Текст книги "Перерождение. Книга 2"

Глава 3. Инъекция

В течение трех дней, до понедельника, лаборатория Данилевского должна выдать подтверждающие или опровергающие результаты родства двух вирусов. Это нужно было сделать как можно быстрее, так как, по официальной информации, лаборатория микровирусов БиоНИЦ занималась исследованием «патологии 6». Широкий круг научных изданий внимательно следил за работой исследовательского центра, и скоро последуют резонные вопросы. Официально было объявлено, что результаты будут обнародованы через две недели. Время шло. Команде Данилевского необходимо было совместить два крупных исследования и не по одному из них не ударить в грязь лицом. Не уложиться в срок Данилевский не имел права. Хотя приоритет в исследование гриппона и «белой язвы» был однозначным.

Обстоятельства вынудили профессора Данилевского согласиться на повышение Кирилла до своего помощника. Тот получал право доступа к третьей лаборатории микровирусов и к главному хранилищу. Он был вне себя от радости, став вторым человеком в лаборатории. Подходя к ее двери, он представлял, как все удивятся и будут ему завидовать. Он желал, чтобы они ненавидели его за прыткость, ум и гениальность. Кирилл уже не вспоминал, что несколько часов назад трясся из-за результатов ускорения. Теперь, как никогда, он был уверен в себе. Кирилл вошел в лабораторию с гордо поднятой головой. Он ждал реакции, но ее не последовало. Кроме него и профессора в лаборатории никого не было. Обеденное время – большинство сотрудников спустилось в кафетерий. В Кирилла будто водой плеснули. Он помотал головой, стряхивая воображаемые капли, и направился к шкафу с защитными костюмами, возле которого уже стоял Данилевский. Времени было не так много, поэтому терять его никто не хотел. У Кирилла появился прекрасный шанс проявить себя, и он во что бы то ни стало намеревался воспользоваться им. Профессор и он находились в самой дальней лаборатории и вдвоем занимались гриппоном. Оба в защитных комбинезонах. Почти весь день они не выходили из дальней лаборатории. Изредка кто-то из них выходил во вторую. Но и это вызывало у сотрудников лаборатории живой интерес.

Больше всего на Кирилла искоса поглядывал Хавеев. Ему очень хотелось отвесить несколько уничижительных реплик в его адрес. Но близость Данилевского действовало на него как намордник. Можно было скалиться, но не гавкать. Константин не мог просто так смириться с тем, что молодой неоперившийся лаборант обошел его – доктора наук.

День пролетел быстро. К концу рабочего дня темпы работы не сбавляли только два научных сотрудника. И оба они находились в лаборатории микровирусов. Данилевский не останавливал процесс, а Кирилл и думать забыл, что у него есть другая жизнь вне стен лаборатории. Он целиком и полностью погрузился в исследования. Так они проработали до полуночи.

Данилевский устал и предложил заканчивать. Кирилл повиновался.

– Ну что же, Кирилл, – начал разговор профессор, – я рад, что ты не посрамился.

– С-спасибо, – не ожидав похвалы, Кирилл не знал, как реагировать.

– Заработались… – Данилевский посмотрел на часы.

Кирилл молчал.

– Что же, Кир. Тебе далеко ехать, как я знаю. И мне далеко. Предлагаю остаться здесь, в центре. Место есть…

Кирилл не знал, как и на это реагировать. Про спальные этажи в центральном блоке институтского комплекса ходили легенды. Одна из них гласила, что номера там не уступают элитным гостиницам города. Однако проверить слухи простому сотруднику это не всегда удавалось. Разрешение на размещение там получали только иногородние ученые, высокопоставленные гости центра.

Не дождавшись ответа, профессор вошел в кабину. Кирилл опомнился и крикнул вслед: «Хорошо!» Профессор услышал, но дверь кабины уже захлопнулась. Данилевский кивнул головой. В кабине началась обработка. Через несколько секунд профессор освободил кабину. Настала очередь Кирилла. Он не медлил – профессор решил подождать его. Кирилл вошел в кабину. Его обдало химическим паром. Лазеры просканировали его. Процедура была закончена. Кирилл потянулся к кнопке выхода. Но дверь не открылась. Кабина окрасилась в красный цвет. Система безопасности вывела на табло красными буквами: «Обнаружено постороннее вещество». Профессор насторожился. Он подошел к кабине. Кирилл тут же взмок. Трясущимися руками он нажал на панели несколько кнопок. И процедура обеззараживания повторилась. Пар на этот раз был синего оттенка. Кабина окрасилась в зеленый. Дверь открылась.

– Что случилось? – профессор был обеспокоен не меньше Кирилла.

– Не знаю, – Кирилл был бледен, как смерть.

– С вирусами работал предельно внимательно? – допытывался Данилевский.

– Да, профессор.

– Хорошо. Система тебя выпустила, значит, все в порядке, – заключил руководитель лаборатории. – Успокойся. Ничего страшного.

Но Кирилл испугался больше не того, что система безопасности не выпустила его, а того, что это произошло во второй раз. Страх перешел в немую тревогу, ноющую в груди.

На улице стояла непроглядная темень. Лишь тусклые фонари, изогнутые кверху, слабым светом рассеивали мрак институтских площадей. Данилевский повел Кирилла на парковку электромобилей, которые, по обычаю, разъезжали по территории института. Кирилл глубоко вдохнул. Свежий влажный воздух, гонимый легким ветерком, выдавал идущий где-то дождь. Профессор и Кирилл сели на припаркованный на стоянке электромобиль и направились к спальному блоку. Данилевский попросил помощника сесть за руль, так как сам засыпал на ходу. Дорогу Кирилл знал. Профессор почти сразу задремал. Кирилл же думал сейчас о своем опыте. Мысль о красной двери в пропускной кабине лаборатории вернула его к записям, что недавно были разложены по полу в его квартире. Целый день он не вспоминал об этом. Кирилл корил себя: как же он мог забыть о нем. Он, было, подумал о судьбе: стоило ему забыть о своем деле, как оно одернуло его. Кирилл посмотрел на дремлющего профессора, а сам размышлял над тем, как ему провести опыт. Ведь он был близок к разгадке вируса нулевого иммунитета. Но как его провести? Завтра хоть и суббота, но до понедельника лаборатория будет занята гриппоном и «белой язвой». Данилевский будет всегда рядом, к тому же чиновник из министерства незримым призраком витал в БиоНИЦ.

Тем временем они подъехали к главному блоку. Кирилл припарковался, нажал на кнопку и двигатель отключился. На удивление, профессор тут же проснулся. Он молча вышел из электромобиля. У входа их встретил охранник. Кирилл был здесь впервые. Вестибюль был залит теплым оранжевым светом. Вдоль стен стояли флагштоки всех научных исследовательских центров под управлением министерства. Ресепшн находился слева. Там сейчас никого не было. На рабочем месте был только охранник, вышедший к ним. Обстановка в вестибюле располагала к расслаблению. Мягкие кресла и диваны, прозрачные журнальные столики и расставленные горшки с высокими деревцами. Из светильников на стенах мягко струился свет. Главная же люстра под потолком, расползающаяся лианами с лампочками, не тревожила усталый взгляд и была отключена. Лицо дежурного охранника показалось Кириллу излишне упитанным, каким-то небрежным и заплывшим от времени. Профессор не был настроен на какой-либо разговор и поэтому ограничился дежурным приветствием и парой фраз-распоряжений насчет Кирилла. Охранник кивнул: Данилевскому было позволена такая вольность – если он считал нужным, он мог разрешить кому-нибудь из своих сотрудников воспользоваться спальным блоком.

– Надеюсь, крыс из министерства не на моем этаже поселили? – Данилевский только собрался уходить, но вспомнил про присланных чиновников.

– Да бог с вами, Кирилл Иванович, они уехали два часа назад. Закончили с бумагами и вернулись восвояси.

Данилевскому явно полегчало. Он даже слегка улыбнулся. Охранник вручил Кириллу ключи от номера. Тот посмотрел на позолоченный брелок, взглянул вслед уходящему профессору и окликнул его:

– Профессор, вы не против, если я встану пораньше и приготовлю все для следующего опыта?

Не останавливаясь, профессор сухо ответил:

– Хочешь, готовь. Я буду в лаборатории к девяти, – произнес он и скрылся за дверью лифта.

Кирилл поблагодарил охранника за ключи. И, оглядев фойе, замешкался, обнаружив два лифта и два коридора.

– Тебе надо на пятый этаж, голубчик, – вахтер заметил замешательство Кирилла, – поднимешься, сразу направо. Найдешь.

Охранник зевнул и медленно удалился в сторону ресепшена, где находилась дверь в коморку. Кирилл остался один. Он посмотрел на часы на стене между лифтами – тридцать две минуты первого. Кирилл посмотрел по сторонам, глянул в сторону двери, за которой скрылся охранник.

Через две минуты молодой ученый уже заводил двигатель электромобиля. До девяти часов, когда профессор Данилевский прибудет в лабораторию, у Кирилла есть несколько часов для осуществления задуманного. Все словно нарочно сложилось именно так. Его повысили несколько часов назад. Теперь он имеет доступ к лаборатории в любое время – никто не спросит с него. Да и разгуливать ночью по территории института простым лаборантам было бы сложно. Плюс ко всему – министерской комиссии во главе с тем лукавым чиновником уже нет и охрана не так агрессивно настроена. Идеально!

Кирилл остановился возле здания лаборатории. Еще раз посмотрел на часы. Все нормально. На максимальной скорости доехал за пять минут. Кирилл поднимался по лестнице, когда за спиной послышались шаги.

– Стоять! – раздался женский голос.

– Елана? – Кирилл обернулся.

– А что тут удивительного? – она была не в духе. – Я тоже здесь работаю. Не забыл? Или нет, дай угадаю – целую неделю мы толком не виделись с тобой. Пара фраз, объятия для галочки. Я вообще для тебя кто? И сегодня о твоем повышении я случайно узнаю от Анатолия Сергеевича, а не от тебя. И ты теперь не желаешь со мной даже общаться?

– Милая, да ты что. Просто поздно уже. А ты еще на работе. – Кирилл быстро спустился обратно по лестнице и крепко обнял возлюбленную.

– Сегодня моя очередь готовить систему к утренней семичасовой проверке, – уткнувшись в грудь любимого, бормотала Елана.

– Прости меня, – он целовал ее в лоб, – прости, я так заработался. За всю неделю прости. Я одержимый. Всю неделю все шло не так. Мне нужно было тебе все рассказать. Но мне трудно. Ты же знаешь, когда я скатываюсь вниз, то перед лицом всегда мама. Я не могу с этим справиться. Простишь? – Кирилл посмотрел жалостливым взглядом на любимую. – А сегодня, сегодня меня готовы были растерзать на совете в Министерстве науки, – Кирилл светящимися глазами посмотрел на Елану. Он наконец-то нашел, кому выговориться.

– В министерстве? – удивилась Елана.

– Да! Представляешь? Я им показал, что я не просто лаборант. И меня повысили, – он крепко ее обнял.

– Это, конечно, хорошо. А как же я? Как же мы? Ты совсем забыл про меня, – жалобно скулила Елана.

– Прости… Нас с Данилевским обязали провести за три дня сложный опыт. Сейчас я очень занят.

Кирилл не выпускал девушку из объятий. На миг он расслабился и забылся. Они стояли возле электромобиля и крепко обнимались. От удовольствия снова видеть любимого Елана зажмурила глаза. Кирилл гладил ее спину. Его часы ярко сверкнули, отражая свет фонаря.

– Мне надо идти, – он отстранился.

– Куда, сейчас же так поздно? – обиженные глаза смотрели на Кирилла.

– Данилевский попросил приготовить реагенты…

Кирилл попытался улыбнуться, но вместо этого на лице возникло что-то непонятное. Он редко улыбался, обычно это происходило, когда он гулял вместе с Еланой вдоль каналов. Кирилл пошел вверх по лестнице.

Елана готова была заплакать. Глаза быстро наливались слезами.

– Ты опять уходишь? – дрожащий голос не в силах был что-либо изменить.

– Опыт очень важен для нас, – не оборачиваясь, сухо ответил Кирилл.

Он подошел к двери. Ввел личный код.

– А я? – девушка сделала последнюю попытку остановить любимого.

Но Кирилл уже скрылся за дверью в лабораторию, хоть его и тянуло обратно на лестницу. В его теле словно торчал крючок и больно дергал назад. Кирилл подошел к лифту, собрался с мыслями. Он немного повернул голову, оглядываясь назад. Но мысли об опыте взяли верх.

Через пять минут Кирилл уже был в лаборатории. Его мыслями безраздельно владела одна-единственная цель – провести свой опыт. Не теряя ни минуты, он приступил к работе. Для начала Кирилл приготовил для себя биологически активный концентрат, который он выпил залпом. Химическая смесь не даст ему заснуть всю ночь. На это у него ушло десять минут. Кирилл посмотрел на лабораторные часы и со злостью ударил по столу. Теперь он готов к своему ночному дежурству. Молодой ученый достал из своего личного шкафчика мамины биоматериалы и направился в пропускную камеру.

Время полетело. Сперва Кирилл работал во второй лаборатории, где механические руки помогали ему по мере необходимости. Он решил не спешить заходить в третью. Ему не хотелось надевать защитный костюм, а здесь достаточно было халата, перчаток и защитной маски. Легкая унция страха глубоко засела в душу помощника профессора. За прошедшую неделю Кирилл несколько раз повторял свой опыт. Уже без бумаг и электронных записей он знал, что за чем делать. Как и всегда, Кирилл все старательно фиксировал. Но вдруг его желудок издал жалобный стон. Он только сейчас сообразил, что за весь день почти ничего не ел, и даже удивился себе. Они с профессором как приехали, так за все время проведения опытов ни разу не выходили из лаборатории, чтобы подкрепиться. Живот бурчал уже не на шутку. Жалобные просьбы сменились настойчивым требованием пищи. Кирилл сдался. Он помнил, что биоактивный концентрат, что он выпил, еще и провоцирует голод. А если взять, что во рту не было ни крошки, то скоро он просто рухнет в обморок.

Кирилл с опаской вошел в кабину. Его обдало паром. Дверь окрасилась в нежный зеленый. Все чисто. Выйдя в главное помещение, Кирилл направился в подсобку, где стоял холодильник и стол, наверняка там есть чем перекусить. Отыскав в большом холодильнике два литра молока и шесть булочек, Кирилл принялся удовлетворять требования желудка. Через пятнадцать минут от ужина не осталось и следа. Можно продолжать работу.

Предыдущие исследования позволили ему определиться с тем, что опыты над ВиНИ нужно проводить с участием кислорода. Предыдущие результаты в вакууме оказались нежизнестойкими, несмотря на перспективную теорию. В кислороде соединения вели себя иначе. ВиНИ был более агрессивным и мутировал во вторую стадию заметно быстрее. Соединив ВиНИ II с «патологией 6», Кирилл через час получил то самое вещество, которое показывало все признаки вируса позитивного штамма. Под воздействием штамма новый вирус был немного другого вида. Кирилл знал об этом. В течение всей прошедшей недели он получал такой же результат. Полустабильный позитивный штамм, который, погибая, уничтожал ВиНИ в его концентрате. Кириллу удалось проанализировать осадок, остающийся после разложения позитивного штамма. Радоваться было нечему. По составу он был хуже, чем ВиНИ. Осадок распространялся по кровотоку, раня сосуды изнутри и вызывая образования множества бляшек. Все лабораторные крысы, на которых он испытывал действие осадка, умирали через несколько часов. Умирали они и от действия позитивного штамма. Хотя здесь все было закономерно. Одним из родителей штамма была «патология 6», она была смертельной для животных в 99% случаях, так как была прямой мутацией от гриппона – человеческого вируса, которым не болели животные. Патология могла стать новой головной болью для научных умов, стань она крайне заразной. Но, на счастье вирусологов, «патология 6» относилась хоть и к опасным вирусам, но к редким и слабо распространяющимся.

Кирилл смотрел на коробочку, в которой лежали волосы и частички кожи мамы, которые он привез с собой из дома. Биообразцов осталось очень мало. За несколько предыдущих дней он израсходовал почти все. Действие позитивного штамма было минимальным. Оно не только не убивало вирус нулевого иммунитета в человеческих клетках, но и в некоторых случаях приводила к их разрушению. Предыдущую неделю Кирилл ходил по замкнутому кругу. Он успешно получал нужное вещество – выводил новый штамм, но он не становился панацеей. И вот сегодня он готов был пойти еще дальше. Главное – набраться смелости. Он ударил себя по щекам. Глаза горели, руки начинали трястись. Кирилл расхаживал по лаборатории: взад-вперед, кругами, стоял, уставившись в одну точку, – он пытался преодолеть свой внутренний барьер. Кирилл посмотрел на часы. Время неумолимо бежало вперед. Он раскладывал в уме опыт на этапы. Мужчина ходил по лаборатории, описывая руками в воздухе все то, что он делал, и вспоминал записи. Он брал со стола колбочки, пробирки и пипетки: разделял растворы и соединял их. И вскоре он уже знал, что мешало его положительному штамму быть в действительности таковым. Ответ был у него перед глазами. Он смотрел сквозь прозрачную стену на стол, который был небрежно завален бумагами. Это было его рабочее место. Сверху кипы бумаг лежал электронный планшет, а на нем отображался отчет по встрече в Министерстве науки, где главной темой была «белая язва».

Словно намагниченные, глаза смотрели на планшет. Перед Кириллом проплывали его записи, его пометки на клочках бумаг и моделирование цепочек вирусов на электронном табло. Они кадрами на огромной скорости проносились перед ним, а в центре недвигающаяся формула «белой язвы». Под натиском мыслей глаза прищурились. Где-то повисла нить развязки клубка. Кирилл оторвал взгляд от электронного девайса на столе и оглядел лабораторию. Механические руки в боксе ждали команды. На столах расставленные пробирки хранили драгоценные растворы с вирусами. В голове же Кирилла проносилось слово «родство». Как удивительно все же устроен мозг. Он способен в секунду совершить сложнейшие вычисления, но совершенно забыть о том, что «белая язва» и гриппон – родственники. На Кирилла обрушилась лавина мыслей. Он направился в пропускную камеру. Выйдя в общий зал, он поспешил к шкафу с защитными костюмами. Работать предстояло в дальней лаборатории. Застегивая последние липкие замки, на лице Кирилла появилась улыбка победителя. Он почувствовал, что ухватил удачу за шею. По-другому и быть не могло.

Кирилл подошел к пульту управления во второй лаборатории и приказал механическим рукам приготовить очередную порцию положительного штамма. С собой в третью лабораторию он взял биообразцы своей матери. Набрав код доступа, Кирилл включил закрытый бокс. На задней его стенке находилась дверца в хранилище ампул с вирусами. Кирилл ввел разрешительную комбинацию цифр. Из хранилища появился механический держатель с ампулой раствора, в котором содержались чистые монии. Механическая рука взяла ампулу и, разрезав ее сверху, ввела внутрь микропипетку. Тем временем из второй лаборатории механические руки подвезли пробирку с раствором положительного штамма. Кирилл поместил пробирку в буфер. Вторая механическая рука вытащила ее и разместила на рабочей поверхности бокса. Приказав начать смешивание, Кирилл скрестил пальцы на руках.

Повинуясь сигналам пульта управления, руки-помощники разделили вещество из пробирки на три равные части. Отделив унцию от общей массы «белой язвы», механическая рука соединила ее с веществом в первой пробирке. «Белая язва» стала проникать в полупрозрачное вещество. Началась реакция – в пробирке появились пузырьки. Они медленно всплывали на поверхность, выделяя темно-серый пар. Кирилл ждал, что будет дальше. Уже через секунду пузырьков стало в два раза больше, спустя секунд тридцать вся жидкость кипела, выделяя темно-серый пар. Кирилл взглянул на дисплей на панели управления. Температура вещества не увеличилась. Кирилл приказал рукам собрать выделяемый газ и определить состав. Но не успела механическая рука поднести уловитель к выделяемому газу, как тот прекратил выделяться. Кирилл нажал несколько кнопок, на экране высветилось: «Посторонних газов нет». Кирилл задумался. Пробирка так же пузырилась. При этом из жидкого вещество перешло в вязкое. Пузырьки лениво перекатывались друг через друга. Кирилл внимательно наблюдал за происходящим. Собирал данные, появляющиеся на мониторе. Датчики в боксе следили за малейшими изменениями, Кирилл был спокоен. Ни капли пота на лбу, ни учащенного сердцебиения. Датчики зафиксировали падение активности реакции. Кирилл приказал нагреть пробирку до температуры 36,6 градусов. Реакция возобновилась. Механизированная рука сделала забор пробы и поместила ее под электронный микроскоп. Кирилл уставился в монитор. Монии, будучи в несколько раз меньше, проникали в положительный штамм. Однако видимых деформационных процессов не наблюдалось. Штамм, однако, реагировал подергиванием на чужеродное воздействие. Вскоре в капле раствора не осталось моний. Все они были внутри положительного штамма. Отдав несколько указаний рукам, Кирилл ждал, что будет, если добавить к раствору вирус нулевого иммунитета. Механическая рука капнула крохотную часть раствора с вирусом, который был получен из крови Екатерины Валерьевны. В ту же секунду она начала атаковать штамм и беспорядочно делиться. Вскоре в одной маленькой капле не было ничего, кроме ВиНИ. Однако уже через минуту вирус нулевого иммунитета стал разрушаться. Словно из коконов, из него появлялись маленькие усатые клетки. Анализ подтвердил, что эти усатые малыши – монии. Однако они сильно отличались от своей характерной структуры. Требовался более глубокий анализ. На это ушло около часа. На мониторе отображались монии, подвергшиеся быстрой мутации. Кирилла охватило волнение. В одночасье ему померещилось, что он получил лекарство от самой страшной болезни из всех существующих.

Кирилл боялся думать дальше. Слишком опасны были эти мысли, способные увлечь очень далеко. Туда, где стирается грань понимания, что верно, а что нет. Кирилл смотрел на монитор, где в капле раствора мирно сосуществовали положительный штамм и монии вокруг. «А что будет дальше?» – пронеслось у него в голове. Время еще есть – почему бы не посмотреть или не опровергнуть свою догадку?!

Кирилл приступил к детальному анализу. Он смешал всю жидкость положительного штамма с вирусом нулевого иммунитета, потом с мониями. Отделив небольшую часть от общего раствора, он отдал команду запаять ее в капсулу. Оставшуюся часть Кирилл собирался разобрать на составляющие.

Через час работы он понял, что получившийся от взаимодействия моний и положительного штамма раствор лишь промежуточное состояние. В структуре моний не хватало некоторых комплиментарных связей. Если это и была «белая язва», то она была крайне ослаблена и лишена всяческой агрессивности. Монии в растворе были не опаснее амебы в капле воды. Чтобы понять, что действительно представляет собой полученный раствор, нужно было завершить мутацию моний и положительного штамма. Кирилл предположил, что их можно объединить в симбиоз. И если это действительно получится, то можно будет говорить о полноценном создании лекарства от «белой язвы». Но сперва необходимо вывести новый реагент, способный завершить мутацию. Кирилл раскладывал вещество на составляющие, проводил экспресс-тесты для выяснения морфологических, физических свойств препарата. Но система не могла определить полный спектр свойств раствора и выдавала стандартный набор заключений: «обнаружен неизвестный штамм», «обнаружены поврежденные монии». Кирилл злился. Неужели все впустую? Все сводилось лишь к одному – чего-то не хватает. Кирилл стоял у панели управления и просматривал на другом мониторе различные сведения о вирусах, формулах. Ему нужно было заняться чем-то, так он искал зацепку, способную натолкнуть его на разгадку. Он просматривал формулы, которые компьютер находил по заданным параметрам. Кирилл тут же в уме проводил опыт, раскладывал его, смешивал вещества и на мысленных листах бумаги выводил результаты. Он искал выход из тупика. Искал усиленно и настойчиво. Пока, наконец, выход не был найден. Ему нужен был наркотик. Синтетическое вещество, открытое учеными около семидесяти лет назад для борьбы с некоторыми патогенными вирусами. Однако у этого вещества был большой недостаток – он вызывал привыкание, а дальнейшее употребление приводило к галлюцинациям и быстрой деградации нервной системы. Это было то что нужно. Синтетическое вещество было названо по фамилиям двух ученых, открывших его – Сал-Аманд-6. На черном рынке его прозвали просто – саламандра. Она была крайне агрессивной и очень эффективной для активации мутагенных процессов. Это могло решить проблему с мутацией моний. Но, несмотря на найденное решение, Кириллу от этого легче не стало. Сал-Аманд-6 нельзя было просто так получить. Однако Кирилл знал и другой способ достать саламандру, гораздо неприятнее, но с меньшим количеством вопросов.

Раздался сигнал радиорубки. Охрана проводила обещанную Еланой шестичасовую проверку системы безопасности. Кирилл опомнился. Он с ужасом посмотрел на часы на стене. Стрелки безразлично показывали ровно шесть часов. Любоваться результатом труда было некогда. Ведь еще нужно было приготовить лекарство для мамы. Кирилл запаниковал. Он не успеет. Подбежав к панели управления, он приказал механическим помощникам начать уборку. Оставалось три часа до прихода профессора. Кирилл бегло перебирал по панели пальцами, резво нажимая на кнопки. Механические руки суетились. На дисплее появлялись дополнительные данные и главное… формула вещества. Компьютер, наконец, распознал, что это за вещество, и вывел длинную цепочку формулы.

Кирилл направил данные на свой электронный блокнот. Он изучит их после. Отключив монитор, он приказал механическим рукам запаять полученное вещество в ампулу. Через несколько минут рука-помощник держала маленькую запаянную капсулу чуть больше сантиметра длиной и трех миллиметров в диаметре. Кирилл насупился – вещества было очень мало. Но этого должно было хватить на следующий этап исследований. Если он окажется прав, то больше ему не придется проводить опыты поздно ночью.

– Теперь ты не испаришься, – глядя на маленькую капсулу, улыбнулся Кирилл.

Механическая рука поместила капсулу в буфер. После ее обработки буфер открылся. Но Кирилл не спешил за долгожданным зельем. Он отдавал последние указания помощникам уничтожить все следы ночной работы. Кирилл завершил копирование данных на планшет и удалил все сведения с основного компьютера лаборатории. Оставалось одно – решить, что делать с капсулой. Система безопасности не даст вынести предмет из лаборатории и двери кабины не откроются. Кирилл стоял в раздумье, посматривая на часы на дисплее. Семь тридцать.

– Черт! – выругался он.

Оставлять капсулу нельзя, вынести не получится – система сканирует человека перед выходом. «Как быть?» – судорожно думал Кирилл. Он носился по лаборатории, пытаясь найти решение. Стоп! Он подбежал к шкафу с дополнительным инвентарем. С четвертой полки сверху он схватил шприц-пистолет. Быстро поменяв калибр, он подбежал к буферу. Вытащил капсулу и замер…

Он смотрел на нее, пожирая глазами ее хрупкую оболочку. Такая маленькая, но такая смертельная. Ключ в будущее. Еще чуть-чуть, и будет сделан прорыв в микровирусологии. И Кирилл станет первым среди равных. В этой капсуле заключен труд многих месяцев работы в институте. Все, что он так жаждал получить. Шанс, один из миллиона. Лестница в небо, путь в учебники по вирусологии. Все это у него в руках, в такой маленькой капсуле.

– Что же я делаю? – Кирилл посмотрел на шприц.

В коридорах раздался сигнал оповещения системы охраны.

– Я не могу тебя потерять…

Он вложил капсулу в отсек шприца и приставил к левому предплечью. Выдохнул и нажал на кнопку инъекции. Немного поморщившись от боли, Кирилл вытащил из ящика ватный тампон и протер место укола от крови.

Войдя в пропускную капсулу, он оглядел лабораторию – механические помощники заканчивали уборку. Выйдя во вторую лабораторию, Кирилл поспешил к панели управления. В течение минуты на столе появились необходимые реагенты, порошки, ампулы с растворами и несколько пластмассовых этажерок с разноцветными таблетками. Механические руки разместили на столе 32 пробирки. Вытащив из памяти блокнота рецептуру лекарства, Кирилл нажал на кнопку «выполнить», и механические руки приступили к смешиванию реагентов в пробирках. Постепенно наполняя их, помощники размещали пробирки в центрифуге и поочередно смешивали растворы. Кирилл тем временем рассчитывал очередную дозу порошка из смеси разных лекарств. Он смотрел на последние результаты анализов, присланных сестрой, и аккуратно взвешивал порошки и таблетки, после чего разделял их на неравные порции. Когда же все пробирки прошли через центрифугу, Кирилл пересыпал в них порошок. На горелках вместе с механическими помощниками он контролировал процесс реакции, после чего опять направлял их в центрифугу. Лекарство было готово. Кирилл посмотрел на часы. Прошло полтора часа. Нужно было запаять жидкость в ампулы, и очень быстро, пока он не начало испаряться. Поместив все 32 пробирки в бокс, он отдал команду на разлитие растворов по герметичным капсулам. Процесс долгий, учитывая их количество. Пока роботы вовсю старались, Кирилл вышел в общий зал, снял с себя костюм и повесил его обратно в шкаф. В спешке он собрал все бумаги в одну кучу, расчистил стол и достал оранжевый маркер. Вскоре из бокса показались первые запаянные ампулы. На каждой из них был наклеен информационный бумажный стикер, указывающий состав и дозировку раствора. Каждая ампула, по сути, содержала разный раствор, но на одной основе. Кирилл поставил все капсулы на стол и принялся окрашивать белые бирки оранжевым маркером. Это был любимый мамин цвет. Докрашивая последние, Кирилл поймал себя на мысли, что никак не может избавиться от мутации моний. Неужели полученный положительный штамм привел к мутации моний? Такое представить себе можно лишь в самых смелых теоретических предположениях. Что и делал Кирилл. Он прокручивал в голове ночной опыт и понимал, что его штамм смог изменить структуру моний. Однако он сам осадил себя. Он слишком мало знал о мониях «белой язвы», чтобы быть полностью уверенным в том, что они действительно мутировали в ходе опыта.

Ровно в девять часов в лабораторию вошел профессор Данилевский. Он был пунктуален. Кирилл сидел за своим столом и заканчивал бумажную работу. Не сказав ни слова, профессор прошел к своему месту. Через десять минут в лабораторию вошел чиновник, встретивший Данилевского вчера в холле.

– Доброе утро, профессор, – Винбург остановился в дверях.