Текст книги "Лига лжецов"

Глава 12. Кайдер

Отец ждал нашего возвращения в кабинете Греймонда. Он выглядел так, словно за одну ночь постарел на десять лет: его обычно теплая бежевая кожа побледнела, а глаза налились кровью.

– Ну что? – спросил он без промедления.

– Невиновна, – устало ответил Греймонд, вешая пиджак на вешалку у двери.

– Молодец, – сказал отец. – Бродаки не сдаются.

– Суд состоится в следующую пятницу, – произнес я, опускаясь на свое импровизированное кресло из ящиков. – У нас всего неделя на подготовку.

Отец возмущенно воскликнул:

– Это какая-то шутка?

Греймонд похлопал отца по плечу, когда тот сел за стол.

– Боюсь, что нет, Ален. Дело Леты было ускорено по запросу Регентства. Судья Дэнси хочет, чтобы решение было принято как можно скорее. Газеты будут писать об этом. Все захотят, чтобы Лета сполна заплатила за отнятые жизни, а Регентство будет в ярости, что не предотвратило такое преступление. Прокурор жаждет крови.

– Тогда мы должны работать быстро, – сказал я. – Я поговорю со всеми людьми из моего списка на этих выходных. Я узнаю, кто ее к этому подтолкнул.

Греймонд потер переносицу.

– Это шаткий план. Если никто не признается, что был с Летой, мы останемся с пустыми руками. Нам стоит провести время в другом месте.

– У Регентства нет ничего, кроме косвенных улик, – сказал я. – То, что Лета была там той ночью, не означает, что она совершила то преступление.

– Ее руки, Кайдер, – напомнил мне Греймонд. – Они говорят больше, чем любая другая улика. И ее заявления о том, что метки появились после убийства птицы, в лучшем случае просто несущественны.

– Тогда это безнадежно!

– Нет, – сказал Греймонд. – Надежда еще не утеряна. Не раньше окончательного приговора. Дело может продолжаться неделями. У нас есть время, чтобы найти новые улики.

– Каков твой план? – спросил отец. Сила его взгляда и слов тяготила комнату. Мой папа говорил нечасто. Но когда он это делал, ты слушал.

– Мы привлекли к суду всех, кто когда-либо знал Лету, – ответил Греймонд. – Мы стараемся доказать, что она хороший человек, который никогда не хотел бы никого обидеть. Как государственный защитник, я не могу лгать. Я не могу утверждать, что этот пожар устроил кто-то другой. – Он взглянул на меня. – Но я могу перенаправить мысли присяжных. Я могу поставить под сомнение утверждения прокурора. – Он посмотрел в свои записи. – Наш лучший план действий – заставить всех уверовать, что пожар распространился по городу, окутал Лету дымом и заставил ее потерять сознание. Это объяснит провалы в ее памяти.

– А как насчет того, что ее нашли в единственном месте, не тронутом огнем? – спросил я.

– Мы не сможем учесть все детали, – признался мужчина. – Ален, ты выстоишь?

– Конечно, – угрюмо ответил он и повернулся к двери, покачиваясь на ногах. Впервые в жизни я беспокоился о нем. Он всегда казался таким сильным и большим. Теперь напоминал каменную стену, которая вот-вот рухнет.

– Отец? – позвал я. – Я так виноват. Знаю, что должен был…

– Твои извинения бесполезны, – сказал он, не оборачиваясь. – Помоги своей сестре выйти на свободу, или семье Бродак придет конец.

* * *

На выходных мы с Нареной разыскали каждого конспиролога из нашего списка. Хотя многие общались с Летой на протяжении многих лет, никто не признался, что недавно разговаривал с ней или путешествовал в Феррингтон. А поскольку газеты выставили лицо Леты на первых полосах, назвав ее самой опасной преступницей в истории Телина, они и не собирались этого делать. Имя Леты было навсегда запятнано, так же как эхо-метка заклеймила ее кожу.

Нарена сказала мне, что у «Вестника Телина» есть источники внутри Вардина, и я хотел бы узнать их имена, чтобы иметь возможность мило переброситься парочкой слов.

Но подруга ответила, что ее мать никак не могла раскрыть их источники, не потеряв работу. Я не мог просить ее об этом. Я не хотел разрушать другую семью в погоне за спасением своей собственной.

* * *

В понедельник утром мы с Греймондом составили список всех свидетелей, которые могли подтвердить мирный характер Леты. Мы должны были показать наш список прокурору той ночью в рамках подготовки к пятничному суду. До сих пор в списке были лишь я и Нарена. В то время как некоторые из конспирологов на выходных заявили, что поручатся за Лету, я не доверял им и их способности исказить ход судебного процесса в своих интересах. Они хотели быть в центре внимания больше, чем помочь Лете выйти на свободу.

Греймонд сказал, что будет лучше, если я не буду выступать, так как прокурор попытается использовать мое обучение в исправительной школе Вардин против меня. Я согласился, но наш список свидетелей был до стыда коротким. Я не знал никого из ее школьных друзей и, честно говоря, не был уверен, есть ли они у нее вообще. В течение последних нескольких лет я предполагал, что она целыми днями расследует нелепые теории с единомышленниками. Но что, если я ошибся? Что, если она была там одна все это время?

Стук прервал наши планы.

– Папа. – Кема кивнула Греймонду. – Надзиратель ждет тебя в своем кабинете.

– Зачем? – спросил он, отрываясь от своих бумаг. Он выглядел таким же усталым, как и я, коричневая кожа под глазами стала еще темнее.

Кема пожала плечами.

– Я лишь скромный охранник. Если Ярлин попросит меня прыгнуть, то я спрошу, как высоко. – Девушка улыбнулась мне с выражением извинения на лице.

– Вероятно, это новости о заключении Джея, – сказал Греймонд, кивнув мне. – Я скоро вернусь.

Я совершенно забыл о Джее; его дело теперь не имело большого значения.

Кема задержалась в дверях, она потянула край кепки.

– Я прошу прощения, что мне пришлось сдерживать тебя на днях, Кайдер, – сказала она. – Надеюсь, ты понимаешь, что я…

– Просто выполняешь свою работу.

– Нет! – Она бросилась ко мне, карие глаза были по-настоящему свирепы. – Я не хотела, чтобы и тебя арестовали! Люди попадали сюда и за меньшее.

– Я просто защищал свою сестру.

– Я знаю. – Она понимающе покачала головой. – И я бы сделала то же самое, но у тебя гораздо больше шансов помочь ей, находясь здесь, нежели в тюрьме. – Она указала на тюремный сектор, который висел над нами, как гигантский молот, готовый вот-вот упасть.

– Спасибо, Кема. Приятно осознавать, что здесь у меня есть друг.

Она коротко и облегченно рассмеялась.

– Но ты же не заперт здесь.

Я сцепил руки вместе так сильно, что они побелели.

– Складывается ощущение, что так и есть. Если Лета не выйдет на свободу… – отец был прав. Нашей семье пришел конец.

– Ты должен мыслить позитивно, – сказала подруга. – Мой отец сделает все возможное, и я обещаю присматривать за ней, пока она находится здесь. Ничего плохого не произойдет… – Она виновато поморщилась. – Я имею в виду, что ничего хуже уже не произойдет. Выше голову, Чудо-мальчик.

* * *

Когда спустя два часа Греймонд вернулся в свой офис, он был взволнован. Его рубашка была выправлена с одной стороны, а галстук сбит набок.

– Чего хотел надзиратель? – спросил я.

– Мне нужно… – Он оглядел комнату. – Мне нужно отправить письмо в офис. Мне необходима помощь…

– Я могу помочь. – Я подошел к его столу. – Что вам нужно?

– Нет, Кайдер. С этим ты не сможешь мне помочь. – Он шарил по своим ящикам в поисках чего-то. – Куда я положил ручку?

– Вот. – Я вытащил ее из его переднего кармана и протянул.

– Ох, – сказал он, не глядя мне в глаза. – Спасибо.

Что-то пошло не так.

– Что случилось?

Мистер Тойер промолчал.

– Мне нужен кто-то, кто возьмет на себя дело твоей сестры.

– Что? – Я вздрогнул. – О чем вы говорите?

Он рухнул на стул, прикрыв глаза рукой.

– Мне поручили заняться более ранним делом. – Он покачал головой. – Я не могу справиться с обоими – это несправедливо по отношению к любому клиенту. Оба случая слишком сложны.

Я скрестил руки на груди.

– Тогда пусть кто-нибудь другой возьмется за это новое дело.

Греймонд опустил руку; его глаза были красными.

– Я не могу, Кайдер. Я должен. Меня назначил Королевский суд.

– Лета предстанет перед Королевским судом.

– У порученного мне дела более высокий приоритет. Мне жаль, но…

– Вы сожалеете? – Я не мог поверить своим ушам. – Вы обещали мне, что сделаете все возможное, чтобы Лета не провела здесь всю свою жизнь!

– Я позову своего лучшего адвоката…

– Вы лучший! – отрезал я. – Скажите своему новому клиенту, что вы не будете его представлять. Не можете. Вы говорили, что я могу доверять вам.

Греймонд глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Прости, сынок. Это вне моего контроля. Одним из недостатков работы общественным защитником является то, что у вас всегда больше дел, чем вы можете обработать. Мне нужно, чтобы кто-то присутствовал на досудебном раскрытии информации сегодня вечером. Именно тогда прокурор предоставляет список всех свидетелей. Мы должны быть готовы к тому, кто может занять обвинительную позицию. И как бы мне этого ни хотелось, я не могу быть в двух местах одновременно.

Я не позволю ему бросить Лету. Он обещал присматривать за ней. Мы нуждались в нем. Она нуждалась в нем.

– Кто ваш новый клиент? – спросил я. – Почему он важнее свободы моей сестры? Моей семьи, дядя Греймонд.

Лета не была очередным клиентом. Когда-то мы что-то для него значили.

Греймонд отвел взгляд.

– Я не могу тебе этого сказать.

– Теперь вы мне не доверяете?

– Дело не в тебе или Лете. – Лицо мистера Тойера было искажено раскаянием. – Прости, Кайдер. Мои руки связаны.

– И что теперь? – Злость взвыла внутри меня, как зверь в клетке, и вырвалась на свободу. – Вы наняли какого-нибудь второсортного адвоката, чтобы он за четыре дня наскоро собрал информацию и присутствовал на пятничном суде? Вы же понимаете, это ужасная идея! Вы приговариваете мою сестру к пожизненному заключению!

– Пожалуйста, Кайдер. – Греймонд издал горестный стон. – Не надо все усложнять.

– Позвольте мне поговорить с вашим новым клиентом. Позвольте мне объяснить, почему он не сможет заполучить вас. Наверняка он поймет, если я расскажу, в какой ситуации мы оказались?

Лицо Греймонда сморщилось.

– Я не могу.

Я мерил шагами тесный офис, но не находил места, чтобы спрятаться от ярости.

– Какое другое дело может быть важнее дела Леты? – спросил я. – Вы слышали судью: это редкий случай. Вы нужны Лете!

Отец бросил нас с сестрой после смерти матери, а теперь и Греймонд вернулся в нашу жизнь лишь для того, чтобы снова нас покинуть.

– Я знаю, что это трудно понять… – начал он.

– Понимаю, – мой голос был ровным. – Что все, чему вы меня учили касательно того, как быть государственным защитником, оказалось ложью. Вы не заботитесь о помощи людям. Вам плевать на мою семью. Вы заботитесь только о себе.

– Хватит, сынок. – Греймонд встал. – Я все еще твой начальник. И это урок, который ты должен усвоить: не всегда все идет по-твоему. Ты должен научиться адаптироваться к непредвиденным ситуациям.

Я рассмеялся.

– Моя мать умерла, когда мне было десять лет. Я провел год в исправительной школе Вардин. Моего отца не бывает дома. И моя единственная сестра рискует быть заточенной в тюрьме навсегда. Я знаю, каково это – принимать удары. Теперь мне нужен кто-то, кто поможет мне дать отпор.

Я изо всех сил пытался контролировать свое дыхание, хриплые вздохи отдавались в ушах.

Греймонд провел рукой по своим остриженным седеющим волосам.

– Единственный способ, которым я могу продолжить дело Леты, – это получить помощь с моим новым делом. Но…

– Я сделаю это. Все, что нужно. Что только попросите.

– Я знаю, сынок. – Греймонд потянул за галстук, словно он сидел слишком туго. – Но это чрезвычайно деликатный случай. Даже серьезнее, чем у твоей сестры.

– Кто ваш клиент? – снова потребовал я.

Греймонд закрыл глаза. Я думал, что потерял его. Я думал, он собирается приказать мне покинуть его кабинет. Но затем он открыл глаза, стиснул зубы и расправил плечи.

– Ты не должен проболтаться ни одной живой душе, понимаешь? Даже своей сестре. Никому не позволено знать об этом. Даже я не знал до сегодняшнего дня.

Я смутился. Но если это означает, что Греймонд продолжит заниматься делом моей сестры, тогда я сделаю все, что потребуется.

– Обещаю.

– Хорошо, – ответил Греймонд. Он схватил куртку возле двери. – Тогда пойдем к принцессе.

Я моргнул.

– Простите, к кому?

– Принцесса Телина, – повторил Греймонд.

Возможно, Греймонду нужен был перерыв. Он нес сущую чепуху.

– Зачем нам навещать принцессу?

– Она мой новый клиент, – сказал он.

– Клиент? – повторил я.

– Она убила своего брата.

Я непонимающе посмотрел на него.

– Брата? Получается, что…

Греймонд кивнул.

– Она убила короля.

Глава 13. Принцесса Эленора

За шесть недель до заточения принцесса Эленора надела свое лучшее платье из рубиново-красного шелка с высоким вырезом, инкрустированным кристаллами. После этого она вышла из своей спальни и прошлась по дворцовым залам с туфлями в руках.

Она задерживалась. Она всегда опаздывала.

У Эленоры была привычка погружаться с головой в любое дело, за которое она бралась: ходить по периметру острова, на котором стоял замок, и мечтать о дне, когда она сможет покинуть это место; читать книги в библиотеке замка и изучать мир вне стен крепости; наблюдать за направляющимися к материку лодками с самого высокого шпиля в замке и мечтать оказаться на их борту.

Все это привело к тому, что Эленоре захотелось чего-то большего, чем маленький скалистый островок, на котором был построен королевский замок, и гладкие синие каменные стены, окружавшие ее. Она часто ворчала на старых королей и королев за их неудачное решение построить замок на изолированном острове, а не на материке. Хотя она знала, что это было сделано из соображений безопасности – добраться до замка можно было лишь на лодке, а за водами в любое время дня и ночи наблюдала Королевская гвардия. Только те, кому король предоставил доступ, могли ступить на остров. Это делало вечеринки по случаю дня рождения очень скучными. На этот раз Эленора хотела бы, чтобы у нее был гость, которому не платили за то, чтобы он находился здесь.

Эленора быстро зашнуровала туфли посреди коридора. Ее брат Эримен был бы разочарован ее опозданием. А она ненавидела разочаровывать его – не потому, что он был королем, а потому, что он был ее братом. Сегодня для него был очень важный день.

Служительница королевского штаба заметила Эленору, когда та пробиралась к правительственной палате.

– Эль! – прошептала Симона. У Симоны были темно-коричневая кожа и блестящие темные волосы. Обычно ее улыбка была искренней, но не сегодня. – Ты опоздала!

– Я знаю, знаю. – Эленора прошагала мимо Симоны.

– Постой! – Симона протянула ей маску с закрученными рогами, усыпанную сверкающими люминитовыми камнями. – Ты кое-что забыла.

Эленора устало вздохнула.

Она ненавидела носить маску. Мало того что она была тяжелой, так девушка еще и едва могла дышать сквозь нее, а когда она носила ее слишком долго, кожа зудела и краснела. Ношение маски на публике являлось королевской традицией, и Эленора страстно желала, чтобы ее брат этот обычай отменил. Светоотражающие маски изначально предназначались для королей и королев не только для обозначения их власти, но и для защиты от тьмы. Сверкающие драгоценные камни улавливали мельчайшие частички света и отражали их по комнате, защищая членов королевской семьи от эдема. Ношение масок на всех публичных мероприятиях означало, что никто, кроме королевских служащих, не знал лиц членов королевской семьи.

Хотя Эленора не покидала остров с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, ей все равно приходилось носить маску своей матери, когда во дворец приходили посетители. Эримен отказался упразднять этот обычай. Брату было всего шестнадцать, когда он был коронован. Ему нравилась подобная связь с их покойными родителями, умершими пять лет назад.

Королевская семья отправилась на материк, чтобы отпраздновать двенадцатый день рождения Эленоры. Было запланировано грандиозное празднование для всего города в любимой Эленорой части Карделла – в Королевских садах.

Толпа размахивала серыми флагами – официальный цвет Телина, пока королевская семья медленно ехала по главной улице на трамвае. План состоял в том, чтобы завершить шествие в саду, где их приветствовал искусно обученный оркестр, а также богато сервированные столы со всеми видами блюд, которые Эленора только могла себе представить.

Трамвай проехал полпути к месту назначения, когда окружающие фонари внезапно зажглись из-за слабого природного освещения. Чаще всего включение света в пасмурный день не причиняет вреда. Но кто-то повредил проводку, и рассеянный ореол представлял собой остро очерченный треугольник света, освещающий трамвай и улицу.

Толпа разбежалась, испугавшись появившихся вокруг людей кромешных теней. Около пятидесяти мятежников, одетых в черное и поклоняющихся завесе, наклонились, чтобы коснуться эдема, шевелящегося в тени.

Двенадцатилетняя Эленора никогда не видела, чтобы кто-нибудь использовал эдем; она с трепетом наблюдала, как чернильные тени поднимаются от земли и ползут по телам людей.

«Контроль», – в унисон произнесли мятежники.

Эдем просочился на мощеную улицу. Королевская гвардия переместилась для защиты королевской семьи. Эдем застыл посреди улицы и начал подниматься ввысь, словно ониксовая луна.

Король и королева оттолкнули Эленору и Эримена в заднюю часть трамвая, подальше от темного шара эдема, который обязательно лопнет.

Позже в суде мятежники отрицали, что планировали причинить кому-либо вред. Они просто хотели доказать королю и королеве, что эдемом можно управлять. Что его можно сдержать и что он может быть полезен для Телина. Они пытались объяснить, что эдем был ценным ресурсом, а не вирусом, который необходимо немедленно уничтожить.

Но их план провалился.

Мятежников было слишком много, чтобы одновременно контролировать эдем. Шар вздрогнул, не зная, за чьим разумом следовать. А затем он взорвался подобно фейерверку. Во все стороны полетели каменные осколки.

Король, королева и десять их гвардейцев оказались в зоне поражения. Эленора и ее брат были защищены от осколков перевернутым сиденьем трамвая, но оказались в ловушке, сидя под ним. Люди кричали так громко, что Эленора не могла расслышать последние слова родителей. Они с ужасом наблюдали, как их отец и мать истекали кровью, их лица были скрыты от глаз.

На следующей неделе шестнадцатилетний Эримен был коронован, а также были введены новые правила для обеспечения безопасности членов королевской семьи. Стены вокруг острова гарантировали, что никто не сможет войти или выйти без разрешения. Эленоре запретили посещать материк, а Эримен путешествовал только в самых необходимых случаях.

Иногда по ночам, когда Эленора лежала в постели, она все еще слышала отголоски взрыва.

Тем не менее девушка отчаянно хотела быть частью внешнего мира. Ей хотелось, чтобы кто-то знал ее как обычного человека, а не как принцессу Эленору Телинскую. Она мечтала о жизни за пределами острова. Она хотела выбросить эту проклятую маску и никогда больше не надевать ее. Но она не станет осквернять память своих родителей и их традиции больше, чем Эримен.

Прежде чем войти в королевские покои, Эленора глубоко вздохнула и неохотно надела тяжелую маску. Грубый материал царапал ее кожу, а дыхание эхом отдавалось в ушах, отчего все казалось чрезмерным, словно каждый вздох был воплем.

Эримен сидел во главе длинного деревянного стола, его лицо было скрыто за сверкающей волчьей маской. Из-под нее торчали пряди рыжих волос.

Эленора поклонилась своему брату, прежде чем сесть рядом с ним.

Тканые гобелены свисали с каждой стены шестиугольной комнаты между светящимися стеклянными колоннами. Пять из шести гобеленов представляли собой различные чувства с изображением короля и королевы: лицезреющих, вкушающих, вдыхающих аромат, слышащих и осязающих все, что Телин мог им предложить. На одном из гобеленов изображены король и королева в масках, они смотрят сквозь неровную береговую линию на океан. На втором изображении они пьют из бокалов шипучий тоник из торлу, на третьем они подносят цветок к своим маскам. На четвертом изображены король и королева, слушающие оркестр, а на пятом члены королевской семьи пожимают руки своим подданным. На последнем гобелене изображены король и королева, смотрящие в глубь завесы, их отражения искажены и немного демоничны.

Эдем был подобен шестому чувству.

В начале каждого сезона Регентство сообщало членам королевской семьи о состоянии завесы. Насколько она выросла? Были ли в стране эпицентры использования эдема? Сколько человек поступало в Вардин ежемесячно? Какие преступления, связанные с использованием эдема, происходили чаще всего?

Основываясь на сегодняшнем докладе, ее брат скорректирует свои планы. Он может отправить больше агентов для наблюдения за определенными регионами с наступлением темноты или увеличить суровость наказания за любую попытку использования эдема. Даже при наличии вечного облака ни Регентство, ни король не могли контролировать все то, что происходило в домах людей.

Губы генерала Регентства дернулись, как будто он хотел упомянуть об опоздании Эленоры, но не мог этого сделать. Между двумя мужчинами лежало несколько свитков с красочными линиями, пересекающими страницы.

Эленора не была в восторге от отчетов Регентства. Презентации были скучными и лишены человечности. Больше всего она не любила генерала Регентства – доктора Бьютера. Он был высоким мужчиной, нависающим над Эленорой. Его тусклые светлые волосы были зачесаны назад, лоб мужчины был постоянно нахмурен, как будто само присутствие в этой комнате наполняло его презрением.

Эленора была уверена, что генерал Регентства считает ее инфантильной дурочкой, подставным лицом. Но члены королевской семьи были главой правительства. Они решали будущее Телина. Не Регентство. Регентство лишь отвечало за наблюдение за завесой и аресты нарушителей.

Доктор Бьютер рассказывал об усилении колебаний эдема и более высоких показателях арестов, словно они не были связаны с жителями Телина. Как будто жизнь человека была просто цифрой, которую нужно отслеживать и отображать в виде графика. Эленора представляла график своей жизни как ровную и непоколебимую линию. Так было не всегда. Не тогда, когда Эленоре разрешали покидать остров. Не тогда, когда ее родители были живы.

Несмотря на то что Эленора считалась запасной версией короля, от нее требовалось посещать все собрания, посвященные эдему и завесе. Считалось, что пока ее брат принимал решения, Эленора принимала бедственное положение своего народа. Как принцессе, ей было поручено проводить королевские благотворительные мероприятия, в том числе помогать пострадавшим от несчастных случаев с использованием эдема. Но теперь, когда правительство было на грани банкротства, они мало что могли сделать: разве что отправить письмо с соболезнованиями.

Эленора очень хотела бы, чтобы она могла сделать больше.

– Люди готовы нарушать закон и рисковать свободой, лишь бы улучшить свое жизненное положение, – сказал доктор Бьютер, его голос был таким же надменным, как и его поза. Он взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух. Тон мужчины был низким и ровным.

Было известно, что Эленора могла незаметно засыпать под прикрытием своей маски… До тех пор, пока не начинала храпеть.

– Жадность – это то, что представляет наибольший риск для завесы, – произнес доктор.

– Жадность и желание улучшить свою жизнь – не одно и то же, генерал, – не согласился с ним Эримен. Его голос был несколько приглушен маской. – Вы родом из простой работящей семьи, наверняка вы понимаете простое человеческое желание улучшить свое положение?

– Я сделал свою жизнь лучше благодаря усердному труду, – ответил Бьютер. – Защита жителей Телина, пусть даже от самих себя и их собственных эгоистичных желаний, действительно помогает улучшить их положение. Но самый насущный вопрос – восстановить торговлю и разрушить границы между народами. Это единственный способ для Телина не только выжить, но и процветать.

– Согласен. Но я также задаюсь вопросом, можем ли мы достичь какого-то компромисса? Если мы вычислим, какого количества эдема будет достаточно, чтобы не нарушать покой завесы, возможно, мы сможем улучшить общий уровень жизни в Телине? Прошло уже сто лет, а завеса так и не достигла наших берегов, эдем не распространился на другие народы.

Доктор Бьютер нахмурил светлые брови.

– Мы продержались так долго лишь потому, что избегали эдема.

– И все же Вардин полон заключенных, – сказал Эримен, грустно покачав головой. – Наш метод сдерживания далек от совершенства. Мы отнимаем у людей возможность использования ресурса, доступ к которому так легок. Когда-то Телин был процветающей страной, но сейчас мы погрязли в застое. Как вы уже сказали, нам необходимо восстановить международную торговлю. Нам нужно наладить перемещение людей в обоих направлениях. В то время как другие страны сосредоточились на технологических и медицинских достижениях, мы застряли, пытаясь замуровать волшебный разрыв.

– Эдем – это не ресурс для исполнения людьми их жалких желаний, – с горечью произнес доктор Бьютер. – Нельзя позволить людям использовать его, если мы когда-нибудь надеемся получить доступ к остальному миру. Я умоляю вас сосредоточить свои усилия на том, чтобы заставить другие страны распахнуть свои границы как можно скорее. Они представляют собой такую же проблему, как и эдем, если не хуже.

– Заставить? – спросил Эримен. – Нет. Мы должны выполнять их требования, но также нам следует прислушиваться к нашим собственным гражданам, их желаниям и потребностям.

Эримен притянул к себе свиток. Карта Телина показывала эпицентры использования эдема по всей стране.

– Я организую встречи с мэрами каждого региона, чтобы обсудить их основные проблемы. Посмотрим, удастся ли достичь некоторого баланса использования эдема, – произнес Эримен.

– Это будет пустой тратой вашего времени. – Доктор Бьютер скрестил руки на груди.

Эленора была удивлена тоном генерала. Неужели ее брат позволял ему говорить так прямо?

– Помощь Телину никогда не будет пустой тратой времени, – ответил Эримен. – Мои родители воспитывали нас с сестрой так, чтобы благополучие людей ставилось превыше всего. – Он взглянул на Эленору. – Они научили нас не бояться эдема, а уважать его.

Эленора сжала под столом его руку.

– И посмотрите, что с ними случилось, – сказал доктор Бьютер. Его тон ударил, словно хлыст.

Как он смеет так бессердечно отзываться о ее родителях! Девушка стиснула зубы.

– Мы должны найти решение, – сказал Эримен, поднимаясь со стула, как настоящий король. – Мы обязаны найти способ помочь нашим людям, прежде чем сосредоточимся на международных отношениях. И если эдем – это решение, то мы не можем избегать его. Иногда запретный плод бывает самым желанным. Так давайте же положим конец искушению.

Доктор Бьютер моргнул, словно Эримен говорил на другом языке.

– Ваше величество, мы никак не можем…

– Это мой приказ. – Эримен встал, положив конец спору. – Благодарю вас, генерал.

Эленора поймала себя на том, что кивает. Возможно, арестов не было бы так много, если бы людям давали то, что они хотели. Возможно, требовалась лишь крупица эдема. Возможно, этого было бы достаточно.

Эленора мечтала ощутить вкус свободы. Вкус внешнего мира. Она пропустила это. Она хотела быть частью мира, а не пленницей собственной жизни.

Несмотря на роскошь, которой она наслаждалась, ее жизнь не так уж отличалась от жизни заключенных в Вардине.

И подобно преступнику, у нее тоже не было шансов сбежать.