Текст книги "Совместное расследование"

Глава 3

Вскоре Кортни стояла рядом с Коннором в тесном кабинете Кирэна Кауфмана, подвергаясь самому омерзительному в своей жизни осмотру. Она окаменела от возмущения.

– Твоя новая крошка? – спросил Кауфман Коннора.

– Хотелось бы! – шутливо ответил Коннор, но в его взгляде читался такой голод, что Кортни снова бросило в жар. – Только Кортни уже нацелилась на парня из высшего общества по имени Эмери Харкурт.

Кауфман навострил уши.

– Харкурт. Фонд Харкурта?

– Неужели вы знаете Харкуртов? – Кортни ни за что в жизни не поверила бы в то, что они могут быть знакомы.

– Я знаю всех, кто хоть что-то из себя представляет, – расхвастался Кауфман. – То есть я знаю о них. Это моя работа – знать любой потенциальный источник скандала.

– Хватит, Кауфман. Теперь ты пишешь для «Взгляда изнутри», а не для «Мира звезд», – сухо заметил Коннор. – Кортни работает в НОТ и занимается Уилсоном Ноллером. Мы решили, что нам лучше не мешать друг другу, а объединить усилия и прикрыть лавочку Ноллера по продаже детей.

– А, Ноллер, – Кирэн Кауфман понимающе кивнул. – Впервые вижу, чтобы ты так заинтересовался найденными фактами, Маккей. По-моему, тебя несколько занесло. Просто отдай мне собранный материал, и я его напечатаю. Нет необходимости втягивать в это дело еще и девицу с ее занудной телекомпанией.

– Вы не можете напечатать эти факты, потому что никто не согласился подтвердить их, – вмешалась Кортни.

– Как будто это меня когда-нибудь останавливало! – захохотал Кауфман. Кортни была в шоке.

– Мне кажется, «Взгляд» совершил большую ошибку, когда переманил вас из «Мира звезд», – язвительно проговорила она. – А я сделаю еще большую, если соглашусь сотрудничать с вами.

Она повернулась к Коннору:

– Из этого ничего не выйдет. Я буду продолжать расследование самостоятельно.

Кортни быстро и решительно направилась к двери.

– Стойте! Только не вздумайте снова устраивать сцену, Цыганочка, – Коннор, смеясь, обхватил ее за талию. – Вы никуда не уйдете. Еще не время.

Кортни задохнулась от ярости. Однако его наглая демонстрация силы вызвала в ней еще и какое-то необъяснимое волнение.

– Вы забыли, что нам необходимо выработать стратегию совместных действий, – напомнил ей Коннор, но сам в этот момент был совсем неспособен думать об Уилсоне Ноллере или о чем бы то ни было еще, кроме того, как хорошо вот так держать ее. Легкий трепет, который он почувствовал с той самой минуты, как увидел ее, усиливался прямо пропорционально ее близости. Она пробудила в нем незнакомое, мощное чувство собственника, какое он никогда не испытывал раньше.

Кортни сразу стало тяжело дышать. Ощущение его сильного тела, крепко прижатого к ее спине, его рук на ее талии подняло в ней опасную обжигающую бурю чувств. Ее голова непроизвольно откинулась и на мгновение прислонилась к его широкой груди. Она была окружена им, окутана его теплом. Желания, которых она никогда раньше не испытывала, пронзили ее. И вдобавок Кортни безошибочно почувствовала, что он возбужден. Ответное пламя чуть не поглотило ее. Кортни панически вскрикнула и попыталась разжать руки Коннора.

– Отпустите меня, – проговорила она хрипло. Как ни старалась, она не смогла скрыть свое потрясение.

Но Коннор, как ни странно, повиновался немедленно. Он резко разжал руки, освободив ее, и опустился на ближайший стул. Ее определенно было слишком жарко держать.

– Сядьте, Кортни, – приказал он. – Кауфман, постарайся сдержать свои «звездные» инстинкты и помоги нам разработать какой-нибудь план.

Первым желанием Кортни было бежать отсюда куда глаза глядят. Но это было неразумно: Коннор снова схватит ее. К тому же ее колени дрожали так, что ей просто необходимо было сесть, и она опустилась на стул у двери.

– Черт побери, когда ты успел втянуть меня в свой крестовый поход? – проворчал Кирэн. – Мне просто нужна была сенсационная история. И вообще, Маккей, в чем причина твоей мести Ноллеру?

– Он хочет восстановить справедливость и искоренить зло, – заговорила Кортни. – Едва ли вы можете это понять, мистер Кауфман.

С чего это она вдруг бросилась на защиту Коннора Маккея? – с немалым удивлением подумала Кортни. Этот человек, безусловно, способен защищаться сам.

– Поверьте мне, куколка, я слишком давно занимаюсь этими делами, чтобы понять – здесь все не так просто, как кажется, – протянул Кауфман. – Восстановление справедливости и искоренение зла обычно стоят на втором месте. На первом – всегда были и остаются личные мотивы. У вас есть какие-то свои причины интересоваться проблемой усыновления. Признайтесь, я все равно докопаюсь до этого рано или поздно.

Кортни нетерпеливо вздохнула:

– В этом нет большого секрета. Мой старший брат Марк и его жена Марианна уже пять лет безуспешно пытаются усыновить ребенка.

– И поэтому-то вы и хотите найти способ помочь им, – сказал Кауфман с выражением «я-же-вам-говорил».

Кортни кивнула.

– Марк и Марианна стоят в очереди в нескольких агентствах по усыновлению. В одном из них они заплатили большую сумму, и была выбрана молодая женщина, добровольно согласившаяся выносить ребенка Марка. Она была искусственно оплодотворена и забеременела.

Коннор наклонился к ней.

– И что случилось?

– Марк и Марианна были в восторге. А потом эта женщина передумала. Всего за несколько недель до родов она сбежала, оставив записку, что не может отказаться от своего ребенка. Больше о ней ничего не слышали.

– Вот так так! – воскликнул Кирэн. – Ваш брат получил назад свои деньги? – Директор агентства заявил, что они могут получить лишь половину. Но потеря денег, хоть и ощутимая для них, ничто по сравнению с мыслью о том, что у Марка где-то есть ребенок, о котором он никогда ничего не узнает.

– Это ужасно, Кортни, – прошептал Коннор.

– Да, – согласился Кирэн. – Если бы они получили назад все деньги, они смогли бы купить ребенка у Уилсона Ноллера.

Коннор и Кортни раздраженно переглянулись.

– Кауфман, ты совершенно ничего не понял, – огрызнулся Коннор. – Я считаю, что бесчестно эксплуатировать желание бездетных пар иметь детей – их нельзя продавать или покупать, как какую-то вещь.

– Хватит! – простонал Кирэн. – Избавьте меня от этого душераздирающего представления, которое, несомненно, в скором времени появится на канале НОТ, благодаря нашей несравненной мисс Кэри. А теперь послушаем твои причины, Маккей. Но, пожалуйста, пропусти вступление о торжестве американской справедливости, потому что я не поверю ни единому твоему слову.

Коннор встал и зашагал взад-вперед по маленькому кабинету, удивительно напоминая беспокойного тигра в тесной клетке.

– Ты прав, у меня действительно есть свой интерес в этом деле. Паре, вырастившей меня, – моим приемным родителям, хотя они никогда не заполняли никаких документов, заплатили. Мой биологический отец был женатым человеком, чье увлечение закончилось появлением на свет вашего покорного слуги. Он не желал скандала и заплатил Маккеям крошечную сумму, чтобы замять это дело. Тридцать четыре года назад был избыток годных к усыновлению детей, а Маккей нуждались в деньгах.

– Как вы это узнали? – тихо спросила Кортни. Это само по себе неприятное открытие безусловно было особенно болезненным для дерзкого, самоуверенного Коннора Маккея. Как странно, подумала она, ее брат и его жена заплатили бы сколько угодно, чтобы иметь ребенка, а приемным родителям Коннора еще и приплатили – лишь бы они взяли ребенка. Действительно все в области усыновления изменилось за последние тридцать четыре года.

– Когда мне было тринадцать лет, мне рассказал об этом мой отец – не тот, который заплатил, чтобы от меня избавиться, а тот, который вырастил меня. Он решил, что я достаточно взрослый и имею право знать правду, но не пожелал, чтобы об этом узнала мать. Я обещал отцу притворяться, что продолжаю считать их своими настоящими родителями.

– Не понимаю, почему он вообще решил сказать правду! – возмущенно воскликнула Кортни. – Да еще и выбрал самый чувствительный возраст! Он просто бессердечен. Неужели и ваша мать столь же жестока?

Коннор со смехом покачал головой.

– Не надо так волноваться. Цыганочка. Мои родители не были ко мне жестоки. О, конечно, существовали некоторые проблемы. Мой отец был неизлечимым игроком и постоянно проигрывал на скачках. Но мы не держали на него зла. Он был замечательным отцом и обращался со мной так же, как с собственными двумя дочерьми, моложе меня на два и три года, настоящими Маккей… Отец умер от сердечного приступа шесть месяцев назад.

Живой или мертвый, покойный мистер Маккей не казался Кортни замечательным.

– А ваша мать? Какая она? – спросила она с любопытством.

– Я всегда был ближе к отцу. С матерью было не так весело, она всегда была поглощена своими мыслями. Их брак не удался, насколько я понимаю. Мама работала медсестрой в местном госпитале, часто сверхурочно. Мне кажется, она просто старалась как можно меньше бывать дома.

– Неудивительно, что она была несчастлива: трое детей и безответственный муж, проматывающий деньги. И совершенно ясно, почему она столько работала – кто-то же должен содержать семью.

Коннор пожал плечами. Он уже достаточно рассказал, даже слишком много. Он редко говорил о своей семье, не желая никому открывать душу.

– Вот наши мотивы, Кирэн. Я надеюсь, твое любопытство удовлетворено. Пора продумать наш план.

– У меня есть идея, – пылко объявила Кортни. – Я пойду к Уилсону Ноллеру и скажу, что жду ребенка и хочу отдать его на усыновление. Тогда мы из первых рук узнаем, как он действует. Мы укрепим на мне диктофон и запишем все, что он скажет.

– Ничего не выйдет! – презрительно фыркнул Кауфман. – Ноллер хитер. Он не попадется на такую глупую приманку. Если вы хотите поймать его, вам придется играть убедительно, изощренно.

– Если вы собираетесь предложить, чтобы я действительно забеременела для большей убедительности, можете сразу забыть об этом, – едко сказала Кортни.

Коннор повернулся к ней:

– Я думаю, что мы могли бы пойти к Ноллеру как супружеская пара и сказать, что хотим усыновить ребенка. Чтобы обвинить Ноллера в вымогательстве, мы должны создать такую ситуацию, в которой он требовал бы у нас деньги как у потенциальных приемных родителей.

– Нет, – выпалила Кортни. Она даже не попыталась спросить себя, почему сыграть роль одинокой матери ей проще, чем притвориться женой Коннора Маккея.

– Фальсифицировать беременность гораздо сложнее, чем изобразить супружескую пару, Кортни, – ответил Коннор. – Потребуются медицинские справки, а фальшивые документы – слишком большой риск. Приемным родителям не нужно ничего, кроме наличных денег. Мы притворимся супругами и попросим его достать нам ребенка. Все разговоры запишем на пленку, плюс наши собственные свидетельства.

Кортни задумалась. Несмотря на все ее нежелание, приходилось признать, что его план лучше. Но мысль о том, чтобы играть жену Коннора… Она беспокойно заерзала на стуле и невольно посмотрела в его сторону.

Их взгляды встретились.

Снова ей сдавило грудь, резкая боль пронзила низ живота. Кортни попыталась подавить безрассудное, опасное сексуальное влечение. В ее жизни нет места бродягам вроде Коннора Маккея. Именно из-за таких конноров маккеев женщинам приходится потом бороться с жестоким разочарованием в группах моральной поддержки.

– Я делаю это только ради брата и его жены и всех бездетных пар, – объявила она, словно бы уговаривая себя. – Если этого удава Ноллера удастся устранить, может быть, матери будут отдавать своих детей в официальные агентства, и их смогут усыновить не слишком богатые люди.

Коннор кивнул, безуспешно пытаясь отвести от нее взгляд. Еще один незваный прилив яростного желания потряс его. Он вроде бы давно научился контролировать свои эмоции. Но впервые за много лет он почувствовал, что не в силах справиться с собой. И это его встревожило.

– Вам наверняка очень понравится разыгрывать супружескую пару в этом сельском раю, Тенистых Водопадах, – лукаво напомнил о себе Кауфман.

– О чем это вы? – удивилась Кортни.

– Мы никуда не собираемся уезжать, – добавил Коннор.

– Неужели вы ничего не знаете о Тенистых Водопадах? – поразился Кауфман. – Ну ладно. Я думаю, мало кто может сравниться со мной и моей разведывательной сетью. Город Тенистые Водопады – самая секретная часть операции Ноллера.

Он посмотрел на Коннора и Кортни с нескрываемым превосходством:

– Позвольте объяснить вам обычную процедуру Уилсона Ноллера. Через несколько недель или месяцев после первого визита в его городской офис будущие приемные родители отправляются в маленький городок Тенистые Водопады около границы штатов Западная Виргиния и Мэриленд.

– Уехать? Вместе? Вдвоем? – выдохнула Кортни.

Кауфман утвердительно кивнул:

– В этом суть дела. Похоже, что Ноллер владеет большой частью этого городка. Вы останавливаетесь в назначенном им месте, там он вручает вам ребенка, и все время его шпионы следят за вами. Так что вам придется играть очень убедительно. Одна из главных причин неуловимости Ноллера – это период наблюдения. Если появится подозрение, что родители не те, за кого себя выдают, сделка не состоится. И соответственно никакого материала для публикации вы не получите. Поэтому нельзя допускать никаких промахов, детки.

– Ни одна из пар, с которыми я разговаривал, не упоминала про этот город, – пробормотал Коннор.

Он был потрясен гораздо больше, чем хотел бы признать. Одно дело – сыграть мужа Кортни Кэри в кабинете адвоката, совсем другое – жить с нею как муж.

Вся ситуация неожиданно приняла угрожающие очертания.

– Все пары подписывают клятву не упоминать о Тенистых Водопадах ни при каких обстоятельствах, – пояснил Кауфман.

– Я не юрист, но даже я понимаю, что такая бумага незаконна и ни к чему не обязывает, – сказала Кортни. У нее голова пошла кругом. Жить с Коннором Маккеем в качестве его жены? И убеждать сторонних наблюдателей, что у них счастливый брак? А если в этом назначенном месте будет только одна спальня и одна кровать?

– Безусловно, но это доказывает, как все эти люди боятся Ноллера. Обе стороны понимают, что поступают незаконно и безнравственно. Если вы действительно хотите остановить Ноллера, вам придется поехать в Тенистые Водопады.

– Конечно, мы хотим остановить Ноллера, – сказала Кортни.

Коннор заглянул в ее прекрасные темные глаза и почувствовал угрызения совести. У него, в отличие от нее, были свои, личные причины ненавидеть Ноллера. Он был уверен, что именно Уилсон Ноллер продал его Маккеям.

Коннор вспомнил ошеломляющую боль, с которой впервые узнал, что он не тот, кем считал себя, что Маккеи – не настоящие его родители, что они получили за него деньги. И хотя он ничего не узнал о своей настоящей матери, Дэннис Маккеи не постеснялся рассказать тринадцатилетнему мальчику о богатом высокопоставленном человеке, отказавшемся от него.

С того дня Коннор читал все, что мог найти о своем отце, Ричарде Тримэйне. Он знал, где он живет и работает, знал о своих трех сводных братьях: Коуле, старше его на два года, и младших – Натаниэле и Тайлере. Он знал, что жена Тримэйна, Марии, погибла в автомобильной катастрофе в возрасте двадцати девяти лет. Тримэйн больше не женился, посвятив себя бизнесу и воспитанию троих сыновей, старшему из которых к моменту гибели матери не было и восьми. По общему мнению, Тримэйн был потрясен смертью молодой жены и до сих пор любил ее.

Коннора смешила эта сказка: его собственное существование опровергало ее. Ричард Тримэйн обманул красавицу Марни, и его измена привела к появлению на свет нежеланного сына.

Неудивительно, что тридцать четыре года назад Тримэйн-старший обратился за помощью к старому другу-юристу Уилсону Ноллеру. Ноллер и Тримэйн выросли вместе, они до сих пор играли в гольф и вращались в одном и том же обществе. Падение старого друга нанесло бы удар и Ричарду Тримэйну.

– Мы поймаем Ноллера, – глаза Коннора яростно засверкали. – Мы сделаем для этого что угодно, правда, Кортни?

Кортни изучающе смотрела на него. Она чувствовала исходившее от него напряжение – совсем не то чувственное напряжение, которое возникло между ними минутой раньше. Он выглядел опасным, суровым и жестоким.

Но продажа детей – жестокое преступление, и нужно быть сильным, чтобы победить такого противника, как Уилсон Ноллер. Шанс прикончить организацию Ноллера стоит нескольких дней притворства. Притворство – вот ключевое слово. И если там будет только одна кровать, Коннору придется спать в ванной или на полу!

– Да, мы сделаем это, – подтвердила Кортни.

– Глупцы рвутся туда, где боятся пройти ангелы, – ехидно заметил Кауфман.

Кортни устало вздохнула. Ей было не по себе, а насмешки Кауфмана лишь добавляли масла в огонь. Она снова взглянула на Коннора, их глаза встретились, отчего пульс Кортни участился.

– Мне пора уходить, – неожиданно объявила она. – У меня деловая встреча через двадцать минут.

Небольшая ложь во спасение: до ее встречи еще целых два часа, но все ее оборонительные инстинкты требовали немедленно убираться отсюда. Немедленно!

– Увидимся вечером, – крикнул Коннор, когда она выходила, – около восьми. Нам нужно обсудить детали.

– Вечером у меня свидание. Позвоните на работу завтра утром, – приказала Кортни и гордо удалилась.

– Ты нашел себе очень дерзкую маленькую жену, – заметил Кирэн. – Ей необходимо показать, кто командир.

Коннор смотрел на дверь сверкающими глазами.

– Я думаю, не начать ли сегодня вечером?

В огромном зале привилегированного клуба было устроено чествование богатейшего коннозаводчика из Виргинии Хармона Блейка Хопвуда – ему исполнялось шестьдесят лет. Кортни с тоской обвела взглядом зал. Повсюду в кадках стояли живые деревья, на их ветвях висели клетки с птицами – все это, по мнению устроителей, должно было создать впечатление, будто празднество происходит в настоящем лесу. Хопвуд был заядлым охотником и рыболовом, и декорации отражали его вкусы. Джаз-оркестр из двух десятков музыкантов, дорогое угощение и толпа высокопоставленных гостей всех возрастов подчеркивали роскошь банкета.

Кортни сидела с Эмери Харкуртом за столом, накрытым на восемь персон. Остальные места за их столом пустовали. Бедный Эмери явился сюда по настоянию своей семьи. Его глубокое уныние, усугубившееся появлением бывшей невесты с новым любовником, беспокоило Кортни. Она не отходила от него ни на шаг и всячески старалась утешить.

– О, Господи, – простонал Эмери, – только Джарелл здесь не хватает. Она направляется прямо к нам.

Кортни с трудом подавила собственный стон. Эмери точно выразил ее мысли. Они уже обменялись коротким приветствием с его сестрицей в начале вечера. Джарелл даже не потрудилась скрыть свою неприязнь к Кортни.

Теперь она появилась снова, высокая стройная блондинка с безукоризненной модной короткой стрижкой… и каменным лицом. Кортни была уверена, что Джарелл Харкурт вообще не способна улыбаться.

Джарелл уселась рядом с братом, повернувшись спиной к Кортни. Никто больше не подошел к их столу, и Кортни, выключенная из беседы Харкуртов, сидела в молчании, глядя по сторонам. Томительно проползли десять минут, пятнадцать. Она вздохнула.

И тут, когда, казалось, бесконечный вечер достиг своей низшей фазы, он определенно повернулся к худшему.

На мгновение Кортни подумала, что у нее галлюцинации. Невозможно было представить, что настоящие Коннор Маккей и Кирэн Кауфман, в черных смокингах, выглядевшие так, будто всю жизнь только в высшем обществе и вращались, идут по залу. Идут прямо к ее столу!

Кортни замерла. Она крепко сжала руки в кулаки, не замечая, что ногти впились в ладони. Маккей и Кауфман – ужаснее невозможно ничего представить! А их дьявольские улыбки подтверждали, что они не замышляют ничего хорошего.

– Извините меня, – пробормотала Кортни и встала из-за стола. Опасная парочка была уже совсем рядом. Если поспешить, Кортни еще успеет перехватить их.

– Привет, Цыганочка, – глаза Коннора лениво скользнули по ней.

На Кортни было элегантное синее шелковое платье, совершенно не цыганское.

– Что вы здесь делаете?

– Я думаю, вы не поверите, если мы скажем, что приглашены? Или что мы старинные приятели Хопа по гольфу? – протянул Коннор.

– Я совершенно уверена, что нет. Вы явились без приглашения!

– Вот те раз! – воскликнул Кауфман. Кортни обожгла его взглядом и снова повернулась к Коннору.

– Зачем вы явились сюда? – ей в голову пришла ужасная мысль. – Неужели, чтобы… увидеть меня?

Коннор пожал плечами.

– Я же сказал, что нам необходимо поговорить сегодня вечером. Поскольку вы явились сюда, логично было бы встретиться здесь. Хотя я не могу сказать, что мне нравится обстановка, – он неодобрительно огляделся. – Поймать столько бедных птичек и запереть их в клетки ради удовольствия этих бездельников… Я знаю несколько твердолобых активистов, борющихся за права животных. Может, следовало бы сообщить им об этом безобразии?

Как странно, Кортни тоже думала об этом.

– Вызывай их сюда с плакатами, – восторженно подключился Кирэн, – а я позвоню в местную телекомпанию. Это будет гвоздем одиннадцатичасовых новостей.

– Нет! – воскликнула Кортни, ужаснувшись от мысли о фанатиках и телевидении. – Как вы узнали, что я здесь? – нервно спросила она.

Мужчины переглянулись, затем посмотрели на нее.

– Выслеживать людей – составная часть моей работы. Цыганочка, – объяснил Коннор с тем снисходительным видом, который казался ей особенно возмутительным. – Мне приходилось выслеживать знаменитостей, умеющих заметать следы с профессиональной ловкостью, и политиков, уединяющихся определенно не со своими женами. Найти вас смог бы и ребенок.

– Эй, а кто та белокурая крошка за вашим столом? – спросил Кирэн, оглядев толпу своими острыми, как у хорька, глазами.

Кортни улыбнулась.

– Это Джарелл Харкурт. И готова держать пари, что ее впервые в жизни назвали крошкой.

Кауфман пристально и оценивающе разглядывал Джарелл.

– Хмм. Напряжена и не склонна к шуткам, но сексуальна, в аристократической холодной манере. Бьюсь об заклад, ее необходимо уложить в постель. Ну, ей сегодня повезло. Блицкриг! Я завоюю ее молниеносно. Она даже не поймет, что ее поразило, пока не проснется завтра утром в моей постели.

Он решительно направился к столу.

– Блицкриг? – удивленно повторила Кортни, глядя ему вслед.

Коннор обвил пальцами ее запястье.

– Бесполезно пытаться остановить его. Кауфман – как снаряд: после выстрела ничто не может изменить его траекторию.

– А я и не собиралась его останавливать, – сухо ответила Кортни. – Если есть в мире два человека, которые заслуживают знакомства друг с другом, то, несомненно, эта парочка.

– Нехорошо, Цыганочка, – усмехнулся Коннор, также следя за приближением Кауфмана к Харкуртам. – Как я понимаю, рядом с ней – ваш возлюбленный, несравненный Эмери?

– Да, это Эмери, – согласилась Кортни, не собираясь поправлять его. Так будет мудрее и безопаснее.

– Он бледноват. У него анемия?

– Во всяком случае, я об этом не знаю.

– Ну, душой общества он точно не выглядит. Он так мрачен, что мог бы наняться на похороны профессиональным плакальщиком.

Очень проницательное замечание, но преданность несчастному Эмери не позволила Кортни согласиться.

– Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать ваши насмешки. Эмери их не заслуживает. И я бы хотела получить назад свою руку, если не возражаете.

Она попыталась освободиться, но безуспешно – все равно что стряхнуть металлический наручник.

– Я просто наблюдателен, а не нападаю на безусловно надежного и солидного господина Эмери, – холодно сказал Коннор, отпуская ее руку. Он был раздражен тем, как пылко она бросилась на защиту Харкурта, и, осознав это, озлобился еще больше. – Однако мы достаточно потратили времени впустую. Нам необходимо обсудить завтрашний визит к Ноллеру.

– Завтрашний? – удивилась Кортни. – Я не представляла, что мы начнем так скоро.

– Чем скорее, тем лучше. Я днем звонил Ноллеру и назначил встречу на завтра в час дня. Его секретарша соединила нас, и я говорил с ним лично. Он велел приготовиться к отъезду в Тенистые Водопады сразу же после встречи с ним.

– Завтра? – недоверчиво переспросила Кортни. – Но Кауфман говорил, что обычно супруги едут в Тенистые Водопады через недели и даже месяцы после первого визита.

Коннор пожал плечами.

– Ноллер сказал, что это необыкновенная удача. Так и есть, но только не для него, – усмехнулся он.

– Я… я должна договориться со своим начальником.

– Могут возникнуть проблемы?

– Нет. Но неужели вы действительно считаете, что мы должны сломя голову броситься в это дело? Я хочу сказать, мы решили только сегодня и…

– Говоря бессмертными словами Кирэна Кауфмана, «глупцы рвутся…» и так далее. – Коннор понизил голос:

– Струсили, Цыганочка? Или просто боитесь играть роль моей жены, потому что не можете справиться с желанием…

– Замолчите! Не смейте даже думать об этом!

Коннор засмеялся, его раздражение испарялось, когда он глядел в ее бездонные глаза. Она забавляла его и возбуждала, как ни одна женщина. И почему-то сегодня его холостяцкая сирена не предупреждала об опасности. Он чувствовал необычное волнение и был не прочь рискнуть.

– Выйдем на террасу и поговорим о завтрашнем дне, Кортни.

Он сделал шаг вперед. Она сделала шаг назад. В начале вечера она уже видела длинную, освещенную только луной и звездами террасу, окружающую бальный зал. Уединенную. Там бы они были совсем одни…

Кортни сделала еще один шаг назад. Ее глаза встретились с глазами Коннора, и на его лице медленно расплылась улыбка.

– Не останавливайтесь, Цыганочка. Просто продолжайте идти. До террасы всего пара сотен шагов.