Текст книги "Не спасай меня"

Глава шестая

– Ты опять не берешь трубку… Получил мое последнее сообщение и не перезвонил. Он тебя там до смерти запугал? Или ты просто невменоз? Меня достала эта неизвестность… (Вздох.) Ты в состоянии хотя бы эсэмэс написать?

Я пока уезжаю из города. Прослушаешь это сообщение и сразу сотрешь, хорошо? Вообще не знаю, понимаешь ли ты, о чем я тебе толкую… Ощущение, будто говорю в пустоту. Все так же одновременно ненавижу и люблю тебя, придурка. Надеюсь, скоро этот кошмар закончится. Пока!

* * *

Утром перрон гудел от многочисленных отъезжающих и провожающих. Не люблю вокзальную суматоху, она нагоняет тоску.

Миша нес мой чемодан, а я воровато оглядывалась по сторонам. Что ж, пока никаких головорезов на горизонте не обнаружено. На пути мне попалась только группа школьников, собравшихся в летний лагерь. Рыжеволосая женщина, уже уставшая пересчитывать подростков по головам, то и дело выкрикивала:

– Конюхова, встань на место! Вебер, это что у тебя за ухом? Нет, ты серьезно? Сигарета? Немедленно выбрось!..

– Ты ведешь себя подозрительно, – наклонившись ко мне, шепнул Матвеев, – не верти так головой.

– Миша, я боюсь! – призналась я. Скорее бы сесть в поезд.

– Ты же сама сказала, что они не сразу хватятся, что я уехал из города. На вокзале мы в безопасности. Смотри, сколько вокруг ментов.

– Надеюсь, ты никому не проговорился, что собираешься уезжать.

Миша нахмурился и ничего не ответил, только зашагал быстрее.

– Что? – задохнулась я от возмущения. – Проболтался? Кому?

– Да никому я не проболтался, – поморщился Миша. – Все будет хорошо! Перестань нагнетать. Ты что, дрожишь?

Да! Как осиновый лист на ветру. Миша остановился, поставил чемодан на асфальт, развернул меня к себе и заглянул в глаза:

– Успокойся! Ты такая дерганая. Нас заподозрят и на досмотр отправят.

– И что? – настороженно спросила я. Чемодан мы собирали с Мишей по очереди. Сначала я, потом – он…

– А то, что у меня там украденный у отчима пакет белого запретного порошка.

– Чего? – задохнулась я. – Это шутка такая?

Миша продолжал серьезно смотреть на меня. Тогда мне показалось, что мы молчим и сверлим друг друга взглядами целую вечность. Потом парень рассмеялся.

– Конечно, шутка! Мы ведь уже прошли досмотр на входе, дурында.

Я ударила парня по плечу.

– Безумно смешно! Шутник. Я и так сейчас от страха в обморок упаду!

Мы двинулись дальше вдоль состава, отыскивая номер своего вагона.

– Ты туда кирпичи сложила? – поинтересовался Миша, ставя чемодан на подножку.

Я поспешно достала из рюкзака наши документы и билеты. Натянуто улыбнулась проводнице, которая встречала пассажиров у входа в вагон.

– Там теплые вещи, – промямлила я. Про пакет с наркотиками шутить при персонале РЖД, разумеется, не стала.

– Мы едем на море, зачем тебе теплые вещи?

– В августе ночи холодные, – проговорила я. – Ты, может, скоро уедешь обратно, а я планирую остаться дома до конца лета.

Мы шли по узкому коридору к своему купе, которое располагалось в конце вагона. По пути я поглядывала на перрон через окна. Любопытно следить за провожающими… Кто с улыбками, кто со слезами на глазах.

Открыв дверь, мы прошли в купе. Поезд громко лязгнул, резко дернулся, и я уткнулась Мише в грудь.

– В тесноте, да не в обиде, – смущенно пробормотала я. – Ты еще жаловался, что в последние дни не можешь выспаться.

– Это да, – Миша сладко потянулся, – у Александры Марковны жутко неудобный узкий диван на кухне.

Несколько дней перед отъездом Мише пришлось перекантоваться у моей соседки. На удивление, Александра Марковна с радостью приняла парня. Я рассказала, что Миша – иногородний, у него жуткие проблемы с родителями, поэтому ему пришлось сбежать из дома. Суровая тетка против наших отношений, ну а мы, как Ромео и Джульетта, жить друг без друга не можем. Хотим уехать к морю. Кажется, впервые в жизни я врала человеку, старше меня в несколько раз…

– Миша попросит руки у моего отца, – сообщила я Александре Марковне, когда одинокая старушка пригласила нас в тот вечер на кухню. Знала, что такой финт произведет впечатление на пожилую женщину.

– Неужели? – воскликнула радостно соседка.

– Неужели? – сбоку поглядел на меня Миша. – Зачем мне его рука?

Я пропустила слова Матвеева мимо ушей и с придыханием продолжила:

– Ага! На колено встанет и все такое…

– А отец твой как будет без руки? – не унимался Миша.

– Заткнись! – прошипела я, сама подивившись своей резкости. Привязался же с этой рукой!

– И старая карга тогда пускай от вас съезжает, освобождает квартиру. Счастье молодой семье! – закивала соседка, которая терпеть не могла мою тетку. – Миленькие мои! Наверное, вдвоем побыть хочется, да?

Мы с Мишей растерянно переглянулись.

– Насытиться друг другом, – снова покачала головой Александра Марковна.

Я, поперхнувшись чаем, только смущенно закашлялась. А Миша откровенно развеселился.

– Ох, не говорите! – со смехом проговорил он, по-свойски положив ладонь на мое колено. Я проследила за ним и нахмурилась.

– Мне на ночь глядя и сходить некуда, – обреченно проговорила старушка, посматривая в черное окно, – чтобы вас наедине оставить.

– Не беспокойтесь, – наконец проговорила я. – Потерпим!

Тем временем ладонь парня уверенно скользнула выше, практически под подол платья. Это движение вызвало во мне негодование и целый табун мурашек. Я округлила глаза от такого бесцеремонного отношения и ткнула Мишу пальцем под ребра. Матвеев, дернувшись, негромко рассмеялся и быстро убрал руку.

– Ох, я в ваши годы… – покачала головой Александра Марковна. – Был у меня один жеребец… – начала соседка. – Миша, тебе еще кипяточку в заварку долить?

– Да, пожалуйста, – улыбнулся парень, пододвигая к ней кружку.

– Так вот, был у меня один жеребец… – предавшись воспоминаниям, продолжила старушка.

Вспомнив о тех разговорах, я негромко рассмеялась. Миша, возившийся в это время с постельным бельем, покосился на меня.

– Будешь скучать по Александре Марковне? – спросила я.

– Она мне здорово помогла, – кивнул парень.

– Это да…

– И холодцом кормила, – улыбнувшись, Миша посмотрел мне в глаза.

– Кошмар! – скривилась я. – Гадость какая.

– И пирожками с ливером, – не унимался Матвеев.

– Прекрати!

Миша рассмеялся и уселся на нижнюю полку.

– А про жеребцов еще рассказывала? – спросила я, скрестив руки на груди.

– У нее их было больше, чем оленей в упряжке Санты, – покачал головой Миша.

Я тоже рассмеялась, подошла ближе и присела на край полки рядом с парнем. Вдвоем мы уставились в окно. Поезд снова дернулся и наконец бесшумно тронулся с места, неспешно набирая ход. Постепенно многочисленные пригородные постройки, заборы и склады спрятались за деревьями.

– Куда я еду? – задумчиво задал скорее риторический вопрос Миша.

– На море, – негромко подсказала я, глядя на мелькающие сосны и высокие столбы.

– Я ведь никогда не был на море, – сказал Миша.

– Серьезно? – удивилась я. – До него же тут рукой подать.

– Как-то не до этого было, – нахмурился Матвеев.

– Я прожила у моря почти восемнадцать лет. Но у тебя такой обеспеченный отчим, – осторожно начала я, – неужели он не вывозил никогда свою семью на море?

Миша немного помолчал, а потом сказал:

– Он стал моим отчимом, когда мне было двенадцать. А до этого мы с матерью жили в маленьком городке далеко от моря.

– А-а-а, – протянула я.

– У отчима всегда полно работы, а мама… Мама никогда особо не занималась воспитанием.

– Понятно, – вздохнула я.

Моим-то воспитанием занимались с самых пеленок. Кружки́, секции, репетиторы… Иногда мне казалось, что я какая-то породистая скаковая лошадь, которую готовят к важным скачкам.

– Наш дом находится практически на берегу моря, – обрадовала я Мишу.

– Вот как? – удивился парень. – В пешей доступности?

Я не успела рассказать Матвееву о своей семье. О большом коттедже с собственным выходом к морю… Впервые стало неудобно за свое положение. И хотя отчим у Миши оказался непростым, как-то неловко такое обсуждать с парнем, который находится в беде.

– В очень пешей доступности, – все-таки ответила я. – Утром нас встретит моя младшая сестра.

– Где я буду жить? – спросил Миша. – Могу ночевать на пляже.

– У меня есть другая идея, – туманно отозвалась я, – позже тебя проинструктирую.

В дороге мы Мишей снова играли карты. Когда вечером в купе зажгли свет, мы поужинали под грохот колес, поглядывая в черное окно, за которым время от времени мелькали огни.

После ужина Миша первым начал клевать носом.

– Извини, я правда в последние дни плохо спал, – сказал он, укрываясь одеялом. – У Александры Марковны есть еще такая славная привычка: слушать радио в пять утра…

Миша быстро уснул под дробный стук колес. Я же легла намного позже и долго ворочалась. Никогда не жаловалась на проблемы со сном, но после знакомства с Матвеевым засыпать стало сложнее. Слишком много мыслей в голове.

В поезде всегда хорошо думается и почему-то преимущественно о хорошем. Сейчас мне казалось, что все обязательно наладится, Миша найдет выход из трудного положения, а я… Я ему в этом помогу. И совсем скоро буду дома, рядом с самыми близкими. А еще Миша впервые познакомится с морем! Надо же…

Сама не заметила, как в конце концов провалилась в сон, но вскоре проснулась, почувствовав чужое дыхание. Открыла глаза и впотьмах не сразу разглядела Мишу, который склонился надо мной, а затем бесцеремонно полез под мое одеяло. В тот момент мимо нашего состава с оглушающим грохотом промчался поезд.

– Что ты делаешь? – возмутилась я.

– Уля, пожалуйста, не прогоняй меня, – шепнул мне на ухо парень, пристраиваясь рядом.

– С ума сошел?

– Мне приснился кошмар, – сообщил Миша, кутаясь в одеяло. От его случайных прикосновений по телу забегали мурашки.

Вагон продолжал с грохотом раскачиваться.

– Мне очень жаль, – сердито проговорила я, – но твой кошмар – это не повод…

– Не могу спать один, я больше не усну, мне страшно, – шептал Миша, бесцеремонно обняв меня за талию и притянув к себе.

– Перестань! Ты многое себе позволяешь! – пробурчала я, повернув голову к парню. В этот момент поезд проезжал какую-то станцию: на мгновение купе озарили огни.

– Мне страшно, – повторил Матвеев с закрытыми глазами, – я боюсь, не уходи.

– Да куда я уйду? – проворчала я, понимая, что речь парня больше похожа на бред сумасшедшего. Нет, он правда бредит?

– Я тебя не трону, – зарываясь носом в мои волосы, проговорил Миша. – Только не прогоняй меня, пожалуйста…

Голос его был сонным, хриплым… И снова эти предательские мурашки.

– Мамочка, не уходи, – продолжал Миша. – Не оставляй нас!

Я больше ничего не сказала, положила свою руку поверх Мишиной и осторожно погладила парня. Только тогда Матвеев успокоился и мерно засопел мне в ухо. Я же снова пошевелиться не могла. Да уж, тут, пожалуй, выспишься.

Уснула я ближе к утру, когда за окном уже светало. Стук колес все-таки меня убаюкал…

Резко открыла глаза и сощурилась от яркого солнечного света. Огляделась. В купе я сейчас была совершенно одна. Приподнялась, опершись о столик, и выглянула в окно. Мы проезжали какой-то небольшой населенный пункт.

Здесь же на столе лежало мое карманное зеркальце. Взглянула на свое отражение и охнула. Бессонная ночь не прошла даром. Я попыталась ладонью пригладить взлохмаченные волосы. Тут дверь с шумом открылась, и в купе зашел Миша. На плече у парня полотенце, в руках – стакан с кипятком. Запахло мятной пастой и сигаретами. Миша на вид был отдохнувший и вполне выспавшийся в отличие от меня.

– Скоро приедем, – весело сообщил он.

– Угу, – промычала я сонно.

– Долго спишь, – сообщил мне парень.

Я от возмущения только рот открыла. Знал бы этот нахал, почему я не могу выспаться последние несколько недель.

Миша как ни в чем не бывало уселся на мою полку. Я прильнула к стене, поджав ноги и натянув одеяло до самого подбородка.

– Ты не знаешь, почему мы проснулись в одной постели? – спросил Матвеев, высыпая в стакан пакетик растворимого кофе.

– Ничего не помнишь? – удивилась я.

– Я к тебе не приставал? – повернувшись, спросил Миша.

– Нет, – ответила я.

– Ну тогда ничего страшного, – пожал плечами парень, доставая из пакета бутерброд, который ему соорудила в дорогу моя соседка.

– И часто с тобой такое? – осторожно спросила я.

– Бывает, – только и ответил Миша, – с детства, когда переволнуюсь… Я тебя не напугал?

– Ты меня возмутил, – сказала я.

– Тем, что не приставал? – решил уточнить Миша.

Вместо ответа я обрушила подушку на его голову.

Когда поезд проходил вдоль побережья, Матвеев припал к окну.

– Это оно? Море? – с мальчишеским восторгом вопрошал он, то и дело оборачиваясь ко мне.

– Оно-оно! – со смехом соглашалась я.

– Такое синее, такое большое… – бормотал Миша.

Я, по-прежнему завернутая в одеяло, тоже подползла к окну. Оно! Синее, большое, с мелкими барашками волн. В такие моменты не хочется ни о чем говорить, и мы молча смотрели на море, время от времени восхищенно переглядываясь.

Когда поезд прибыл на станцию, Миша быстро схватил чемодан, будто ему не терпелось скорее оказаться на улице, в этом незнакомом южном городе… Я поспешно накинула вязаный кардиган и устремилась за парнем. Вокзал встретил нас привычным гомоном. Пахло морем и теплом. Мы вышли из вагона и завертели головами.

– И где твоя сестра? – спросил Миша.

Я снова посмотрела по сторонам.

– Она может опоздать… Геля такая.

Внезапно раздался пронзительный свист. Едва ли не расталкивая остальных пассажиров и провожающих локтями, Ангелина направлялась в нашу сторону. Как обычно, одета в скромное платье, поверх накинут вязаный джемпер, русые волосы аккуратно уложены… В другом виде бабушка не выпустила бы Гелю из дома. На ногах – плетеные босоножки. Кроссовки ба вообще не признает, поэтому часто сестренке приходится выносить из дома неприлично короткие шорты, топы и кеды в рюкзаке, позже переодеваясь в общественной раздевалке на пляже.

– Опоздала, да? – спросила Геля, притормозив рядом с нами. На меня она при этом даже не смотрела. Только бесцеремонно оглядывала Мишу с ног до головы. Но Матвеева это ничуть не смутило. Он в ответ уставился на мою сестру.

– Тоже по тебе скучала! – проворчала я. – Все-таки с Нового года не виделись.

Ангелина раскинула руки для объятий, при этом по-прежнему не сводя взгляда с Миши.

– Представишь? – спросила она, когда мы обнялись.

– Конечно, это Миша.

– Мишаня, значит, – деловито кивнула Геля.

– Ага, Мишаня, – согласился парень.

– А это моя сестра, Анге… – начала я.

– Вы вместе учитесь? – бесцеремонно перебив меня, поинтересовалась у Миши Геля. Я только закатила глаза.

– Нет, мы… – начал Миша, а потом замолчал и уставился на меня.

– Нет, мы не учимся вместе! – ответила я. – Геля, давай отойдем на минутку! По телефону я тебе это не могла сказать…

Оставив Мишу вместе с огромным чемоданом, я отвела сестру в сторону под один из навесов. Над головой громко повторяли одно и то же объявление о скором отбытии поезда.

В двух словах описав всю ситуацию, я уставилась на сестру. Сестра – на меня.

– И что ты теперь хочешь? – удивилась Геля. Она стояла, скрестив руки на груди, то и дело поглядывая в сторону Миши.

– Помоги провести его в дом, – сказала я.

– Погоди, в чей дом? – удивилась Ангелина.

– В наш!

– Уля, ты сдурела совсем? – завопила сестра.

Миша услышал эти вопли и глянул в нашу сторону. Мы с Гелей натянуто улыбнулись ему и продолжили разговор.

– Ты хочешь прятать его у нас?

– Дом большой… – начала я в свое оправдание.

– Ба тебя убьет!

– Она ничего не узнает, – сказала я.

– Ага! Как же! – возмущалась Ангелина. – Она ничего не узнала бы только в том случае, если б ты решила подселить к нам невидимку! Или тараканчика в спичечной коробке.

Я подавленно молчала.

– Хорошо, – продолжила сестра, – даже если бабуля целыми днями в своем розарии возится… Скоро приедет Стасон. Братик-то точно спалит твоего любимого Мишаню…

– Не спалит! – парировала я. – И что значит «любимого»?

– Ну а на фига ты его сюда притащила? – резонно заметила Геля.

Я только растерянно захлопала глазами.

– Помочь надо человеку… – выдавила я из себя.

– Да? А что ты о нем вообще знаешь? Кроме того, что его отчим – преступник? Может, и он того… – Ангелина сдвинула брови к переносице и оскалилась. Будто именно с таким выражением лица ходят бандиты…

– Он музыкант! – отозвалась я. – Знаю, что у Миши есть какая-то группа…

– Да? Какая?

– Без понятия!

– Вот! Ни черта ты про своего Мишаню не знаешь, а тащишь его к нам в дом!

Я промолчала.

– Это ж надо было так втюхаться! – продолжала Геля.

– Ты можешь не орать об этом? – зашипела я на сестру.

Теперь мы обе примолкли и уставились на Мишу, который с отстраненным видом пялился на спешащих к перрону пассажиров…

– О-фи-геть! – наконец проговорила Геля. – Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит?

– Что? – вяло поинтересовалась я.

– Исторический момент!

– Ну?

– Впервые ты втягиваешь нас в неприятности, а не я…

– Так уж и неприятности! – Впрочем, мой голос прозвучал не совсем уверенно.

– Наша умница и красавица Ульянушка, голубоглазый ангелочек, папочкина гордость…

– Слушай, не хочешь помогать – не надо! – взорвалась я. – Сама со всем справлюсь.

Ангелина, не привыкшая к тому, что я могу повысить голос, удивленно покосилась на меня. А затем просияла:

– Ха! Да ты чего? Ну уж нет, я такое веселье не пропущу. Просто удивительно, что и твоя балетная задница готова к приключениям!

Я только тяжело вздохнула. Из-за сессии и всех событий моя балетная задница совсем забросила танцевальный зал.

– И если твой обман обнаружится, все шишки полетят в твою сторону, не в мою. Ну просто аллилуйя! – улыбаясь, восторженно продолжила Геля. На ее щеках появились озорные ямочки. – Идем!

Сестра первой двинулась навстречу заскучавшему Матвееву.

– Ну что, Мишаня! – гаркнула Ангелина. – Вперед и с песней?

– Куда? – растерялся Миша. – К морю?

– Он не видел моря, – шепнула я Геле на ухо.

– Что? Никогда? – удивилась сестра.

– Не-а, – ответил Миша.

– Тогда идем через городской пляж, – кивнула Геля. – Если ты не надорвешься с Ульянкиным чемоданом. А там поймаем машину… Водителя, как ты и просила, Уля, я не брала.

– Водителя? – переспросил Миша, следуя за нами.

– Ну да, – отозвалась Ангелина, не оборачиваясь. – Предупреждаю, Мишаня! Хоть дом у нас и большой, но постарайся сделать так, чтобы бабуленька тебя не видела.

– Что? – совсем ошалел Матвеев. Парень растерянно посмотрел на меня. Я только кивнула.

– Еще старайся не попадаться на глаза Вере Кирилловне.

– А это кто?

– Экономка, горничная, – пояснила Геля.

– Вы кто, блин, такие? – вопросил Миша.

– Лично мы никто. Надеюсь, пока что, – встряла я.

– Ага! – кивнула Геля. – А у папы сеть гостиниц на побережье.

– А-а-а… – начал Миша.

– Бэ-э! – передразнила Геля, из-за чего мне пришлось послать сестре укоризненный взгляд. Ангелина проигнорировала меня, и мы молча продолжили путь.

Пока брели по узким светлым улочкам, я изредка поглядывала на Мишу, и если раньше парень казался мне невозмутимым и самоуверенным, сейчас он был таким растерянным. Захотелось подбежать к нему и погладить по голове или взять за руку… Я отогнала от себя эти мысли. Выглянуло солнце, я стащила с себя кардиган. Впереди в паре сотен метров за стволами каштанов блеснуло море.

– Ну вот в принципе и оно, – проговорила я, – знакомься!

Геля первой сорвалась с места.

– Кто последний добежит, тот беременный мужик! – звонко прокричала сестра.

– Дурочка ты, у нас чемодан! – выкрикнула я. Не у нас, конечно, а у Миши. Но парень тут же рванул вслед за сестрой вместе с багажом.

Тогда и мне пришлось со смехом погнаться за ними.

Глава седьмая

Здравствуй, море! Я всегда с ним здороваюсь. Только про себя, чтобы остальные не сочли меня сумасшедшей. На ходу сбрасывая босоножки, я побежала к воде, по которой, задрав подол платья, носилась Геля. Миша, стянув через голову ветровку вместе с футболкой и оставшись в одних шортах, тут же бросился в прохладное утреннее море. Чемодан сиротливо валялся на песке. На пляже в этот ранний час почти никого не было и море такое свободное. Только вдалеке на волнах покачивалась рыбацкая яхта. Над головой с криком разрезали небо чайки.

Поносившись вместе с сестрой по волнам, я первой вышла из воды. Геля последовала за мной. Вдвоем мы расположились на песке и уставились в даль. Миша к тому времени уже доплыл до оранжевых ярких буйков.

– Ни разу не был на море! С ума сойти! – задумчиво проговорила Геля.

– Знаешь, мне кажется, у него вообще жизнь не сахар.

– С чего такие выводы? – посмотрела на меня сестра.

– Не знаю… Он очень замкнутый.

– Интроверт, – вздохнула Ангелина, снова обращая взгляд к морю. – Интроверсия, экстраверсия – мы это в лицее проходили.

Я взглянула на сестру и улыбнулась.

К дому мы подъехали спустя час. Миша, выйдя из машины, которую Ангелина поймала в городе, оглядел высокий забор. За кованой калиткой виднелась черепичная крыша и большие окна мансарды.

– Как и положено, ты живешь в домике для Барби, – хмыкнул Матвеев.

– У нее еще и Кен есть, – известила Геля, поглядев на меня. Это она Пашу Долгих имеет в виду.

Я смущенно потупила взгляд.

– Короче! – громко начала Ангелина, когда машина отъехала от дома. – Я отвлекаю Кирилловну, а вы пробираетесь на второй этаж. Ба до вечера не будет дома… Она на теннисе.

– А если твоя Кирилловна нас все-таки заметит? – с улыбкой спросил Миша. Ситуация его забавляла. Устроили тут шпионские игры. – Будет стрелять?

– Ага, – не моргнув глазом отозвалась Геля, – солью в твою нахальную задницу.

– Чего это она нахальная? – оскорбился Миша. – Очень даже воспитанная и симпатичная.

– Народ, может, мы уже свалим с улицы? – предложила я, оглядывая огромные особняки по соседству.

– Задница в самом расцвете сил, – продолжал веселиться Миша.

Геля звонко захохотала, а я подтолкнула Матвеева в спину.

– Вперед же! Здесь везде камеры…

В дом мы пробрались без приключений. В светлом коридоре было тихо. Через открытые двери столовой сюда проникал яркий солнечный свет.

– Быстро! К лестнице! – обернувшись к нам, прошипела Геля. Ей только рации в руке не хватало. И камуфляжной банданы на голове.

Мы с Мишей осторожно крались к деревянной лестнице. Добравшись до нее, Матвеев развернулся ко мне и проговорил:

– Все это так тупо.

– Ага! Тупо.

– Но весело! В последний раз я тайком пробирался к своей первой девчонке, когда мне было четырнадцать.

– Давай-давай! – поморщившись, поторопила я парня. – Время!

Вдвоем мы бесшумно поднялись на второй этаж и остановились посреди коридора.

– Моя комната – первая дверь справа, – шепнула я.

Внизу раздался голос Веры Кирилловны:

– Ох, Ангелина, вы почему так долго?

– А мы это… на пляж заходили! – громко проговорила Геля.

– С чемоданом? А зачем? Море же через дорогу. Вы голодные?

Я схватила Мишу за руку и повела в свою комнату. Зайдя в нее, плотно закрыла за нами дверь.

– Ну вот, – выдохнула я, – располагайся. Помимо кровати здесь есть небольшой диванчик. Ноги с него, наверное, все-таки будут свисать…

– Почему эта комната такая розовая? – перебил меня Миша, выглядывая в окно, которое выходило на море.

– Ну простите! – возмутилась я. – Какая есть. Здесь если и делается ремонт, то из раза в раз один и тот же…

Миша подошел к шкафу, где стояли все мои кубки и грамоты.

– Тут осталось все как в далеком детстве. Я уже три года не живу дома, и отец сделал что-то вроде…

– …комнаты-музея? – усмехнулся Миша.

– Ну да, – промямлила я. Было неудобно. – Глупо, согласна.

– Родители так помешаны на тебе?

– Если только совсем немножко, – кисло улыбнулась я.

Миша с интересом читал все подписанные грамоты.

– А где за бокс?

– На бокс я записалась только в этом году.

– А зачем?

На самом деле в пику папе. Я знала, что он будет против. Тогда впервые в жизни захотелось сделать что-то такое, чего от меня не ждут, что противоречит родительским представлениям об идеальной дочери Ульяне.

– Самооборона, все дела… – неуверенно проговорила я.

Миша кивнул и сел на мою кровать, вытянув длинные ноги. Я расположилась рядом.

– На этом этаже есть отдельная ванная комната и уборная, – сообщила я. – Из жилых комнат – моя, Гели и Стаса…

– Стаса? – переспросил Миша.

– Да, это мой старший брат.

– Сколько вас? – растерялся Миша. – Я будто в сериале про богатых и знаменитых. Вы сицилийская мафия?

Я негромко рассмеялась.

– Нет, у отца вполне легальный бизнес. Стас сейчас в Ванкувере… Он там учился и после остался жить. Но на днях должен приехать в гости, пока мы с Гелей на каникулах. Стас – жуткий сноб, считает наш город деревней, где особо не потусуешься, и на каникулах целыми днями торчит преимущественно дома. Конечно, это проблема. Но, думаю, она все-таки решаема.

– А родители? – спросил Миша.

– Отец все лето в командировках, и мама чаще всего с ним. А мы – с бабушкой.

Впервые мне не хотелось что-то предпринимать здесь и сейчас. Оставить все заботы на завтра и жить сегодняшним днем. И хотя в сложившейся ситуации не было ничего веселого, то, что Мишу пришлось прятать в моей розовой комнате, показалось мне забавным. А произошедшее в следующие несколько минут веселья только добавило.

– А Ульяна, наверное, дверь закрыла! – заорала в коридоре Геля.

– Ты чего так кричишь? – послышался удивленный голос Веры Кирилловны. – Постучимся.

Я в панике вскочила с места и заметалась по комнате. Миша же, напротив, оставался спокойным и даже демонстративно закинул ногу на ногу. Не помня, закрыла ли за собой дверь на замок, я не нашла ничего умнее, чем повалить парня на кровать, накинуть на него плед и закидать подушками. Дверная ручка повернулась в тот момент, когда я приземлилась прямо на Мишу и распласталась звездочкой. Значит, дверь была не заперта… В следующий раз нужно быть внимательнее.

– Здравствуй, Ульянушка! – заглянула в комнату Вера Кирилловна.

– Здравствуйте, Вера Кирилловна! – приподняла я голову.

– Как доехала?

– Хорошо, спасибо…

Тут же в комнату просунулась русоволосая голова Гели.

– Лежит? – спросила сестра, внимательно осматривая комнату.

– Лежит, – кивнула Вера Кирилловна.

– С дороги отдыхаю, – слабым голосом известила я.

Ангелина прошествовала в комнату и, догадавшись, где я спрятала Мишу, тоже бесцеремонно улеглась на парня.

– Вот ты засранка! – шепнула я сестре.

Геля проигнорировала мои слова и нарочно локтем уперлась в Матвеева.

– Есть какие-нибудь пожелания по поводу обеда? – с подозрением глядя на нас, осведомилась Вера Кирилловна.

– Пожелания? – растерянно отозвалась я, продолжая лежать пластом на кровати.

– Сейчас-сейчас поду-у-умаем, – снова из вредности протянула Ангелина. – Ты вроде мясо не ешь, верно?

– Мы посоветуемся, и Геля к вам спустится, – сердито проговорила я, покосившись на сестру.

– Что ж, хорошо! – хмыкнула Вера Кирилловна. – Отдыхайте… с дороги!

Когда дверь за Верой Кирилловной закрылась, я выдохнула с облегчением.

– И долго ты будешь лежать на его заднице? – поинтересовалась сестра.

– Геля! – выкрикнула я, поднимаясь. Щеки заалели.

– Ничего-ничего, – послышался глухой голос из-под пледа. – Мне удобно.

Тогда Геля бесцеремонно шлепнула Мишу.

– Хорош орех!

– Ангелина! – задохнулась я от возмущения. И смущения. – А ну брысь!

Сестра со смехом выскочила из моей комнаты. Следом из-под пледа показался довольный Миша.

– Прикольная у тебя сестричка, – с улыбкой сообщил парень. – Сколько ей лет?

– Даже не думай! – пригрозила я. – Она еще в лицее учится.

Я поднялась с кровати и подошла к окну. Наш дачный поселок расположен на склоне, поэтому отсюда открывается отличный вид на побережье. Чуть правее от бухты раскинулись частные виноградники.

Почувствовав на себе внимательный взгляд парня, я обернулась.

– Какие планы на день? – поинтересовался Миша, разлегшись на кровати.

– А ты чем хочешь заняться? – спросила я.

Миша оглядел меня с ног до головы таким взглядом, что щеки снова тут же вспыхнули. Я за всю жизнь столько не смущалась, как за эти несколько недель, что знакома с Матвеевым.

– Да так… – лениво отозвался он.

– Главное – подготовиться к визиту бабули, – серьезно проговорила я.

– А что с бабулей? – удивился Миша.

– О-о-о! – протянула я. – Помнишь о моей строгой тетке? Так вот! Бабуля – это в тысячу раз…

Договорить я не успела. Геля без стука заглянула в комнату:

– Ты опять, дубина, дверь на ключ не закрыла?

– Ой, забыла! – пробормотала я. Попробуй привыкни, что прячешь в доме родителей постороннего парня.

– Атас! – прошипела Ангелина. – Бабуля раньше вернулась!

* * *

Классический танец – это то, чем всю жизнь бредила моя бабушка. Она занималась балетом с детства, но, получив серьезную травму, не смогла танцевать. Это случилось перед поступлением в хореографический. Бабуля нам как-то призналась, что тот несчастный случай – трагедия всей ее жизни.

Мама же рассказывала, что, как только родители известили близких о скором прибавлении в семействе, ба поначалу расстроилась. Ведь врачи пообещали мальчугана, а бабуле очень уж хотелось внучку. «Тогда пусть следующей будет маленькая балерина!» – дала она наставление невестке. И через три года на свет появилась я…

Ба делала на меня высокие ставки. «Посмотрите, какая прямая осанка! Какой вздернутый подбородок! Как она себя несет!» – счастливо восклицала бабушка, глядя на меня. А несла я себя совершенно обычно – куда-нибудь в песочницу, чтобы лепить куличики, ковырять палкой в луже, упасть, измазаться, смеяться… Но у бабушки были другие планы.

«Эта девочка станет профессиональной балериной!» – твердила она. И, как только мне исполнилось пять лет, отвела меня в балетную студию.

Помню, сколько слез было пролито во время первых занятий. Боль, нестерпимая боль во время растяжки. Поначалу я вообще не понимала, что от меня хотят. Почему Стасу разрешается смотреть мультфильмы до позднего вечера, а меня гонят в постель, ведь завтра репетиция. Эта несправедливость меня убивала, но я мужественно молчала. «Не расстраивай бабушку!» – твердила то и дело мама.

Позже ждал новый удар: вместо обычной школы меня отдали в хореографическое училище, которое находилось в соседнем городе. Каждое утро у нас уходило два-три часа на дорогу, но бабушка упорно возила меня на занятия. Разве расстояние – помеха на пути к мечте? Поправочка! На пути к бабулиной мечте – вырастить настоящую балерину.

Ноги стерты в кровь, синяки на коленях, жесткий строгий преподаватель. Главное в балете – достичь результата. Никому нет дела до твоей тонкой душевной организации.

Не интересовали сложности и мою семью. Отец и бабушка страшно мной гордились. Мама иногда осторожно спрашивала: «Ну тебе хоть нравится?» Я только кивала, боясь подвести родных… «Бабушка возлагает на тебя такие надежды!» – вздыхала мама, целуя меня в макушку. Она никогда не решалась перечить бабуле или отцу.