Текст книги "Немезида"

Глава 17

Ближайшие дни стали для Питта сплошным кошмаром. Теперь к постоянно мучившему его страху перед воображаемыми преследующими их неисчислимыми ордами землян, которые, возможно, уже превзошли роториан в науке и технике, добавился еще больший страх перед неизвестностью. Быть может, они вторглись во владения древней высокоразвитой цивилизации, способной уничтожить их даже без всякого злого умысла, просто под влиянием сиюминутного раздражения. Так человек, не задумываясь, может прихлопнуть назойливо жужжащего над ухом комара. Когда Ротор подошел к Немезиде еще ближе, обеспокоенный сверх всякой меры Питт спросил у Юджинии:

– Не может ли свободный атмосферный кислород образоваться без участия живых организмов?

– Нет, Джэйнус. Это следует из законов термодинамики. На планете, подобной Земле – а Эритро по, нашим данным, очень похож на Землю, – кислород не может существовать в свободном виде. Вероятность здесь не большая, чем свободного парения скалы в гравитационном поле Земли. Если кислород и появится в атмосфере другим путем, то обязательно вступит во взаимодействие с различными компонентами грунта; при этом высвободится энергия. Длительное существование кислорода в атмосфере возможно только в том случае, если на планете постоянно происходит какой-то процесс, который служит источником энергии и обеспечивает регенерацию кислорода.

– Юджиния, это я понимаю, но почему энергообменные процессы непременно должны быть связаны с жизнью?

– Потому что кроме зеленых растений в природе пока не обнаружено ничего, что могло бы выполнять эту задачу. В процессе фотосинтеза растения поглощают солнечную энергию и выделяют кислород.

– Вы говорите «в природе», а на самом деле имеете в виду Солнечную систему. Сейчас же перед нами совершенно другая система со своеобразными светилом и планетой, где царят особые условия. Законы термодинамики, конечно, должны «работать» и здесь, но не может ли тут происходить какой-то неизвестный в Солнечной системе процесс образования кислорода?

– Если вы любите держать пари, я бы вам не советовала ставить на это, – ответила Юджиния.

Питту ничего не оставалось, как ждать доказательств существования или отсутствия жизни на Эритро.

Прежде, однако, было обнаружено, что магнитные поля как Мегаса, так и Эритро чрезвычайно слабы. Это открытие не привлекло особого внимания. В сущности такой результат можно было предвидеть заранее, поскольку и планета, и ее спутник вращались очень медленно. По интенсивности магнитного поля Эритро почти не отличался от Земли, а период его вращения вокруг своей оси (как и период обращения вокруг Мегаса) был равен 23 часам и 16 минутам.

Юджиния была довольна этими данными.

– По крайней мере не надо опасаться вредных эффектов сильных магнитных полей. К тому же звездный ветер Немезиды должен быть гораздо менее интенсивным, чем у Солнца. Это удобно и еще по одной причине: мы сможем обнаружить присутствие жизни на Эритро на расстоянии. Во всяком случае, разумной жизни, достигшей высокого технического уровня.

– Каким образом? – поинтересовался Питт.

– Крайне маловероятно, чтобы высокоразвитая цивилизация смогла существовать без широкого применения радиочастотного излучения; оно должно распространяться во всех направлениях. Чтобы обнаружить такое излучение, его нужно отличить от естественного неупорядоченного радиочастотного фона самой планеты. Эту задачу решить гораздо проще, если естественный фон невысок, что обычно и бывает при слабом магнитном поле.

– Я думаю, нам это и не понадобится. Я утверждаю, что на Эритро нет разумной жизни, хотя в его атмосфере присутствует кислород, и могу доказать это чисто логическим путем, – сказал Питт.

– В самом деле? Любопытно, как вам это удастся.

– Вот, послушайте! Вы как-то говорили, что приливные эффекты замедляют вращение Немезиды, Мегаса и Эритро и что в результате Мегас отдалился от Немезиды, а Эритро – от Мегаса, правильно?

– Да.

– Значит, в прошлом Мегас был ближе к Немезиде, а Эритро – и к Мегасу, и к ней. Отсюда следует, что температура поверхности Эритро раньше была настолько высока, что жизнь там просто не могла появиться и, вероятно, только сравнительно недавно понизилась до приемлемого уровня. Если это так, то высокоразвитая цивилизация на Эритро скорее всего не успела развиться.

– Разумно, – улыбнулась Юджиния. – Должно быть, я недооценивала ваши познания в астрономии. Разумно, но не совсем точно. Красные карлики живут очень долго, и Немезида вполне могла образоваться на самых ранних стадиях создания Вселенной, скажем, пятнадцать миллиардов лет назад. Вероятно, сначала система Немезиды была более компактной, а приливные эффекты – очень сильными. Тогда процесс отдаления этих небесных тел почти завершился бы через три-четыре миллиарда лет. Сила приливного эффекта уменьшается пропорционально кубу расстояния; следовательно, за последние десять миллиардов лет или около того расстояния между небесными телами в системе Немезиды могли практически не измениться. Этого времени с избытком хватит на создание нескольких сменяющих друг друга высокоразвитых цивилизаций. Нет, Джэйнус, давайте не будем гадать. Подождем, удастся ли нам обнаружить искусственное радиочастотное излучение.

Вскоре Немезиду стало видно невооруженным глазом. На крохотный тускло-красный диск можно было смотреть без всяких опасений. Рядом с ним нетрудно было заметить красно-коричневую точку – Мегас. В телескоп было видно, что освещено меньше половины его диска, так как Ротор, светило и планета находились не на одной прямой. Телескоп позволял увидеть и тусклое розовое пятнышко – Эритро. Постепенно пятнышко Эритро становилось ярче, и однажды Юджиния сказала Питту:

– Джэйнус, у меня для вас хорошая новость. Пока что не удалось обнаружить никакого подозрительного радиочастотного излучения, которое могло бы иметь искусственное происхождение.

– Чудесно, – с облегчением сказал Питт; у него будто гора свалилась с плеч.

– Впрочем, не спешите радоваться, – заметила Юджиния. – Возможно, они пользуются радиочастотным излучением меньше, чем мы предполагаем, или эффективно экранируют его, или даже применяют вместо радиоволн что-то другое.

– Вы это серьезно? – чуть улыбнулся Питт. Юджиния неопределенно пожала плечами.

– Если вы любительница держать пари, я бы вам не советовал ставить на это, – повторил Питт ее слова.

Потом Ротор подошел еще ближе к Немезиде, и Эритро превратился в легко различимое пятнышко. Рядом висел большой диск Мегаса, а Немезида находилась по другую сторону от Ротора. Скорость последнего сравнялась со скоростью Эритро. В телескоп были видны опоясывающие Эритро разорванные спирали облаков; это лишний раз говорило о том, что по температуре и составу атмосферы планета очень похожа на Землю.

– Нет никаких признаков, что на ночной стороне Эритро существуют источники света. Это должно радовать вас, Джэйнус, – сказала Юджиния.

– Мне кажется, отсутствие света не согласуется с существованием высокоразвитой цивилизации.

– Конечно, не согласуется.

– Тогда разрешите мне сыграть роль адвоката дьявола, – сказал Питт. – Если у вас тусклое красное светило, не будет ли ваша цивилизация пользоваться таким же тусклым искусственным светом?

– Да, вы правы, если имеете в виду видимый свет. Но Немезида излучает главным образом в инфракрасном диапазоне, и мы вправе ожидать, что искусственный свет будет таким же. Мы же обнаружили только собственное инфракрасное излучение планеты, более или менее равномерно испускаемое всей ее поверхностью. Напротив, искусственный свет должен концентрироваться в районах с наибольшей плотностью населения и практически отсутствовать в остальных регионах.

– Тогда вообще забудьте об этом, – весело сказал Питт. – На Эритро нет высокоразвитой цивилизации. В некотором смысле это менее интересно, но, я надеюсь, вы не хотите, чтобы мы столкнулись с равными нам или даже превосходящими нас существами. Тогда нам пришлось бы искать другой уголок в Галактике. Пока нам такой уголок неизвестен, а если бы мы и знали о нем, у нас может не хватить запасов энергии, чтобы добраться туда. А в нашей ситуации мы спокойно можем оставаться здесь.

– Но все же в атмосфере Эритро очень много кислорода, так что жизнь на этой планете должна быть. Там нет только высокоразвитой цивилизации. Значит, мы должны спуститься на Эритро и изучить существующие там формы жизни.

– Зачем?

– Как вы можете спрашивать, Джэйнус? Только представьте себе, какие перспективы откроются перед нашими биологами, если нам удастся обнаружить здесь формы жизни, развившейся совершенно независимо от земной!

– Понятно. Вы за научную любознательность. Но ведь местные формы жизни никуда не денутся, я надеюсь. Этим можно заняться и позже. Прежде нам предстоят более важные дела.

– Что может быть важнее изучения совершенно новой формы жизни?

– Юджиния, постарайтесь рассуждать здраво. Сначала мы должны здесь обосноваться. Построить новые поселения. Создать многочисленное, хорошо организованное общество, значительно более однородное, разумное и мирное, чем когда-либо существовавшее в Солнечной системе.

– Для этого нам потребуются материалы, а самый богатый их источник – это опять-таки Эритро. Значит, нам придется сначала исследовать жизнь на нем…

– Нет, Юджиния. Посадка на Эритро и взлет с его поверхности обойдутся нам слишком дорого. Интенсивность гравитационных полей Эритро и Мегаса – не забывайте о Мегасе! – очень велика; эти поля ощущаются даже здесь, в открытом космосе. По моей просьбе наши сотрудники рассчитали их. Оказалось, что у нас будут проблемы даже при доставке материалов из пояса астероидов, хотя намного проще, чем с Эритро. Если мы сами обоснуемся в нем, доставка материалов обойдется дешевле. Именно в поясе астероидов мы и будем строить поселения.

– Так вы предлагаете совсем не исследовать Эритро?

– Пока, только пока, Юджиния. Когда мы будем достаточно сильны, когда увеличим наши энергетические ресурсы, когда наше общество обретет стабильность и будет расти, у нас появится сколько угодно времени и возможностей для изучения жизни на Эритро или, возможно, каких-то необычных химических процессов, происходящих на нем. Питт ободряюще улыбнулся Юджинии, стараясь показать, что понимает ее. Он твердо знал, что исследование Эритро должно быть отложено – и на как можно более длительный срок. Если на Эритро нет высокоразвитой цивилизации, то все эти иные формы жизни и потенциальные источники материалов могут подождать. Прежде всего нужно обезопасить себя от реальной угрозы – вторжения неисчислимых орд из Солнечной системы. Почему другие не могут понять, что нужно делать в первую очередь? Почему другие так легко сворачивают с главного пути, увлекаясь никому не нужными бесполезными мелочами?

Что же будет, когда он умрет и эти глупцы останутся беззащитными?

Убеждение

Глава 18

Итак, теперь, через двенадцать лет после того, как было установлено, что на Эритро нет высокоразвитой цивилизации, через двенадцать лет, за которые с Земли не прибыло ни одного нежданного поселения с намерением уничтожить строящийся новый мир, Питт мог позволить себе наслаждаться редкими минутами отдыха. И даже в такие минуты его порой не покидали сомнения. Правильно ли он поступил, не настояв на своем; не лучше ли было бы для всех роториан не оставаться на орбите вокруг Эритро и не строить никаких станций на этой планете? Питт удобно расположился в мягком кресле. Снимающее стресс поле приятно убаюкивало его, и он почти заснул, когда неназойливый сигнал напомнил о реальной жизни.

Питт открыл глаза (он и не заметил, когда их закрыл) и бросил взгляд на небольшой экран на противоположной стене. Легкое прикосновение к пульту управления превратило экран в голографическое изображение.

Ну конечно, это был Семион Акорат.

А вот и его совершенно лысая голова. (Акорат тщательно сбривал еще оставшийся венчик темных волос, справедливо полагая, что чудом уцелевший пушок только подчеркнул бы его лысину, тогда как голый череп при правильной форме может выглядеть почти импозантно.) Вот и постоянно озабоченный взгляд Акората. Он всегда смотрел озабоченно, даже если для беспокойства не было ни малейшего повода. Питт испытывал к Акорату некоторую неприязнь. Нельзя сказать, что тот был недостаточно предан или неисполнителен (впрочем, если бы так и было, в любом случае этого уже не исправишь); причиной была скорее специфика обязанностей Акората. Он всегда объявлял о чьем-то вторжении в частную жизнь комиссара, нарушал ход его мыслей, сообщал о необходимости делать то, что тому вовсе не хотелось. Словом, Акорат был секретарем Питта и отвечал за прием посетителей; одним он объявлял, что они могут видеть его патрона, другим – что приема нет. Питт слегка поморщился. Он не мог вспомнить, кому назначил прием. Впрочем, обычно он и не старался запоминать, целиком полагаясь здесь на Акората.

– Кто там? – покорно спросил он. – Надеюсь, это не очень важно?

– Совсем ничего срочного или важного, – ответил Акорат. – Но, может быть, вам лучше все же принять ее.

– Она слышит наш разговор?

– Конечно, нет, комиссар, – обиделся Акорат, как будто его обвинили в нарушении долга. – Она по другую сторону защитного экрана. Речь Акората отличалась поразительной точностью. Это немного утешало Питта, так как вероятность понять его неправильно практически исключалась.

– Она? – переспросил Питт. – Должно быть, это доктор Инсигна.

Тогда поступайте в соответствии с инструкцией. Прием только в заранее назначенное время. За последние двенадцать лет я и так потратил на нее слишком много времени. Найдите благовидный предлог. Скажите, что я решаю серьезные проблемы, – нет, этому она не поверит – скажите…

– Комиссар, это не доктор Инсигна. Я бы не стал вас беспокоить, если бы это была она. Это… это ее дочь.

– Ее дочь? – Питт попытался вспомнить имя девочки. – Вы имеете в виду… Марлену Фишер?

– Да. Конечно, я сказал ей, что вы заняты, но она заявила, что мне должно быть стыдно лгать и что она точно знает, что я лгу, по выражению моего лица и по тому, что мой голос слишком напряжен, – Акорат произнес эту тираду с негодованием. – Но как бы там ни было, она не собирается уходить. Она утверждает, что вы примете ее, если узнаете, что она ждет. Комиссар, так вы примете ее? Честно говоря, ее глаза меня пугают.

– Кажется, я уже слышал о ее глазах. Хорошо, пусть войдет. Впустите ее, а я постараюсь остаться в живых даже под ее взглядом. Кстати, она должна мне кое-что объяснить.

Вошла Марлена. (Самообладания ей не занимать, отметил про себя Питт. В то же время она скромна и без всякого вызова.) Марлена села, положив руки на колени. Очевидно, она ждала, что Питт заговорит первым. Но тот не торопился, тем временем рассеянно рассматривая ее. Прежде он изредка встречал Марлену, но это было много лет назад. Тогда ее нельзя было назвать прелестным ребенком; не стала она привлекательнее и сейчас. Обращали на себя внимание широкие скулы и всякое отсутствие изящества. Но, конечно, у нее были удивительные глаза; их подчеркивали резко очерченные брови и длинные ресницы.

– Итак, мисс Фишер, мне сказали, что вы хотите видеть меня.

Разрешите спросить, с какой целью? – наконец нарушил молчание Питт. Марлена спокойно смотрела на Питта. По ее виду можно было уверенно сказать, что она чувствует себя совершенно свободно.

– Комиссар Питт, я думаю, моя мама рассказала вам, как я сообщила одному своему приятелю, что Земля будет уничтожена.

Брови над довольно невыразительными глазами Питта удивленно изогнулись:

– Да, рассказала. И я надеюсь, она предупредила вас, чтобы вы впредь не болтали подобных глупостей.

– Предупредила. Только если мы не будем говорить о чем-то, это вовсе не значит, что этого не существует. А если мы назовем что-то глупостью, то это еще не означает, что оно глупостью станет.

– Мисс Фишер, я – комиссар Ротора, и забота о таких проблемах – моя прямая обязанность. Поэтому вы должны предоставить мне право решать, так это или не так, глупость это или нет. Как вы додумались до того, что Земля будет уничтожена? Что-то в этом роде рассказала вам мать?

– Прямо она не говорила, комиссар.

– Значит, намекала. Я прав?

– Комиссар, она не могла скрыть от меня. Каждый говорит по-своему. Одни слишком тщательно выбирают слова, за других говорят их интонации, выражение лица, незаметные движения глаз и век, покашливание. Есть сотни разных способов. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Я очень хорошо вас понимаю. Я сам всегда обращаю внимание на такие мелочи.

– И вы этим очень гордитесь. Вы считаете, что здесь вы достигли совершенства, и это было одной из причин того, что вы стали комиссаром.

– Этого я не говорил, девушка, – удивился Питт.

– Говорили, комиссар, только не словами. Это и не обязательно, – Марлена не сводила с Питта глаз; на ее лице не было и намека на улыбку, но глаза смотрели весело.

– Ну хорошо. Значит, мисс Фишер, именно это вы и хотели мне сообщить?

– Нет, комиссар, не это. Я пришла сама, потому что последнее время моей маме не просто добиться у вас приема. Нет, она не говорила мне об этом. Я сама догадывалась. Вот я и подумала, может быть, вместо нее вы примете меня.

– Прекрасно, вы добились своего. Так что же вы хотите мне сообщить?

– Моя мама мучается из-за того, что Земля может быть уничтожена. Вы знаете, там остался мой отец.

Слова Марлены покоробили и даже рассердили Питта. Как можно ставить в один ряд личные дела и проблемы благосостояния Ротора и всего будущего колонии? Конечно, доктор Инсигна оказала Ротору большую помощь, прежде всего своим открытием Немезиды, но уже давно она стала просто невыносимой и постоянно только мешает. И вот теперь, когда он вообще не желает больше с ней разговаривать, она посылает свою дочь.

– Вероятно, вы считаете, что уничтожение Земли, о котором вы говорите, произойдет завтра или в крайнем случае в следующем году?

– Нет, комиссар, я знаю, что это случится почти через пять тысяч лет.

– В таком случае разрешите вам напомнить, что к тому времени уже давно не будет ни вашего отца, ни вашей матери, ни меня, ни вас. И даже после того, как никого из нас не останется в живых, до уничтожения Земли или, возможно, других планет Солнечной системы пройдет еще почти пять тысяч лет, если такая катастрофа вообще будет – а ее не будет.

– Но, комиссар, я говорю о самом факте, а когда произойдет катастрофа – это уже другой вопрос.

– Должно быть, ваша мать говорила вам также, что задолго до… того, о чем вы думаете, люди в Солнечной системе узнают об этом и примут необходимые меры. И потом, разве можно жаловаться на гибель планеты? В конце концов такая судьба ждет любую из них. Даже если не будет никаких неожиданных космических катастроф, каждая звезда должна пройти через стадию красного гиганта и при этом уничтожить все свои планеты. Планеты, как и люди, смертны; разница лишь в том, что планетам отпущено немного больше времени. Это вы понимаете, юная леди?

– Да, понимаю, – серьезно ответила Марлена. – У меня очень хорошие отношения с моим компьютером.

(В этом сомневаться не приходится, подумал Питт и сразу – но слишком поздно! – погасил саркастическую усмешку на своем лице. Конечно, Марлена уже заметила ее и оценила его позицию.) Торопясь поскорее завершить этот неприятный разговор, Питт сказал:

– Тогда можно считать, что мы закончили нашу дискуссию. Все разговоры об уничтожении Земли – это чепуха. Даже если бы все было иначе, к вам это не имеет ни малейшего отношения, и впредь вам не следует болтать об этом ни при каких обстоятельствах. В противном случае не только вам, но и вашей матери могут грозить серьезные неприятности.

– Простите, комиссар, но мы еще не закончили наш разговор.

Питт едва не вышел из себя, но все же сдержался и холодно заметил:

– Дорогая мисс Фишер, если комиссар говорит вам, что разговор закончен, то он закончен независимо от того, хотите вы этого или нет. Он приподнялся в кресле, но Марлена не сдвинулась с места.

– Дело в том, что я хочу предложить то, что вам очень понравится.

– Что именно?

– Как избавиться от моей мамы.

Ошеломленный Питт снова опустился в кресло.

– Что вы имеете в виду?

– Я скажу, если вы выслушаете меня. Мама не может так жить. Ее очень беспокоит судьба Земли и Солнечной системы и… иногда она думает о моем отце. Она считает, что Немезида – это грозящее Солнечной системе возмездие, и грозящее по ее вине, так как она назвала нашу звезду этим именем. Комиссар, она слишком эмоциональна.

– В самом деле? Вы тоже заметили это?

– И она вам досаждает, напоминая о таких вещах, которые сама принимает очень близко к сердцу, а вы о них и слышать не хотите. Поэтому вы ее не принимаете и думаете, что было бы лучше, если бы она вообще была где-нибудь подальше от вас. Так вот, комиссар, вы можете отослать ее.

– Куда? У нас только одно другое поселение. Вы предлагаете послать ее на Новый Ротор?

– Нет, комиссар. Пошлите ее на Эритро.

– На Эритро? Но почему? Только потому, что я хочу от нее избавиться?

– Конечно, комиссар. Но у меня есть на то и свои причины. Я хочу, чтобы моя мама жила на Эритро, потому что она не может работать по-настоящему в обсерватории Ротора. Там все приборы всегда заняты, и она чувствует, что за нею постоянно следят. Она всегда ощущает ваше недовольство. И, кроме того. Ротор – не лучшее место для точных измерений, он слишком быстро и слишком неравномерно вращается.

– Кажется, вы все продумали. Это объяснила вам мать? Впрочем, можете не отвечать. Прямо она вам не говорила, не так ли? Вы сами догадались?

– Да, комиссар. И еще у меня есть компьютер.

– Тот самый, с которым у вас хорошие отношения?

– Да, комиссар.

– Итак, вы полагаете, что на Эритро у нее будут лучшие условия для работы?

– Да, комиссар. Там будет более стабильный фон, и она сможет сделать какие-нибудь измерения, которые убедят ее, что Солнечная система останется невредимой. Даже если это будет не так, то проверка всех результатов будет очень долгой, и за это время вы сможете отдохнуть от нее.

– Я вижу, что вы тоже не против отдохнуть от нее, не правда ли?

– Ничего подобного, комиссар, – спокойно ответила Марлена. – Я полечу вместе с ней. Вы избавитесь не только от мамы, но и от меня, чему будете рады еще больше.

– Почему вы решили, что я хочу избавиться от вас?

Марлена неотрывно смотрела на Питта темными немигающими глазами.

– Теперь хотите, комиссар, потому что теперь вы знаете – мне совсем не трудно разобраться в ваших мыслях.

Питт и в самом деле вдруг почувствовал страстное желание поскорее избавиться от этого монстра.

– Дайте мне подумать, – сказал он и отвернулся. Питт понимал, что ведет себя по-детски, но ничего не мог с собой поделать: уж слишком неприятна была мысль, что эта ужасная девушка может читать мысли по его лицу, как по открытой книге.

Вообще говоря, она права. Он очень хотел избавиться как от матери, так и от ее дочери. Что касается матери, то ему и раньше не раз приходила мысль сослать ее на Эритро. Тогда Питт считал, что она едва ли согласится, поднимет страшный шум, и у него не хватило решимости. Теперь же ее дочь объяснила, почему она, возможно, не будет возражать.

Это, конечно, меняло дело.

– Если ваша мать действительно хочет… – медленно начал Питт.

– Комиссар, она в самом деле хочет. Правда, она мне не говорила, может быть, даже не думала об этом, но она захочет. Я знаю. Поверьте мне.

– Кажется, у меня не остается выбора. А вы хотите отправиться на Эритро?

– Очень хочу, комиссар.

– Тогда я все устрою очень быстро. Вы удовлетворены?

– Да, комиссар.

– В таком случае теперь мы можем считать нашу беседу законченной?

Марлена встала и неуклюже наклонила голову; очевидно, этот жест должен был означать респектабельный поклон.

– Благодарю вас, комиссар.

Она повернулась и вышла. Только через несколько минут Питт осмелился освободить лицо от маски, настолько неподвижной, что она причиняла ему физически ощутимую боль.

Питт никак не мог позволить, чтобы Марлена догадалась по его словам, движениям или мимике о том, что знали об Эритро только он и еще один человек.