД. Как скажете. (Увидев ДОРИНДУ). Ах, Долли! Как поживаешь?

ДОРИНДА. Все отлично, шурин.

КРУДЛ. Готов спорить, поднявшись этим утром, вы и не подозревали, что мы с Дориндой наведаемся в ваше уютное гнездышко.

ГАРОЛЬД. Все именно так, сэр. Вы знаете, я буду рад обсудить этот вопрос с вами наедине, когда у вас будет время. (Подходит к ДОРИНДЕ, любезно улыбаясь). Долли, выглядишь просто потрясающе. (Целует ее).

КРУДЛ. Так хоть сейчас, мой милый мальчик. Милли, будь любезна, проводи Долли в ее комнату, хорошо?

МИЛЛИ. Пойдем, куколка, ты, должно быть, ужасно устала.

ДОРИНДА. Мил, все, что мне нужно – это немного пудры, и я снова буду свежа, как огурчик. (МИЛЛИ и ДОРИНДА направляются к левому дверному проему).

ДОРИНДА. Покажешь мне свои новые платья, Мил?

МИЛЛИ. А как же. Тут есть потрясающая портниха, мадам Вотье, и она соорудила для меня просто идеальный наряд. Там такая демисезонная юбка, короткие рукава, кругом вышивка, бантики, бахрома – сейчас все увидишь. (Они скрываются в левом дверном проеме).

КРУДЛ. Ах, они все те же легкомысленные болтушки! Гарольд, если вы не возражаете. (Вновь подносит фляжку ко рту). Просто капельку хинина, чтобы немного взбодриться.

ГАРОЛЬД. Итак, мистер Крудл!

КРУДЛ. Позвольте, с вашего разрешения – барон Крудл, уж будьте так любезны. Титул – вопрос весьма чувствительный.

ГАРОЛЬД. Обман и попытка поселиться в мою квартиру – вот вопрос действительно чувствительный, сэр. И уж будьте уверены, со мной этот номер не пройдет. (Он садится за письменный стол, расположенный справа). Так вот, мистер Крудл, потрудитесь разъяснить, что означает это непрошенное вторжение?

КРУДЛ (садится на кушетку по центру сцены). Само собой, мой милый мальчик. Видите ли, я принял решение закрыть парижский филиал своего предприятия. Игорный салон барона Крудла на улице Святого Николая остался в прошлом. От него остались одни только приятные воспоминания. Так что отныне барон – полностью свободный джентльмен. Теперь его (он нажимает указательным пальцем на свой нос) ждет кое-что получше!

ГАРОЛЬД. И все-таки не понимаю, чем я обязан вашему непрошенному визиту?

КРУДЛ. Но милый мой, разве не ясно, что я решил покинуть Париж?

ГАРОЛЬД. Хорошо, и что с того?

КРУДЛ. Что-что, теперь я в Руане.

ГАРОЛЬД (встает). В смысле?

КРУДЛ. Чего ж тут не понять? Мне необходимо спокойная гавань, чтобы пережить турбулентность на рынке. Конечно же, отправиться в гости к моему названному сыну – это первое, что приходит в голову.

ГАРОЛЬД (твердо пододвигается к КРУДЛУ). Господин Крудл, когда два года назад я женился на вашей дочери, я ни в коем случае не собирался жениться на всей ее семье. Я забрал ее, спас ее – и мне не стыдно в этом признаться, из игорного дома, из притона, сама атмосфера которого отравляла и оскверняла ее чистую душу. Должно быть, вам известно, что не только физические недуги могут быть заразны, но и моральные тоже. Поэтому я вынужден твердо настоять на том, чтобы вы и бедняжка Долли немедленно покинули мой дом.

КРУДЛ. Мистер Гарольд Бойкотт, ну зачем вы так. Никуда я не уйду.

ГАРОЛЬД (гневно). Значит, не уйдете?

КРУДЛ. Ну конечно нет, куда? И потом, когда вы женились на моей дочери, само собой, вы взяли на себя некоторые обязательства.

ГАРОЛЬД. Это с какой же стати?

КРУДЛ. А с такой, милый мой, что в то самое время за ней ухаживал молодой шотландский лорд, и он был влюблен ну просто по уши, черт возьми! Лорд Кенгусси! Да у него денег в сто раз больше, чем у вас когда-либо будет! Да с ним бы мы были как у Христа за пазухой. Так что вот, мистер Бойкотт, вы расстроили свадьбу моей девочки с лордом Кенгусси. Вы лишили ее богатства и титула. Вы, клерк на хлопковой фабрике! Уж наверное вам придется взять ответственность за свои дела.

ГАРОЛЬД. Ну что ж!

КРУДЛ (взволнованно встает). Подумать только! И ведь лорд Кенгусси снова у меня на крючке! Потеряв Милли, он влюбился в Долли. Да еще как! И больше того – она тоже любит его, и через какой-то год они поженятся.

ГАРОЛЬД. И все-таки, причем тут я?

КРУДЛ (хватает его за сюртук). А при том! При том! Кенгусси поставил условие. Он боится молвы и не хочет жениться на барышне прямиком из игорного дома. Поэтому он хочет, чтобы хотя бы год она пожила, как подобает благородной даме. Именно поэтому я отказался от своего игорного дома, который любил больше жизни. Поэтому я сразу подумал о вас, дорогой вы мой зять. Да и Кенгусси предложил то же самое. Мы все запомнили вас как славного парня с открытым сердцем. В конце концов! Вы только выиграете. Возьмите нас на борт – и вместе мы выплывем к светлому будущему. А иначе мы окажемся в положении дворняжки в канаве, которую все пинают и от которой все шарахаются. Протяните же нам руку помощи, протяните, протяните, протяните! (Вздрагивая, обессиленный, он опускается на кушетку и вновь подносит фляжку к губам. ГАРОЛЬД медленно, задумчиво ходит взад-вперед).

КРУДЛ (всхлипывает) О боже! Господи боже мой!

ГАРОЛЬД. Хорошо. Ради Милли и ради ее сестры – добро пожаловать.

КРУДЛ (берет его за руку). Да благословит тебя Бог, дорогой мальчик. Да благословит тебя Бог! Кенгусси скоро приедет сюда, и он будет в полном восторге. (КРУДЛ собирается снова отхлебнуть из фляжки, но ГАРОЛЬД вмешивается и отбирает ее).

ГАРОЛЬД. Вы уж простите меня, дорогой тесть, но гости моего дома должны выполнять некоторые правила, буквально одно-два.

КРУДЛ. Капельку хинина, милый мой, ничего больше!

ГАРОЛЬД. Во-первых, бренди у меня пьют по определенным поводам и в определенное время (он подходит к окну, и выбрасывает фляжку). Если уж лорду Кенгусси угодно, чтобы ваш образ жизни был респектабелен, я буду уважать это его желание. Если вы продолжите свои хининовые возлияния, мне придется попросить вас на выход.

КРУДЛ. Ах, твоя квартира достаточно респектабельна даже для принца, что уж говорить о о шотландском лорде. Но надо же скорее рассказать все Долли! (Направляется к левой двери). Долли, мы остаемся! Все, мы теперь приличные люди! Впервые в жизни! (Он поспешно скрывается в левой двери).

ГАРОЛЬД. Бедолага! Ну, мог ли я поступить иначе! (Смотрит на часы). Вот это да, как уже поздно! Боязно, конечно, дом без присмотра оставлять, но пора бежать.

(ФОБЕР, незамеченным просидевший все это время на балконе, заходит в комнату).

ФОБЕР. Бойкотт, теперь вы готовы?

ГАРОЛЬД. Ах ты, Фобер, тысяча извинений, я и позабыл про вас. Сам видите, какие тут обстоятельства.

ФОБЕР. Ну что ж, тогда не будем терять времени. (Направляется к правой двери).

ГАРОЛЬД. Я готов, старина.

(Слева в комнату заходит МИЛЛИ, а за ней ДОРИНДА. Они подходят к ГАРОЛЬДУ).

МИЛЛИ. Долли мне все выложила, Гарольд. А папа сказал, что ты согласен их приютить. Они так благодарны тебе, милый!

ГАРОЛЬД. Да ну, не стоит.

(ДОРИНДА подходит к ГАРОЛЬД, вытирая глаза).

ДОРИНДА. Гарольд, дорогой, я была так тронута, что сочинила целую речь, очень красивую но… но… я ее забыла (обнимает его). Гарольд, ты такой добрый.

ГАРОЛЬД. Да брось ты. Милли, я пошел, до свидания!

МИЛЛИ. Пока, милый. Ждем тебя. Не опаздывай.

ГАРОЛЬД. Ни в коем случае. Фобер, идем.

ФОБЕР (Стоя в дверях, кланяется МИЛЛИ). Мадам. (МИЛЛИ кланяется в ответ).

ГАРОЛЬД (в сторону). Интересно, когда в следующий раз я уйду из дому с легким сердцем?

(Он с ФОБЕРОМ скрываются в правой двери).

ДОРИНДА (садится на кушетку). А второй мужчина, хитрющий такой, кто это?

МИЛЛИ (садится рядом). Какой-то новый коллега из офиса. Зашел за Гарольдом по дороге на работу.

(КРУДЛ выходит из левой двери. В халате и тапочках ГАРОЛЬДА, курит сигару).

КРУДЛ. Уважаемая, там во дворе валяется металлическая фляжка, случайно с балкона упала. Принеси ее, пожалуйста, да наполни самым лучшим бренди – потом сочтемся, я тебя не обижу.

МАРГО. Да, мсье барон. (Марго направляется к правой двери).

МИЛЛИ. Ты куда, Марго? (КРУДЛ прикладывает палец к губам. Но Марго не замечает его жеста).

МАРГО. Так батюшка ваш попросил принести кое-что. (Она выходит. КРУДЛ садится за столик, который стоит на балконе).

ДОРИНДА (обращаясь к МИЛЛИ). Всю жизнь я только и делала, что донашивала твои старые вещи, Милл. Старые платья, старые ботинки, старые перчатки. Я совсем не против, не подумай. Я люблю тебя, и носить твои бывшие вещи мне только приятно. Но вот теперь дошло дело и до твоего предыдущего жениха, Рональда Кенгусси. Бедный Рональд! Он вроде и совершенно мягкотелый, но при этом сладкий, как бисквитное печенье.

МИЛЛИ. Будь и ты с ним помягче, Долли. Второго такого добряка еще поискать, а я так нехорошо обошлась с ним. Надеюсь, когда вы поженитесь, это смоет часть моей вины.

ДОРИНДА. Господь с тобой, Милл, он не держит на тебя зла, ни малейшего. Он говорит о тебе как о какой-то святыне, ну или очень ценном музейном экспонате, чуть ли не вполголоса. И сейчас я открою тебе один секрет, Милли.

МИЛЛИ. Что? Какой секрет?

ДОРИНДА (шепотом). Рональд Кенгусси ухаживает за мной только потому, что два года назад он полюбил тебя.

МИЛЛИ. О чем ты?

ДОРИНДА. Внешне мы не очень-то похожи, я не спорю. Потом, во мне нет ни твоей мягкости, ни твоей обходительности. И все-таки есть во мне что-то, что напоминает ему о тебе – какой-нибудь взгляд, или наклон головы, и именно из-за них он увлекся мной.

МИЛЛИ. Ну что за ерунда, Долли, он любит тебя, потому что ты – это ты.

ДОРИНДА. Поверь, мне лучше знать. И я даже рада этому.

МИЛЛИ. Ты рада этому? (Встает).

ДОРИНДА. Да, потому что надеюсь, что он относится ко мне так, как относился к тебе. С тех пор, как ты ушла от нас, я ведь еще два года торчала в том домишке на улице Святого Николая, и это сказалось на мне не лучшим образом. И поэтому я всей душой люблю добряка Рональда, раз уж он настолько глуп, что в самом деле решил связаться со мной.

МИЛЛИ. Тише, тише! Не говори так, Долли.

ДОРИНДА. Я бы предпочла, чтобы он был болен, и тогда я бы ухаживала за ним, работала бы, чтобы оплатить счета. Но я ни на что, ни на что не способна, разве что в карты иногда везет. А я готова работать на Рональда, пока руки не отвалятся, только бы… только бы…