Текст книги "Брак вслепую"

– Судя по крику, барон наверняка угодил в лапы какому-нибудь хищнику. Вы помните волка, которого мы заметили в начале охоты? Он еще скрылся от нас.

– Конечно, граф, – ответил виконт Уэймет и с волнением спросил: – Неужели волк мог напасть на него?

– Все возможно, – холодно процедил граф Грентэм. – Давайте продолжим поиски.

Всадники снова тронули своих лошадей. Теперь они внимательно разглядывали каждый куст и каждое дерево. От их взглядов не укрылось ничего. Под одним кустом они заметили ежа, а заяц, выскочивший из высокой травы, напугал коня виконта. Животное встало на дыбы, едва не сбросив своего седока. Вдруг недалеко от них раздался голос Мэтта, звавшего их. Радуясь, что он жив, всадники повернули лошадей в сторону голоса.

Когда молодые люди оказались возле высоких зарослей, они сразу же обнаружили барона Труро, сидящего на земле. Рядом с ним валялось его ружье. Одной рукой он держался за ногу, из раны которой сочилась кровь. В пяти шагах от него лежали окровавленные трупы серого волка и кабана.

Лорд Чарльз Киблер, граф Грентэм, заметив убитых зверей, не поверил своим глазам. Все же он решил поздравить барона с охотничьим трофеем.

– С удачной охотой, Мэтт! – улыбнулся он.

А виконт Уэймет сухо уточнил:

– Это вы их убили, милорд?

– Да, – кивнул Мэтт, – но с некоторым опозданием. Я нарвался на волчью охоту. Помогите мне встать, друзья.

Граф Грентэм спешился, а Вильям подъехал близко к убитым зверям. С высоты роста своего коня он стал разглядывать их. Пуля угодила в лоб кабану. Он лежал с перерезанным горлом, и на его шее красовалась рваная рана, видимо от клыков волка. Серый был убит выстрелом в грудь, из раны его вытекала кровь на землю.

– Неплохой трофей, Мэтт, – усмехнулся виконт Уэймет, глядя на барона. Ясно было, что он прекрасно справился один.

Маркиз Бристол больше часа блуждал по чаще в надежде найти жеребца. Голова у него болела, и он бы с удовольствием вернулся в замок и завалился в постель, если бы не страх потерять коня. Только это заставляло Оскара продолжать его поиски.

Отодвинув в сторону очередную ветку, преградившую ему путь, Оскар ехал наугад. Перед его глазами то и дело возникала жена-крестьянка, на которой он женился, чтобы шокировать друзей. Однако светские щеголи не оценили должным образом его поступок. И сейчас он сожалел, что обвенчался с крестьянкой, которая ему часто снилась по ночам. Впрочем, он сам не знал почему. Или это было связано с его запоздалой совестью, неожиданно пробудившейся в нем? Или он просто влюбился в свою жену-крестьянку?

«Хотя этого не может быть!» – ругал он себя.

Без сомнения, Оскар хотел оправдаться в собственных глазах. Но это ему не помогло. В душе он сильно переживал, что совершил большую ошибку. Ему вовсе не следовало вступать в брак с крестьянкой. К сожалению, теперь он ничего не может изменить, ведь перед Богом и людьми он уже связал свою судьбу с ней, хотя и бросил ее в Ившеме. А самое главное, время нельзя повернуть вспять.

Вдруг его мысли перескочили на Зевса. Черт побери, как он неловок! Надо же было ему свалиться с коня. Пусть только он доберется до него – уж тогда он задаст ему жару!

Однако суровые угрозы не принесли маркизу никакого облегчения. Голова у него по-прежнему болела так, что, казалось, раскалывалась на части. И, пробираясь сквозь заросли, он ничего не видел, кроме серебристо-серых глаз, повсюду преследовавших его.

Оскар никак не мог забыть глаза жены-крестьянки. Они всегда стояли у него перед взором. Ах, если бы он стер из памяти первую брачную ночь, то сейчас не мучился бы так угрызениями совести. Тогда он был бы спокоен и ничто не волновало бы его. Но глаза жены, невероятно расширенные то ли от ужаса, то ли от удивления, не дают ему покоя. Господи, как она смотрела на него! Гортензия-Беатрис буквально не отрывала от него глаз, столь прекрасных и до того выразительных, что он до сих пор хорошо это помнит. Он еще ни у кого не встречал таких глаз.

Солнце пекло, словно в пустыне. Кажется, в прежние годы он не замечал такой жары в июле. Она изнуряла людей, похоже высасывая из них последние силы. Когда же наконец спадет эта жара? Наверное, после такого зноя завтра непременно хлынет дождь.

Внезапно маркизу стало трудно дышать. Ему словно не хватало воздуха. Он быстро развязал шейный платок и сунул его в карман сюртука. В один момент Оскар почувствовал, как его дыхание восстановилось. Он слабо улыбнулся и кинул взгляд на кроны деревьев, на ветках которых прыгали и весело щебетали птицы. Проклиная про себя жеребца, испортившего ему охоту, Оскар Ландор ехал вперед, не надеясь найти его в густом лесу.

Это удивительно, но он и не знал, что его лес так разросся за десять лет, в течение которых он ни разу не был в родовом имении. Столичная жизнь полностью поглотила его, и теперь он не узнавал свою родную землю. Маркиз Бристол сдвинул брови, изумляясь тому, как он был беспечен все эти годы. После смерти отца, ушедшего из жизни три года назад, мать маркиза леди Маргарет и младшая сестра Джанет перебрались к нему в Лондон в городской дом, а замок Бристол-Касл остался без хозяйского глаза. Чтобы поправить свои дела, Оскар был намерен заняться торговлей лесом.

Строительство кораблей в Англии на высшем уровне, а тут лиственниц и дубов – как песка морского. Да и угодьями уже пора самому заняться. Решено: он осядет здесь, если только приедет к нему Гортензия-Беатрис.

Маркиз Бристол вдруг спохватился: «Черт побери, да о чем это я?!» Слава богу, что никто не читает его мысли, иначе стыда не оберешься. Впрочем, он вряд ли когда-нибудь увидит свою жену-крестьянку. Ей не хватит ума предъявить ему свои права.

Однако ее нежная алебастровая кожа, совершенно несвойственная крестьянке, донельзя смущает его, вырисовывая из памяти сцену их брачной ночи. Правда, припомнив ужас в глазах жены после того, как он штурмом взял ее, Оскару сделалось дурно. Должно быть, он был с ней по-скотски груб, мелькнуло у него в голове. Господь свидетель, как он хочет вернуть те краткие мгновения и повторить все сначала. Только по-иному, вложив в эти мгновения всю свою нежность и неукротимую страсть. Прежде женщины никогда не жаловались на то, что он плохой любовник. Наоборот, разделив однажды с ним постель, они уже не могли отказаться от него и сами гонялись за ним.

Лорд Оскар Ландор, маркиз Бристол невольно вздохнул, вспомнив аромат огненно-рыжих волос, а вкус губ Гортензии-Беатрис он до сих пор хранит на своих губах. И ему никогда не забыть ее серебристо-серые необыкновенные глаза, с укором взиравшие на него. К удивлению, маркиз так и не услышал ее голоса: она не проронила ни слова с момента их встречи и до прощального поцелуя, которым Оскар с усмешкой наградил свою благоверную после недолгого исполнения супружеской обязанности. Покинув избранницу среди ночи, маркиз возглавил кавалькаду. И всадники бешено умчались прочь от этого проклятого городка.

Оскар в очередной раз тяжело вздохнул и вдруг разозлился на себя. Проклятие! Кажется, еще недавно он был свободен от всяких мыслей. Его раньше никогда не волновала всерьез ни одна женщина, о которой он мог бы столько думать. А жена-крестьянка просто не идет у него из головы. Вот уже как два месяца он болен собственной женой и на других женщин ему наплевать.

Маркиз Бристол снова и снова думал о Гортензии-Беатрис. Он отлично помнил, что в ту ночь его больше всего смутил жасминовый запах ее волос. Значит, она частенько пользуется душистым мылом, что было невероятно странно для крестьянки. Да и аромат чудесной кожи, не сравнимый ни с чем, он никак не мог объяснить себе. А как были сладостны губы цвета граната! Однако больше всего поразили его руки жены-крестьянки. Они вовсе не походили на руки труженицы. Это были необычайно белые холеные руки, руки леди.

«Черт побери, – выругался Оскар. – Наверное, я выдаю желаемое за действительное. Впрочем, руки как руки. Судя по всему, я с пьянки принял их за руки леди. А вдруг она и в самом деле окажется переодетой леди? Тогда зачем был нужен такой маскарад? Скорее всего, я никогда не узнаю об этом».

Маркиз Бристол, предаваясь воспоминаниям, совершенно не заметил, как кончились заросли. Но как только он отвлекся от дум, перед его взором открылась цветущая долина с маячившей на горизонте цепью холмов. В один миг он направил туда коня. Дневной диск отбрасывал на всадника огненно-золотистые лучи, а встречный ветер развевал его длинные волосы черного цвета, ниспадавшие на плечи из-под черной треуголки. Он давно отказался от парика, предпочитая естественные волосы, хотя в высшем свете вовсе не одобряли такое новшество.

Вскоре Оскар Ландор мчался галопом в сторону холмов, надеясь найти там Зевса.

«Наверное, этот дьявол умчался туда, если никто не управлял им», – думал он, пришпорив коня. Как только маркиз проехал полмили, из-за ближайшего холма выехал ему навстречу всадник. В один миг он узнал лорда Джорджа Форда, к седлу которого был привязан Зевс. Не веря своим глазам, Оскар воззрился на них.

Когда лорд Форд наконец подъехал к нему, маркиз Бристол с улыбкой встретил друга.

– Джордж, как вам удалось усмирить этого дьявола? – спросил Оскар, глядя на присмиревшего коня. – И где вы его отыскали?

Прежде чем ответить, Джордж Форд быстро натянул поводья. Его конь остановился, а вслед за ним и Зевс. Гнедой жеребец виновато покосился на своего хозяина.

Заметив это, лорд Форд сухо упрекнул:

– Уж, конечно, не в чаще, где вы застряли.

Маркиз Бристол смущенно отвел взгляд, чтобы не выдать себя. Занятый воспоминаниями о жене-крестьянке, он совершенно забыл про коня. И как только Оскар выкинул все мысли о ней, то сразу перевел разговор в другое русло.

– Неужто кабан уже убит?

– Три часа назад еще был жив, – донеслось в ответ.

– А где же вы оставили моих друзей?

– Там же, где нашел вас, – отмахнулся Джордж, мрачно сдвинув брови. – Думаю, сейчас они прочищают лес в поиске кабана.

– Надеюсь, они вернутся в имение прежде, чем стемнеет, – улыбнулся маркиз, искоса взглянув на Зевса. – Иначе придется искать их с факелами.

Не говоря больше ни слова, друзья дернули поводья. Впереди ехал Оскар на лошади барона Труро. За ним двигался Джордж Форд, на привязи у которого шел Зевс, спотыкаясь на заднюю ногу. Когда конь в очередной раз споткнулся, маркиз Бристол мгновенно обернулся назад.

– Джордж, что случилось с Зевсом? – спросил он с тревогой в голосе.

– Ничего страшного, – ответил лорд Форд и тут же пояснил: – Его правая задняя нога застряла между бревнами, когда я нашел его на дальней делянке.

– Понятно, – буркнул Оскар усмехаясь. – Значит, вот почему он дал себя словить. Я весьма благодарен вам, Джордж, за то, что вы помогли моему коню.

– Не стоит благодарностей, дружище, – откликнулся Джордж смеясь.

Миновав долину, всадники свернули к подлеску, чтобы кратчайшим путем добраться до имения. Через полчаса быстрой езды они въехали в каменные ворота, где на фоне зеленых газонов высился трехэтажный замок Бристол-Касл.

Друзья сразу же повернули лошадей к конюшне, которая находилась на задворках. Из нее показались грумы. В мгновение ока двое из них кинулись к лошадям. Бросив им поводья, всадники спешились.

– Оботрите хорошо лошадей, – приказал им Оскар и, подозвав к себе главного конюха, добавил: – Билл, посмотри, что с ногой Зевса.

– А что случилось, сэр? – удивился тот.

– Его нога застряла в бревнах, – сообщил ему хозяин. – Теперь Зевс хромает. В общем, займись им, Билл. Мне нужен здоровый конь.

– Как прикажете, сэр, – поклонился главный конюх.

Когда маркиз Бристол и лорд Форд покинули конюшню, Билл тотчас отвел Зевса в стойло и, осмотрев его ногу, занялся раной. В это время Оскар с Джорджем уже входили в замок, дверь которого открыл им дворецкий Тимпл. Отдав ему плащи и треуголки, украшенные страусовыми перьями, друзья пересекли просторный холл и поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Расходясь по комнатам, маркиз задержал Джорджа взглядом.

– Надеюсь, вы задержитесь в имении, несмотря на то что мои гости завтра уезжают, – проговорил он, отнюдь не сомневаясь в этом. – Разве не так?

Лорд Джордж Форд широко улыбнулся:

– Неужели вы боитесь одиночества?

– Вовсе нет, – нахмурился Оскар, – но я был бы рад вашей компании.

– Хотел бы я это услышать, когда пожалует сюда ваша жена-крестьянка, – вдруг рассмеялся Джордж. – Уж тогда, конечно, я буду вам в тягость, не так ли, дружище?

– Не говорите чушь! – вспылил маркиз. – Я всегда рад вам, и вы это знаете. А насчет приезда моей жены-крестьянки я сильно сомневаюсь.

Лорд Форд с загадочной улыбкой на устах быстро ответил:

– Поживем – увидим, мой друг.

Войдя в свои апартаменты, Оскар Ландор тут же растянулся на огромной кровати. Он чертовски устал за этот день. По всей видимости, падение с жеребца дорого обошлось ему. Голова у него до сих пор кружилась, и Оскар чувствовал слабость во всем теле. Хотя для послеполуденного сна было уже поздновато, глаза маркиза слипались. Но прежде чем уснуть, он вспомнил о том, что говорил ему Джордж. И, не веря, что его жена-крестьянка может когда-нибудь объявиться в замке Бристол-Касл, Оскар пожал плечами.

«Черт побери, как я этого хотел бы! – сказал он сам себе. – Но этого не может быть!»

Маркиз Бристол устало закрыл глаза и сразу же провалился в кошмарный сон. Крепко уснув, он уже не видел, как в комнату вошел его камердинер. Увидев, что хозяин спит, Эндрюс поспешно удалился, тихо закрыв за собой дверь.

Между тем в гостевой комнате лорд Форд быстро сменил одежду и прилег на диван. Его тоже вымотала июльская жара, хотя месяц только начался. И неизвестно, что еще будет впереди. Лорд Форд вовсе не ожидал, что в Англии, где был всегда умеренный климат, настигнет его жара, совершенно несвойственная Туманному Альбиону.

Внезапно мысли Джорджа перешли к Оскару. Его до невероятности шокировало действие друга. Из-за бахвальства Оскар испортил жизнь девушке-крестьянке.

«Как он мог докатиться до такого?! – ужасался лорд Форд. – Безусловно, это все из-за плохих друзей, которых он хотел ошеломить дерзновенным поступком. Иначе маркиз не совершил бы необдуманную глупость. Не исключено, что Оскар за свое поведение понесет Божье наказание».

Вдруг во дворе раздался шум голосов и лай собак. Джордж вмиг соскочил с дивана и бросился к окну. Увидев друзей маркиза, он чуть не присвистнул, заметив, с какой добычей они вернулись с охоты. В два счета лорд Форд спустился вниз.

Подойдя к ним, он с улыбкой проговорил:

– С хорошей добычей вас, милорды. Не думал, что вы так быстро отыщете кабана.

Граф Грентэм, стоявший близко к Джорджу, сухо заметил:

– Боюсь, все ваши поздравления только барону Труро. Прежде всего это его заслуга, что у нас есть кабан.

– В самом деле? – Лорд Форд повернулся к Мэтту. – Тогда мои поздравления, барон. Вы прекрасно справились с делом, ведь кабан напугал коня маркиза. – Но, обнаружив, что у барона перевязана нога, он спросил: – Вы ранены, Мэтт?

– Не беспокойтесь, милорд, – ответил юный барон. – Друзья мне уже оказали помощь.

– Вот и отлично, – кивнул Джордж. – В таком случае отдыхайте, милорды. А вечером будет пир. – И он, оставив «охотников», вернулся в замок, чтобы сообщить об этом дворецкому.

Вечером, когда маркиз наконец проснулся, в огромной столовой пир по случаю отъезда его друзей в столицу был в самом разгаре. Молодые люди пили и трапезничали допоздна. А под конец пира они, обнимаясь, уверяли друг друга в самых искренних чувствах, стремясь поднять бокал вместе с хозяином, который был уже изрядно пьян. И Джорджу не удалось поговорить с Оскаром наедине. Это его сильно огорчило.

Глава 2

Ившем,

5 июля 1792 года

– Доигралась в крестьянку, дорогая моя? – грозным тоном произнес лорд Томас Ирвин, обращаясь к своей младшей дочери Гортензии-Беатрис, которая была чересчур непокорной. – Вот к чему привели твои бесконечные хождения в народ. Ну что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего, – Гортензия-Беатрис виновато опустила голову. Ей было так неловко, что она готова была провалиться сквозь землю. – Я приму любое наказание, папа.

– Как вы поступите с дочерью? – спросил Чарльз Харрис, с сочувствием глядя на юную леди. – Только не будьте с ней жестоким, милорд. Она ни в чем не виновата.

В душе священник уже сожалел, что явился к лорду Ирвину. Зная его тяжелый характер, он мог бы предугадать, что гнев отца прежде всего выльется на Гортензию-Беатрис. А девушка была ни в чем не повинна. Но он должен был прийти в этот дом, чтобы выполнить свой долг, сообщив обо всем хозяину. Как ни говори, такого насильственного бракосочетания никогда не было еще в его приходе. И он просто не мог не поставить в известность лорда Ирвина, оставаясь в тени, как будто ничего не произошло.

Спустя несколько минут лорд Ирвин, метнув на дочь уничтожающий взгляд, жестко выдавил:

– Конечно, отвезу ее к мужу. Ведь теперь Гортензия-Беатрис замужем, так что ни о чем другом не может быть и речи.

– Как бы там ни было, советую вам, лорд Ирвин, захватить с собой копию из церковной книги о записях брака, – Чарльз Харрис кивнул на лист бумаги в руках отца девушки. – Может статься, что маркиз Бристол не признает свою жену.

– Боюсь, ему придется признать Гортензию-Беатрис своей женой, – уверенно проговорил хозяин роскошного трехэтажного дома, расположенного в центре города.

– По закону она теперь маркиза Бристол, о чем и сообщает этот документ. Поэтому их брак самый настоящий. В этом вы можете быть вполне уверены, – промолвил священник, пытаясь развеять сгустившиеся над головой юной леди тучи.

– Прекрасно, – холодно выдавил лорд Ирвин. – Надеюсь, маркиз Бристол оставил вам свои координаты. Я хочу найти его.

– Разумеется, – отозвался Чарльз Харрис, взглянув на юную леди. – Он сейчас пребывает в своем родовом замке Бристол-Касл, который находится в окрестностях Херефорда. Впрочем, это очень далеко от Ившема.

– Значит, маркиз живет в западной части Англии, – констатировал лорд Ирвин, не сводя со священника глаз.

– Да, милорд, – подтвердил тот.

Судя по лицу лорда Ирвина, он в эти минуты думал о человеке, который дерзко посмеялся над его дочерью, приняв ее за крестьянку. Видно, он рассчитывал, что все ему сойдет с рук. Священник тяжело перевел дух и вытер вспотевший лоб платком.

– Полагаю, вам надо поспешить, лорд Ирвин, чтобы застать маркиза в своем замке, – сказал Чарльз Харрис, видя озабоченность хозяина особняка. – Явно он там надолго не задержится.

– Весьма признателен за совет, – сухо бросил лорд Ирвин. – Что ж, вы отлично выполнили свой долг, обвенчав мою дочь с негодяем. Мне нечего вам сказать. И если вы уже закончили, то, зная, как вы заняты, не смею вас больше задерживать.

Когда Чарльз Харрис, низко кланяясь, удалился, несколько оскорбленный нелюбезным приемом своего прихожанина, лорд Ирвин едва сдерживался, чтобы тут же не накинуться на свою дочь с кулаками.

«Проклятие! – ругался он про себя. – Сейчас я должен пожинать плоды потворства ее капризам».

Ему было так обидно за дочь и так горько на душе, что боль буквально раздирала его сердце. Тем не менее он должен проявить свою волю и быть неумолимым к непослушнице, иначе из его затеи ничего хорошего не выйдет.

– Подними голову, Гортензия-Беатрис! – приказал он, угрожающе вперив в дочь мрачный взгляд. – И расскажи мне, как все было.

Девушка нерешительно подняла глаза. Ей было страшно взглянуть на отца. Казалось, перед ней сидел совершенно другой человек: черты лица близкого ей существа, искаженные до неузнаваемости, буквально потрясли юную леди. И этот пожилой полноватый мужчина, конечно же, не имел ничего общего с тем добрым и благородным джентльменом, каким был ее отец.

Ужасаясь в душе, но сохраняя самообладание, Гортензия-Беатрис тихим голосом начала повествовать ему о событиях кошмарного дня двухмесячной давности. Багровея, лорд Ирвин слушал свою дочь, и рука невольно сложилась в кулак от охватившей его ярости.

Черт побери! Какое проклятие принять его дочь, дочь лорда, за простую крестьянку! Этот светский щеголь должен дорого заплатить ему за свое надругательство над ней. Если он не признает ее своей женой, то, тысяча чертей, его ожидает скандал и судебное разбирательство, хотя дуэль в этом случае вполне удовлетворила бы его.

В эту минуту лорд Ирвин горько сожалел, что жена так и не подарила ему наследника, мечту всей его жизни, ведь сын наверняка дрался бы за честь своей сестры. А у него, кроме четырех девиц, не отличавшихся особой привлекательностью, за исключением Гортензии-Беатрис, которая была на удивление приметной, никого больше не было.

Лорд Ирвин посмотрел на свой сжатый кулак. Впрочем, рука его еще довольно крепка. Если маркиз Бристол откажется от своей жены, вернее, от Гортензии-Беатрис, то он вызовет его на дуэль и кровью смоет этот позор. Конечно, лорд Ирвин не мог предположить, каким опасным дуэлянтом был его зять, то есть лорд Оскар Ландор, маркиз Бристол. Он ничего не знал о нем, поэтому и решил написать письмо своему другу в Лондон, чтобы тот собрал нужные сведения об обидчике дочери. Лорд Джек Нейлор давно вращается в высшем свете и почти всех знает даже в лицо. Он обязательно поможет ему.

Лорд Ирвин, слушая дочь, одновременно прокручивал в голове свои планы. Наверное, богатое приданое, которое он хочет предложить ему, заставит этого негодяя смотреть на Гортензию-Беатрис как на свою жену. А самое главное, надо добиться того, чтобы склонить его к составлению брачного договора, по которому они должны совместно делить все имущество.

Внимая речам Гортензии-Беатрис, лорд Ирвин то удивлялся, то приходил в бешенство. Надо сказать, он еще ни разу не видел такое нелепое бракосочетание. Боже мой, уму непостижимо, при каких обстоятельствах пришлось его дочери обручиться с этим лондонским повесой!

Как только Гортензия-Беатрис замолчала, мысли лорда Ирвина неожиданно оборвались. Выслушав ее исповедь, он какое-то время сидел в кресле, уставившись в одну точку, потом рывком вскочил с места и принялся мерить шагами просторный кабинет. Девушка с опаской поглядывала на отца, видя, как он не щадит новый восточный ковер, устилавший паркетный пол.

Лорд Ирвин совсем недавно сменил интерьер дома, обновив его на французский лад. Старинная громоздкая мебель из дуба была напрочь изгнана в подвал, а на смену ей пришла сияющая и изящная из красного дерева. Сейчас его дом считался одним из респектабельных в Ившеме, все старались попасть к его хозяину на прием.

Внезапно лорд Ирвин остановился возле дочери и холодно заключил:

– Выходит, Гортензия-Беатрис, ты пыталась скрыть от меня эту полосу своей жизни. Но почему? Говори, дорогая моя!

Юная леди молчала, пиля взглядом полированный письменный стол, заваленный бумагами.

Тогда отец продолжил:

– Если бы не священник, я так и не узнал бы о твоем бесчестье. Отчего ты сразу же не рассказала мне об этом, Гортензия-Беатрис? Отвечай немедленно!

– У меня просто не хватило духу сказать вам про все, что случилось со мной в тот ярмарочный день. – В серебристо-серых глазах дочери заиграла алмазная россыпь.

Увидев слезы Гортензии-Беатрис, лорд Ирвин немного смягчился:

– Ну полно, дорогая моя! Перестань плакать! Лучше скажи мне: твоя мать в курсе всего этого?

– Да, папа. – Гортензия-Беатрис вытерла рукой слезы. – Я сразу же обо всем ей рассказала.

– Ну и что же она?

– Мама побоялась сообщить вам о моем насильственном венчании в церкви, – пояснила девушка, потупив взор. – Но ей было так плохо после моего рассказа, что я боялась потерять мать.

– Ты имеешь в виду, что здоровье у матери пошатнулось?

– Вот именно, – кивнула Гортензия-Беатрис. – Не будьте к ней строги. Мама ни в чем не виновата.

– Нет, дочь моя! – неожиданно вспылил лорд Ирвин. – Твоя мать никогда не отличалась ни умом, ни храбростью. Вы обе должны были немедленно поставить меня в известность о таком вопиющем случае, темное пятно которого прежде всего ложится на нас, твоих родителей. И твоя мать должна была бы это знать. Разве она не говорила тебе, какие бывают последствия брачной ночи?

– Разумеется, мама посвятила меня в таинства супружеской жизни, – быстро отозвалась юная леди. – Поэтому мне кое-что известно, хотя результат той ночи уже налицо.

– Что?! – гневно вскричал лорд Ирвин, покрываясь багровыми пятнами. – Что ты сказала, Гортензия-Беатрис?!

– Да, папа, – дочь впервые посмотрела отцу в глаза. – Вы правильно меня поняли. Я жду от маркиза ребенка.

– Проклятие! – Лорд Ирвин внезапно забегал по роскошному кабинету. – Это в корне меняет дело. Немедленно собирай свои вещи! Мы поедем к маркизу на этой неделе.

– Ах, папа, я не хочу видеть этого насильника! – с отчаянием в голосе вскричала дочь.

– К сожалению, это неизбежно, – мягко проговорил он. – Ведь не я выбрал тебе мужа, а судьба так распорядилась, от которой не убежишь. Поэтому хочешь ты того или нет, но тебе придется ехать к мужу. А теперь побыстрее пришли ко мне свою мать.

Гортензия-Беатрис молча покинула кабинет и за дверью столкнулась с матерью. Стало ясно, что та давно уже стояла у порога, подслушивая ее разговор с отцом.

Видя бледность на лице дочери, леди Элен обняла ее за плечи:

– Все будет в порядке, дорогая моя.

– Вряд ли, – упавшим голосом ответила Гортензия-Беатрис. – Папа намерен отвезти меня к маркизу. Впрочем, он зовет вас к себе.

– Я знаю, – тихо отозвалась леди Элен, вдруг побледнев как смерть. – Думаю, его решение правильное, ведь у тебя нет иного выхода.

В следующее мгновение она уже входила в кабинет мужа, дрожа от страха. Гортензии-Беатрис стало даже жаль свою матушку. Ясное дело, сейчас посыплются на леди Элен все упреки, не сказанные ей. Отец сорвет свою злобу на ее матери, которая меньше всех виновата в этой истории. Наверное, ей надо вернуться. Но, зная властный характер отца, юная леди решила не вмешиваться в беседу родителей.

Гортензия-Беатрис сидела в своей комнате, уставившись взглядом в окно. Но она даже не замечала утренних лучей, казалось улыбавшихся ей в закрытые портьерами окна. В этот миг ее одолевали мрачные мысли.

Да, она резко изменилась с того самого дня, когда нелепо угодила под венец. Всегда веселая и шаловливая, она теперь была тише воды ниже травы. По дому больше не раздавался ее веселый смех, беготня по комнатам с очередной выдумкой буквально прекратилась, и возни на чердаке в поиске находок для лучшего выполнения своей авантюрной затеи совершенно не слышалось.

Гортензия-Беатрис горько усмехнулась. Такая резкая перемена, естественно, не могла не обратить на себя внимание прислуги. Все с удивлением шептались в разных уголках, спрашивая друг друга, что стало с юной леди. Только ее отец, всегда занятый делами, похоже, не видел ее состояния. Скорее всего, он так и не узнал бы ничего, если бы к ним не явился священник. Но тем страшнее был бы для него удар, когда он обнаружил бы ее растущий живот. Все-таки последствия той ночи невозможно было бы скрыть.

Юная леди тяжело вздохнула. Сейчас ее отец вбил себе в голову, что должен немедленно отвезти ее к мужу, пока еще незаметна беременность. По правде говоря, этот маркиз, варварски овладевший ею, вызывал у нее не самые лучшие чувства. Кроме смертельного ужаса, она больше ничего не чувствовала к нему. Гортензия-Беатрис сильно боялась его. И если бы от нее зависело, то она никогда не согласилась бы видеть этого мерзавца, не говоря уже о совместной с ним жизни. Однако она должна подчиниться воле отца, поскольку не хочет огорчать его.

Гортензия-Беатрис любила своего отца, всегда с нежностью и пониманием относившегося к ней. Поэтому она не хотела, чтобы скандал, который мог разразиться из-за нее, навредил бы ему в пэрстве. Поразмыслив, юная леди пришла к заключению, что ей следует с достоинством покориться своей судьбе. Раз удел быть женой сумасбродного маркиза неизбежен, то она должна извлечь из этого брака максимум выгоды для себя.

Конечно, был и другой выход, но весьма сомнительный. Она могла укрыться у своих двух старших сестер, живущих в Шотландии и Ирландии, сочинив для них легенду о скоропостижной смерти своего мужа или что-то в этом роде. А к Мэри в Йоркшир, муж которой осенью собирается переехать в Лондон, она и сама не поедет. Впрочем, зачем ей компрометировать своих сестер? Как ни крути, везде, где бы она ни появилась с животом и без мужа, вспыхнет обязательно жуткий скандал, которого она желала бы избежать. Она вовсе не стремится бросить вызов светскому обществу, и потому ей лучше безропотно смириться с неизбежным.

Приняв такое решение, Гортензия-Беатрис наконец успокоилась. Она растянулась на постели, положив голову на взбитые подушки, и стала ждать прихода матери, которой долго не было. Должно быть, разговор в кабинете еще не закончился. Судя по всему, отец читает мораль матери, как нужно было воспитывать последнюю дочь, а не потыкать ее капризам. Юная леди, вставшая чуть свет, устало закрыла глаза и тотчас провалилась в тревожный сон.

В этот момент леди Элен в полном смятении духа слушала супруга, обвинявшего ее в недостатке воспитания дочери. Будь она хоть немного образованней и имей каплю ума, с их дочерью уж точно ничего не случилось бы. Возможно, она тогда нашла бы чем занять свою дочь, а не позволяла бы ей без дела шататься по городу в платье крестьянки. Вот каков результат ее безответственности, пилил он ее.

Выплеснув на жену всю желчь, лорд Ирвин выдохся и посмотрел на супругу, как судья на осужденного.

– Итак, дорогая Элен, как вы будете исправлять положение?

Женщине стало ясно, что лорд Ирвин в этом деле умывает руки, свалив на нее всю ответственность. Пока она собиралась с духом, чтобы противостоять ему, и искала слова, чтобы защитить свою дочь, хозяин семейства сверлил ее взглядом.

К его удивлению, перед ним до сих пор стояла привлекательная женщина, чьи серебристо-серые глаза, точь-в-точь глаза Гортензии-Беатрис, испуганно взирали на него. По правде говоря, он и женился-то на ней из-за ее смазливого личика, а вовсе не из-за богатого приданого. К сожалению, он раньше не знал, что скрывается за этой милой мордашкой. Ах, если бы вернуть те молодые годы, то, может быть, его судьба сложилась бы иначе.

Лорд Ирвин тяжело вздохнул и, не отрывая от жены взгляда, холодно осведомился:

– Что же вы, Элен, так и будете целый день набираться храбрости, чтобы ответить мне?

– Обещаю вам, что моя дочь ничем больше не огорчит своего отца, – наконец проговорила женщина.

– Что это значит, дорогая Элен? – лорд Томас Ирвин сдвинул густые брови. – Прошу вас выразиться яснее.

– Гортензия-Беатрис поедет с вами к своему мужу.

– Уже более конкретно, – усмехнулся ее супруг. – А вы уверены в этом, милая моя?