Текст книги "Люби меня полностью"

Глава 6
Пробуждение

– Никакого секса между нами. Но к некоторым реакциям своего тела ты должна быть готова заранее. Согласна?

– Наверное. Но я не думаю, что моя сексуальность раскроется с вами.

– Чувственность. И не со мной. Это ты должна понять свое тело и свои реакции. И раз уж с мастурбацией сама не справилась, я тебе помогу…

– Будете меня мастурбировать?!

– Нет. Помогу тебе раскрыть чувственность и понять реакции тела. Сколько времени? Уже пять? Черт. Мне кое-что нужно подготовить. Сиди, жди здесь.

– А ошейник можно снять? Неудобный…

– Нельзя, – коварно растянул я губы в улыбке, – ошейник снимешь только вместе с одеждой. Новое условие. Не двигайся. Жди здесь.

Я вышел, пытаясь угадать, оставит Полина ошейник ради футболки или снимет, наплевав на смущение от наготы? При выборе последнего для меня не останется загадки: вся ее тяга к Теме – притворство.

Пока я доставал контейнер с зажимами, прошелся утюгом по повязке для глаз и для рук, доставал кубики льда из формы и в последний момент отказался от свечи – для первого раза это может стать лишним, – из головы не выходил вопрос: снимет ошейник или нет? Продолжу я сессию или сразу закончу?

Открыл дверь и едва сдержал облегченный вздох. Сидела, козявка, на месте, где оставил, в ошейнике и футболке.

Сессия продолжается!

И я этому рад, черт побери.

Под жадным любопытным взглядом притихшей Лины убрал приготовленные аксессуары на столик у кровати. А когда мы встретились взглядами, она снова нервно облизала губы.

– Я ведь в любой момент смогу остановить вас?

– Да, у тебя есть стоп-слово.

– Ладно. И никакого секса?

– Нет, Лина. Мы с тобой просто знакомимся с тематикой, а не ищем сексуального удовлетворения. И я умею себя контролировать.

Последнее я добавил, пожалуй, с некоторой долей превосходства, потому что хотел, чтобы Полина потеряла контроль.

– И я не буду раздеваться?

– Оставайся в футболке. Можешь даже юбку надеть.

Тут она нервно хохотнула и вытерла ладони о бока.

– Я бы надела… А то холодно.

Я кивнул, продолжая наблюдать, как она вытаскивает юбку из-под сложенной одежды и пиджака, натягивает и заправляет футболку, все это – морщась от врезающегося в шею ошейника.

– Хорошо. Я готова. Еще раз, зачем мы это делаем?

Я поманил ее рукой, указывая на постель.

– Ты предположила, что можешь получить оргазм только в БДСМ, потому что вне Темы ты его не испытывала.

– Да.

– Я предлагаю краем задеть Тему. Это будет облегченный БДСМ, то, что многие практикуют в своих спальнях и не считают себя причастными к Теме. Начинать погружение лучше с малого. Так?

– Д-да… Тогда я готова.

Я посадил ее на край, взял повязку для глаз.

– Это зачем?

– Когда не видишь, что я делаю, чувствительность возрастает.

Полина вцепилась в мои запястья, мешая затянуть повязку.

– Еще одно условие – вы тоже не раздеваетесь и остаетесь одетым! Не хватало мне еще наткнуться на ваш, простите, член.

Я хмыкнул.

– Конечно.

Только после этого Полина отпустила мои руки, и я затянул повязку на ее глазах.

– Мое условие. Ты мне не мешаешь, не останавливаешь руками, иначе я их свяжу.

– Угу.

– Себя не трогаешь, пока не получишь разрешения.

В ответ раздался короткий смешок. Кто-то настолько самонадеян? Ну-ну.

Я потянул ее за плечи на середину кровати, уложил, заставив раскинуть руки и ноги, с насмешкой наблюдая, как провокационно задралась юбка, которая должна была блюсти приличия.

– Что сейчас будет?

– Ты почувствуешь. Если будет неприятно или станет скучно – скажешь.

Взял со столика указку с перьями на конце и удобнее устроился на постели, сбоку от настороженной Лины.

Коснулся перьями носа. Она тут же сморщилась и неуверенно улыбнулась, догадываясь, чем я ее касаюсь. Я перешел на руки, уделяя внимание более чувствительным сгибам и запястьям.

Теперь Полина улыбалась, не скрываясь.

– Дядя Саш, кто вас этому БДСМ учил? Это сработало бы, если бы я была аллергиком или боялась щекотки.

Я прищурился, но она-то не увидела моей реакции на критику. Достал прищепки и оседлал ее, чтобы девчонка случайно не дернулась, натянул рукой футболку на груди и прикрепил зажим на соске. Под крик дернувшейся Полины удержал руки, прижав их к постели, и спросил:

– Теперь тебя мои навыки устраивают?

– Что это? Уберите!

– Тебе нестерпимо больно?

– Да… н-нет. Это неприятно.

– Терпимо?

– Да.

– Значит, зажим останется. Сейчас закреплю на втором соске. Не дергайся и руки держи по сторонам.

Она все же вздрогнула, но уже без крика и без попытки стащить зажим с груди. Соски оказались на удивление чувственными, что бы она там ни говорила.

Теперь игра с перышком протекала с обязательным задеванием прищепок. Я случайно тормошил их, то дотрагиваясь указкой, то задевая рукой, и каждый раз Лина закусывала губу и напрягалась.

Я убрал указку и перевернул Лину на четвереньки, с упором на колени и локти. После некоторого сопротивления она подчинилась, сначала забывшись и прижавшись грудью к постели, но тут же застонала и выпрямилась.

Следующими в программе были лед и ноги. Сначала я провел ладонью по бедру, чуть задирая юбку и наблюдая, как напрягается Лина. Потом сжал накачанные икры и вспомнил про пресс. Хотелось спросить, где и как она поддерживала форму после брошенных секций, но сейчас не время.

– Ай! Твою мать! Что это?!

– На что похоже?

– Жжет! И… течет?

– М-м, значит, жжет? А если так?

Я прижал кубик льда к внутренней стороне бедра и повел вверх, плотно удерживая ладонью, заставляя течь от жара с двух сторон.

– О-оу-у-у… Что это?

– Не спрашивай, просто чувствуй.

Следующий кубик я растер по икрам и немного намочил ступни под отчетливые вздохи Лины. Очередной кубик я взял зубами, проводя по задней стороне бедер, под сильно задранной юбкой, одновременно скользя по коже холодом и губами.

– Ох, – вырвался первый стон, и я собрал мурашки кончиком языка.

Значит, «ох»? Неплохо.

Следующим заходом я стал смелее, чередовал губы со льдом. Холод с жаром. А температура во мне подросла. Сам не ожидал, что наивный разводняк Лины так развезет и меня.

Я приложил лед к щиколотке, подержал и тут же слизал влагу языком. Провел льдом выше по икре и присосался сам сильнее. Мне хотелось, чтобы она осознала, где в следующий раз окажутся мои губы.

И она поняла, но не прекратила игру.

Я немного поиграл под коленом, прежде чем резко прогуляться кубиком льда до самого паха и там под визг Лины остановиться, вжимая лед в горячую плоть.

Девчонка выгнула спину, потом начала извиваться, но я быстро успокоил ее, надавив на поясницу и заставив замереть.

Вот тут донесся протяжный стон, и ладонью я почувствовал вибрацию. Тело тут же отозвалось, пустив потоки разгоряченной крови в пах, в висках застучало, руки задрожали, и я успокаивающе зашипел.

Кого я хотел успокоить: ее или себя?

Кусок льда быстро уменьшался в руках, по внутренней стороне бедра Лины катились капли талой воды, а мне до одури хотелось впиться губами там, где только что был лед. Ноздри трепетали, улавливая женский особый запах желания.

Я не мог, просто не мог сейчас дотронуться до нее там, потому что потом не смогу остановиться. Где же твой хваленый контроль, Саня? Самое время ему включиться.

…Вопреки желанию я провожу языком по бедру, собирая капли, жмурюсь от нежного аромата женской кожи, от близости другого, более притягательного запаха, который еще больше хочется вобрать в рот и исступленно сосать, собирая ее влагу.

С тихими вздохами Лина поддается вперед, раскрывая ноги шире и давая мне возможность дальше залезть ей под юбку. И я терзаю ее бедра губами, несдержанно всасываю кожу, оставляя провокационные засосы, трусь подбородком, щеками, свожу нежную кожу отросшей за день щетиной и вою где-то глубоко внутри себя, вторя ее стонам.

Я прекрасно разбираюсь в этой музыке возбужденной женщины. Ее протяжные вздохи и тихие стоны дергают меня за внутренние струны, натягивают их, подталкивая к более откровенным ласкам. Игра всегда заканчивается сексом, и этот инстинкт одним только принятым решением не перебить.

Я хочу ее, потому что чувствую, как она хочет меня.

– Еще, пожалуйста… Еще…

Лина пыхтит, пытается развернуться, чтобы раскрыться мне полностью, и я перехожу к следующему этапу. Шлепаю ее по попе, млея от упругости, пружинистости ягодицы.

– Молчи. Запрещаю разговаривать.

– Бо-о-о-оже… – стоном отвечает развратница на мой шлепок и сразу же получает второй.

Я задираю юбку, ставлю Лину ровнее, сдвигая расползающиеся колени, и снова шлепаю ладонью. Знаю, что не больно, сейчас нет цели причинить ей боль, чтобы потом зализать и компенсировать. Сейчас это развлечение. Громкие шлепки широкой ладонью, обжигающие ягодицы, когда кожа еще острее чувствует перепад температуры: холод ото льда и жар от моих губ, языка.

Я впиваюсь в ягодицы зубами, уговаривая себя, что к сексу это не имеет никакого отношения, только к раскрытию чувственности, только к ее полному раскрепощению.

Сейчас Лине все равно, кто стоит над ней, кто бессовестно трогает ее тело, кто впивается поцелуями в кожу и трется возбужденным членом о голые бедра. Она тонет в собственных ощущениях, задыхается от эмоций и отдается мне полностью.

И тут я засекаю, как козявка тянет руку к лону и скользит пальчиками под трусики.

Я перехватываю ее запястья и разворачиваю девчонку на спину, заводя руки за голову, удерживая и связывая. Лина извивается и сжимает бедра, дергаясь каждый раз от увеличивающегося напряжения. Приходится сесть между ног, мешая свести их и получить преждевременную разрядку. Мы еще не закончили. Если это будет ее первый оргазм, хочу, чтобы ее разметало от него на атомы.

Почему-то думал, до стадии связывания мы не дойдем, но сейчас, перехватывая широкими лентами тонкие запястья, почти урчу от удовольствия, а потом чертыхаюсь про себя – сессия без секса. Десерта не будет.

Сессия становится сложным испытанием для нас обоих. Я развожу ноги лентами, привязывая их к противоположным столбикам кровати. Глажу, скольжу ладонями по разгоряченной коже вверх. Лина поддает бедра выше, к моим рукам, к губам, и я еле перевожу дыхание. Глаза закатываются от непереносимого желания взять ее, подмять под себя и ворваться в распятое на кровати тело, вбиваться, пока не разорвет к чертям от удовольствия.

Открываю глаза и пытаюсь сфокусироваться на всхлипывающей Лине. Ее глаза закрыты повязкой, руки связаны над головой, ноги раскинуты, давая мне доступ к пульсирующей и текущей плоти. Она возбуждена до предела, я вижу это по резкому дыханию и часто вздымающейся и опускающейся груди, все еще стиснутой зажимами. Вижу и чувствую ее сокровенную влагу, намочившую ткань трусишек. Ощущаю волны мелкой дрожи руками, когда ее мурашки впиваются в мои ладони маленькими злыми колючками.

– Ты не забыла стоп-слово?

– Не-ет… – бессознательно мотает она головой из стороны в сторону.

– Не хочешь остановить меня?

– Не-е-е-ет! – уже кричит она и поддает бедрами вверх, откровенно демонстрируя, чего она от меня сейчас хочет.

А я коварно снимаю повязку с глаз.

Не знаю почему, но я хочу, чтобы она запомнила, кто подарил ей первый оргазм…

Пока она моргает и щурится, вытаскиваю футболку из-под юбки, оголяю живот и судорожно сглатываю от нетерпения языком поиграться с пирсингом. И пока козявка не пришла в себя и не вспомнила чертово стоп-слово, я наклоняюсь и со вздохом облегчения погружаю язык в пупочную ямку, практически одним эти доводя себя до грани.

Штырит от всего: ее дрожащего тела, ее запаха, холодной бусинки, стучащейся о зубы, нежной кожи на твердом прессе, которая легко прикусывается и тут же запускает внутреннее сокращение мышц.

Лина подо мной шипит и теснее жмется промежностью к моему телу. Трется, извивается, давит. Глаза то умоляюще вглядываются в меня, то от изнеможения закатываются. Рот приоткрыт, и из него вырывается тяжелое свистящее дыхание.

Я приподнимаю голову, нависая над Линой, выдерживаю паузу, чтобы она снова распахнула глаза и нашла меня взглядом, и только после этого делаю движение бедрами, жестко впечатываясь напряженным членом, тесно зажатым штанами, ей между ног.

Раз, другой, и Лина в крике выгибается, содрогаясь от первых оргазмических схваток. Дергает ногами и руками, пытается свернуться в позу зародыша, но связка мешает. Каждая ее судорога раскрывает новую волну эмоций на лице, а мне до одури хочется достать член и вставить в текущую щель, вбиваться и рядом с ней кончать. Хочу сдохнуть от удовольствия.

Но вместо этого сжимаю конец рукой и наблюдаю, как стихает ее буря. Вот только это еще не все. Протягиваю руку, снимаю зажимы с сосков и тут же растираю их, массирую, запуская новую волну оргазма.

Полина шокирована, кричит, яростнее дергает руками, но ее продолжают скручивать волны дрожи. А я улыбаюсь – это то, что прощается каждой сабой: множественный оргазм после длительного ожидания.

За десять минут она полностью выдохлась. Я еще вижу, как живот подрагивает от сокращения внутренних мышц, но стонов и криков почти нет. Развязываю руки и подаю ей стакан воды. Пока она жадно пьет, развязываю щиколотки и смотрю на Лину, все еще не пришедшую в себя и не отдышавшуюся.

– Все хорошо?

Она пытается кивнуть и тут же морщится из-за ошейника. Я двигаюсь ближе к ней, стоя на коленях по обе стороны от бедер Лины, аккуратно убираю волосы и расстегиваю ошейник. В этот момент она обхватывает меня руками и обнимает, прижимая к себе.

Мой член врезается ей в грудь, и я охаю… Руки соскальзывают с ошейника, я вздрагиваю и чувствую, как поджимаются яйца, готовые бомбануть из всех стволов. На последнем усилии дрожащими руками снимаю чертов ошейник и отбрасываю его.

– Сессия закончена, – выдавливаю из себя, стряхивая с ног руки Лины.

А затем вскакиваю и сбегаю в ванную. Два рваных движения по скользкому от смазки стволу – и из пунцовой головки выстреливает струя, заляпывая зеркало и плитку. Но мне уже пофиг, я сползаю на пол, продляя свое сладкое мучение, натягивая кожицу на головку и сдавливая сверхчувствительный конец.

Как же, твою мать, хорошо. Я почти рычу от наслаждения, дрожа каждой мышцей. Проходит минут пять, прежде чем я прихожу в себя.

Что это за юношеские вздрочки? Не хватало еще, чтобы меня заклинило на сопливой девчонке и повело, как незрелого юнца, черт!

Еще минут пять я прибирал за собой в ванной, стирая следы бесконтрольной разрядки, и только после этого вернулся в спальню, чтобы увидеть свернувшуюся клубочком под одеялом Полину.

– Пора ехать к подруге, – тихо напомнил я, доставая чистую одежду и рюкзак для поездки к Косте.

– Не могу, – прохрипела Лина, даже не трудясь повернуться ко мне.

– Я уезжаю к твоим родителям.

– Тогда я здесь переночую, а завтра приеду и верну вам ключ.

Что?

Откровенно говоря, после этой сессии ехать куда-либо, а тем более к Костяну, не хотелось. Позвонил бы, предупредил и завалился спать. Но сейчас в моей постели развалилась его дочь, и я не такая сволочь, чтобы гнать ее на ночь на улицу.

– С тобой все нормально? – Во мне блеснула здравая мысль.

– Не очень.

Только тогда она сдернула с головы одеяло и повернулась ко мне, задирая голову и демонстрируя шею.

– Твою мать!

Меня захлестнула злость на самого себя. Знал же, что кожа у нее нежная, мог бы выбрать мягкий ошейник.

– Лежи тут, я сейчас принесу мазь. Обработаем.

Аптечка осталась на кухне, потому что я не планировал доводить нашу сессию до ран. Но вот же!

Полина лежала не двигаясь, полностью доверяя мне заботу о натертых ошейником местах. Я промокнул их тампоном с дезинфицирующим раствором, нанес заживляющую мазь с анальгетиком, и когда втирал пальцами мазь в кожу, Лина вдруг вздрогнула, вцепилась в мое запястье и задрожала, тихо постанывая и инстинктивно скрещивая бедра, зажимая клитор.

Очень чувственная. Остаточная волна накрыла спустя минут двадцать после сессии. Я уже тихо ласкал шею Лины, ключицы, скулы, подбородок, бездумно порхал пальцами, наблюдая, как она доверчиво льнет к руке и допивает свое удовольствие.

Но как только она отошла, моментально обмякла и закрыла глаза, сонно расслабляясь. Я просто сидел рядом и смотрел, как она засыпает в моей постели. И пытался уговорить себя собрать шмотки и свалить за город к Косте. Если еще не поздно.

Друг на звонок ответил, заверил, что ждет именно сегодня, потому что на рыбалку мы пойдем рано утром. Я взял рюкзак, оставил ключ и записку спящей красавице и уехал от греха. От искушения. От того, на что я не имел никакого морального и этического права.

* * *

Кроме раздражения, я ничего не чувствовал. Ночью ворочался, так и не смог уснуть. В пять Костян поднял меня на рыбалку, и утро мы провели в унылой тишине с редким поклевом. В девять вернулись к Марине, надеясь на готовый завтрак, но застали только раздраженное бряцанье сковородками и кастрюлями. Похоже, у Марины утро тоже не задалось.

– Сейчас бутеры соорудим и сладкий чай намешаем, – деловито засуетился Костя, а я кивнул и вышел на веранду.

Занял плетеное кресло, надвинул кепку на глаза и задремал, пропустив возвращение Полины.

Меня разбудил Маринин возглас:

– Во что ты вырядилась? Жарко же будет!

Я лениво открыл глаза, повернул голову в сторону кухни и открытых настежь окон. Полина стояла перед матерью в светлой кофточке с высоким стоящим воротничком, и таскала из-под руки маленькие бутербродики.

Я усмехнулся, уже предвкушая закрепляющую беседу про БДСМ, оргазм и отсутствие связи между ними лично для Полины. Все что хотел, я доказал. Осталось только донести это до упрямицы.

– Курить будешь? – раздался над головой бас Кости.

Я пожал плечами, чувствуя, что уже насосался дыма за утренней рыбалкой. Сейчас больше хотелось закидать едой желудок и подняться в комнату, добить сон.

– Покури. У меня ломка дикая, а Маринка сразу истерит. А так я хоть подышу. Давай.

Я закурил, а друг пустился в расхожие разговоры о планах, перебрал сегодняшние, потом перешел на летние и закончил глобальными.

– Ты думаешь, Полина останется жить с вами в доме? – лениво поинтересовался я, краем глаза наблюдая за тем, как девчонки доделывают бутерброды и курсируют с кухни на веранду, накрывая стол.

– Здрасьте, дядя Саш, – лучезарно сверкнула зубами Полина на одном из первых заходов, а дальше словно нарочно перестала замечать меня.

– А куда она денется? – удивился Костя.

– Замуж выйдет, – предположил, делая последнюю затяжку.

– Это может, конечно, но какая нынче молодежь? Ты видел? Ни кола ни двора, только амбиции в голове. Какой щенок откажется от полного обеспечения в придачу к невесте? Я ему полдома, авто, место в гараже, баню в пользование!

– Ты наивный оптимист, Кость… Нынешняя молодежь ценит свободу больше комфортного унитаза. Но от подачек не откажется. Авто он у тебя возьмет, но ставить будет в другой гараж.

– Ой, не порти мне настроение. В который раз думаю устроить ее в надежные руки, чтобы вот так на мажора не напороться. – Костя стукнул кулаком по колену и поднялся, кивая мне на накрытый стол. – Идем перекусим, потом передохнем, а после трех баню затопим.

Я поднялся, тормозя себя на внезапном порыве уехать домой. Постоянно торчать в компании Кости и Марины напрягало, но подспудно я каждый раз прикидывал, как бы остаться наедине с Полиной. Не хотелось гостить у друга, но в пустую квартиру без планов на выходные возвращаться тоже не хотелось.

Вот если бы меня там кто-то ждал… Не просто кто-то, а кто-то определенный.

Да, я совершенно точно хочу следующие несколько дней находиться близко к Полине. И пока она здесь, я тоже останусь.

Неприятно осознание временной зависимости от другого человека, но, кроме меня, об этом никто не догадается, а я… Я переживу, и зависимость пройдет.

За завтраком несколько раз ловил на себе быстрые взгляды Полины, брошенные украдкой. Она ведь еще должна вернуть мне ключ от дома? Значит, ждет возможности остаться со мной наедине не меньше, чем я. Внутри растеклось довольное тепло.

Она ждет.

После завтрака Марина отправила Полину мыть посуду. Сама предлагала идеи обеда и дергала Костю, требуя вскопать огород.

– Позже.

– Когда позже? Зелень я вполне успела бы посеять, и уже через неделю ели бы со своей грядки. Вскопай. Саша тебе поможет, да, Саш?

Я скривился, неопределенно выражая свое мнение насчет огорода. С другой стороны, каждую весну мы с Костяном все равно копали огород Марины. У меня даже была здесь своя фирменная лопата.

Но для чего Марине именно так с напором давить на нас с Костей, я не понял.

– Поднимусь к себе, – бросил я Косте, когда с планами утряслось и нарисовались два часа отдыха.

Открыв дверь, я замер, четко уловив чужой запах… Хотя нет, не чужой. В моей комнате витал хорошо знакомый мне запах Полины.

– Что ты здесь делаешь? – на опережение спросил я, еще не увидев ее, но точно зная, что ждет.

Плотно закрыл дверь и увидел ее, притаившуюся как раз за дверью.

– Как вы угадали?

– Почувствовал тебя. Почему ты в моей комнате? – Ведь мы оба знали, что ее родители не должны застать нас вдвоем, не должны связать нас вместе.

– Ключ хотела вернуть, – заигрывающе пропела Полина.

Я не понял этих модуляций и протянул руку, но она отпрянула и прислонилась к стене, вызывающе выпятив грудь и выставив колено.

– Возьмите сами, – почти прохрипела она, поигрывая верхней пуговичкой на кофте с высоким воротником.

А ведь воротник на ней не просто так… Чтобы прикрыть ссадины и синяки.

Я прищурился, пытаясь разгадать ее игру и невольно начиная заводиться. И в это время верхняя пуговка выскочила из петли, приоткрывая вид на шею.

Сердце пропустило удар, а потом ожесточенно забилось в висках, оглушая.

– Я не разрешал лазить в моих вещах! – Рука сама потянулась к шее Лины и сжала, приковывая ее к стене теперь по моей воле.

– Накажи меня. – Ее глаза с вызовом блеснули из-под ресниц.

Кажется, я хотел с ней поговорить, но вот сейчас больше всего хочу наказать.