Текст книги "Незваный гость"

– Да, Рейчел. Она была там. Она была невероятна.

Глава 11
Чарли

За десять месяцев до

Когда Мэттью приехал домой, почти в одно время с пиццей, мы детально разобрали, что произошло с Титусом.

– Поверить не могу, что они пытались забрать твой телефон. Среди бела дня. В Кенсингтоне.

Мэттью был одновременно ошарашен и зол. Я не мог избавиться от ощущения, что, если бы я так произнес «в Кенсингтоне» в другом контексте, он меня высмеял бы. Он покачал головой, затем задумчиво пожевал ломтик пиццы.

– Полагаю, мальчишек никогда не поймают.

– Не знаю, – сказал я. – В районе Альберт-Холла много камер видеонаблюдения. Возможно, получится их выследить.

– И Рейчел была там? – продолжил Мэттью, вопросительно глядя на Титуса.

Тот кивнул:

– Она просто гуляла. Было очень любезно с ее стороны вступиться. Это все было… ну, на самом деле ужасно.

– Уверен, – сказал Мэттью, погладив Титуса по руке. – Слава Богу, Рейчел шла мимо.

– Немного странно, – перебил я, – что она оказалась в нужном месте в нужное время, нет?

Лоб Мэттью прорезала морщина.

– Что ты имеешь в виду? Я бы сказал, что это очень удачно.

Я тщательно подбирал слова, закрывая коробку от пиццы перед собой.

– Я просто имею в виду, что из тысяч человек, гуляющих по улицам Лондона, Рейчел оказывается на той самой улице в тот самый момент, когда нужно Титусу.

Теперь и Титус смотрел на меня, и я вдруг почувствовал себя немного раздраженным их скептическими лицами.

– Да ладно вам, я просто хочу сказать… какова вероятность?

– Ну, совпадения случаются, – сказал Мэттью, пожав плечами, и повернулся к Титусу: – А что ты вообще делал в Кенсингтоне?

На лице мальчика явно читалась робкая застенчивость.

– Ну-у… я… просто гулял.

– Гулял? – повторил я. – Со школьными вещами? Почему ты сначала не занес их домой?

Теперь Титус смотрел себе в тарелку. Его губы слегка дернулись, как будто он фильтровал ответ, пытаясь придумать, как его сформулировать.

– Я… ходил к другу.

Мэттью улыбнулся:

– И к чему такая секретность? Это друг из школы? Как его зовут?

Титус заерзал на стуле, словно ему было неудобно сидеть.

– Я… это… это она. Не он.

Я видел, как Мэттью переваривает это и приходит к тому же результату, что и я: в младших классах Вестминстерской школы не учатся девочки.

– Значит, если это она, – медленно сказал он, – то в твоей школе она была бы…

– Выпускницей, – ответил Титус, не отрывая глаз от стола.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Понятно, – сказал Мэттью. – Что ж, хорошо.

– Как ее зовут? – спросил я.

– Мелани.

– Поскольку твоя школа принимает девочек только в выпускные классы[5]5
    В Великобритании это 12 и 13 классы.


[Закрыть], полагаю, Мелани учится в другой школе? – сказал Мэттью.

Лицо Титуса вспыхнуло от возмущения, но на этот раз он не стал уклоняться от вопроса.

– Она… она не… Ей восемнадцать.

Молчание. Мы с Мэттью переглянулись. Он решил начать первым.

– Эм… ты не думаешь… что это великоватая разница в возрасте?

Титус с вызовом посмотрел ему в глаза:

– Между вами почти три года. В чем разница? И вообще, почему ты резко решил, что мы трахаемся? Я этого не говорил.

Меня так потрясло его «трахаемся», будто меня ударили. Титус раньше ругался при нас, но всегда в шутку или чтобы нарочно нас накрутить. Использование слова в этом контексте звучало по-взрослому и серьезно, как будто он вошел в более зрелый и жестокий мир, а мы и не поняли.

– Это другое, – ответил Мэттью. – Потому что тебе четырнадцать, а нам обоим за тридцать. А что касается траха, раз мы, очевидно, используем подобную лексику за обеденным столом, я уверен, ты понимаешь, это не только вопрос неодобрения разницы в возрасте. Это было бы преступлением.

Титус тихонько рассмеялся:

– Ой, да ладно. Я не жертва обольщения или чего-то такого. Я думал, вы отнесетесь к этому проще.

– Ты явно так не думал, – отрезал Мэттью. – Иначе рассказал бы нам про нее раньше, а не стал ждать, пока тебя ограбят возле ее дома.

Титус резко вскочил:

– Я иду спать.

Мэттью тоже встал:

– Нам надо разобраться с этим. Вы пара? Ее родители были дома? Кто они? Мы их знаем?

Титус со стуком задвинул свой стул под стол:

– Нет, мы не пара. Она просто трахает меня периодически, когда у нас обоих есть свободное время. Я сожалею, что меня чуть не избили и я испортил вам вечер. Спокойной ночи.

Он вылетел из комнаты и затопал по лестнице, следом грохнула его дверь. Мэттью поставил локти на стол и обхватил голову руками:

– Господи, это ужасно.

Я обошел стол и положил руку ему на плечо:

– Все будет хорошо. Мы поговорим с ним.

– Как думаешь, стоит подключить школу? – Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Я… я не знаю. Наверное, будет лучше решить это частным порядком. Мы же не хотим, ну, переборщить… – сказал я осторожно.

Мэттью чуть двинул челюстью из стороны в сторону, как делал иногда, когда думал.

– Мы подключили бы, знаешь… если бы Титус был девочкой, а восемнадцать лет было бы парню. Мы бы сообщили в школу. Так в чем же разница?

Я выдохнул. После такого вечера с гонками по Лондону, разговорами с полицией, получением номера дела, невозможностью все это время связаться с Мэттью… мне только драмы не хватало.

– Ты хочешь сказать, что мы будем сексистами, если не сообщим?

Теперь пришла его очередь вздыхать.

– Боже, я не знаю. Просто у меня такое чувство… что я не справляюсь. Что он стал жертвой в двух разных смыслах, а я не знал. Той банды, которая могла навредить ему гораздо сильнее, чем было, а теперь его… не знаю… соблазнила эта женщина.

– Думаю, «женщина» – это преувеличение, – сказал я. – Она еще школьница. Вероятно, она не задумывается, что делает что-то плохое.

Я почувствовал, как Мэттью напрягся и отодвинулся от меня.

– Повторюсь, я не думаю, что ты говорил бы так, если бы ситуация с их полами была наоборот.

Это меня раздосадовало.

– Что ты хочешь от меня услышать? Что мы должны позвонить в полицию и сообщить о ней? Не хочу прозвучать как защитник сексуального насилия, но не похоже, чтобы его принудили к чему-то или заставили силой. И вообще, во сколько ты получил свой первый опыт?

Он нахмурился:

– Мне было пятнадцать.

Я поднял брови:

– А второму… э… участнику?

– Семнадцать, кажется, – ответил он, избегая моего взгляда. – Уверен, что рассказывал тебе об этом давным-давно.

– Что ж, – сказал я. – Я, конечно, не говорю, что не надо разобраться, я просто думаю, что нам нужно остановиться и подумать, как лучше поступить, прежде чем действовать с наскока и ломать людям жизни.

Несколько секунд он смотрел на меня, потом кивнул.

– Ладно. Ты прав. Просто мне это не нравится. Похоже на… пренебрежительное поведение. Легко пришло, легко ушло. Напоминает мне его…

Мэттью на мгновение запнулся, и я закончил предложение за него:

– Его отца. Я знаю.

Я накрыл его руку своей и легко сжал в знак поддержки:

– Идем, нам, наверное, следует лечь пораньше и поговорить с Титусом утром, когда мы все остынем.

Он слабо кивнул:

– Хороший план.

^__________

Я сидел в кровати, когда Мэттью сказал это. Честно говоря, если бы не замешательство по поводу того, где он был, и отвлекающий фактор того, что четырнадцатилетний Титус больше не девственник, можно было ожидать, что речь о Рейчел зайдет гораздо раньше.

– Мы должны пригласить ее на ужин. Рейчел.

Я поднял глаза от книги, выбранной для следующей встречи книжного клуба, и посмотрел на него, сделав вид, что обдумываю вопрос. Я прекрасно услышал его – мой перегруженный мозг не воспринял ни одного слова на странице с тех пор, как я открыл книгу пять минут назад, – но я хотел выиграть время. У меня появилось ощущение, что наша беседа рискует скатиться в скандал, а на это моей выдержи тем вечером уже не хватило бы.

– Почему? Потому что она помогла Титусу? – спросил я.

Мэттью посмотрел на меня как на недоумка.

– Конечно, потому что она помогла Титусу.

Некоторое время я молчал, пока он раздевался и ложился в постель. Затем, наконец, я озвучил мысль, которая крутилась у меня в голове с тех самых пор, как я увидел Рейчел в полицейском участке.

– Я в недоумении, почему ты не считаешь все это несколько странным. Это наверняка слишком для совпадения. Что она оказалась там, готовая стать героем.

– Я в недоумении, почему ты еще не заказал ей цветы в знак благодарности. Она спасла нашего сына от потенциальной смерти, – он сделал акцент на этих словах, округлив глаза, и я сдуру рассмеялся.

– Потенциальной смерти? Да ладно тебе.

– Ты знаешь, сколько человек в Лондоне получили удар ножом только в этом году? И большинство из них мальчики и юноши. Только потому, что мы живем в своем уютном мягком мирке, не значит, что подобные вещи не могут постучать в нашу дверь.

Я попытался протестующе захлопнуть книгу в ответ на его снисходительный тон, но это не произвело желаемого эффекта из-за старой и тонкой мягкой обложки.

– Конечно знаю. Я читаю новости.

– Тогда ты знаешь, – продолжал он, – что подобные случаи могут закончиться трагедией. Многие просто прошли бы мимо. И, вероятно, так и сделали, когда увидели его с теми мальчишками. Но Рейчел решила иначе. И это делает ее больше, чем просто хорошим другом. Это делает ее невероятно смелой и заслуживающей благодарности. Я думаю, что приятный вечер с едой и вином в ресторане или здесь, если ты предпочитаешь, это небольшая цена в качестве благодарности, даже если у тебя имеются предубеждения против нее.

Я скривился:

– У меня нет предубеждений. Я просто… Не знаю. Просто все это кажется слишком идеальным.

Мэттью недоверчиво фыркнул и потянулся выключить свет.

– Что, по-твоему, она делает? Таскается за Титусом по лондонским улицам, надеясь на шанс спасти его от хулиганов? Это было бы странно, не так ли?

Глава 12
Рейчел

За десять месяцев до

Решение проследить за Титусом от Вестминстера до Кенсингтона оказалось верным. Это был один из тех поворотных моментов, который ведет ко всем будущим событиям. Это было опасно, определенно опрометчиво, но в конечном счете потрясающе удачно.

Из разговоров с Мэттью на встрече книжного клуба я знала, что Титус учится в Вестминстерской школе. А раз уж я жила в Вестминстере, то решила, что до нее не может быть далеко. Я подумала, что могла бы просто проходить мимо или любоваться какой-нибудь достопримечательностью и предложить проводить его до дома или проследить, возвращается он в Челси на автобусе или метро, и «случайно» оказаться в одном вагоне с ним. Я чувствовала, как кровь застучала в жилах, и не успел в моей голове оформиться точный план, как я уже шла по Гросвенор-роуд в сторону школы.

Это заняло у меня больше двадцати минут, поскольку я кое-где поворачивала не туда, но потом возвращалась в нужную сторону, и к тому времени, как я подошла к школе, из нее действительно высыпали ученики, смеясь и болтая. Меня поразило, как… ну, как обычно все они выглядели. Они не выглядели как богатые детки. Все они были в таких же пиджаках и галстуках, как ученики моей государственной общеобразовательной школы в Брадфорде. Я внимательно разглядывала их, высматривая его светлые волосы, гладкую чистую кожу и прямую спину. Но безуспешно. Ученики начали расходиться, и я стала смотреть на оставшихся у древних каменных зданий, а на заднем фоне раздавался гул машин с соседних улиц.

«Все-таки это была глупая затея», – подумала я. Шансы увидеть его были ничтожны, а даже если бы я и увидела, стал бы он разговаривать со мной? Мы почти не разговаривали, когда я была у них дома. Он, наверное, и не узнал бы меня.

В некотором оцепенении я шла по необычно узкой улочке прочь от школы, надеясь, что иду в сторону дома. Передо мной медленно шла парочка, так что я ускорилась, чтобы обогнать их. И тут мое сердце екнуло. Это был он. Здесь, прямо здесь, на лондонской улице впереди меня. Два подростка, мальчик и девочка, были поглощены разговором. Я все же обогнала их, затем, чтобы не привлекать внимания, перешла на другую сторону улицы, немного постояла, опустила голову, чтобы посмотреть на телефон и прижать к носу бумажный платочек. Кажется, они даже не взглянули в мою сторону. Я немного подождала, затем убрала платочек и телефон в карман и пошла следом.

^__________

На станции «Вестминстер» они взялись за руки и держались почти всю дорогу до «Южного Кенсингтона». Со своего места наискосок я видела, как девочка медленно, дразняще провела их соединенными руками вверх по его бедру. И он усмехнулся, глядя на нее, как будто хотел, чтобы она продолжала. Как она посмела? Они в метро, а не на последнем ряду в кино. И хотя я не была уверена, но подозревала, что девочка несколько старше. Они были примерно одного роста, и она вела себя уверенно, явно вела, принимала решения, направляла его. Надо отдать ей должное, она была привлекательна, темноволосая, высокая и стройная. Но мне не понравилось, как она смотрела на Титуса, Как на ручную зверушку, которая ее забавляет. На его лице читалось счастье и восторг, он явно был рад ее обществу, куда бы это ни завело.

На станции «Южный Кенсингтон» они одновременно встали, и на несколько секунд меня охватила паника, пока я выбиралась из переполненного вагона на платформу, чтобы увидеть, как они исчезают на лестнице наверх. Держась на несколько ярдов позади них, я вышла на небольшую пешеходную площадку с пекарней «Поль» и рестораном «Файв Гайз» напротив. Мы миновали Имперский колледж Лондона и Музей науки, и я отчасти даже была благодарна за нечаянную возможность увидеть новую сторону Лондона – места, о которых я слышала, но никогда не бывала. Я свернула с главной улицы на Кенсингтон-Гор, продолжая держаться на расстоянии и умирая от ужаса, что они внезапно повернутся и скажут: «Почему ты следишь за нами, маньячка?» Но они этого не сделали. И за поворотом дороги открылся вид на Альберт-Холл. Кажется, я даже остановилась и таращилась на него, так что потом пришлось поспешить из-за страха потерять двух подростков в толпе людей, идущих к Альберт-Холлу. Когда я добралась до тротуара около домов, Титуса с девушкой нигде не было видно. Я их потеряла. Злясь на себя, я оглядывалась по сторонам и наконец увидела. Они стояли не на тротуаре, а поднялись на крыльцо здания – дома – и девушка открывала дверь ключом. Похоже, она там жила. На Кенсингтон-Гор, в двух шагах от Альберт-Холла. Титус вошел следом за ней.

Я подумала, что на этом все. Подумала, что все закончилось. На что я вообще надеялась? Что в какой-то момент он оставит девочку и пойдет гулять в одиночестве? С самого начала было ясно, что они что-то вроде пары, и это делало происходящее откровенно очевидным. Меня замутило от мысли о том, что может происходить в одной из комнат этого большого дома, который стоил, вероятно, как половина улицы в Брадфорде. Я тут же одернула себя. Все может быть очень невинно. Они могут смотреть «Нетфликс», есть приготовленную в духовке пиццу, она может дразнить его за то, что ему нравится сериал «Девочки Гилмор», а он набираться смелости взять ее за руку. На ум пришло их поведение в метро, когда ее рука лежала поверх его. Чем бы они ни занимались, стадию держания за ручки они, похоже, миновали. Конечно, позже, в полицейском участке, я выяснила, что они с девочкой занимались сексом. Титус был осторожен и не рассказывал этого полиции. Но мне рассказал. Наш первый маленький секрет.

Однако, на тот момент, оставшись на улице, путаясь под ногами у прохожих, я могла только мучать себя собственным воображением. Я решила уйти от дома, оставить это грустное дело позади и пойти посмотреть на Альберт-Холл. Здание было таким огромным и впечатляющим, что явилось приятным отвлечением, до некоторой степени, и я сделала несколько фото на телефон, поиграв со световой экспозицией, как когда-то делала со своими профессиональными фотоаппаратами. Когда подобные вещи еще были важны. Но в конце концов я снова оказалась на улице перед домом. Тогда-то я и увидела парней. Они прошли мимо меня, пиная пустую банку от пива и смеясь между собой, и я уловила несколько прелестных фраз из их разговора. «Она была угашенная… ага, конечно я чпокнул ее разок… долбаная шалава».

Будь я одна, я бы беспокоилась за свою безопасность, но вокруг были люди, кто-то шел к концертному залу, кто-то от него, и даже само здание, видимое краем глаза, успокаивало. Казалось, что ничего дурного не может случиться рядом с таким известным и красивым местом. Затем Титус вышел из двери передо мной, и все тревоги по поводу мальчишек испарились. Я быстро перешла дорогу, прошла немного по другой стороне улицы и снова перешла дорогу, чтобы следовать за ним на безопасном расстоянии. Девочка была с ним, в дорогом кремовом халате – мне подумалось, что в нем она чувствует себя взрослой, когда ткань касается обнаженной кожи. Они не поцеловались и не обнялись, но Титус вяло махнул рукой и спустился по ступенькам на улицу, а она закрыла дверь.

Вместо того чтобы пойти в сторону главной улицы, Титус свернул в слабо освещенный переулок. Похоже, ему хотелось что-то сделать в телефоне вдали от чужих глаз, и он встал у стены здания, опустив глаза в экран. Его неподвижность затрудняла мне наблюдение без риска попасться. Я подумывала пройти мимо него и обогнать, надеясь, что он пойдет дальше, а потом я перейду дорогу и вернусь по другой стороне, но он казался полностью поглощенным своим занятием: перепиской, сообщениями, поисками в интернете.

– Эй, чувак, чувак! – раздался громкий наглый голос. Тот же самый, который ранее рассказывал про «долбаную шалаву».

Парень и два его приятеля вышли из-за припаркованного «Рендж Ровера» и двигались с уверенностью и развязностью, явно предназначенными, чтобы запугать. Титус, который поднял голову на «эй, чувак», замер, потом быстро убрал телефон.

– Чувак, окажи нам услугу, – сказал главарь, подходя.

Мешковатая белая футболка болталась на мускулистом торсе, когда он потянулся к Титусу.

– Одолжи телефон на секунду. Мне надо позвонить девушке. Мой сел, а если я не позвоню, она мне мозг вынесет, понимаешь, о чем я?

Титус сразу покачал головой:

– Извините, я… я тороплюсь.

Он повернулся уйти, но главный парень схватил его за плечо.

– Эй-эй, что за спешка, а? Мне просто нужно воспользоваться твоим телефоном. Мне просто нужно чуток помощи, чувак, понимаешь? Ничего стремного, чувак, ничего плохого.

При этих словах другие два парня засмеялись.

Титус еще раз слабо качнул головой и повторил:

– Извините. Мне надо идти.

И тогда главный с силой швырнул его к стене, закричав в лицо:

– Э, ты чего такой? Я был вежливым, знаешь ли. Я хорошо с тобой обращался, просто хотел, чтобы ты помог братану, понимаешь? Просто хотел, чтобы ты был долбаным добрым самаритянином, ты, мажористая дрянь.

Последние два слова он сказал с такой злобой и ненавистью, что меня пробрал озноб. Затем он отвесил Титусу сильную пощечину. Его дружки громко засмеялись, затем, не дожидаясь подсказок от своего разговорчивого лидера, грубо развернули Титуса, уткнув его лицом в бетон, и начали шарить по карманам его пиджака и брюк явно в поисках телефона.

– Оставьте его!

Слова вырвались из моего рта с такой силой, что на секунду мне показалось, будто их произнес кто-то другой. На дрожащих ногах я подошла к ним.

– Отпустите его.

До меня быстро доходило, в какой опасной ситуации я оказалась. У любого из парней мог быть нож. И он мог воспользоваться им – на волне паники, страха, злости – в любую секунду.

Они отпустили Титуса, который оступился и упал на тротуар. Он сразу же поднялся, отряхивая с колен песок и вытирая кровь с лица.

– А вы чего такая дерзкая, леди? – сказал главарь. – Ща разберемся.

Он оскалился, а потом облизал губы, его язык казался удивительно розовым на фоне по-вампирски белой кожи. Потом он схватил себя за пах и сжал его. Другие парни снова засмеялись, хотя и не так торжествующе, как до этого. Все явно пошло не по плану.

– Спасибо, не сегодня, – сказала я, сохраняя вежливый и деловой тон, как будто регулярно имела дело с такими, как он. – Итак, Титус, все твои вещи у тебя?

Мальчик смотрел на меня, раскрыв рот, потом кивнул.

– Хорошо. Тогда идем. Приятно было познакомиться.

Затем я взяла Титуса за плечо и увела его через дорогу подальше от парней, обратно в сторону Альберт-Холла.

– Продолжай идти, – пробормотала я ему на ухо.

Я не останавливалась, пока мы не дошли до входа в концертный зал.

– Ладно, думаю, теперь мы в безопасности, – сказала я. – Дай осмотрю твое лицо.

Он поднял голову и дал осмотреть себя.

– Только порезы и ссадины. Все будет хорошо.

Я достала телефон и начала набирать номер.

– Что вы делаете? – тихо спросил он.

– Вызываю полицию.

Он в шоке уставился на меня:

– Что?.. В смысле, мы?..

– Конечно, мы должны, – ответила я. – Об этом необходимо сообщить. Если они еще в районе, их еще можно арестовать. Это преступление, нападение – и они могут сделать это с кем-то другим, если мы не сообщим.

Он слушал, а глаза наполнялись слезами. Они покатились по щекам, когда он кивнул. Я обняла его и прижала к себе.

– Спасибо вам, – сказал он, тихо всхлипывая мне в плечо. – Я… я испугался.

– Я знаю, – сказала я. – Но все закончилось.