Текст книги "Заводное сердце. Девочка из ниоткуда"

Эскизы механического сердца. Трубки, камеры, клапаны, шестерни и пружины. Внизу, под рисунком, стоит дата: чертеж был сделан после трагедии – тогда, когда князю полагалось умирать от горя. К тому же Ложа Хранителей еще два года назад запретила Кручинину работу над проектом.

На следующем листе нарисован необычный предмет. На первый взгляд, простое зубчатое колесо. Но отверстия в нем нет, и поверхность украшена рисунком – треугольник внутри квадрата. Если присмотреться, в центре механического сердца – такой же символ. Что это? Ключ?

Гордей Иванович прислушивается к звукам дома – пока все тихо. Обходит стол и выдвигает ящики. Сначала попадаются только счета и неразборчивые заметки. Но вдруг Полозов отпрыгивает, словно увидел ядовитое насекомое. Лист пожелтевшей бумаги, а на нем… Двенадцать собранных в кольцо сосудов, и в каждом из них – человеческие фигурки, деревья, львы, драконы и жуткие неведомые твари. Пространство внутри кольца исчерчено линиями и концентрическими кругами, в переплетении которых притаились звезды, полумесяцы и загадочные символы. Алхимическая свадьба! Полозов даже перестает дышать. Цикл преобразования вещества, который, если верить легендам, позволяет создать философский эликсир. Преступить законы природы, оживить то, что мертво, сотворить самое невероятное чудовище…

Чудовище. Креатура. Мелкая дробь шагов на верхнем этаже. В доме, где не осталось никого, кроме хозяина и пары слуг. Полозов складывает все бумаги во внутренний карман. Сердце у него колотится и сбивается с ритма – нет, не от испуга, а от странной, безудержной радости.

Глава 10
Нижний город

Одна за другой летели недели. Каждый день, кроме воскресенья, был наполнен уроками: микромеханикой, биологией, языками, математикой, косметической химией, танцами. В перерывах между занятиями Варя подолгу просиживала в библиотеке или гуляла по саду с Алисой, Фани и Кирой – за это время они успели подружиться.

Почти каждый вечер, после того как Амелия Никитична обходила спальни, Варя выскальзывала в коридор и бегом бежала к черной лестнице. На чердаке уже ждал Захар – они вместе ныряли в платяной шкаф и оказывались в потайной мастерской. Мальчик показывал Варе, как продвигается работа над новыми штуковинами – особенно над «Чудо-стиркой», автоматизированной прачечной машиной.

Однажды – это было в октябре – старших гимназисток построили парами и повели на прогулку по Бульварному кольцу. У Вари до сих пор не было шанса погулять по Цареграду, и она с интересом рассматривала фасады особняков, вывески и помпезные экипажи. Небо – как всегда, низкое и сумрачное – пересекали цеппелины. Патрульные – с жестким аэростатом и газовым прожектором на киле – напоминали больших циклопов.

Маневренные частные дирижабли швартовались к специальным площадкам у окон и балконов верхних этажей. По трапам спускались дамы в мантильях и напыщенные усатые кавалеры.

– Когда я возьму первый приз на выставке, папа подарит мне такой же, – объявила Злата. После ссоры она не обмолвилась с Варей ни словом и вообще делала вид, что той не существует.

Над улицами тянулись гирлянды из картонных осенних листьев и бумажных фонариков, то тут, то там стояли крошечные домики, в которых можно было купить варенье, жареные каштаны или засахаренные яблоки. Город показался бы Варе красивым и праздничным, если бы не гарь и копоть, валившая из сотни труб. Каминные трубы, трубы паромобилей и городских пароваев, заводские трубы – все они немилосердно чадили, исторгая дым и сажу. Дышалось тяжело, а Варины белые манжеты смело можно было нести в прачечную уже к середине прогулки.

Прачечная. Варя в который раз сунула руку в карман и нащупала сложенный вдвое листок бумаги. На нем был записан адрес – девушка подсмотрела его в толстенном «Руководстве по отыскиванию жилищ»: Фабричная улица, семь, квартира двенадцать, Катерина Андреевна Колесникова. Захар, конечно, будет в ярости, но Варе очень хотелось хоть чем-то помочь ему и его маме. К тому же друг ведь может и не узнать!

– Прекраснейшие дамы и почтеннейшие господа! – прогремело где-то впереди. – Подождите, не спешите, наш спектакль посетите! Только сегодня! Свежайшее представление о том, как алхимики бомбу собирали да сами на ней и взорвались…

Варя вытянула шею и увидела яркую декорацию с прорезанным в ней прямоугольным окошком, в котором уже приплясывали две марионетки. Рядом крутился скоморох в бубенчатом колпаке. Вокруг пестрого шатра образовалась толпа, и гимназистки начали протискиваться в первые ряды, не желая пропустить представление.

Варя поняла, что такого шанса ей больше не представится. Она шагнула назад, и толпа сомкнулась, отделяя ее от девочек и Амелии Никитичны. Убедившись, что никто не заметил ее маневра, Варя перебежала улицу, едва не угодила под колеса тяжелого самоходного экипажа и повернула в первый попавшийся переулок.

Нырнув ненадолго в торговые ряды, Варя вышла оттуда с увесистой корзинкой, в которой лежали хлеб, сыр, солонина и яблоки. А еще лечебная мазь «Белоручка» и упаковка душистого мыла «Сияние» («ваши воротнички будут белее снега!»).

Стараясь держаться подальше от парапета и не смотреть на ленивую темную воду Царь-реки, Варя прошла по мосту. Мимо по специальным рельсам прогрохотал почтовый механоид. Прогрохотал и исчез среди аккуратных особняков. Интересно, подумала Варя, вспоминая равнодушное лицо из блестящего желтого металла, где теперь работают обычные почтальоны?

– Простите, сударь! Вы не подскажете мне дорогу? – Варя окликнула франтоватого господина в цилиндре и с напомаженными усами и протянула ему листок с адресом.

– Хм… – Мужчина нахмурился и смерил гимназистку подозрительным взглядом. – Вы уверены? Нижний город – не самое подходящее место для вас.

Варя растерялась:

– Но мне очень нужно туда попасть…

– Как знаете, – пожал плечами господин. – Вам нужно идти вдоль набережной, а оттуда…

Девушка петляла короткими улочками и переулками, и чем дальше она шла, тем мрачнее делалось вокруг. Грязно-серые фасады домов надвигались на Варю, будто желая раздавить ее, под ногами все чаще попадались зола и мусор, темные дворы дышали зловонием и таили угрозу. Булыжники мостовой сменились прогнившими досками, Варины ботинки то и дело увязали в грязи. Навстречу девушке шагали перепачканные копотью работяги, изможденные женщины, увешанные грязными баулами, тощие оборванные мальчишки. Варя с недоумением смотрела по сторонам. Как же так – ведь за квартал отсюда тарахтят новехонькие интроциклы и разодетые дамы шуршат по чистой мостовой подолами шелковых платьев.

Наконец Варя нырнула в темную арку и оказалась в тесном неприветливом дворе. Со всех сторон на девушку смотрели маленькие закопченные окошки, и она невольно поежилась, прижимая к себе корзину. Ветер трепал налепленные на грязные стены листы. На одном из них Варя разглядела незнакомый символ – солнце и полумесяц, заключенные в зубчатое колесо. Внутри символа красовалась литера «М», перечеркнутая горизонтальной линией. Знак рассекала тройная стрела Прогресса. «Увидел Мастера? Сообщи Блюстителям и получи вознаграждение!» – кричали большие черные буквы.

Разглядеть плакат как следует Варя не успела. Дверь подъезда распахнулась, и навстречу ей выбежала невысокая женщина с усталым конопатым лицом. Одета она была в истрепанное зеленое платье и две пухлые шали, перекрещенные на груди. Цветастый платок на голове, а в руках, красных и распухших, – большущий и, по виду, тяжелый мешок. Варя замерла, вглядываясь в доброе лицо с запавшими серыми глазами, – кажется, это и есть мама Захара. Увидев девушку, она замедлила шаг и уже раскрыла рот, готовясь что-то сказать, но Варя кинулась ей навстречу и сунула в руки корзину:

– Это вам, возьмите!

– Что ты, деточка, не нужно… – смутилась женщина.

– Возьмите, пожалуйста! – Варя начала краснеть, и, несмотря на протесты Катерины Андреевны, поставила корзину на землю у ее ног. Потом повернулась и зашагала прочь, постепенно прибавляя шаг.

– Барышня, милая, постойте! – донеслось ей вслед. – Куда вы!

Спектакль как раз закончился, когда Варя прибежала на бульвар. Ее пропажу заметила только Алиса, но виду не подала. Зато вечером на чердаке девушку уже поджидал рассерженный Захар.

– Ведь я же просил! – воскликнул он, едва Варя переступила порог. – Нам с мамой не нужна помощь! Мы сами можем о себе позаботиться!

– Это не я! – выпалила Варя и тут же покраснела, сообразив, какую сказала глупость.

– Ага, как же! – фыркнул Захар. – Наверное, это была какая-то другая барышня в гимназической форме и с лиловыми глазищами.

– Ну, хорошо, – Варя выпрямилась. – Да, я была у твоей мамы. Мне хотелось помочь ей, совсем чуть-чуть. Это ведь мелочь!

– Для кого мелочь, а для кого и нет, – пробурчал Захар. – Говорю же, мы сами справимся.

– Но помощь иногда нужна всем! Особенно тем, кто привык всегда справляться сам. И если я тебе помогла – это не значит, что ты стал слабее.

Захар немного помолчал, уставившись в маленькое чердачное окошко, на которое уже налипла ночная мгла.

– Вообще-то, – мальчишка покраснел, – я хотел сказать спасибо. Мама так обрадовалась… Она хоть поужинала по-человечески. И все эти кремы-бальзамы – говорит, от них уже гораздо лучше.

– Я так рада!

– Знаешь… – помолчав, добавил Захар. – Я весь вечер вспоминаю мамино счастливое лицо. Давно ее такой не видел. Очень давно.

Он взъерошил и без того растрепанные соломенные волосы, оглядел мастерскую, тряхнул головой, будто решаясь на что-то.

– Я всего лишь трубочист, что я могу… Работаю здесь целыми днями, терплю это все, а приношу только жалкие гроши. Даже на хороший ужин – и то не хватит. Все мечтаю – ты знаешь уже, – что открою однажды лавочку со своими штуковинами. Дурак! – Захар горько усмехнулся. – Ведь знаю же, что чушь это все. А все равно выдумываю. Лавка своя! Нет, мне таких денег не накопить.

Варя молчала, беспомощно переминаясь с ноги на ногу.

– А на фабрику пойти – так там, говорят, еще и поменьше платят. И смена – от зари до позднего вечера. Меня ведь даже помощником механика никто не возьмет. Может, кочегаром или самым младшим ковшевым. Но вот если бы…

– Если бы что? – оживилась Варя.

– Если бы я выучился… – Захар прошелся по комнате. – Если бы хоть школу закончил… Мог бы и приличную должность получить. Машины обслуживать или даже… – В голосе мальчишки зазвучала надежда: – Самому изобретать! Не в Альянсе, конечно, – кто ж меня туда возьмет…

– Возьмут, если увидят, что ты умеешь!

– …но хоть в маленькой какой мастерской. Вот тогда бы мама не уставала больше. Не болела, не плакала. Не стирала бы руками эти проклятые сорочки и простыни! – Захар сжал руки в кулаки. – Ела бы яблоки и сыр, когда захочется. Носила платья почти как у важных дам. Может, даже ездила на паромобиле… И я. Я бы какие угодно штуковины мог собирать. Из хороших деталей – а не из тех, что на свалке нашел или выменял на блошке на такой же мусор…

– Ты хочешь сказать… – Варя шагнула к другу, не решаясь поверить в то, что он вот-вот произнесет.

– Да. Я буду участвовать в этой вашей выставке. Я знаю, что меня могут наказать. Очень… – Он сглотнул. – Очень сильно наказать. Но иначе мне никак не выучиться. И не помочь маме. Я не хочу чистить трубы и бросать уголь в топку, пока все легкие себе не сожгу…

– Тебя не накажут! – выпалила Варя. – Я не дам тебя наказать. Если что-то пойдет не так, я возьму вину на себя. И не спорь! Скажу, что это я все придумала. Что заставила тебя, забрала твое изобретение…

– Вот еще! – Мальчишка фыркнул и смерил хрупкую Варину фигурку насмешливым взглядом. – Заставила она меня. Кто поверит? Да и не позволю я такого… Никогда не лгал и дальше не буду.

– Я все-таки очень верю, что это не понадобится. То есть немного солгать, конечно, придется, – девушка принялась теребить светлую прядь. – В самом начале выставки. Но только самую малость.

– А если они… Ну, попечители эти или как их там. Если они разозлятся? Что тебе будет?

– Ничего не будет! – Варя махнула рукой и постаралась придать своему голосу беспечность, хотя холодный и скользкий червячок страха все-таки пробрался в ее мысли. – Может быть, сделают выговор. Лишат десерта. Запретят ходить на прогулки. Ну или даже исключат…

– Исключат? – Захар округлил светло-серые глаза.

– Ну и что с того? – хорохорилась Варя. – Это ведь не единственная гимназия.

– Отчаянная ты, – немного помолчав, сказал мальчишка. – Спасибо.

– Благодарить пока не за что. Давай лучше подумаем, что приготовим к выставке. Времени у нас осталось не очень много – надеюсь, Гордей Иванович не раскричится, когда я скажу, что все-таки хочу участвовать.

– Когда она там? В конце ноября? – засуетился Захар. – Нужно выставить «Подметайку» – она у меня получилась лучше всего. Нет! Что, если попробовать «Чудо-стирку» до ума довести? Может, и успею. – Юноша расхаживал по комнатке, иногда останавливаясь, чтобы почесать в затылке или, закусив губу, устремить взгляд куда-то в сторону. Мысли у него в голове взрывались снопом разноцветных искр.

– «Чудо-стирка» – лучше всего! – поддержала его Варя. – Ты точно всех заткнешь за пояс. И поможешь маме. И может быть, тебе дадут патент и станут выпускать множество таких машин…

– Да уж прям… – смутился Захар. – Есть, правда, еще кое-что. Я на кладбище машин землеройку видел, все хотел починить… Но это слишком долгое дело, не успею. И деталей нет.

– Землеройку?

– Да. Субтеррину, – рассеянно произнес мальчишка. И вдруг удивленно поднял брови. – Ой, что это у вас? Шестерня? Затейливая, никогда таких не видел!

Варя вздрогнула. Она не заметила, как вытянула из ворота рубашки медальон на длинной цепочке и принялась вертеть его в пальцах. Тяжелое зубчатое колесо с объемным геометрическим узором – треугольник, спрятанный внутри квадрата. По бокам к колесу крепились острые узорчатые крылышки.

– Это так… – Варя спрятала медальон. – Подарок… От очень важного человека.

Захар смутился и отвел взгляд. Некоторое время они стояли в неуютном молчании. Но вот мальчишка вынырнул из своих мыслей:

– Ты прости, что я на тебя из-за мамы накричал. Это неправильно…

– Ничего, – улыбнулась Варя. – Скоро все изменится, и моя помощь будет уже не нужна.

– Хорошо бы… – мечтательно протянул Захар.

– Постой! – Девушка подняла руку и прислушалась к звукам, доносящимся снаружи. Будто бы скрипнули ступеньки на узкой чердачной лестнице. Скрипнули – и снова затихли. – Почудилось! – Варино лицо осветилось беззаботной улыбкой. – А теперь мне хочется посмотреть, как движется работа над «Чудо-стиркой». Покажешь?

Глава 11
Выставка механических достижений

Гордей Иванович и правда был не слишком рад, когда Варя пришла к нему и сказала, что все-таки примет участие в выставке.

– У вас остался месяц, Чударина! Что вы успеете сделать за это время? Птицу, которая развалится прямо на глазах у комиссии? Другие ученицы готовятся с начала сентября. Вы хотите опозорить меня перед попечителями?

– Нет, господин инспектор, – Варя опустила глаза.

На уроках Полозов едва разговаривал с ней – цедил слова, почти не смотрел на ее задания. Так, словно с трудом выносил Варино присутствие. И сейчас, когда она осталась с учителем один на один, ей показалось, что сдерживаться ему стало еще труднее.

– Тогда как это понимать? Сегодня не буду участвовать, завтра буду. Это не увеселительный пикник, Чударина. – Полозов сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на Варю поверх стекол.

– Я знаю! И мне нужно было сразу согласиться, но я сомневалась, что справлюсь, и…

– А сейчас уже не сомневаетесь? – усмехнулся Полозов. Девушке показалось, что она уменьшается в росте, становится совсем маленькой и беспомощной. Вот-вот разучится даже говорить – не то что конструировать механизмы.

– Сейчас думаю, что у меня может получиться, – прошелестела Варя.

– Думаете?! – Инспектор фыркнул, встал из-за стола и принялся хлопать ящиками, собирать книги и тетради. – Я уже объяснял вам, что выставка механических достижений – крайне важное событие для нашей гимназии. Это не какие-то там шалости для младшего отделения. Если вы осрамитесь, наша начальница, совет попечителей, – учебники один за другим шлепались в общую стопку, – родители учениц и остальные учителя – все они будут очень, очень недовольны. Это вам понятно?

– Да, понятно. Пожалуйста, позвольте мне участвовать!

– И что же вы намерены представить? – Не поворачиваясь к Варе, Полозов повернул вентиль в углу кабинета, и дюжина газовых светильников вмиг поблекла. Оставшись в неприветливом полумраке, Варя передернула плечами и следом за учителем засеменила к двери:

– Я работаю над…

– А впрочем, не важно, – перебил ее Полозов. – По правилам, вы должны работать сами, без моего участия. Я впишу вас в список участниц, если вы так в себе уверены. Но помните, Чударина, – уже в дверях он повернулся к Варе и посмотрел на нее так, словно хотел взглядом пригвоздить к стене, – что вы будете учиться под моим началом еще полтора года. Это приличный срок, и я советую вам хорошо подготовиться к выставке. Очень хорошо. Я ясно выразился?

– Спасибо! Я вас не подведу, честное слово! – Варя бочком протиснулась мимо учителя в коридор и сделала неуклюжий реверанс.

– Ну, разумеется, – Полозов осклабился и, в последний раз одарив девушку долгим пристальным взглядом, зашагал к административному крылу.

Оставшиеся до выставки четыре недели побежали так быстро, что Варе казалось, будто кто-то подкрутил стрелки на всех школьных хронометрах. Просидеть в классе от завтрака до обеда, а потом с обеда до вечернего чая с каждым днем становилось для Вари все сложнее. Ей никак не удавалось поймать свои быстрые мысли, собрать их вместе и заставить замереть перед раскрытым учебником. При первой же возможности они разбегались и стремглав летели на чердак, в потайную мастерскую, где Захар ночами пыхтел над «Чудо-стиркой».

Машина обзавелась паровым котлом с топкой и дымоотводом, потом над большой лоханью Захар закрепил новую «мешалку» и начал сооружать механический пресс для выжимания чистого белья. Каждый раз, как Варя появлялась на чердаке – ей с трудом удавалось дождаться, когда же на хронометрах выскочит табличка «сон», и коридоры наполнятся гулкой тишиной, – «Чудо-стирка» выглядела уже немного по-новому. Обрастала новыми деталями, становилась все более складной.

Чем меньше времени оставалось до выставки, тем сильнее нарастало волнение. Тревожные мысли мешали Варе заснуть, а для уроков в голове совсем не оставалось места. Захар – вечно сонный и рассеянный – работал вполсилы и то и дело получал за это нагоняй то от швейцара, то от кухарки, то от Гордея Ивановича.

Всю ночь перед выставкой Варя с Захаром не выходили из секретной мастерской. Проводили последние испытания стирального аппарата, натирали до блеска каждую деталь, таскали воду и в который раз повторяли, что и когда станут делать.

Рано утром, пока все в гимназии спят, Захар перевезет «Чудо-стирку» на второй этаж, в зал торжеств. Дальше мальчику нужно будет разогреть воду в котле и погасить огонь, оставив раскаленные угольки тлеть в топке. Варе же предстояло самое сложное – представить машину и показать, как она работает. Так, словно собрала ее сама.

И уже потом, когда «Чудо-стирка» впечатлит попечительский совет, – Варя не сомневалась, что так оно и будет, – девушка должна объявить, что автор изобретения – вовсе не она. А талантливый юный инженер Захар Колесников.

– Варя, ты точно знаешь, что мы… поступаем правильно? – Захар провожал Варю к ее комнате. Мальчишка старался скрыть волнение, но по его бледному лицу и лихорадочно горящим глазам было понятно, что он места себе не находит.

– Конечно, правильно. – Варя остановилась на ступеньках и посмотрела на друга: – Мне тоже немного страшно. Но ты только представь – еще до обеда ты будешь держать в руках диплом победителя! А завтра, может быть, уже начнешь собирать вещи, чтобы ехать в школу. Надеюсь, ты меня не забудешь, и хотя бы изредка я буду получать от тебя пневмопочту.

– Вот уж не знаю, – Захар закатил глаза и сложил руки на груди. – Я ведь тогда буду по уши занят…

– Ну вот ты и повеселел, – заулыбалась Варя.

– Спасибо, – лицо мальчишки приняло самое серьезное выражение, – за все. Жаль, мне правильных слов не подобрать…

– Пока рано благодарить, – смутилась девушка. – И нам нужно поторопиться – времени осталось совсем мало.

– Мне бы еще дымоход почистить… – Захар поморщился и почесал в затылке. – В инспекторском кабинете, видите ли, камин дымит. Если не почищу, Полозов проходу не даст.

Захар махнул рукой и заспешил к чердачной лестнице.

Варя вернулась в свою спальню и даже прилегла на кровать, чтобы вздремнуть хотя бы часок. Но сон не шел – по всему телу от макушки до кончиков пальцев бежала мелкая дрожь. Что-то темное, вязкое прокралось в Варины мысли. Кажется, это густое грозовое облако называлось предчувствием. Очень плохим предчувствием.

Проворочавшись без сна полчаса, Варя поднялась с постели и, хотя до начала выставки оставалось еще немало времени, начала собираться. Умылась, постояла немного у раскрытого шкафа и выбрала скромное дымчато-серое платье с пуговками на вороте и широкой оборкой по подолу. Светлые волосы подобрала в высокую прическу и украсила черной лентой, в уши вдела серебряные серьги с россыпью мерцающих камней. Развернула бумагу со своей речью, но не смогла прочесть ни слова – буквы слились в бессвязную вереницу. Постояла у окна, глядя, как тает над городом грязный розово-серый рассвет, уступая место блеклому ноябрьскому дню, как штрихуют небо неспешные цеппелины, а ветер гоняет по мостовым истлевшие листья и обрывки газет.

Не в силах больше оставаться на месте, Варя выглянула из спальни. Никого. Ее одноклассницы наверняка еще сидят в своих комнатах, готовятся к выставке и встрече с родителями. Снизу, из большого парадного холла, доносились звуки суетливых шагов, звон посуды и сердитые окрики Полозова – шли приготовления к торжеству. Не зная толком, что сейчас будет делать, Варя побрела по коридору, дошла до лестницы и медленно, считая ступеньки, спустилась на второй этаж. Может быть, пойти в библиотеку и подождать там? Или прогуляться в оранжерее. Или… – Девушка повернулась и сделала пару шагов к залу торжеств – туда, где за закрытыми дверями вместе с остальными изобретениями стояла накрытая простыней «Чудо-стирка». Взглянуть бы на нее в последний раз перед выставкой, убедиться, что все в порядке. Правда, по правилам, это запрещено, да и зал может быть заперт – чтобы с работами наверняка ничего не случилось. Варя постояла немного в нерешительности, не зная, как поступить. И в тот момент, когда она уже уверилась, что лучше не искать себе неприятностей и отправиться в библиотеку, дверь в зал торжеств тихонько приоткрылась.

Злата, одетая в небесно-голубое шелковое платье, выскользнула в коридор. На ее лице, обрамленном безупречными локонами, блуждала рассеянная улыбка. Но не успела она сделать и дюжины шагов, как встретилась взглядом с Варей – удивленной и настороженной.

– Ты что здесь делаешь?! – выпалила Злата своим обычным капризно-требовательным тоном. – В зал запрещено заходить до выставки!

– Правда? – Варя сложила руки на груди. Грозовое предчувствие в ее мыслях становилось все плотнее. – Это я у тебя должна спросить.

– Не твое дело, Чударина! Еще не хватало перед тобой отчитываться.

Злата скорчила раздосадованную гримасу и, задрав подбородок, попыталась пройти мимо Вари к лестнице. Но та, удивляясь своему напору, ухватила обидчицу за локоть:

– Передо мной ты можешь и не отчитываться. А вот если я позову Гордея Ивановича, придется все объяснить.

– Никого ты не позовешь! – усмехнулась Злата. – Отпусти!

– Нет, позову, – Варя покрепче сжала пальцы. Ее снова, как тогда, в столовой, накрывала волна ярости.

С полминуты девушки молчали, испепеляя друг друга ненавидящими взглядами. Когда Злата поняла, что Варя не станет отступать, ее красивое фарфоровое лицо скривилось от злобы:

– Имей в виду, Чударина, если ты испортишь… Если ты только посмеешь испортить мне сегодняшний день, лучше тебе в гимназии больше не появляться. Я тебя в покое не оставлю. Будем травить тебя всем классом, пока…

– Я? – Варя опешила. – Я ничего тебе не порчу.

– Мой отец, – зашипела Злата. – Мои родители специально приехали в Цареград. На один день. Посмотреть, как я выиграю выставку. Я готовилась целых три месяца. Я не могу их разочаровать.

– Но зачем?! Ты ведь и так поступишь в любой университет – какой только захочешь…

– Не нужен мне никакой университет! – Злата перешла на звенящий, срывающийся шепот: – Сегодня вечером – торжественный ужин в мою честь. Отец пригласил друзей и уже заказал мне подарок. Если меня кто-то обойдет… И кто – никому не известная выскочка – это будет ка-та-стро-фа! Родители приезжают раз в полгода не для того, чтобы увидеть, как я провалюсь!

«Я думала, они приезжают, чтобы увидеть тебя!» – чуть не выпалила Варя. Но вовремя прикусила язык.

С первого этажа послышались громкие голоса и смех – приехали первые гости. Злата замолчала, прислушиваясь. Варя смотрела на ее побледневшие щеки, на плотно сжатые губы и глаза, ярко-голубые, в которых неожиданно увидела… страх? Девушка вспомнила, что никогда не видела, чтобы Злата получала письма от родителей. Каждое воскресенье, за завтраком, Амелия Никитична появлялась в столовой с корзинкой, в которой лежали конверты – большие и маленькие, пухлые или совсем тоненькие, белые, коричневые, нежно-голубые. Часть из них прилетала к секретарю школы по пневмопроводу. Другие доставляли в гимназию почтовые механоиды, и такие конверты были покрыты марками и наспех поставленными синими штемпелями.

В воскресенье завтрак всегда длился на полчаса дольше, чем в другие дни, – потому что счастливицы, получившие письмо от родителей, тут же забывали о еде, об учебниках и подругах и погружались в чтение. Варя с тоской ждала этого момента – ей самой письма никогда не приходили. Да и от кого? Только и оставалось, что смотреть, как Алиса с нежной улыбкой на лице читает длинные обстоятельные послания, которые прилетали от ее папы из другой губернии. Как оживляется вечно сонная Кира Филинова. И даже Рина с Тильдой на долгую четверть часа перестают болтать, жадно вчитываясь в ровные строчки.

Но Злата… Один или два раза Амелия Никитична протягивала Злате помятые открытки с пейзажами и видами европейских городов. На обратной стороне открыток было всего несколько слов, написанных размашистым почерком. Девушка за секунду пробегала их глазами, убирала в карман платья и с безразличным видом возвращалась к еде.

– Если я не возьму первый приз, – повторила Злата, – это будет позор. Мои родители… – Она прикусила губу, отвернулась и на несколько мгновений подняла к потолку влажно блестящие глаза.

– Послушай… – помолчав немного, проговорила Варя. Вся ярость вмиг схлынула, и голос девушки звучал мягко и немного печально: – Может быть, я могу чем-то помочь…

Она толком не знала, что сказать, поэтому сделала шаг вперед и осторожно взяла Злату за прохладную ладонь. Та вздрогнула и с минуту глядела на свою руку, растерянно хлопая влажными ресницами. И вдруг подняла на Варю сощуренные, искрящиеся ненавистью глаза.

– Ты решила меня пожалеть? – процедила Злата и отдернула кисть. – Кем ты себя возомнила?!

– Нет, ты не так поняла, – пролепетала Варя. – Я не хотела тебя обидеть…

– Да кто ты, вообще, такая? Думаешь, можно вот так появиться неизвестно откуда и все у меня украсть? Я всегда была первой по микромеханике. И по другим предметам тоже. Я должна выиграть первый приз!

– Но есть те, кому этот приз гораздо нужнее! – Варя снова начала сердиться.

– Это кому же? – усмехнулась Злата. – Твоему дружку трубочисту?

И, прежде чем Варя успела хоть что-то ответить, проскользнула мимо нее и бегом устремилась к лестнице. Мелькнул голубой шелковый шлейф – и коридор вновь опустел.

Мысли метались в Вариной голове, как сотни перепуганных рыбок. Злата все знает! Откуда? Неужели она следила, шпионила? Нет, сейчас это уже не важно. Что будет, если она расскажет Гордею Ивановичу? Что будет с «Чудо-стиркой», с Захаром? Захар! Нужно сейчас же его предупредить. Может быть, вместе они смогут что-то придумать. Например, поймают Венценосцеву и запихнут ее в шкаф со швабрами до конца выставки…

– Варя, это ты? – На ступеньках показалась Алиса, празднично одетая и причесанная. – Что случилось?

Варя вздрогнула и попыталась собрать губы в подобие улыбки.

– Я просто гуляла. Не могу сидеть на месте, когда волнуюсь.

– А-а-а, – протянула Алиса. За ней по лестнице спускались Рина, Тильда и остальные девушки. Завидев Варю, все они приглушали разговоры и смотрели на нее с любопытством. – Гости уже приехали. Амелия Никитична позвала всех вниз. Пойдем!

– Сейчас! Еще минутку. Только повторю свою речь в последний раз. – Варя вытащила из кармана сложенный листок и помахала им в воздухе.

– Хорошо! – улыбнулась Алиса. – Но долго не копайся. Там фуршет!

Когда девушки, унося с собой смех и гвалт, скрылись из виду, Варя прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Что же делать со Златой? Нельзя позволить ей обо всем рассказать. Особенно – до выставки. А после – если даже она и расскажет, что с того? Варя ведь и сама собиралась раскрыть свой секрет перед всеми. В этом-то и смысл. Машину сделал Захар, а она просто представила его изобретение. Может быть, бояться нечего?

Варя спустилась по широким ступенькам и остановилась на площадке между первым и вторым этажами.

В просторном холле у подножия лестницы уже прохаживались дамы в праздничных платьях и усатые господа в сюртуках или парадных мундирах. Прямо через начищенный паркет проложили узкие рельсы, по которым теперь курсировали два высоких столика с напитками и закусками. Почти все старшие ученицы – даже те, кто не участвовал в выставке, – встречали своих родителей. Школьная форма была забыта, и счастливые гимназистки щеголяли в новых нарядах из репса и шелка. Кружева, цветы, ленты, бахрома – девушки стали похожи на экзотических птиц или бабочек.

Варя старалась не смотреть на них – потому что иначе сразу начинала представлять, каким бы удивительным стало это утро, если бы папа был здесь. Если бы он был жив.

– Сударыня! С вами все в порядке? Вы очень побледнели! – Варю окликнул приятный мужской голос. На нижней ступеньке стоял незнакомый юноша лет семнадцати. Блестящие синие глаза под широкими бровями, нос с горбинкой, тонкие губы. Незнакомец был одет в голубой мундир с красным воротом, темные волосы собраны в низкий хвост. – Может быть, вам помочь?