Текст книги "Лорд и леди Шервуда. Том 3"

Робин отыскал взглядом Марианну и, выпустив Вилла из объятий, бросился к ней.

– Джон, разруби цепь Вилла. Вилл, переодевайся! – отрывисто приказал он и, склонившись над Марианной, позвал ее: – Мэри!

– Она без сознания, Робин. Ей очень плохо, – быстро сказал Вилл. – Я передал ей сил, сколько смог.

Робин провел ладонью по щеке Марианны, ощутив начинающийся жар. Завернув Марианну в плащ, которым она была укрыта, он вскинул на руки ее отяжелевшее безвольное тело. Джон намотал на кулак цепь и с силой ударил по ней мечом. Тихо звякнув, цепь распалась, и Вилл оказался в объятиях Джона, потом Алана.

– Собрался в рай и даже не пригласил с собой! – воскликнул Алан. – Тоже мне, друг!

– Не шути так! Мы все можем еще оказаться на небесах до рассвета! – оборвал его Джон и передал Виллу сверток с кольчугой и сюрко с гербом Гисборна.

Когда Вилл переоделся, Джон подал ему меч.

– Вот твой клинок. Бросаешь его, где попало, а я подбирай за тобой? – проворчал он, и в его глазах невольно сверкнула влага.

– Тебе известно, где Хьюберт и что с ним? – услышал Вилл голос Робина.

Братья посмотрели друг на друга, и по губам Вилла поползла усмешка волка, наморщившего губы в смертельной угрозе:

– Теперь известно.

Прочитав ответ в сузившихся глазах Вилла, Робин кивнул, больше ни о чем не спросив.

– Уходим! – приказал он.

Стрелки вышли из темницы, где их встретил Статли, стоявший на страже у двери с обнаженным мечом в руке. Окружив Робина, который нес Марианну, стрелки поспешили по коридору к выходу из подземелья.

– Как вы пробрались в город? – спросил Вилл, на ходу заметив несколько неподвижных тел стражников шерифа, сваленных грудой в неосвещенном углу.

– Через ворота, – ответил Робин. – И так же попробуем выбраться.

Когда они уже были у лестницы, ведущей наверх, открылась дверь караульного помещения, и в коридор вышел стражник шерифа. За его спиной из открытой двери раздавались взрывы хохота и стук кружек. Увидев перед собой ратников Гая Гисборна – как всегда, безмолвных, с неподвижными лицами и угрожающим блеском в глазах, – стражник ни о чем не стал спрашивать. Нрав дружины Гисборна был хорошо известен всему Ноттингемширу, и даже ратники шерифа старались не заступать дорогу ратникам Гисборна и не связываться с ними.

Они прошли галерею и спустились во двор, где их ждал с лошадьми Дикон. Еще несколько шагов, и они будут в седлах, но навстречу им, преградив путь к лошадям, вышел ратник в одежде с гербом Гисборна и властно поднял руку.

– Стойте! Кто вы? Назовите себя! – приказал он, тщетно вглядываясь в неразличимые в темноте лица.

– Командир дружины Гисборна! – еле слышно выдохнул Статли.

– Не повезло, – тихо сказал Джон самым обыденным тоном.

– Расступитесь, – после секундного промедления приказал Робин и, когда Статли и Алан, продолжая заслонять его собой, остались стоять на месте, повторил громче: – В сторону!

Они подчинились, и он вышел вперед. Свет факела в руке Джеффри, ярко осветил лицо Робина: неумолимый блеск синих глаз, выступившие от напряжения скулы, плотно сжатые губы. Узнав лорда Шервуда, Джеффри даже отступил на шаг, не поверив своим глазам. С трудом отведя ошеломленный взгляд от Робина, он взглянул на его ношу, увидел прядь светлых волос, выбившуюся из-под плаща, и вновь перевел взгляд на лорда Шервуда. Несколько кратких мгновений они молча смотрели друг на друга – глаза в глаза. Стрелки тем временем крепче сжали рукояти мечей, готовясь к последнему сражению.

Снова посмотрев на Марианну, неподвижно лежавшую на руках Робина, Джеффри сделал шаг в сторону, освобождая дорогу.

– Ваша светлость!

Склонив голову в поклоне перед Робином, он отвернулся и, заложив руки за спину, неторопливым размеренным шагом направился к воротам, на площадь.

– Все в порядке?! – задыхаясь от волнения, спросил Дикон. – Я слышал, что скоро должен вернуться Гисборн. Он сейчас проверяет посты на городских стенах.

– Вилл, бери любую лошадь! – негромко сказал Робин, садясь в седло.

– Зачем же любую! – усмехнулся Вилл и отвязал поводья рыжего жеребца. – Вот мой Эмбер.

Жеребец ласково зафыркал и потерся лбом о плечо Вилла.

Ворота были распахнуты, и они беспрепятственно выехали на площадь перед замком. Там горели костры, раздавался неумолчный визг пил и стук молотков. Ратники шерифа, гревшие у костров руки, сердитыми окриками отгоняли плотников, не позволяя им ни минуты передышки, и торопили заканчивать работу. Большой помост был почти сооружен, и два подмастерья заколачивали последние гвозди в лестницу, по которой днем должен был подняться Вилл. Неподалеку, вокруг большого столба с вбитыми в него цепями, была сложена поленница, и сейчас дрова обкладывали вязанками сухого хвороста.

– Сколько трудов и почета! – усмехнулся Джон, перехватив взгляд Вилла.

Они миновали площадь и поехали по улице, которая вела к городским воротам. Внезапно услышав стук копыт – навстречу рысью ехал конный отряд, Робин предупреждающе махнул рукой и свернул в проулок. Все последовали за ним и укрылись в непроглядной темноте между домами.

Вспыхнули огни факелов, и мимо затаившихся стрелков проследовали конные ратники, возглавляемые Гаем. Робин успел разглядеть его лицо, отлитое в обычную маску холодного высокомерия, и, едва улица опустела, тронул шпорами бока Воина.

– У нас осталось несколько минут, – сказал он, поднимая коня в галоп.

Они на полном скаку вылетели к воротам, закрытым решеткой, и навстречу им вышел стражник.

– Опять вы?! – недовольно воскликнул он. – Ваш господин только что был здесь и, узнав, что вы вернулись из Фледстана, поехал в замок.

– Мы встретили его, и он приказал нам возвращаться к сэру Роджеру, – ответил Робин.

Стражник помялся. Для него тоже не была тайной беспощадность ратников Гисборна, с которой они сметали любое препятствие на своем пути, – особенно если выполняли приказ своего господина. Сейчас таким препятствием мог оказаться сам стражник. Пересилив страх, он сказал:

– Не знаю, говорил ли вам сэр Гай, но, будучи здесь, он подтвердил свой приказ: никто не может покинуть город без его письменного разрешения.

Угадав в Робине старшего, стражник вопросительно посмотрел на него, но, увидев, как лицо Робина изменилось в мрачной и высокомерной усмешке, невольно втянул голову в плечи, ожидая, что сейчас на него обрушится удар меча. Но Робин достал из-за ворота кольчуги пергаментный свиток и небрежно швырнул его стражнику:

– Держи, трусливая собака!

Стражник посмотрел на печать и, вздохнув с неподдельным облегчением, благоразумно пропустил мимо ушей презрительные слова.

– Как вы ему служите?! – проговорил он, налегая на вертушку с веревкой, чтобы поднять решетку. – Он гоняет вас и днем и ночью без всякой пощады и отдыха!

– Зато и платит отменно! – усмехнулся Статли. – Не в пример твоему сэру Рейнолду.

– А это кто с вами? – с любопытством спросил стражник, кивнув на Марианну, которая лежала в седле перед Робином и была закутана в плащ так, что из-под него были видны только носки ее сапожек.

– Лорд епископ шлет подарок своему брату, – бесстрастно ответил Робин, с трудом сдерживая нетерпение из-за медлительности стражника.

– А подарочек оказался строптивым? – понимающе ухмыльнулся стражник.

– У нас не забалуешь, – ответил Алан. – Еще один вопрос, и узнаешь это на собственной шкуре.

Решетка ползла вверх, но вдруг тишину спящего города нарушили пронзительные трубные звуки. Через мгновение им ответили многочисленные рожки с городских стен, и стражник замер, удерживая тяжелую вертушку.

– Поторапливайся! – процедил Робин. – Что ты застыл, словно собственное надгробие?

Стражник растерянно обернулся к нему и медленно выпустил рукоять вертушки. Под тяжестью решетки веревки начали разматываться, и решетка обрушилась вниз, преграждая выезд из города.

– Тревога! Видно, случилось что-то неладное. Придется вам теперь ждать, пока ваш господин сам не приедет сюда!

– Плохая идея! – ответил Джон и, выхватив из ножен меч, обрушил его на голову не ожидавшего нападения стражника. – Во всяком случае, для тебя!

Стражник мешком повалился на землю. Джон в одно мгновение оказался возле вертушки и несколько раз крутанул ее. Решетка взмыла вверх. Едва лишь все, кроме него, оказались за воротами, Джон рубанул мечом по намотанным на вертушку веревкам, и решетка с грохотом обвалилась. Но Джон успел проскочить под ней, низко пригнувшись к шее коня. За аркой ворот нарастал грохот копыт. Робин осадил вороного и потянулся к колчану.

– Лучше я! – предупредил его намерение Статли и выхватил из колчана лук и стрелу. – С Марианной тебе не удастся точно прицелиться!

– У него непробиваемые доспехи, – напомнил Робин.

– Знаю, – ответил Статли и, положив стрелу на тетиву, замер в ожидании.

К решетке на полном скаку выехали ратники во главе с Гаем. Увидев, что веревки, удерживавшие решетку, перерублены, Гай выругался во весь голос. Кружа на разгоряченном коне, он бросил взгляд за решетку, увидел в темноте силуэты всадников и немедленно выхватил у одного из ратников щит. Но закрыться щитом Гай не успел: Статли, прищурившись, вскинул лук, в одно мгновение взял Гая на прицел и отпустил тетиву. Стрела пролетела сквозь отверстие в решетке и вонзилась в шею Гая между шлемом и верхней пластиной доспеха, закрывавшего грудь. Выронив щит, Гай упал под ноги коня. Ратники, которые пытались сладить с решеткой, забыли о ней и бросились к своему господину.

– Отличный выстрел! – не преминул заметить Джон. – Надеюсь, что насмерть!

Робин пришпорил Воина и в сопровождении друзей помчался к лесу. Только возле переправы через Трент стрелки перевели взмыленных лошадей на рысь, дав им возможность отдохнуть.

– Неужели выбрались?! – воскликнул Алан, вытирая ладонью выступивший на лбу пот, и рассмеялся. – Вы не поверите: когда мы въезжали в Ноттингем, у меня так колотилось сердце, что я боялся, как бы стражники в воротах не услышали его стук!

– Коленки у тебя стучали о седло, а не сердце! – поддел друга Статли. – Признаюсь, мне тоже было не по себе, пока Робин не заговорил с ними.

– Да уж, они приняли его не иначе как за командира дружины Гисборна! – ухмыльнулся Алан.

– Я боялся, что они примут его за самого сэра Гая: так он распекал их за нерадивость, пока они поднимали решетку! – фыркнул Джон, бросив взгляд на Робина, черты лица которого были едва различимы в ночной темноте.

– Но когда мы нарвались как раз на командира дружины Гисборна, я подумал, что все, нам конец! – признался Статли. – Как ты догадался, Робин, что он пропустит нас, если увидит тебя?

– Я ни о чем не догадывался, – ответил Робин. – Просто вышел вперед, и все. Ничего другого все равно не оставалось. Он странный человек. В высшей степени предан своему господину, но при этом, даже когда мы с ним сталкивались в бою, умудрялся выразить мне свое почтение. У него есть собственные представления о чести, которые не мешают ему служить Гаю верой и правдой, но отличаются от представлений самого Гая.

Бережно поддерживая Марианну, Робин торопил и торопил Воина. Вороной шумно вздыхал, жалуясь на усталость от двойной ноши и тяжелых доспехов всадника, к которым он не был привычен: Робин редко надевал кольчугу, и не такую тяжелую, как та, что сейчас была на нем. За переправой к маленькому отряду присоединился Эдрик. Отыскав взглядом Вилла, он молча стукнул старшего воспитанника по плечу, выразив удовлетворение тем, что тот на свободе. Совсем иначе, с тревогой, он посмотрел на Марианну и сокрушенно покачал головой. Провожаемый радостными окликами патрульных, которые передавали отряд своего лорда из рук в руки, Робин вместе с друзьями наконец добрался до лагеря. Оставив лошадей на попечение встречавших их стрелков, они поспешили в трапезную.

Клэренс стремглав бросилась к Робину, но не смогла обнять его из-за Марианны. Тогда она повисла на шее старшего брата и горячо расцеловала его.

– Хвала Святой Деве! Ты жив, брат! – услышал Вилл ее жаркий шепот, когда Клэренс потерлась щекой о его плечо.

Он бросил на нее удивленный взгляд, усмехнулся и погладил сестру по голове. Сняв ее руки с себя, он легонько подтолкнул ее к Статли, который поймал Клэренс в объятия и закружил ее, зацеловал в смеющиеся губы, никого не стесняясь.

– Что с Марианной? – спросила Кэтрин, с тревогой глядя на Робина, который стремительным шагом нес Марианну в комнату.

Еще на половине пути к лагерю он почувствовал, как его руки даже сквозь рукава кольчуги повлажнели от крови. Не отвечая Кэтрин, которая почти бежала рядом, чтобы не отстать от него, Робин распахнул дверь и, войдя в комнату, осторожно положил Марианну на постель. Кэтрин торопливо зажгла свечи, Джон приладил к стене два факела, которые захватил в трапезной. Опустившись на одно колено возле изголовья кровати, Робин откинул плащ, укрывавший Марианну.

– Господи! – прошептал Эдрик и, не выдержав, отвернулся: – Бедная девочка!

– Когда они так расправляются с нами… Но с ней! – хрипло пробормотал Алан и, растеряв слова, покачал головой.

Робин, едва прикасаясь, провел кончиками пальцев по ее левой щеке, распухшей и багровой от огромного кровоподтека. Искусанные, окровавленные губы дрожали в мучительном оскале. Сквозь стиснутые зубы вырывалось частое хриплое дыхание. Взгляд Робина скользнул по вздувшимся кровавым рубцам, ожогам, оставленным раскаленным железом, и его глаза полыхнули огнем неукротимой ярости.

– Мэри! – только и смог он сказать.

Она открыла глаза. Блестящие от жара, огромные, они ничего не отражали, кроме огней, заливших комнату ярким светом. Робин протянул руку, и Клэренс поспешно подала ему кубок с вином. Осторожно приподняв Марианну, он приставил кубок к ее губам. Они шевельнулись, Марианна попыталась сделать глоток, но уронила голову на руку Робина, и вино струйкой вытекло из уголка ее рта. Тихо простонав, она повернулась на бок и подтянула колени к животу. Робин посмотрел на свои руки, испачканные кровью, и услышал созвучный его мыслям тревожный голос Эллен, которая тоже склонилась над Марианной.

– Робин, она исходит кровью! – голос Эллен дрогнул, она заглянула в мрачные глаза Робина и сказала: – Ты и сам все понимаешь. Речь уже идет только о жизни ее самой.

Робин ничего не ответил. Эллен обернулась к стрелкам и набросилась на них:

– Быстро все вон! Дикон, стой! Разведи огонь в камине, потом убирайся! Алан, Бранд, принесите воды. Клэр, достань чистые простыни и полотенца, положи их на скамью и отправляйся в трапезную – тебе тоже здесь нечего делать!

– Я могу чем-нибудь помочь? – тихо спросила Мартина, которая все это время стояла безмолвно, не сводя глаз с Марианны.

Робин оглянулся на ее голос, посмотрел на Мартину невидящим взглядом и отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он внезапно охрипшим голосом, – уходи. Мне достаточно помощи Эллен и Кэтрин.

– Разве ты останешься? – замерла Эллен, услышав его слова, и с тревогой посмотрела на Робина: – Лучше бы и тебе уйти.

Робин лишь повел в ее сторону взглядом, и Эллен поспешила заняться делом. Но ее поджатые губы свидетельствовали о явном неодобрении его решения.

– Вилл, побудь рядом с ней, – сказал Робин, поднимаясь с колен и уступая место в изголовье кровати брату.

Расстегнув пояс с ножнами, он отложил Элбион в сторону и стащил с себя кольчугу и сюрко с гербом Гисборна. Закатав испятнанные кровью рукава рубашки, он вымыл руки и поставил на стол ларец с лекарствами. Открыв один из флаконов, из которого вырвался резкий запах, Робин смочил его содержимым кончики пальцев и потер ими виски Марианны. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Увидев склонившееся к ней лицо Робина, Марианна вскрикнула.

– Спокойно, милая, ты в Шервуде, – сказал Робин.

– А Вилл? – с тревогой прошептала Марианна.

– Я здесь, Мэриан, – поторопился успокоить ее Вилл.

Источавшие жар пальцы Марианны легли поверх руки Робина.

– Ты пришел! – шепнула она, и на ее бледных губах мелькнула слабая тень улыбки.

– Ты сомневалась во мне? – улыбнулся Робин и нежно провел ладонью по ее щеке.

– Нет, – ответила Марианна, порывисто сжав его пальцы. – Я только не знала, как ты придешь.

– Теперь знаешь, – ответил Робин и отвел ее руку.

Вылив содержимое другого флакона в кубок так, что он наполнился до краев, Робин сел на кровать рядом с Марианной, приподнял ее и поднес кубок к губам.

– Пей. Все, что есть в кубке.

Марианна вдохнула запах снадобья, вызывающего схватки, узнала его, широко раскрыла глаза и умоляюще посмотрела на Робина. Сейчас, когда он был рядом, она забыла о собственных знаниях, помня лишь о том, что его познания в медицине обширнее, и смотрела на него с отчаянной надеждой.

– Ничего нельзя сделать, – сказал Робин, отвечая на ее безмолвный вопрос. – Только спасти тебя, если не терять ни минуты. Пей!

Видя, что она медлит и не решается, он приставил кубок к ее губам и заставил выпить его содержимое. Сделав последний глоток, она закрыла глаза и вытянулась на постели, ожидая, когда лекарство начнет действовать. Вилл сидел возле нее, не сводя глаз с лица Марианны, по которому из-под ресниц бежали слезы, и, утешая, гладил ее по руке. Робин вернулся к лекарствам. Поставив перед собой на скамью несколько кубков, он смешивал в них травяные настои, выверяя количество и пропорции.

Протяжный стон заставил его прервать свое занятие. Подхватив Марианну на руки, он уложил ее на стол, который Эллен застелила простыней. Робин склонился над Марианной и, уперев ладони о стол по обе стороны от ее головы, позвал:

– Моруэнн!

Она с трудом открыла глаза, и Робин, видя, как они стекленеют от начавшихся схваток, заставил себя улыбнуться:

– Все будет хорошо, милая, верь мне!

– Да, – прошептала Марианна, прижимаясь щекой к его руке. – Только не уходи!

– Я никуда не уйду, – ответил он. – Пожалуйста, слушай меня и делай все, что я буду тебе говорить. Тебе нельзя терять сознание: мы не справимся без тебя. Чтобы тебе было не так больно – кричи. Только не закрывай глаза, все время смотри на меня. Ты поняла?

– Да, – Марианна посмотрела на Робина и попыталась улыбнуться. – Я буду делать все, как ты скажешь.

– Робин! – покачала головой Эллен, предприняв еще одну попытку заставить его уйти. – Мужчине не следует видеть то, что здесь сейчас будет!

Она осеклась, когда он вскинул голову и посмотрел на нее: в его сверкнувших глазах была почти что ненависть.

– Оставь меня в покое, лучше займись тем, что должна делать сама! Нам не справиться без нее, а она не выдержит и пяти минут без меня. Ты же видишь, насколько она обессилена! – перестав терзать Эллен взглядом, Робин обернулся к Виллу и попросил: – Иди отсюда и жди меня в трапезной.

Вилл молча кивнул и, бросив последний взгляд на Марианну, склонившегося над ней Робина, притихшую Кэтрин и сосредоточенную, собранную Эллен, закрыл за собой дверь.

Он вышел в трапезную, где все смолкли при его появлении. Ни на кого не глядя, Вилл прошел к очагу, сел на пол рядом с Аланом и так же, как он, привалился спиной к стене.

– Хорошо смотритесь! – усмехнулся Эдгар, глядя на них обоих, остававшихся в одеждах ратников Гисборна, и, помедлив, спросил: – Было страшно?

– Очень, – ответил Статли. – До сих пор не отпускает, хотя умом понимаю, что все позади.

– А мы, услышав сигнал тревоги, уже собирались рассредоточиться на штурмовые позиции, – сказал Эдгар. – Вовремя заметили, как вы одолели ограждающую решетку. Иначе сэр Эдрик не оставил бы от города камня на камне!

Эдрик бросил на Клэренс очень неодобрительный взгляд – она сидела рядом со Статли и крепко держала его за руку – и выразительно указал глазами на старшего брата. Клэренс немедленно выпустила руку возлюбленного и подала брату кубок с горячим вином. Вилл поблагодарил ее молчаливым кивком.

– Ей сильно досталось? – спросил Мэт.

Вилл не донес кубок до губ и посмотрел на него:

– Ты же сам ее видел!

– Да, но когда мы услышали про пытки, то подумали худшее.

– К счастью, до дыбы дело не дошло. У нее после железа почти кончились силы, а под плетьми она постоянно теряла сознание. Палач, когда не смог в очередной раз отлить ее водой, сказал Гаю, что продолжать бесполезно, на дыбе она просто умрет, не приходя в себя, – с трудом выталкивая из горла слова, говорил Вилл. – Тогда Гай приказал прекратить.

– И ты все это время был рядом, – сказал Статли как бы между делом, но очень внимательно глядя на Вилла.

Вилл ничего не ответил и одним глотком выпил половину кубка, не почувствовав обжигающего жара вина.

Джон принес ящик со своими инструментами, покопался в нем, достал напильник и сел рядом с Виллом.

– Протяни руку – сниму с тебя это украшение сэра Гая, – буркнул он.

До трапезной долетели громкие вопли – так мог кричать раненый зверь. Ничего человеческого в этих криках не было, и только разумом все поняли, что это кричит Марианна.

– О Господи! – пробормотал Вилл, смыкая руки и утыкаясь в них лбом.

Безмолвно он поблагодарил Марианну за великодушие. Если бы она кричала так в Ноттингеме, он бы лишился рассудка.

– Ты что, хочешь, чтобы я тебе руку отпилил? – проворчал Джон, заставляя Вилла протянуть обратно запястье с железным кольцом и обрывком цепи.

Когда все закончилось, Робин приказал Эллен подавать ему кубки с лекарствами в той очередности, как они были расставлены, и поил их содержимым Марианну, которая покорно глотала, не разбирая вкуса. Боль покинула ее тело, внутри разливалась легкая, звенящая слабость. По мере того как она пила, голоса Эллен и Кэтрин становились отчетливее. Она почувствовала прикосновение их рук, ощутила спиной тепло сильной руки Робина, поддерживавшей ее. Она пила и не сводила глаз с лица Робина – неимоверно усталого, осунувшегося, с его глаз – бездонных, ставших неестественно огромными, с его сжатых губ. Когда он отставил в сторону последний кубок, она спросила, с трудом шевельнув губами:

– Я умираю?

Робин услышал ее вопрос и, улыбнувшись неожиданно светлой улыбкой, отрицательно покачал головой:

– Нет, милая, ты не умрешь.

Когда проворные и ласковые руки Кэтрин смыли засыхающую кровь с ее ног, Робин помог Эллен переодеть Марианну в широкую рубашку, вскинул на руки ее легкое тело, ставшее почти невесомым для его сильных рук, и отнес ее на постель.

– Мне холодно, – еле слышно сказала Марианна, когда он укрыл ее покрывалом, а Эллен засунула под него большой предмет, завернутый в провощенную ткань.

– Это лед, – ответил Робин. – Потерпи. Позже дадим тебе горячего вина с медом и положим к ногам грелку. А пока потерпи – кровь только что остановилась.

– Хорошо. Но я очень хочу спать, – прошептала Марианна, вытягиваясь на постели. – У меня больше нет сил противиться сну.

– И не стоит. Спи, милая, – улыбнулся Робин, дотронувшись губами до ее лба. – Тебе теперь надо спать.

– Ты будешь рядом, когда я проснусь?

– Да, – ответил он.

Она посмотрела на него и усмехнулась с невыразимой печалью.

– Помнишь, ты утром спросил меня? – и, закрыв глаза, сказала: – И ты теперь ты знаешь…

– Да, теперь я знаю, – ответил Робин, вспомнив вопрос, который он задал ей, даже не догадываясь, что так быстро и так страшно получит ответ.

Она не услышала его слов, провалившись в глубокий сон. Робин медленно провел ладонью по ее щеке и поднялся, чувствуя сейчас, когда все закончилось, дрожь усталости и напряжения во всем теле. Он посмотрел на Кэтрин, которая склонилась над маленьким белым свертком. Почувствовав его взгляд, она выпрямилась, прижала сверток к груди и посмотрела на Робина полными слез печальными глазами.

– Мальчик, – тихо сказала она. – Хорошенький, как ангел! Он был мертв, Робин.

Робин шагнул к ней, но прежде чем он успел взять сына из рук Кэтрин, Эллен, подлетев к нему, заслонила Кэтрин неприступной преградой.

– Уходи! – шепотом крикнула она, упираясь обеими ладонями в грудь Робина. – Уходи, не вздумай смотреть! Ты думаешь, что твое сердце выковано из стали и сможет выдержать все?! Тебе еще понадобятся силы, когда она очнется.

– Хорошо, – дрогнувшими губами ответил Робин, отводя взгляд от свертка и уступая натиску Эллен. – Позаботься о Марианне.

– Не беспокойся! – пообещала Эллен, не спуская с Робина сурового неприступного взгляда. – У нас с Кэт хватит забот до рассвета, чтобы залечить ее раны. Но ее душа остается на твоем попечении. Сейчас же уходи! Усни, пролей кровь, делай что хочешь, только уйди отсюда!

Лицо Робина исказил хищный оскал.

– Пожалуй, я пролью кровь! – сказал он и, быстро надев куртку прямо на испачканную кровью рубашку, застегнул поверх пояс с Элбионом, подхватил плащ и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Оказавшись в пустом коридоре, он на миг привалился спиной к стене и снова вспомнил: «Кого из нас двоих ты любишь больше?» – «Я еще не решила. Но обещаю, что скажу тебе, когда пойму сама».

– Тебе ничего не пришлось решать, милая! – прошептал Робин, скрипнув зубами от мучительной боли в груди. – Все решили за тебя.

«Я сам приму своего первенца и ни за что не поступлюсь этим правом».

Он сделал так, как пообещал Марианне, но не так, как ему представлялось, когда он давал ей это обещание. Довольно бесплодных сожалений! Он вернется и возьмет сына на руки, чтобы исполнить последний отцовский долг, и никто не посмеет ему воспрепятствовать. А пока… Рассмеявшись тихим и страшным смехом, Робин стремительно пошел по коридору к трапезной.

– Вилл, но как же ты мог так оплошать! – услышал он голос Мэта. – Донимал нас всех, напоминая, что мы должны беречь нашу леди как зеницу ока, и привез ее прямо в руки Гисборна.

В ответ мгновенно раздался звенящий от негодования голос Клэренс:

– Не смей упрекать его, Мэт! Это не он виноват, а все мы! Мы убедили Вилла в том, что Марианне необходимо съездить в собор и повидать гонца брата. Он не хотел отпускать ее и сам никуда не собирался ехать!

– Спасибо за защиту, Клэр, но не хватало мне спрятаться под твой подол! – пресек речь сестры Вилл. – Чем ты хочешь обелить меня? Тем, что я не устоял перед просьбами нескольких женщин? Нет, я действительно виноват. В полной мере, и прежде всего перед Робином и самой Марианной. И я не знаю, как мне посмотреть брату в глаза.

– Но ты найди в себе смелость, – усмехнулся Эдрик, который до этого мгновения хранил молчание. – Самое время!

Вилл поднял измученные глаза и увидел, что Робин стоит на пороге трапезной и, сложив руки на груди, молча смотрит на него.

– Как Марианна? – спросила Клэренс, задав вопрос, который хотели задать Робину все.

– Поправится.

Расспрашивать подробнее не осмелился никто – выражение глаз Робина было красноречивее любых слов.

– Поедешь со мной? – негромко спросил он, по-прежнему глядя на брата.

Вилл стряхнул с запястья распиленное кольцо и поднялся на ноги. Не спросив Робина ни куда, ни зачем они едут, он только осведомился:

– Какое мне взять оружие?

– Меч, – ответил Робин.

– Куда ты собрался? – заволновался Джон, но Робин оставил его вопрос без ответа. – Почему ты берешь с собой Вилла? Он ранен! Возьми меня или Статли!

Робин и Вилл обернулись к нему, и Джону показалось, что на него в упор смотрят две пары волчьих глаз: темно-синие и янтарные. Робин отрицательно покачал головой:

– Это семейное дело.

Вилл подхватил меч, и Робин указал ему взглядом на двери. Эдрик отправился к коновязи вместе с братьями.

– Пора и мне домой, – сказал он в ответ на брошенный искоса в его сторону взгляд Робина, – пока моя глупая дочь не выломала дверь комнаты, где я ее запер. Не спрашиваю, куда вы направляетесь, мальчики, но приглядите друг за другом. Вы сейчас оба способны на безрассудство. Не знаю, кто из вас больше!

****

– Теперь рассказывай, – приказал Робин Виллу, когда они простились с Эдриком и вдвоем ехали по лесу. – Начни с собора и не упусти ни одной подробности!

Прикрыв глаза, он молча слушал тягостный рассказ брата, и его лицо, и без того мрачное, потемнело еще больше. Наконец Вилл смолк, и Робин ничего не сказал, лишь судорожно втянул в себя морозный воздух, опаливший легкие холодом. Вилл, ощущая в душе неимоверную усталость и пустоту, посмотрел на Робина.

– Что ты хочешь услышать от меня? – спросил Робин, почувствовав его взгляд.

– Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? – с трудом выговаривая слова, спросил в ответ Вилл.

Робин повернул голову и внимательно посмотрел на брата.

– Я поехал сегодня в Ноттингем за вами обоими. Ты и она – это все, чем я дорожу и что боюсь потерять. Тебе достаточно такого ответа?

– Да, – отозвался Вилл, склоняя голову.

– Тогда перестань терзать себя, и еще сильнее, чем это сделал Гай. Ты думаешь, я не понимаю, зачем он пытал ее в твоем присутствии? Ты тоже был сегодня под пыткой, Вилл. Не продолжай ее теперь сам.

Больше они не обмолвились ни словом и в полном молчании доехали до цели пути, который привел их к Фледстану. Заведя лошадей в часовню, откуда начинался тайный ход, Робин повернул железное кольцо в стене и привел механизм двери в действие. Они быстро миновали длинный коридор, поднялись по лестнице и, открыв вторую потайную дверь, оказались в комнатах, которые когда-то служили покоями Марианны. Сейчас комнаты были чисто убраны, но повсюду царил нежилой дух: ими никто не пользовался. Если бы Робин не знал, что раньше в них жила Марианна, то не обнаружил бы ни одного следа ее былого присутствия.

Его память мгновенно оживила картину разгрома, который царил в этих комнатах, когда он пришел за Марианной, а повстречал Гая. «Какой же из твоих вопросов остался без ответа? Ах да, леди Марианна! – как наяву прозвучал знакомый, слегка протяжный, насмешливый голос. – Прекрасная, очаровательная леди Марианна. Тебя за ней привел долг? Или сердечное влечение? Если…»

Резким движением руки Робин прогнал не то воспоминание, не то беспокойный дух, покинувший тело. В воспоминаниях он не нуждался: каждый камень в стенах взывал о крови. А дух, если он и впрямь избрал Фледстан местом своих скитаний… Пусть бродит, вздыхает и стонет, пока не найдет покой. Он, Робин, пришел во Фледстан, желая найти того, кто пока оставался жив, и был уверен в том, что найдет. И нашел.

Как той апрельской ночью, в самой дальней комнате, где Робина тогда поджидал Гай, за тем же столом сидел Роджер Лончем. Только стол был пустым, а Лончем в отличие от Гая совершенно трезв. Он встретил лорда Шервуда спокойным взглядом, не удивившись его появлению, словно давно и терпеливо ждал его.

– Встань у двери, – негромко приказал Робин Виллу, и тот прошел к двери, запер ее на засов и встал к ней спиной, слегка расставив ноги и сцепив руки на эфесе меча, уперев его острием в пол.

– Напрасная предосторожность! – усмехнулся Лончем, проследив взглядом за Виллом, и узнал в нем пленника Гая Гисборна. Обернувшись к Робину, он пристально посмотрел на него: – Выходит, ты побывал в Ноттингеме?