Текст книги "Баграмян: От Рядового До Маршала"

Глава 4. Быть!

Она была очень величественная и красивая.

Это все отмечают. И в общем дедушка, наверное,

был прав, что в неё влюбился.

Карина Наджарова

полковник ВС РФ в отставке

о бабушке Тамаре Баграмян (Саргсян)

Мы победили2727
  Рассказ ведется от имени И. Х. Баграмяна


[Закрыть]. И у подножья священной горы Арарат воссоздали государство наше. После ряда крупных поражении в конце мая турок стал сговорчивее. Видимо, другого языка не понимают. В начале лета мы подписали мир, а потом закончилась мировая война.

Первая мировая, как выяснится позже…

К концу года оттоманы начали отступать с Кавказа. Карта Армении уже который раз за последние несколько лет изменилась. Мы вернули Александрополь, Карс, Сарыкамыш. Турцию вынудили отдать все завоевания на Кавказе. Единственным исключением стал Баку, который Нури, брат военного министра Энвера паши, практический отнял у Советской России в сентябре 1918 года. Местная Бакинская коммуна была полностью ориентирована на Москву. Но марш Нури в сторону Апшерона закончился провалом коммуны, а сам Баку тюрки объявили столицей нового государства. Осенью, с уходом османской армии, туда пришли англичане, и Россия окончательно потеряла этот богатый нефтью район, закреплённый за страной под названием «Азербайджан».

Мир на Кавказе не был продолжительным, а мой внутренней мир забушевал. Тамара, божественная красавица-гимназистка из Александрополя, воссияла в моей жизни, озарив лучами надежды те мрачные дни. Я как-то подкараулил её, объяснился в чувствах. Стоило видеть меня в той папахе, которой я хотел подчеркнуть свой армянский характер, и с маленьким букетом полевых цветов – мол, мужчина гор не без романтики.

Тамуля-джан только заулыбалась и пожала плечами.

– А ты смешной, Ованес, – сказала она и побежала домой. По-моему, я ей понравился. Но не ее отцу.

В ноябре 1920-го Армения стала советской. Меня, уже замкомандира армянского полка, отправили в Грузию – Советского Союза ещё не было и меня оставили в Тифлисе военным представителем Советской Армении. Когда через шесть месяцев я вернулся, узнал, что Тамуля уехала в Нахиджеван и обещана офицеру Мовсесу. Отец Тамары, некий фабрикант, даже слышать не хотел обо мне. Но война уже научила меня не сдаваться – ни врагу, ни фабриканту. Когда позже я узнал, что Мовсес убит в сражении, помчался в Нахиджеван. Так тому и быть. На этот раз нельзя было опаздывать. Я назвал мальчика Мовсесом, в честь отца. А через год Тамуля родила мне Маргушу.

Скоро я стал командиром армянского кавалерийского полка. Фабрикант уже понимал, что не прогадал.

Поворотным этапом жизни стал 1924 год, когда меня отправили в Петроград, на курсы совершенствования кавалерийских командиров.

Ленинград, я оговорился.

Глава 5. Ленинград

У армян много великих полководцев,

но самые великие это Гай и Баграмян

Адмирал флота СССР Иван (Ованес) Исаков

1924 год, Ленинград

В мае 1923 года в Минске 26-летнего офицера Красной Армии, выходца из Калужской деревни с типичным именем Стрелковка позвал к себе на чашку чая комдив Николай Каширин.

– Как вы думаете, правильно у нас обучается конница для войны будущего? И как вы сами представляете себе войну будущего? – спросил комдив.

Собравшись духом, молодой и перспективный кавалерист выдал немного критики:

– Необходимых знаний и навыков далеко недостаточно. Учим подчинённых так, как учили нас в старой армии.

Каширин терпеливо выслушал его, убедился в рассудительности кавалериста. Молодой офицер вышел из этого чаепития командиром 39-го Бузлукского полка 2-й кавбригады 7-й или Самарской дивизии. Звали его Георгий Жуков.

Через несколько месяцев под Оршей прошли первые после окончания Гражданской войны манёвры Красной Армии, где особо выделилась Самарская дивизия с ее полковыми командирами и новым комдивом. Боеспособность дивизии отметил замначальника генерального штаба РККА Тухачевский, специально приехавший из Москвы. Он выразил благодарность комдиву Гаю. Г. Д. Гай2828
  Г. Д. Гай (Гайк Дмитриевич Бжшкянц), уроженец Персии, армянин. Участник Первой мировой, затем Гражданской войн. Командир легендарной «Железной дивизии». Маршал Жуков упомянул Гая в своих мемуарах.


[Закрыть], легендарный командир гражданской, уже год как сменил Каширина. Наблюдая за лихим и эрудированным кавалеристом Жуковым, Гай, как и его предшественник Каширин, пришёл к выводу, что калужскому офицеру полагается поощрение.

В конце июля 1924 года Гай пригласил к себе Жукова. Пили ли чай в июле – неизвестно, а вот разговор двух командиров оказался как бы продолжением темы, которую начал Каширин. Гай спросил, каким образом Жуков работает над усовершенствованием.

– Много читаю и занимаюсь разбором операций Первой Мировой войны, – ответил тот.

Гай – статный комдив, с усами и темными волосам, куда уже потихоньку прокрадывается седина. Он шутит, что хочет походить на своего скакуна – конь такой же чёрный, как его шевелюра, с серебристо-белыми, как седина, ногами.

– Военное дело не стоит на месте, – ответил Гай. – Нашим военачальникам в изучении военных проблем нужна более основательная учёба. Думаю, вам следует поехать в Высшую кавалерийскую школу в Ленинград. Это весьма полезно для вашей будущей деятельности.2929
  Приводится дословно из воспоминании Жукова, см. Георгий Жуков, «Воспоминания и размышления», Москва 2002, т 2, стр 87


[Закрыть]

Через два месяца после этого разговора, в сентябре, на первые подобного рода курсы съехалась в Ленинград группа молодых командиров кавалерийских полков. Незадолго до последнего назначения командиром в Самарскую дивизию, Гай был Наркомвоенмором Армянской ССР. Это должность так называется – у Советской Армении моря нет.

В этой должности Гай отправил в Ленинград и командира кавполка Баграмяна. Так к осени 1924 на ленинградских курсах усовершенствования комсостава встретились Жуков, Баграмян, Рокоссовский, Еременко, Чистяков, Романенко…

В город на Неве Жуков и Баграмян приехали во время наводнения. Но куда более глубокая пучина ожидала Жукова в Ленинграде в будущем. «Мог ли я предположить, что через 17 лет мне придётся командовать войсками Ленинградского фронта, защищавшими город Ленина от фашистских войск!», – напишет потом четырежды Герой Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

А могли ли они представить, что на тех курсах учатся аж 4 будущих маршала и 9 генералов Советской Армии? Можно, конечно, сказать, что это были курсы офицеров-счастливчиков, мол, так сошлись (пятиконечные) звезды. Но это будет только половина правды. Другая половина заключается в том, что многие из курсантов тех знаменитых кавкурсов погибли не своей смертью. Генералы Пётр Иванов и Леонид Бобкин, майор Айк Бахчинян были убиты во время ВОВ. Комбриг Самокрутов покончил с собой в 1940-м.

А вот убитых расстрельными списками трагически больше. И их имена тут тоже необходимо упомянуть, наряду с остальными героями. Ведь среди тех, кого загубили «тройки», могли быть и 5-й маршал или 10-й генерал этого славного курса офицеров-кавалеристов: комбриг Александр Зубок (1937), комбриг Евсей Тантлевский (1937), комбриг Никита Мишук (1938), полковник Эдуард Гросс (1937), полковник Фёдор Мысин (1937), комкор Михаил Баторский (начальник Кавкурсов, 1938)…

Год 24-ый каждого столетия имеет особое место в истории наводнении Петербурга-Ленинграда. В 1724-м в молодой столице шторм и ветер чуть не стоили основателю города и империи жизни. Вода снесла одно из судов, плывших за яхтой Петра I, где почти все погибли. Историк Ким Померанец считает, что эта буря была отчасти причиною смерти Петра Великого в январе 1725 года. «Он, уже больной, спасал утопающих у берегов Лахты. Эта простуда ожесточила недуг государя», – пишет историк.3030
  Ким Померанец, «Несчастья невских берегов», СП 2011, часть 1


[Закрыть]

Аккурат через 100 лет и тоже в ноябре вода «сдвинула и расчленила огромные мосты Исаакиевский, Троицкий и иные», как написал об этом Александр Грибоедов.3131
  Александр Грибоедов, «Частные случаи петербургского наводнения.


[Закрыть] Про тот Петербургский апокалипсис писали Пушкин и Дюма. Вода поднялась аж на 4 метра с плюсом – рекорд, не побитый поныне.

«Ленинград нас встретил неприветливо. Дул холодный штормовой ветер, гнавший свинцовые воды Финского залива через Неву и многочисленные каналы на набережные и улицы города». Это уже написал кавалерист Иван Баграмян, приехавший в Ленинград на учебу в сентябре 1924-го. Тогда до катастрофической отметки уровня воды столетней давности не хватило меньше полуметра.

2024-й не за горами, кстати. Надо быть осмотрительнее…

В сентябре по улице, названной в честь революционера Воинова (его там убили летом 17-го) гуляли, прыгая через лужи, два офицера. Дул холодный ветер. Один из них – статный, с серо-голубыми глазами. Морщится. Он родился в Польше, служил в Европе, теперь служит в Забайкалье и как-то устал от холодов. Другой офицер пониже ростом. Лицо крайне самоуверенное, с лёгкой улыбкой в разрезе глаз. Он приехал в Ленинград на своем скакуне. Тот, что поменьше ростом, думает: «А не вернуться ли обратно на коне?». А высокий смотрит в пасмурное небо и прикидывает, как раскаты и молнии перенесёт его жеребец «Жемчужий».

– Послушай, а сколько вёрст отсюда до Минска? – вдруг прервал молчание тот, что поменьше ростом.

– Ну 700 будет точно, -ответил высокий.

– Семьсоооот.., – тянет первый в ответ. – А я там служу, думаю, может, на коне поскакать обратно.

– Оригинально мыслите, товарищ кавалерист. А мне в Забайкалье на лошадке точно не получится. Тем более, Люлю ребёнка хочет.

– Люлю?

– Юлия, жена, то есть.

Статный посмотрел на здание Таврического дворца и сказал:

– Знаешь, а ведь многие ленинградцы даже и не знают про улицу большевика Воинова, знают её как Шпалерную улицу. Про Урицкий дворец и спрашивать не надо.

– Я это уже понял, – ответил второй. – Равно как и то, что многие здесь по-прежнему считают себя не ленинградцами, а питерцами.

– Я вот не мог найти Кавалерийскую школу РККА. Но достаточно было спросить про царские казармы Аракчеева – сразу подсказали, куда свернуть.

– Это Зиновьева вина, – ответил кавалерист из Белоруссии. – Недостаточно поработал.

– Точно, – статный офицер вздохнул, – по этой улице сам Ленин ходил в ночь революции!

Офицеры свернули и шагнули в здание бывшей Царской «Лошадиной академии».

– Ну, будем знакомы, я Костя Рокоссовский.

– Георгий Жуков.

– Скакать, стало быть, любишь раз до Минска марафон хочется устроить. И я тоже. Устроим поединки? А с шашкой как?

Жуков посмотрел на него, и улыбочка снова пробилась в разрезе глаз.

– Да легко. Зарубим шашку? А у тебя, я смотрю, орден и медали. И у меня почти такие же.

– Да, да, Георгий. У нас много общего.

Офицеры подошли к прилепленному на доске листу и начали искать свои фамилии. По коридору ходили люди в форме и в гражданской одежде. Жуков, поморщившись, читал список и вдруг тихо произнёс:

– Смотри-ка, а у нас и отчества совпадают, а, Константинович?

– Да не то, чтобы очень совпадают…, – тихо начал Рокоссовский, но этих слов не расслышать, а Жуков тем временем повернулся к нему, крепко пожал локоть и сказал: «Мы теперь с тобою, брат мой Рокоссовский, на всю жизнь связаны, видать. Далеко пойдём».

– А мы не опаздываем?

Кавалеристы повернулись и только теперь заметили третьего офицера, который неслышно подошёл искать в списках своё имя.

– Нам сказали, ещё есть время. Что за говор у тебя такой? Ты что, грузин?

– Да нет, армянин он, – уверенно сказал Жуков. – Знаю я их речь. У нас в Минске комдив есть, Бэ.. Бжшкянц фамилия, Слыхал? Братья армяне, ну как можно четыре согласных сразу: Бэжэшэкэ… Как это вообще выговорить? Благо, революционная кличка – Гай.

Рокоссовский рассмеялся: «А ты часом не Мкртчян, дружище? Там вообще пять согласных. У меня в Забайкалье армянин служит. Мкртыч Мкртчян. А я его всё Никитой зову. Язык берегу».

Жуков попытался с разбегу произнести: Мкр… мэкере… мэкэрэрэтэче… Нет, не могу.

– Бедные мкртчяны, как они в России обходиться будут? Хотя, коли мне дались имена байкалских бурятов, смогу и твою фамилию…

– Подожди, Костя. Мкртэче… мкрэт… Слушай, серьёзно, как же тебя зовут? Ты случайно не мэкэтэ…

– У меня все проще. Я Баграмян.

– Ну вот и ладушки. А я Жуков, будущий командир всей Армии Советов. Будем знакомы, кавалерист с солнечного юга.

Баграмян спокойно пожал ему руку, а Рокоссовский вдруг перестал смеяться, повернулся и посмотрел на Жукова. Его последние слова прозвучали как-то резко и шибко самоуверенно. А тот смотрит на Рокоссовского и снова лучатся глаза улыбкой. И тут во взгляде Жукова Рокоссовский углядел энергию и безудержную волю к достижению того, о чем он только что сказал. И что-то во всем этом Косте Рокоссовскому начинает не нравиться. Что-то уже не нравится. И он медленно произнес:

– Меня зовут Константин Рокоссовский. И я буду будущим командиром кавалериста Жукова.

Кто бы знал, что они оба окажутся правы…

– Ну понятно, – спокойно ответил третий офицер, – Я Ованес Хачатурович Баграмян. Можно Иван Христофорыч. А кем стану – это Бог даст.

Жуков усмехнулся:

– Негоже большевику надеяться на Бога, товарищ Баграмян.

– Это да. Только вот я не коммунист – видать, биография не позволяет.

У них над головой портрет Троцкого. Подошли двое со стремянкой и новыми портретами. Поставили стремянку, сняли Троцкого, бросили на пол и, забив гвозди, начали вешать новых.

– Так кого первым? -спросил один из них.

– Ну сказали Зиновьева, Сталина оставь третьим. Он у нас младший.

– Извиняй, Иосиф Виссарионович, ты будешь третьим, – захихикал первый и забил ещё гвоздь. Второй человек, с карандашом за ухом, смотрел на него держа в руках портреты Зиновьева и Каменева, оставив Сталина криво лежать на полу.

Между тем Жуков, Рокоссовский и Баграмян удалились, обсуждая текущие новости.

– Страна и Европа быстро меняются. Чувствую, красные командиры скоро будут нужны трудовому народу, – сказал Жуков.

– Да, – ответил Рокоссовской, – скоро многое уже по-новому будет. Вся тактика войны. Чапаева и Первую конную уважаю, но сейчас нужны самолёты и танки. Согласен, Георгий, все очень быстро меняется.

Как оказалось, «все очень быстро меняется» вполне применимо и к очередности портретов коммунистов-вождей, которые двое рабочих повесили на стену бывших Аракчеевских казарм.

Глава 6
Снова Хачисар

Площадь Маршала Бабаджаняна в Москве

образована пересечением проспекта

Маршала Жукова с примыкающей

к нему с севера улицей и отходящей

под острым углом на юго-запад

улицей Мнёвники. К площади

примыкает сквер Маршала Жукова.

Из Википедии

1925 год, Чардахлу

19-летний Армо – Амазасп Бабаджанян открыл дверь и вошёл в сельский домик. Там собрание. Уже 5 лет советской власти, а с комсомольской ячейкой что-то не ладится. Весть об этом дошла до верхов, и из Тифлиса прислали партийного работника разбираться на местах. Сидит Алексей Баграмов, младший брат И. Х. Баграмяна, и агитирует. Рядом приехавший из столицы ЗСФСР3232
  После установления Советской власти три Закавказские республики – Грузия, Армения и Азербайджан, были объединены в Закавказскую Советскую Республику, которая была расформирована в 1936 году, после принятия новой конституции.


[Закрыть] партийный работник Иван Никифоров. Напротив – крестьяне, Каграман и Арусяк Баграмяны, Акоп, Вараздат и ещё человек 40—50. Население деревни растёт, уже перевалило за 2000. Алексей стал ведущим активистом в комсомоле и к приезду Никифорова собрал в сельсовете односельчан.

– Крестьяне нашей страны наконец-то получили землю и мир. Железная дорога между тремя Закавказскими республиками работает свободно, без саботажа. А помните, что происходило до советизации? – Алексей посмотрел на бумаги и снова на односельчан. – Или возьмём, к примеру, учёбу. Вот сколько армянских школ было до революции? Ведь мало же?

– Это почему мало, Алексей? – с места подал голос Акоп. – Целые университеты были. Вот Татев или этот, как его…

Баграмов посмотрел на него удивлённо:

– Акоп, Татев в 15-м веке работал.

– А 15-й век что, не до революции?

– Да нет, просто я хотел сказать непосредственно до революции, понимаешь? Или вот взять науку. Посмотрите, какими бурными темпами прогрессируют армянская наука. Сын Абгара из Южного Карабаха ушёл в Петер.. ээ… в Ленинград, товарищи, в Ленинград, и совсем недавно, вот пишут тут газеты, создал… – Баграмов начал перебирать газеты на столе, посмотрел на свои записи, – цветной… значит, цветной… ну такую коробку… для передачи… примерно как радио, но с картинками, товарищи. Да, да, радио, но с картинками. К тому же в трёхцветном варианте.3333
  Ованес Абгарович Адамян, корнями из деревни Джрахацнер Аскеранского района НК, в 1925 году получил в Ленинграде патент на первый в мире трехцветный телевизор.


[Закрыть] Так, ну а до революции что? Ведь не было условий…

Акоп никак не успокоится:

– Почему? Я в Венеции видел армянских учёных.

– Да причём тут Венеция, Акоп?

– Ну, ты так говоришь, будто только при Ленине и Троцком может быть наука.

Баграмов бросил взгляд на Никифорова и сказал вполголоса: «Троцкого забудем…»

Никифоров сделал какую-то заметку на бумаге и чуть смущённо проворчал: «У вас что тут, газет не читают?»

– Ну-у-у… – Баграмов повернулся к Бабаджаняну, – тебе чего, Армо?

– Так сами вызывали…

– Ах да, намаялся я с комсомольской работой. Подойди, ахпер джан, – он повернулся к Никифорову, – ахпер джан по-армянски «дорогой брат», что ли.

Тот кивнул, глянул на свою шпаргалку и сказал:

– Я уже немого выучил ваш язык, цавд танэм. Вот ещё барекамутюн, кусакцутюн…3434
  По-армянски соответственно «дружба», «партия»


[Закрыть]

Алексей и многие крестьяне засмеялись. Кто-то из Мартиросянов хлопнул в ладоши и крикнул с места:

– Запомните слово «миацум»3535
  Воссоединение» на армянском (подразумывается воссоеденение Карабаха с Арменией). При Советизации Кавказа Карабах сначала был передан Советской Армении, потом оформлен как армянская автономия в составе Азербайджанской ССР.


[Закрыть], товарищ.

Алексей показал пальцем на Бабаджаняна.

– Вот посмотрите на Армо, наш комсомольский активист. Его все любят, уважают.

Акоп снова крикнул с места: «Боятся!».

– Да он за правое дело готов горою встать, – кричит в ответ Баграмов.

Крестьяне снова принялись шуметь:

– Да, кялагёз он, Алексей, кялагёз….

Выпускник Венецианской школы постучал пальцем по столу, пытаясь привлечь внимание:

– Сначала бьёт, потом говорит «здрастье». Вот это про Армо.

– Послушайте, товарищи, мне советская власть выслала две путёвки: одну на рабфак, а другую в военную школу. И я сразу про Армо вспомнил, – Алексей повернулся к Бабаджаняну с двумя бумажками в руках и помахал ими. – Ну, которую выбираешь, Армо? Предлагаю тебе подумать дома…

Амазасп не то что дома, а вообще думать не стал:

– Давайте военную.

Баграмов нахмурился. Никифоров как-то удивлённо посмотрел на Армо и снова сделал заметку, дабы не забыть детали для будущего отчёта.

– Ну, так сразу жизненные вопросы не решаются, Армо. У тебя родители дома есть. Марксизм учит нас быть решительным, но и осмотрительным, – Баграмов повернулся к односельчанам. – Майское восстание в Ленинакане провалилось из-за спешки… Не уразумели революционеры, что одного бронепоезда мало… Нужна была подготовка, широкая работа с массами…

– Дайте военную путёвку, Алексей.

Никифоров тихо сказал:

– Стране рабочие руки тоже нужны, Армо, подумай. Может, рабфак?

– Товарищ Никифоров, у меня дядя штабс-капитаном погиб с Георгиевским крестом на груди. А ещё был медицинский генерал…3636
  Согласно имеюшимся сведениям, генерал Джаган (Иван) Маркарян (1844—1931), брат матери Бабаджаняна, был один из лечащих врачей семьи императора Николая II.


[Закрыть]

Алексей перебил:

– Ну положим сейчас негоже вспоминать царских офицеров. Да и генеральские погоны отменили… Но ты, видать, хочешь пойти по стопам моего брата Ованеса…? Скажем так, да? Вот я от него как раз письмо получил с фотографией. На глазах рождается поколение пролетарских командиров.

Баграмов достал фотографию выпускников кавалерийских курсов 1925 года.

– Вот, пожалуйста. Рядом Георгий Жуков, Рoкo…, тут он мне написал, Рокоссовский. Ованес говорит они далеко пойдут. Так что ты, Армо, лучше подумай… Майское восстание в Ленинакане…

– Алексей, я просто хочу стать военным, понимаешь? Я чардахлинец. Мы всегда горой за Родину.

Акоп тихо с места изрёк:

– Алексей, а между прочим, Ваня Баграмянц тоже служил в царской Армии. И в армянских войсках тоже. И что с того? Чего отказываешь Амазаспу-то?

Алексей краем глаза посмотрел на русского партийного представителя, который уставился на него после слов Акопа.

– А кто отказывает-то? Я же просто предложил подумать. Ну-ка, где эта путёвка? – Алексей быстро заполнил бумажку, подписал и протянул Амазаспу, – я просто хотел предупредить. А так – никаких вопросов. Все, Армо, поезжай.

Эта подпись стала первым шагом будущего Главного маршала бронетанковых войск СССР к блестящей военной карьере. Армо взял бумагу и вышел из комнаты.

Алексей посмотрел ему вслед и повернулся к односельчанам:

– Итак, где мы остановились? Вот меня из Тифлиса спрашивают, почему мало чардахлинцев идет в комсомол. Я объяснил товарищу Никифорову, что мы Кавказ, у нас свои традиции. Что особенно женщин и девушек нужно убеждать идти в партию. Но подумайте, товарищи крестьяне, какие возможности открывает перед вами комсомол. Путёвка для Армо тому наглядный пример, правда ведь? Вот если снова вернуться к прошлому: напали на нас монголы, огнём и мечем прошлись по стране… А если бы существовал комсомол? Если бы тогда Армения была скажем советской? Ведь родная РККА, братский интернационал…

Беспокойный Акоп снова крикнул с места:

– Алексей, а этот Чингисхан тоже был большевиком?

– Ты с ума сошёл, Акоп? Какой большевик? Это в 13 веке было.

– Ах, в 13… а я подумал, Коминтерн пытался нас от кочевников спасти.

Чардахлинцы снова засмеялись. А русский представитель, качая головой, сказал:

– Да-а, боюсь с комсомолом в Чардахлу будет сложно…