Текст книги "По ту сторону реальности"

По ту сторону реальности
СториВилльские истории
Айрат Галиуллин

Два зеркала, поставленные друг напротив друга, образуют бесконечность.

© Айрат Галиуллин, 2023

ISBN 978-5-0059-6932-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заурядный, скучный человек

Вы можете встретить его хоть десять раз – на улице, в метро, магазине, – а на одиннадцатый пройдёте мимо, не узнав. Потому что зацепиться вниманию абсолютно не за что: средний возраст, средний рост, средняя комплекция. Не худой и не полный, не блондин и не брюнет, некто и никто. Всё в его внешности среднее, заурядное, скучное, разве что очки в толстой чёрной оправе… Да нет, и очки скучные и незапоминающиеся.

Проводник перевёл взгляд с шефа на обстановку кабинета.

И кабинет у него тусклый, казённый, того и гляди, на мебели обнаружатся инвентарные номера. Кресло это дермантиновое, допотопное…

Он повозился, устраиваясь поудобнее, и позволил себе слегка откинуться на спинку. Нет-нет, шеф, я не расслабился, я весь внимание. В качестве компенсации за вольность он чуть склонил голову вперёд.

…И мало кто знает, что шеф – этот скучный, заурядный, средний во всех отношениях человек – блестящий офицер, руководитель Бюро кибербезопасности, держащий в руках судьбу множества виртуальных миров. А за его спиной пара-тройка дел, вошедших в учебники киберразведок мира. И это только те, что известны. Интеллектуал, игрок, умница.

Что же ему от меня нужно, интересно? Зачем интеллектуалу и умнице потребовался бывший сотрудник, уволенный с позором, если в его штате лучшие агенты этой реальности?

Шеф, похоже, догадался о его мыслях, потому что неожиданно оборвал вводную.

– В общем, я думаю, тебе это понятно. Нужно извлечь объект любым доступным способом и доставить сюда, – сказал он, глядя по обыкновению куда-то в сторону.

– А где он сейчас? – спросил Проводник.

– В СториВилле.

СториВилль. Ага. Небольшой закрытый мир в зоне «Q», чем-то похожий на Европу викторианской эпохи. Со своими, разумеется, нюансами.

– А в чём там проблема, шеф?

Никак не отвыкну его так называть, подумал Проводник. Есть в этом что-то, не знаю… Словно намёк на то, что я не теряю надежды вернуться в Бюро.

Похоже, что собеседнику очень не хотелось говорить то, что он собирался сказать. Но он всё-таки выдавил:

– Мы не можем его достать.

– Как это… – начал Проводник, но потом осмыслил слова. – Не можете вытащить из бета-реальности?

– Да. Он не приходит в сознание.

– Та-ак, – протянул Проводник. – И медикаментозно, как я понимаю… Ну да, чего спрашивать. Вы наверняка испробовали все способы.

– Можешь не сомневаться, – сухо сказал шеф. – Даже те, о которых ты не знаешь.

– И ничего?

Шеф не ответил.

Парня не могут вытянуть в альфа-реальность. Никак, ничем. Погодите, но такого не может быть.

– За ним кого-то отправляли?

– Разумеется.

– И?

Шеф поднял взгляд. Глаза под толстыми стёклами казались наивными и добрыми.

– Ну а для чего я тебя тогда вызвал?

Он встал из-за стола, заложил руки за спину, прошёлся по кабинету. Походка у него была тяжёлая, косолапая.

– По сути, он в коме. – Шеф говорил медленно, тщательно подбирая слова. – И пока его тело лежит в спецлаборатории и поддерживается искусственным питанием, он блуждает по мирам и… И устраняет моих агентов.

– Вот даже как, – сказал Проводник – И кто, если не секрет?

Шеф остановился у окна и сказал спиной:

– Уго Лисицкий. Дерек Броуз.

Это была плохая новость. Он слышал о Дереке, а с Уго пару раз пересекался лично. Это были опытные агенты, может быть, одни из самых опытных в Бюро. В послужном списке каждого – десятки успешных операций.

К тому же на них наверняка была навешана вся возможная защита. Бывалые проводники часто игнорируют её, полагаясь на свои силы, но не на старте задания. В первое погружение опытный агент никогда не пойдёт без блокираторов.

– Они успели что-то передать?

– Не много. Голосовое от Дерека. – Шеф подошёл к столу и потыкал указательным пальцем в клавиатуру. Проводник знал, что позади кабинета – отлично изолированная и полная новейшей аппаратуры комната. Но здесь, на столе, для всех шеф держал только старенький служебный ноутбук.

Шуршание ветра в микрофоне, затем высокий напряжённый голос: «Вышли на объект, установили наблюдение. Завтра попробуем провести контакт. – Голос замешкался, словно собирался сказать что-то ещё, но передумал. – Отбой».

Шеф выключил запись.

– И всё. В четыре утра следующего дня… Одновременно.

– Кровоизлияние?

– Как обычно.

От чего бы ни скончался человек в бета-реальности, в нашем мире всегда одно – моментальная остановка работы мозга.

Это была очень плохая новость.

– Случай, как ты понимаешь, неординарный, – продолжил шеф. – Ликвидированы опытные агенты Бюро, поэтому я хочу разобраться с этим делом сам. – Он остановился перед Проводником. – И никакой огласки. Никаких утечек. Дело получает литеру «N» и убирается из всех доступов.

Проводник понял, что с шефом не так. Почему он говорит медленнее обычного, делает паузы и подбирает слова. За стёклами массивных очков, как за приоткрытой дверцей печи, на мгновение полыхнул бешеный огонь. Шеф был в ярости.

– Но причём здесь я? – сказал Проводник. – У меня же…

– Я знаю, Артур, – оборвал его шеф. – Знаю, что произошло и почему это произошло. В конце концов, я был единственным в комиссии по этике, кто голосовал против твоего увольнения. Но систему так просто не переломить, ты же понимаешь…

– Конечно, – ответил Проводник. – Я всё понимаю.

– Но сейчас у тебя появляется шанс. Если разберёшься, что произошло с Уго и Дереком… Да ладно, хотя бы вытащи этого паршивца из б-реальности, мы сами всё узнаем. И тогда я постараюсь восстановить твою лицензию и верну тебя на должность.

Для шефа теперь это дело принципа, подумал Проводник. Он выгрызет ликвидатора из любой реальности, где бы тот ни находился. Что именно шеф сделает с виновным, как будет выбивать информацию, не будучи связанным возможной оглаской, – об этом и думать не хочется. Да и не моё это, собственно, дело… А моё дело – сделать грязную работу, в которой не должен быть замешан никто из Бюро.

Шеф догадался, о чём он думает:

– Мне нужен человек со стороны, причём с опытом и тот, кому я могу доверять. Ты – самая подходящая кандидатура, Артур. – Он опять принялся выхаживать по кабинету, ступая внутрь носками своих старомодных ботинок. – И вот ещё что. По той же причине я не могу тебе дать официальную защиту. Будешь работать без блокираторов.

Ого, подумал Проводник. Я ошибся, дело не просто грязное, оно ещё и опасное. Выйти без защиты на того, кто устранил двух матёрых агентов Бюро…

– Сколько у меня времени подумать? – спросил он.

Шеф закинул руку и посмотрел на циферблат «Командирских» часов.

– Две минуты.

Проводник закинул руки за голову и посмотрел в потолок. А с другой стороны, они же не знали, на что идут. А я знаю. Так что у меня есть преимущество. К тому же…

Да ладно, прервал он себя. Чего мусолить, я ведь всё для себя решил, разве нет? Я возьмусь за дело, потому что об этом просит шеф. Когда он сказал, что доверяет мне, это было всё равно что получить медаль. А ещё потому, что хочу вернуться в Бюро, к работе, по которой скучаю. И потому, что без лицензии я никто, и максимум, на что могу рассчитывать – должность бета-аниматора в детской зоне. Ну, и не последнее: я не могу принять, что проводников вот так просто, ни за что убивают. Если я это приму, и другие примут, тогда с нами перестанут считаться и начнут нас шлёпать направо и налево.

– Мне нужен доступ первого уровня к зоне «Q», – сказал он. – Можно его восстановить?

Шеф кивнул.

– В течение часа получишь. Вместе со всей информацией по делу.

Он встал, показывая, что разговор окончен.

– Держи меня в курсе, Артур. Отчитывайся после каждого погружения. – Он помедлил и добавил: – Если не получится его вытащить… В общем, помни, что там его оставлять нельзя.

Много лет назад. Дневник Виты Тойнми

Философ Хулио Кортасар однажды написал: «Я одержим подозрением о существовании иного порядка вещей, более таинственного и менее постижимого». Мне кажется, Алан одержим этим подозрением с детства. Он просто псих, иногда говорю я себе – а в следующее мгновение думаю, что нормального парня, пожалуй, я и не смогла бы полюбить. А значит, я тоже псих. Здравствуй, палата с мягкими стенами.

Но даже меня пугает одержимость моего мужа идеей города. Нет, с большой буквы – Города. Если проект утвердят, я буду радоваться больше за Алана, чем за себя, потому что страшно подумать, что станется с моим любимым соавтором, если проект прокатят.

Он очень увлекающийся человек, в этом его сила и слабость. Быстро загорается (и это похоже на то, как наркоман подсаживается на вещество), и, загоревшись, будет копать до ядра Земли. Пока не добьётся своего.

Страсть. В нём есть страсть, и это меня всегда восхищало. А уж бета-архитектура – его страсть страстей. Да, порой я на него злюсь, но втайне любуюсь и горжусь. Втайне, чтоб не загордился от моей гордости.

Ещё у меня отличная новость – ремиссия идёт уже седьмой месяц, болезнь не возвращается. Мы верили, что врачи Бюро сотворят чудо, и они его сотворили: я до сих пор жива и буду жить. После всего перенесённого я собираюсь жить долго-долго – и больше никогда не бояться. Я так устала бояться эти месяцы, что страха мне с запасом хватит на всю оставшуюся жизнь.

Врачи говорят, что риск получить такое заболевание крови – один на десять миллионов. Сектор приз, ага. Но виват докторам, беда прошла стороной, во всяком случае, мы все на это очень надеемся.

Радость жизни немного омрачает Лайонелла – колючая как ёжик, дерзкая как Брюс Ли, и независимая как остров Куба. Теперь, когда она стала жить отдельно, сестра для неё уже не авторитет и пять лет разницы в возрасте – не повод командовать. Вспыхивает по малейшему поводу как петарда в новогоднюю ночь, и перед тем, как что-то сказать, мне приходится обдумывать каждое слово. Чтобы она опять не вскинулась – это моё личное пространство, ты пересекаешь мои границы, ты на меня давишь, мной командуешь, словно я маленькая девочка, а не взрослая самодостаточная женщина.

Угу, взрослая самодостаточная женщина девятнадцати с половиной лет.

Вдобавок она рассталась со своим волооким Давидом (или как его там) и тонет в пучинах меланхолии.

Мне приходится с ней тяжеловато, но кто ещё за ней присмотрит? К тому же, я надеюсь, что колючий период у сестрёнки рано или поздно пройдёт. Это просто возраст, говорю я себе, и, кажется, даже начинаю в это верить.

Звонила вчера папе, он собирается на сплав – последний в этом сезоне, как обещает. По уши в хлопотах, латает в очередной раз байдарку. Я говорю – пап, купи уже новую, наконец, но он у нас такой – как вцепится в вещь, так уже не отлепишь. Как влезет в какие-нибудь джинсы, потом не отвоюешь.

Ну вот, как-то так. В целом всё хорошо, и это не может не радовать.

Не заяц

Проводник свернул по навигатору на улицу Че Гевары. Здесь стояли небогатые коттеджи, что строились, похоже, лет тридцать-сорок назад – многие фасады уже обветшали и требовали перелицовки.

Он припарковался под пыльным платаном у дома №16, вышел из машины и направился по дорожке ко входной двери. Затем вспомнил, вернулся к автомобилю, взял с пассажирского сиденья коричневую кожаную папку и сунул подмышку.

Рядом с крыльцом стоял вазон с каким-то засохшим растением, за ним притулился сдутый футбольный мяч. Вокруг дверного замка виднелись три аккуратно просверленные дырки.

На звонок открыла женщина в леопардовых лосинах и длинной футболке с застиранной надписью «I love Paris». Её лицо закрывали большие дымчатые очки, на голове сидела красная рэперская шапка, какие носят подростки.

– Вы из Горгаза? – спросила она.

– А вы – Лайонелла Заиц? – спросил в ответ Проводник, сверяясь с какой-то бумажкой в папке.

– Да. За-иц, через «и».

– Я в курсе, – улыбнулся он. – У меня и в мыслях не было назвать вас «заяц». Вы совсем не похожи на зайца, скорее, на… – Он умолк.

– На кого же? – без особого интереса спросила Лайонелла.

– Ну… на пантеру. Тигрицу. Грациозную лань…

Сквозь туманные очки было видно, как она закатила глаза. «Господи, понаберут всяких…»

– Меня зовут Артур Бекет, – поспешил сказать Проводник. – Я из социальной службы, по поводу Маркуса. Вы позволите ненадолго войти?

Она выпрямилась.

– Погодите, так вы не из Горгаза?

– Увы, – сказал Проводник. – И у меня куча формуляров, которые по долгу службы я вынужден… Понимаете?

Она окинула его взглядом. Перед ней стоял высокий худощавый мужчина лет сорока, коротко стриженный, с глубоко посаженными острыми глазами и щетиной на подбородке. Он был спокоен и расслаблен, но пружинные движения и жилистые руки говорили о скрытой, как у дремлющего хищника, силе.

– Документ у вас какой-нибудь есть?

– Конечно, удостоверение. – Он принялся шарить по карманам. – Так, где же оно… Неужели я… э-э… в машине…

Она тяжело вздохнула и приоткрыла дверь: – Ладно, заходите.

Он вошёл в прихожую, заставленную картонными коробками, свёртками, велосипедными шинами, затем проследовал за хозяйкой в гостиную.

– Может быть, латте? – без энтузиазма предложила Лайонелла.

Проводник подумал и согласился:

– А давайте.

Она ушла на кухню и там зажужжала кофемолкой. Он огляделся. Тёмно-фиолетовые портьеры были раздвинуты, но большую часть окна снаружи заслоняли узловатые ветви платана, поэтому в комнате стоял полумрак.

Когда-то интерьер гостиной был модерновым, но его не обновляли, похоже, лет десять-пятнадцать. Обои с дерзким рисунком потеряли яркость, диван и единственное кресло продавились, ламинат модного прежде цвета «венге» протёрся по маршрутам хождения до белизны и проседал под ногами.

Поскрипывая на каждом шагу, Проводник подошёл к серванту с хрустальными бокалами за стеклянными дверцами и принялся разглядывать фотографии в разношёрстных рамках.

Фотографий было много, и на всех был Маркус. Вот он в песочнице, сосредоточенно лепит какую-то башню. Вот постарше, сидит на скамейке, опустил голову, обиделся на что-то. Вот на общем фото школьного класса, во втором ряду, смотрит в объектив серьёзно, без улыбки. Он вообще не улыбался ни на одной фотографии, везде был либо напряжённым, либо отрешённым, как будто мыслями находился не здесь, не со всеми, а где-то там, в своей реальности…

– Марк называет меня «тётя Лайла». Привык с детства. Тогда он ещё плохо говорил, вот и… – Лайонелла поставила на журнальный столик бокал, села на диван и сложила руки на коленях.

– А вы? – спросил Проводник. Он сел в кресло и сразу же провалился до ушей.

– Я только что пила. – Дымчатые очки уставились на него. – Так что вы хотели спросить?

Интересно, подумал он, что она скрывает под очками? Он попробовал латте – тот оказался вполне приличным, поставил бокал и раскрыл папку на какой-то странице.

– Расскажите, пожалуйста, что произошло в тот день – ну, вы знаете…

– Да что произошло… – Лайонелла посмотрела в окно, на скребущиеся в стекло ветви. – Я пришла с работы, а здесь – полный дом народа…

Она вкратце пересказала то, что он и так знал из отчёта, который успел глянуть по дороге.

– Скажите, Лайонелла, а Маркус не говорил, зачем он так стремился в СториВилль? Что он там надеялся найти?

Она покусала ненакрашенные губы.

– Знаете, пока он был малышом, мы с ним были большими друзьями. Счастливое время. Он изменился в один день, когда узнал, что родители… не уехали в долгую командировку. Ему тогда было восемь, и он словно закрыл от всех дверь – в себя, внутрь, понимаете? И в киберреальности сейчас живёт больше, чем здесь. Иногда утром я стучусь, чтобы разбудить его в школу, а он открывает – а глаза красные, словно всю ночь не спал. – Он слабо махнула рукой. – Да наверняка и не спал.

– В его возрасте такое случается, – сказал Проводник. – У вас разве не бывало?

Хозяйка помолчала, вспоминая.

– Пару раз было. Писала до утра стихи о несчастной любви. Но он-то пишет, знаете, что?

– Что же?

– Формулы. Он пишет формулы. Разве это нормально?

– М-да, понимаю вас, – сказал Проводник. – Я тоже в пятнадцать больше интересовался девочками.

– Ну вот. А ему уже скоро шестнадцать, день рождения через две недели.

– Через две недели… – Он подёргал себя за нижнюю губу. – Ну да, ну да. Вы позволите осмотреть его комнату? Мне нужно сдать отчёт о жилищных условиях ребёнка.

Комната парня ему понравилась. Будь мне пятнадцать, подумал он, я бы сейчас обложил свою берлогу так же. Поставил вот такое удобное игровое кресло, мощный комп с огромным изогнутым монитором, колонки, сабвуфер, все стены завесил плакатами. Только картинки у меня были бы…

Он присмотрелся. На всех плакатах были изображены городские пейзажи. Башня с часами – что-то вроде городской ратуши; порт с пришвартованным пароходами, похожими на утюги; канал посреди улицы и мост через него с чугунными перилами в завитушках. Дома с черепичными крышами здесь увивала зелень, по брусчатке узких улиц катились конные экипажи и странной конструкции автомобили, в небе висели серебристые цепеллины.

Да, на всех плакатах был СториВилль.

Так, а это что? Он подошёл ближе, среди картинок неровно висела карта города. На ней синей шариковой ручкой стояли какие-то пометки: «П. д-к», «12 шс.!», «Юч.»…

Проводник достал телефон и сфотографировал карту. Затем подошёл к компьютеру и без особой надежды ткнул в кнопку включения. Ничего. Что ж, ожидаемо, спецы Бюро, конечно же, всю начинку вытащили и теперь изучают каждый байт под микроскопом.

Ладно, больше здесь делать нечего.

Уже в прихожей Проводник вспомнил:

– Вам бы ветки подрезать, Лайонелла, перед окном. Светлее будет.

– Да кто ж их станет… – махнула она рукой. – Может быть, вы?

Он вежливо улыбнулся.

– Я подумаю. Всего хорошего, вы мне очень помогли.

А под очками, подумал он на пути к машине, она прячет заплаканные глаза.

Один дома

Проводник налил большую кружку чёрного чая, кинул в неё дольку лимона и сыпанул три ложки сахара. Немного подумал и добавил ещё две.

Вот так вот. Глюкоза. Сегодня нам понадобится много глюкозы.

Он перетащил кружку на письменный стол, включил ноутбук и вставил в слот флешку.

Что ж, подумал он, отхлебывая обжигающий чай, соберём информацию в кучу и прикинем, что мы имеем. А имеем мы парнишку, который ушёл в бета-реальность, причём в особо охраняемую зону «Q». И сделал это за две недели до своего шестнадцатилетия, то есть до момента, с которого можно получить официальное разрешение.

Отсюда сразу же вопрос: зачем? Ради чего было так рисковать? Маркус ведь должен понимать, что его надолго лишат доступа ко взрослой зоне киберпространства. Впаяют запрет лет на пять, если не больше, без права обжалования. Ведь не идиот же он? Тогда что его так гнало, почему он не дождался дня рождения?

И сразу следующий вопрос – почему СториВилль? Тихое, романтичное место для поэтов, писателей и воркующих парочек, но никак не для парня в пубертате. Ему бы что-нибудь драйвовое, бешеное, гиперсексуальное, опасное… Что за странный выбор, что его притянуло в Город историй?

Он ломанул систему и ушел в б-реальность, и, естественно, автоматика Бюро сразу сработала – сигнал 101, «несанкционированное проникновение». Дальше следовал ряд формальных действий согласно инструкции. Его сразу идентифицировали, патрультные агенты прибыли по адресу, никто не открывал. Около часа ушло на согласование с полицией, замок вскрыли (вот откуда дырки в двери), в дом вошли. Тело лежало в кресле, на голове шлем виртуальной реальности, самого Маркуса не было.

Патрульные попытались его выдернуть, но у них ничего не вышло. И это был первый звоночек, настороживший шефа (ему, разумеется, о странном ЧП сразу же доложили). Шеф приказал ждать.

Подождали. С работы вернулась тётя, пришла в ужас, её кое-как успокоили.

Маркус не возвращался.

Шеф выслал агентов на смену, с патрульных взяли подписку о неразглашении и отпустили.

Выждали сутки. Парня не было. Ситуация приобретала отчётливо неприятный характер.

С согласия зарёванной тёти тело перевезли в спецлабораторию и подключили к поддерживающей капельнице. К работе приступили эксперты Бюро. Приступили, но… обломались. Маркуса вытянуть не удалось.

Это был уже не звонок, а звоночище. В Бюро сидят лучшие специалисты по реальностями, и если уж не смогли они…

Отсюда следующий вопрос: как ему это удалось? Как он смог удержаться в бета-реальности – или КТО его смог удержать? Кто на той стороне так успешно противостоит лучшим спецам нашего мира?

Наутро третьего дня шеф принял решение послать агентов.

И дальше начинается какой-то треш. Два лучших сотрудника Бюро уходят за парнем и погибают. Тут надо вспомнить, что это безумие происходит не в дикой зоне, не в какой-нибудь экстрим-реальности, куда погружаются пощекотать нервы безбашенные отморозки. Нет, в милой, солнечной, безобидной локации, да ещё особо охраняемой.

Кстати, почему СториВилль находится в зоне «Q»? В папке об этом ничего не было, надо будет выяснить у шефа. А пока возвращаемся к вопросу – кто это такой мощный обнаружился в безмятежном викторианском мире? Тот, кто не побоялся бросить вызов всемогущему Бюро и отвесил мощную оплеуху… нет, даже не оплеуху, а маваши гери – удар ногой прямо в челюсть. Вот что это было, вот как это воспринял шеф. Не удивительно, что он пришёл в бешенство.

Проводник набрал код и вошёл в служебную зону б-рельности. Отлично, доступы восстановлены. Хотя при необходимости он и сам нашёл бы путь, но всё-таки приятно, когда делаешь это официально – как сотрудник Бюро, а не босяк какой-нибудь без рода и племени. Хорошо быть частью системы, да ещё такой…

Он набрал в поисковой строке каталога». стрв.0—4.» и система выдала ссылку на таможню.

Проводник посидел некоторое время, прихлёбывая чай и разглядывая заставочные картинки локации «СториВилль». Всё на них было красиво, даже с избытком. Сусально, кисельно. Пряничный домик, торт с карамелью. Кто бы мог подумать, что в этом торте завёлся двойной убийца. Монстр с зубами в три ряда.

Он встал, прошёл к стенному шкафу, вытащил шлем. Проверил, заперты ли дверь и окна, потушил везде свет, выставил климат-контроль на авторежим.

Так, что ещё…

Ага, чуть не забыл. Он достал мусорный пакет и отнёс во двор к баку. Вернулся домой, опять закрыл входную дверь. В этот раз он уходил не надолго, но мало ли. Истории про забытые мусорные вёдра – это уже классика.

А хорошо было бы, думал он, собираясь, если б меня дома кто-нибудь встречал. Завести какого-нибудь золотистого ретривера, чтобы приходить домой с работы – обычной, нормированной работы, которая заканчивается в пять вечера, в крайнем случае, в шесть… Пёс встречает тебя у двери, радуется, прыгает. Берёшь поводок и выходишь гулять, и псина носится по двору кругами, выплёскивает накопленную за день энергию. Потом вы идёте домой, ужинаете, ты садишься читать книгу, а собака засыпает у тебя в ногах. И во сне иногда дёргает лапой и повизгивает.

Но этого никогда не будет, сказал ему другой, более строгий голос в голове. Не будет, потому что ты – проводник. Нет, поправил он себя, всё ещё хуже, ты – Проводник. Даже позывной у тебя по названию профессии, что указывает на абсолютную безнадёжность пациента. В Бюро шутят, что проводник – это не профессия, а диагноз. Но в твоём случае это уже приговор.

Он набрал на телефоне номер Роберта и подождал, отсчитывая гудки. Пять… восемь… двенадцать…

Нет. Обиделся.

Он облачился в старенькую мягкую футболку и тренировочные штаны. Водрузил на голову шлем, закрепил застёжки. Помотал головой – датчики прилегают плотно? В жизни случалось всякое, и порой в самый неподходящий момент. Из ящика стола достал упаковку «Дегидролина» от обезвоживания, закинул в рот две таблетки, запил чаем.

Кажется, всё. Поехали.

Он повозился в кресле, устраиваясь удобнее, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и щёлкнул мышью по ссылке входа. В шлеме раздался тонкий свербящий звук, клочья тумана наползли на сознание, откуда-то прилетел и опять уплыл холодный голос: «…Мне снился сон… Сон про механических овец…».

Проводник провалился сквозь реальность.