Текст книги "Oris Maari Ara Avalantis. Том 2. Путь призвания. Хранители Равновесия"

Стражники у огромных дверей распахнули их передо мной, кланяясь и бормоча всяческие приветствия. Проходя мимо, я отметила, что они очень юны. Кажется, всех более-менее опытных бойцов направили в армию, а в качестве стражи таких значимых объектов остались совсем уж юные рекруты. Отсутствие профессиональной деформации типичного стражника сказалось, один из парней не смог сохранить невозмутимость и обратился ко мне.

– Среброглазая госпожа, а что теперь будет с городом? Вы заберёте его себе во владение или мы останемся… ну, как и было?

Второй стражник не произносил ни слова, но было видно, что его тоже беспокоит этот вопрос.

– Я не захватчик, город останется не тронутым, со своим прежним лордом, но если говорить о каких-то изменениях, то они коснутся всего мира, и это уже не от меня зависит.

Парни облегченно выдохнули.

– Прошу прощения за вопрос, Госпожа. Просто лорд Матеуш стар, упрям и если бы вы заявили права на город, он бы мог учудить что-нибудь в духе вызова на дуэль, поединок чести, как в старые времена при взятии городов. А раз так… радует, что он останется жив. Он хороший человек.

Матеуша я увидела сразу, едва переступив порог. Он сидел в центре огромного зала на высоком троне в окружении таких же юных рекрутов. Зал был богато, но строго украшен позолотой, обшит кое-где деревом, а куполообразный потолок был покрыт фресками с великими людьми города, вероятно. Сам лорд был уже седым, но крепким мужчиной, облаченным в фиолетовую мантию с кучей регалий, которые ничего мне не говорили. Как только мы вошли, он сделал знак рукой, и рекруты облегченно выдохнув, поспешно покинули зал.

– Если вы дошли сюда – значит город пал. Но боя я не слышал, значит либо колдовством, либо словом вам удалось заставить святое воинство опустить оружие. Это впечатляет. Я – лорд Матеуш Пшетаж, правитель этого славного города, властитель земель Рашаз и Вильниц. Это мой город и если вы пришли его захватить – вам придется сразиться со мной. У меня нет иллюзий, я умру в этом сражении, но честь и положение главы города обязывают меня сражаться за него до последней капли крови.

Валдис демонстративно облизнулся.

– Заманчивое предложение, лорд Матеуш, но мы здесь не для того, чтобы лишить вас трона.

– Тогда зачем вы здесь?

Матеуш даже не посмотрел на Валдиса, не отрывая взгляда от меня.

– Лорд Матеуш, я не собираюсь отнимать у вас ни Вильниц, ни Рашаз. Я не захватчица, я остановила войну, донеся словом, ну и маленькой демонстрацией могущества, Волю Тьмы и Света до армий. Мне необходимо было попасть в это здание, это Храм некогда забытой третьей силы – Равновесия. И в целом здесь должно быть что-то ещё, что либо спрятано, либо… – я прошлась по помещению, обойдя место на котором сидел Матеуш, было какое-то странное чувство, вроде бы я здесь на верном месте, а вроде бы и не совсем.

Матеуш заметно расслабился на своем троне и махнул рукой.

– Если уж святое воинство вас пропустило и на город вы не посягаете – делайте, что хотите, ищите что вам нужно. Но уверяю, что это всё сказки. Мой город благочестив и верен Владыке Света, здесь нет никаких иных Храмов, кроме монастыря Церкви Света. Я знаю, старики любят рассказывать легенды, но всё это чушь. Это дворец правосудия. Место, на котором держатся законы светской жизни. Здесь нет ничего мистического и уж точно нет иной силы, кроме силы закона и Владыки Света.

Я слушала его вполуха, сердце билось всё быстрее, я чувствовала потоки энергии, пронзающие меня с ног до головы, что-то приветствовало, ликовало, ждало меня, что-то совсем рядом. Нарезая беспокойные круг вокруг трона Матеуша, я высматривала хоть какие-то признаки, знаки… Волны энергии снизу вверх. Через ноги.

– Здесь есть подвал?

– Что? Да, подвальные помещения имеются, там места для особых заключенных, помещенных под охрану на время работы арбитров. Лестница вооон там. А что…

Я уже не слушала его, тело неистовствовало, разум заполнился таким рвением, словно я была пустынным странником, который увидел оазис. Нижние помещения были перекрыты решетками, но меня уже распирало, я была так близко, что энергия буквально пронзала меня, насквозь вырываясь из меня в виде серебристого сияния. Рассеяв темноту, перегороженных решетками секций, я просто схватила решетки руками, и они оплавились, не причиняя мне никакой боли. Я неслась сквозь них, почти не замечая сопротивления металла, против такой силы ничто не выстоит. Круглая секция со столом, несколькими стульями и бочкой, видимо место для стражи. И чаша. Каменная чаша, в которую навалили гору углей и видимо уже очень давно использовали, как очаг. Даже присобачили к потолку хитрую трубу, уводящую дым куда-то в темноту коридоров. При моём приближении в чаше засиял серебристый огонек и только рос с каждым моим шагом. Когда я оказалась рядом, серебряный огонь уже касался потолка, столб пламени издавал едва слышимую мелодию, приветствуя меня и совершенно не интересуясь углями, которые даже не нагрелись.

Меня разрывало, хотелось нырнуть в это пламя, но нет, не одна. Двуединица. Я обернулась схватив Ярика за руку.

– Это Врата, мы должны идти вместе, – я сощурилась, глядя на остальных, – мы вернёмся, я не знаю, сколько нас не будет в мире, там время течёт иначе, но мы вернёмся.

Я посмотрела на Януша, пристально в глаза, потом на Леонида, затем на Бориса и Елену, Кирилла, Валдиса, Гаруна.

– Ждите, просто ждите, – я утянула Ярика ближе к пламени, и заговорила уже шёпотом, так чтоб слышал только он, – ты… эммм… слушай, я действительно хочу идти дальше и отказаться от этой силы, я не потяну этого. Былые Хранители были этой силой в мире более девяти тысяч лет. Ярик, я как вот представлю это – аж сердце сжимается. Прости, что получилось так, вроде, как я втянула тебя на путь становления божеством, и я же тебя лишаю оного. Но… я ведь понятия не имела, чем придётся жертвовать, а когда поняла, оказалась, что просто не готова к такому.

– Есть вещи важнее, чем божественное могущество.

Ярик обнял меня, нежно поцеловал в губы и пока мы целовались, он завалился вбок утягивая меня за собой в огонь. Когда наши губы соприкоснулись, я уже знала, что он это сделает, потому что почувствовала – его тоже распирает, тоже тянет в огонь и ко мне. Пламя коснулось кожи обжигающим холодом, а потом всё потонуло в море серебра. Какое-то время я вообще не чувствовала ничего кроме полёта и волн энергии, проходящих через меня, хотя чем именно я в этот момент была, сказать сложно. Ярик был рядом, отсутствие тел не разрушило наши объятия, я просто чувствовала его где-то здесь же в серебряном сиянии, а он чувствовал меня и я это знала. А потом чаша с огнем вновь появилась, и вновь появились мы, обнимающие друг друга. Вот только не было больше ни потолка, ни оплавленных решеток, ни свиты. Мы стояли в огромном круге, в центре которого стояла чаша с огнем. А ещё здесь были два трона, знакомые мне по снам, и целое море призраков, которые каким-то образом нас пока не замечали. У тронов стояла красивая обнажённая женщина с длинными черными волосами и невероятно красивый, притягательный мужчина с белоснежными волосами до лопаток в белой мантии со светящимися глазами. Они приветливо мне улыбались.

– С прибытием, Хранитель.

Глава 2

Выдохни, просто выдохни, хотя… как странно. Дыхание вроде есть, но я просто знаю, что могу и без него. Так легко внутри, чувства тоже изменились, я была полностью словно омыта этим серебряным пламенем. Это так удивительно. Новые ощущения, немного сбивали с толку. Я улыбнулась, глядя на Богов.

– Тьма, Свет, какие же Вы красивые, – я не решалась пошевелиться, даже руку Ярика не отпустила, – п-получилось, ну, это… Мир принести. Я не знаю, сколько он продержится, но думаю, Вам хватит времени на то чтоб взрастить своих Хранителей, – зная, сколько им лет, и вообще только теперь осознавая могущество Аспектов, стоящих сейчас передо мной, мне было как-то даже не по себе, что я разговаривала с Ними, как с простыми людьми, а Они ведь Боги. Боооги…

Свет улыбнулся.

– У тебя очень выразительное лицо, Хранитель. И сейчас оно выражает смесь смятения и страха. Расслабься, всё закончилось. Удивительно бескровно закончилось.

– Она нас стесняется. Забавно, уже столько раз общались, я так и вовсе на плече каталась, а сейчас она нас стесняется, боится и слово сказать.

– Дай ей освоиться, я, когда её к себе выдергивал, тоже не сразу являлся, давал возможность проморгаться, осмотреться… Может тебя смущают призраки? Это твоя Обитель. Ты можешь их не видеть, если захочешь. Попробуй пожелать этого. Не волнуйся, с ними ничего не случится, это всего лишь вопрос восприятия.

Я какое-то время ещё стояла, привыкала к новому чувству, усмиряла свои страхи, но потом всё же решительно расслабилась. Призраки… я оглянулась, разглядывая внушительную толпу, затем сосредоточилась, и пожелала. Странное ощущение, будто, как незримая волна изнутри наружу вырвалась и обратно, за долю мгновения, вернулась. Призраки исчезли, а ещё я почувствовала, что всё это пространство безмерное, хотя сейчас у него были некие границы, но они могли расшириться, если я того захотела. Хм, этакая банка без дна и стенок, вернее стены и дно можно отдалять и расширять бесконечно. Любопытно, однако…

– Раньше я не знала, что вам почти десять тысяч лет, как-то было проще. А сейчас, да и особенно после того случая с Чезарро, как-то да, легкое послевкусие, но оно уже улетучилось. Я бы не сказала, что всё закончилось так уж и бескровно, но главной бойни не случилось, это здорово, замечательно, просто превосходно. А что с теми, кто был убит, особенно моим копьём? Я так понимаю напрямую в Поток Жизни они не прошли, потому что тут это не возможно без Суда. Но они же не были поглощены?

– Чезарро зарвался и я его понимаю, сам этому способствовал, взращивая идеального фанатично верного лидера для ведения наземных дел, но теперь, когда…

– Когда ты понял, насколько сильно свихнулся, ты решил, что такой инструмент тебе больше не нужен и тактично его забрал. Я признаться сначала думала, что ты это сделал все-таки из гнева, но кажется, ты вернулся к состоянию прежнего расчетливого пастыря и просто убрал одну из овечек. Жаль, тебе шло небольшое затемнение, ты был прекрасной сволочью.

– Это было отвратительно. Мое помутнение привело к ужасным последствиям, эхо которых будет терзать наш мир ещё несколько столетий, если не больше. Но, Хранитель, об убитых тобой не тревожься. Они попадали ко мне или к Тьме в зависимости от выбранного пути, большая часть, конечно, ко мне. И я держал их в себе, как дополнительный источник сил для концентрации, но теперь всё они прошли Суд и уже пошли на новые воплощения.

– Хорошо, что каждый из Вас теперь являет Самого Себя. Я помню это самое затемнение, жутковатое зрелище, хотя, как опыт весьма ценно. Правда, цена эта слишком жёсткая. Не понимаю, зачем Создатели так сделали, ну, вот эту вуаль поставили, и оставили вас тут просто вариться без знаний о том, как всё устроено во вселенной. Кстати, недавно я услышала от тебя Тьма, что-то про принадлежность души. То есть Вы получается, души создаёте по отдельности?

«Да» прозвучало хором. Затем Свет кивнул, давая возможность Тьме излагать самой.

– В какой-то момент тех душ, что были изначально, стало критически не хватать, смертные расплодились, и было очень много пустых, одушевленные просто не успевали отжить жизни и умереть, чтобы занять новые тела. В пустых телах, порой вспыхивали подобия душ, но они не могли пройти Суд, не выдерживали очистки и распадались. Сначала мы решили устраивать смертным катаклизмы, чтобы регулировать их численность, но они плодятся так быстро, что никакими потопами и извержениями не запасёшься, это ведь всех сил требует, а силы мы получаем от смертных с душами. Тогда мы посоветовались с Хранителями и решили создавать души. Но так и не сошлись на том, как именно это нужно делать.

– Тебе всегда хотелось плодить конфликты. Ну, зачем душе заточенность на индивидуализм, если и даже зверям ясно, что в стае всегда лучше? Была бы общинность, взаимопонимание…

– Стаааадо, да-да-да, я знаю, ты любишь такое, но у меня другие вкусы. Как видишь, Свет страстно желал клепать души заточенные на коллективное блеяние по нотам, а я сочла это слишком скучным и нечестным подходом, и делала их более индивидуальными, эгоистичными, но от этого ещё более разнообразными и прекрасными. Естественно мы тогда чуть не подрались…

– Подрались даже. Немного. Играючи. Хранители быстро нас рассудили и с тех пор мы делаем разные души. Правда по приговору Хранителей, Тьма имеет право пытаться затемнять души моего авторства, а я имею право высветлять души её авторства. Поэтому, к сожалению, Тьме часто удавалось направить сотканную мною душу на путь зла…

– Хватит, ну сколько раз повторять. Не зла, а удовлетворения личных порывов.

– Уж очень часто это ведет к ужасным злодеяниям.

– Давай оставим понятия зла и добра человеческим философам.

– Ладно… так вот, я хотел создать цивилизацию всеобщей любви, терпимости и понимания, а Тьма всячески мне в этом препятствовала…

– Вносила разнообразие и хоть какое-то веселье. И это было интересно. Он пошёл по пути официоза, установления всяческих правил и законов, а я разбавляла его деятельность таинственными огоньками возможностей, соблазняющих умы жаждущих. Так возникали культы, мистические объединения…

– И так продолжалось довольно долго, пока не устали Хранители. Их усталость легла на мир столь тяжким бременем, что я не выдержал и предложил им выход. Ну, а дальше ты знаешь.

– А чего сразу все втроём Творить не стали? Вообще же ведь так и делается. В центр души помещается Искра Абсолютной Любви, покрывается тонкой серебряной плёнкой Равновесия, и поверх сплетается узор из равных Зёрен Аспектов Тьмы и Света. А дальше Душа уже сама Выбирает куда ей расти, к какой силе склониться, или же идти – на равных, взращивая в себе оба Зерна. Жизнь при таком раскладе, многограннее и веселее, и все довольны. Когда я плела Душу Януша, у меня одна рука была соткана из Тьмы, другая из Света, и обе они были пронизаны серебряными тоненькими ниточками, ощущение было бесподобным. Правда я чувствовала, что силы, проходящие сквозь меня, не мои, я бы такие не смогла сгенерировать, это были Они – Создатели, Они пропускали силу, чтоб я смогла ткать. Равновесие, как сила, должна участвовать в творении души, это важно, иначе, души всё равно будут не завершёнными в изначальности…

– В смысле втроём? Хранители не творили души, им это было не интересно, они на ранних этапах следили, чтобы люди не перерезали друг друга, затем следили, чтобы мы со Светом не вцепились друг в друга, затем следили, чтобы сила официоза его церкви не перевешивала могущество моих культов и тайных обществ…

– А ещё направляли творческую мысль людей, постепенно расширяя их возможности. Например, обработка железа – это заслуга Хранителей, это они долго и упорно капали на мозги разнообразным кузнецам, чтобы кто-то, наконец, додумался, как очищать расплавленное железо и ковать именно из него, а не из бронзы. И всякие химические открытия – тоже плод усилий Хранителей. А нам эти усилия шли на пользу, потому что чем больше у смертных возможностей себя проявить, тем ярче они к нам приходят в конце жизни, и тем больше мы получаем сил от их молитв и желаний.

Глаза расширились и от удивления, и от какого-то странного ужаса.

– Как это так Хранители не творили души вместе с Вами?! Я думала, что по отдельности вообще не бывает, не может такая душа существовать, но вот же… получается, может, – я стала привычно ходить из стороны в сторону, то сжимая руки, то притягивая их к себе, будто не зная куда их вообще деть, – вот из-за этого всё и начало трещать по швам, это ж получается, что в центре ваших душ сейчас нет Изначальной Абсолютной Любви, ну, того места, что и есть центральная точка личной силы в душе. Это же… эм… – я прищурила один глаз, глядя на Тьму и Свет. Видимо, если каким-то боком в душу попадает противоположное зерно, и всё же прорастает, то происходит автоматическое зарождение центрального зерна, – ох, вот же жесть тут творилась всё это время. Этого нельзя оставлять так же, ни в коем случае. Капать в души новаторские и творческие идеи, чтоб мир прогрессировал, это круто, это полагаю в нашей природе, ну, я бы лично прям вот заливала в души всякие безудержные стремления, чтоб творили разное, и чтоб к звёздам рвались, вверх смотрели. Ну и, кстати, индивидуализм не всегда порождает конфликты и зло, иногда при верном подходе из подобных душ рождаются гении. Тут нужно просто уметь направлять с обоих сторон, естественно с Равновесием вместе, – я понимала, что вряд ли они меня сейчас верно услышат, а может, я вообще не то что-то несу, – что, касается самого процесса творения душ, в моём мире существует непреложное знание того, что в этом процессе участвует триединство, – я-таки остановилась, даже не подозревая, что всё это время мотылялась туда сюда, ладно хоть сейчас поняла, выглядит, наверное, комично, – и как это так, что души возгоревшиеся в пустышках, рассыпались при Суде, бррр. Этого не должно происходить, ведь… ведь смысл им зарождаться тогда, если они в итоге всё равно рассыпятся, – я задумалась, ответ где-то уже был внутри, нужно только услышать, – ммм, новым Хранителям обязательно донесите, что им важно, участвовать с вами вместе в творении душ. Это изнутри звучит, как правильно, верно, истинно, и будет куда интереснее, яркие души будут, невероятные симфонии и ноты, общность и индивидуальность, это потрясающе красиво. А какими сильными станете Вы, прям, предвкушаю это зрелище. Воооо, я поняла, – я замерла и уставилась на Тьму и Владыку, – маленькие души, которые в пустых Храмах форм загораются. Они просто первые три жизни Суд должны проходить, только через Равновесие, иначе они просто не удержат обретённый всполох вечности. Ну, не на чем же держаться очищенному, маленькие же ещё, – я улыбнулась, вспоминая, как держала в ладонях хрупкую новорожденную душу Януша, – я с удовольствием посмотрю на Ваш преображённый мир, который Вы будете создавать вместе, и даже обязательно поучаствую, там, снизу. Снизу куда ярче по ощущениям, для меня, по крайней мере.

Меня распирало, слова лились сплошным потоком, словно я спешила высказать все и сразу, и кажется, капельку боялась их реакции, оттягивала этот момент, засыпая их новыми мыслями и вопросами.

– А молитвы усиливают, правильно я поняла? Хм, ну то что это бесподобное и приятное ощущение, знаю лично, напоминает слегка транс, в который входишь, когда танцуешь. Хотя всё-таки молитва – это нечто особенное, ни на что не похоже, потому что Святость ощущается так, что уже не можешь отрицать, – я всё-таки притихла, давая Богам возможность ответить.

– Хранителям было просто не интересно делать новые души, а мы и не предлагали, раз им самим это не надо. Сами справлялись. Да, в твоём мире соблюдается этот принцип тройственного творения, но сейчас глядя в звёздное море, я вижу миры, где так же, как и у нас души делаются Тьмой и Светом этих миров, а Хранители выступают, как регулирующая сила. Так что мы не одни такие. Видимо тройственность происходит там, где сами Хранители считают нужным участвовать в творении душ. А где нет – там, как у нас. Любовь в душах и я спокойно могу сеять, и делаю это…

– Сотканные мной, тоже Любить умеют, не присваивай это только себе. Может немного иначе, но умеют.

Владыка отмахнулся рукой, как от назойливого жужжания, продолжив объяснение.

– Поэтому Любовь закладывается и без участия Хранителей, отчасти чувство любви и делает людей людьми, а иначе какие-то не очень разумные животные получаются. А то, что самовозгоревшиеся души Суд не проходят, так это и правильно, они же несовершенные, без божественного замысла, без предназначения, потому и не выживают. Побочные продукты, как в химических реакциях. Я всегда надеюсь, что кто-то из них сможет пройти Суд и сохраниться, но понимаю, что этого не будет, потому что такая побочная душа неполноценна.

– Если следовать тому, что я сказала, то самовозгоревшаяся душа может стать полноценной, не ощущаю, что такие души – побочный продукт. Души вообще не могут быть чем-то побочным. А то, что есть другие миры, и в них тоже такое же творение, как у вас – возможно. Я такой мир впервые встречаю и в плане понимания, могу опираться только на знания известные мне из моего мира.

– Мы посмотрим, как всё устроено в иных мирах, обсудим увиденное с новыми Хранителями и может быть, если вдруг им будет интересно тоже создавать души, мы вновь обсудим этот процесс. Но учитывая, что ты от положения Хранителя откажешься и останешься в смертном теле, вероятно плоды наших решений ты уже не увидишь.

Ярик неожиданно подал голос.

– Так сделайте так, чтобы увидела. Да, она не станет одной из вас, не достигнет вашего уровня, но вы же Боги. Вы можете одарить её долголетием, достаточным для того, чтобы она смогла увидеть к чему придет мир, который она защищала.

– А, мой инквизитор… Я вижу тебя насквозь, потому что я создавал твою душу. Прежде всего, я избавлю тебя от боли и сомнений. Ты молодец, превосходно сыграл свою неожиданную роль, и тебе не нужно терзаться этими мыслями об убитых и о предательстве своего Бога… так лучше?

Ярик пошатнулся, как от порыва сильного ветра и удивленно заморгал, расплываясь в смущенной улыбке.

– Да, Владыка. Я… теперь понимаю больше. Мне легче.

Тьма недовольно поморщилась.

– Ну, вот зачем ты это сделал? Был такой красочный внутренний конфликт, метания и терзания, такой красивый закаляющий вихрь, а ты взял и успокоил. Он бы и сам все это решил, обдумал и переварил со временем, и стал бы сильнее, а ты его этого опыта лишил.

– Это моя награда ему за проделанную работу. Мой дар – ясность, избавление от мук совести и сомнений.

– Хитрый пастырь… Но идея с наградой – хорошая идея. Тогда я сейчас…

Тьма прищурилась, глядя на Ярика, он смотрел на неё в ответ спокойным взглядом и даже слегка улыбался. Тьма демонстративно щелкнула пальцами, и Ярик вздрогнул, улыбка сползла с его лица.

– Что это? Как…

– Теперь ты чувствуешь меня. Везде, где я есть. В глубинах людских душ. В самом себе. В окружении. Тебе больше не нужно допрашивать человека, чтобы понять, что он из себя представляет, ты будешь сразу знать насколько верен человек Свету или мне. Будешь чувствовать продиктованы мотивы его поступков мной или Светом. Полезный дар для инквизитора, даже бывшего.

Я смотрела на них, с толикой возмущения, которое только росло. Милые, прекрасные, сильные… но. Мне категорически не нравилось то, что они делают с Яриком, я даже инстинктивно закрыла его собой, подойдя поближе, хотя понимала, что это не спасёт от божественного-то влияния.

– И вы всегда вот так вот играете душами, даже не спрашиваете, хотят ли они подобного вмешательства? – я посмотрела на Ярика, – Тебе нравится то, что Они с тобой сделали?

– Как верно сказал Ярик, мы же Боги. Мы их создали, и мы играем ими по всему миру, каждую секунду. Каждое решение, каждый поступок – это результат короткой внутренней игры между мною и Тьмой. А сейчас мы просто поднесли ему дар за службу. Мой дар – внутренняя ясность. Дар Тьмы, конечно, спорный…

– Скорее твою прочистку мозгов я бы назвала спорным даром. А я наоборот открываю ему глаза на природу людей и вещей. Ясность восприятия.

Ярик озадачено почесал затылок.

– Это… странно. Мне с одной стороны стало как-то очень легко, я многое понял, глубоко прочувствовал, что все погибшие под моими ударами идут только к лучшему, что моя роль угодна и Владыке, что… ну, в общем стало легче жить. С другой стороны, я словно в чём-то не успел разобраться, недо… недопережил. А теперь ещё и чувствую тьму. Не то чтобы это сильно мешает, да и полезно может быть, но иногда хочется хоть что-нибудь или кого-нибудь видеть идеальной, а когда чувствуешь глубинную тьму… она приковывает взор, акцентирует на себе внимание, приходится прилагать усилия, чтобы видеть и другое. Я… не знаю…

– Меня учили, что души имеют право Свободы Выбора, и это право Священно. Я чувствую, что – то, что сейчас тут развернулось, неправильно, не верно, – почему-то сердце забилось сильнее, будто что-то во мне растекалось, пульсировало, звучало ярче и ярче, громче и громче, выходя за пределы моего тела, – я хочу отменить этот момент. Души – не игрушки, не пешки, не вещи! Они имеют право сказать «да» или «нет», даже Богам.

Что-то стало меняться, я ощутила будто само дыхание Обители. Что-то яркое сжалось и из центра груди с лёгким кристальным перезвоном стало расплываться в пространстве, а я ощутила, как меняется моя форма, буквально, нечто тёплое распускается, как цветок, но не цветок… Каждое пёрышко, каждое… Крылья! Я чувствую Крылья! Неуверенно я посмотрела влево и вправо, большие, серебряные. Так… непривычно. Я осела на колени, боясь дотронуться до них, боясь, что они исчезнут.

Ярик уже был рядом, осторожно держа меня за плечи и заглядывая в глаза.

– Ты в порядке? Тебе не больно? Как помочь?

Тьма засмеялась, хлопая в ладоши, Свет уважительно склонил голову.

– Хороший щелчок по носу. Осваиваешься, Хранитель. Уверена, что хочешь отказаться? Тебе бы очень подошла эта роль. Так осадить нас обоих… У меня свой взгляд на души и природу нашей игры, но я тебя услышал, Ярика не трогаем.

– Не трогаем. Хотя очень хочется, но я не я, если вдруг начну возражать против притязаний на свободу воли.

Я улыбнулась Богам и вновь уставилась на Ярика.

– Всё хорошо Яркий, мне не больно, наоборот, как-то по особому пробирает, будто теперь всё на месте, всё верно, – уже поднявшись на ноги, я осторожно пошевелила правым и левым крылом, услышав лёгкий металлический шелест, – ты же помнишь всё что было, оттенки этих ощущений? Ты можешь сделать Выбор.

Затем я обернулась к Тьме и Свету.

– Это была бы прекрасная роль, если б она приумножала не отнимая. Я люблю проживать моменты, люблю мгновения, которые даёт ощутить тело, я обожаю безмерный космический простор, полёт, ощущение корабля, ощущение кораблём космических потоков, возможности заныривать в миры, чувствовать их симфонию, видеть и слышать сияние звёзд. Чувствовать столько всего, что никаких слов не хватит, чтоб это описать. Дождь, снег, ветер, тепло от костра, прикосновения к коже, вкус еды, вкус воды… в общем – это непередаваемая красота, ускользающая, но такая магнетическая, завораживающая. Я не смогу… сидеть здесь тысячелетиями и быть счастливой. Я куда раньше былых Хранителей скачусь в уныние и тоску, а оно же потом отразится на Душах мира, зачем это всё. Мне нравится импульсивность, возможность сорваться с места и пуститься в бескрайнее, в нечто растущее зовом внутри, – в этот момент, крылья, будто вторя словам, расправились и приподнялись, – у меня свой взгляд на совершенство и гармонию, и ярче всего быть этим всем именно там, в теле, в мире, среди времени и мгновений, которые порой ничем не уступают вечности.

Ярик, убедившись, что я в порядке поклонился Свету и кивнул Тьме.

– Мне лестно, что Вы так высоко цените мою службу, но если Вы хотите одарить меня и выбор за мной – помогите её миру. Он тонет в войне, масштабы которой мне сложно представить. Я видел мощь одного железного корабля, а там их участвуют сотни тысяч. Помогите её миру, остановите войну.

– Мы не можем, Ярик.

– Но вы же Боги…

– Этого мира. Там среди звезд на других планетах другие версии нас, с другими силами и другим… подходом. Мы связаны со всеми ними и теперь чувствуем это, но другой мир – другие Боги.

– Тогда… тогда мне ничего не нужно. У меня уже есть силы, чтобы её защищать и то, что она дошла до Вильница живой, показывает их эффективность. А больше мне ничего и не нужно.

– Молодец, ты настоящий солдат Богов. Истинный инквизитор.

– Это почти не смешно. Серьезно? Тебе совсем ничего не хочется?

– Я уже попросил вас сделать так, чтобы она прожила достаточно долго, чтобы увидеть к чему придет этот мир. Но вы не ответили. Значит, полагаю, и этого вы не можете.

– Всё про неё, да про неё… она вон даже нас по носу щелкает. Справится. Чего ты для себя хочешь? Тысячи адептов только и делают, что ищут способ связаться со мной ради хоть какого-то дара и чаще всего я отмахиваюсь от этих попрошаек, как от назойливых мух, но ты истинно заслужил награду и теперь, когда мы сами предлагаем тебе выбор, тебе нечего пожелать для себя? Свет, мне, кажется, ты переусердствовал со стадностью, когда создавал его душу. Даже после всего пройденного он не может задуматься о личном благе.

– Он просто придерживается взглядов, которые считает верными. И это красиво, разве не находишь?

– Но это отвратительно, когда прошедший сорок лет жизни, человек, столкнувшийся с такими чудесами и событиями, затрудняется подумать о себе. Он так и не вырос. А ведь такой потенциал…

– Мне ничего не нужно от вас, потому что обе странные мистические формы, которые я принимал для её защиты, не являлись вашими дарами. Это иная сила. И она нас хранит. А учитывая, что мы далее отправимся в её далекий мир на новую войну, в которой вы не в состоянии помочь и где есть другие Свет и Тьма, думаю, ваши дары там просто не нужны. Если когда-нибудь вы сможете всё же вмешаться в ту битву и помочь нам – это я сочту своей наградой. А пока мне нечего желать.

Тьма картинно всплеснула руками.

– Ты меня немного разочаровал, но выбор твой.

Свет улыбнулся.

– Знаешь, иногда я сам удивляюсь, какие странные формы может принимать свет, из которого соткана душа. Это необычный выбор, но вся твоя дорога необычна. Я вижу, что это правда и сам для себя ты ничего не желаешь. Пусть будет так.

Ярик облегченно выдохнул, словно ноша с плеч свалилась.

– Мне уж действительно лучше как-нибудь так… как есть. Если честно, раз уж мы не будем Хранителями, я очень устал от всей происходящей мистерии и просто хочу выиграть и следующую войну, о которой уже не могу не думать. Выиграть, выдохнуть и обнять Лио, зная, что больше никто не будет пытаться нас убить.

Тьма смотрела на Ярика с каким-то странным азартом.

– Война разжигает много разных чувств и мыслей, может, ты ещё поймешь, чего хочешь лично для себя, может быть, устремишься…

– Не дави на мальчика, пусть будет, как будет. Он сделал выбор, и мы будем это уважать. А обсудить его мотивы ещё успеем, наблюдать за ним не сложно, очень уж он яркий. Так что и все его трансформации в процессе далекой войны мы увидим.

«Мальчик» покраснел и пощупал ладонью бороду, чтобы убедиться, что она ещё на месте.

– Ну вооот, теперь всё отлично, всё естественно, – я расслабилась, опустив руки вниз, и ощутила, как рассеялись крылья, будто вода опала вниз, – нет, нет, нет! Вы куда, эй, вернитесь!