Текст книги "Только попробуй уйти"

Глава пятая

После насыщенного тяжелого дня я рано легла спать. Давно мой сон не был таким крепким и спокойным. Проснулась я рано утром от того, что Пуговка привычно облизнула мою руку. Раньше бы я пробурчала: «Митька, выпусти Пу на улицу!» А брат бы не менее привычно бросил: «Это твоя собака, ты и выпускай ее!» Но сегодня я быстро подскочила с кровати и крепко-крепко обняла Пуговку. Кажется, Пу даже немного смутилась и растерялась от такого моего радушия.

– Доброе утро, девочка моя! – громко просюсюкала я.

– Сдурела? – проворчал сонно Митька, пряча голову под подушку. – Сколько времени вообще?

Я потянулась к часам.

– Шесть! – звонко ответила я. Пуговка согласно гавкнула: местное время шесть часов ноль минут, подтверждаю. Я засмеялась. Как круто выспаться.

– Офигеть, – буркнул Митька, – выйдите, пожалуйста, обе из комнаты. Дайте выспаться!

Мы с Пу предпочли не гневить сурового старшеклассника и спустились вниз. Я распахнула входную дверь:

– Погуляй пока на участке, малышка.

В доме было тихо. Отец, конечно, тоже еще спал. Умывшись, переодевшись, сварив в турке свежий кофе и захватив булочку, я вышла на веранду. Громко щебетали птицы, в еще сонном воздухе стоял запах пионов. Вот это я понимаю, настоящее лето. Подставляя лицо первым ласковым лучам, я уселась в кресло-качалку и вытянула босые ноги. Ну кайф же! О вчерашнем кошмарном дне напоминал только пластиковый воротник, в котором неподалеку от меня резвилась Пуговка.

Я откусила булку, сделала глоток кофе и с блаженством закрыла глаза. Так и жевала, пока до меня не донеслось бодрое:

– С добрым утречком!

Я перестала жевать и, щурясь, приоткрыла один глаз. За нашим забором стояла довольная Таня.

– Ты делаешь успехи, – проговорила она весело. – Думала, зайду за тобой, а ты опять еще дрыхнешь.

Я скромно промолчала. Не рассказывать же ей, что я уснула примерно в шесть вечера, так что спать дольше было б уже просто неприлично.

Таня распахнула калитку и прошла на наш участок.

– Ой, а что это с вашим песиком? – удивилась она. Пу уже с энтузиазмом скакала вокруг нее.

– Травмировалась, – туманно ответила я. Пока не решила, говорить ли Тане о случившемся. Наверняка она скажет что-то вроде: «Ага! Я ведь предупреждала тебя. Зачем ты поперлась к усадьбе?» Еще точно в «Битву экстрасенсов» письмо напишет.

– В лес-то идешь? – поинтересовалась Таня, осторожно гладя по макушке Пуговку. – Вчера за тобой заходить не стала, сама видала, какой дождина утром лупил.

– Угу, – кивнула я, делая очередной глоток кофе.

– Есть у вас какая тара подходящая? – деловито поинтересовалась Таня. – Под землянику. Предупреждаю: ее там очень много!

– Что-нибудь найду, – отозвалась я.

Танюха то и дело поглядывала на соседний участок. Игоря, что ли, высматривает? Но крыльцо в это утро пустовало. Интересно, он вообще на даче? Или с родителями в город подался и вернется только на выходных.

– Жди меня здесь! – бросила я Тане, поднимаясь с кресла. – Пойду за «подходящей тарой».

Я побежала в дом и отыскала в кухонном столе небольшое яркое ведерко. Отлично! Нужно только своих предупредить, что ухожу, а то потеряют. Я поднялась на второй этаж. Отца будить жалко… А вот Митьку нет.

– Пойдешь за земляникой? – спросила я громким шепотом, тряся брата за плечо.

– А? – отозвался Митя.

– Ты был когда-нибудь в настоящем лесу? – решила я сделать лирическое отступление.

– Сколько я проспал? – пробормотал брат. И вновь добавил: – Который час?

– Семь.

– С ума сегодня сошла? – рассердился Митька, натягивая на себя одеяло.

– Ты был когда-нибудь в настоящем… – опять начала я.

– Саш, сама иди лесом, – буркнул брат.

Я пожала плечами. Ну и пожалуйста! Мне больше земляники достанется. Будить Митьку с утра – это сущее наказание. Особенно в школу. Подключается вся семья: я трясу брата, как грушу, папа строго выкрикивает его имя из кухни, Пуговка стягивает с Мити одеяло… Пару раз отец разрешал мне поливать Митьку из чайника. Не кипятком, разумеется. Я, конечно, любила поиздеваться над младшим братишкой, но не до такой же степени.

Я быстро спустилась вниз и повертела ведерком перед Таней.

– Сойдет такое? – поинтересовалась я.

– На первый раз вполне, – кивнула Танюха.

Я вышагивала рядом с Таней по широкой проселочной дороге, помахивая пластиковым ведерком. Радостно и звонко пели птицы, всюду за нами следовал горьковатый запах полыни.

– Сегодня будет знойный денек, – сообщила мне Танюха. – Посмотри, какое солнце. Фу, как припекает уже! Ты любишь землянику с молоком?

– Что? – немного приотстала я, заглядевшись на милый деревянный дом, который встретился нам по пути в лес. С яркой крыши спускался кудрявый плющ.

– Землянику с молоком, говорю, любишь?

– Люблю, – закивала я. – И чай с земляникой… тоже уважаю.

Я еще раз оглянулась на дом. Он показался мне таким добрым и уютным… Словно из какой-нибудь сказки. Такой домик не попадал в поле моего зрения во время нашей предыдущей экскурсии.

– Кто живет в этом доме? – спросила я Таню.

– В этом? Наталья Аркадьевна. Когда-то первой красавицей в Николаевке была. Очень элегантная женщина. А какие наряды у нее всегда… Зашибись! Даже мы с бабами завидуем. И ведь сама шьет такую красотищу. Думаю, платье на выпускной у нее заказать.

– Понятно, – задумчиво проговорила я.

Мы притормозили у колонки. Таня, набрав в пригоршню воды, умыла лицо.

– Хочешь пить? – спросила она у меня. Я покачала головой. Танюха вновь потянулась к колонке. Я очнулась от своих мыслей, когда в меня полетели холодные капли.

– Ай! – взвизгнула я. – Ты чего?

– Освежись! – звонко рассмеялась Таня. – Вид у тебя больно загруженный.

Мы продолжили наш путь. Таня права. Кое-что не давало мне покоя со вчерашнего дня. Вернее, кое-кто. Я вспомнила сказочный домик и то, с какими подробностями Танюха поведала мне о его хозяйке. Кажется, она правда в курсе всего, что происходит в этой деревне.

– Слушай, Таня, а ты знаешь какого-нибудь Андрея? – решилась я задать свой вопрос.

– Ха! Конечно, знаю, – кивнула Танюха. Я просияла. – Например, Андрея Малахова.

– Наверное, неправильно выразилась, – рассмеялась я. – Я имела в виду здесь, в Николаевке.

– А зачем тебе? – с подозрением посмотрела на меня Таня.

– Понимаешь… – Я запнулась. Так, про усадьбу пока промолчу. – В общем, вчера общалась тут с одним парнем, его зовут Андрей. Но мы как-то разошлись, не обменявшись контактами. А ты говорила, что всех в Николаевке знаешь…

– Селиванов вряд ли тебе подойдет, – перебила меня Танюха.

– Кто? – растерялась я. – Селиванов? Почему не подойдет?

– Он второклассник, – сообщила Таня.

– Да, это не вариант, – согласилась я.

– И Андрей Николаевич тоже.

– А он в каком классе? – кисло отозвалась я.

– Ты что, он уже давно не учится в школе, – не оценила мое чувство юмора Танюха. – Ему лет восемьдесят.

– Тоже отметаем, – вздохнула я.

Видимо, вид у меня был понурый, потому как Таня решила «сжалиться» надо мной:

– Какие там приметы у твоего Андрюхи? Попробую еще кого вспомнить.

– Высокий, русоволосый, кареглазый, – начала перечислять я. И тут же уточнила: – Лет двадцать на вид.

Таня даже притормозила. С задумчивым видом смотрела в сторону, словно что-то припоминая. Я почтительно молчала.

– Нет, не могу никого вспомнить, – наконец проговорила она, отгоняя от себя какую-то надоедливую мошку.

– Вот как, – разочарованно проговорила я. – Странно.

– Что ж странного? – широко улыбнулась Таня. – Может, он из дачников? Дачников я всех не знаю… Принципиально с ними не знакомлюсь. Выражение морд у многих надменное какое-то.

– Но со мной же познакомилась? – удивилась я, по инерции схватившись за свою «морду».

– Ты – другое дело, – подмигнула мне Танюха. – Наш человек. Не какая-нибудь там изнеженная деваха. Вот уже с первыми петухами встаешь.

Летний лес укрыл нас зелеными ветками. Сквозь густые лиственные кроны едва проглядывало солнце. Здесь царила прохлада. Меня не покидало ощущение, будто я попала в сказку – так таинственно все было вокруг.

Аромат лесной земляники кружил голову. Таня показала мне небольшую поляну, где было полно ягод. У меня глаза загорелись. Я впервые была в настоящем лесу и впервые собирала землянику.

Управившись с ягодами, мы двинулись дальше в глубь леса, а затем вышли на солнечную зеленую опушку. Мы уселись на траве, поставив ведра с земляникой себе в ноги.

– Хорошо, скоро воскресенье! – проговорила Таня, отправляя очередную ягодку в рот.

– А что тебе воскресенье? – удивилась я. – Ты же на каникулах.

– Батя в город повезет, – похвасталась Таня. – В кинотеатр.

– Ты так любишь кино? – улыбнулась я.

– Угу. – Таня отодвинула от себя ведерко с ягодами и растянулась на траве. – Я и дома по телику часто смотрю фильмы всякие. Артисткой стать хочу.

– Серьезно? Так поступай к нам в театральный.

– Ты что, тоже на артистку учишься? – приподняла голову Таня.

– Я учусь на режиссерском, – ответила я. – Хочу ставить спектакли.

– Ну-у, – протянула Таня, – это неинтересно!

– Это еще почему? – возмутилась я.

– Кто ж тебя увидит? Если ты режиссер. Еще и в театре. Прошлый век.

Я не сразу нашлась что возразить на это. Вместо ответа потянулась за новой порцией ягод. Как бы сразу все не съесть, что насобирала…

– А тебе нужно обязательно, чтобы все увидели? – спросила я.

– А то! – кивнула Танюха. – Чтоб тоже из Николаевки в город ездили на меня посмотреть.

Я рассмеялась.

– Неплохая мечта.

Таня оживилась:

– Слушай, раз ты учишься в театральном институте, то, наверное, во всем этом шаришь… Возьмут меня туда?

– На актерский? – уточнила я на всякий случай.

– Ну а куда ж еще? – возмутилась Таня. – Я в самодеятельности с первого класса участвую. Правда, бабы мои ржут надо мной. И одноклассники некоторые тоже. Но мне пофиг. Я знаю, что у меня есть талант. Еще покажу им…

Таня воинственно сдвинула брови.

– А еще мне все говорят, что у меня внешность как у артистки… – с гордостью заявила Таня.

– Ты правда очень красивая, – согласилась я. Таня довольно улыбнулась. – Но вот речь твою подтянуть надо.

– Неужто плохо говорю? – растерялась Таня. – Бабка моя всегда талдычит мне, мол, Танюха, вот язык у тебя подвешен.

– Это немного не то, – мягко возразила я.

– И как мне прикажешь подтягивать речь? – озадачилась моя новая подруга.

– Больше читать, – ответила я, отложив наконец ягоды. Нужно и Митьке с отцом что-нибудь отнести. А то увлеклась.

Таня поморщилась.

– Уж чего-чего не люблю, – проговорила разочарованно она. – Хотя знаю, что на вступительных нужно сдавать литературу. Но это же такая скучища… Че там обсуждать? Я даже с училкой как-то сцепилась, она меня из класса выгнала.

– Из-за чего? – заинтересовалась я.

– Не из-за чего, а из-за кого, – огрызнулась Таня. – Из-за Печорина. Гад такой!

Я любила «Героя нашего времени», поэтому с интересом уставилась на Таню, ожидая развития истории.

– Чем вот его княжна Мэри не устраивала? А сколько баб по нему слезы лили? Самовлюбленный, эгоистичный… никого он не любил.

– А Веру? – спросила я.

Таня помотала головой.

– Ты о главе, где она ему письмо написала, что уезжает? А он за ней на лошади поскакал? Ох, лошадку его жалко.

– При чем тут лошадь, Таня? – нахмурилась я. – Он пытался догнать свое потерянное счастье. И, по-моему, строчки в этой главе самые прекрасные и самые трагичные одновременно.

С этими словами я улеглась на траву рядом с ней.

– «Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял измученного коня, который, хрипя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге», – начала я цитировать по памяти, рассматривая в небе пушистые облака. Мы как раз ставили этюд по Лермонтову, поэтому эти строчки прочно засели в моей голове.

– «Мысль не застать уже ее в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! – одну минуту, еще одну минуту видеть ее, проститься, пожать ей руку… Я молился, проклинал, плакал, смеялся… нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете – дороже жизни, чести, счастья!..»

Недалеко от нас в этот момент с отчаяньем вскрикнула какая-то птица.

– «Я все скакал, погоняя беспощадно… Я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит; он раза два уж спотыкнулся на ровном месте…»

– Вот-вот! – встряла Таня. – Про лошадку.

Я, поморщившись, негромко продолжила:

– «…вдруг поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте, конь грянулся о землю. Я проворно соскочил, хочу поднять его, дергаю за повод – напрасно: едва слышный стон вырвался сквозь стиснутые его зубы; через несколько минут он издох…»

Таня подавленно молчала.

– «Я остался в степи один, потеряв последнюю надежду; попробовал идти пешком – ноги мои подкосились; изнуренный тревогами дня и бессонницей, я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал».

Теперь мы обе молчали. В этой таинственной лесной тишине слышался только мерный шелест листьев.

– Честно? – начала Таня. – До этого дня мне не было жаль Печорина. Ну ни капельки.

– Теперь ты посмотрела на героя под другим углом?

– Возможно, – уклончиво ответила Танюха.

– Все это ужасно грустно. И драматично, – сказала я. – Стыдно признаться, я бы тоже хотела испытать нечто подобное в жизни. Письмо, погоня… Только чтобы меня обязательно догнали. Я люблю хеппи-энды.

– Письмо? – искренне удивилась Таня. – Ну уж нет. Ты, Саша, точно не в то время родилась. Письма, театры…

– Я, например, люблю получать открытки от друзей и родственников по почте, когда они путешествуют, – сообщила я. – Ты ведь предлагала мне отправить послание подругам с почты.

– Так я ж шутила. Это вообще старомодно… Эх, а еще городская!

– Много ты понимаешь, – засмеялась я. – А вообще мы можем с тобой во время учебного года созваниваться по скайпу. Я помогу подготовиться тебе к поступлению… Как ты к этому относишься?

– Шутишь? – воскликнула Таня. – Как я могу к этому относиться? Конечно, я за!

* * *

Придерживая ведерко, полное земляники, я аккуратно приоткрыла калитку и прошла на наш участок. Странно, что Пуговка меня не встречает. Неужели опять выскочила на улицу без присмотра? Если раньше я не придала бы этому никакого значения, то теперь сердце мое учащенно забилось. Вряд ли кто-то в Николаевке открыл охоту на мою собаку. Но если здесь по улицам ездит псих, которому все равно, кого давить ни за что ни про что…

– Пап? – крикнула я, бредя по заросшей травой тропинке к дому.

Отец тут же вышел на веранду.

– Ого! Какой улов! – кивнул он на мое ведерко. – А Митька с Пу на речку ушли.

– Понятно, – облегченно вздохнула я. – А это вам.

Я протянула отцу ведро с ягодами.

– Как много! – восхищенно проговорил отец. – Ты наша кормилица.

Я смущенно улыбнулась. Решила не рассказывать отцу, что себе в живот я спрятала земляники куда больше, чем сейчас в этом ведре.

– Хорошо в лесу? – спросил вдруг отец.

– Очень! – отозвалась тут же я.

– Думаю тоже прогуляться, – задумчиво сказал папа. – Ты одна здесь не заскучаешь?

– Нет, что ты! – заверила я отца. Он все время торчит дома с какой-то непонятной книгой в руках. Я уже готова была силком его выгнать за калитку. – Сейчас пообедаю, да тоже на речку пойду. К Митьке.

Отец кивнул.

– А вечером баньку опять можно затопить, – предложил папа. – И попить чай с твоей земляникой.

Проводив родителя, я тут же бросилась в дом. Вчера вечером на домашнем совете было принято решение вернуть мне и Митьке телефоны. Отец посчитал нецелесообразным оставлять нас без связи, учитывая, в какую ситуацию попали мы с Пуговкой. Папа с таким разочарованием протягивал нам гаджеты, что мы с Митей договорились пользоваться ими только в самом крайнем случае. Я решила, что звонок Тасе – подходит под этот критерий. Конечно, будь дома Митька, он бы развопился, что так нечестно и это не экстремальная ситуация. Но что он знает о девчонках? Мне необходимо выговориться! Наверняка и у подруги накопились какие-то новости за ту неделю, что мы не виделись. Главное, чтоб она уже в Турцию не укатила.

Я поднялась в нашу с Митей комнату и схватила с тумбочки телефон. Включив его, на дисплее я не обнаружила ни одной «антенны».

– Вот черт! – пробормотала я. Нужно успеть поговорить с Тасей, пока Митька с речки не вернулся.

Я выбежала на улицу. На веранде не ловит. Та-а-ак. Я спустилась с деревянных ступеней. У дома тоже нет сигнала. Что ж мне, на крышу лезть? Я задрала голову. Вообще-то я очень боюсь высоты, поэтому эту идею сразу отмела.

Я шла вдоль нашего участка с вытянутой вперед рукой. Не ловит, не ловит, не ловит… Опа! Одна «антенна». Блин, пропала. Наверное, со стороны я смотрелась нелепо. То поднимала руку, то опускала ее, то приседала, то подпрыгивала. Наконец я дошла до конца и уперлась в куст вишни, который стоял на границе с соседним участком, где жил Игорь. Круто! Целых две «антенны». Вот почему у них и гамак тут расположен. Здесь довольно сносно ловит сеть.

Я нашла Тасин номер и нажала «вызов». Если подруга уже в Турции и я попаду в роуминг, то деньги мои со счета улетят безвозвратно до конца лета. Не сознаешься ведь при Мите, что воспользовалась «крайним случаем», позвонив подруге, чтобы просто потрещать.

– Алло, Сань? – тут же отозвалась Тася.

– Ты в Турции? – сразу решила уточнить я.

– Нет, я сейчас… Ик! – ответила Тася.

– Где-где? – не поняла я.

– Дома, говорю!

– А Турция как же? – спросила я. Похоже, связь тут вообще никакая.

– Турция? – отозвалась сердито Тася. – Да ну ее в… Ик!

Я вздохнула. Вот и поговорили. Тут дежурными фразами-то не обменяешься толком, не то что расскажешь о таинственной усадьбе.

– Ленка в последний момент… Ик! – начала рассказывать Тася.

– Что Ленка? – поморщилась я.

– Ветрянкой, говорю, заболела, прикинь? На старости лет. И что мне одной в эту Турцию… Ик! Ты меня слышишь вообще?

– Слышу.

– Ой, Сань, ну и связь… Ты там… Ик! В глуши какой-то… Ик! Плохо тебя слышу!

– Аналогично! – отозвалась я.

Ух, а какие ягодки симпатичные перед глазами. Интересно, чья это вишня: наша или уже соседская? На вид ягоды казались вполне спелыми. Я сорвала одну и тут же отправила себе в рот. Ух, е-мое! Вкуснотища!

– Ой, представляешь, кто живет с нами по соседству… – начала я, поглядывая на участок Игоря сквозь ветки вишни. Сейчас там никого не было.

– Погоди… пропадаешь, – сердито отозвалась Тася.

– На соседней даче живет Игорь.

– Кто?

– Игорь!

– Ик!

– Ты слышала меня? – злилась я.

– Нет! Кто… Ик!

– Игорь! Из нашего института! С продюсерского!

– Игорь? – опять отозвалась Тася на том конце провода. Что за глухой телефон?! – Говорю ж, ты пропадаешь!

– С продюсерского! – упрямо повторила я.

– Какой Игорь? – услышала я будто в сотый раз.

– Николаев, блин! – гаркнула я.

– Ха-ха… Ик! Ха! – раздалось в трубке. – Мухина, да ты гонишь!

Я присела на корточки рядом с вишней. Здесь внизу ее было еще больше. Я набрала полный рот ягод. По руке тонкой струйкой побежал красный сок.

– А ты думала, почему Николаевка так называется? – хмыкнула в ответ я, выплевывая косточки.

– О, Санек! Я тебя впервые отлично слышу, – голос Таси теперь зазвучал чисто.

– Погоди! – Я на секунду убрала трубку от лица и взглянула на экран. – Слушай, точно, все «палочки» поймала.

Сидеть, правда, здесь было не очень удобно. Зато ягод внизу много. Обожаю лето!

– Теперь правду рассказывай, – проговорила Тася. – Не может Игорь Николаев жить с тобой по соседству.

– Это еще почему? – притворно оскорбилась я.

– У него на это пять причин, – рассмеялась подруга. – Серьезно, что за Игорь?

– Да с продюсерского!

– Филатов, что ли?

– Наверное, – растерянно проговорила я. Честно сказать, не знала, какая фамилия у наших соседей.

– Круто! Он лапочка, – довольно откликнулась Тася. – Ты же помнишь, я по нему в начале года сохла?

– Помню, – поморщилась я. В таком положении у меня уже затекла нога. И, кажется, я все-таки объелась…

Рассказать Тасе, что Игорь меня поцеловал? Или не стоит? Вообще-то мы всем друг с другом делимся. Тем более что чувств к этому парню моя подруга больше не испытывала. Это точно. У нее был бурный роман с Демидом с актерского.

– Слушай, мне кажется, я этому Игорю нравлюсь, – негромко проговорила я. Ногу начало покалывать. Отсидела. Я попробовала поменять положение.

– Что? – отозвалась Тася. – Ик! Ты куда ушла? Опять пропадаешь…

– Никуда я не ушла. Игорю, говорю, нравлюсь. Кажется…

– Ик! Я тебя не слышу-у!

– Я! Нравлюсь! Филатову! – проголосила я в трубку.

– Кхм, – донеслось до меня откуда-то сбоку.

Бросив мимолетный взгляд на куст вишни, я на мгновение опешила.

– Все, Тась, тут сеть не ловит. Потом позвоню еще! – прошипела я в трубку, поспешно нажимая на «отбой». Там, за кустом, я разглядела загорелые мужские ноги в шортах. И в очень даже знакомых кедах. Я убрала телефон в карман и начала медленно подниматься с земли. Не может быть! Это ж надо так облажаться. Молодец, развопилась о личной жизни на всю Николаевку. Мамочки, как стыдно!

Я встала на ноги и осторожно раздвинула ветки руками. Сразу встретилась со смеющимися карими глазами.

– Саша Мухина? – удивленно произнес парень. – Ну, здравствуй.

– Здравствуй, Андрей, – растерянно ответила я.