Текст книги "Основание [Академия]"

Часть третья
Мэры

Глава 1

Четыре Королевства – название это закрепилось за теми районами провинции Анакреона, которые в начале Эры Основателей отделились от Первой Империи и образовали самостоятельные, но недолговечные королевства. Наибольшим и самым сильным из них являлся Анакреон, который в области… Бесспорно, наиболее интересным явлением в истории Четырех Королевств был странный общественный порядок навязанный им во времена правления Сэлвора Хардина…

Галактическая энциклопедия

Делегация!

То, что Сэлвор Хардин предвидел это событие, отнюдь не делало его более приятным. Более того, ожидание приводило его в раздражение.

Иоган Ли склонялся к мысли, что следует принять радикальные меры.

– Я считаю, – заявил он, – что вам не следует тянуть с этим. До следующих выборов они бессильны – по крайней мере, официально. Так что у вас в распоряжении есть еще год. Дайте им от ворот поворот.

Хардин поджал губы.

– Вы так ничему и не научились, Ли. За те сорок лет, что мы с вами знакомы, вы так и не освоили тонкое искусство подкрадываться сзади.

– Это не мой метод, – пробурчал Ли.

– Это мне известно. Возможно, именно поэтому вы сейчас единственный человек, кому я доверяю, – он сделал паузу и достал сигару. – Со времени нашего заговора против Энциклопедистов мы прошли большой путь. Я старею. Мне уже шестьдесят два. Вы никогда не задумывались о том, как быстро пролетели эти тридцать лет?

Иоган фыркнул.

– Мне уже шестьдесят шесть, но я до сих пор не чувствую себя старым!

– Да, но у меня расстроено пищеварение. – Хардин лениво посасывал сигару. Он уже давно не вспоминал о мягком веганском табаке, который курил в юности. Те дни, когда на Терминус шли поставки со всех концов Империи, давно канули в Лету. Туда, куда катилась и сама Галактическая Империя.

Интересно было бы узнать, кто сейчас Император, существует ли он вообще, и существует ли еще сама Империя? Великий Космос! Вот уже тридцать лет, как оборвалась всякая связь с нею; теперь вся Галактика для Терминуса состояла из него самого и четырех окружающих королевств.

Где оно, былое могущество Империи?! Королевства! Раньше все они были префектурами, входившими в одну-единственную провинцию, которая, в свою очередь, была частью сектора, являвшегося частью квадрата необъятной Галактической Империи. Но теперь, когда Империя утратила контроль над наиболее отдаленными областями Галактики, эти отделившиеся группы планет приобрели статус королевств с опереточными королями, аристократами, бессмысленными войнами, и прозябали в варварстве и разрухе.

Цивилизация деградирует… Атомная энергетика утеряна. Наука превращается в мифологию. Но тут объявляется созданный Хари Селдоном Фонд Основателей.

Голос подошедшего к окну Ли прервал мысли Сэлвора:

– Эти щенки, – процедил он сквозь зубы, – приехали в наземной машине последней модели. – Он неуверенно сделал несколько шагов к двери, потом оглянулся на Хардина.

Улыбнувшись, тот жестом подозвал Ли к себе.

– Я распорядился провести их сюда.

– Сюда?! Зачем? Они еще больше возомнят о себе.

– Можно обойтись и без всех этих церемоний официальной аудиенции у мэра. Для бюрократических игр я уже слишком стар. Кроме того, когда имеешь дело с молодыми людьми, лесть может оказаться весьма полезной. Особенно, когда она ни к чему тебя не обязывает, – он подмигнул. – Присаживайтесь, Иоган, и окажите мне моральную поддержку. При разговоре с молодым Сермаком она мне может понадобиться.

– Этот Сермак, – мрачно заметил Ли, – весьма опасен. Не следует недооценивать его, Сэлвор, – его многие поддерживают.

– Разве я когда-либо кого-то недооценивал?

– Тогда арестуйте его! Придумать обвинение мы сможем и потом.

Этот совет Хардин пропустил мимо ушей.

– Они уже здесь, Ли.

Получив сигнал, Хардин придавил ногой педаль под столом, и двери раскрылись.

Вошли четыре человека, составлявшие делегацию. Хардин вежливо указал им на кресла, полукругом расставленные перед его письменным столом.

Вошедшие поклонились и расселись в ожидании, что мэр заговорит первым.

Хардин не спеша открыл серебряную, покрытую витиеватым резным орнаментом крышку шкатулки для сигар; шкатулка эта когда-то принадлежала Джорду Фара, члену Совета попечителей в давно прошедшие дни Энциклопедистов. Эта была старая добрая имперская работа, с планеты Сантэнни – хотя сигары, покоящиеся в ней сейчас, были сделаны из доморощенного табака. Члены делегации, один за другим, с мрачным почтением приняли сигары и закурили. Это был своего рода ритуал.

Сеф Сермак сидел вторым справа. Он был самым молодым и самым запоминающимся – с тщательно подстриженными рыжими усиками и глубоко сидящими глазами неопределенного цвета. Хардин сразу понял, что на остальных не стоит обращать внимания. По их лицам сразу было ясно, что они – только пешки. Поэтому он сосредоточил все свое внимание на Сермаке. Сеф Сермак еще в первый срок, в качестве члена городского Совета, регулярно будоражил эту застойную организацию. Поэтому Сэлвор обратился именно к нему:

– Именно с вами, советник, мне было особо интересно встретиться; этот интерес появился у меня с тех пор, как вы произнесли месяц назад свою знаменитую речь. Ваши выпады против внешней политики руководимого мной правительства были весьма удачными.

Глаза Сермака вспыхнули:

– Мне делает честь ваша заинтересованность. Эти выпады, удачные или нет, были полностью оправданы.

– Не исключено. Конечно, вы имеете право на собственное мнение. Но вы слишком молоды.

– Это недостаток большинства людей в определенный период их жизни. Вы были на два года моложе меня, когда стали мэром города, – сухо заметил Сермак.

Хардин про себя улыбнулся. Этот птенец был серьезным противником.

– Полагаю, вы хотели встретиться со мной по поводу той самой внешней политики, которая так раздражает вас в палате Совета. Вы выступите от лица ваших коллег, или мне следует выслушать каждого из вас по очереди?

Делегаты быстро обменялись взглядами между собой. Сермак мрачно заявил:

– Я выступаю от имени всего народа Терминуса, от имени всех тех, кто не имеет достойного представительства в вашей бюрократической организации, именуемой Советом.

– Ясно. Продолжайте.

– Так вот, господин мэр, мы недовольны…

– Под словом «мы» вы подразумеваете весь народ, я правильно понял?

Сермак настороженно взглянул на Хардина, опасаясь ловушки, и холодно ответил:

– Я считаю, что мои взгляды отражают интересы большинства избирателей Терминуса. Такой ответ вас устроит?

– Ну, подобное заявление еще нуждается в доказательствах… Но продолжайте. Итак, «вы» недовольны.

– Да, мы недовольны политикой, которая за тридцать лет привела к тому, что Терминус оказался лишенным возможности защищаться от неизбежных нападений извне.

– Ясно. Продолжайте дальше.

– Очень мило с вашей стороны, что вы согласны выслушать нас до конца. Так вот, мы создаем новую политическую партию – партию, которая будет отстаивать насущные интересы жителей Терминуса, а не мистическую судьбу будущей «Великой Империи». И мы вышвырнем вас вместе с вашей кликой льстецов-миротворцев из городского Совета – и очень скоро.

– Если? Ведь вы хорошо знаете, что всегда существует «если».

– В данном случае «если» сводится к минимуму: если вы добровольно не уйдете в отставку. И немедленно. Я не прошу вас об изменении внешней политики – даже если бы вы и пообещали это сделать, я бы вам все равно не поверил. Вашим обещаниям – грош цена. Нас удовлетворит только незамедлительная отставка.

– Понятно, – Хардин заложил ногу за ногу и стал раскачиваться в кресле на задних ножках. – Это ваш ультиматум. Очень мило с вашей стороны, что предупреждаете меня. Но я, пожалуй, его проигнорирую.

– Не думайте, что это – предупреждение, господин мэр. Это декларация наших принципов и ближайших действий. Новая партия уже создана, и завтра она начнет свою официальную деятельность. Никакие компромиссы нас не устраивают. Честно говоря, только из-за ваших прежних заслуг перед городом мы предлагаем вам этот наиболее легкий выход. Я и не надеялся, что вы примете это предложение, но теперь совесть моя чиста. Следующие выборы окажутся куда более серьезным и неоспоримым напоминанием, что ваша отставка необходима.

Он поднялся и сделал знак остальным; те тут же встали.

Но тут мэр поднял руку:

– Подождите! Сядьте!

Сеф Сермак вернулся на свое место, и в его движениях Хардин уловил едва заметную излишнюю готовность. Сохраняя на лице маску серьезности, Сэлвор про себя улыбнулся. Несмотря на категоричность своих заявлений, Сермак ждал, что ему предложат компромисс.

– Какой конкретно вы хотели бы видеть нашу внешнюю политику? Может, вы хотите, чтобы мы немедленно напали сразу на все Четыре Королевства?

– Нет, конечно, господин мэр. Но мы считаем, что необходимо прекратить всякие действия по их умиротворению. Вы проводили политику оказания научной помощи Королевствам все то время, которое ваша администрация находится у власти. Вы снабдили их атомной энергией. Оказали помощь в восстановлении электростанций на их территориях. Вы строили для них больницы, химические лаборатории, заводы…

– И что же вам не нравится?

– Вы делали это, чтобы не дать им напасть на нас. Это были взятки – и в результате вы стали играть роль шута в широкомасштабной игре под названием шантаж. В результате вашего попустительства все ресурсы Терминуса были высосаны начисто, и теперь мы оказались во власти этих варваров.

– Это почему же?

– Да потому, что вы дали им все – энергетику, оружие; ваши люди обслуживают корабли их флотов – и теперь они стали во много раз сильнее, чем тридцать лет назад. Их запросы растут, а обладая новыми типами вооружений, они, рано или поздно, удовлетворят их все разом, просто аннексировав наш Терминус. Ведь вам известно, как обычно заканчивается всякий шантаж?

– И что же предлагаете вы?

– Немедленно прекратить давать им взятки, пока мы еще можем это сделать. Все усилия сосредоточить на повышении обороноспособности Терминуса – и атаковать первыми!

Мэр с почти болезненным интересом рассматривал рыжеватые усы молодого человека. Несомненно, он выражал настроения весьма значительной части населения планеты.

Но внутреннее беспокойство никак не отразилось в голосе Сэлвора.

Слова его прозвучали почти небрежно:

– Вы закончили?

– Пока – да.

– Так вот, вы видите изречение, висящее в рамке на стене за моей спиной? Пожалуйста, прочтите его.

Скривив губы, Сеф Сермак прочел:

– Там написано: «Насилие – крайнее средство некомпетентных людей». Но такая доктрина годна только для стариков, господин мэр.

– Я вполне успешно применил ее, когда был еще молод, господин советник. Вы еще только находились в процессе рождения, когда это произошло – но, возможно, вам что-либо рассказывали об этом в школе.

Пристально глядя в глаза Сермаку, он продолжал говорить своим обычным размеренным тоном:

– Хари Селдон основал Фонд под предлогом составления Галактической Энциклопедии – и пятьдесят лет мы следовали за этим блуждающим огоньком, пока не узнали, какова была истинная цель Селдона. Мы чуть не опоздали тогда. Когда оборвались все связи с центральными районами старой Империи, то оказалось, что Терминус – всего лишь мирок ученых, собранных в единственном на планете городе, и что у нас полностью отсутствует промышленность. Нас окружали новоявленные варварские королевства, к тому же враждебно к нам настроенные. Терминус был крохотным островком атомной энергетики в океане варварства. И для соседей-варваров мы были невероятно ценной добычей.

Анакреон тогда, как и сейчас, был самым сильным из Четырех Королевств. Они пытались добиться нашего согласия на постройку военной базы на Терминусе и фактически основали ее, хотя тогдашние правители города – Энциклопедисты – отлично понимали, что это только прелюдия к захвату всей нашей планеты. Вот как обстояли дела, когда я… гм… фактически принял бразды правления в свои руки. А что на моем месте сделали бы вы?

Сермак пожал плечами:

– Это вопрос чисто академический. Разумеется, мне известно, как вы поступили.

– И все же имеет смысл напомнить об этом еще раз. Возможно, вы не вполне осознали суть моих действий. Тогда тоже имелся величайший соблазн собрать все наличные силы и начать вооруженную борьбу. Это наиболее очевидный выход из положения, он тешит ваше чувство собственного достоинства – но этот выход обычно оказывается и самым неразумным. Вы, с вашими призывами «напасть первыми», несомненно, так бы и поступили. А я вместо этого посетил по очереди все три остальных королевства и объяснил их правителям, что если они позволят Анакреону завладеть секретом атомной энергии, то для них это будет то же самое, что собственными руками перерезать себе горло. А потом я подсказал им самый простой выход из создавшегося положения. Вот и все. И через месяц после высадки анакреонской армии на Терминусе король Анакреона получил от трех соседних королевств совместный ультиматум. Ровно через неделю после этого последний анакреонец покинул землю Терминуса. Ну что, нужно ли было применять насилие?

Молодой советник задумчиво рассматривал окурок сигары.

– Здесь нет аналогии. Больному диабетом приносит облегчение инсулин, в хирургическом вмешательстве здесь нет нужды, но при аппендиците операция необходима. Без этого не обойтись. Когда другие меры не приводят к успеху, остается, как вы сами говорите, крайнее средство. И это вы виновны в том, что нам придется к нему прибегнуть.

– Я? Ах, да, моя политика умиротворения. Кажется, вы до сих пор не уяснили себе нашей главной проблемы. С уходом анакреонцев наши трудности не закончились. Они только начались. Каждое из Четырех Королевств жаждало заполучить для себя атомную энергетику, поэтому все они стали еще большими нашими врагами, чем раньше. Но ни одно из них не решалось напасть на нас – исключительно из-за страха перед другими тремя. Мы балансировали на остром лезвии ножа – малейшее отклонение в любую сторону – к примеру, чрезмерное усиление одного из королевств, или если бы два королевства образовали союз… – вы меня понимаете?

– Естественно. Вот тогда и надо было начинать милитаризацию Терминуса.

– Наоборот! Необходимо было приложить все силы, чтобы не допустить войны. Я натравливал королевства друг на друга, оказывая помощь каждому по очереди, предлагал им науку, торговлю, образование, современную медицину… И в результате Терминус стал представлять для них большую ценность, чем любой самый процветающий мир, который можно было бы захватить в качестве военной добычи. Тридцать лет эта политика работала на нас…

– Да, но вам пришлось сопровождать все эти научные дары каким-то неимоверным шаманством. Вы превратили науку в какую-то странную религию. Создали иерархию священнослужителей и запутанные, дурацкие ритуалы.

Сэлвор Хардин нахмурился:

– Ну и что? По-моему, к нашему спору это не имеет никакого отношения. Эти варвары смотрели на науку, как на какую-то магию, и в таком виде им легче было ее принять – вот мы и действовали соответствующими методами.

Духовенство возникло само собой, и если мы и содействовали этому процессу, то лишь потому, что шли по пути наименьшего сопротивления. Но это уже второстепенный вопрос.

– Но ваши жрецы управляют электростанциями – а это отнюдь не второстепенный вопрос.

– Да, это правда – но обучали их мы. Их технические знания являются чисто эмпирическими, и они уверены в необходимости всех этих мистических ритуалов.

– А если кто-либо из них сумеет проникнуть сквозь всю эту религиозную ерунду и, если он окажется достаточно способным, то отбросит всю вашу эмпирику и докопается до истины? Кто тогда помешает ему продать все эти секреты тому, кто больше заплатит? И тогда мы будем больше не нужны королевствам!

– Это почти невозможно. Ваше мышление поверхностно. Королевства направляют лучших людей со своих планет сюда, в Фонд Основателей, чтобы те учились на жрецов. А наиболее способных из них мы оставляем здесь, чтобы они занимались исследовательской работой. И напрасно вы думаете, что остальные, не обладающие практически никакими фундаментальными научными знаниями или, более того, имеющие искаженные знания, которые даются жрецам, смогут самостоятельно проникнуть в тайны атомной энергетики, электроники или теории гиперискривлений, то у вас слишком наивное и романтическое представление о науке. Чтобы так далеко продвинуться, необходимо всю жизнь потратить на образование и, кроме того, обладать выдающимся интеллектом.

В середине этой речи Иоган Ли неожиданно встал и вышел из комнаты.

Через некоторое время он возвратился и, когда Хардин закончил свою речь, наклонился к уху своего патрона. Шепотом обменявшись с мэром несколькими словами, он передал Сэлвору свинцовый цилиндр. Враждебно взглянув на делегатов, Ли снова опустился в свое кресло.

Хардин повертел цилиндр в руках, сквозь ресницы поглядывая на делегатов, затем резким вращательным движением раскрыл его. У одного Сермака хватило выдержки не бросить быстрый взгляд на выпавший из цилиндра свиток бумаги.

– Короче говоря, господа, – заявил мэр, – мое правительство нисколько не сомневается в своей правоте.

Произнося это, он уже читал документ. Лист был испещрен сложным бессмысленным шрифтом, а в правом нижнем углу карандашом были нацарапаны три слова. Одним взглядом охватив послание, мэр небрежно бросил его в мусоросжигатель.

– Боюсь, – произнес он, – что наш разговор на этом закончен. Рад был познакомиться с вами. Спасибо, что зашли, – он механически пожал руку каждому из делегатов, и все четверо покинули помещение.

Хардин уже почти разучился смеяться, но когда Сермак и трое его молчаливых спутников скрылись за дверью и уже не могли слышать его, он сухо рассмеялся и весело посмотрел на Ли.

– Как вам понравился этот блеф, Ли?

– Не уверен, что это был блеф, – проворчал Ли. – Если смотреть на его выходки сквозь пальцы, то он вполне может одержать победу на следующих выборах, о чем он и заявлял.

– Вполне возможно – если только раньше ничего не случится.

– Но что бы ни случилось, Хардин, – это должно происходить в нужном нам направлении. Я уже говорил вам, что у Сермака есть сильная поддержка. Возможно, он и не станет дожидаться следующих выборов. Ведь в свое время и мы с вами применили насилие для достижения своих целей – несмотря на ваши взгляды на этот вопрос.

Брови Хардина поползли вверх:

– Сегодня вы пессимистично настроены, Ли. По-видимому, вас раздирают противоречия – иначе вы не стали бы говорить о насилии. Если вы помните, наш маленький переворот обошелся без жертв. Это была необходимая мера, предпринятая в соответствующий момент, и все прошло без сучка, без задоринки. Ну а Сермаку придется потрудней. Мы с вами – не Энциклопедисты.

Мы всегда настороже. Пустите за этими молокососами своих людей, но поаккуратнее, Иоган. Они не должны догадаться, что за ними следят – ну а мы должны быть все время в курсе событий, понимаете?

Ли невесело рассмеялся:

– Хорош бы я был, если б ждал ваших указаний, Хардин! Сермак и его люди уже месяц «под колпаком».

Сэлвор хмыкнул:

– Так вы еще раньше додумались до этого? Отлично! Кстати, – как бы между прочим заметил он, – посол Верисов возвращается на Терминус. Надеюсь, что временно.

Повисла короткая пауза, за которой стоял страх.

– Об этом было в послании? Уже начинается? – с тревогой спросил Ли.

– Не знаю. Сначала необходимо послушать, что скажет посол. Возможно, действительно начинается. В конце концов, что-то просто обязано случиться до выборов. Кстати, а почему вы выглядите таким испуганным?

– Потому что я не знаю, чем все это закончится. Вы, Хардин, зашли слишком далеко. Вы ведете слишком рискованную игру.

«И ты, Брут!» – подумал Сэлвор, но вслух сказал:

– Вы не намерены случайно вступить в новую партию Сермака?

Ли против воли улыбнулся:

– Ладно, ваша взяла. Может быть, теперь мы, наконец, пообедаем?

Глава 2

Хардина считают автором множества афоризмов – он был признанным мастером в этой области – но многие изречения ему приписывают ошибочно.

Считается, в частности, что ему принадлежит фраза: «Полезно иногда быть прямолинейным – особенно если у вас сложилась репутация хитроумного человека».

Поули Верисов неоднократно имел возможность последовать этому совету, потому что он уже четырнадцатый год находился на Анакреоне в двойственном положении, и жизнь его нередко представляла собой танец босиком на раскаленном железе.

Для жителей Анакреона он являлся Верховным жрецом, представляющим таинственный Фонд, который для «варварских» планет был оплотом той религии, которую в последние тридцать лет усиленно насаждал Сэлвор Хардин.

В этой ипостаси ему оказывались всякие почести, которые его ужасно утомляли – он от души презирал все эти ритуалы, в которых был вынужден участвовать.

Но для предыдущего короля Анакреона, как и для его молодого внука, который теперь взошел на трон, он был всего лишь послом державы, которой они одновременно боялись и страстно желали завоевать.

Короче, это была весьма неприятная работа, и это его первое возвращение на Терминус за последние три года было для него своеобразным отпуском, несмотря на вызвавший его неприятный инцидент.

Поскольку Верисову не впервой было путешествовать в условиях строжайшей секретности, то он в очередной раз воспользовался афоризмом Хардина о пользе прямолинейности.

Переодевшись в гражданскую одежду – что само по себе было маленьким праздником – он отправился на Терминус на пассажирском лайнере вторым классом.

По прибытии он смешался с толпой в космопорте и из кабины видеофона позвонил в городскую ратушу.

– Мое имя – Ян Смайт. На сегодня мне назначена аудиенция у мэра.

Подключившись тут же к другой линии, деловитая молодая дама с неприветливым голосом произнесла несколько неразборчивых слов, а затем сухо сообщила Верисову: «Через полчаса мэр Хардин примет вас, сэр». Экран видеофона погас.

Выйдя из кабинки, посол Терминуса на Анакреоне купил номер «Городской газеты» и, словно бы прогуливаясь, прошел в парк при ратуше и уселся на первую же попавшуюся свободную скамейку. В ожидании назначенного часа он успел прочесть передовицу, спортивные новости и страницу с комиксами.

Через полчаса, сунув газету под мышку, он вошел в ратушу и назвал в приемной свое имя.

Никто при этом не обращал на него внимания – словно он был человеком-невидимкой – и в этом не было ничего удивительного – ведь он вел себя совершенно естественно.

Увидев его, Хардин улыбнулся:

– Берите сигару! Как прошло путешествие?

Верисов не замедлил воспользоваться его предложением.

– Скучать не пришлось. По соседству со мной летел священнослужитель – направлялся сюда для прохождения специального курса обучения по использованию радиоактивного синтетического препарата для лечения рака. Вы, я думаю, в курсе…

– Но названия этого средства он ведь наверняка не знал?

– Конечно, нет. Для него это – Священная Пища.

Мэр улыбнулся:

– Продолжайте.

– Он вовлек меня в богословскую дискуссию и постарался приложить все усилия – естественно, на своем уровне – чтобы возвысить мой дух и помочь избавиться от низменного материализма.

– Он так и не смог узнать своего Верховного жреца?

– Без его малиновой мантии? Кроме того, он со Смирно. Довольно любопытное происшествие. Я даже удивлен, как прочно укоренилась религия науки. С точки зрения социологии, можно сделать вывод, что когда начала ослабляться связь Империи с ее окраинами, то и наука начала деградировать, в первую очередь, на дальних планетах. Теперь, чтобы ее приняли, науке пришлось предстать в новом обличье, что она и сделала. Все выходит очень складно, когда призываешь на помощь символическую логику. Я даже написал на эту тему статью – исключительно для собственного удовольствия – ее ведь не опубликуешь!

– Любопытно! – мэр заложил руки за голову и вдруг произнес. – А теперь рассказывайте, каково положение на Анакреоне?

Посол, нахмурившись, вынул изо рта сигару; с неприязнью взглянул на нее и отложил в сторону.

– Ситуация довольно скверная.

– Потому-то вы и прилетели.

– Естественно. Положение на сегодняшний момент следующее: основной фигурой на Анакреоне является принц-регент Виенис. Дядя короля Леопольда.

– Знаю. Но в будущем году Леопольд достигает совершеннолетия. Кажется, в феврале ему исполняется шестнадцать.

– Да, – Верисов выдержал паузу и мрачно добавил. – Если он останется в живых. Отец короля погиб при подозрительных обстоятельствах – во время охоты ему в грудь попала пуля-игла. Разумеется, было объявлено, что имел место несчастный случай.

– Кажется, я помню этого Виениса. Я видел его на Анакреоне, когда побывал там перед тем, как мы выкинули их с Терминуса. Сейчас, припомню. Кажется, смуглый такой молодой парень, брюнет; правый глаз у него еще косил. И нос такой смешной, крючковатый.

– Он самый. Косой глаз и нос крючком – только он уже успел поседеть. Он ведет нечистую игру. Правда, к счастью, это самый отъявленный дурак на всем Анакреоне. Он считает себя дьявольски хитрым, и это делает его глупость еще более очевидной.

– Так оно обычно и бывает.

– Он считает, что для того, чтобы разбить яйцо, в него надо влепить атомный заряд. Наглядное тому свидетельство – налог на церковную собственность, который он попытался ввести два года назад, сразу после смерти прежнего короля. Помните?

Хардин медленно кивнул и улыбнулся:

– Жрецы подняли жуткий вой!

– Да, такой, что он дошел до самой Лукреции. С тех пор Виенис стал куда осторожнее, когда имеет дело со жрецами, но все равно действует весьма грубо. В определенном смысле это плохо для нас – его самоуверенность безгранична.

– Не исключено, что он слишком усердно пытается скомпенсировать свой комплекс неполноценности. У младших сыновей королевских фамилий это случается.

– Но результат получается тот же. У него пена изо рта идет, так ему хочется захватить Терминус. Он даже почти не пытается скрывать это. И с военной точки зрения он вполне в состоянии это сделать. Старый король создал отличный флот, да и Виенис в последние два года не сидел сложа руки. Тот же налог на церковную собственность в действительности предназначался на военные нужды, а когда этот план провалился, он вдвое увеличил подоходный налог.

– Это вызвало недовольство?

– Небольшое. В течение нескольких недель основной темой всех проповедей в королевстве было повиновение властям. Правда, благодарности за это мы от него не дождались.

– Хорошо. Общее положение дел понятно. А теперь скажите, что же все-таки случилось?

– Две недели назад анакреонский торговый корабль обнаружил древний крейсер старого имперского флота, который дрейфовал в космосе лет триста, а то и больше.

В глазах мэра появился интерес; он выпрямился в кресле.

– Да, я слышал об этом. Я даже получил просьбу от Комиссии по навигации приобрести этот крейсер для изучения. Насколько я понял, он хорошо сохранился.

– Даже слишком хорошо, – сухо ответил Верисов. – Когда на прошлой неделе Виенис получил ваше предложение о передаче корабля Фонду, с ним чуть припадок не случился.

– Кстати, ответа от него до сих пор нет.

– Он и не ответит, разве что пушками – по крайней мере, надеется на это. Вы знаете, что в день моего отлета с Анакреона он явился ко мне и выдвинул встречное предложение: чтобы Фонд отремонтировал этот крейсер и вернул его правительству Анакреона. У него даже хватило нахальства заявить, что ваша нота является свидетельством намерения Фонда напасть на Анакреон! И заявил, что в случае отказа от ремонта боевого крейсера он будет считать, что его подозрения подтвердились, и будет вынужден принять меры по защите Анакреона. Так и заявил – будет вынужден! Вот почему я здесь.

Сэлвор мягко рассмеялся.

Верисов улыбнулся в ответ и продолжил:

– Разумеется, он ожидает, что мы откажемся, и с его точки зрения это будет прекрасный предлог для немедленного нападения.

– Я это прекрасно понимаю, Поули. Что ж, в таком случае, по крайней мере полгода у нас есть. Мы приведем корабль в порядок и вернем его принцу-регенту с сердечным приветом от меня лично. Пусть он будет назван «Виенис» – в знак нашей дружбы и взаимного уважения.

Он усмехнулся.

Верисов опять лишь чуть заметно улыбнулся в ответ.

– Вы правы, Сэлвор, я тоже считаю этот шаг логичным, но все же я испытываю беспокойство.

– По какому поводу?

– Это ведь настоящий старый крейсер! А в те времена строить умели. Его объем равен половине объема всего анакреонского флота. На нем установлено атомное оружие, с помощью которого можно разнести на куски целую планету; его защита абсолютно непроницаема для Q-лучей и не накапливает радиацию. Он слишком хорош для них, Хардин…

– Вы, Верисов, мыслите слишком поверхностно. И вам, и мне хорошо известно, что с помощью вооружения, которое у него есть сейчас, Анакреон способен без труда захватить Терминус, не дожидаясь, пока мы отремонтируем крейсер. Так что дадим мы им крейсер, или нет – особого значения не имеет. Вы ведь сами понимаете, что до настоящей войны дело не дойдет.

– Надеюсь, – посол поднял глаза на мэра. – Но, Хардин…

– Что это вы замолчали? Продолжайте.

– Вообще-то это меня не касается, но я успел прочесть газету…

Он выложил газету на стол и указал на первую страницу.

– Что это означает?

Хардин спокойно прочитал заголовок: «Группа советников создает новую политическую партию».

– Во всяком случае, здесь это так представлено, – Верисов заерзал. – Я понимаю, что вы куда лучше меня разбираетесь во внутренней обстановке, но ведь они, как могут, нападают на вас, не угрожая разве только физическим насилием. Насколько они сильны?

– Очень сильны. Не исключено, что после очередных выборов они возглавят Совет.

– А не раньше? – Верисов искоса взглянул на мэра. – Ведь контроля над Советом можно добиться и без выборов – есть и другие пути…

– Спасибо за предупреждение, но я же не Виенис…

– Нет, но для ремонта корабля потребуется несколько месяцев, а когда он будет закончен, нападение станет неизбежным. Они воспримут нашу уступку, как проявление крайней слабости, а когда они получат свой крейсер, то силы их по крайней мере удвоятся.

И, естественно, они тут же нападут на нас – это так же несомненно, как и то, что я – Верховный жрец. Не стоит рисковать. Я советую вам сделать одно из двух: либо раскрыть ваш план кампании Совету, либо решить этот вопрос с Анакреоном немедленно.

Хардин нахмурился.

– Немедленно? Не дожидаясь наступления кризиса? Этого нельзя делать. Это противоречит плану Хари Селдона.

Немного помявшись, Верисов проворчал:

– А вы полностью уверены в существовании этого плана?

– На это счет у меня сомнений нет, – жестко ответил Сэлвор. – Я был тогда в Хранилище и узнал об этом непосредственно от самого Хари Селдона.