Текст книги "Страсти Челси Кейн"

Чувствуя глубокую печаль, Челси произнесла:

– Ей бы не пришлось тревожиться о нем, если бы она отдала его мне.

– Если бы она сделала это, ты бы уехала.

– Из-за ключа? Но я даже не знаю, что он должен открывать.

– Ты бы не смогла удержаться, чтобы не выяснить это, – сердито сказал Кевин. – Когда тебя что-нибудь интересует, тебя невозможно остановить. – Его голос смягчился. – Именно этим всегда так восхищалась твоя мать. Ты была такая энергичная, какой она всегда хотела быть.

Челси удивилась:

– Мама была самая энергичная из всех нас. Кевин, будто не слышал ее, продолжал:

– Эбби думала совсем по-другому. Она была скована своей семьей, так же как своими костылями, тогда как ты была свободной. Ты жила так, как хотелось жить ей. Ты хотела от жизни вызовов и не пропустила ни одного. Она любила тебя, отчаянную девчонку, как она любила только чемпионаты по плаванию в клубе. – Его губы скривились, а язык стал заплетаться. – Вот почему она так боялась за ключ. Она понимала, что ничто не остановило бы тебя, если бы ты узнала про него и попыталась найти своих пропавших родителей, которым ты была не нужна с самого начала.

– Несправедливо, – прошептала Челси, чувствуя комок в горле. Она с болью взглянула на Кевина и подумала, что он тоже боится того, что двое других людей займут его и Эбби место в ее сердце. Но ее мучила и другая мысль. Меньше всего она хотела верить в то, что попала в дом Кейнов благодаря тому, что аборты в то время были запрещены.

Разглядывая ключ в своей руке, она мягко сказала:

– Я бы никуда не побежала. Как я могла причинить вам боль? Вы мои родители. И так будет всегда.

Но она так хотела знать о тех, других! Челси трудно было говорить об этом. Она сомневалась, что кто-нибудь, кроме такого же приемыша, как она, смог бы понять ее, почувствовать, что значит быть отвергнутым сразу после рождения, что значит чувствовать постоянный холодок в семейном кругу и что значит думать о себе как о неполноценном человеке. Но сейчас было не время выплескивать свои эмоции.

Она осторожно положила ключ в оберточную бумагу и аккуратно завернула его, как это, наверное, не раз делала Эбби. Вложив сверток обратно в конверт, она положила его в карман своего шелкового платья.

– Ты прав, это неважно сейчас, – сказала она Кевину. Специально для него она повернулась к Грехему и, как много раз делала Эбби, приветливо и непринужденно произнесла: – Повар готовит невероятно вкусного тушеного цыпленка. Надеюсь, вы присоединитесь к нам?

Кевин хорошо знал Челси. Она была человеком дела. Имея посредственный диплом Принстонского университета, она смогла добиться устройства на работу в Департаменте архитектуры и буквально сделала себя сама. Когда она спроектировала свое первое задание, получилась оригинальная высотная конструкция, какой еще не было в Балтиморе. Она представила чертежи одному из ведущих строительных подрядиков, пообещав дополнительно детально разобрать план, если он согласится купить проект и возьмется за него. Когда она стала одним из трех партнеров в новой строительной компании, она разработала проект многоквартирного жилого дома и разослала собственноручно написанные рекламные послания всем перспективным клиентам, которых она смогла найти в своей адресной книге. А поскольку она хорошо знала деловые связи отца и матери, книга эта была внушительной.

Теперь ее вызовом стал потускневший серебряный ключ. Поначалу она хотела забыть о нем. Какое-то время после смерти Эбби она чувствовала отчуждение Кевина, может быть из-за ключа. И все-таки о нем невозможно было забыть. Челси постоянно ощущала его присутствие, куда бы она его ни прятала.

Название Норвич Нотч также стало казаться ей хорошо знакомым. Или какая-то мистическая сила связывала ее с местом рождения, гадала она, или она уже столько раз произносила его про себя, что оно теперь постоянно вертелось у нее в голове. Из атласа она узнала, что этот город с населением в тысячу сто человек находится на юго-западной оконечности Нью-Гемпшира. Но как она ни старалась, ничего другого о нем ей отыскать не удалось. Она нашла упоминание о нем в телефонном справочнике Кин-Питербурга. Среди прочих значились: деловой центр Норвич Нотч, церковь конгрегации Норвич Нотч и больница с таким же названием. В каждом из этих мест могла оказаться информация о ее рождении. Кроме этого, она прочла все крупные статьи, касающиеся усыновления, опубликованные за последние годы. Она знала о специальной службе. Официальный розыск велся в течение всех 90-х годов. Обмен информацией между родителями и оставленными детьми увеличивался год от года. Официальный прием детей был теперь распространенным явлением.

Челси могла снять трубку и позвонить. Она могла полететь в Бостон и поехать на север или из Манчестера на запад. Если бы она захотела, то могла бы добраться туда прямо из Балтимора. Но она была пока не готова проделать все это. Не так скоро после смерти Эбби. И она помнила о чувствительности Кевина. Не сразу Норвич Нотч должен был войти в ее жизнь. Ей требовалось время все осознать.

Тем временем ключ стал для нее старым другом. Она разглядывала его, изучала ночь за ночью в течение недели, потом купила баночку полировочной пасты и, стараясь не испачкать обтрепанную ленточку, смазала ею каждый миниатюрный выступ у ключа. С такой же аккуратностью она отполировала и протерла его.

Очищенный ключ оказался удивительно красивой вещью. Его причудливые витиеватые формы казались Челси совершенными. Хотя тонкую бородку, выступающую из мундштука, местами покрывали царапины, другая же часть, похожая на лиру, была в отличном состоянии. Поглаживая выступ подушечкой большого пальца, она представляла себе маленького джинна, появляющегося в клубах дыма и рассказывающего ей обо всем, о чем бы она ни пожелала. Но никто не появлялся, и она по-прежнему оставалась наедине с ключом.

У нее было столько вопросов, столько вопросов, и главный из них – кто мог послать ей ключ и зачем? Тридцать два года – длительный срок. Многих не стало. Все изменилось. И снова она задавалась вопросом: что было важнее для ее поисков – ключ или почтовый штемпель? Норвич Нотч – так знакомо. Название города звучало по-провинциальному очаровательно. Но он мог оказаться всего лишь каким-нибудь захолустьем. Она не была уверена, хотелось ли ей узнать наверняка, она не была уверена, сможет ли она устоять, чтобы не узнать это.

Между тем соблазн рос. Чем больше она изучала ключ, тем больше он интриговал ее, но не совершенством своих форм, а следами царапин. Ключом пользовались, и пользовались люди, имеющие к ней отношение. Будто ребенок, она воображала себе множество разных ситуаций. Ее настоящие родители были бедны, но любили друг друга. Или они были подростками, юными и слишком неопытными, чтобы заботиться о ней. Или ее отец был женат на ком-то еще, но был безнадежно влюблен в ее мать. Или ее родители были женаты и уже имели семерых детей и не имели достаточно средств на содержание восьмого ребенка. Последний вариант нравился Челси больше всего. Идея иметь родного брата или сестру или даже семерых братьев и сестер захватывала ее. Она всегда хотела брата или сестру и всегда умоляла об этом Эбби. Она понимала, что для женщины с больными ногами и слабым здоровьем и одного ребенка было много, но продолжала надеяться. Она замечала, что между братом и сестрой существует нечто большее, чем просто между друзьями. Челси выросла среди множества друзей, но это были только друзья. Иногда она особенно остро чувствовала свое одиночество.

В такие дни чаще всего она обращалась к Карлу.

ГЛАВА II

– Пожалуйста, большую пиццу «Пеперони» с двойным сыром, зеленым перцем, грибами и луком, – заказал Карл Харпер по телефону.

Челси бросила благодарный взгляд в ответ на ободряющую улыбку Карла, всепонимающего, всезнающего старины Карла.

Она чувствовала себя опустошенной. Они вернулись в офис после затянувшегося открытия Центра здоровья, проект которого разработала Челси. Обычно в таких случаях она справлялась сама, но сейчас, когда все еще было слишком свежо в ее памяти, у нее не было для этого достаточно сил. Карл примчался, готовый поддержать ее в любую минуту, и, хотя все прошло нормально, она была рада, что он приехал.

Он был старым и самым близким другом Челси. Их отцы вместе учились в медицинском колледже в 50-е годы, и с тех пор они дружили семьями. Сколько помнила себя Челси, Харперы проводили лето в Ньюпорте, в доме, расположенном в двух кварталах от них. Челси и Карл были одного возраста, оба жили одиноко и как будто дополняли друг друга. Она была импульсивна, он – практичен; Челси легко шла на риск – Карл все время осторожничал. Они хорошо уравновешивали друг друга.

Челси вспомнила, что до десятилетнего возраста она была уверена в том, что, когда вырастет, выйдет замуж за Карла. Потом, когда она стала подростком, эта мысль перестала ее увлекать, уступив место «Битлз», вегетарианству и половому созреванию. И все это время с ней был Карл, смотревший на мир ее глазами. Она всегда находила в нем друга, в котором нуждалась.

Они были партнерами в фирме, которую вместе организовали. Карл занимался технической стороной проектов. Он одинаково хорошо разбирался как в вопросах финансирования, так и в архитектуре и как никто другой подходил Челси в качестве партнера. В фирме он преимущественно занимался проталкиванием проектов, их конкурентоспособностью и следил за тем, чтобы они своевременно печатались в архитектурном журнале. Челси же была их душой и вдохновителем.

Но сегодня она чувствовала себя совершенно разбитой. У нее был тяжелый день, она ездила с одной деловой встречи на другую, пытаясь наверстать упущенное за неделю траура по Эбби. Возвращение к прежнему ритму жизни оказалось делом нелегким.

– Двадцать минут, – сказал Карл, вешая трубку. – Подождешь?

– Конечно. Можешь ли ты оказать мне одну услугу?

Карл с готовностью поднял брови.

– Позвони папе, спроси, как он. Сегодня первый вечер, когда меня не было с ним, – попросила Челси.

Он позвонил. Разговор был недолгим и спокойным, как у двух старых друзей. Повесив трубку, Карл сказал Челси:

– Твой отец, наверное, зайдет к моим родителям. В больнице все в порядке. Он рад, что ты со мной.

Челси улыбнулась:

– По-моему, он устал от моей компании. Как ни странно, все же это было хорошее время. Он столько рассказал мне. Вспоминал о том времени, когда мама еще не была больна, чего я никак не ожидала от него. Он обычно все держит в себе.

Карл встал позади ее кресла:

– Как и ты в последнее время.

Он стал массировать ее плечи, чтобы снять напряжение.

– Тебе было очень тяжело?

– Да. Мне не хватает ее.

– Все будет хорошо.

– Я знаю, но папе тяжелее, чем мне. Я боюсь за него. Я постоянно думаю, как поддержать его.

– Он нуждался в тебе, и ты сделала все, что в твоих силах.

– Мне бы тоже хотелось так думать.

Как это часто теперь происходило с ней, она погрузилась в свои воспоминания. Кевин был занятым человеком, но он никогда не забывал ласково улыбнуться ей и время от времени что-нибудь подарить. Работа отнимала у него много сил, а дома его главной заботой была Эбби. Вот почему в эти тяжелые дни Челси особенно ценила возможность разделить его мысли и чувства.

– Наверное, мы провели вместе больше времени за последнюю неделю, чем за весь год, и все же я знаю, что не могу заменить ему маму. Ему нужна она, а не я. – Она закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, чтобы Карлу было удобнее массировать. – Мммм. У тебя хорошо получается. – Она глубоко вздохнула, стараясь расслабиться еще больше. – Карл?

– Хм-м?

– Как ты думаешь, будет ли переоборудована "Хант-Омни"?

В последнее время стало известно, что гостиницу собираются продавать. Из нее мог бы получиться неплохой жилой дом, требовались лишь небольшие изменения. Работа могла бы оказаться интересной для Челси.

– Похоже, что так. Я говорил с Джоном Бейкером. Он знает тех, кто хочет ее купить. И знает, что мы заинтересованы.

Челси никогда раньше не занималась подобными проектами. Это было как раз то, что нужно. По мере того как боль утраты смягчалась, она стала чувствовать пустоту внутри себя. Работа поглощала все ее мысли и помогла бы ей отвлечься. Челси поймала руки Карда и пожала их. Затем, встав с кресла, достала небольшой сверток.

– Что это? – спросил Карл, подходя ближе.

Она развернула сверток и положила на свою ладонь ключ.

– О, – взяв ключ, он повертел его в руках, – от чего он?

– Мой ювелир, – Челси успела заехать к нему между деловыми встречами, – сказал, что он от музыкальной шкатулки.

Карл продолжал изучать ключ, рассматривая его с разных сторон.

– Как он попал к тебе?

– Мама поручила Грехему передать его мне. Его прислали из Норвич Нотча, маленького городка в Нью-Гемпшире. Я родилась там.

Карл удивленно взглянул на нее:

– Как ты узнала?

Ему было известно, что Челси не родная дочь в семье Кейнов, он знал также, что это мучило ее. Но Челси догадывалась, что Карл, как и Кевин, не придавал этому вопросу особого значения.

– Название города было указано на почтовом штемпеле. Грехем подтвердил это. Его отец оформлял удочерение.

– Хм, Норвич Нотч? Она кивнула.

– Почему это звучит так знакомо?

– И для тебя тоже? – Ее глаза блеснули. – Я столько раз произносила его, что мне стало казаться, будто я придумала это сама.

– Норвич Нотч.

Карл задумался. Челси видела, как он перебирает в уме все, что могло бы напомнить ему название города. Наконец он нахмурился и покачал головой:

– Ничего не приходит на ум. Где это в Нью-Гемпшире?

– Где-то на юго-западе.

– А, – сказал он, – тогда все ясно. Мы проезжали мимо него по дороге на север, куда ездили кататься на лыжах. Мы, должно быть, видели дорожный указатель.

Дорожных указателей Челси не помнила, но чувствовала, что он прав. Карл обладал хорошей памятью, и, потом, его предположение было не лишено смысла. Так или иначе, название города ей тоже показалось знакомым.

– Ты знаешь, кто послал его? – спросил Карл.

Она пожала плечами.

– Ни обратного адреса, ни записки?

– Ничего. Только штемпель на конверте, который ма так часто открывала и закрывала, что он совсем истрепался.

Последнее обстоятельство особенно волновало Челси. Ей так хотелось узнать, почему ключ не давал покоя Эбби.

Конечно же, она не могла допустить и мысли, что Челси бросит их. Эбби никогда не сомневалась в любви Челси. Скорее всего, думала Челси, ключ беспокоил маму оттого, что она не знала, как к нему отнесется Кевин.

Карл вернул ключ Челси.

– Что ты будешь с ним делать?

– Пока еще не знаю, но надеюсь, он поможет мне выяснить, кто я. Я не вправе упускать такую возможность.

– А что говорит Кевин?

Челси указала вниз большим пальцем и увидела, что Карл задумался. Он подошел к окну, где шестью этажами ниже жила в ночных огнях улица.

– Ты не можешь сбросить его со счетов, Челс. Если бы ты оказалась на его месте… Он только что потерял Эбби. Он боится потерять и тебя.

– Это то же самое, когда отец боится потерять свою дочь, выдавая ее замуж. Нет, Карл, не надо качать головой, это то же самое. Он – мой отец. Он им и останется, независимо от того, кем окажутся мои родители. Все дело в том, что они меня бросили, а он подобрал. И я всегда буду благодарна ему за это. – Челси говорила искренне, но тем не менее она не считала, что должна слепо во всем подчиняться отцу. Она никогда никому не подчинялась слепо. – Что плохого в том, что я хочу узнать об обстоятельствах своего рождения? Дети все время спрашивают об этом своих родителей. Ты же сам знаешь.

– Может быть, ты и права.

– Конечно права. Родители рассказывают о твоем рождении как о чудесном сюрпризе и вспоминают эту историю с радостью, хотя тогда твое появление на свет произвело небольшую панику. Это самая интересная на свете история, Карл, и все дело в том, что ты свою уже знаешь. Я бы хотела узнать свою.

– Она может разочаровать тебя.

Челси предвидела такую возможность. Не раз и не два во сне ей мерещились ужасные кошмары. Ее отец – убийца, мать – проститутка, сестры и братья – идиоты. Но могло оказаться и так, что они не захотели бы даже слышать о ней, а Челси больше всего боялась быть отвергнутой во второй раз.

– Возможно, – сказала она. – Но я все же буду знать правду. Я смогу принять ее, осознать и свыкнуться с ней. А сейчас я чувствую себя обделенной. Я не могу дать новую жизнь, не зная, чьим продолжением являюсь.

– Ты говоришь о замужестве и детях, – немного помолчав, сказал Карл.

Она поймала его взгляд, вздохнула и улыбнулась:

– Может быть.

– Конечно, ты говоришь именно об этом. Это же так понятно. Ты никогда не была замужем, никогда не имела детей, но у тебя могло бы быть все.

– У меня не было времени.

– О'кей, – уступил Карл, – ты говоришь, у тебя не было времени, но сейчас оно появилось. Фирма уже зарекомендовала себя. Дела идут лучше год от года. Наши проекты приносят прибыль. Ты могла бы немного отдохнуть, проводя время в семье или работая в домашней студии, когда малыш спит. Тебе тридцать семь лет. Ты не станешь моложе.

– Как и ты, Карл, но я что-то не вижу, чтобы ты торопился обзавестись семьей. Кстати, как поживает Хейли?

Адвокат Хейли Смарт работала в офисе, расположенном двумя этажами ниже. Предприимчивая и энергичная, она была сущим динамитом в суде.

Он поморщился:

– Она чересчур современна для меня.

– Не говори так, она совершенство.

– Когда я с ней, меня будто по голове чем-то ударили. Челси лукаво улыбнулась:

– Это страсть, друг мой.

– Нет, это возраст. И потом, Хейли – не ты. Молчание нарушил звонок – привезли пиццу. Так как рабочий день для всех уже закончился, им пришлось самим идти вниз. Спускаясь по лестнице, Карл обнял Челси за талию.

– Я люблю тебя с того момента, когда мне стукнуло два года, – сказал он. – Ты мой самый лучший друг в мире. Как я могу жениться на Хейли, когда у меня есть ты?

– А у вас был разговор об этом? – удивилась Челси. Она не думала, что у них все зайдет так далеко.

– Она говорила о браке, – уточнил Карл.

Это удивило Челси еще больше. Хейли всегда производила на нее впечатление женщины, которая ждет последней минуты, пока еще не поздно выйти замуж. В свои двадцать девять она еще имела время. Ее карьера только начиналась.

– Она считает себя, – Карл поморщился, как будто съел что-то кислое, – способной делать в жизни все, что ей заблагорассудится, то есть быть женой, юристом и матерью одновременно. Жить такой жизнью – значит нянчиться с ребенком в зале судебных заседаний. – Челси рассмеялась. – Да, она мне так и сказала, – продолжал Карл. – У нее уже все распланировано. Она будет носить свою мантию и вдохновенно выступать в роли удачливого адвоката, ну только иногда ей придется прерывать заседания, чтобы покормить ребенка. Такое сочетание кажется ей просто неотразимым. Она уверена, что все присяжные будут танцевать вокруг нее на цыпочках.

Они вошли в приемную, которая отделялась перегородкой от чертежной комнаты. Челси сама выполнила дизайн помещения, высокие потолки которого создавали дополнительное пространство, а свет, проникавший через множество окон, смягчал грубую киноварь обожженного кирпича. Удобная мебель, отделанная стеклом и хромом, была не лишена художественного вкуса, и сейчас отблески ночного города приглушенно отражались на ней, причудливо играя повсюду.

Карл расплатился за пиццу. Они поднялись обратно в кабинет Челси.

Она не могла забыть слова Карла. Она действительно чувствовала себя неустроенной. Все это время Карл принадлежал ей, хотя они и не жили вместе.

– Ты любишь Хейли?

Он убрал разбросанные по столу чертежи и поставил пиццу.

– Я люблю тебя.

– Ты серьезно?

– Да, – ответил Карл и, не глядя в ее сторону, отправился в свой собственный кабинет. Через несколько минут он вернулся с пачкой салфеток в руке. – Мне хорошо с тобой, Челс. Когда я с другими женщинами, мне кажется, что я предаю тебя.

– Ты не должен так думать. Мы не женаты.

– И может быть, зря.

Он произнес это с такой ужасающей серьезностью, что Челси даже немного испугалась. Затем он взял кусок пиццы и все испортил. Начинка соскользнула и упала обратно в коробку. Карл аккуратно соскреб ее, положил обратно и, свернув пиццу пополам, попытался откусить еще раз.

Челси взяла кусочек поменьше. Она пыталась понять, к чему клонит Карл, когда он сказал:

– Я много думал об этом с тех пор, как умерла Эбби. Когда теряешь кого-то близкого, начинаешь понимать, что все мы смертны, и задумываешься о том, как много нужно успеть в жизни. Нам обоим по тридцать семь. Мы оба свободны, может быть, потому что имеем друг друга. Почему бы нам не оформить наши отношения официально?

Слова Карла застали Челси врасплох. Она отложила пиццу и слабым голосом спросила:

– Это предложение?

– Я думаю, что да.

– Ты должен не думать, – сорвалась она, почувствовав неожиданное раздражение из-за того, что не знала, как реагировать на слова Карла. – Ты должен быть уверен. – Внезапная мысль пришла ей в голову: – Это тебе посоветовали родители?

– Они обожают тебя.

– Я тоже обожаю их, но это не повод для женитьбы.

На его лице появилась жалкая улыбка.

– А меня ты не обожаешь?

Что-то шевельнулось в сердце Челси.

– Конечно, я обожаю тебя, но не знаю, люблю ли я тебя, как и не знаю, любишь ли ты меня. Мы никогда не думали об этом.

Карл всегда был рядом. Она никогда не представляла его в романтической роли, а тем более – в роли любовника. Не то чтобы это было невозможно, просто она никогда всерьез не задумывалась над этим.

– Мы можем попробовать, – сказал он, – и посмотреть, что из этого получится.

Она обняла его:

– О Карл, я не могу сейчас думать о замужестве. Я все еще думаю о маме. И потом, ключ. Ты должен понять: если я узнаю, кто я, то смогу определиться, стоит ли мне выходить замуж и иметь детей. Бог знает, какие генетические дефекты скрыты во мне.

– Это не важно для меня.

– Но мне важно знать, кто я.

– Но почему бы нам не попытаться? Мы так близки. Мне кажется, мы останемся в долгу друг перед другом, если не попробуем стать еще ближе.

– Эй, ребята, – послышался голос Мелиссы Ку, незаметно появившейся в комнате, – а я-то думала, мы договорились, что на работе никаких телячьих нежностей.

Все так же обнимая Карла, Челси непринужденно рассмеялась. Ей так хотелось побыть с Карлом наедине, и все же она была рада приходу Мелиссы. К Карлу она испытывала особенное чувство. Даже с Мелиссой, чья эксцентричность порой приводила ее в восторг и с которой они вместе учились в архитектурной школе, у нее не было таких отношений, как с ним.

Челси знала Мелиссу около десяти лет, и она была ее лучшей подругой, но близость с Карлом была совсем другая. Он был как брат. Вся ее жизнь была связана с ним.

Наверное, он был прав. Они просто не предполагали, что могли бы увлечься друг другом, и это совсем не означало, что такого не могло случиться. А может быть, у них просто не было времени. Возможно, она и согласится на его предложение, – в конце концов, это было бы естественно.

Тем не менее Челси театрально наградила Карла легкой пощечиной и повернулась к Мелиссе:

– А ты что здесь делаешь так поздно?

Мелисса была такая тоненькая и хрупкая, что иногда казалась изможденной. Острые черты ее лица всегда выражали ехидную усмешку, если она не улыбалась застенчиво, что так шло ей. Именно такой усмешкой Мелисса встретила взгляд Челси:

– Я была в баре с Питером Шерром. Мы получили заказ от "Дата Майл".

Теперь уже Челси улыбнулась ей. "Дата Майл" крупный частный банк данных, недавно ставший публичным, строил новые отделения в Балтиморе, Атланте и Денвере. Мелисса работала над их архитектурным решением, и Челси знала, что проект был необычным для информационных центров.

– Отлично!

– Определенно выгодная сделка, – предсказал Карл.

– Надеюсь, – вздохнула Мелисса, – ведь мы потеряли "Акрон Арену".

Челси перестала улыбаться:

– Потеряли?

– Неофициально. Но говорят, что "Бейкер, Виллз и Крок" уже запасаются шампанским, значит, у них появилась какая-то информация. Я думаю, что завтра нам позвонят. – Ее взгляд остановился на серебряном ключе. – Ой, а это что такое?

Она взяла его с кофейного столика и повертела в руках. Челси вкратце рассказала, что ей было известно о нем. Когда она дошла до Норвич Нотча, Мелисса задумалась и сказала:

– По-моему, я уже где-то слышала название этого города.

– Когда мне показалось то же самое, я подумала, что в этом виновато мое воображение. Когда название показалось знакомым Карлу, я решила, что это случайность. Но теперь оно кажется знакомым и тебе, Мелисса, и я уже не знаю, что и подумать. Где же мы все могли слышать его?

– По пути на горнолыжную базу, – настаивал Карл.

Челси покачала головой:

– Мелисса не катается на лыжах. Попробуй Нью-Гемпшир. Мы что-нибудь делали в Нью-Гемпшире?

– Жилой дом в Портсмуте, спортивный центр в Синапи и ледяные скульптуры на зимнем фестивале в Дортмуте, – перечислила Мелисса, – но Гановер – не Норвич Нотч. Может быть, Пейтон-Плейс, это ведь в Нью-Гемпшире, да?

– Извини, дорогуша, Пейтон-Плейс здесь ни при чем, – сказал Карл.

– И что-то ведь должно быть связано с Норвич Нотчем, – она подошла к чертежному столу и отщипнула кусочек пиццы. – Норвич Нотч… Мы знаем кого-нибудь из Норвич Нотча?

– Уместный вопрос, – Челси вздохнула, – если не считать, что все мои родственники могут жить там. Мать, отец, сестры, братья, тетки, дядья – список может быть бесконечным. Они все так и стоят перед моими глазами.

– Норвич Нотч, – прошептала Мелисса и подняла голову. – Дайте мне время, я должна вспомнить.

Так как все они были архитекторами, Челси полагала, что все трое могли услышать название города только в связи с их общей работой. Поэтому на следующее утро она тщательно пересмотрела все свои деловые бумаги в поисках хотя бы малейшего упоминания о Норвич Нотче. Ничего не обнаружив, она позвонила своему другу, с которым работала, когда фирмы "Харпер, Кейн и Ку" еще не существовало. Он тоже ничем не смог ей помочь. Тогда она связалась с профессором из Принстона, с которым поддерживала отношения со студенческих лет. Но и это ничего не дало.

Челси уже не терпелось разрешить эту загадку. Она и двое ее коллег слышали о Норвич Нотче. Чувствуя, что уже не может думать ни о чем другом, она достала свою записную книжку, открыла на странице, где находились номера телефонов в Норвич Нотче и, стараясь быть уверенной, набрала номер секретаря Городского управления.

Через пару минут она уже знала ответ. Челси вешала трубку, когда вошла Мелисса, размахивая папкой из картотеки:

– Арт-центр в Вентворте. Не в Нью-Гемпшире. В Мэне.

Она запнулась, когда из дверей послышался голос Карла:

– Я вспомнил. "Харпер, Кейн и Ку" исполнилось чуть больше чем полгода. Мы вели переговоры с Арт-центром на побережье в штате Мэн.

– Вентворт, – подсказала Мелисса.

– Точно, – произнес Карл с удовлетворением и посмотрел на Челси. – Нам была нужна работа, и мы не торговались, но они были несговорчивы. Им нужен был камень.

– Гранит, – уточнила Челси и откинулась на спинку кресла. Ее сердце бешено колотилось. – Он в шесть раз прочнее мрамора и тяжелый, как железо. Он не разрушается под воздействием морского воздуха, и именно поэтому они заказали его. Мы договорились, что гранит будет с серо-зеленым оттенком, который вписался бы в окружающий пейзаж. Составляя смету, мы обзвонили десятки фирм, импортный гранит был слишком дорогой, и мы решили, что местный камень вполне подойдет. – Челси перевела дыхание. – Одной из компаний, в которую мы обратились, но впоследствии отказались от ее услуг, была каменоломня в Норвич Нотче, Нью-Гемпшир.