Текст книги "Мир во время войны"

– Ну хорошо, значит, мне показалось, – сказала мама спокойно.

После чаепития, я помогала маме убрать со стола и помыть посуду.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросила меня мама очень по-доброму.

Я опустила глаза, и предательские слезы сами потекли из глаз. Мама нежно подняла мое лицо и взглянула на меня.

– Почему ты плачешь? Я сразу поняла, что это ты откусила, – улыбаясь, сказала она мне. – Просто я хотела, чтобы ты честно сказала, что это была ты.

Я удивленно посмотрела на маму и спросила:

– А как ты догадалась? – от былого страха ничего уже и не осталось, сейчас это чувство сменилось любопытством.

– По следам от зубов, – с задорной улыбкой сказала она.

– Это как? – я на самом деле удивилась.

– У тебя с детства неправильный и особый прикус. Ни у кого из нас такого нет, – вот по следам я и поняла.

Мы с мамой рассмеялись, она меня обняла и сказала:

– Никогда больше не обманывай меня.

– Прости меня, мамочка, мне было стыдно, но я не смогла признаться. Я трусиха.

– Ты не трусиха, ты просто еще ребенок.

После я ей рассказала, как было: и про солдата, и про молоко, и про масло. Мама все слушала так спокойно, что я поняла, что бы ни случилось и ни произошло, от мамы скрывать что-то глупо.

Сентябрь 1944 г Мама

Я мать войны, а ты, война, соперница моя.

Ты отняла пять сыновей моих! Не спрашивала ты меня!

И их не спросив, из дома угнала!

Кого-то утром, кого-то через месяц, кого-то через год..

Теперь ведешь другой ты счет.

Я потеряла покой и сон, и каждый миг я жду вестей!

Моя обитель у дверей.

Как же ты беспощадна! Беда теперь для всех одна! Ты смерть моя!

Молюсь о Вас, кровинушки мои! Вернитесь вы домой, ко мне!

Мне не нужны ни ваши подвиги, ни медали, ни слава вечная, мне ВЫ все нужны!

Душой и телом здесь со мной, на Родине своей!

Зачем и почему? Вы, ангелы мои, простите меня за свою судьбу!

И снова буду ждать! Пока я не услышу слово: МАМА!

Хотя бы раз! Хотя бы раз, хотя бы от одного…

Привет, дневник! Давно я не писала, но жизнь стала другой, и я стала другой. Времени совсем нет. Сегодня мне в школе задали написать сочинение про героя. Любого. Я думала, думала, героев, конечно, очень много! И все они великие и храбрые! Я не могла выбрать про кого написать и, подумав, поняла, что самый настоящий герой, которого я лично знаю, – это моя мама! Так вот хочу написать здесь свое сочинение:

Моя мама строгих нравов, на вид хрупкая, худощавая женщина, но обладающая огромной физической и духовной силой. Она не многословна и любит дисциплину во всем. Но под маской стойкой, иногда жесткой женщины, скрывается сердечный человек и любящая мать. Ее внутренняя сила казалась неисчерпаема. И это дает ей сил преодолевать все трудности жизни с поднятой вверх головой.

Когда пришла война и папу забрали, мама не опустила руки. Она продолжала жить так же, как и прежде, и нам не давала поддаваться панике и страху. Наверно, где-то в глубине души, маленькая девочка боялась и плакала ночами от безысходности. Но никому не могла она пожаловаться или показывать свое бессилие, особенно нам. Даже война не изменила ее взглядов на воспитание детей. Мы так же выполняли строго все ее указания. Делали любую работу, которую она нам поручала. Лишь благодаря маминому трудолюбию она не отдала и не убила нашу корову, двух баранов и кур. Хотя каждый день она отдавала почти все молоко, яйца и шерсть на нужды фронту. Нам оставалось очень мало, но этим мы и спаслись в голод. Многие в первый год избавились от домашнего хозяйства, тем самым обрекая себя и детей на страшный голод.

Когда пошел второй год войны, все мы уже как будто приспособились жить по законам нового мира. Даже голод стал неотъемлемой частью всей нашей жизни, а голод был днем и ночью, иногда спать не удавалось от того, что хотелось есть больше, чем спать.

Мама даже ночами спокойно не спала, да и спала ли вообще. В одну из ночей я проснулась и, открыв глаза, увидела, как мама стоит тихонько, склонившись над кроваткой моего младшего брата, слушает его дыхание. Укрыв его получше, она идет к следующей кровати, наша кровать с сестренкой была почти у самого выхода из комнаты. Когда она направилась в нашу сторону, я закрыла глаза. Я почувствовала, как она склонилась над нами, бесшумно дыша, только легкое дыхание ее доходило до моей щеки. Убедившись, что с нами все в порядке, она поправила наше одеяло и ушла на кухню. Открыв снова глаза, я не посмела пойти за ней. Пусть маленькая тайна мамы будет только моей тайной, и с этой мыслью я уснула спокойнее.

Утром, когда я проснулась, мамы уже не было дома. Я встала и пошла на кухню умываться и ставить чайник для всех.

– Вставайте! – прокричала я своим старшему и среднему братьям. Младшие уже тоже проснулись и лениво натягивали свою одежду.

– Я не хочу одеваться! – сказал наш самый младший братик, сползая неуклюже с кроватки.

– Ну и ходи голым! – смешливо сказала ему сестренка. Она подошла к нему и стала натягивать на его ногу носочки. Она была хоть и маленькая, но уже знала, что такое забота о других. Понимала, что пол прохладный и болеть никому нельзя.

– Я хочу хлеба с маслом! – разнылся опять наш маленький принц.

– Что это ты такой капризный сегодня?! – с улыбкой сказала я и подняла его на руки. – Обещаю, что скоро ты сможешь поесть самый большой ломтик хлеба с толстым слоем масла, а еще, сверху намажу тебе меда!

Он посмотрел на меня как на какое-то чудо.

– Но только не сегодня, малыш. Договорились?

– Хорошо, – сказал он и опустил грустно глазки. – А когда это, скоро?

– Точно не знаю, малыш, но ты должен верить, что это может случиться в любой день. А я буду делать все, чтобы это случилось как можно быстрее, – успокаивала его как могла почти каждое утро обещаниями о еде. Каждый день он не переставая хотел кушать, но чаще всего он просил хлеба с маслом. Я тоже хотела бы поесть вместе со всеми и хлеба с маслом, и много чего другого. Если бы только у меня был бы шанс отведать желанное блюдо, я отдала бы его ему.

– Ну, вставайте! Уже младшие встали! Какой пример вы подаете! – прокричала я на братьев, которые до сих пор лежали под теплым одеялом. Я отдернула одеяло с братьев, а им хоть бы хны. Так же продолжали лежать.

– Ну, ребята, – сказала я младшим, – можете делать с ними все что хотите, я разрешаю.

Стоило только это мне сказать, как младшие побежали к старшим и стали их щипать, кусать, щекотать! Братья тут же подпрыгнули от неожиданности и, не раздумывая, начали в ответ на вторжение на их кровать ловить и шлепать мелких! А я стояла и смеялась, на миг мы все вернулись в прежние беззаботные времена детства.

Мама с раннего утра и до вечера пропадала на работе.

Весной обрабатывала и копала вручную плугом и лопатой землю, которая была как камень твёрдая. Летом трудилась на полях, не поднимая головы, обрабатывая сорняки; конец лета – уборка культур. Самое тяжелое время работы. Мама могла задержаться до глубокой ночи. За ними следили очень строго, чтобы никто ничего не смог своровать. После окончания работы всех рабочих выстраивали в ряды и проводили обход. Их просили выворачивать карманы и смотрели всю одежду. Если ловили или находили что-то, то попадало очень сильно, могли оштрафовать или урезать каждодневный паек. Людей, которые хотели есть и которых дома ждали голодные дети, даже страх смерти не мог остановить. Мама умудрялась каждый день приносить меньше горстки зерна. Она прятала их в пучке своих волос. И так каждый день: она приносила домой и прятала в железную баночку, и к концу недели там уже были две полные горстки зерна. Это означало, что можно было испечь хлеба.

Запах свежеприготовленного в печи хлеба распространялся по всему дому. Ооо, не было прекраснее запаха, мне этот запах не забыть, и больше никогда я уже не чувствовала такого сладкого пронзительного запаха хлеба.

Он был небольшой, такой мягкий и горячий, как солнце, освещал он наши лица. Мы стояли над ним все впятером и не могли оторвать взгляда. Мама взяла этот хлеб и отломила половину, а потом еще половину и еще. Получилось четыре больших одинаковых и два маленьких кусочка. Никто из нас не посмел взять кусочек.

– Берите, – сказала мама, и дальше продолжила свои дела на кухне.

Я робко потянулась за кусочком, взяла самый большой на вид и дала младшему, следующий – сестренке, еще один дала братишке. Они сразу начали есть, но медленно смакуя каждый кусочек. Остались мы с братом. Я взяла себе маленький кусочек, он тоже. Маме мы оставили большой кусочек. Увидев это, маленькие перестали есть.

– Я тоже хочу маме оставить, – сказал наш самый маленький брат.

– Я тоже, тоже, – подхватила сестренка.

– И я! – поддержал их средний брат.

Мы улыбнулись. Они втроем отломали по половине от своих кусков и положили на тарелку. Мы доели свои кусочки, запивая чаем.

– Спасибо, мама! – сказал младший. – Это было очень вкусно!

– Я рада, сынок, – сказала мама, улыбнувшись. – Почему же вы не доели?!

– Это тебе, мамочка! – сказала сестренка.

Мама молча посмотрела на нас, и по ее щеке покатилась слеза.

– Спасибо, родные мои, но я уже поела, доедайте.

Вдруг в дверь постучали, очень робко и тихо. Мама подошла к двери и открыла ее. Там стоял наш маленький сосед, ему было столько же лет, как и нашему братишке, они дружили постоянно, играли то у нас, то у них. Их семья бедствовала, и мама иногда подкармливала его, когда он приходил к нам.

– Проходи! Садись за стол, – сказала ему мама.

Он робко и медленно подошел к столу и сел на стульчик, который я ему уступила.

– Садись, – сказала я ему.

– Спасибо, – так же робко и тихо он прошептал.

Мама подвинула ему всю тарелку с оставшимся хлебом и сказала:

– Не стесняйся, ешь, мы уже столько же съели, и у нас сейчас животы лопнут.

Он посмотрел на всех нас, мы кивнули все молча ему в ответ. До сих пор помню эту тихую благодарность в его маленьких детских глазах. Он взял двумя руками кусок и засунул целиком, почти не разжевывая, проглотил и взял еще один. Когда осталось два кусочка, он посмотрел на мою маму и спросил:

– Можно я возьму эти кусочки для моей сестренки?

– Конечно, можно, и в следующий раз приходи с ней.

– Хорошо, спасибо. – Он взял эти кусочки и положил в карман своих штанов. И прижал сверху рукой, как будто спрятал клад. В его глазах было непередаваемое чувство благодарности и надежды. Надежды, что все вокруг пусть и изменилось, но люди остались людьми.

– А теперь идите, поиграйте, – сказала мама ему и младшенькому. И они побежали во двор счастливые и временно сытые. Но знающие, что голод и холод не помеха душевному теплу и доброте.

1944 – 1945 гг. Зима

Уже пошел четвертый год войны. Люди уже приспособились жить впроголодь, уже устали бояться, но надежда и огонь внутри сердец не переставал пылать. Еще с большей силой мы все работали, старались жить так, будто война нас не лишала жизни. Мы все верили, что скоро уже наступит конец войны. Наши войска уже наступали на врага, и мы каждый день слушали новости с фронта.

В школе у нас была карта, она висела на стене. И там были отмечены флажками наши победы и путь наших солдат. И с каждым днем уже мы приближались к тому месту, где возникло это зло. Приходя в школу, мы все сначала подходили к этой карте и смотрели, какой огромный путь был пройден. Наверно, каждый про себя представлял, как идут по этому пути их родные. Я тоже представляла, как папа мой идет.

В школе было прохладно, дров было мало, но никто не жаловался на это. Мы в классах сидели одетые и, когда нужно было что-то писать, снимали варежки. Но долго писать не могли, потому что пальцы замерзали. Каждые двадцать минут мы вставали и делали маленькую зарядку, чтобы согреться. Но, несмотря на это все, в школе мне было хорошо. Я чувствовала себя не одиноко в этом страшном мире вокруг. Такое чувство у меня возникало только дома, когда все мои дома, и только в школе. Не знаю почему. Наверно, там, где нам хорошо, – там мы и счастливы всегда, несмотря ни на что.

9 мая 1945 г. День победы!

Сегодня день теплый, и солнце уже по-летнему греет. Мне уже 14 лет, но за эти годы я выросла не на 4 года, а на все 10 лет.

Наши войска уже в Германии, и все ждали и были уверены, что скоро этот ад закончится нашей победой. Я сидела за партой в школе и ждала начала урока. Но вдруг дверь открылась и зашла учительница, она плакала и улыбалась одновременно.

Мы все замолкли и привстали с мест. И никто не мог вымолвить ни слова, все боялись узнать что-то плохое.

– Победа! Ребята, Победааа! – прокричала она сквозь смех и слезы.

В один миг мы все встали с мест, кто-то начал кричать: «УРААА!» Кто-то заплакал, но равнодушных не было – это точно! Мы все вместе выбежали из класса, из всех дверей хлынул поток детей и учителей! Мы все обнимались, и не было предела радости нашей! Вышли все на улицу, а там уже была толпа людей, каждый вышел из дома и с работы. Все прыгали, бегали, смеялись, кто-то уже успел взять баян и играть по всей деревне радостные песни.

Да, это была радость, которую мы так ждали и боялись спугнуть. Неужели все это закончится!

Я побежала домой, мне хотелось поскорее увидеть маму и всех своих. Хотелось их всех обнять, потому что это был еще один повод сказать, как я люблю их всех и как же рада, что все мы пережили это время. Папа нам прислал письмо до этого дня, что едет домой и скоро будет.

Я ворвалась домой, но дома никого не было, я вышла обратно на улицу. Вся деревня была там.

– Мама! – увидев ее в толпе, крикнула я. Подбежав к ней, я обняла ее. – Мама! Это же чудо!

– Да, это настоящая радость! – обняв меня, сказала она. Ее глаза наполнились слезами, я думаю, это были слезы счастья.

Наша семья одна из немногих выжила и не потеряла никого из семьи. Нас это время не сломило, а сделало только сплоченнее. Как жаль, что таких семей было очень мало, может, кроме нас, и не было таких же счастливчиков.

Папа вскоре вернулся домой. Он был снова истощен, но в его глазах уже была радость и огонек жизни не потух. Наша семья воссоединилась, и жизнь стала протекать тихо, мирно и радостно.

Я побежала к своему другу, чтобы разделить эту радость и вместе с ним. Он стал очень серьезным, уже пропал в его глазах мальчиковский задор, теперь вместо этого появился мужской огонь. Его семье не повезло, как и многим. Три брата так и не вернулись с войны, и он всю жизнь вспоминал и помнил их.

Сейчас я вспоминаю эти годы и не могу поверить, что это со мной было, и как я смогла их прожить. Наверно, мне просто повезло. После увиденных страданий от потерь и горя мы перестали быть детьми. В наших сердцах все, кто не вернулся, остались для нас героями. И вечная слава и память.