Текст книги "Yerba Mate: Мате. Матэ. Мати. 9000 лет парагвайского чая"

Отношение иезуитов к индейцам в целом было гуманным, и они не раз сражались бок о бок со святыми отцами. Было это, когда они участвовали в междоусобных войнах, когда брали штурмом Асунсьон, или освобождали захваченный англичанами Буэнос-Айрес. В конечном счете это могущество сыграло с иезуитами злую шутку: испанцы стали их попросту бояться. Поэтому, когда было принято решение устранить орден, на них двинулись объединенные войска Португалии и Испании. Было это в 1756 году, и кровопролитие получило название войны гуарани, или войны семи редукций. После поражения в этой кампании, иезуиты были изгнаны, гуарани вернулись в леса, где они снова стали вести свой архаичный образ жизни.

Великий французский философ Вольтер как-то написал: «Распространение христианства в Парагвае силами одних только иезуитов является в некотором смысле триумфом человечества».

Именно во время господства иезуитского ордена произошло изменение в самой процедуре питья мате: монахи ввели в свой быт «бомбилью» – трубочку с ситом, которая сейчас является неотъемлемым атрибутом у людей, употребляющих мате.

После иезуитов (1767–1870 гг.)

Восемнадцатый век не принес иезуитскому ордену ничего хорошего, и неудачи стали сыпаться сразу после войны семи редукций: в 1767 году Карлос III изгоняет иезуитов из Испании, а уже в 1773 году римский Папа Климент XIV распускает орден, последний генерал которого был заключен в римскую тюрьму, где он и скончался всего два года спустя. У ордена был один скромный шанс на восстановление… Связан он был, что удивительно, с Россией. Самозванка (и самозванка ли?) княжна Тараканова, выдававшая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы, мечтавшая взойти на российский престол, сместив оттуда Екатерину II, обещала иезуитам за помощь попросить у Папы восстановления их ордена. Однако, она так и не стала императрицей, поэтому орден все-таки канул в небытие.

Монахи, которые покинули свои владения в Южной Америке, вверяют индейцев воле природы и своих богов. Выращивание мате приходит в упадок. Конечно, индейцы не отказываются от него, однако возделывать йербу у них нет никакого желания. Отсутствие нужного руководства также приводит к тому, что сбор урожая происходит в местах дикого произрастания падуба, в так называемых сельвах. Новые люди, пришедшие на территории иезуитов, не обладали должными знаниями и умениями в производстве мате, поэтому их попытки поддерживать отрасль вскоре также зачахли.

Изгнание иезуитов благосклонно сказалось на экономике Парагвая, так как сильный конкурент был устранен, и Парагвай остался чуть ли не единственным серьезным игроком на этом рынке.

В 1770 году губернатор Парагвая Аугустин Фернандо де Пинеда основал город Консепсьон – на реке Парагвай, для того, чтобы остановить растущую экспансию португальской Бразилии. Вскоре этот город стал важным торговым портом, из которого отплывали корабли, экспортирующие мате. Распространению мате по континенту способствовали и «Реформы Бурбонов», в которых декларировалась свободная торговля в пределах всех колоний Испании в Южной Америке. Благодаря этому, привычка употребления мате вскоре пришла на те территории, на которых его прежде никто не пил. Масштабы испанской торговли можно оценить, представив себе карту мира: в начале 19 столетия это была вторая по площади империя, после России.

После того, как Парагвай решил последовать примеру соседней Аргентины, и начал войну за обретение независимости от Испании, дела сельского хозяйства отошли на второй план. В стране появился новый диктатор, и укрепление власти отодвигало другие заботы в самый дальний угол. Поэтому, хотя сбор мате все же продолжался, отсутствие должной заботы о его культивации и правильной обработке приводят к тому, что вскоре у парагвайской продукции появляется сильный конкурент: с 1820-х годов на рынках появляется мате из Бразилии, который собирали в местах дикого произрастания падуба. Этот продукт получил наименование «yerba de Paranagua», названный так по месту экспорта, городу Паранагуа. Он был худшего качества, нежели мате из Парагвая, но зато его было много. Вскоре, однако, диктатор Парагвая доктор Франсия пришел в себя: он понял, что без экспорта мате его экономика рухнет. Поэтому, даже после его ухода с политической арены, мате оставался важной частью доходов страны. Сначала плантации переместились из Вильярики в Консепсьон, а затем, к 1863 году, в Сан-Педро. В эти годы производством мате руководили в основном военачальники района, которые могли также отдавать земли под концессию. Также были случаи, когда разработки новых плантаций приходилось делать на землях, где все еще жили индейцы. Недовольные тем, что их изгоняют со своих мест, гуарани, не имея возможности нанести урон белым людям, попросту уничтожали посадки мате, совершая дерзкие набеги на плантации. Порой, тем не менее, удавалось найти общий язык с вождями племен, и передача земли происходила безболезненно.

Вскоре разразилась война Тройственного Альянса (Бразилия, Аргентина, Уругвай), против Парагвая, в которой последний потерпел сокрушительное поражение. Было это в 1870 году. Сообщается, что солдаты обеих сторон пили много мате, таким образом, пытаясь заглушить голод и страх. Эта война оказалась губительной для Парагвая: было потеряно 90 % мужского населения, и огромное количество территорий: более 156 тысяч квадратных километров отошли победителям. Это были не просто земли, а те места, где в изобилии произрастал парагвайский падуб, что было ударом ниже пояса для экономики страны, так как основным товаром экспорта, помимо древесины ценных пород, являлся именно мате.

Уже в девятнадцатом столетии стало ясно, что чрезмерная эксплуатация дикого падуба привела к вырождению плантаций, и начинают делаться попытки для возрождения одомашненного вида.

По большому счету, попросту произошел возврат к истокам: ведь изгнанные иезуиты не оставили никому своих секретов. Как мы уже писали, разгадать секрет размножения парагвайского падуба после иезуитов смог лишь Эме Жак Александр Бонплан, который в своих экспедициях по Америке обратил внимание на то, что никто не может ответить на его вопрос, как же размножается этот вид падуба. Его первая экспедиция датирована 1799–1804 годами, когда он направился из порта Ла-Корунья (город в Испании) в Новый Свет. После возвращения в Европу через несколько лет он снова отправляется в Америку, и уже в 1818 году он движется вверх по течению Параны для изучения местности, достигнув Санта-Аны, города в аргентинской провинции Корриентес, где основывает индейскую колонию и начинает выращивание мате. Он снова и снова задавался вопросом: каким образом иезуиты, которые ушли с этих земель, размножали это дерево? Часто монахи размножали падуб рассадой, но и этот способ был утерян с уходом ордена с этих земель. Бонплан пришел к выводу, что прорастание семян самопроизвольно невозможно, и связано это в первую очередь с тем, что они имеют очень твердую оболочку. Тем не менее, секрет оказался на поверхности: ученый заметил, что на деревьях сидит множество птиц, которые с воодушевлением поглощают семена растения. Бонплан отметил, что на площадях, где птицы обильно покрывали землю своим пометом, вскоре появлялись маленькие проростки падубов. Тогда он сделал вывод, что семена, перевариваясь в желудке у птиц, таким образом, освобождаются от оболочки, которая мешала их прорастанию. Секрет разведения мате был раскрыт. Теперь уже ничего не мешало возродить плантации йербы… В обширной документации иезуитов позже был найден документ, «По направлению туда и обратно», автором которого был немецкий член ордена Флориан Пукке. Он писал, что «никто и не может предположить, насколько велика польза этих птиц… которые обитают на деревьях йерба мате… они охотно питаются семенами с этого дерева. И, таким образом, семена прорастают, благодаря помету птиц, естественным путем…».

Мате сыграл злую шутку с самим Бонпланом. Именно из-за него он был арестован в 1821 году солдатами диктатора Парагвая Хосе Гаспара Родригеса де Франсия. 400 солдат парагвайской армии вторглись в пределы Аргентины, Бонплан был взят в плен, а плантация сожжена. Причина лежала на поверхности: Франсия не хотел, чтобы падуб произрастал и культивировался где-либо еще, так как мате являлся важной составляющей его экспорта, а соседняя Аргентина с ее благодатными почвами являлась прямой угрозой экономической стабильности руководимой им страны.

Бонплану все же повезло: в 1829 году он был освобожден, и вновь вернулся в полюбившуюся ему Аргентину, на этот раз обосновавшись в провинции Миссионес, рядом с пустынной теперь иезуитской миссией «Сан Игнасио». Плантации ширились, и вскоре мате из Аргентины получил известность далеко за ее пределами.

Попадись Бонплану труды иезуитов, возможно, он не стал бы ломать свою голову над тем, как «одомашнить» мате, ведь еще иезуит Хосе Санчес Лабрадор (1714–1798), в своих трудах писал про мате, что «эти деревья… красивые, развесистые, высокие, как апельсиновые, и в то же время толстые. Листья йербы очень похожи на листья апельсинового дерева, но они более мягкие на ощупь и имеют изрезанные края. Цветы очень маленькие, из пяти беленьких сросшихся лепестков. Зрелое семя очень похоже на крупинку перца. Но различие состоит в том, что в кожуре находится 3–4 семечка или белых ядра, продолговатых и немного угловатых. Если семя промыть в чистой воде, липкий слой смывается и образуется пена как от мыла. Если взять свежие, только что собранные с дерева, и промыть их, они сразу же прорастут. Если семена прорастают не сразу, значит, во влаге растение гниет и не разрушает твердую оболочку… древесина достаточно мягкая и пористая, ее не используют в качестве материала. Так я решил делать саженцы, отрезать небольшие ветки дерева, которые приживаются очень хорошо, если их защищать от палящего солнца и умеренно поливать почву, открывать вечером после заката солнца и укрывать ранним утром».

Помимо Бонплана мате изучал также французский ученый Огюстен Сент Илер, который присвоил ему уже известное нам ботаническое название: Ilex Paraguariensis.

Тем не менее, именно благодаря исследованиям Бонплана стало возможным развитие плантаций мате на руинах иезуитских редукций в Сан-Игнасио, в аргентинской провинции Миссионес.

Руины всегда ассоциируются со словом разруха. Так было и в Аргентине. После того, как большинство стран получили независимость от некогда могучей Испанской империи, к Аргентине отошли территории, на которых ранее располагалось государство иезуитов. Было потрачено немало усилий, прежде чем новые плантации стали давать стабильный «урожай». А пока людям приходилось довольствоваться все тем же мате «де Паранагуа».

Местные жители и довольствовались им, увлечение йербой не шло на спад, а, наоборот, разрасталось, словно снежный ком. Однако приезжающим европейцам порой казалось удивительным такая любовь к мате, которая, на их взгляд, ассоциировалась с пагубной привычкой. Так, в двадцатые годы девятнадцатого столетия один британец писал в своем дневнике: «Когда я первый раз увидел бомбилью в женских губах, мне показалось, что присутствовавшие дамы курят. Вкус у мате нельзя сказать, что бы неприятный, но все же напиток не может сравниться в этом качестве с чаем. Поговаривают, что мате вредит зубам. А вообще это зрелище напомнило мне неприглядную картину, вызвав в памяти вид курительной трубки в женских руках».

Индустриализация производства. (1870 – наше время)

Как мы писали, после поражения в войне с Тройственным альянсом, Парагвай потерял большинство своих земель, на которых произрастал мате. Аргентина лишь начинала наращивать производство, поэтому Бразилия по сути, полностью захватила рынок.

Однако уже к началу 20 столетия производство мате в Аргентине стало оживать, и отследить это можно в цифрах: в 1898 году провинция Миссионес производила 1 миллион килограмм мате. Спустя всего 31 год объем производства был увеличен в 20 раз. Этому способствовало не только рвение владельцев частных плантаций, но и реализация государственной программы, благодаря которой правительство Аргентины надеялось поставить отрасль на ноги. Результат был на лицо – провинция Миссионес вышла из кризиса, и стала заметно теснить на рынке бразильский мате, который завозился из регионов Парана, Мато Гроссо ду Сул, и других.

Хотя версия о том, что Бонплан был первым человеком после иезуитов, кто сумел прорастить семена мате, уже была озвучена, история говорит о том, что были и другие претенденты на это «открытие». И если Бонплан понял, что семена можно прорастить, отправив их в желудок к птицам, то Карлос Таис в 1895 году провел опыт, длительное время держа семена в воде. Благодаря этой водной процедуре, семена прорастали. Это открытие было сделано им в Буэнос-Айресе.

И, конечно, нельзя не отметить еще одну «первую» удачную попытку прорастить семя парагвайского падуба, которая принадлежит поселенцам колонии «Новая Германия», которая расположена в Парагвае, в 250 километрах от Асунсьона. По правде, эта попытка прорастить семя была лишь одной из многих, которая в результате увенчалась успехом. Было это в 1896 году, и заслуга всецело принадлежит Федерико Нейману, который уже в 1901 году смог собрать свой первый урожай. История «Новой Германии» – это попытка доказать превосходство арийской расы над евреями, к чему всецело стремился основатель колонии Бернхард Фестер, который являлся мужем сестры Фридриха Ницше. Именно она, уже после того, как ее великий брат сошел с ума, по всей вероятности, под влиянием идей мужа, «переписала» для нацистов идеи великого философа, которые стали для Третьего Рейха новой религией.

Удивительным является тот факт, что мате был выращен именно в этой колонии, так как она отнюдь не процветала. Разочаровавшись в своей идее, Бернхард Фестер в 1889 году попросту отравился. Колония до сих пор жива, а его лозунг о том, что «евреи являются паразитами на немецком теле», также пережил своего создателя. На сегодняшний день основным занятием в «Новой Германии», что справедливо, является выращивание мате. Говорят здесь в основном на языке гуарани, а немецкий помнят лишь потомки первых колонистов.

В 1903 году на территории Сан-Игнасио, в аргентинской провинции Миссионес, уже расцвела новая плантация (труды Бонплана не пропали даром). Производство мате возродилось, и уже, казалось, ничего не сможет помешать его росту. Но всё было не так-то просто. Лишь с 1911 года удалось расширить зону посадок, и производство пошло вверх.

Огромный подарок преподнесла Аргентине Бразилия, когда в 30-х годах 20 века решила сконцентрировать свое внимание на производстве кофе, как наиболее выгодном в коммерческом плане продукте.

К 1935 году площадь плантаций в Аргентине составляла около 66 тысяч гектар, и было принято решение впредь не расширять площадь посадки, однако в 1953 году этот запрет был снят.

Земли под выращивание мате в Аргентине в эти годы часто отдавались эмигрантам, которые заложили основы новой промышленности и компании которых сейчас известны любому ценителю мате. Но про компании и их основателей будет рассказано в главе про производство мате.

Потребление йербы за последние 10 лет серьезно выросло, он был одобрен соответствующими ведомствами в США и странах Евросоюза, хотя до сих пор по популярности мате серьезно уступает чаю, кофе и какао. Исключение составляют страны Латинской Америки, да Ближний Восток – такие страны как Сирия и Ливан являются крупнейшими импортерами мате.

Почему мате не достиг такой же популярности, как и другие напитки? Пожалуй, из-за того, что мате еще недостаточно разрекламирован. Ведь даже этот незамысловатый горький напиток можно сделать сладким и привлекательным. Таким, каким его любили аргентинские барышни в конце 19 – начале 20-х веков.

Мате на родине (местный рынок)

Очевидно, что продукт, выращенный и произведенный в конкретной стране, в первую очередь идет на удовлетворение потребностей местного рынка. Исключения встречаются, чему может служить примером экспорт чая из Индии, но, также бывают и совершенно противоположные ситуации, когда производство какого-либо продукта только-только удовлетворяет собственные нужды. Так обстоит дело со швейцарским вином, которое, в основном, полностью выпивается в пределах этой страны, не пересекая границу и не растворяясь в желудках прочих представителей человечества.

Мате пьют в Аргентине, в Боливии, Чили (особенно студенты), Уругвае (где, как считается, выпивается около 400 миллионов литров в год), Бразилии, Эквадоре, Перу, и, конечно же, в Парагвае.

Возможно, популярность мате в Латинской Америке вызвана не только историческими реалиями и вкусовыми пристрастиями местных жителей. Нужно понимать, что эти страны отнюдь не входят в десятку богатейших стран мира, поэтому, когда на прилавках в изобилии встречается мате – прекрасный заменитель чая и кофе, цена которого дешевле в несколько раз, выбор очевиден. Здесь не хочется говорить о том, что мате пьют из-за его низкой цены на местном рынке. Его и вправду любят, поскольку вкус йербы не похож ни на чай, ни на кофе, и в этом, пожалуй, его главная изюминка. Если бы этого не было, то мате не употребляли бы 79 % населения этих стран (где-то больше, где-то меньше). Согласитесь, эта цифра впечатляет. Конечно же, большинство этих людей пьют мате, заваривая его в калабасе. Вслед за чайными компаниями, которые начиная с 1908 года с легкой руки Томаса Салливена стали паковать чай в пакетики, производители мате также стали выпускать пакетированную йербу. Успеха им это, в отличие от продавцов чая, не принесло. Лишь 5 % населения готовы отбросить в сторону калабасу с бомбильей в угоду веянию глобализации.

Чтобы понять, какова любовь к мате на родине, стоит просто заглянуть в ближайший супермаркет. Вам сразу же бросится в глаза, что пачки чая и банки с кофе сиротливо притаились где-то в углу, а доминирующее положение, практически 85 % всего пространства под «чайные» и «кофейные» напитки, занимает мате. Мате можно купить везде: на рынках и в уличных киосках. Это тот товар, который мы привыкли называть термином «первая необходимость».

Причем необходимым он был всегда, и 50 и 100 лет назад. Уходили в неизвестность марки, но любовь к мате оставалась неизменной. Возможно, если бы какой-то старик, живший десятилетия назад, решил пройти по магазинам и купить свой любимый мате, он не смог бы этого сделать. Мате Andresito ему бы ни о чем не говорил, а его любимый Salus, имевший достаточно навязчивую рекламу в 40-е годы XX века, уже исчез. На вопрос рекламы 1942 года «Что вы знаете о Salus?», большинство современников ответят: «Ничего не знаю». Зато такие марки как Pipore и La Hoja (который, к сожалению, уже совсем не тот), кажется, вечны.

Большая часть мате выпивается в Уругвае, за ним следует Аргентина, производящая самое большое количество йербы. По данным на 2005 год потребление мате на душу населения в Уругвае составило 7,8 кг в год, в то время как в Аргентине выпивается «только» 6,7 кг. Понятие «на душу населения» включает в себя также грудных младенцев, так что реальное потребление мате среднестатистическим жителем значительно выше.

Аргентина, как самый крупный производитель мате, экспортирует не только йербу, которая прошла все этапы производства. Уругвай, например, часто покупает мате грубого помола, часто не выдержанный, из которого в этой стране уже выпускаются собственные марки йербы. Нередко этот «недоделанный» мате может быть экспортирован в третьи страны, поэтому покупать «вразвес» мате все-таки не рекомендуется.

В настоящий момент только на аргентинском рынке, исключая рынки Бразилии, Парагвая и Уругвая, насчитывается свыше двух сотен марок мате, однако, конечно, большая часть прилавков занята продукцией крупных производителей (их насчитывается около десяти), которые занимают 80 % рынка. Сейчас самый крупный производитель – это Las Marias, но так было не всегда. Когда-то самой известной маркой был Cruz de Malta, и по этому поводу, хотелось бы предложить вам небольшое эссе.

Сейчас 30-е годы XX века, когда в Соединенных Штатах разразилась Великая Депрессия, а страны Латинской Америки, в частности, Аргентина, стали готовиться к военным диктатурам, плотно укутаны нитями времени, но именно тогда стали подавать мате в кофейнях, наряду с кофе и чаем.

Представьте: «пыльная знойная улица, город, пусть это будет Буэнос-Айрес, будто бы вымер. Лишь изредка на тротуарах видны спешащие куда-то люди в деловых костюмах и фетровых шляпах, как две капли воды похожих на ту, что носит Джон Диллинджер, знаменитый грабитель банков из США, это их враг общества номер один… Иногда появляется рабочий люд в запыленных и замасленных серых рубахах с одетыми поверх фартуками, какими-то немыслимыми картузами. Где-то проехал грузовой автомобиль, скорее всего, это Ford Model AA, мы ведь точно не успели рассмотреть марку, так как наше внимание привлекла другая деталь: на борту яркими красным буквами, явно с рекламной целью написано: Cruz de Malta. Грузовичок останавливается у одной из кофеен, рабочие выносят несколько мешков с парагвайским чаем, неспешно возвращаясь обратно в кабину. Едут дальше – там, за поворотом слепой музыкант играет на скрипке мелодию танго, зазывая в клуб, где вечером будут в дыму сигар двигаться люди, исполняя танец свободы. Грузовик останавливается. И снова – мешок мате исчезает в утробе заведения.

Сейчас на этой улице растет аллея деревьев, кофейни уже нет, зато появился Мате Бар – именно к нему интуитивно стремились горожане еще с 30-х годов».

Мате бары и правда становятся популярны, и не только в Аргентине. В Себастополе (город в США) компания Guayaki открыла такой бар, и ценности аргентинских жителей постепенно входят в жизнь простого американца (и не только американца. Мате-бары есть и в соседних с Россией странах: в Польше и на Украине. В России таких заведений мы пока что не обнаружили).

Америка – это страна, где очень высок дух предпринимательства и где сосредоточены крупнейшие компании. В этих компаниях работают умные люди, правда, им тоже иногда приходится ошибаться. В 2003 году компания Coca-Cola, которая, думается, в представлении не нуждается, задумала производить напиток, используя для его основы экстракт мате. К несчастью для компании, люди отказались его пить, предпочитая бутылке калабасу с бомбильей. Проект был закрыт как коммерчески невыгодный. Однако сейчас компания Coca-Cola вернулась в Аргентину, где под своим брендом выращивает мате в провинции Миссионес и, конечно же, продает.

Про местный рынок и культуру будем помнить лишь одно: мате – это тот дух свободы и позитива, без чего жизнь современного аргентинца немыслима, в чем легко убедиться, просто просмотрев тысячи фотографий аргентинских парней и девушек, выложенных на Facebook. Чтобы не обидеть жителей Парагвая и Уругвая с солнечной Бразилией, скажем: ситуация там сходна. Мате популярен, и с этим продавцам чая и кофе приходится считаться.