Текст книги "Немезида"

Глава 9

На следующий день после референдума побелевший от гнева Крайл выкрикнул:

– Результаты голосования фальсифицированы!

– Тише! Ты разбудишь ребенка.

Крайл скривился, но сразу сбавил тон. Юджиния немного смягчилась и тихо заметила:

– Совершенно очевидно, что большинство роториан за межзвездное путешествие.

– Ты тоже голосовала «за»?

Юджиния заколебалась, стоит ли ей говорить правду, потом решила, что бессмысленно успокаивать Крайла ложью. К тому же раньше она не раз достаточно недвусмысленно выражала свое мнение, поэтому сейчас только подтвердила:

– Да.

– Уверен, так приказал тебе Питт. Это замечание захватило ее врасплох.

– Нет! Я сама могу отвечать за свои поступки!

– Но ты и он… – начал было Крайл.

– Что ты хочешь сказать? – возмутилась Юджиния. Теперь уже рассердилась она: неужели Крайл собирается обвинить ее в неверности?

– Этот… этот политикан. Он рвется к власти, к посту комиссара, это все знают. А вслед за ним и тебе будет обеспечено высокое место. Твоя преданность будет вознаграждена, так ведь?

– Как вознаграждена? Мне не нужно никакой должности. Я астроном, а не политик.

– Ну как же, ты ведь уже получила повышение. Тебя выдвинули через головы других ученых, которые были намного старше и опытнее.

– Мне хотелось бы верить, что это было сделано только благодаря моей упорной работе, – ответила Юджиния и подумала: как же мне защищаться теперь, если я не имею права сказать ему правду?

– Понятно, тебе хотелось бы верить в это. Но тебя выдвинул Питт.

Юджиния вздохнула:

– К чему ты клонишь?

– Послушай, – тихо сказал Крайл, он ни разу не повысил голос после того, как она напомнила ему о спящей дочери. – Я не могу поверить, что все население Ротора готово отправиться в крайне рискованное путешествие с гиперсодействием. Как ты можешь знать, что произойдет при этом? Разве ты можешь быть уверена, что гиперсодействие вообще сработает? Оно может убить нас всех.

– Дальний Зонд дал хорошие результаты.

– Но были ли на Дальнем Зонде живые существа? Если нет, то ты не можешь знать, как живой организм будет реагировать на гиперсодействие. Что ты знаешь о нем?

– Почти ничего.

– Почему? Ты работаешь в обсерватории, а не на ферме, как я.

А он немного завистлив, подумала Юджиния. Вслух же она сказала:

– Когда ты говоришь «обсерватория», тебе кажется, наверно, что все мы сидим в одной большой комнате. Я же рассказывала тебе. Я – астроном и ничего не понимаю в гиперсодействии.

– Ты хочешь сказать, что Питт никогда ничего тебе не рассказывал?

– О гиперсодействии? Он о нем сам ничего не знает.

– Получается, что вообще никто ничего не знает?

– Ничего подобного я не говорила. У нас есть специалисты по гиперсодействию. Прекрати, Крайл. Кто должен знать, тот и знает. Другие не знают.

– Значит, для всех, кроме нескольких специалистов, эти данные недоступны?

– Именно так.

– Тогда ты не можешь быть уверена, что гиперсодействие безопасно для человека. Это известно только специалистам по гиперпространству. И ты думаешь, что они точно знают?

– Я полагаю, что они проводили необходимые эксперименты.

– Ты полагаешь…

– У меня есть на то основания. Они уверяют, что гиперсодействие абсолютно безопасно.

– И они никогда не ошибаются?

– Они будут вместе с нами. Кроме того, я уверена, что они проводили эксперименты.

Крайл прищурился и посмотрел на жену:

– Теперь ты уже уверена. Дальний Зонд – это твое детище. Были ли на борту Зонда живые существа?

– Я не принимала участия в экспериментах. Я имела дело только с полученными Зондом астрономическими данными.

– Ты не ответила на мой вопрос о живых существах.

Терпение Юджинии истощилось:

– Послушай, мне не нравится этот бесконечный допрос. И ребенок вот-вот проснется. У меня тоже есть два вопроса. Что ты думаешь делать? Ты полетишь с нами?

– Я не обязан. По условиям референдума тот, кто не хочет лететь, может остаться.

– Я знаю, что ты не обязан. Я спрашиваю: ты полетишь с нами? Ведь не хочешь же ты разрушить семью? – При этом Юджиния попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не очень уверенной.

– Я тоже не хочу покидать Солнечную систему, – медленно и даже немного торжественно сказал Крайл.

– Ты хочешь бросить меня? И Марлену?

– При чем здесь Марлена? Если ты готова рисковать собственной жизнью в этом диком эксперименте, это твое дело. Но рисковать жизнью ребенка?

– Если полечу я, то Марлена полетит вместе со мной, – твердо сказала Юджиния. – Запомни это, Крайл. Куда ты повезешь ее? На какое-нибудь недостроенное поселение в поясе астероидов?

– Конечно, нет. Я – землянин и при желании могу возвратиться на Землю.

– На умирающую планету? Великолепно!

– Уверяю тебя. Земле еще отпущен не один год жизни.

– Тогда почему ты переселился на Ротор?

– Я думал, что здесь смогу чему-нибудь научиться. Я не знал, что все обернется путешествием в никуда.

– Да вовсе не в никуда! – взорвалась Юджиния. – Если бы ты знал, куда мы направляемся, ты не стал бы так категорично возражать.

– Почему? Куда же вы собираетесь направиться?

– К звездам.

– В небытие?

Они готовы были продолжать спор, но проснулась Марлена, открыла глазенки и что-то тихо пробормотала. Крайл бросил взгляд на ребенка и сразу смягчил тон:

– Юджиния, мы не должны расставаться. Я очень не хочу терять Марлену. И тебя тоже. Оставайтесь со мной.

– На Земле?

– Да. А почему бы и нет? У меня там друзья. Моих жену и ребенка примут без всяких осложнений. Землян не очень волнует сохранение экологического равновесия. В нашем распоряжении будет огромная планета, а не этот болтающийся в пространстве крохотный затхлый пузырь.

– В таком случае Земля – это огромный и невероятно вонючий пузырь. Нет, нет, никогда.

– Тогда разреши мне взять Марлену. Если ты считаешь, что для тебя, астронома, возможность изучать Вселенную оправдывает риск межзвездного путешествия, – это твое дело. Но ребенок должен оставаться в безопасности, здесь, в Солнечной системе.

– В безопасности в Солнечной системе? На Земле? Не будь смешным. И ради этого ты затеял весь этот спор? Чтобы отнять у меня моего ребенка?

– Нашего ребенка.

– Моего ребенка. Хорошо, оставайся. Я даже буду рада, если ты останешься, но не прикасайся к моему ребенку. Ты сказал, что я знаю Питта. Да, я его знаю. Значит, я могу сделать так, чтобы тебя выслали в пояс астероидов независимо от того, хочешь ты этого или нет. А оттуда ты сам доберешься до своей заживо разлагающейся Земли. Теперь же уходи из моего дома. Поищи место, где ты мог бы переночевать, пока тебя не вышлют с Ротора. Когда устроишься, дай мне знать, и я перешлю туда твои личные вещи. И не надейся, что тебе удастся вернуться. Этот дом будет охраняться.

Горечь переполняла Юджинию, и она говорила то, что думала в этот момент. Она могла бы просить, умолять, упрашивать Крайла, спорить с ним. Но ничего этого она не сделала. Она не захотела простить Крайла и прогнала его.

Все так и случилось. Крайл Фишер ушел, а позже Юджиния отослала его вещи. Крайл отказался лететь на Роторе, его выслали. Скорее всего он снова оказался на Земле.

Он ушел от нее и от Марлены навсегда.

Она прогнала его, и он теперь никогда не возвратится.

Дар

Глава 10

Юджиния не узнавала себя. Никогда и никому не рассказывала она эту историю, хотя внутренне переживала ее почти каждый день все четырнадцать лет. Она и предположить не могла, что вдруг разболтает все кому бы то ни было. Казалось само собой разумеющимся, что она так и унесет историю разрыва с Крайлом с собой с могилу. Конечно, в этой истории не было ничего постыдного, просто все это касалось только ее и никого больше. И вдруг она все подробно рассказала, ничего не утаивая, своей дочери, еще подростку, которую она до самого последнего момента считала ребенком, больше того – ребенком с неисправимыми странностями. А этот ребенок очень серьезно смотрел на нее темными, немигающими глазами взрослого человека. После долгого молчания Марлена спросила:

– Значит, ты сама его выгнала, да, мама?

– Да, в каком-то смысле выгнала. Но я была вне себя. Он хотел отнять у меня мою дочь и увезти на Землю. Юджиния сделала паузу, потом неуверенно добавила:

– Ты понимаешь?

– Ты так сильно меня любила? – спросила Марлена.

– Как ты можешь спрашивать? Конечно, любила! – возмущенно воскликнула мать.

Под спокойным взглядом дочери Юджиния с трудом удержалась от запретной мысли: действительно ли она любила Марлену? Вслух же холодно подтвердила:

– Конечно, любила. Разве я могла тебя не любить? Марлена с сомнением покачала головой и на мгновение помрачнела:

– Мне кажется, я не была очаровательным ребенком. Наверно, отец любил меня. Может быть, вы не были счастливы, потому что он любил меня больше, чем ты? Может быть, ты оставила меня при себе только потому, что ему я была нужнее, чем тебе?

– Какие ужасные слова ты говоришь. Ничего подобного не было, – попыталась возразить Юджиния.

Но она вовсе не была уверена, что Марлена поверила ей. Обсуждать такие проблемы с дочерью становилось все трудней и трудней. У Марлены развилась какая-то ужасная способность залезать в душу. Юджиния и раньше не раз замечала эту способность; прежде она объясняла ее случайными догадками несчастного ребенка. Теперь такое происходило все чаще и чаще; казалось, Марлена владеет своим оружием вполне сознательно.

– Марлена, почему ты думаешь, что я прогнала твоего отца? – спросила Юджиния. – Я знаю, что раньше тебе этого никогда не говорила и, кажется, не давала никакого повода так думать, ты согласна?

– Мама, я сама не знаю, как это у меня получается. В разговорах со мной или с кем-нибудь другим ты иногда упоминаешь отца, и всегда в твоем голосе чувствуется какое-то сожаление, как будто ты хотела бы что-то исправить, если бы это было возможно.

– Неужели чувствуется? Я никогда не замечала.

– И понемногу такие впечатления становятся все ясней, все отчетливей. Это видно по тому, как ты говоришь, как ты смотришь…

Юджиния внимательно следила за дочерью, потом неожиданно прервала ее:

– О чем я сейчас думаю?

– Марлена чуть-чуть подпрыгнула в кресле и коротко хихикнула. Она никогда не была хохотуньей и обычно ограничивалась таким коротким смешком.

– Все намного проще, – сказала она. – Думаешь, я умею читать мысли? Ты ошибаешься, я не знаю, о чем думают другие. Я только слышу слова, вижу выражение лиц и непроизвольные движения и жесты. Люди думают, что они могут скрыть все, но это невозможно. Я так долго наблюдала за ними.

– Почему? Я хочу сказать, почему тебе понадобилось наблюдать за людьми?

– Потому что все лгали мне, еще когда я была ребенком. Они говорили мне, что я очень хорошенькая. Или тебе – а я все слышала. У любого из них на лице было написано: «На самом деле я так совсем не думаю». А они об этом даже не догадывались. Сначала я не могла поверить, что они не догадываются. Потом решила: если я сделаю вид, что верю им, всем будет спокойней.

Марлена помолчала, потом вдруг спросила:

– Почему ты не сказала отцу, куда мы полетим?

– Я не могла. Это была не моя личная тайна.

– Если бы ты сказала, может быть, он остался бы с нами.

– Нет, не остался бы, – Юджиния отрицательно покачала головой. – Тогда он уже твердо решил вернуться на Землю.

– Но, мама, если бы ты ему сказала, комиссар Питт не разрешил бы отцу вернуться на Землю. Тогда он знал бы слишком много.

– Питт тогда еще не был комиссаром… – невыразительно начала Юджиния, потом вдруг вспылила:

– На таких условиях он был мне не нужен! А тебе?

– Не знаю. Я не могу сказать, каким бы он был, если бы остался.

– Зато я могу!

Юджиния чувствовала, что снова вскипает. Она еще раз вспомнила их последний спор, как в озлоблении выкрикнула Крайлу, чтобы он уходил, что ему придется уйти, даже если он этого не хочет. Нет, это не было ошибкой. Ей не нужен пленник, насильственно оставленный на Роторе. Ее любовь не простиралась так далеко. Если уж на то пошло, то и ненависть к нему была не настолько велика.

Чтобы не выдать свои мысли, Юджиния резко изменила тему:

– Сегодня вечером ты расстроила Оринеля. Почему ты сказала ему, что Земля будет уничтожена? Ко мне он пришел очень обеспокоенный.

– Тебе надо было сказать ему, что я – еще ребенок. Мало ли что сочиняют дети! Тебе он бы сразу поверил.

Юджиния не ответила. Может быть, и в самом деле нужно молчать, если хочешь скрыть правду. Она спросила:

– Ты действительно думаешь, что Земля будет уничтожена?

– Да. Иногда ты рассказываешь что-нибудь о Земле и называешь ее «бедная». Ты почти всегда говоришь «бедная Земля». Юджиния почувствовала, что краснеет. Неужели она употребляла эти слова, говоря о Земле? Вслух она попыталась возразить:

– А почему бы и нет? Земля стара, перенаселена, на ней царят ненависть, нищета и голод. Мне жалко этот мир. Бедная Земля.

– Нет, мама. Сейчас ты сказала не так. Когда ты говоришь… – Марлена подвигала пальцами, как бы безуспешно пытаясь что-то схватить.

– Так что же, Марлена?

– Я очень хорошо представляю себе, но не знаю, как это объяснить.

– Попытайся. Я должна знать.

– Ты говоришь так, что я не могу не видеть – ты чувствуешь себя виноватой, как будто в чем-то серьезно ошиблась.

– Почему? Что же, по-твоему, я сделала?

– Не знаю. Но я слышала, как ты сказала так однажды в обсерватории. Ты смотрела на Немезиду, и мне показалось, что здесь каким-то образом замешана наша звезда. Тогда я спросила у компьютера, и компьютер рассказал мне, что значит слово Немезида. Это что-то такое, что безжалостно уничтожает, что несет возмездие.

– Но звезду назвали Немезидой совсем по другой причине! – почти выкрикнула Юджиния.

– Ее назвала так ты, – спокойно и бесстрастно заметила Марлена.

Конечно, как только Ротор покинул Солнечную систему, все узнали, что Немезиду открыла и назвала так Юджиния Инсигна, и ей по праву досталась вся слава.

– Да, я назвала ее, и уж я-то точно знаю, что для этого у меня были совсем другие основания.

– Тогда почему ты чувствуешь себя виноватой?

Снова воцарилось молчание. Действительно, лучше не говорить ничего, если хочешь скрыть правду.

– Марлена, мы говорим на разных языках. Давай прекратим этот бесцельный разговор. Впрочем, еще одно: запомни, что ты не должна никому рассказывать ни о твоем отце, ни этой чепухи об уничтожении Земли.

– Конечно, не буду, если ты так хочешь. Только уничтожение Земли – не чепуха.

– А я говорю – чепуха! Будем считать, что ты все выдумала.

Марлена согласно кивнула:

– Я немного посмотрю фильмы, а потом пойду спать, – с показным равнодушием сказала она.

Юджиния смотрела вслед уходящей дочери. Я чувствую свою вину, думала она. Это написано у меня на лице, и все это видят. Нет, не все. Только Марлена. Только у нее есть этот дар – видеть и понимать. Марлена должна иметь что-то, что могло бы компенсировать все ее недостатки. Обычных способностей здесь мало, это плохая компенсация. Вот Марлена и получила свой дар: от нее нельзя ничего утаить, она все узнает по выражению лица, по интонациям, по незаметным для обычного человека движениям.

Когда у нее появились эти удивительные способности? Когда она сама узнала о них? Развиваются ли они с возрастом? Обычно она старалась никому не демонстрировать свой дар. Почему же сейчас она не скрывала его, а использовала для победы над своей матерью? Может быть, это из-за Оринеля, из-за того, что он недвусмысленно оттолкнул ее, а она все это видела и понимала? И нанесла ответный удар – но первому попавшемуся ей человеку?

Чувствую вину, думала Юджиния. Как же мне ее не чувствовать? Это моя ошибка. Я должна была знать с самого начала, с того дня, когда я впервые увидела звезду, – но я ничего не хотела знать.

Приближение

Глава 11

Когда Юджиния впервые узнала об этом? Может быть, когда назвала звезду Немезидой? Может быть, она настояла на этом имени, зная, что оно означает, и подсознательно догадывалась о грозящей катастрофе? Сначала для нее не существовало ничего, кроме самого факта открытия звезды. Возможность обессмертить свое имя вытеснила все другие мысли. Это ее собственная звезда, звезда Инсигны. Соблазн назвать звезду своим именем был очень велик. Как красиво бы это звучало! От этой мысли трудно было отказаться даже после того, как она, внутренне посмеявшись над собой, уступила чувству разумной скромности. Если бы тогда она поддалась соблазну, сейчас ее жизнь стала бы невыносимой!

Настоящим ударом оказалось требование Питта о засекречивании ее открытия. Потом началась спешная подготовка к отлету. (Как будут называть их отлет в учебниках истории? Исходом с большой буквы?) За Исходом последовали два года межзвездного путешествия. В полете Ротор несколько раз входил в гиперпространство и выходил из него. Использование гиперсодействия требовало бесконечных расчетов, для них постоянно были нужны астрономические данные. За всем этим следила сама Юджиния. Чего стоила только оценка плотности и состава межзвездного вещества…

Все эти четыре года у нее не нашлось времени как следует подумать о Немезиде, хотя много раз она могла бы обратить внимание на очевидные факты.

Действительно ли была такая возможность, и она просто не обращала внимание на то, чего не хотела замечать? Может быть, она находила спасение в секретности и ежедневной возбужденной суете совершенно сознательно?

Потом позади остался и последний этап перехода через гиперпространство, и в течение месяца Ротор, осыпаемый градом атомов водорода, замедлял свою скорость. Энергия столкновений была настолько велика, что атомы водорода мгновенно превращались в частицы космических лучей. Ни один обычный космический корабль не выдержал бы такой бомбардировки, но поверхность Ротора была надежно защищена толстым слоем почвы, который специально уплотнили перед межзвездным путешествием. Этот слой и поглощал все частицы. Позднее один из специалистов убеждал Юджинию, что наступит время, когда можно будет входить в гиперпространство и выходить из него с обычными скоростями. «Если известна теория гиперпространства, то не требуется никаких принципиально новых теоретических разработок. Это чисто техническая проблема, – говорил он.

Почему бы и нет? Впрочем, другие специалисты считали эти рассуждения пустой болтовней.

Когда, наконец, пугающая перспектива стала для Юджинии очевидной, она поспешила к Питту. Последний год он уделял Юджинии немного времени, и это было понятно. Постепенно утихало радостное возбуждение первых месяцев межзвездного путешествия, и становилось ясно, что через некоторое время Ротор окажется вблизи чужой звезды. Очевидно, роторианам предстояла длительная борьба за выживание по соседству со странным красным карликом. При этом у них не было никакой гарантии, что там найдется подходящая планета, которая могла бы служить если не жизненным пространством, то хотя бы источником сырья. Среди роториан росло беспокойство.

Всего лишь четыре года назад Юджиния принесла Питту известие об открытии Немезиды. За эти годы Джэйнус Питт заметно изменился. Его лицо еще не избороздили морщины, а волосы еще не успели поседеть, но в глазах появилось выражение постоянной глубокой усталости, как будто из его жизни ушли все радости и остались лишь бесконечные заботы. Питт только что был избран комиссаром Ротора. Кто знает, возможно, этот пост и приносил ему больше всего хлопот. Юджиния не испытала на собственном опыте, что значит большая власть и связанная с этим ответственность, но что-то подсказывало ей, что власть может быть причиной множества неудобств. Когда Юджиния вошла, Питт рассеянно улыбнулся ей. Раньше, когда о Немезиде было известно только им двоим, они встречались гораздо чаще. Тогда они могли открыто говорить лишь друг с другом. Позднее в эту тайну были посвящены еще несколько человек, а после Исхода существование Немезиды перестало быть секретом для кого бы то ни было, и их беседы почти прекратились.

– Джэйнус, – начала Юджиния, – меня тревожит Немезида. Я считаю, что обязана сообщить вам об этом.

– Что-нибудь новое? Уж не хотите ли вы сказать, что, по вашим новым данным, звезда вовсе не там, где мы думали? Нет, Немезида на месте, в шестнадцати миллиардах километров от нас. Ее уже видно.

– Да, я знаю. Но когда я впервые обнаружила ее на расстоянии более двух световых лет, я сочла само собой разумеющимся, что Немезида и Солнце образуют одну звездную систему и обращаются вокруг центра тяжести этой системы. Почти в любом случае так и должно было быть. Это казалось мне даже символичным.

– Хорошо. Пусть будет символичным.

– Но так не получается. Оказывается, Немезида слишком удалена от Солнца, чтобы могла возникнуть общая звездная система. Гравитационное притяжение между Немезидой и Солнцем чрезвычайно слабое, настолько слабое, что под влиянием соседних звезд орбита Немезиды была бы неустойчивой.

– Но Немезида все же на месте.

– Да. Более того, она примерно одинаково удалена от нас и от Проксимы Центавра.

– А причем здесь Проксима Центавра?

– Дело в том, что расстояние от Немезиды до Проксимы Центавра не намного больше, чем до Солнца. С той же вероятностью Немезида может быть связана в одну звездную систему с Проксимой Центавра. Или, что наиболее вероятно, к какой бы системе ни принадлежала Немезида, соседство другой звезды постепенно разрушает эту систему или уже разрушило ее.

Питт внимательно посмотрел на Юджинию и слегка постучал пальцами по подлокотнику кресла:

– Допустим, Немезида связана с Солнцем. Как долго в этом случае будет совершаться оборот Немезиды вокруг Солнца?

– Не знаю. Мне нужно рассчитать ее орбиту. Конечно, я должна была сделать это до Исхода, но тогда так была занята другими делами; впрочем, и теперь тоже… это, конечно, не извиняет меня.

– Подумайте. Попробуйте предугадать.

– Если орбита круговая, то Немезида за пятьдесят с небольшим миллионов лет сделает полный оборот вокруг Солнца, точнее – вокруг центра тяжести системы. С другой стороны, если орбита Немезиды эллиптическая, то сейчас она должна находиться в наиболее удаленной от Солнца точке, потому что в противном случае никакой звездной системы не могло бы быть. Тогда, возможно, период обращения Немезиды будет около двадцати пяти миллионов лет.

– Значит, когда в предыдущий раз Немезида была в этом положении – приблизительно на равных расстояниях от Проксимы Центавра и Солнца, тогда Проксима Центавра должна была находиться в другом месте? За двадцать пять – пятьдесят миллионов лет Проксима Центавра сдвинулась бы, ведь так? На сколько?

– На заметную долю светового года.

– Не может ли это означать, что сейчас Немезида впервые находится одновременно под влиянием двух звезд? А до этого она беспрепятственно двигалась по своей орбите?

– Этого не может быть, Джэйнус. Даже если сбросить со счетов Проксиму Центавра, ведь есть и другие звезды. Может быть, одна звезда приблизилась только сейчас, но в прошлом на каких-то участках орбиты достаточно близко должны были оказаться другие звезды. Просто у Немезиды нет устойчивой орбиты.

– Но если Немезида не обращается вокруг Солнца, то что же она делает здесь, по соседству с нами?

– Вот именно, – сказала Юджиния.

– Что вы имеете в виду?

– Если бы Немезида обращалась вокруг Солнца, то в зависимости от массы Немезиды ее скорость относительно нашего светила была бы от восьмидесяти до ста метров в секунду. Для звезды это очень небольшая скорость, поэтому наблюдателю казалось бы, что она остается на месте. В таком случае Немезида могла бы очень долго скрываться за пылевым облаком, особенно если это облако движется по отношению к Солнцу в том же направлении. Ничего удивительного, что ее до сих пор не замечали – почти неподвижная звезда, к тому же скрытая пылевым облаком. Не… – Юджиния замолчала.

Питт не стал проявлять наигранный интерес, поэтому сказал вздохнув:

– Ну так что же? Мы доберемся когда-нибудь до сути?

– Так вот, если Немезида не обращается вокруг Солнца, то она движется независимо. Тогда ее скорость относительно Солнца должна быть равна примерно ста километрам в секунду, то есть в тысячу раз больше, чем при движении по орбите. Немезида совершенно случайно оказалась по соседству с Солнцем, но она приблизится к нему, пройдет мимо и никогда не вернется. И все это время она будет скрыта пылевым облаком.

– Почему должно быть именно так?

– Есть только один способ двигаться с большой скоростью, оставаясь в то же время неподвижной для наблюдателя.

– Только не говорите, что Немезида колеблется взад-вперед.

– Джэйнус, пожалуйста, не надо шутить. Здесь нет ничего веселого. Может быть, Немезида как раз и движется по направлению к Солнцу. Именно в этом случае она не смещалась бы ни вправо, ни влево, ее кажущееся положение не изменялось бы. И вместе с тем она неслась бы прямо к нам, к Солнечной системе.

Удивленный Питт смотрел на Юджинию.

– Есть ли у вас какие-либо доказательства этого?

– Пока нет. Сначала у меня не было оснований тут же браться за спектры Немезиды. Сделать спектральный анализ имело бы смысл после того, как я обнаружила параллакс, но тогда я так и не собралась… Если помните, тогда вы поставили меня во главе работ по Дальнему Зонду и сказали, чтобы я отвлекала внимание всех от того участка неба, где находится Немезида. Поэтому тогда я никак не могла вплотную заняться изучением спектров Немезиды. А после Исхода… в общем, у меня так и не дошли руки. Но сейчас я этим займусь, обещаю вам.

– Позвольте задать вам один вопрос. Предположим, Немезида движется не к нам, а от нас. В этом случае эффект кажущейся неподвижности был бы таким же? А если это так, то Немезида может с, одинаковой вероятностью как приближаться к Солнцу, так и удаляться от него, правильно?

– На этот вопрос ответ даст анализ спектров. Красный сдвиг линий будет свидетельствовать об удалении, голубой – о приближении.

– Но теперь слишком поздно. Спектры покажут, что Немезида приближается к нам, потому что мы приближаемся к ней.

– Я могла бы сейчас взяться за спектры Солнца, а не Немезиды. Если Немезида движется к Солнцу, это значит, что Солнце сближается с Немезидой и это сближение можно обнаружить, если учесть наше собственное движение. Кроме того, мы замедляемся и примерно через месяц скорость Ротора будет так ничтожна, что его собственное движение заметно не повлияет на спектроскопические данные. Питт молчал почти минуту, вперив взгляд в стол, содержавшийся в почти идеальном порядке, и постукивая пальцами по терминалу компьютера. Казалось, он полностью ушел в свои мысли. Наконец он сказал, не поднимая глаз:

– Нет. Никаких спектральных анализов не надо. Я не хочу, чтобы вы забивали себе голову этой ерундой. Проблемы просто не существует, так что забудьте об этом.

И он сделал знак рукой, давая понять, что разговор окончен.