Текст книги "Первый удар"

Глава вторая
Рожденный пить тоже любит девушек

Опять захотелось курить. Кастет слез с подоконника, размял затекшие от долгого сидения ноги и подошел к столу. Налил, залпом выпил полстакана водки, поковырялся пластмассовой одноразовой вилкой в тушенке и полез в стоявшую на стуле спортивную сумку, в которой привез всякое нужное для жизни барахло. Точно, на самом дне сумки лежал блок «Явы».

С удовольствием закурил.

«Пойти прогуляться, что ли, хлеба заодно купить», – подумал Кастет.

Он подошел к окну, выглянул наружу – не идет ли дождь – и увидел стоявшую на набережной девчонку. Прямо напротив его дома. Вдруг нестерпимо захотелось секса, нормального человеческого секса – не поспешных физиологических отправлений с «плечевыми», чем ограничивался он последние месяцы, когда, оставив квартиру Алесе, перебрался жить в гараж. Просто добротного неспешного акта любви, после которого можно полежать, покурить, пуская дым тонкой струйкой в потолок, поговорить о чем-нибудь необязательном с пусть даже случайной подругой.

Он еще раз выглянул в окно: девушка стояла на том же месте, опершись о парапет набережной и глядя в темную ночную воду. Он не видел ее лица, только белый силуэт на фоне черной реки, но представлялась она ему непременно молодой, привлекательной (не красивой – красивые все стервы, суки и бляди), с хорошей фигурой, такой, чтобы ее хотелось тут же раздеть, сперва прижать к себе, сильно, крепко, чтобы почувствовать все впадинки и выпуклости молодого тела, а потом посадить на этот вот подоконник и...

Кастет начал поспешно одеваться.

Блин, а если это пенсионерка какая, пуделька своего выгуливает, вот облом-то будет! Он почти выбежал из парадной. Девушки на месте не было. Кастет оглянулся. Вот она, медленно идет в сторону Кировского. Он бросился вдогонку.

– Девушка! Девушка!

Девушка оглянулась, мордашка – ничего, отметил он сразу, не красавица, но и не урод какой-нибудь отвратительный, ну не любил он трахаться с уродинами, и все тут, даже по пьяни. Фигуру под плащом не прочитать, но высокая, стройная.

Она остановилась, ждала, пока Кастет подойдет.

Чего это она, вдруг смутился Леха, ночь вроде, часа два, а то и три уже, должна бы испугаться, а она стоит, дожидается спокойненько. А если я маньяк сексульный, Чикатило какой-нибудь?!

И вот стоят они лицом к лицу. Девушка смотрит на него вопросительно, а Кастет чего сказать – не знает, заробел как-то.

– Вам не страшно, девушка?

– Нет, – пожала она плечами.

– Вы выпить хотите?

Козел. Козел и мудак, сказал Кастет самому себе. Лучший способ познакомиться с девушкой – предложить ей водки. Особенно в три часа ночи!

Девушка опять пожала плечами.

– Можно и выпить.

– Только у меня хлеба нет.

– А за углом круглосуточный, там хлеба можно купить и вина.

– Вы только вино пьете?

– Вообще – да. Но сегодня можно и водки.

– У вас что-то случилось?

– Случилось, – спокойно сказала она, – но свои проблемы я сама решаю. Где пить будем?

– Может, ко мне? У меня праздник сегодня, новоселье, а я вот один. Увидел вас из окна, решил пригласить. Странно, правда? Не знакомятся так парень с девушкой.

– Ну вы, предположим, не парень, вышли из этого возраста. А познакомиться пора – меня Света зовут, Светлана Михайловна.

– А меня – Алексей Михайлович. А почему по имени-отчеству?

– А я учительница, училка, значит, а училок всегда по имени-отчеству зовут. И мы же знакомимся не как парень с девушкой, чтобы дружить потом вплоть до рождения ребенка, а чтобы выпить. Выпить и разойтись. Так ведь?

– Так точно.

* * *

Она оглядела пустую комнату.

– Я только что переехал, – объяснил Кастет, – ничем еще не обзавелся, стол вот, стулья, да раскладушка.

Упоминание о раскладушке показалось ему неприличным, хотя более неудобного предмета для сексуальных кувырканий и придумать, наверно, нельзя. Девушка Света кивнула, повесила плащ на спинку стула, сама села на другой и вопросительно посмотрела на Кастета.

– Вроде водку пить собирались. Или ты меня все-таки с другими целями заманил? А хлеб тогда зачем?

– Сейчас!

Кастет нашарил в сумке упаковку пластиковых стаканчиков, вскрыл, поставил один перед собой, Светлане подвинул свой – стеклянный, из которого пил весь вечер. Выпили, закусили, отломив по куску хлеба от буханки – нож был неизвестно где.

– Так что у тебя случилось?

– Ничего. У меня случилась жизнь, вот и все.

Кастет налил еще по одной. Так же молча выпили. Кастету стало покойно так, уютно, словно вернулся он из дальнего рейса домой и встретила его жена, Светлана Михайловна, сидят они за столом и пьют не водку, а чай, на полезных травах настоянный, сейчас она расскажет, как дети, как дома, кто приходил или звонил, пока он катался по стране...

– О чем задумался? – Светлана смотрела на него с улыбкой. – У тебя лицо было такое...

– Какое?

– Не знаю. На меня никто так не смотрел. Странный ты...

Она нагнулась через стол, провела рукой по его волосам. Леха невольно заглянул в вырез блузки, увидел маленькие острые груди, и в нем опять проснулся самец.

Девушка почувствовала это, но не отстранилась, а взяла его голову обеими руками и поцеловала в лоб. Леха неловко, через стол, обнял ее, встал, притянул к себе и жадно впился в губы.

Она не отвечала на поцелуи, только слегка приоткрыла рот и, прикрыв глаза, запрокинула голову, отдаваясь его ласкам.

Кастет скользнул ладонями вниз, по спине, крепко сжал маленькие упругие ягодицы. Девушка застонала, не от боли, от удовольствия, и еще крепче прижалась к нему всем телом. Он жадно, сильно мял ее, понимая, что такая боль возбуждает девушку, дает наслаждение. Потом она внезапно отстранилась от него, села опять за стол, тяжело дыша и глядя на него странным, помутневшим взглядом.

– Не надо, ладно? – сказала наконец она. – Не хочется так вот...

– Как? – спросил Леха, хотя и сам все понял. Стало стыдно домашнего бардака и своего неуместного желания.

– Извини, Света, – сказал он, – прости, дурак я, давай выпьем.

– Давай, – согласилась она и подставила стакан.

* * *

Молча, не глядя друг на друга, выпили, разом потянулись к хлебу, встретились руками, отдернули, опять встретились.

* * *

– Бери, – сказала Светлана, – ты первый бери, а то мы так от голода помрем...

Он протянул руку к буханке, накрыл ее ладонь и почувствовал, как по телу пробежали мурашки, которые бывают только от нежности к другому человеку, а не от животной страсти или похоти.

* * *

– Прости меня, – повторил Леха, – живу я как... – он силился подобрать слова, будто говорил на незнакомом себе языке, – одним днем живу, словно помереть завтра собираюсь. Если есть водка на столе, ее сегодня выпить надо, всю выпить, другого случая не будет, есть рядом девушка, значит, немедля в койку ее, только бы не упустить, когда еще случай представится, чтобы с девушкой переспать. Я ж не старый еще, жениться могу, квартира теперь есть, жить будет где, и ребеночка хочу, очень, сына...

* * *

– А у меня сын есть, – сказала вдруг Светлана и, прочитав в его глазах вопрос, добавила: – Он в деревне живет, у бабушки. Недоношенный родился, семь месяцев, ему воздух свежий нужен, молоко парное, а где тут, в городе, парное молоко возьмешь. А я, видишь, осталась, на хлеб себе и ему зарабатываю...

Помолчали. Ее ладонь нагрелась под его ладонью, словно стала частью его руки и сама она – словно его продолжением, с одинаково бьющимся сердцем, таким же ровным, спокойным дыханием. Леху снова окатила волна нежности, и он осторожно убрал свою руку, потому что знал, что сейчас будет, страшился и не хотел этой близкой радости, боясь, что она все испортит и сделает только хуже, потому что лучше быть уже не могло...

Проснулись они уже днем.

Солнце светило вовсю, на набережной было полно людей и машин, в общем – день. Часы у Кастета остановились, у Светланы их просто не было, но точное время их не интересовало – день, значит, день...

Бутылка на столе была пуста, но Кастет – мужик хозяйственный – достал все из той же сумки непочатую поллитровку.

– Будешь? – спросил он у проснувшейся Светланы.

– Не-а, – она лежала на раскладушке, неловко опершись локтем о металлический каркас.

Кастет провел ночь на полу, постелив что-то, наугад вытащенное из коробки с разными постельными тряпками. Тело неприятно ныло от неудобного сна, и было немного стыдно смотреть на Светлану.

– Ты в школу не опоздаешь? – спросил он, просто чтобы не молчать.

– В школу? – удивилась она. – Я тыщу лет назад школу кончила.

– Так долго не живут, – машинально отметил он. – Ты же училка вроде как.

– А! У меня диплом училки, а работаю я в другом месте.

– Где?

– Давай я тебе потом расскажу. Не хочу сейчас об этом, потом, как-нибудь...

* * *

Светлана тоже, видно, стыдилась вчерашней близости, внезапной откровенности со случайным человеком и того, что промелькнуло между ними, вызывая холодный огонь в животе и горячие волны крови, бьющиеся в висках, того, что она уже несколько лет решительно не пускала в себя.

– Ванная у тебя где? – спросила она.

– Там, – неопределенно махнул рукой Леха. – Полотенце возьми.

* * *

Он посмотрел вслед выходящей Светлане и подумал, что неплохо бы оприходовать девчонку по-простому, по-шоферски, так как считал себя уже не офицером или диверсантом, а простым шоферюгой-дальнобойщиком, хотя офицерский или диверсионный секс от шоферского ничем не отличался – то же самое тырканье одной частью тела в другую... Подумал и испугался этой, чужой теперь для него, мысли.

Открыл бутылку, налил, понюхал и отставил стакан в сторону.

– Чума какая-то! Водки не хочется, а ведь надо – полегчает...

Вернулась Светлана, оделась, не садясь, взяла налитый стакан, тоже понюхала и, морщась, выпила.

– Пойду я, проводи...

– Дай мне телефон, – неожиданно попросил Леха.

– Зачем? – спросила она, но тут же испугалась, что может не дать и они больше никогда не увидятся. – Карандаш есть? Пиши.

И она продиктовала номер телефона и домашний адрес.

Кастет проводил ее до дверей, на прощанье она чмокнула его в щеку, помахала рукой и ушла в пахнущий кошачьей мочой полумрак лестницы. Скорее всего, навсегда.

* * *

Днем Кастет прибрал квартиру, допил между делом водку, вздремнул немного на все еще пахнущей Светланой раскладушке, потом притащил из магазина, в котором ночью покупал хлеб, всякой еды и две литрухи водки, потратив на это почти все деньги. По пути позвонил из автомата друзьям, напомнил о вечернем торжестве.

* * *

Вечер и правда получился знатным.

Серега-доктор заехал по пути за Чистяковым, и они загрузили в багажник его старенького, но исправного «мерина» свертки, банки, узелки и даже салатники со вкусной, домашнего приготовления, едой, которую сердобольные супруги друзей совместными усилиями приготовили для «Лешенькиного новоселья», как сказала Марина – жена Петьки Чистякова, некрасивая и оттого, наверное, особенно заботливая бабенка. Впрочем, и докторша Наташа с сочувствием относилась к семейным перипетиям Кастета и искренне порадовалась, когда тот обзавелся наконец собственным жильем.

Поэтому обе спутницы жизни без разговоров отпустили своих мужей на все выходные, изобильно снабдив их едой и справедливо полагая, что у одинокого Кастета с закуской дело обстоит по-холостяцки просто – в лучшем случае хлеб, луковица да соль. Кроме того, праздник без закуски легко мог превратиться в заурядную пьянку, от которой, как известно, один шаг до общения с падшими женщинами и разнузданных оргий, каковые неминуемо приводят к распаду здоровых семей, моральной деградации и, как следствие, стремительному падению на самое дно общества...

Стол получился вкусным и располагающим к неторопливому сидению, дружеским беседам, воспоминаниям и планам на будущее.

Внезапно обнаружилось, что закуски еще полно, у мужиков – ни в одном глазу, а водка непостижимым образом кончилась. Петька быстренько снарядился в магазин.

– За бутылкой! – объяснил он уже из прихожей.

И Кастет с Доктором остались вдвоем.

– Пошли дурака за бутылкой, так он одну и принесет!

– Ну, Петька – не дурак, считай весь вечер еще впереди, да ночь, да два выходных! – Доктор мечтательно улыбнулся. – А там, глядишь, девочек по вызову организуем...

* * *

Доктор Ладыгин, в отличие от своих друзей, был «ходоком», любителем молодого мясца, чему удивляться особо не следовало – на работе за ним вереницей ходили студентки-практикантки сестринского училища и стажерки-терапевты Первого Медицинского.

Практикантки с восторгом слушали молодого респектабельного доктора, восхищенно открывая рот не только в палатах и аудиториях, но и в его приватном кабинете, снабженном, ради удобства посетительниц, не казенной смотровой кушеткой, а добротным, иностранного производства, диванчиком, накрытым, для создания непринужденной обстановки, настоящим восточным ковром, вывезенным капитаном Ладыгиным из непокоренного Афганистана.

Кастет понял, что разговор о телефонных красавицах был затеян не ради красного словца, но Доктор внезапно сменил пластинку.

* * *

– Мы с тобой после Афгана так толком и не поговорили...

– Сам знаешь, то у тебя времени нет, то у меня. Потом все эти заморочки с Алесей, с разменом, знаешь – я ж почти год в гараже жил, пока эта сука размен подходящий искала. Мне-то что было надо – чтобы квартирка моя на Петроградской была, и все. Метраж там, вид из окна, другая ботва – все это по фигу! Но только чтоб отдельная, и чтоб на Петроградской! Ты в моей квартире, на Пушкарской, не был?

– Был один раз.

– Роскошная хата! Деду моему еще до войны дали, он каким-то профессором важным был, я толком не знаю, и он, и бабка еще до моего рождения померли. Старенькие уже были и блокаду всю здесь, в Ленинграде, провели. Деду паек какой-то усиленный положен был, да вещи продавали. Мне батя говорил, что много было старины всякой, мебель, картины по стенам, библиотека хорошая была, золото какое-то.

– Слушай, а почему твои родители умерли, они ж не старые были еще?

– Да я толком не знаю, я ж в Афгане тогда был, это у Алеси спрашивать надо, она с ними жила. А с Алесей после Афгана мы, считай, и не разговаривали, только ругались, ей все денег мало было, визжала – денег давай! Денег давай! Карбованцев, ети ее мать! Она ведь дите родила, пока я интернациональный долг выполнял. От кого – и сама, похоже, не знает. Ребеночек – что, если в мы с Алесей жили нормально, я бы пацана усыновил, и своего бы завели, очень я пацана своего хочу. Годы идут, скоро и стоять не будет, а сына нет. Да и бабы подходящей на примете нет, чтобы с ней о семье да о детях думать. В книжке в какой-то прочитал, в госпитале, – «мне не то чтобы не с кем лечь в постель, мне проснуться не с кем»...

Затянувшуюся паузу прервал дверной звонок.

– Слесарь Чистяков по вашему приказанию явился!

Петька в армии не служил (вовремя отремонтировал военкомовскую «Волгу» и достал дефицитные в ту пору запчасти зятю какой-то шишки из штаба округа), но любил ввернуть в разговор военные словечки, а в гараже щегольнуть дружбой с героями-афганцами.

В одной руке слесаря Чистякова была подозрительно тяжелая сумка, а за другую его руку держалась молоденькая, слегка навеселе, девчонка.

– Вот, это – водка, а это – Наташа! Ее подлые друзья ушли на футбол. Для тех, кто не знает, – сегодня «Зенит» на Петровском играет, они, понимаешь, фанаты, им, понимаешь, футбол важнее этой прелестницы! Мы, может, тоже фанаты, но совсем другого спорта.

* * *

И он потряс сумкой, чтобы все насладились звуками фасованной в стеклотару водки, а потом подергал за руку Наташу, чтобы друзья оценили также и достоинства прелестницы. Наташа потупилась, улыбнулась и едва не упала от Серегиного рывка к столу.

Быстро расселись, выпили по первой, потом еще быстрее – по второй. Водка растворила начальную неловкость, мужики заговорили громко, наперебой, как петухи красуясь перед единственной дамой. Наташа уже открыто разглядывала собутыльников, потом пересела поближе к Кастету, то ли найдя его самым сексуально привлекательным, то ли, наоборот, посчитав импотентом, не способным покуситься на девичью честь, сорвать, так сказать, цветок невинности.

Друзья восприняли ее маневры совершенно спокойно, справедливо решив, что рожденный пить на бабу не полезет. Впереди были целая сумка водки, ночь и два полных выходных.

* * *

Сутки прошли в пьяном угаре. Кастет слабо помнил, как мужики выходили по очереди курить на кухню, наспех выпивали, не закусывая, по стакану водки и снова возвращались в комнату, где их ждала Наташка, все еще не терявшая надежду, что вот сейчас ее будут трахать сразу трое.

Петька еще дважды бегал за спиртным, и ночь оглашалась горячими разговорами на тему взаимного уважения и мужественными хоровыми песнями, в которые вплетался сиплый девичий голосок.

Как и когда они уснули, Кастет не помнил. Очнулся он, сидя на колченогом кухонном стуле, который вчера или позавчера хозяйственно притащил с помойки. За окном клубилась мгла, едва различимая сквозь немытые стекла.

– Вечер, должно быть, – с трудом подумал он и побрел в пугающую тишиной комнату.

Мужики спали на полу, постелив себе что нашли из тряпья, у каждого в изголовье стоял налитый стакан водки.

– Ух ты! – восхитился их предусмотрительностью Кастет.

Наташка сидела за столом, ковыряя вилкой в салате. Стакан она явно уже приняла, и, вообще, вид у нее был очень довольный, сытый.

– Ну, как ты? – спросила она, наливая себе еще с полстакана. – Будешь?

Кастет кивнул и с трудом опустился на стул.

* * *

Только теперь он заметил, что сидит она перед ним голая, и начал ее внимательно рассматривать, пытаясь понять, что же в ней могло привлечь одного из его друзей, а может быть, и обоих сразу. Без одежды она выглядела весьма непрезентабельно, и Кастет мысленно укорил двух почтенных глав семейств и отцов, каковыми являлись Серега и Петька.

Наташка поняла его по-своему и начала озираться, подыскивая место, на которое можно было бы наконец-то завалиться. К счастью, в это время мужики на полу заворочались, сели и разом выпили свои стаканы.

– Как сработались! – опять восхитился ими Кастет.

Наташка снова заворочалась на стуле, явно замышляя что-то похотливое, но ее опередил суровый голос Доктора:

– Девушка, а тебя дома родители не ждут?

– Не-а, – ответила Наташка и добавила по-виннипуховски: – До понедельника я совершенно свободна.

Мужики переглянулись.

– Нам... ну, это... поговорить надо! Дела обсудить!

– Вам водки просто жалко, – она сморщилась, как готовый заплакать ребенок, у которого отнимают любимую игрушку. – Так я могу и не пить водку вашу, очень надо!

Доктор поднялся.

– Нет, дитя мое, давай одевайся, я же тебе, между прочим, говорил, что мы люди серьезные, женатые... Я тебя отвезу куда скажешь, а у нас действительно дела, о которых знать тебе совсем не положено.

Наташка, разочарованно шмыгая носом, принялась одеваться, и через несколько минут они с Доктором вышли, оставив друзей наедине с едва початой бутылью. Кастет и Петька выпили, покурили, а потом еще раз выпили и покурили, время от времени бросая друг на друга довольные взгляды.

Доктор вернулся с бутылкой хорошего, дорогого коньяка и без Наташки.

– Ну, мужики, слава богу, отвязался. Ты-то, Кастет, вчера первый вырубился, а мы еще полночи от этой ссыкухи отбивались. Все ей оргии хотелось... Ладно, хрен с ней. Я вот тут конину купил...

– Надеюсь, ты ее никуда не отвозил, пьяный-то? – озаботился Кастет.

– Нет, ты чего, до метро – и все, сразу к вам. Честно говоря, и пить-то уже неохота, завтра воскресенье. Похмелиться чем-нибудь слабеньким, здоровью полезным, выходиться и – на работу... У тебя-то, Кастет, какие планы?

– На завтра или вообще?

– И так и сяк.

За разговорами допили водку, открыли коньяк, неспешно его смаковали и обменивались вкусовыми впечатлениями.

– Завтрашнюю программу ты очень грамотно изложил, грамотно и доступно, – сказал Кастет, – а в дальнейшем, чувствую я, мужики, новая жизнь у меня начинается, совсем другая! Квартира своя теперь есть, с Алеськой на развод мы подали, через пару месяцев «Камаз» свой выкуплю, я ж с каждой поездки деньги за него вношу, немного уже осталось, и будет у меня своя машина – «Камаз» – не «мерин» какой-нибудь старый!

Кастет хитро посмотрел на Доктора. Тот ухмыльнулся, но промолчал.

– А с машиной, – продолжал воодушевившийся Кастет, – может быть, в «Суперавто» останусь, а то – на вольные хлеба, не решил еще. В общем, по-другому все теперь будет! А у меня к вам, мужики, просьба есть. Завтра мы по докторской программе оттянемся, а в понедельник я с утра – в гараж, тачку готовить, тормоза там, то, се. Во вторник, в ночь, выехать хочу, недалеко, под Москву, и попутный груз будет, диспетчерша сказала, так что за неделю максимум обернусь, а вам я ключи оставлю от квартиры. Первое, чтобы ключи у вас были, мало ли что, от жены, например, заныкаться, а второе, задумка у меня есть, хочу в эту вот стену швеллер вмазать, а на него – телик поставить, я у пацана одного видел, когда в «Скипетре» служил. У него сексодром устроен, а из стены железяка торчит, и на ней телик – кайф! Железяка у него, правда, фирменная какая-то, хромированная, с причиндалами всякими, но мы – люди не гордые, и швеллером обойдемся, главное – надежно. Швеллер я притащил, на кухне лежит, стенку проверил – капитальная, несущая, толщины не знаю, но кирпича два точно будет. Оттого, слесарь Чистяков, будет у меня к тебе просьба – время будет, сделай для меня эту штуку со швеллером. У тебя наверняка инструмент нужный есть – перфоратор, болгарка, чего там еще понадобиться может...

– Это – будь спок! – кивнул Петька. – Инструментом укомплектован – выше головы! Сделаем, и Доктора припашу, чтобы мне не скучать тут. За полдня легко управимся, правда, Док?

– Точно. Сделаем, Кастет, пока ты катаешься. Вернешься – готовь литруху надежным и верным товарищам.

– Да я для товарищей и пять литрух приготовить могу, – надулся Кастет. – Что я – жаба, что ли?

И они принялись обсуждать, кто, кому и когда позвонит, какой инструмент понадобится, на какой высоте лучше поместить швеллер и другие детали, слушать которые Кастету было совсем не нужно.

Поэтому он потихоньку оделся и пошел в магазин за очередной бутылкой...