Текст книги "Академия. Начало"

– Ничего удивительного. Во многих легендах вожди живут очень долго. Герои, сам понимаешь, должны жить немыслимо долго.

– Правда? – зевая, спросил Селдон.

– Правда. И один из секретов долголетия заключался в том, чтобы вовремя ложиться спать и оставлять важные дела на утро.

Селдон только успел задуматься о том, как хорошо бы на самом деле стать долгожителем: ведь тогда шанс понять все, что происходит в Галактике, был бы намного больше, – и уснул сладким сном.

48

На следующее утро, бодрый и отдохнувший, Селдон, перед тем как снова углубиться в чтение Книги, спросил у Дорс:

– Послушай, как тебе кажется, а сколько лет Сестрам?

– Не знаю, – пожала плечами Дорс. – Двадцать – двадцать два.

– А тебе не кажется, что им лет эдак триста-четыреста?

– Гэри, ты спятил, не иначе.

– Я говорю: не кажется ли? В математике все основано на предположениях. Большая продолжительность жизни наверняка должна быть связана с задержкой в развитии. На вид им может быть двадцать, а на самом деле – все шестьдесят.

– Ну и спроси у них, сколько им лет.

– Они могут солгать.

– Не знаю. Попроси показать свидетельства о рождении.

– Готов поспорить на что угодно – они заявят, что у них нет никаких свидетельств. А если есть, они скажут, что не имеют права показывать их варварам.

– Не надо спорить. Если это так, то нечего вообще гадать о том, сколько им лет.

– Ну, уж нет! Ты подумай хорошенько. Если у микогенцев действительно такая сумасшедшая продолжительность жизни, если она превышает среднюю продолжительность жизни обычного человека раза в три-четыре, рождаемость должна быть ограничена, иначе получался бы колоссальный прирост населения. Помнишь, Протуберанец обмолвился насчет того, что население у них не растет. Он еще как-то сердито про это сказал.

– К чему ты клонишь? – нахмурилась Дорс.

– Сколько я ни ходил с Капелькой Сорок Третьей, я нигде не встречал детей.

– На микрофермах?

– Да.

– Но откуда там взяться детям? А вот когда мы мотались с Капелькой Сорок Пятой по магазинам, я видела детей. Всяких, в том числе и грудных. Немного, но видела.

– Ага… – разочарованно протянул Селдон. – Значит, им не в радость долголетие… Они не предаются его радостям сполна.

– Значит, так. Но неужели ты действительно решил, что они могут столько жить?

– Да нет, не то чтобы так уж и решил. Просто предположил.

– Знаешь, на такие предположения можно столько времени зря потратить! Стоит ли тратить время на такую чепуху?

– Знаешь, порой то, что кажется чепухой, на самом деле оказывается весьма важным. Кстати. Ты же у нас историк. Скажи, в своей работе тебе никогда не встречалось упоминания о предметах или явлениях под названием «роботы»?

– Ага! Значит, ты натолкнулся еще на одну легенду. Надо сказать, она гораздо более известна. Видишь ли, в некоторых мирах верят в существование машин в обличье людей. Они якобы существовали в доисторические времена. Вот их-то и называли роботами.

Все рассказы о роботах, видимо, происходят из какого-то одного источника, поскольку основной сюжет всегда один и тот же. После того как роботы были созданы, число их непрерывно росло, росли и их способности, и в конце концов они достигли уровня сверхлюдей. Они угрожали человечеству и были поэтому уничтожены. Уничтожение их произошло, судя по легендам, задолго до того времени, когда появились первые более или менее достоверные исторические записи. Как правило, при чтении этих легенд возникает такое чувство, что они представляют собой живописание символической картины освоения Галактики, когда люди покинули свой родной мир и странствовали по Галактике, встречаясь с непрерывными опасностями. Тогда, по всей вероятности, был исключительно силен страх встречи с другими разумными существами, может быть, более сильными.

– Может быть, так и случилось? – спросил Селдон. – Может быть, такая встреча на самом деле произошла и породила легенду?

– Можно было бы такое предположить, однако ни в одном из миров, ранее не заселенных людьми, не было найдено никаких следов какой-либо дочеловеческой и нечеловеческой цивилизации.

– Но почему их называли «роботами»? Есть у этого слова какое-нибудь значение?

– Точно не знаю, но вроде бы это эквивалент слова «автомат».

– Автомат? Почему же их тогда не назвали автоматами?

– Понимаешь, в легендах всегда встречаются древние, иногда безнадежно устаревшие слова и термины. Это придает особый колорит. Да, кстати, а почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что в этой Книге идет речь о роботах. Причем, надо отметить, отношение к ним высказывается весьма и весьма благосклонное. Послушай, Дорс, ты куда-нибудь пойдешь с Капелькой Сорок Пятой?

– Может быть. Если она появится.

– Ты не могла бы задать ей несколько вопросов и попытаться выудить ответы?

– Попробовать можно. Что за вопросы?

– Мне бы хотелось разузнать – только умоляю, как можно тактичнее! – существует ли в Микогене какая-то прослойка населения, которая как-то по-особенному связана с прошлым, у которой есть какие-то мифические признаки, которая способна…

Дорс прервала, стараясь не улыбаться:

– По-моему, ты просто хочешь узнать, есть ли в Микогене храм.

Селдон удивился и спросил:

– Что такое «храм»?

– Еще одно древнее понятие. Но в нем совмещается все то, о чем ты спрашиваешь, – исключительность, мифичность, прошлое. Хорошо, я спрошу. Хотя очень может быть, что о таких вещах тут не принято болтать с первым встречным, тем более – с варварами.

– И все-таки попробуй.

Глава 11
Святилище

АBPOPA – легендарная планета, заселенная, вероятно, в доисторические времена. Заселение ее относится, по всей видимости, к закату эры межзвездных перелетов. Некоторые считают ее мифическим «первичным миром» – прародиной человечества, а название планеты – вариантом названия «Земля». Народ Микогена, сектора древнего Трентора, считал, что его предки родом с Авроры, и эта догма стала главной в микогенской системе верований, о которой известно крайне мало…

ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

49

Обе Капельки явились утром. Капелька Сорок Пятая, по обыкновению, была весела, а ее сестра застыла на пороге в нерешительности. Смотрела в пол, видимо, опасаясь встретиться взглядом с Селдоном.

Селдон не знал, как себя вести, и подмигнул Дорс. Та весело, по-деловому обратилась к девушкам:

– Одну минутку, Сестры. Мне нужно кое-что объяснить моему другу, а то он не знает, чем ему сегодня заняться.

Они шмыгнули в ванную. Дорс шепотом спросила:

– Что-нибудь не так?

– Да. Капелька Сорок Третья явно смущена. Скажи ей, что я постараюсь вернуть Книгу как можно скорее.

Дорс смерила Селдона удивленным взглядом.

– Гэри, – сказала она, покачивая головой, – ты, конечно, исключительно внимателен и заботлив, но хитрости тебе явно недостает. Как ты не понимаешь, что, как только я заикнусь о Книге, эта несчастная девица сразу поймет, что ты мне рассказал все-все о том, что случилось вчера, и вот тогда-то она смутится окончательно. Единственный выход – вести себя с ней так, как обычно.

Селдон обреченно кивнул и сказал:

– Может, ты и права.

Вернулась Дорс как раз к обеду. Селдон лежал на кровати, нетерпеливо перелистывая Книгу. Угрюмо взглянув на Дорс, он пробурчал:

– Если придется тут задержаться, неплохо было бы обзавестись каким-нибудь средством связи. Я не знал, когда ты вернешься, и, признаться, беспокоился.

– Ну вот она я, вернулась, – улыбнулась Дорс, стянула с головы шапочку и с неприязнью посмотрела на нее. – Правда? Ты волновался? Как приятно. А я, честно говоря, думала, что ты так поглощен чтением Книги, что и не заметишь моего отсутствия.

Селдон фыркнул.

– Что касается средства связи, – сказала Дорс, – то думаю, что в Микогене нам вряд ли удастся раздобыть что-либо подобное. Ведь это означало бы, что варвары, находящиеся здесь, и те, что за границей Микогена, могли бы поддерживать связь между собой, а цель нынешней политики – всеми силами препятствовать каким-либо внешним сношениям.

– Точно, – кивнул Селдон, отложив Книгу. – Собственно, это видно из того, что тут написано. А тебе что-нибудь удалось разузнать об этом… как ты его назвала?.. Храме?

– Да, – кивнула Дорс, отклеивая ленточку с бровей. – Он существует. И не один. Храмы разбросаны по всему сектору, но существует одно, главное здание… Слушай, ты не поверишь, одна женщина заметила мои подкрашенные ресницы и заявила, что мне не следует показываться на людях. У меня есть опасение, что она на меня донесет за аморальное поведение!

– Ладно, не бойся, – нетерпеливо махнул рукой Селдон. – Ну и что же, выяснила ты, где находится этот главный храм?

– Я поняла, где он находится, но Капелька Сорок Пятая предупреждала меня о том, что женщин внутрь допускают только по особым случаям. И таких случаев в ближайшее время не предвидится. А называется это место Святилищем.

– Как-как?

– Святилищем.

– Удивительно неуклюжее слово. Что оно означает?

Дорс покачала головой:

– Я его тоже впервые слышу. И ни одна из Капелек не смогла мне объяснить, что оно значит. Для них «Святилище» – это не название здания, а его сущность. Спрашивать у них, почему оно так называется, это все равно что спрашивать, почему стена называется стеной.

– Ну, хорошо, что же в таком случае они знают об этом заведении?

– Кое-что знают, Гэри. Они знают, для чего оно предназначено. Это место посвящено чему-то, отличному от обыденной жизни в Микогене. Другому, прежнему, более прекрасному миру.

– Тому миру, где они жили раньше?

– Точно. Капелька Сорок Пятая… в общем, еще бы чуть-чуть, и она именно так бы и сказала. Но слова произнести не посмела.

– Аврора?

– Да. Но у меня такое подозрение, что, если бы ты произнес это слово вслух при большом скоплении народа, люди бы попросту испугались. Капелька Сорок Третья только и успела сказать: «Святилище посвящено…», потом запнулась, а потом вывела буквы пальцем на ладони. Да еще и зарделась, словно совершила что-то запретное.

– Странно, – нахмурился Селдон. – Если эта Книга – их главное руководство, учебник жизни, так сказать, стало быть, Аврора – самое дорогое из всех воспоминаний, краеугольный камень их мировоззрения, ось, вокруг которой вертится весь Микоген. Почему же упоминание о ней запрещено? Ты уверена, что поняла все правильно?

– Да, Гэри. Скорее всего, ничего загадочного тут нет. Если бы об этом болтали напропалую, информация просочилась бы за пределы Микогена, попала бы к варварам. И лучший способ избежать этого – сделать из самого упоминания об этом мире табу.

– Табу?

– Это такой специальный антропологический термин. Табу – это разновидность запрета на какие-то действия. Ну вот, например, в здешнее Святилище не допускают женщин – наверняка это связано с каким-то табу. Уверена, любая Сестра умерла бы от ужаса, если бы ей предложили нарушить запрет.

– А ты хорошо поняла, где находится Святилище? Сможешь мне объяснить, чтобы я сам сходил туда?

– Во-первых, Гэри, один ты туда не пойдешь. Я пойду с тобой. Я считала, что этот вопрос мы уже обсудили и закрыли. На расстоянии я не могу защитить тебя ни от снежной бури, ни от страстных женщин. И потом, мне кажется, что не стоит особо обольщать себя мыслью о том, чтобы попасть в Святилище. Во-вторых, туда не дойти пешком. Микоген, конечно, маленький сектор, но не настолько маленький.

– Ну, хорошо, а на экспрессе?

– Маршруты экспресса не пролегают по микогенской территории. Это бы чересчур облегчило контакты между микогенцами и варварами. Но кое-какой транспорт тут все-таки есть. Что-то такое безнадежно устарелое, что в ходу лишь на отсталых планетах. Собственно, сам Микоген – словно кусочек отсталой планеты, вырезанный откуда-то и вставленный в тело Трентора… Да, Гэри, заканчивай чтение как можно скорее. Капелька Сорок Третья волнуется. Отдав тебе Книгу, она тоже нарушила какой-то запрет, и, если это выяснится, ей может здорово нагореть.

– Хочешь сказать, что давать эту Книгу варвару – тоже табу?

– Уверена.

– Ну что ж. Можно отдать хоть сейчас. Потеря невелика. Я бы сказал так: девяносто пять процентов содержания – скука смертная: бесконечное описание борьбы политических группировок, бесконечное восхваление политиков, о мудрости которых судить крайне трудно, бесконечные рассуждения на темы морали, и от всего этого разит таким самодовольством, что просто рассвирепеть можно.

– Выходит, ты только обрадуешься, если я заберу у тебя Книгу?

– В общем и целом, да. Но оставшиеся пять процентов посвящены Авроре, которая почти никогда не называется своим именем. Думаю, в этом что-то есть, и я склонен полагать, что мог бы извлечь из этого кое-какую пользу. Вот потому-то я и хочу отправиться в Святилище.

– Ты думаешь, в Святилище ты сумеешь больше узнать об Авроре?

– Может быть. И еще: меня просто захватила эта тема – об автоматах, или как их там… роботах. Это очень интересно.

– Уверена, ты не принимаешь этого всерьез?

– Как раз наоборот. Почти всерьез. Если понять содержание некоторых фрагментов Книги буквально, получается, что некоторые роботы выглядели совсем как люди.

– Конечно. Если собираешься изготовить имитацию человека, какой же ты ее сделаешь? Естественно, ты придашь устройству форму тела человека.

– Да, это понятно. Имитация предполагает сходство, но сходство ведь может быть весьма приблизительным. Художник, допустим, набросает карикатурную фигурку, но ты поймешь, что он нарисовал человека. Голова – кружочек, тело – палочка, ручки и ножки зигзагами, вот и все. Но дело в том, что роботы были потрясающе похожи на людей. Абсолютно похожи.

– Глупости, Гэри. Ты только представь, сколько времени уйдет на то, чтобы создать верные пропорции металлического тела, сымитировать очертания мускулатуры.

– При чем здесь «металлическое тело», Дорс? У меня полное впечатление, что с какого-то времени началось производство органических или псевдоорганических роботов. Их тело покрыто кожей, и выглядели они совсем как люди – не отличить.

– Что, так написано в Книге?

– Буквально несколько слов. Но впечатление такое…

– Твое впечатление, Гэри. Твое. Я бы не стала принимать этого всерьез.

– Погоди. Послушай меня. Из всего того, что в этой Книге написано о роботах, я сделал четыре вывода. Первое: как я уже сказал, некоторые из них являлись точными копиями людей. Второе: продолжительность их жизни была необычайно велика.

– Ой, только не говори «жизни», – поморщилась Дорс. – Хотя бы – «деятельности». А то уж и вправду получается все как у людей.

– Третье, – продолжал Гэри, не обратив внимания на ее замечание. – Некоторые из них, по крайней мере один, живы доныне.

– Гэри, так говорится в легендах. Древний герой, дескать, не умер, а пребывает в состоянии анабиоза и вернется к жизни, когда придет время спасать его народ. Ну, Гэри, что ты в самом деле!

– Четвертое, – не сдавался Селдон. – В нескольких строчках речь идет об этом самом храме, или Святилище. Правда, в Книге оно так не называется, но зато говорится, что там находится этот самый робот. – Немного помолчав, он тихо спросил: – Ну, понимаешь теперь?

– Нет, – покачала головой Дорс. – Что я должна понять?

– Если связать воедино все четыре вывода, то есть: робот может выглядеть совсем как человек, он все еще жив, прожил двадцать тысячелетий и находится в Святилище.

– Нет, Гэри, не пытайся убедить меня. Не может быть, чтобы ты в это поверил.

– Не могу сказать, чтобы я действительно в это верил, но и отмахнуться не могу. А что, если это правда? Пускай один шанс из миллиона, а вдруг все-таки правда? Неужели ты не понимаешь, как это важно для меня. Ведь этот робот может помнить Галактику такой, какой она была задолго до того, как появились первые исторические записи. Он мог бы помочь мне в создании психоистории.

– Но даже если это так, неужели ты надеешься, что микогенцы впустят тебя в Святилище и позволят допрашивать робота?

– А я не собираюсь просить разрешения. Для начала я хочу проникнуть в Святилище и посмотреть, есть ли там тот, кого я хотел бы допросить…

– Но… не сегодня же? Хотя бы завтра. Если к утру не передумаешь, пойдем вместе.

– Не ты ли сама сказала мне, что женщин туда не пускают?

– Не сомневаюсь, что снаружи женщинам можно смотреть на Святилище, и почти уверена: большего нам обоим сделать не удастся.

50

Селдон целиком и полностью положился на Дорс. По микогенским улицам она ходила чаще его и чувствовала себя здесь намного увереннее.

Однако Дорс особой уверенности не ощущала.

– Имей в виду, – предупредила она довольно хмуро, – мы запросто можем заблудиться.

– Почему? У нас же есть карта-путеводитель.

Дорс сердито стрельнула глазами в Гэри:

– Мы в Микогене, Гэри, не забывай. Нужна бы была компьютерная карта, такая, чтобы можно было задать вопрос и получить ответ. У микогенцев эту функцию выполняет, как видишь, кусок пластика с обозначениями. Я не могу объяснить пластику, где я нахожусь, – ни голосом, ни нажиманием кнопочек. Это напечатанная вещь. Понимаешь? Ориентироваться по ней можно только глазами.

– Ну, так прочитай, что там напечатано!

– Я как раз этим и занимаюсь, но она составлена, эта карта, для тех, кто тут привык ориентироваться. Все равно придется спрашивать дорогу.

– Нет, Дорс. Только в самом крайнем случае. Мне не хотелось бы привлекать внимание. Лучше попробовать самим найти дорогу. Пусть мы будем блуждать, путаться, но только сами.

Дорс склонилась над картой, пригляделась повнимательнее и наконец проговорила:

– Так… Ну что ж, Святилище здесь так или иначе обозначено. И это вполне естественно. Вероятно, всякому микогенцу приходится время от времени туда добираться. – Приглядевшись еще внимательнее, она сказала: – Но прямой дороги туда отсюда нет.

– Что?

– Погоди, не волнуйся. Наверняка можно сначала добраться до другого места, откуда идет какой-то транспорт до Святилища. Придется сделать пересадку.

Селдон облегченно вздохнул:

– Ну, слава богу. Конечно, что тут такого? Пересадки – дело обычное даже на Тренторе. То есть в других секторах Трентора.

– Можно подумать, я этого не понимаю! – огрызнулась Дорс. – Просто я привыкла к говорящим путеводителям. А когда ищешь дорогу сам, самые простые вещи могут запросто не прийти в голову.

– Ладно, дорогая. Не ворчи. Если ты уже поняла, как туда добираться, веди. Я последую за тобой.

И они отправились в путь. Шли и шли, пока наконец не добрались до остановки.

Народу на остановке было немного – трое мужчин в белых кертлах и парочка женщин в серых. Селдон дружелюбно улыбнулся, но вся компания широко раскрыла глаза, и все как один отвернулись.

Тут как раз подкатило пресловутое транспортное средство. Будь Селдон сейчас на Геликоне, он бы назвал его автобусом. Внутри оказалось около двадцати сидений со спинками, на каждое из которых могло усесться по четыре человека. Около каждого сиденья располагалась отдельная дверца. На остановках пассажиры могли свободно выходить с обеих сторон автобуса. (Селдон задумался было, а каково приходится тем пассажирам, которые вынуждены выходить на ту сторону, по которой движется встречный поток транспорта, но довольно скоро заметил, что, как только автобус подъезжал к очередной остановке, встречные машины сразу останавливались и ждали, пока не сойдут все пассажиры.)

Дорс подтолкнула Селдона к сиденью, где было два свободных места. Селдон занял место, Дорс села рядом с ним. (Мужчины, как заметил Селдон, входили и выходили первыми.)

– Прекрати глазеть на людей, – прошипела Дорс на ухо Селдону. – Не забывай, где ты находишься.

– Попытаюсь.

– Смотри-ка, – кивнула Дорс, указывая на узкий плоский экран на спинке предыдущего сиденья. Как только автобус тронулся, на экране замерцали буквы – название следующей остановки и названия важных учреждений или строений, мимо которых пролегал маршрут. – По идее, – сказала Дорс, – с помощью этой штуковины мы должны узнать, когда нам нужно пересаживаться.

– Хорошо, – кивнул Селдон. Немного погодя он наклонился к Дорс и прошептал: – Никто на нас не смотрит. Я уже заметил: так обстоит дело в любом многолюдном месте. Искусственные границы выстраиваются для того, чтобы сохранить право на индивидуальность. Ты о таком никогда не задумывалась?

– Я всегда принимала это как данность. Если ты собираешься возвести такое элементарное явление в ранг правила для своей психоистории, имей в виду, ты никого не удивишь.

Дорс оказалась совершенно права: вскоре светящийся экран предупредил их о том, что автобус приближается к тому месту, где им нужно было сойти и сделать пересадку на другой, который шел прямо до Святилища.

Они сошли и стали ждать другого автобуса.

Пока автобус не подошел, Селдон успел заметить, что в нужном направлении уже ушло несколько автобусов. Значит, маршрут этот оживленный. «Ничего удивительного, – решил Селдон. – Наверняка Святилище – своеобразный центр сектора».

Вскоре подкатил автобус, они вошли и заняли места. Селдон взволнованно прошептал:

– Дорс, мы и в тот раз ничего не платили, и теперь…

– Судя по путеводителю, общественный транспорт тут бесплатный.

Селдон выпятил нижнюю губу:

– Подумать только… Какая цивилизованность! Вот тебе и отсталость!

– Твое правило нарушено, – сообщила Дорс шепотом. – На нас смотрят. Мужчина справа от тебя.

51

Селдон скосил глаза. Справа от него сидел тощий старик, кареглазый, смуглый. Селдон почему-то решил, что у него, не пройди он обряда депиляции, наверняка были бы черные как смоль волосы.

«Необычный какой-то Брат. Нетипичный», – подумал Селдон, отведя взгляд и глядя прямо перед собой. До сих пор почти все Братья, которые встречались ему в Микогене, были высокие, светлокожие, и глаза у них были, как правило, серые или голубые. Правда, не так много он видел Братьев, чтобы делать какие-то обобщения.

Но тут что-то легонько коснулось правого рукава его кертла. Селдон робко обернулся и увидел карточку с торопливо нацарапанными словами: «Осторожнее, варвар!»

Селдон вздрогнул и инстинктивно поднес руку к шапочке. Мужчина, сидевший справа от него, одними губами произнес:

– Волосы.

Тут рука Селдона нащупала непослушную прядь волос, выбившуюся из-под шапочки на виске. Как можно быстрее и незаметнее он заправил волосы под шапочку и проверил, все ли в порядке, притворившись, что почесывает лысину.

– Спасибо, – прошептал Селдон, повернув голову к соседу.

Сосед улыбнулся и довольно громко спросил:

– В Святилище направляешься?

– Да, – кивнул Селдон.

– Нетрудно догадаться. Я тоже. Выйдем вместе? – дружелюбно улыбнулся он.

– Но я не один. Со мной моя… моя…

– Твоя женщина? Значит, выйдем втроем?

Селдон даже не знал, что ответить. Он скосил взгляд влево. Дорс смотрела прямо перед собой, не обращая, казалось, никакого внимания на мужскую беседу – ну прямо истинная, хорошо воспитанная Сестра. Однако она ухитрилась легонько коснуться своим коленом колена Селдона, как бы говоря: «Все в порядке».

– Да, конечно, – вежливо ответил незнакомцу Селдон.

Потом они больше не разговаривали с соседом, но вот табличка оповестила их о том, что следующая остановка – Святилище, и новый знакомец Селдона поднялся, приготовившись к выходу.

Автобус резко повернул, объезжая вокруг парка, и вскоре остановился. Началась жуткая сутолока. Мужчины проталкивались вперед, стараясь обогнать женщин. Женщины покорно уступали им дорогу.

Голос микогенца был чуть хрипловатым, но приятным.

– Друзья мои, – сказал он. – Вы не против, если я вас буду так называть? Друзья мои, завтракать еще рановато, но вы уж мне поверьте, имеет смысл перекусить. Если вы не против, я бы вам посоветовал купить какой-нибудь еды и перекусить на воздухе. Я хорошо знаком с этими местами и помогу вам разыскать уютный уголок.

Селдон немного встревожился – уж не хитрый ли это трюк, чтобы заманить ничего не подозревающих варваров в ловушку? Однако он решил рискнуть.

– Вы очень добры, – сказал он. – Мы тут совершенно ничего не знаем, так что с радостью принимаем ваше любезное предложение.

Вскоре они уже нагрузились покупками, купили с уличного лотка сэндвичи и какой-то молочный напиток. Микогенец предложил позавтракать в парке около Святилища.

По пути, глядя на Святилище, Селдон отметил, что здание немного напоминает Дворец Императора и парк чем-то похож на окрестности Дворца. Трудно было предположить, что на подобную постройку микогенцев вдохновила архитектура Дворца, но, тем не менее, зданию было не отказать в своеобразной красоте.

– Красиво, правда? – с нескрываемой гордостью спросил микогенец.

– Очень, – подтвердил Селдон. – Все сверкает! Замечательно!

– А парк вокруг Святилища, – пояснил микогенец, – разбит наподобие того, что когда-то красовался около здания правительства в нашем Мире Утренней Зари, но, конечно, наш гораздо миниатюрнее.

– Скажите, а парк около Дворца Императора вы никогда не видели? – спросил Селдон осторожно.

Микогенец понял намек, но не счел его ни в коей мере оскорбительным.

– Они тоже старались скопировать то здание в Мире Утренней Зари.

Вскоре троица подошла к полукруглой скамейке из белого камня, радостно сверкавшей в лучах утреннего солнца, как и само здание.

– Хорошо, – взгляд микогенца выражал удовольствие, – мое любимое местечко не занято. Я зову его своим, потому что это моя любимая скамейка. Отсюда открывается сквозь деревья прекрасный вид на боковую стену Святилища. Прошу садиться. Камень не холодный, не бойтесь. И твоя спутница пусть тоже садится. Она варварша, и у нее другие привычки. Но она… она может принять участие в беседе, если хочет.

Дорс зыркнула на микогенца, но промолчала и села.

Селдон, понимая, что хочешь не хочешь, а придется провести какое-то время с новым знакомым, протянул руку и представился:

– Меня зовут Гэри, а мою спутницу – Дорс. Числительными, вы уж простите, мы не пользуемся.

– Каждому свое, – кивнул микогенец. – Меня зовут Мицелий Семьдесят Второй. У нас очень многочисленная когорта.

– Мицелий? – несколько обескураженно переспросил Селдон.

– Вы удивлены? Вы, наверное, до сих пор общались только с членами старейших семейств. У них имена типа «Туча», «Солнечный Свет», «Звездное Сияние» и тому подобные – все такие, астрономические.

– Должен признаться… – начал было Селдон, но Мицелий прервал его:

– Ну а теперь познакомьтесь с представителем низшего слоя. Наши имена происходят от всего, что имеет отношение к земле и тому, что на ней произрастает. Вполне уважаемые имена.

– Нисколько не сомневаюсь, – кивнул Селдон. – Кстати, позвольте вас поблагодарить за тот совет, что вы мне дали в автобусе.

– Знаете, – признался Мицелий Семьдесят Второй, – я и правда спас вас от большой беды. Если бы ваши выбившиеся из-под шапочки волосы до меня увидела какая-нибудь Сестра, она бы обязательно закричала, а первый попавшийся Брат вышвырнул бы вас из автобуса, не дожидаясь остановки.

Дорс чуть-чуть наклонилась вперед, чтобы задать вопрос микогенцу:

– А почему вы не сделали этого сами?

– Я? Видите ли, я не питаю неприязни к варварам. Я ученый.

– Ученый?

– Первый в своей когорте. Я учился в школе при Святилище и окончил ее весьма успешно. Я обучен всем древним наукам и теперь обладаю правом посещать особую библиотеку, где собраны книги, написанные варварами, и читать любую. У нас там имеются даже компьютерные справочники, и я умею с ними обращаться. Это очень помогает расширению кругозора. Так что меня совершенно не раздражает такая мелочь, как выбившиеся из-под шапочки волосы. Я не раз видел в книгах репродукции и рисунки, где изображены люди с пышными шевелюрами. Мужчины и женщины, кстати, – сообщил он, бросив быстрый взгляд на Дорс.

Какое-то время они молча жевали сэндвичи. Молчание нарушил Селдон:

– Я обратил внимание, что у каждого Брата, который входит в Святилище и выходит из него, есть красная сумочка.

– О да, – кивнул Мицелий Семьдесят Второй. – Переброшена через левое плечо и свисает справа от талии. Обычно их затейливо украшают.

– Но для чего они нужны?

– Называются они «обиа» и символизируют радость от входа в Святилище и цвет крови, которую каждый готов пролить, чтобы сохранить его.

– Крови? – неприязненно переспросила Дорс.

– Это просто символ. Никогда не слышал, чтобы кому-то на самом деле пришлось пролить кровь ради спасения Святилища. Да и радости, откровенно говоря, мало. Там только плачут, рыдают и скорбят об Утраченном Мире. – Он помолчал и сказал тихонько: – Ужасно глупо.

– Значит, вы – неверующий? – спросила Дорс.

– Я ученый, – с нескрываемой гордостью ответил Мицелий. Он усмехнулся, и лицо его избороздили морщинки. Он сразу постарел. Селдону вдруг стало интересно, сколько лет новому знакомому. Несколько веков? Нет, этого не может быть, но все-таки…

– Сколько вам лет? – вырвалось у Селдона. Вопрос, похоже, нисколько не задел Мицелия Семьдесят Второго. Он как ни в чем не бывало ответил:

– Семьдесят два.

Но Селдон не удовлетворился таким ответом.

– А я слыхал, что в прежние, давние времена представители вашего народа жили очень долго – по нескольку веков.

Мицелий Семьдесят Второй немного удивленно посмотрел на Селдона:

– А откуда у тебя такие сведения? Вряд ли кто-то мог такое рассказать. Хотя это правда. То есть некоторые верят, что это правда. А веру эту поддерживают Старейшины, поскольку этот факт служит убежденности в нашем превосходстве. Однако у нас действительно высокая продолжительность жизни. Это потому, что мы рационально питаемся. Но до ста лет у нас мало кто доживает.

– Я так понял, что лично вы не верите в превосходство микогенцев перед другими народами?

– Народ как народ, – пожал плечами Мицелий. – Во всяком случае, не хуже других. Но мне кажется, что все люди равны. Даже женщины, – подчеркнул он, взглянув на Дорс.

– Не думаю, – засомневался Селдон, – что многие в Микогене с вами согласились бы.

– Так же как и многие из ваших, – кивнул Мицелий Семьдесят Второй. – Но я в это верю. Ученый обязан в это верить. Я прочитал огромное количество варварской литературы. Я знаком с вашей культурой, понимаю и чту ее. Даже написал о ней несколько научных статей. И поэтому я сижу тут так спокойно и разговариваю с вами, словно вы – такие же, как мы.

– Похоже, вы гордитесь тем, что понимаете жизнь и обычаи варваров, – немного раздраженно проговорила Дорс. – А за пределами Микогена вы когда-нибудь бывали?

– Нет, – несколько пристыженно ответил Мицелий Семьдесят Второй.

– Почему же? Ведь тогда вы узнали бы нас гораздо лучше.

– Я бы чувствовал себя неловко. Мне пришлось бы носить парик. Я бы стеснялся.

– Зачем вам парик? – удивленно спросила Дорс. – Могли бы оставаться лысым.

– Нет, – упрямо покачал головой Мицелий. – Я бы не сделал такой глупости. Все, у кого на голове растут волосы, тыкали бы в меня пальцем и дразнили не переставая.

– Дразнили? За что? – воскликнул Селдон. – Мой отец, к примеру, рано облысел, и мне кажется, у меня тоже есть такая склонность. Пройдет пара десятков лет, и я тоже стану лысым.