Текст книги "Не дружи со мной"

Глава шестая

Один раз Ульяна все-таки обернулась. Но передо мной в тот момент к остановке несся грузный мужчина с таким гигантским зонтом, что под ним, как в сказке, могли спрятаться и муравей, и воробей, и лиса, и заяц… Все лесные обитатели, в общем. Я благодаря этому черному куполу осталась незамеченной.

Под ноги из водосточных труб сбегали холодные струи. Шацкая ловко и изящно огибала лужи, кокетливо приподняв край юбки. Ее низкие каблучки выстукивали по черному блестящему асфальту. Я же, боясь упустить Улю, шлепала прямо по воде, не разбирая дороги. Волосы Ульяны, став влажными, завились легкими локонами. Мои же три пера на голове, намокнув, прилипли к щекам. Наверняка с такой «укладкой» еще и уши торчат. Ладно, не до красоты мне сейчас…

Я продолжала бежать за Ульяной и проклинать все на свете: свои комплексы, идеальность Шацкой, любопытство, ревность, Пашку… В какой-то момент мне захотелось догнать Улю и, запрыгнув ей на спину, повалить на асфальт в огромную мутную лужу. Она портит мне лето, портит мне всю жизнь!..

Миновав центр города, Ульяна свернула в один из переулков. Я притормозила, чтобы перевести дух. Мы так долго бежали, я запыхалась, а Шацкой хоть бы хны. А ведь она еще какой-то пакет тащит. Интересно, что в нем?

Я выглянула из-за угла и дождалась, когда Уля отбежит на порядочное расстояние. Народу здесь не так много, как в центре, поэтому она могла меня заметить. Теперь главное – не упустить Ульяну из виду. Выждав минуту, я вновь припустила вперед.

Когда мы выбежали к частному сектору, пришла пора насторожиться. Я не особо разбиралась в этой местности. Да что там! Я здесь первый раз. Дорога такая разбитая, что на мои кеды тут же налипла грязь. Куда Шацкая меня завела? Обходя все лужи, я прилично отстала и едва не прозевала поворот, за которым скрылась Уля. Дождь постепенно превратился в противный холодный спрей. Пока я доплелась по слякоти до того самого поворота, Ульяны и след простыл. Черт возьми! Я обернулась, чтобы оценить проделанный путь. Месила ногами грязь, чтобы остаться ни с чем и теперь идти столько же в обратную сторону?! Я охнула. Честно говоря, даже не помнила, за какой дом нужно завернуть, чтобы из частного сектора снова выйти в центр. На мгновение меня охватила паника, но затем я взяла себя в руки. Нет, так просто я не сдамся. Зря, что ли, белые кеды грязью заляпала? Я снова посмотрела в ту сторону, где скрылась Уля. Там начинались гаражи. Не припомню, чтобы у Шацкой была машина. Я сделала глубокий вдох и шагнула навстречу приключениям. А как еще назвать это безумство? В пасмурный день слоняться по незнакомой местности между гаражами…

Обойдя одну аллею и не обнаружив ничего подозрительного, я поплелась дальше. Все гаражи в этот час были закрыты. Спрей брызгал на меня с неба, над головой сверкнула яркая вспышка молнии, а спустя несколько секунд в небе оглушительно загромыхало. В какой-то момент так резко стало пасмурно, что я решила, будто у меня потемнело в глазах.

Я продолжала исследовать гаражи. Большинство из них выглядели совсем печально: облупившая серая краска, разрисованные баллончиками двери, тяжелые ржавые замки… Я брела по грязи. Хлюп-хлюп. Так хлюпала моя тоска. Куда я поперлась? Зачем? Внезапно поднявшийся ветер швырнул холодные капли дождя в лицо.

И все-таки мне удалось отыскать Ульяну. Сначала в тишине сквозь далекий грохот грома я услышала бряканье ключа. Осторожно выглянула из-за угла. Шацкая уже закрывала гараж. Пакета у нее в руках не было. На всякий случай я запомнила: сорок восьмой номер, третья аллея. Если бы все это происходило в нашем родном городе, я тут же решила бы, что Ульяна просто забросила какие-то вещи в гараж Шацких по поручению отца. Хотя… Учитывая финансовые возможности ее семьи, вряд ли такой старый гараж мог принадлежать главе семейства. И почему это нужно делать вместо сдачи зачета, особенно когда ты вся такая правильная и учишься без долгов на бюджете? Кому принадлежит этот гараж? Ее строгой тетке, с которой они живут в одной квартире? Одни вопросы.

Сзади послышался какой-то странный шелест. Я обернулась, но никого не увидела. Облезлые кусты, которые трепал ветер, чей-то выброшенный грязный кардиган, битая бутылка из-под портвейна, одинокий рваный ботинок… Я зябко поежилась. Молодец, Ковалева! Нашла приключения на свою… голову. И Шацкая тут совершенно ни при чем. Во всем виноваты слепая ревность и любопытство.

Я с трудом отвела взгляд от подозрительно шевелящихся кустов и уставилась на гараж, который закрывала Уля. Но Шацкой рядом с ним уже не было. Куда она делась? Прошла ведь всего пара секунд. Мистика!

Кусты затрещали, и я зажмурилась от страха.

– Ой-ой! – пискнула я, почему-то не решаясь обернуться.

Чье-то тяжелое дыхание, а затем… Клац! Кто-то с силой дернул меня за рукав черной толстовки.

– А-а-а-а! – заорала я благим матом. Со страшным рыком бродячий пес вцепился в мою кофту и не собирался ослаблять хватку. В глазах от страха потемнело, и ноги подкосились… Все! Конец. Сейчас этот громадный волкодав загрызет меня насмерть. И не сразу найдут за гаражами мое изуродованное объеденное тело. Оно пролежит здесь несколько дней, пока какой-нибудь бездомный не вернется за своим потерявшимся драным ботинком и не обнаружит меня…

И будет совсем ужасно, если эта псина напоследок отгрызет мне нос. А потом кто-нибудь спросит:

«Но как случилась эта трагедия? И что с ее носом?»

А Пашка печально так ответит, больше не сдерживая слез:

«Ковалева всегда совала его куда не следует. Рано или поздно этим все и должно было закончиться».

Я обмякла от ужаса, когда совсем близко раздался чей-то звонкий голос:

– Груня! Груня, фу!

Я разлепила глаза, из которых уже катились жгучие слезы, и уставилась на ту самую Груню. Мелкая пушистая шавка, которая, оторвавшись от земли, болталась на моем рукаве. Я резко обернулась и увидела мальчишку в ядовито-оранжевых резиновых сапогах.

– Эм-м, – начала я. – Ты не мог бы отцепить ее от меня?

Я тряхнула рукой, и Груня зарычала еще яростнее.

– Ты бы не шастала мимо этих кустов, – посоветовал мне паренек. – У Груни тут щенки.

– Да нужны мне сто лет Грунины щенки! – злилась я, свободной рукой вытирая слезы. Страх постепенно отступал. А ведь с перепугу эта рычащая мелочь пузатая показалась настоящим мохнатым чудовищем.

Подросток осторожно подошел ко мне и, тихо приговаривая: «Грунечка, Грушечка…», оторвал от моего рукава собаку. Затем спустил на землю, и шавка тут же ускакала обратно в кусты. Я осмотрела толстовку. Рукав был порван. Супер! Как бы я ни напоминала себе, что во всем сама виновата, невольно под раздачу попадала и Ульяна. И зачем я за ней сюда потащилась? Дура!

– Это ваша собака? – спросила я.

– Моя? – испугался мальчишка. Видимо, решил, что я с него могу спросить за порванную толстовку. – Нет, конечно! Груня – ничейная, но вообще она гараж Степаныча сторожит. И он ее подкармливает.

– Какого еще Степаныча? – спросила я.

Вместо ответа мальчик кивнул на гараж под номером сорок семь.

– У него там «Урал» стоит.

– «Урал», значит, – кивнула я. Будто это имело какое-то значение. Да нет мне дела до какого-то Степаныча. – Спасибо, что помогли. А что вы здесь делаете?

– Гуляю, – серьезно ответил мальчишка. Ах да… Подросткам же вроде положено по гаражам на каникулах лазить даже в самую мерзопакостную погоду. – Я через дорогу живу, на улице Воронина, в тридцать четвертом доме.

– Ясно, – снова кивнула я. А затем спросила словно невзначай: – Значит, это гараж Степаныча?

– Ну да, – настороженно ответил мальчик.

– А сорок восьмой чей, не знаете?

– И ты туда же? – нахмурился пацан.

– Куда? – искренне удивилась я.

– Что вы все вокруг него шныряете…

Ага! Значит, Ульяна здесь была не в первый раз. Кому же принадлежит этот гараж?

– Перейдем на «ты», хорошо? – сбивчиво начала я, разнервничавшись. Хотя подросток сразу начал мне «тыкать», так что не суть. – Ты видел тут такую высокую шатенку в юбке, с сумкой…

– Голубоглазую?

– Ага! – обрадовалась я.

– Красивая, – покраснев, сказал пацан.

Я только раздраженно рукой махнула:

– На вкус и цвет, знаешь ли. По мне, ничего в ней особенного! Так видел?

– Видел, – кивнул парень.

– Круто! – зачем-то подпрыгнула я на месте от радости. – Это ее гараж?

– Ее? Нет, конечно! Им уже давно никто не пользуется, поэтому я и удивился, когда сначала эту бабу увидел, а потом и его…

– Кого его? – заорала я так неожиданно, что пацан чуть из сапог своих оранжевых не вылетел.

– Высокий такой, – начал описывать он, – патлатый…

Высокий и патлатый, высокий и патлатый… Никто из знакомых на ум не приходил.

– Я их тут в разное время видел. Высокий обычно вечером, около пяти часов приходит.

Я тут же посмотрела на спортивные наручные часы. Начало пятого.

– Может, и сегодня во столько придет, – будто прочитав мои мысли, пожал плечами подросток.

– Интересно, что они здесь делают? – тихо спросила я сама у себя.

– Да наркоту, поди, барыжат, – подсказал мальчишка, – у нас здесь в частном секторе с этим делом только так. Будто в девяностых застряли. Многие любят ширнуться по вене.

Я представила себе эту картинку: Уля с самыми чистыми глазами, в пуантах, со своей тыквенной веганской запеканкой и одними пятерками в зачетке предлагает «ширнуться» местным. Не может «А вот у Шацких Ульяна» таким заниматься…

– Ну не, – поморщилась я, – это вряд ли.

А вдруг этот высокий и патлатый вывел Улю на кривую дорожку? Любовь ведь бывает зла. Стоп! Какая еще любовь? Зачем она тогда с Пашкой на двойные свидания ходит? Она хочет втянуть друга в свои темные дела? А-а-а-а! Мой мозг кипел.

В этот момент в кармане завибрировал телефон.

– Паша? Привет! – с облегчением выдохнула я, приняв вызов. – Ты где? Отвечай!

– Вау, Пелагея, полегче! – отозвался Пашка. – Я только что забрал тачку из ремонта.

– Приезжай за мной! – выпалила я. – Сейчас адрес назову… Погоди секунду. Подскажи, какой тут адрес?

Мальчишка в оранжевых сапогах охотно разъяснил мне, как сюда доехать. Видимо, ему самому хотелось скорее от меня отвязаться.

– Что ты там забыла? – удивился Пашка, когда я назвала свое местоположение.

– Если бы я знала, – проворчала я, – но советую тебе поторопиться. – Взглянула на грозовое небо и вытянула перед собой раскрытую ладонь. – Скоро снова дождь начнется.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! – отозвался Пашка и отключился.

Люблю, когда Долгих приходит на помощь, не требуя лишних разъяснений, которые только время отнимают. Конечно, позже мне придется все ему рассказать. Только что? «Я тут хотела твою любименькую Шацкую вывести на чистую воду… Как она за твоей спиной крутит роман с высоким и патлатым».

Мальчишка в оранжевых сапогах молча развернулся и почавкал по грязи вдоль гаражной аллеи. Я поплелась за ним.

– Спасибо тебе, – сказала ему в спину.

– За что? – удивленно проговорил мальчишка, не оборачиваясь ко мне.

– За то, что спас.

– От Груни-то? – Плечи мальчишки задергались от беззвучного хохота.

– Очень смешно! – буркнула я. Захотелось поддеть кедом камушек и запустить в сторону школьника. – Маленькие собаки тоже больно цапнуть могут. А мой рукав?

– Да кто же спорит? – Мальчишка обернулся ко мне и вмиг сделался серьезным: – Я тебе совет дам: уматывай отсюда. Тут не самая благоприятная атмосфера царит. Сплошной криминал.

Будто в доказательство своих слов, пацан провел ребром ладони по горлу, а затем притопнул резиновым сапожком. Я, правда, не поняла, для чего… Меня напугать?

– Это ты про местного авторитета Груню? – решила отшутиться я.

– Груня – самое безобидное, что могло с тобой произойти, я серьезно.

Интересно, что Шацкая забыла в таком месте? Телефон зажужжал. Пашка уже подъехал. Я повернулась в сторону гаража под номером 48, рядом с которым пока никого не было. Появится ли там сегодня кто-нибудь еще?

– Ты сказал, что в пять… – начала я, но мальчишка в оранжевых сапогах уже пропал. Серьезно? Куда они все испаряются?

Любопытство жгло. Несколько холодных капель упало с неба. Идти к Пашке или дождаться таинственного «патлатого»? А если он какой-нибудь отморозок? Буду орать, звать на помощь, Долгих услышит… Я неуверенно теребила разорванный рукав толстовки. Нет уж, хватит с меня приключений. Еще немного я потопталась на месте, решая, что делать дальше, а затем решительно шагнула в сторону.

* * *

Пока добежала до Паши, дождь снова разошелся. Нырнула в теплый салон автомобиля. Вода заливала окна, дворники протяжно скрипели. В машине было тепло и пахло одеколоном Долгих. После дождя щеки мои горели. Из стереосистемы негромко доносилась музыка. Я посмотрела на друга. Пашкины волосы из-за влажности на улице завились в черные колечки. После всех злоключений было так приятно оказаться в тепле, рядом с ним. Такой родной, свой, любимый… Нестерпимо захотелось протянуть руки и обхватить Пашку за загорелую крепкую шею…

– Ковалева, я тебя убью! – известил меня Паша громким строгим голосом. Руки мои тут же опустились, и энтузиазм весь улетучился.

– Что такое? – недовольно отозвалась я.

– Ты куда меня завела в такую погоду? Тут жутко раскисшая дорога, мы сейчас точно где-нибудь застрянем. Я уже буксовал немного. Столько грязи из-под колес вылетело, а из ремонта я машину чистой забирал.

Старенький Mercedes-Benz начала девяностых был для Долгих как вечно простывающий любимый ребенок. Каждый раз, когда я отпускала ядовитые шуточки по поводу поломки авто, Паша мне втолковывал: «Ковалева, да для меня счастье – поковыряться под капотом моей малышки!» Слава богу, «малышка» у Долгих оказалась сознательной и ломалась часто. Исключительно для Пашкиного «счастья». Мол, ковыряйся, дорогой, сколько влезет. Все для тебя!

От нравоучений друга я раскисла не хуже дороги.

– Ладно-ладно, завелся. Угомонись! – выкрикнула я. – Между прочим, вот!

Гордо продемонстрировала Пашке порванный рукав.

– И что это? – сердился Долгих. – Где зацепилась?

– Ничего не зацепилась, на меня уличные псы напали.

– Уличные псы? – поразился Пашка.

– Ну как псы, пес, – поправила я саму себя.

Ну как пес, Груня. Но эту незначительную подробность опустим.

– Ты шутишь? – спросил Пашка, внимательно глядя мне в глаза.

– Какие тут шутки? – оскорбилась я.

– Тогда тебе нужно в больницу, – забеспокоился Долгих, – поставить укол от бешенства.

– Себе поставь такой укол, – запаниковала я. С детства уколов боюсь.

– Полин, я серьезно.

– Да ерунда! – поморщилась я. – Только за рукав схватил. Меня парень спас.

– Какой парень? – заинтересовался Пашка.

В оранжевых резиновых сапогах по колено. А сам мне по локоть.

– Высоченный такой, – начала на ходу сочинять я, – мускулистый…

– Но что ты тут вообще забыла? И почему сразу мне не позвонила? – продолжал, как курица-наседка, кудахтать Долгих. – Точно ты в порядке? Рука не болит?

Я, не в силах сдержать улыбку, покачала головой. Пока брела под дождем до машины, успела промокнуть и замерзнуть. Чихнула.

– Вот-вот, сейчас еще заболеешь, – продолжил ворчать Паша, – этого только нам не хватало.

Молча смотрела на Долгих и широко улыбалась. Дождь стучал в окна, а дворники продолжали противно шкрябать по лобовому стеклу.

– Ты чего расплылась? – удивился Пашка.

– Так за меня волнуешься? – спросила я.

– Еще бы за тебя не волноваться, – проворчал Паша, хватаясь за руль, – с тобой же вечно что-нибудь случается.

– Зато нескучно, – сказала я, пожав плечами.

– О да! – многозначительно проговорил Пашка. И было непонятно, нравилось ему это или нет.

Я взглянула на наручные часы. Они показывали без десяти минут пять. Я ведь так и не решилась дождаться таинственного парня одна…

– Слушай, а ты не против заехать в одно место? – спросила я у Пашки.

– В какое еще место? – заметно напрягся друг, трогая машину с места.

– Тут недалеко. Сейчас направо.

Долгих молча крутанул руль.

– Теперь налево.

– К гаражам?

– Ага! Вот сюда. Третья аллея… Стоп! Гаси фары!

– Полин, ты чего удумала?

– Гаси, сказала!

Пашка послушно выполнил просьбу и уставился на меня.

– Сиденья откидываются? – деловито поинтересовалась я, расшнуровывая кеды.

– Да, но зачем тебе? – совсем растерялся Пашка.

– Откидывай! – приказала я тоном, не терпящим возражений. – Скорее!

– Что ты собралась делать? – Долгих опустил кресла.

– Не я, а мы! – Я толкнула Пашку руками в грудь. – Ложись!

Будем выслеживать высокого. А потом я победоносно воскликну: «Ага! Вот с этим парнишкой любезная Ульянушка Шацкая что-то мутит в твое отсутствие. Вот и вся верность!» И я уверена, что именно он был в квартире в тот момент, когда Гошка приносил цветы.

Пашка послушно лег на спину, а я склонилась над ним и, глядя в потемневшие зеленые глаза, серьезно прошептала:

– Только ты тихо, ладно? Мне очень надо.

– Полина, – так же шепотом проговорил Пашка, – твоя решительность…

– Что? Пугает?

Черт! Он ведь не знает про патлатого. В двух словах это так просто не объяснить.

– Если честно, возбуждает, – доверительно сообщил Долгих.

– Дурак! – проговорила я, отстраняясь от Пашки. – Ты чего подумал?

– Что ты будешь сверху, – съязвил друг.

– Ой, лучше бы тебе заткнуться, Павлуша! – показала я парню кулак.

– Тогда какого черта…

– Ш-ш-ш! – зашипела я, углядев, что в конце аллеи появился мужчина с черным зонтом. Я снова посмотрела на часы. Начало шестого. Точность – вежливость королей.

Мотор был заглушен, дождь словно сумасшедший барабанил по машине. Дождевая вода заливала лобовое стекло, и мужская фигура вдалеке была совсем размыта… Мы с Пашей молчали.

– Это все глупо, – проговорил Долгих, глядя как я, повернувшись к нему пятой точкой, высматриваю поверх торпеды происходящее на улице.

– Соглашусь, – кивнула я. – Блин, из-за дождя ничего не видно.

– А мне отсюда, наоборот, открывается отличный вид, – похвастался Долгих, имея в виду мою задницу. Я наугад лягнула ногой, угодив другу пяткой в лицо.

– Ковалева! – зарычал Пашка.

– Тихо-тихо! Вот облом.

Человек с черным зонтом подошел ближе, и теперь я его могла разглядеть. Невысокий, лысоватый, с пузиком… Нда, полная противоположность полученной ориентировке. Хотя было бы прикольно, если б у Шацкой оказался такой вкус на мужчин. Объект остановился у гаража под номером сорок семь. Я обернулась к Пашке и доверительно сообщила:

– Это Степаныч.

– Какой еще, на фиг, Степаныч?

– Он тут «Урал» ставит.

– Прелесть! Очень за него рад, – откликнулся Пашка, поднимая назад водительское кресло. – А мы с тобой едем в больницу.

– Ставить укол от бешенства? – ужаснулась я.

– Похоже на то, – кивнул Пашка, – у тебя определенно что-то с головой.

Я бросила жалостливый взгляд на пустую аллею. Степаныч уже скрылся в своем гараже. Мне ничего не оставалось, как тоже принять нормальное сидячее положение. Пашка завел мотор, дворники снова заработали.

– Значит, ты не хочешь объяснить мне, что происходит? – строго спросил Пашка, выруливая из злосчастного гаражного кооператива.

Я только головой замотала. А что рассказывать? Патлатый ведь так и не явился. Или пришел раньше, и я его упустила… Узнав про слежку за Шацкой, Пашка счел бы меня ненормальной. Да так на самом деле и есть. Мисс Марпл недоделанная. Но я еще докопаюсь до истины.

– Понятно, – обиженным голосом проговорил Пашка. По пути до моего дома мы молчали. Долгих то и дело косился на меня, но я его красноречивые взгляды игнорировала. Погрузилась в свои мысли.

– Ну что ты притихла? – не выдержал Пашка. Было заметно, что он сгорает от любопытства. Я время от времени страдаю странным поведением, но чтобы настолько…

– Помолчи, я в чертогах своего разума, – ответила раздраженно. И для достоверности схватилась пальцами за виски.

– Как Шерлок? – рассмеялся Пашка.

– Ага.

– И что ты там пытаешься найти? – понизив голос, поинтересовался Долгих. – Хочешь вспомнить любимое блюдо Гарри Стайлса?

– Очень смешно, – буркнула я, – пытаюсь вспомнить, почему начала с тобой дружить.

– Потому что я лучше всех, – заявил Пашка.

– Ну-ну! – хмыкнула я. – Видел бы ты моего сегодняшнего спасителя.

– А что там? Груда мышц?

Груда мышц, помещенная в детские оранжевые сапоги.

– А как же Буравчик? – Этот вопрос Паша задал, когда мы остановились у моего дома.

– С Буравчиком как-нибудь сама разберусь, – проговорила я, хватаясь за дверную ручку. – В этот раз она не оторвется?

– Не боись, все починили, – заверил меня Долгих.

– Спасибо, что довез! Пока! – я выскочила из машины под дождь. Капли стекали по волосам и попадали за шиворот толстовки. Поежившись, склонилась и заглянула в салон: – Чтоб ты знал, любимое блюдо Гарри Стайлса – тако со сладкой кукурузой.

– Не подвели тебя, значит, твои чертоги? – засмеялся Пашка.

– Иди ты! – рассердилась я, хлопнув дверью.

Ничего-ничего, Пашенька. Я выясню, для чего наша мадам Ушацкая шастает по гаражам и какую роль таинственный патлатый играет в ее жизни.

* * *

Паша провожал взглядом Полину. Девушка, ловко перепрыгивая через лужи, добежала до крыльца. Развернулась и посмотрела на машину. Долгих махнул рукой: «Зайди под козырек, дуреха! Промокнешь!» Поля привычно показала язык и взбежала по лестнице. Паша рассмеялся и завел машину.

Он уже хотел выжать сцепление, когда вспомнил, что в бардачке лежит кое-что занимательное. Паша оставил это в машине пару недель назад до того, как отдать автомобиль в ремонт. Заглушил машину. Взглянул на дверь подъезда, за которой только что скрылась Поля. Уезжать от ее дома почему-то не хотелось. Паша, наклонившись, достал из бардачка два распечатанных листа форматом А4. Эти анкеты с социологическим опросом оставила девчонка с толстым блокнотом. В тот день она отыскала после занятий Пашу и протянула ему несколько листов.

– Курсовую оставили на осень. Если заполнишь за лето, буду рада. Там на обратной стороне мои контакты.

Девчонка улыбнулась.

– А-а-а, – протянул Паша, улыбаясь в ответ, – о’кей, заполню. А Полине не надо передать?

– Полине? – удивилась студентка соцфака.

– Да, ты сначала подошла к ней утром… – пояснил Паша.

– Ты про свою подругу? – уточнила студентка. – С ней я уже все выяснила.

Теперь, сидя в машине, Паша пробежался глазами по вопросам. На одни он ответит с легкостью, а вот над другими придется хорошенько подумать. Капли дождя щелкали по металлической крыше машины.

В последнее время Поля ведет себя странно, делая двусмысленные намеки. Или Паше только кажется? Смеется, шутит, обижается, ворчит, как обычно, но иногда что-то нет-нет да и мелькнет в ее глазах. И парня это пугало. Все эти годы он думал, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы. До того момента, пока Полина сама не начала нарушать расставленные в их отношениях границы. Новые взгляды, случайные прикосновения… Вот и сегодня в машине Паша подумал, что Полина Ковалева вдруг решила перейти к активным действиям. И это открытие стало для Паши таким неожиданным и… волнующим. На секунду от действий подруги перехватило дыхание, и сердце громко загрохотало. Паша устало потер переносицу и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя странные мысли. В салоне задержался привычный сладкий запах духов подруги – роза и черная смородина.

Укажите свой пол:

М

Ж

Укажите свой возраст:

17—19

20–21

22 и старше

Есть ли у вас друзья противоположного пола?

Да

Нет

Как вам кажется, есть ли общие интересы у мужчин и женщин?

Да

Нет

Да. Однозначно. Паша вспомнил совместные походы в кино на вселенную Marvel, обоюдную любовь к футболу, серфингу, морю, бургерам с луком фри, электронной музыке, забавным обзывательствам… Казалось, что этот список можно продолжать вечно.

– Черт, – пробормотал Паша, вертя в руках шариковую ручку, – оказывается, столько общего.

Усмехнувшись, Паша отложил анкету и, перегнувшись через переднее сиденье, выглянул в окно. На третьем этаже в спальне Ковалевой уже зажегся свет. Еще рано, но из-за сизых темных туч было пасмурно. Наверняка, придя домой, Полина переоделась, смыла макияж и собрала волосы в пучок, засунув в него один из карандашей, которые вечно были разбросаны на письменном столе. Джинсы Поля обычно оставляет на спинке стула, а вот футболки и рубашки аккуратно развешивает в шкафу. Полина кормит черепаху, открывает окно и выглядывает на улицу. Затем возвращается на подоконник вместе с книгой… Секунда, вторая, третья. В окне появилась Ковалева с пучком на голове. Пашка рассмеялся и снова завел мотор. Он слишком хорошо знает Полину.

Телефон завибрировал, извещая о новом сообщении. Ответ от Ульяны. Шацкая не пришла в университет, не отвечала целый день… А тут написала, что у нее все хорошо, просто болела голова. И, конечно, она не против завтра встретиться.