Текст книги "Невеста палача"

Глава 12

Шесть лет я жила с убийцей отца. Смотрела в его улыбающееся лицо. С садистом, который не применяя физического насилия, давил, подминал, уничтожал личность. Превращая меня в безвольную куклу.

Каждый раз, когда смотрела ему в глаза, думала: «Он убил папу!». И ничего не могла сделать. Неизбежность. Обреченность. Месть была недоступна. Без веревок я была связана по рукам и ногам.

Сейчас я в плену у другого убийцы. Если про деяния Бориса я могла лишь догадываться, то насчет палача все предельно ясно – он хладнокровно нажал на курок. Размазал мозги Игоря по асфальту.

Жених, выбранный мне убийцей отца. Наш брак был преподнесен, как очередное проявление его доброты и милости. А я надеялась, что замужество позволит не созерцать рожу Бориса ежедневно. Игоря я знала плохо. Видела часто, но больше мельком. Он не обращал на меня внимания. Никогда не проявлял интереса. Как и для меня, он был никем.

Без сомнений, выдавая меня замуж, мучитель преследовал свои интересы. У него был план. Расчет. Для меня мотивы так и остались неясны. Как и причины, по которым мой новый палач вершил свой суд.

Из-за Бориса у меня никогда не было поклонников, нормального общения даже с подругами. Официально я заканчивала престижный вуз, а по факту я была там всего несколько раз. И то только ради показушных фото для прессы. На учебу меня не отпускали, это бы означало слишком много свободы. А им был нужен неусыпный контроль.

С парнями встречаться, общаться, о таком я и помыслить не могла. Борис бы сразу наказал. И придумал бы нечто извращенное в своем стиле. Его контроль ощущался всегда. Даже если мучителя и не было поблизости. Всегда знала, моя голова на плахе лежит. Борис в любой момент со слащавой улыбкой запустит механизм, отсечет мне голову. С радостью умоется моей кровью.

И вот первый мужчина в моей жизни. Новый тюремщик. Странный. Волнующий. Можно объяснить мою реакцию на него просто – физиология. Природа берет свое. Глупо отрицать – он сексуален, красив, опасен. Меня влечет к нему.

Тянет разгадать его тайны. Понять его. Откуда эти дикие перепады настроения? Это бешенство? Но ведь он мог взять, что хотел сразу, в первый же день. Ему не надо моего согласия. И ничего бы я ему не сделала. Этим железным мускулам противостоять нереально. Но он медлит. Ждет. Чего? Зачем? Как понять его? Себя?

Должна ненавидеть. Бояться. Но палач мне ничего плохого не сделал. По сравнению с шестью годами ада, мне тут комфортно. Свобода на цепи. Усмехаюсь. Я реально сошла с ума. Еще и тоскую по нему. Плохо, когда палач вдали. Хочу ощутить его бешеный взгляд, близость разгоряченного тела. Безумно хочу. Так что даже воспоминания не могут унять боль между ног. Палач, словно зажег меня. Учинил пожар. И оставил одну сгорать. Даже все мысли меркнут от пульсирующего желания.

Новые ощущения поглотили меня. Заставляют вновь возвращаться в ванную комнату. Вспоминать руки, бесстыдно исследующие тело. Его плоть. Большую. Притягательную. Я хочу испытать все. И неважно, что за этим последует. Я уже давно не жду сказки, и в принцев не верю в радостный исход для себя.

Я не могу спать. Тело бунтуется. И требует его. Меня ломает непонятная похоть. Новые ощущения пронзают томительными волнами.

Сама не знаю, что творю. Опрокидываю стул. Сажусь сверху на спинку. Дерево между ног. Жесткое. Грубое. Колет. Становится легче. Думаю, как его руки вновь окажутся там. Как член коснется разгоряченных складок. Невольный стон срывается с губ. Срываю с себя футболку. Зарываюсь лицом в ткань. Запах. Его аромат. Соски ноют. Между ног так мокро. Невыносимо жарко.

Я на грани. Мне надо избавление. Не знаю какое. Но хочу, чтобы помог. Снял это напряжение. Унял раздирающее томление. Вряд ли соображаю, что делаю. Как выгляжу со стороны. Похоть поработила разум.

Открывается дверь. Стоит на пороге. Едва сдерживаю радостный крик. Сейчас он для меня не палач. Спаситель. Жадно впиваюсь в черты лица. Хочу трогать. Целовать. Исследовать.

Он странный. Стоит за дверь держится. Пальцами впился в металл. Лучше бы в мое тело так. С опозданием до меня доходит, в какой постыдной позе сижу. Стыдно. Жуть. Краска к щекам прилила, а желание сильнее становится.

– Что ты творишь? – с надрывом и хрипотой спрашивает. А у меня его слова между ног спазмами отзываются. Голос усиливает безумие.

Признаюсь про боль. А у самой внутри битва противоречий. Состязание стыда, здравого разума и необъяснимого желания. Не знаю, как на него не набросилась.

– И поэтому ты решила вые…ть стул? – накрылась футболкой встала. Стыдно. Что я делала? Это ведь была не я? Я не могла так?

Нужно одеться. Пробую. Получается с трудом. Дыхание сбивается. По телу дрожь. Спиной его взгляд ощущаю. И хочу, чтобы дальше смотрел. А еще лучше трогал. Брал.

И не давая себе опомниться, сразу в бездну прыгаю:

– Хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, – одной фразой себе пути к отступлению перекрываю.

Дико хочу. Неистово. Хоть раз в жизни познать, что такое секс. Пойти на поводу и желаний. Путь они потом меня погубят. Пусть это будет последнее, что испытаю в жизни. Ничего сейчас не имеет значения. Хочу его.

– Трах расклад не поменяет, – хочет сказать холодно, а у самого в глазах металл плавится. Там тоже похоть торжествует. Я вижу ее. Нутром ощущаю. Тянусь к ней. Притяжение. Необъяснимое. Непреодолимое.

Хочу броситься к нему. Прижаться. В руки упасть. В меня какая-то бесовская одержимость вселилась. Она все разрасталась, и теперь ей тесно во мне. На волю просится. И только палач освобождение может дать.

– Тем более не имеет смысла девственницей помирать, – а из горла еще более порочные слова наружу просятся. Усилием воли их проглатываю.

Он усмехается сладко, сексуально, а сердце ребра ломает, на волю к нему просится. Он одет. На нем неприлично много одежды. Футболка, Джинсы. Всю красоту от меня ненавистное тряпье скрывает. Рельеф мышц под тканью угадывается. Меня тянет как магнитом непреодолимо. Невозможно сопротивляться. Понимаю одно – если сейчас к телу не прижмусь, его рук на себе не почувствую, распадусь на осколки. Сгорю заживо от голода похоти.

– Ты же в отказ шла, – делает шаг ко мне. Медлит. Выжидает. Изучает. – Моську от меня воротила.

– Это разное… там приказ был, – делаю шаг навстречу, – А сейчас я сама… мое решение… – мысли путаются. Делаю глубокий вдох. Мне необходим его запах. Нужно пропитаться. Впитать в себя этот аромат. Не отпущу. Не отстану. Сейчас сама готова его принуждать. Насиловать. Как? Понятия не имею. Похоть укажет путь.

– Больно будет, – смотрю, как идет, даже походка завораживает. Хриплый голос так вообще по рукам и ногам связывает, похотливым спазмом между ног проходится.

– Вот и проверим, – мне не страшно. Хотя понимаю, первый раз вряд ли без болезненных ощущений обойдется. Но мне все равно. Необходимо утолить жар, унять спазмы. С ним я готова, взявшись за руки в пекло шагнуть.

Подходит. Разрывает в клочья футболку. Проходится взглядом по возбужденному телу. Ощущения, будто языки пламени кожу ласкают, остатки воли выжигают.

Хочу забраться руками под одежду. Хочу тело почувствовать. Запрет помню – не прикасаться. Руки в кулаки сжимаю. Пальцы судорогой сводит.

– Сама напросилась, – хмыкает.

Губы. Какие они у него одуренные. Полноватые. Гладкие. Красиво очерчены. Хочу, чтобы они подарили мне первый поцелуй. Хочу попробовать их вкус. Пусть сожрет меня. Испепелит. Но только исцелит от голода похоти.

В нос ударяет чужой запах. Враждебный. Неприемлемый. Четко отделяю от его запаха. И дыхание. От него алкоголем пахнет. Разные запахи. Но могу отделить один от другого. Порочное развратное влечение обострило чувства. Как собака чую чужака. Захватчицу. Посмевшую на мою территорию зайти. Возжелать запретного.

Мою территорию? Я окончательно помешалась? Откуда бредовые мысли? Он мой палач. Похититель. И волен делать все что хочет и с кем пожелает.

И тут же глупая мысль пульсирует в висках: «Не позволю! Не допущу!». Не понимаю себя. Откуда эта бешеная ярость примешивается к похоти. Кровь в виски ударяет. Зверею.

Опускаю взгляд на его шею. Там смазанный след помады. Он как бельмо на глазу. Удар ножа по сердцу. Такой ощутимый, что вскрикиваю.

Дрожащей рукой на позорную отметину указываю.

– Что это? Где ты был? – ловлю его взгляд. Руки в кулаки еще сильнее сжимаю. Ногти в кожу впиваются. Не чувствую боли. Запах чужачки гораздо больнее терзает.

– Ревнуешь? – смеется. Открыто, нагло, сексуально.

А ведь он имеет право на все. Я это прекрасно понимаю. Использует меня. Пристрелит и дальше по бабам пойдет.

Но протест сильнее здравого рассудка. Сильнее любых рациональных доводов. Я в бешенстве. В воображении картины, как он целует дрянь эту, как прижимает к себе. Эти руки, губы были с другой. Нет! Был бы у меня пистолет, нож, нет зубами, бы ей горло перегрызла.

– А если да то, что? – теперь он и вовсе хохочет. Издевается, бешенство мое питает.

Не выдерживаю. Даю пощечину. Вкладываю всю ярость. Всю пробудившуюся злость.

Он перестает смеяться, смотрит с интересом. Не останавливает меня. А я начинаю колотить его, бью в грудь, заливаясь слезами и сгорая в пламени похоти.

Отбегаю к ведру с водой. Поднимаю его. Легко без усилий. И выливаю на него. Окатываю с ног до головы.

– Весь шалавой провонялся. Смердишь так, что сил нет.

От воды футболка к телу прилипает. Кожа смуглая манит. На джинсах ощутимый бугор проступает. Ничего не делая, соблазняет, по всем кругам похоти гонит.

Подходит, глаза горят, металл в жидкий огонь превращается, раскаленная лава до костей меня прошибает. К стенке прижимает. Не трогает. Руки в стенку упер, по бокам от моей головы.

– Дальше что, ваше величество?

Глава 13

Капли воды стекают по лицу. От его тела адский огонь исходит, меня опаляет. Даже легкий запах алкоголя приятен. Дурманит. Пьянит. Хочу провести языком, по колючей щеке. Очертить контур губ. Раскрыть их и проникнуть языком. Хочу ощутить его вкус.

Откуда эти желания? У меня ведь ноль познаний в этой области. Полное отсутствие опыта. А с ним ощущаю себя развратной. Готова с головой погрузиться в него. Узнавать. Пробовать. Экспериментировать.

– С кем ты спал? – исследую его лицо с жадностью. Не могу оторваться. Страшно думать, что несколько часов назад он был с другой. Не имею права спрашивать. Указывать не могу. Но мне плевать на логику и запреты.

Наклоняется ко мне. Почти касается губами, шепчет, глухо, хрипло, страстно:

– И что ты сделаешь, если узнаешь с кем?

– Патлы выдеру курице, – ярость усыпляет инстинкт самосохранения. Сейчас я готова придушить неизвестную. Только за то, что он посмел на нее посмотреть. За то, что брал ее. Он имел полное право. Знаю. Он хоть сейчас может идти и спать с кем вздумается. Но я этого не могу допустить. Противоречивые эмоции. Непонятные.

– Занятное будет зрелище, – смеется прямо мне в лицо. Жар от его тела меня по мне волной проходится. Едва удерживаюсь, чтобы не прижаться сильнее.

– И тебе достанется, – протягиваю руку и сжимаю член. Ощущаю огненную твердость под мокрой плотной тканью. Сжимаю, насколько хватает сил. И задыхаюсь от нового удара тока. Внизу тянет, болит, пульсирует, неприлично мокро становится.

– Нарываешься, ваше величество, – кладет руку на мою грудь. А ощущение что в кожу вплавляется, до сердца достает. Сосок о грубую кожу трется. Предательский стон из моих губ вырывает.

– Я говорила, не называй меня так, – провожу вверх и вниз рукой. – И что будет, если нарвусь?

Наблюдаю, как его глаза темнеют. Там бездна порока разверзается. Меня засасывает. Ярость погашает. В царство похоти зовет.

– Указы раздаешь, допрос устраиваешь, свои порядки устанавливаешь, зверя дразнишь, – берет двумя пальцами сосок и крутит в разные стороны. Жестко, сильно, остро, одуряюще. – Смотри, как бы потом сожалеть не пришлось.

Открываю широко рот. Воздуха мало. Вдыхаю его аромат. Палач в легкие проникает, там свое господство устанавливает.

– Я рискну, – облизываю губы, с вызовом в стальные глаза смотрю. Плоть громадную продолжаю сжимать. Джинсы раздражают.

Здравый голос разума пытается пробиться сквозь пелену дурмана. Что я делаю? Он только что спал с какой-то бабой! А я все равно готова на него запрыгнуть.

– Кабель треклятый! – ору, а сама грудью к ладони тянусь.

– Сука бешеная, – его рука спускается вниз, пробирается к самому сокровенному, по-хозяйски, властно там орудует, – Течешь…

А мне уже плевать, что он говорит. Как называет. Жидкая ртуть по телу разливается, в кровь проникает, нервы оголяет. Лавина похоти буйствует. Набирает обороты. Ее уже не остановить. Расставляю широко ноги. Тазом вперед к нему двигаю. Пытаюсь ширинку расстегнуть. Горячую плоть кожей ощутить. Не поддается молния. Пальцы не слушаются.

– Так, что хочешь, чтобы трахнул тебя? – его рука продолжает творить что-то немыслимое там. То гладит мягко, то сильнее надавливает, заставляя мир пошатнуться. – Или передумала?

Не могу ответить. Слова в горле застревают. Глаза пелена желание застилает. Внизу живота дикое пекло разверзается.

А он продолжает свою медленную пытку. Подводит к раю и не дает упасть. Дразнит. Издевается. Муки продлевает.

– Я жду ответа, ваше величество, – у самого дыхание рваное. Мышцы под футболкой напряглись. Перекатываются. Бугрятся. Очаровывают.

– Да… – хриплю.

На клитор надавливает. В пальцах сжимает.

– Что да?! – в глазах бесовское пламя. Он точно палач! Изверг!

– Да… хочу… – проглатываю похотливый ком, он сразу по телу ядовитой волной разливается, – Возьми меня… стань первым…

Смотрю в его глаза. Между нами застыли невысказанные фразы. Воздух раскален. Легкие опаляет. А пропасть сокращается. Адское желание сближает. Рушит запреты.

Он делает шаг назад. Сбрасывает с себя футболку. Дождалась! Жадно смотрю, как расстегивает ширинку. Как вместе с джинсами снимает трусы, оголяя плоть. Завораживает. Как в гипнотическом трансе наблюдаю за огромным органом. Он шевелится. Тянется ко мне. Вздутые вены манят потрогать их, приласкать.

Под моим взглядом плоть еще сильнее в размерах увеличивается. Как я смогу его в себя принять? Разорвет. Точно ошметки от меня оставит. И мне все равно. До одури хочу. Притормозить, остановиться уже нереально.

– Откуда ты на мою голову взялась, – бормочет тихо.

Наклоняется, проводит ладонью по моей ноге. Плавно. Чувственно. Снимает цепь. Отбрасывает ее. Она со звоном ударяется о кровать. От резкого звука вздрагиваю. Напряжение достигло предела.

– Ты сам… – договорить не успеваю, резко поднимается, обхватывает меня рукой за талию, отрывает от пола. Держит на весу как пушинку.

– Что сам? – проводит языком по шее.

– Решил не убивать… – голос срывается на стоны. Его язык на коже раскрывает ворота рая, и я лечу туда очертя голову.

– Всегда можно это исправить, – поднимает меня выше. Бессознательно обвиваю ноги вокруг его талии.

– Рискни… – провожу языком по колючей щеке. Щетина впивается в язык. Нутро словно теплый мех ласкает. Промежностью чувствую его член. Сижу на нем сверху. Он каменный. Ерзаю взад и вперед, соками измазываю. Вздрагиваю от неведомой волны экстаза.

Палач издает сдавленный хриплый стон. Впечатывает меня в стену. Смотрит на меня. Внимательно. Затуманено. Дико. Словно какой-то важный ответ для себя пытается найти. А я в его тело вплавляюсь. Жар в себя впитываю. Согреваюсь изнутри. Холод многолетний отступает. Жизнь во мне просыпается. Неведомый, непонятный голод тело скручивает.

Чуть меняет позицию. Продолжает удерживать меня на весу. Членом по складкам водит, на клитор надавливает. Заставляет извиваться. Орать. Еще шире ему навстречу раскрываться.

– В глаза мне смотри, – рычит хрипло. Головку багровую, пульсирующую, ко входу приставил.

Слушаюсь беспрекословно. Не дышу. Замираю. Вот он миг. Долгожданный. И только с ним хочу его разделить. Только ему себя отдать.

Я в его власти. Целиком. Полностью. Всецело. По собственной воле. Глаза в глаза. Тело к телу. Запреты разрушены. Мосты сожжены.

Стальные глаза темнеют, засасывают. Там разливается лава, жидким огнем течет в меня. Опаляет душу. Проливается на сердце.

Резкое проникновение. Жесткое. Волевое. Сразу одним махом, срывает девственную преграду. Входит на всю глубину. Острая боль пронзает. Тело распадается на миллиарды частиц. Нет ничего, кроме стальных глаз, удерживающих меня на плаву.

– Я ни с кем не спал сегодня, – шепчут его губы. И в них улавливаю отголоски скрытой нежности. Что-то потаенное. Давно похороненное в закоулках темного естества. Спрятанное ото вех. Слова бальзамом разливаются по венам. Экстаз сплетается с болью. Я торжествую.

– Спасибо… – не хватает слов. Не могу их подобрать. Их все равно мало, чтобы передать триумф души. Мне важно это знать. Нужно. Необходимо. И я получила все в полной мере.

Блаженная боль сокрушает тело. Выламывает кости, разрезает кожу. От него я готова принять все. Только пусть будет во мне. Пусть не останавливается. Больно до одури. По щекам нескончаемым потоком льются слезы. Все равно. Смотрю в его глаза. Ловлю их огонь. Загораюсь с ним.

Внутренности раздирает. Плоть заполняет меня до отказа. Он больше чем могу принять, а хочу вобрать всего. Как бы больно не было. Сжимаю член, ощущаю его отклик. Испытываю болезненный экстаз, оттого, как раздувается во мне. Это некое освобождение. Избавление. Полет. Он очищает меня изнутри.

– Ты как? – голос тихий, пропитан сладкими нотами томления. – Сильно болит?

Двигаю бедами вперед. Ахаю от новой болезненной волны.

– Мне хорошо… – и я не лгу. Ни капли. Мне еще никогда не было так хорошо. Заполненная. Я возрождалась. С болью приходит вкус жизни. Палач дарит мне его. И я хотела забрать все, что только могу.

Медленно выходит. Покидает меня. А я уже цепляюсь за его плечи, вонзаю ногти в кожу. Мне нужна эта полнота, эта боль. Не отпущу. Плавно входит обратно. Сдерживает себя. Не дает желаниям выбраться на волю. Держит их в узде. Продолжает двигаться, наблюдает за мной. Ловит малейшие изменения. Выгибаюсь ему навстречу. Отдаюсь без остатка.

Наклоняется. Слизывает языком мои слезы. Смакует их. Облизывается. Разгоряченный язык ожоги оставляет. Сводит с ума. Соски трутся об упругую грудь. Ноют, саднят, сжимаются еще сильнее. Требую его ласки. Изнемогают без нее. Палач без слов понимает все. Продолжая двигаться в неспешном ритме, слизывать мои слезы, рукой тенят сосок.

Я кричу. Ору как ненормальная. Волна новых ощущений пронзает меня насквозь. Выстрел в упор. Взрыв мозга. Все меняется. Боль перерождается, смешивается с острым сладким удовольствием. Движения его члена во мне, словно прилив, накрывают с головой, забирают кислород, уносят в водоворот дурманящего разврата.

Натянутая струна лопается. Зверь вырывается на волю. Движения становятся резкими. Жесткими. Болезненно-сладкими. Бешеный ритм. Голодные обезумевшие, мы сплетаемся в первобытной страсти. И больше ничего нет. Сейчас над нами властвуют дикие инстинкты, брать, спариваться, жестко. Без границ. Без тормозов.

Палач все сильнее вжимает меня в стену. Вдавливает до боли. Я царапаю его, ору, кричу, умоляю еще, сильнее, быстрее. Приближается нечто неотвратимое. То чего так жаждет мое тело. Он несет мне избавление. Он источник моего наслаждения.

Лоно принимает член. Обвивает как вторая кожа. Сливается со стальной плотью. Сжимает ее. Удары тока пронзают нас. Мы сейчас единый оголенный нерв.

Он сминает меня. Сжимает до боли. Руки хаотично блуждают по телу. Оставляют отметины. Глаза сжирают, подчиняют, вырывают крики. Порочные звуки становятся все громче, все развязней. Это бал похоти, торжество темных желаний, вырвавшихся из клетки.

Палач хрипит. Рычит. Кусает мою шею. Оставляет засосы. Я извиваюсь в его руках. Непостижимо. Немыслимо. Он тянет меня в омут греховных пороков. И больше всего на свете я хочу оказаться там с ним. Упасть на самое дно и устремиться к вершине.

Тугой ком взрывается во мне. Ору дико, с надрывом. Оргазм проходится по телу подобно цунами. Кости становятся мягкими. Кожа исчезает. Есть только всепоглощающее наслаждение. Он врывается в меня еще сильнее до упора. Насквозь пронзает. К небесам уносит. Полет в рай, где есть лишь стальные глаза, объятые вселенским огнем. Они как путеводная звезда, освещаю меня изнутри. Озаряют пик запредельного блаженства.

Он резко выходит. Прижимает к себе. Член упирается в живот. Раздается надломленный крик. Наслаждение, боль, экстаз, страдания, вся гамму чувств отражается в едином звуке. Его тело сотрясают спазмы. На живот льется горячее семя. Прижимаюсь сильнее. Хочу вобрать в себя его боль, удовольствие. Он породил во мне голод. Разорвал цепи внутри. Душу выпустил на волю. Свобода. Странная. Пугающая. Безумная. Только рядом с ним начинаю жить. Жадными глотками, испивая его, исцеляюсь.