Текст книги "Дибук с Мазлтов-IV"

Сборник
Дибук с Мазлтов-IV
Американская еврейская фантастика

Айзек Азимов
Почему я?

Именно этот вопрос я задал, когда меня попросили написать вступление к сборнику еврейской фантастики: «Почему я?»

Один из вариантов ответа – потому что я, судя по всему, еврей. По крайней мере, моя мама еврейка, мама моего отца тоже еврейка, значит, и мой отец, и я определенно евреи.

Как вы понимаете, я по этому поводу особо не беспокоюсь. Я не посещаю синагогальное богослужение, не соблюдаю традиций и даже не проходил бар-мицву[1]1
  Бар-мицва (иврит) – церемония, которая проводится, когда еврейскому мальчику исполняется тринадцать лет, и после нее он принимает на себя обязанности мужчины. (Здесь и далее примеч. редактора.)


[Закрыть] – любопытный обряд конфирмации. Тем не менее я – еврей, и всё тут.

Как такое может быть, спрашиваете? Ну, даже не имея кошерной печати, выданной иудаизмом, я покрыт культурными стигмами (извините за выражение). Я родился в российском местечке и переехал в Бруклин, когда по улицам еще возили ручные тележки, а на каждом углу имелась кондитерская. В одной такой кондитерской, принадлежавшей отцу, я проработал тринадцать лет. Я умею мастерски рассказывать анекдоты с идишским акцентом и вообще бегло говорю на идише. Минорную музыку я предпочитаю мажорной и едва не падаю в обморок, видя, как любимый человек мажет масло на хлеб, собираясь приготовить себе сэндвич с говядиной. «Горчицу, – в отчаянии шепчу я, – горчицу!..»

«Почему я?»

Я пишу научную фантастику.

Когда-то евреи не ассоциировались с научной фантастикой и фэнтези. Великие романы – пожалуйста, это еврейским мальчикам разрешалось писать, так же как разрешалось играть на скрипке (не на саксофоне!), играть в шахматы (никаких карт или бильярда!) и становиться врачами и адвокатами (в самом крайнем случае – дантистами или оптиками, но никак не бейсболистами!).

В результате множество произведений американской литературы затрагивают еврейские темы. О ком же еще писать великим еврейским романистам? Не о методистах же, в самом деле!

Иначе обстояли дела в научной фантастике и фэнтези (дешевые журнальчики – фи!). В те дни, когда я жадно глотал эти журнальчики, во всех рассказах действовали исключительно американцы, которые вели свое происхождение из Северо-Западной Европы. Они сражались с космическими пиратами, монстрами из других миров и злыми колдунами в битвах, достойных пера Гомера (и это не говоря о марсианских принцессах в пивных). Разве это для еврейских мальчиков?

Нет, я вовсе не хочу сказать, что среди щелкоперов, заполнявших писаниной страницы тех дешевых журналов, не было евреев. Наверняка были. Ведь даже самая лучшая еврейская мама иногда ослабляет контроль. Вспомните хотя бы евреев, которые занялись пьесами-бурлеск (бум-с!) и стали миллионерами (гении!).

Но многие евреи, писавшие чтиво, прикрывались псевдонимами. По деловым соображениям. Сами посудите, возможно ли, чтобы автора «Богов войны людей-устриц с Денеба» звали Хаим Ицкович?

Замечательный писатель Гораций Л. Голд написал чудесный веселый рассказ «Проблемы с водой», включенный в этот сборник. Он еврей до мозга костей – и много лет писал прекрасные научно-фантастические произведения под именем «Клайд Крейн Кэмбелл», извините за выражение.

Допускались еврейские имена, имевшие немецкое звучание. Ведь человек с таким именем мог оказаться и немцем, а немцы – все та же Северо-Западная Европа, немцы – великий народ (разумеется, не такой великий, как немцы сами воображают).

Насколько мне известно, я стал первым писателем-фантастом, писавшим под своим именем, хотя оно состоит из библейского Исаака и славянского Азимова.

Почему? А ничего лучше я бы все равно не придумал. Я бы все равно вернулся к своему настоящему имени. Оно меня вполне устраивало (возможно, из врожденного чувства превосходства), и я никогда не испытывал необходимости в более романтическом имени. Если бы мне кто-нибудь предложил называться Лесли Фоттерингэй-Фиппс, даже умолял бы со слезами на глазах, я бы все равно отказался.

Более того. Я столь собственнически отношусь к своему имени, что в течение долгого времени меня раздражало, что мой брат носит такую же фамилию, а Исаак Башевис Зингер – имя. Впрочем, мой брат – добрый малый, а Зингер – хороший писатель, как видно из рассказа, входящего в этот сборник, так что Бог с ними.

А еще одной причиной было желание видеть напечатанным мое имя. Мое, а не какого-то незнакомца.

Вот возьмите Уильяма Тенна, его рассказ тоже есть в этом сборнике. Его имя вовсе не Уильям Тенн. Да кто вообще когда-нибудь знал такое имя – Уильям Тенн? Настоящее имя Уильяма Тенна – Филипп Класс. И когда бы Фил ни утверждал, что Уильям Тенн – это он, никто ему не верит. В ответ он слышит такие слова, как «мегаломания, отягченная галлюцинациями» и ин ганцен а мешугенер.[2]2
  Ин ганцен а мешугенер (идиш) – букв. сумасшедший во всем; больной на всю голову.


[Закрыть]

А у меня таких проблем никогда не было. Мое имя и стало моим псевдонимом, то и другое такие же еврейские, как я сам.

И при всем при том на еврейские темы я не писал. Как-то не связывались у меня евреи с роботами, космическими кораблями и галактическими империями.

И все же иногда кое-что проскакивало. Мой первый научно-фантастический роман «Камешек в небе» описывает противостояние группы жестоковыйных землян и галактической империи, презирающей их. Иные усмотрели в этом параллель с взаимоотношениями Иудеи и Римской империи в I веке н. э. Кто знает, может, они и правы. Главного героя зовут Джозеф Шварц. Я не знаю, еврей ли он, но пока не встретил никого, кто бы думал иначе.

Иногда мне нужен был персонаж, которого читатель, по моим гнусным замыслам, должен недооценивать. Для этого проще всего заставить такого персонажа говорить на перевранном английском, не соответствующем языковой норме. В этом случае читатели думают, что перед ними комический персонаж. А единственный подходящий вариант, который я знаю, – идишские речевые обороты и словечки. Вот так и пришлось изъясняться некоторым персонажам трилогии «Основание».

Но времена изменились. После Второй мировой войны, с исчезновением нацистской угрозы и появлением ООН, расизм утратил респектабельность. В моду вошло этническое самосознание в самых разных вариациях. К моему удивлению, стали появляться научно-фантастические и фэнтезийные произведения на еврейские темы. Наконец, стало возможным появление замечательных сборников, подобных этому.

Конечно, новое веяние привлекло и меня. И я написал рассказ, целиком посвященный еврейской теме. Он называется «В четвертом поколении» и включен в этот сборник.

Вот вам и еще один вариант ответа на вопрос «Почему я?» – да потому что мой рассказ включен в эту книгу!

Как бы то ни было, без бар-мицвы и традиций, но я теряю терпение, когда сталкиваюсь с кем-то, кто нарочито демонстрирует, что он Больший-Еврей-Чем-Ты.

Вспоминаю, как однажды я говорил по телефону с господином, чье настоящее имя я не назову (потому что просто-напросто забыл), но в нужный момент я обеспечу его именем соответствующего оттенка.

Итак, газета «Бостон глоб» проводила книжную ярмарку и попросила меня выступить. Я согласился и произнес речь. Так получилось, что ярмарка совпала с праздником Рош а-Шана, о чем я понятия не имел. Впрочем, это не важно, так как я бы все равно выступил, даже если бы и знал.

На следующий день мне позвонил некто, заявивший, что он – еврей, и поинтересовавшийся, почему я согласился выступать в Рош а-Шана. Я вежливо объяснил, что не соблюдаю праздников, и это привело его в ярость. Он выдал преисполненную самодовольного пафоса лекцию, порассуждав о моих еврейских обязанностях, а затем обвинил в желании ассимилироваться.

Я вознес краткую молитву Богу Аристотеля, Ньютона и Эйнштейна, а затем спокойно сказал: «У вас есть преимущество передо мной, сэр. Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего. С кем я говорю?»

И Бог науки оказался на рабочем месте! Мой собеседник ответил, что его зовут Джордж Давенпорт.

«Вот как? – сказал я. – А меня зовут Айзек Азимов, как вам известно. Если бы я хотел скрыть свое еврейское происхождение, то первым делом сменил бы имя – например, на Джордж Давенпорт».

На этом разговор почему-то прекратился.

Однако я хочу сказать Джорджу Давенпорту (это не настоящее имя, вы помните?) кое-что еще: причина, по которой я пишу это вступление, заключается в том, что, несмотря на мои языческие привычки и верования, я был и остаюсь евреем.

Уильям Тенн
Таки у нас на Венере есть раввин

Марк Твен писал: «Еврей ведет невероятную борьбу в этом мире, ведет ее во все времена, и он борется даже тогда, когда его руки связаны за спиной».

В рассказе Тенна евреи на Венере продолжают бороться даже тогда, когда их руки связаны. В лучших традициях Твена и, конечно, Шолом-Алейхема, телемастер Мильчик, говорящий от имени всех евреев Вселенной, рассказывает свою историю.

Рассказ написан автором после семилетнего молчания специально для данного сборника.

Дж. Данн

Вот вы смотрите на меня, мистер Великий Журналист, как будто не ожидали увидеть маленького седобородого человечка. Он встречает вас в космопорте на такой развалине, какую на Земле давно бы уже зарыли. И этот человек, говорите вы себе, это ничтожество, пустое место – должен рассказать о величайшем событии в истории иудаизма?!

Что? Не ошибка ли это, желаете вы знать. Пятьдесят, шестьдесят, я не знаю сколько, может, семьдесят миллионов миль ради несчастного шлимазла[3]3
  Шлимазл (идиш) – растяпа.


[Закрыть] с подержанным кислородным ранцем за спиной? И ответ: нет, не ошибка. Бедный, таки да, невзрачный, таки да, но вы говорите с человеком, который может рассказать все, что желаете, о тех скандалистах с четвертой планеты звезды Ригель. Вы говорите с Мильчиком, мастером по ремонту телевизоров. С ним самым. Собственной персоной.

Вещи ваши положим назад, а сами сядем впереди. Теперь захлопните дверь – посильнее, пожалуйста, – и если это еще работает, и то еще работает, и несчастный старенький модуль еще способен шевелиться, тогда, пожалуй, полетим. Сказать, что роскошно, таки нет, но – модуль-шмодуль – на место он доставит.

Вам нравятся песчаные бури? Это песчаная буря. Если вам не нравятся песчаные бури, не надо было прилетать на Венеру. Это все, что есть у нас из красот. Тель-авивского пляжа у нас нет. Песчаные бури у нас есть.

Но вы говорите себе: я прилетел не ради песчаных бурь, я прилетел не ради разговоров. Я прилетел, чтобы выяснить, что же случилось у евреев, когда они со всей Галактики собрались на Венере. С чего этот шмендрик,[4]4
  Шмендрик (идиш) – ничтожество, никчемный человек.


[Закрыть] этот Мильчик-телемастер вздумал рассказывать о таком важном событии? Он что, самый умный? Самый ученый? Пророк среди своего народа?

Так я вам скажу. Нет, я не самый умный, я не самый ученый, уж точно не пророк. Я еле свожу концы с концами, ремонтируя дешевые телевизоры… Ученый? – нет, но человек – да. И это первое, что вам надо усвоить. Слушай, говорю я Сильвии, моей жене, или в наших Книгах не сказано: убивающий единого человека убивает всю человеческую расу? Разве не следует отсюда, что слушающий одного слушает всех? И что слушающий одного еврея на Венере слушает всех евреев на Венере, всех евреев во Вселенной, до единого?

Но Сильвия – поди, поговори с женщиной! – заявляет:

– С меня достаточно твоих Книг! У нас три сына в женихах. А кто будет платить за переезд их невест на Венеру? Ты думаешь, хорошая еврейская девушка придет сюда за так? Она придет жить в этой геенне огненной, жить в норе, будет растить детей, которые не увидят солнца, не увидят звезд, одни только стены и пьяные шахтеры из кадмиевых шахт? Разве узнаешь из Книг, где взять денег? Или Книги помогут сыновьям Мильчика найти невест, раз их отец занят философией?

Мне не надо напоминать вам – вы журналист, вы образованный человек – мнение Соломона о женщинах. Хорошая женщина, говорит он, в конце концов обходится вам дороже жемчуга. И все же кто-то должен думать о деньгах и о невестах для мальчиков. Это второе. Первое – то, что я человек, и я еврей, может быть, это две разные вещи, но у меня есть право говорить от имени всех людей и всех евреев.

Но этого мало, так я еще и отец. У меня три взрослых сына здесь, на Венере. И если хотите нажить себе врага, скажите: «Слушай, ты еврей? У тебя три сына? Ступай на Венеру!»

И это третье. Почему я, Мильчик-телемастер, вам это рассказываю и почему вы прилетели с Земли меня слушать? Потому что я не только еврей, и не только отец, но и… Подождите. Дайте я задам вам вопрос. Вы не обидитесь? Вы точно не обидитесь?

…Вы, случайно, не еврей? Я имею в виду, может быть, дедушка? Прапрапрадедушка? Вы уверены? Может быть, кто-нибудь из них просто изменил фамилию в 2553 году? Не то чтобы вы выглядели евреем, нет, Боже упаси, но вы такой интеллигентный человек и задаете такие умные вопросы… Вот я и подумал…

Вам нравится еврейская еда? Через двадцать минут мой старенький усталый модуль выйдет из этой оранжевой пыли и доставит нас в шлюзовую камеру Дарджилинга. Вы попробуете еврейскую еду, поверьте мне, после нее расцелуете каждый пальчик.

Почти всю нашу еду привозят с Земли в особой упаковке и по особому договору. И разумеется, по особой цене. Моя жена Сильвия готовит поесть, так приходят со всего нашего уровня просто попробовать: рубленая селедка для возбуждения аппетита… И то, что я вам говорю, тоже для возбуждения аппетита, чтобы подготовить вас к главному блюду, большой истории, за которой вы прилетели.

Сильвия готовит все, что мы едим в шуле – нашей синагоге. Она готовит даже обязательный субботний завтрак, который должны съесть мужчины после субботней молитвы. Мы все здесь ортодоксы и практикуем обряды Левиттауна. Наш рабби Джозеф Смолмэн – ультраортодокс и без ермолки, передававшейся от отца к сыну в его семье я уже и не знаю сколько веков, – не появляется.

О, вы улыбаетесь! Вы знаете, что я перешел к главному блюду! Рабби Джозеф Смолмэн. Хотя это всего лишь Венера, но раввин у нас таки есть! Для нас он Акива, Рамбам.

Знаете, как мы его зовем между собой? Великий раввин Венеры.

Теперь вы смеетесь. Нет-нет, я слышал. Как, простите, отрыжка после сытного обеда.

Этот Мильчик, говорите вы себе, он и его соседи по норе, семьдесят, ну, может быть, восемьдесят еврейских семей, с Божьей помощью сводят концы с концами, и их раввин – Великий раввин Венеры? А что? Разве есть невозможное для Всевышнего, благословенно будет Имя Его? В конце концов, как говорят наши Книги: «Последний станет первым». Только, пожалуйста, не спрашивайте меня, какие Книги.

Почему он Великий раввин? Что ж, во-первых, почему бы рабби Смолмэну не быть Великим раввином? Или ему требуется сертификат от Лицензионного бюро Великих раввинов? Или надо кончить Специальную ешиву Великих раввинов? Так вот: вы – Великий раввин, потому что вы ведете себя как Великий раввин, вы принимаете решения как Великий раввин, вы признаны Великим раввином… Должно быть, слышали, как он вел себя и как принимал решения, когда у нас на Венере проходил вселенский еврейский съезд.

У вас есть время выслушать один пример? Лет пять назад, накануне Пейсаха, случился настоящий кошмар. Прямо у Венеры взорвался грузовой корабль. Никто не пострадал, но груз был поврежден, и корабль опоздал, пришел чуть ли не за час до начала пасхального седера. Так на том корабле находилась вся пасхальная еда, заказанная двадцатью четырьмя еврейскими семьями из Алтуна-Барроу. Она хранилась в банках и в герметических пакетах. Когда им доставили заказ, они заметили: многие банки погнуты и покорежены. И, что гораздо хуже, большинство из них испещрено крошечными дырками! В соответствии с решениями Раввината 2135 года по Космическим путешествиям еда в испорченной посуде считается автоматически нечистой – нечистой для каждодневного пользования, нечистой для Пейсаха. Вот вам почти седер, и что прикажете делать?

Они небогатые люди. У них нет запасов, у них нет выхода, у них нет даже своего раввина. Было бы это делом жизни или смерти – хорошо, все годится. Но это не дело жизни или смерти. Они всего лишь не могут отпраздновать седер. А еврей, который не может отпраздновать спасение из Египта мацой, травками и пейсаховкой, такой еврей, что невеста без хупы, что синагога без Торы.

Алтуна-Барроу соединен с Дарджилинг-Барроу, это наша окраина. Да, окраина! Слушайте, где это сказано, что в маленьком местечке не может быть пригорода?… И вот идут они со своими проблемами к нашему рабби Джозефу Смолмэну. Из банок, правда, не течет, но сделанная ими проверка дала плохой результат. Как рекомендовано Раввинатом 2135 года, взяли волос с чьей-то головы и засунули его в дырку, и волос не завернулся назад… Что же, значит, пропала дорогая еда? Не будет седера в Алтуна-Барроу?

Таки да – для обычного раввина. Наш же рабби Смолмэн все смотрел на них и смотрел, а потом почесал прыщ с правой стороны носа. Он красивый человек, рабби Смолмэн, сильный и полный, вылитый Бен-Гурион в расцвете сил, но у него всегда большой красный прыщ с правой стороны носа… Затем поднялся и подошел к книжной полке и снял полдюжины томов Талмуда и последние три тома отчета о заседании Раввината по Космическим путешествиям. И он заглянул в каждую книгу по меньшей мере раз и подолгу думал. Наконец он спросил:

– Какой волос вы выбрали и с чьей головы?

Ему показали волос – хороший белый волос с головы древнего старца, тонкий и нежный, как первый вздох младенца.

– Теперь сделаем проверку с волосом по моему выбору.

И он позвал моего старшего, Аарона-Давида, и велел ему выдернуть волос.

Вы не слепой, вы видите мой волос – в таком возрасте! – какой он жесткий и грубый. А поверьте мне, это уже не тот волос… Мой мальчик, мой Аарон-Давид, у него наш семейный волос, каждый вдвое, втрое толще обычного. И когда рабби Смолмэн берет продырявленную банку и сует волос Аарона Давида, тот, разумеется, вылезает назад, как кусок гнутой проволоки. И когда он пробует на другой банке, волос снова не идет внутрь. И вот рабби Смолмэн указывает на первую банку, которую ему принесли, ту, которую проверяли волосом старика, и говорит:

– Я объявляю пищу в этой банке нечистой и негодной, а все остальное хорошего качества. Идите домой и делайте седер.

Вы понимаете, надеюсь, в чем величие этого решения? Евреи со всей Венеры обсуждали, и каждый приходил в восхищение. Нет. Простите, вы не правы. Величие – не просто в решении, позволившем нескольким бедным евреям насладиться седером в своих домах. Это старая истина – лучше еврей без бороды, чем борода без еврея. Попробуйте еще. Снова неверно. Любой хороший раввин взял бы толстый волос в подобных обстоятельствах. Для этого не обязательно быть Гилелем. Вы все еще не догадались? Гойише коп![5]5
  Гойише коп (идиш) – букв. «нееврейская голова», здесь в значении «ума не хватает».


[Закрыть]

Извините. Я не хотел говорить на непонятном вам языке. Что я сказал? О, совершенные пустяки. Просто замечание по поводу того, как некоторые люди намерены стать талмудистами, а другие не намерены стать талмудистами. Что-то вроде старой поговорки среди нас.

Конечно, я объясню. Почему великий? Во-первых, всякий приличный раввин обязательно признает пищу чистой и годной. И во-вторых. Хороший раввин, первоклассный раввин найдет способ, как это сделать: возьмет волос моего сына, то-се, все, что угодно. Но в-третьих, лишь воистину великий раввин изучит столько книг и будет думать напряженно и долго, прежде чем объявит свое решение. Как они могут действительно насладиться седером, если не уверены в правильности решения? А как им быть уверенными, если они не увидят, что для этого приходится изучить девять разных томов? Ну теперь-то вам ясно, почему мы звали его Великим раввином Венеры еще за пять лет до Неосионистской конференции и грандиозного скандала с бульбами?

Поймите, я не выдающийся муж Талмуда – у человека есть семья, а дешевые телевизоры на такой планете, как Венера, не помогают вам решать проблемы Гемары. Но всякий раз, когда я думаю, что наша конгрегация имеет в лице рабби Смолмэна, мне вспоминается, как Книга описывает начало спора: «Человек находит сокровище…»

Только не сочтите, что наше сокровище – для всех сокровище. Почти все евреи на Венере ашкеназы – люди, чьи предки эмигрировали из Восточной Европы в Америку до Катастрофы и не вернулись в Израиль после Сбора. Но у нас, по крайней мере, три вида ашкеназов, и только мы, левиттаунские ашкеназы, зовем рабби Смолмэна Великим раввином Венеры. Вильямсбургские ашкеназы, а их гораздо больше, ашкеназы в лапсердаках, которые дрожат и молятся, дрожат и молятся, зовут рабби Смолмэна пасхальным раввином. А для ашкеназов Майами, богатых счастливчиков, живущих в большом Ай-Би-Эм-Барроу, раввин – что незамужняя девчонка, напустившая умный вид. Говорят, вильямсбургские ашкеназы верят во все чудеса, для левиттаунских ашкеназов чудо – найти работу, а ашкеназы Майами не верят ни в чудеса, ни в работу, они верят только в экспорт-импорт.

Я вижу, вам не терпится. Вы закусили, сейчас попробовали супа и ждете главного блюда. Послушайте, успокойтесь немножко. Я только расскажу вам одну вещь. Назовем это салат. Так, крохотный салатик, не займет много времени. Что? Вы хотите историю, похожую на бутерброд? Так идите куда-нибудь еще. Мильчик подает только полные обеды.

В тот вечер после седера сижу я на скамейке возле нашей квартиры в Дарджилинг-Барроу. По мне, это лучшее время: спокойно, тихо, большинство уже в постели, в коридоре есть чем дышать.

Сижу, думаю, и выходит Аарон-Давид и садится рядом со мной.

– Папа, – начинает он, помолчав. – Я собираюсь стать раввином.

– Поздравляю, – говорю я. – Что касается меня, то я собираюсь стать вице-королем Венеры.

– Я серьезно, папа.

– А я шучу? Почему бы меня не назначить в Совет Одиннадцати Земных Наций или президентом Титана и Ганимеда? Я буду еще хуже, чем этот нынешний хулиган, так что – у него разобьется сердце в груди?… Ну хорошо, – говорю я сыну, я ему говорю «хорошо», потому что он поворачивается ко мне и смотрит на меня глазами Сильвии, а такие глаза, я вам скажу, могут смотреть. – Итак, ты хочешь стать раввином. Чего же зря хотеть. Я тебе дам все, что смогу дать. Ты знаешь, у меня есть маленькая синяя отвертка. Ее сделали в Израиле пятьсот лет назад, когда Израиль еще считался еврейским государством. Это драгоценная маленькая отвертка, что как кость моей правой руки, и все же я отдам ее тебе, если ты попросишь. Но я не могу достать денег на обучение в ешиве. И, что еще важнее, у меня нет денег даже на перевозку твоей невесты. Традиция, ей много сотен лет, с тех пор, как евреи начали эмигрировать в космос: невеста в Левиттаун должна прилететь с другой планеты… А ведь у тебя еще два брата. Аарон-Давид чуть не плачет.

– Если бы только… если…

– Если, – повторяю я. – Если… Ты знаешь, что мы говорим о «если». Если бы у твоей бабушки была мошонка, она была бы твоим дедушкой. Посуди сам, до начала обучения нужно знать три древних языка: арамейский, иврит и идиш. Так я тебе скажу. Если ты многому научишься заранее, может быть, если произойдет чудо и мы сможем отправить тебя в ешиву, ты сможешь кончить ее раньше, чем наша семья разорится. Если рабби Смолмэн, например, согласится давать тебе уроки.

– Согласится! – перебивает меня мой мальчик. – Он уже занимается со мной!

– Нет, я говорю об уроках, за которые надо платить. Один день после ужина ты учишься у него, а на следующий день после ужина мы с тобой все повторяем. Так и я немного обучусь, не буду таким невеждой. Ты знаешь, что сказано в Книгах об изучении Талмуда: «Найди себе товарища…» Ты будешь моим товарищем, я буду твоим товарищем, и рабби Смолмэн будет нашим товарищем. Мы объясним твоей матери, когда она станет кричать, и нас будет двое против одного.

Так мы и сделали. Чтобы заработать лишних денег, я стал возить на своем модуле грузы из космопорта. Вы заметили, он едет сейчас так, будто у него грыжа? И я пристроил Аарона-Давида в бойлерную на восемнадцатом уровне. Я рассудил так: если Гилель чуть не замерз до смерти на той крыше, чтобы стать ученым,[6]6
  Великий мудрец Гилель в юности был настолько беден, что не мог заплатить за вход в ешиву. Тогда он забрался на крышу ешивы, чтобы слушать слова учителя. Дело было зимой, шел сильный снег, и Гилель едва не замерз.


[Закрыть] не беда, если мой сын немного попарится ради той же цели.

Мой сын учится и учится, он все больше ходит и говорит как грамотей и все меньше ходит и говорит как телемастер. Я тоже учусь, не так, конечно, но достаточно, чтобы украсить свою речь строками из Ибн Эзры и Менделе Мойхер-Сфорима. Я не стал от этого ни на грош богаче, я все такой же шлемиль,[7]7
  Шлемиль (идиш) – простак, неудачник.


[Закрыть] но, по крайней мере, я образованный шлемиль. Я счастлив. Правда, я не вижу, где взять денег на ешиву. Но послушайте, учение всегда учение. Как говорит Фрейд, просто увидеть из Варшавы Минск, даже если ты не понимаешь, что видишь, – уже хорошо.

Но кто, спрошу я вас, может увидеть отсюда Ригель?

Конечно, о неосионистском движении мы слышали давно. Евреи всегда знают, когда другие евреи собираются устроить неприятности на свою голову. Мы слышали о книге доктора Гликмана, слышали, что его убили вегианские даянисты, что по всей Галактике у него появляются последователи. Послушайте, в нашей синагоге даже устроили денежный сбор «Героической памяти доктора Гликмана и на выкуп Святой земли у иноверцев с Веги».

С этим я не спорю. Я сам раз-другой бросил пару монет в кружку. В конце концов, почему бы Мильчику-телемастеру из своих личных средств не помочь выкупить Святую землю?

Но неосионистское движение – другое дело. Я не трус, и в случае крайней необходимости готов умереть ради своего народа. Но если нет крайней необходимости… Послушайте, мы, евреи на Венере, научились не высовывать носа из своих нор. Не то чтобы на Венере был антисемитизм – нет, кому такое в голову придет?! Когда вице-король пять раз на неделе заявляет: у Венеры, мол, отрицательный торговый баланс, потому что евреи ввозят слишком много кошерной еды, – это не антисемитизм, это глубокий экономический анализ. И когда министр внутренних дел устанавливает квоту на число евреев в каждой норе и позволяет переезжать лишь по особому разрешению – это тоже не антисемитизм, ясно, это эффективный контроль над миграцией. Что я хочу сказать: зачем злить такое евреелюбивое правительство?

Еще одно мне не нравится в неосионизме. И об этом трудно говорить вслух, особенно перед посторонним человеком. Насчет возвращения в Израиль. Где же еще быть еврею? Мы начинали там с Авраамом, Исааком и Иаковом. Ничего хорошего. Первый раз мы вернулись с Моисеем и немного-таки там пожили – пока нас не вышвырнули вавилоняне. Потом нас привел Зоровавель, но Тит сжег Храм, и римляне заставили нас снова уйти. Две тысячи лет странствий по миру дали нам всего-навсего Спинозу, Маркса, Эйнштейна, Фрейда и Шагала, и мы сказали: достаточно так достаточно, обратно в Израиль. И вот мы вернулись с Бен-Гурионом, Хаимом Вейцманом и остальными. Пару веков все шло нормально. Приходилось беспокоиться только из-за сорока миллионов арабов, мечтавших нас убить. Но этого же мало для тех, кого сам Господь, благословенно Имя Его, назвал на горе Синай «упрямым народом»! Нам нужно было ввязаться в спор – в разгар Межпланетного кризиса – с Бразилией и Аргентиной!

Что касается меня – насчет других евреев не скажу, – так я устал. Нет – значит, нет. Прочь – значит, прочь. Прощай – значит, прощай.

Но неосионисты смотрят на дело по-другому. Они чувствуют, что мы уже отдохнули, пора начинать новый круг. «Пусть Третье Изгнание кончится в наши дни! Восстановить кнессет! Израиль для евреев!»

Кто спорит? Кроме одной малости, которую они проглядели: Израиль и Иерусалим в наши дни – даже не для людей. Совету Одиннадцати Земных Наций не нужны неприятности с вегианцами теперь, когда такое творится в Галактике. Если обе стороны в Вегианской гражданской войне жаждут объявить этот жалкий клочок Святой землей, потому что основатели их религии когда-то по нему ступали, пускай они воюют из-за него между собой.

И я, Мильчик-телемастер, не вижу ничего необычного в том, что вегианские моллюски основывают свою религию на жизни одного еврея по имени Моше Даян и хотят смолотить в капусту всех других евреев, собирающихся вернуться на землю своих предков. Во-первых, с нами это уже случалось. Для еврея такое отношение должно бы уже войти в привычку. Где это записано, будто даянист обязан любить родственников Даяна? Во-вторых, много евреев протестовало пятьдесят лет назад, когда другая сторона, вегианские Омейяды, обвинила магометан-людей в святотатстве и изгнала их из Иерусалима?

И вот организуется Первая межзвездная неосионистская конференция. Ее намечено провести в Базеле – чтобы, полагаю, история имела шанс повториться. Как только об этом узнают вегианские даянисты, они заявляют протест Совету Одиннадцати Земных Наций. Вегианцы – почетные гости Земли или нет? Их религию осмеивают! – утверждают они. И даже убивают парочку евреев, чтобы показать, как они удручены. Разумеется, евреев обвиняют в подстрекательстве к погрому и, во имя закона и порядка, а также мира и спокойствия, всем евреям отказывают во въездных визах.

А делегаты на конференцию с разных концов Галактики уже в пути. Если их не пускают на Землю, куда им податься?

Куда же еще, как не на Венеру? Идеальное место для такой конференции! Пейзаж просто великолепен для бывших пустынников, и есть вице-король, чья администрация буквально обожает еврейский народ. Кроме того, на Венере отчаянная нехватка жилья, а евреев хлебом не корми, дай решать всякие проблемы.

Послушайте, могло быть хуже. Как Эсфирь сказала Мордехаю, когда тот поведал ей о планах Амана зарезать всех евреев Персии: могло быть хуже, только в настоящую минуту я не вижу, как именно. Делегаты прилетают в Солнечную систему, их отправляют на Венеру – и нет проблем. Наша жизнь наполняется любовью. Во-первых, выходит декрет: делегаты не могут пользоваться гостиницами, даже если у них достаточно денег. Их слишком много, они перегрузят систему коммунального обслуживания или что-то в этом роде. И вообще: если евреи братья друг другу, так пусть принимают своих сородичей.

Вы остановитесь и рассудите, сколько всего на нас навалилось. На каждой планете в Галактике, где есть человеческое население, живет, по крайней мере, горстка, капля евреев. И вот с одной планеты летят два делегата, с другой – пятнадцать делегатов, с третьей, где много евреев – пусть они живут на здоровье, так они ссорятся, – шестьдесят три делегата, разбитые на восемь группировок. Может быть, и нехорошо считать евреев, даже если они делегаты, но, когда на Венере высадился последний, их оказалось более чем достаточно.

Вильямсбургские ашкеназы возражают. Для них некоторые из этих евреев – вовсе и не евреи; они не пустят их в свои норы, что тут говорить о квартирах. В конце концов шомрим в штанах цвета хаки, реконструкционисты, молящиеся по переписываемому дважды в неделю Сидуру, японские хасиды, раз в год на восходе солнца надевающие тфилин[8]8
  Тфилин (иврит) – две кожаные коробочки, содержащие написанные на пергаменте отрывки из Торы; во время молитвы мужчины закрепляют одну из них на левой руке, другую – на лоб.


[Закрыть] в память Великого Обращения 2112 года, – разве это евреи? – спрашивают вильямсбургские ашкеназы. Совершенно верно, отвечает правительство. Это тоже евреи. И будьте любезны распахнуть перед ними двери своих жилищ.