Текст книги "Часть от целого, или История Уолтера Коннора. История о том, как важно не потерять самого себя"

Часть 3. Kiss me

Интересно, призадумывались ли вы когда-нибудь, почему мы влюбляемся в определённых людей? Почему порой встречаешь милую, заботливую, добрую девушку, но ничего к ней не испытываешь? Почему встречаешь сильного, храброго, скромного, добродушного молодого человека, но не испытываешь к нему ничего? Почему мы употребляем слово «испытывать» к слову «счастье»? Ведь счастье подразумевает под собой что-то гармоничное, радостное, умопомрачительное… Почему «испытывать»? Почему «испытывать» чувство? Разве не прекрасно любить? Как бы больно порой не было, но лучше тихо любить, нежели ходить и не знать, что это чувство вообще существует. Думаю, это с нами что-то не так… Думаю, из-за нашего сознания мы все «испытываем» счастье, поэтому и любовь становится частью жизненного испытания, хотя так хочется, чтобы она была одним из подарков жизни. Хочется не испытывать счастье, а хочется им наслаждаться. Хочется лицезреть самое прекрасное, что нам дано в жизни. Даже если любовь приносит боль, она всё равно прекрасна. Прекрасна, потому что человек никогда не станет прежним, ибо он познает высшее, а раз познает высшее, значит и познает низшее, а если познает низшее и высшее, то он познает мир любви и мир, стоящий за ней. Думаю, мы все сюда пришли, чтобы один раз точно сказать кому-то три заветных слова. Чувство, которое вырисовывается из этих слов – неописуемо, каждый его видит по-своему, но одно я знаю точно: когда оно придёт – вы почувствуете. Каждый чувствует его по-своему, но абсолютно каждый скажет, что он не понял, как это произошло, он лишь почувствовал, услышал внутренний голос, что и его время пришло… Что пришло время перелистнуть страницу и начать писать новую главу.

Я долго странствовала, старалась найти в себе любовь, убеждала себя, что можно полюбить человека, даже если ты ничего к нему не чувствуешь, верила, что каждая очередная влюблённость может перерасти в любовь, но я поняла, что заблуждалась. Находить в себе любовь не нужно, ты просто знаешь, что любишь… Ты застываешь от одного его взгляда, от одной мысли, что этот человек может находиться рядом с тобой, ты уплываешь в неведомые края, сознание уносит куда-то далеко, всё, чего хочется – его взгляда, его улыбки, его слов. И даже если проходят годы, ты уплываешь в прошлое, когда был беззаботно влюблён и понимаешь, что от этой влюблённости осталось самое важное, – человек, улыбка которого продолжает тебя восхищать, слова которого продолжают отзываться в душе, взгляд которого продолжает тебя опьянять… Нет, любовь не подделать, не подстроить, её невозможно спутать с чем-то другим… Страсть, влюблённость нас убивают низменными желаниями, а любовь… Любовь помогает нам жить.

На следующее утро Уолтера разбудил Джеки, у которого сильно разболелся живот, он искал обезболивающее, но никак не мог его найти. Не хотел он будить Уолтера, не в его стиле беспокоить других, особенно близких по таким пустякам, но тем не менее боли были сильными. Несмотря на то, что Джеки – спортсмен, у него был слабый желудок. Конечно, это миф, что все спортсмены здоровые, потому что они порой болеют хуже обычных людей. Вот и Джеки страдал от гастрита, который периодами обострялся. Джеки каждый раз во время обострения был невменяем, ибо боли съедали его заживо, поэтому он сразу накинулся на Уолтера:

– Чёрт возьми, Уолтер! Проснись ты уже!

– Чёрт, что такое? Не видишь, ещё и 7 нет, ты совсем обалдел?!

– Уолтер! Мне не до времени сейчас, я ничего не понимаю… Я не понимаю, где мои лекарства. Ты не помнишь, куда я их дел?!

– Чёрт, лекарства…

– Что, Уолтер?! Где они?!

– Джеки, прости, у Эмили просто как-то живот заболел…

– Ах, да, Эмили! Как я сразу не догадался! Конечно, у бедняжки Эмили животик заболел, но как хорошо, что доктор Айболит оказался рядом!

– Джеки, прошу, не злись. Я всё исправлю. Я достану тебе лекарства.

На этих словах Уолтер вылетел из комнаты, но совершенно не знал, что делать. Аптеки ещё не работали, Бетти и Карл ещё спали, Эмили дома не было, а Джеки лучше не становилось… Чёрт возьми, что он наделал… Но ведь он хотел помочь Эмили, дома лекарств не оказалось, а лекарства Джеки подействовали быстро. Может, Эмили их оставила у себя на столе? Или у себя на полке какой-нибудь, но, черт возьми, вламываться в комнату тоже нельзя… Хотя в данной ситуации состояние Джеки важнее.

Уолтер в начале постучал в комнату из приличия, вдруг она вернулась раньше времени? И, о чудо, она действительно вышла из комнаты в уличной одежде, словно пришла несколько минут назад.

– Уолтер, чего тебе? На часы смотрел?

– Эмили, какой сюрприз! Я думал, ты приедешь завтра.

– Именно поэтому ты постучал в мою дверь в полседьмого утра?

– Нет… просто… Помнишь, я давал тебе лекарства? Они сейчас очень нужны Джеки, ему плохо.

– Точно, погоди, они где-то у меня были, забыла тебе вернуть. Заходи в комнату, не бойся. Я пока поищу.

Уолтер зашёл в комнату Эмили и был поражён количеством висевших постеров с рок-группами: Nirvana, KISS, Led Zeppelin, Ozzy Osbourne, AC/DC, Radiohead, Aerosmith, Alice Cooper, Bon Jovi, The Cranberries, Depeche Mode, The Doors, Elvis Presley, Eurythmics, Fool’s Garden, Green Day, The Killers, Limp Bizkit, Marilyn Manson, Metallica, Scorpions и т. д. и т. п. Уолтер был шокирован этой чёрной комнатой, засеянной такими же чёрными судьбами, как эта комната. Удивительно. Уолтер любил рок-музыку, но он вряд ли бы повесил у себя плакат с какой-либо группой, ведь это говорило бы о его страсти, которой у Уолтера точно не было.

– Можешь присесть на кровать, я наверняка в шкаф бросила. Такая неряха, кошмар просто. Постараюсь быстрее найти.

– Хорошо. А почему ты вернулась раньше?

– Да… так вышло. По личным обстоятельствам.

– Секрет?

– Уолтер, ты прости, но мы не друзья какие-нибудь, тем более, ты исчезнешь из нашей жизни через десять дней.

– Понял.

– Обиделся?

– Нет.

– Уолтер, я не хотела тебя обидеть!

– Да что за бред? На что мне обижаться? Мы едва знакомы, с чего бы тебе незнакомцу из Великобритании раскрывать свои тайны?

– Не знаю… Я всегда такая грубая. Люди за это меня презирают.

– С чего ты решила, что презирают?

– Ну вот, к примеру, на Джеки посмотри. Он с первых же секунд меня невзлюбил.

– Мне сложнее сказать, кто вообще ему понравился с первого раза. Своенравный человек.

– Ладно. Проехали. О, нашла! Вроде они. Они?

– Да. Спасибо.

– Тебе спасибо, что выручил. Пусть Джеки поправляется.

– Передам.

Уолтер встал с кровати, направился к выходу, но перед тем, как Эмили закрыла дверь, он всё-таки решился сказать:

– А мне ты понравилась с первых же секунд.

Эмили скромно улыбнулась и ответила Уолтеру тем же.

– Может, сходим сегодня куда-нибудь? Ты мне покажешь Париж. Джеки всё равно сегодня уже никуда не пойдет.

– Хорошо, давай в 14 часов.

– До встречи тогда, Эмили.

– До встречи, Уолтер.

Эмили закрыла дверь, и Уолтер направился счастливый к Джеки, но как только открыл дверь в их комнату и увидел скорчившееся лицо Джеки, то счастье сразу покинуло его всецело.

– Чего так долго? Ты в княжество Силенд за ними ездил?!

– Да, стал первым туристом в этом государстве. Держи, вот твои лекарства.

– Надо же, я и не ожидал уже их увидеть.

Джеки принял лекарства и молча лёг на постель с закрытыми глазами, у него так болел живот, что он уже не думал выжить. Через 10 минут ему полегчало, и он понял, что был очень груб с Уолтером.

– Уолтер, прости. У меня было помутнение рассудка.

– Всё хорошо, друг. Отдыхай сегодня. Потом, глядишь, сам Силенд покоришь.

– Да… Слушай, я сегодня отлежусь, хорошо? Ты не теряй времени, лучше прогуляйся.

– Да я вот Эмили пригласил погулять…

– Хорошо, давай…

Джеки так изнемог от болей, что у него не было сил продолжать диалог. Он лёг набок и уснул под воздействием обезболивающих.

Уолтер ждал заветного часа, он успел позавтракать с Бетти и Карлом, предупредить их насчёт Джеки, сходить в магазин за продуктами, приготовить лёгкий бульон для Джеки и прочитать «Ставок больше нет» Ж. П. Сартра. Удивительно, что порой и любовь бессильна перед долгом… Будто есть что-то более высшее, что рушит наши планы, нашу любовь, нашу жизнь. Удивительно, что в романе не смогли ужиться любовь с долгом. Порой жертвуют любовью во имя чести, долга… Но правильно ли это? Если считать тот факт, что долг перед Родиной тоже некая любовь, то, может, и да… А если это отдельно стоящее чувство, то тогда не понять, как оно может уместиться с честью, долгом и любовью. Досадно, что приходится выбирать что-то одно, ведь редко удается сохранить в жизни абсолютно всё. И, выбирая, мы понимаем, что, быть может, ставок больше не будет. Придётся выбрать один раз, но уже навсегда. И как поступить? Да, может, сердце и подскажет, но оно не всегда подсказывает нам верный путь. Только забитый романтик будет в это верить. Чтобы принять важное решение в жизни, нужно подключить и разум, и зов к сердцу. Порой обе эти вершины творят с жизнью нечто неописуемое.

Перед выходом Уолтер ещё раз убедился, что с Джеки всё хорошо и за ним присмотрят Бетти с Карлом, поэтому со спокойной душой в 14 часов встретился с Эмили у забора, и они начали своё мини-путешествие по восхитительному Парижу.

Эмили захотела романтизировать их прогулку по Парижу, поэтому предложила взять билеты на теплоход Bateaux Mouches уже ближе к вечеру, чтобы наблюдать над заходящем солнцем в городе любви. Когда они сели на теплоход, было уже довольно прохладно, Эмили знала, что скоро начнет гореть Эйфелева башня, что сведёт Уолтера с ума, и так действительно и случилось, хотя на это повлияли не только чары Сены и Эйфелевой башни.

Когда Эйфелева башня загорелась, на теплоходе заиграла песня «Kiss me» Sixpence None the Richer… Париж словно растворялся в любви… В любви от светлой музыки, от светлых душ, пылающих от этого шестого чувства…

Уолтер наблюдал над людьми: девушки облокачивались на парней, те обхватывали их руками и смотрели на них такими нежными взглядами… Некоторые пары не сдерживались, брали друг друга за руки, закрывали глаза от наслаждения и целовались, другие замерзали, но согревались от объятий. Потом Уолтер переключил внимание на Эмили. Она была прекрасна… Её чёрные кудрявые волосы развевались на ветру, её клетчатое платье оголяло часть лодыжек, по ней было видно, что эта музыка навевала определённые воспоминания, из-за которых она слегла загрустила, но эта грусть была какой-то лёгкой. Она смотрела на горящие огоньки, на заходящее солнце над Сеной, опускала взгляд на свои ноги, потом поднимала глаза и вновь смотрела на закат. В какой-то момент она заговорила:

– Знаешь, Уолтер, ты такой счастливчик.

– Это ещё почему?

– Просто потому, что ты видишь Париж не моими глазами. Желала бы я жить вдалеке от него, чтобы мечтать о нём и каждый раз поражаться его красотой, когда сюда бы приезжала. Для меня этот Париж так обыден, как для тебя город, в котором ты живешь. В каком ты живешь, кстати?

– Солсбери.

– Вот, как для тебя Солсбери. Ты каждый день встаёшь, мчишься куда-то, суетишься, в твоей жизни постоянно происходит какое-то дерьмо, которое никак не вяжется с красотой этого города. Порой я забываю, что живу в Париже. Каждый раз, когда мне говорят: «Вау, ты живёшь в Париже! Как тебе повезло!», я про себя думаю: чем повезло? Париж как Париж, что мне тут ново? Порой я забываю красоту этого города, потому что растворяюсь во мраке. Порой я забываю, что нужно искать красоту в обыденном. Знаешь, если бы ты меня не пригласил на прогулку, я бы, может, и не растворилась в красоте Парижа… Я бы, может, и не вспомнила, что живу в самом Париже! Спасибо тебе, Уолтер… Я это хотела сказать.

– Знаешь, а я бы и не увидел то, что сегодня лицезрел. Не увидел бы этих влюбленных лиц, не увидел бы вечерний Париж, который оживает именно в это время. Я сам почувствовал, что именно ближе к вечеру хочу чего-то большего от жизни. Без тебя я бы не увидел это сегодня просто потому, что мне бы было неловко запрыгнуть с Джеки на вечерний теплоход. Здесь такая романтическая атмосфера, все держатся за руки, разговаривают, обнимаются… Я бы лучше спрыгнул в Сену, нежели стоял бы здесь с парнем под песню «Kiss me». Так что я бы точно не почувствовал без тебя это парижское тепло, исходящее от города и от людей в том числе.

– Хах, забавно… Ну тогда я не зря вернулась раньше, а то я так жалела…

– Ну, ты хотя бы ещё раз влюбилась. Не в меня, к твоему сожалению, но хотя бы в Париж. Не здорово разве?

– Да конечно здорово. В какой-то мере я даже счастлива.

– Ну и отлично.

– Знаешь, с тобой так комфортно, или это я так расслабилась… Сена и огоньки успокоили… Может, зря скажу, но я уехала раньше, потому что мой (уже бывший) парень просто снёс мне разум. Он у нас барабанщик в группе. Я вообще в него влюбилась не сразу, он долго за мной бегал, а я как-то так жила музыкой, что вообще было не до романтики и прочей фигни. В общем, у нас была программа в Страсбурге, а он, знаешь, такой выпендрёжник, давай красоваться перед фанатками и рассказывать им про наши замыслы. Мы же хотели альбом записать… Но теперь уже… Я так скомкано всё рассказываю, ты прости. Короче рассказал он одной сумасшедшей про наш альбом, дал послушать ей наши наработки, она попросила скинуть ей их, потому что, видите ли, ей так они понравились! Честно, до сих пор не понимаю, зачем он постоянно разговаривает с этими фанатками?! Раздражал меня всегда, но не это главное. Главное то, что он ей скинул… Скинул… И через несколько часов наш альбом был опубликован под другим именем, доработанный уже до конца. Через несколько часов. Представляешь?! Какая скорость… Какое безумие! В общем, наш продюсер об этом узнал и сказал, что выступление в Страсбурге теперь отменяется, поэтому я и приехала раньше времени. Я такая злая… Хотя не знаю, такие смешанные чувства. Уже не понимаю, что чувствую. Я так разозлилась на него, что бросила. Надоел мне со своими фанатками. Да и вообще не уверена, что его люблю, хотя я и не уверена, что могу кого-то любить. Зачем я тебе это рассказываю? Я не знаю. Мне так хотелось выговориться… Ещё эта дурацкая песня заиграла… Какое совпадение. Под эту песню я лишилась девственности. Этот недоумок так любит эту группу, с ума сходит от неё. Вот и включил в тот вечер их пластинку на виниловом проигрывателе, а я так расслабилась, что вот… Оно само и произошло. Чёрт возьми, Уолтер, с чего вдруг я начала рассказывать про лишение девственности?!

– Я не знаю… Но история с альбом вышла ужасной. Ваша репутация нехило подорвется, если ещё скандал какой-нибудь выйдет.

– Не знаю, что будет, но мы не сможем выступить в Великобритании, там мы хотели новый альбом включить в программу.

– А продюсер что говорит?

– Он очень зол, хочет с ними судиться. Ух, ненавижу Жоржа! Врезать бы ему!

– Слушай, у меня есть знакомый юрист. Думаю, он сможет помочь вам.

– Ладно, слушай, спасибо тебе большое, но не стоит, мы сами разберемся. Я вообще не хотела никому это рассказывать… Пожалуйста, пусть между нами останется разговор.

– Ну конечно, даже не обсуждается.

– Спасибо… Теперь твоя очередь откровенничать.

– Да что мне рассказывать? У меня обычная жизнь: школа, работа, поступление в колледж скоро.

– А кем ты работаешь?

– Ну, я репетитором английского языка работаю.

– Ого, гуру английского языка?

– Есть такое.

– А я так плохо его знаю… Родители всё стараются со мной заниматься, но как об стенку горох.

– Если хочешь, я могу тебя некоторым вещам научить за оставшиеся десять дней. Бесплатно, конечно.

– Было бы здорово!

– Договорились тогда. Давай утром заниматься по часу-полтора. Как дело пойдет. И дальше каждый по своим делам.

– Хорошо. Спасибо, Уолтер! Ты такой хороший парень…

– Да нет, это не так. Просто люблю помогать людям.

– Я заметила это в тебе. Особенно, как ты сегодня помогал вставать на ноги Джеки, даже бульон ему сварил, с моими родителями договорился, чтобы они за ним присмотрели… Впервые такое вижу.

– Не знаю. Не представляю, как иначе. Он же мой друг.

– Интересно представить, как бы ты за девушкой ухаживал, если так за парнем ухаживаешь.

– Самому интересно.

– У тебя нет девушки?

– Какое там, как-то не думал даже. В смысле думал, но понимал, что оно само должно прийти, нечего ждать и мечтать просто так.

– Надо же… А как можно не мечтать? Порой этого так хочется… Ну чтобы кто-то согрел, подарил своё тепло, слово доброе сказал.

– Хочется, конечно, но что тут поделаешь, если нет. Отпустить ситуацию и жить дальше. Я так живу.

– Удивительно просто… Другие бы страдали, а тебе совсем всё равно?

– А чего страдать? Что этого нет? Какой смысл страдать из-за того, чего нет в жизни? Оно всё равно придёт.

– Как раз поэтому и страдают, что время идёт, а оно не появляется. Никто не знает, что будет завтра. А если завтра конец? Тогда, получается, ты так и не испытал тепло другого человека.

– Получается, так. Но там уже без разницы, когда конец, поэтому я как-то не страдаю.

– Ты странный.

– А ты очень даже ранимая, хотя по тебе не скажешь.

– Да. Это правда.

– Даже девственности лишилась под такую романтическую мелодию.

– Ну всё, рассказала на свою голову… Ты сам-то как её лишился-то, умник?

– Я не знаю.

– Как не знаешь? Это как вообще?!

– Да не знаю, не лишался я её ещё.

– Вау, парень, ну ты вообще неземной какой-то. Здесь столько парижанок жаждут, бери на свой цвет и вкус, и в бой.

– Не буду я так делать. Я могу, но не буду.

– Это почему?

– Хочу, чтобы было по любви. Если я буду любить одну из этих парижанок, которая, в свою очередь, и полюбит меня, то тогда да.

– Поняла, в Великобритании все такие странные, или это ты такой?

– А в чём странность? Хочу по любви. Это не странность…

– А если её так и не будет? Готов всю жизнь девственником быть?

– Ну и ладно, немногое потеряю. Леонардо да Винчи как-то жил, и я проживу.

– Сравнил себя с гением. Ладно, Уолтер, это не моё дело… Не хочу в это лезть, но секс ты вообразил себе чем-то таким чистым и прекрасным, хотя он таким не является. Мне вообще без разницы по любви или нет.

– Думаю, ты просто никогда и не любила.

– Может и так.

Теплоход прибыл к причалу, все парижане, туристы сошли с теплохода, Эмили и Уолтер отправились домой. На обратном пути они уже мало говорили, в основном про музыку и Париж. Когда вернулись домой, то они пожелали друг другу спокойной ночи, обнялись и пошли спать.

– Ну что, как погуляли? – спросил Джеки Уолтера.

– Да неплохо, знаешь, Париж правда умопомрачителен. Хочу переехать во Францию, но не в Париж.

– Почему, если тебе здесь нравится?

– Как раз поэтому и хочу, чтобы приезжать сюда и наслаждаться этой красотой…

– Ну ясно, поплыл парень из-за девчонки.

– Ты всё к одному сводишь. Эта болезнь как-то лечится?

– Да, лечится, с девчонками.

– Ну ясно, диагноз неизлечим. Вижу, ты уже и чувствуешь себя на все 100.

– Да, мне тут такой бульон дали… Ничего вкуснее не ел.

– Ну я рад, что тебе легче. Спокойной ночи тогда.

– Давай, спокойной ночи, друг. И спасибо за бульон. Знаю, ты его приготовил.

Уолтер кивнул Джеки, улыбнулся, лёг набок, долго пытался уснуть, но у него в голове играла песня с теплохода, звучали слова Эмили, он увидел её с разных сторон… Он понял, что Эмили настолько сильно запуталась в себе, что даже не понимает, что говорит. Она хочет любви, но не чувствует её, не видит, не ощущает. Как бы было прекрасно подарить ей эту любовь, перенести её в иное пространство, иное измерение, чтобы и она почувствовала себя «странной»… Чтобы она почувствовала разницу между сексом и занятием любовью; чтобы она зажгла в своём сердце парижские огоньки, поднялась мысленно на Эйфелеву башню, посмотрела на весь город свысока и поняла, как чертовски влюблена, а Уолтер бы подошёл сзади, крепко обнял, подарил своё тепло и поцеловал нежно, страстно, прямо как в той обворожительной песне…

Часть 4. Chasing cars

 
Какое громкое прозвенело счастье!
В момент долгожданного свидания
С тем, кого ты возносил до сияния,
Что в итоге построило твоё мироздание.
 
 
В головокружительной песне,
Что звучала всегда со мной на отсвете…
Хотелось вычерпнуть в хромой бездне…
Губы, что тебе уже стали так известны.
 

На полях своего дневника Уолтер как-то ночью перед отъездом в Великобританию оставил эти две строфы, пока в ушах играла песня «Chasing cars». Он всё никак не мог забыть то, что приключилось с ним в Париже.

После той вечерней прогулки Эмили и Уолтер не особо контактировали, они занимались английским по утрам, причём очень продуктивно, Бетти и Карл не знали, как отблагодарить Уолтера за то, что он делает для Эмили. Однако на этом заканчивалось всё их общение, Джеки и Уолтер уходили практиковать французский, Эмили встречалась с группой, они обсуждали их дальнейшие планы; с барабанщиком, Жоржем, Эмили больше не имела никаких дел, кроме музыкальных. Собственно, все приходили поздно и сразу ложились спать. Так прошла неделя. Оставалось 3 дня до отъезда в Великобританию, Уолтер сходил с ума, потому что понимал, что они с Эмили могут больше и не пересечься, поэтому не хотел уезжать без ещё одного совместного вечера с Эмили.

– Слушай, Джеки, у меня ощущение, что я приехал на романтический отдых вместе со своим дружком-геем, с которым тщательно скрывал свои отношения в Великобритании, – уныло заявил Уолтер Джеки на прогулке по Елисеевским полям.

– Мой хороший, ну поэтому у тебя не клеится с Эмили, потому что ты мой, не понял этого ещё?

– Смешно. Я хочу ещё один вечер провести с ней.

– Я так понимаю, моё присутствие помешает?

– Нет, конечно, мой золотой, пошли с нами. Мы же будем счастливы!

– Ну хорошо, пойдемте.

– Ну ты придурок.

– Ладно, вообще, я сам хотел с одной девчонкой побыть и, если ты не против, у нас в комнате. Сам понимаешь, почему.

– Только не на моей кровати.

– Ну как пойдет, за себя не ручаюсь.

– Вот ты засранец. Надеюсь, она с большим носом?

– Ну, да, но я решил, что раз уезжаю отсюда, то надо попробовать с парижанкой, тем более, раз они так на меня заглядываются…

– Ладно, оставь подробности при себе. Сегодня тогда приглашу Эмили на свидание.

– Надо же, наш малыш Уолтер созрел до свиданий. Глядишь, и до чего-то большего созреет лет так через 10.

– Пошёл ты, придурок. Что ты вообще скажешь Бетти и Карлу? Что она твоя шестиюродная сестра?

– Такой заботливый… Разберемся, мой хороший. За меня не переживай.

На этих словах они похлопали друг друга по плечу, разошлись по разным дорогам, Джеки пошёл к своей новой девушке, а Уолтер побежал на автобус, чтобы скорее приехать домой, пока не ушла Эмили на репетицию. К счастью, он успел. Эмили только собиралась уходить, но Уолтер успел её перехватить:

– Слушай, Эмили, мы же уезжаем через три дня. Помнишь, как было хорошо на той вечерней прогулке? Может, ещё с тобой погуляем? Сегодня, например?

– Хм, заманчивое предложение. Я вообще хотела на репетицию пойти… Но у меня такое разбитое состояние в последнее время на репетициях, так что к черту, пойдем гулять. Есть ещё один козырь, который хотела бы тебе показать.

– Давай через полчаса, хочу переодеться.

– Хорошо, давай.

Через полчаса Эмили с Уолтером отправились в мини-путешествие. Эмили знала, что покажет Уолтеру. Она понимала, что пока его представление о Париже слишком романтизированное: узкие улочки; лайнеры, пересекающие великолепную Сену; Триумфальная арка, символизирующая переход из земного мира в мир небесный, возвеличивающая жизнь и поражающая смерть; скрепленные сердца на мостах влюбленных… Нужно было показать Уолтеру Париж в динамике, Париж в движении, поэтому она не могла обойти стороной район Ла-Дефанс. Она любила крышу башни Монпарнас, с которой открывался вид на весь Париж…. Сама Эмили проводила много времени на этой крыше, она не любила звать на неё ещё кого-то, потому что так бы разрушалась её идиллия, но Уолтеру ей очень хотелось показать это место. Тем более, что он в скором времени покинет Париж… И, кто знает, может даже сюда больше не вернётся.

Уолтер был изумлен такой метаморфозой, он словно увидел «парижский Манхэттен»: небоскрёбы, суета, массивы, модернизация в архитектуре. Все эти вещи было не сравнить с тем маленьким и романтичным городом, в которой он так влюбился, как влюбился в Эмили.

– Эмили, можно задать тебе вопрос?

– Ну конечно.

– Почему ты посчитала именно это место козырем? Почему ты решила показать мне его на прощание?

– Хороший вопрос… Уолтер, знаешь, это место приземляет нас. Вспомни нашу последнюю встречу… Мы чуть не влюбились друг в друга, мы таяли под чарами того Парижа, который медленно умирает. Посмотри, что происходит с людьми, они же совершенно другие… Ты здесь смотришь на них и даже понять не можешь, были ли они когда-нибудь влюблены, знают ли они о спокойствии, гармонии что-нибудь? Они покинули тот Париж, который делал из них искренних, влюблённых людей… В этом Париже людьми движут деньги, деньги и только деньги. Они не счастливы, они не знают, что такое счастье. Они лишь знают, что такое суета и беспокойство. Не знаю, Уолтер, порой приземляешься здесь. Я часто сюда прихожу, когда улетаю в неведомые края. Здесь я понимаю, что такое реальность. Именно по ту сторону Парижа. На другой стороне есть место мечтам, любви, волшебству, чуду…

– Слушай, а не хочешь прилечь? Вроде как и людей нет.

– Ну давай попробуем прилечь… А люди всегда приходят чуть позже, ближе к закату. Сам понимаешь, самое романтичное время для парочек.

– Тогда воспользуемся этой минутой. Знаешь песню «Chasing cars»?

– Хм, это Snow Patrol?

– Да, в точку.

– Тогда знаю, конечно.

– Прекрасно… Тогда попробуй закрыть глаза, выкинув из головы окружающий тебя мир. Просто закрой глаза и, не знаю, представь, что на полной скорости рассекаешь на машине, мотоцикле, скутере всю эту толпу, чернь, бренную жизнь… Тебе так хорошо, ты глотаешь холодный воздух, твои волосы развеваются на ветру, ты словно паришь от счастья в невесомости. Что ты чувствуешь?

– Свободу… Глоток свободы…

– Видишь, прямо как в твоей песне… Мы легли, вообразили себе прекрасную жизнь, наполненную свободой.

– Только в песне люди были вместе, а мы, получается, воображаем разные миры, пока они воображали один.

– Ну, в какой-то степени у нас с тобой один мир, мы оба представили свободу, о которой грезим.

Эмили ничего не ответила, открыла глаза, увидела рядом с собой лежащего Уолтера с закрытыми глазами, который тихо улыбается и наслаждается тем, что себе представляет.

– Ты же ведь представил меня рядом с собой? – спустя какое-то время спросила Эмили Уолтера.

Он открыл глаза, увидел сидящую Эмили напротив себя, он не знал, что ей ответить, ведь он действительно представил, как они вместе гоняют на машине по свободному шоссе, наслаждаются бризом, улыбками и, самое главное, наслаждаются тем, что именно в это мгновение они стали близки как никогда ранее. И всё-таки время идёт, а он не может вымолвить и слова, так тяжело ему сказать «да», так тяжело… Но он должен был попытаться, и это Уолтер понимал.

– Да, быть может.

– Так «быть может» или «да»?

– Да.

– Уолтер…

Но Уолтер не стал слушать лишних слов, оборвал Эмили, поцеловав её. Хоть у него ни разу не было девушки, тем не менее в 16 лет он впервые поцеловался с девочкой, которая была очень ему симпатична. Она была не против. У них ничего не срослось, но подростковая интрижка всё-таки была. Именно поэтому Уолтер чувствовал себя уверенно, он знал, что хорошо целуется и не упустил возможности удивить свою возлюбленную. Она от наслаждения закрыла глаза, её тело опустилось от расслабления, она обхватила его за шею, пока он держал её за талию. Они таяли в поцелуе пару минут, пока Эмили не оборвала это наслаждение. Хоть и вкус от сладкого поцелуя разливался у неё по всему телу, она не могла продолжать целоваться с Уолтером, который был уже в смятении, потому что хороший поцелуй просто так не обрывают…

– Уолтер! Так нельзя. Нет, нельзя.

– Да почему? Ты нравишься мне, и это взаимно. Я так чувствую.

– Уолтер… Так нельзя… Ты уезжаешь через три дня. Через три чёртова дня. Зачем заставлять меня влюбляться в тебя? Зачем?! Чтобы мы оба страдали на расстоянии? Извини, но я не готова.

– Можно же попробовать… Ты будешь ко мне приезжать, а я к тебе, да и вообще я планирую переехать во Францию.

– Когда? Через 20 лет?

– Не знаю. После колледжа, может…

– Ты серьезно сейчас? И до этого ты нам предлагаешь прятаться в разных углах?

– Почему прятаться? Мы можем попробовать, тем более, ты же в гастроли ездишь, к нам собираешься.

– Уолтер, мне не нужны такие отношения. Либо человек здесь, рядом, либо ну нафиг.

– Ясно.

– Прости, но я пойду на репетицию.

– У тебя же нет гитары с собой.

– Ничего, на репетициях всегда лежит запасная, возьму её. Я пойду, Уолтер.

– Пока, Эмили.

– Прощай.

Так, Уолтер остался один на башне Монпарнас. Эмили ушла и сразу пришли люди. Много счастливых людей заполонили крышу, они целовались, их глаза искрились от счастья, они были переполнены любовью, что жила в каждом из них. Закат проглатывал эту любовь, забирал с собой, чтобы на рассвете подарить её другим, новым людям…

Так, гоняя на автомобиле, Уолтер рассёк себе голову, влетел в столб на пустой дороге, пока его возлюбленная гоняла на другом автомобиле, мечтая о светлом будущем, творя музыку беспросветной тьмы, из которой уже нет пути назад. Уолтеру уже не вернуться, не повернуть циферблат на несколько секунд раньше. Он уже влетел в столб и рассёк себе голову. И какие мечты его ждут теперь? Кто ляжет вместе с ним и начнёт думать о совместном будущем? Кто теперь подарит ему самый сладкий поцелуй в жизни… Теперь Уолтер не гоняет на автомобиле, теперь он будет гоняться за ним…

 
Какое громкое прозвенело счастье!
В момент долгожданного свидания
С тем, кого ты возносил до сияния,
Что в итоге построило твоё мироздание.
 
 
В головокружительной песне,
Что звучала всегда со мной на отсвете…
Хотелось вычерпнуть в хромой бездне…
Губы, что тебе уже стали так известны.
 

Оставил Уолтер эти строки в своём дневнике на полях… И дневник отправился в самозабвение, как и сам Уолтер, не перестающий гоняться за тем автомобилем, что уже давно влетел в столб на пустой дороге…